После похорон Кол стоял в лучах заходящего солнца. Он изнемогал от жары в своем костюме, но отказывался хотя бы ослабить галстук. На церемонии присутствовали лишь подруга отца и кучка потрепанных мужчин на шестом десятке. В общей сложности менее десяти человек пришли проводить в последний путь Артура Хилла. Но лучше так, чем вообще никого.

И без того скудная группа скорбящих постепенно иссякла, пока не остались только Кол и человек, который провел простую, нерелигиозную церемонию. Они молча стояли рядом, погруженные в свои мысли.

— Простите?

Обернувшись на окликнувший его голос, Кол увидел журналистку с конференции и оператора. Что, черт возьми, они здесь делали?

— Я — Марина Шепард, могу ли я задать вам несколько вопросов? — напористо затараторила она, явно собираясь без разрешения обрушить на него град вопросов.

— Я не даю интервью, — отрезал Кол. — Особенно на похоронах.

Проигнорировав его слова, журналистка сунула ему в лицо микрофон:

— Это правда, что вы — сын Артура Хилла?

— Без комментариев.

— Несколько лет назад Артур был обвинен в мошенничестве со страховкой. Как по-вашему, эта информация затрагивает интересы ваших акционеров?

— Я уже сказал, никаких комментариев, — угрожающе прорычал Кол.

Он старательно отводил взгляд, опасаясь, что выйдет из себя, если встретится с ней глазами.

— Незачем принимать все в штыки. — Судя по тону журналистки, именно эта часть работы доставляла ей наибольшее удовольствие. — Люди имеют право знать правду.

— О том, прихожусь ли я родственником никому не известному умершему? И зачем же людям это знать?

— По-моему, вам лучше уйти. — Человек, проводивший церемонию, встал между ними. — Это в высшей степени неуместно.

— Не сомневаюсь, акционеры «Хиллам технолоджиз» хотели бы понять, на какие средства была создана компания. Артур Хилл обвинялся во многих преступлениях — уверена, вам это известно, — в том числе в мошенничестве со страховкой. Вам не кажется, что акционеры вправе знать об этом?

Кол повернулся и решительно зашагал к своей машине. Но неуемная журналистка не отставала.

— Мистер Хиллам! — Она неслась за ним по пятам. — Разве вы не для того сменили фамилию, чтобы никто не смог проследить родственную связь?

Кол остановился, вздохнул и обернулся:

— Я действительно сын Артура Хилла, но я прошел процедуру эмансипации несовершеннолетних и избавился от его опеки в ту самую секунду, как только смог. Таким образом, я не был связан с ним юридически ни во время мошенничества, ни в то время, когда создавал свою компанию. Ни одно из касавшихся его расследований не было связано со мной или моим бизнесом. Я не поддерживаю противозаконную деятельность. А теперь я прошу вас оставить меня в покое. Никаких дальнейших комментариев не последует.

Спеси у журналистки поубавилось — она явно рассчитывала на более эмоциональную реакцию.

Кол сел в машину и спешно покинул кладбище. Он несся через весь город как одержимый, и с каждой минутой его желание сбежать отсюда усиливалось. Сбежать из Австралии, от неразберихи с Элис, от собственных мыслей. Бросив машину на стоянке отеля, Кол понесся в свой номер, чтобы принять душ, переодеться и собрать вещи.

Размеренный процесс сбора чемодана немного успокоил бурлящее через край волнение, но потребность бежать куда глаза глядят по-прежнему снедала Кола. Подумать только, он еще продолжал добиваться чего-то от Элис, хотя она ясно дала понять, что не чувствует к нему ничего серьезного! Ну почему он не мог просто признать, что она его не любила?

Кол горестно вздохнул. Ничего, скоро он будет дома и сможет выкинуть всю эту историю из головы. Энергично примется за работу, подкрепив успех речи на конференции поиском новых инвесторов и очередным технологическим прорывом. Как всегда, работа станет его спасением. Он будет засиживаться в офисе допоздна, работая до седьмого пота, чтобы потом без сил валиться в кровать. Уик-энды всегда проходили для Кола тяжело, но он был богат, так что проблем с поиском компании для выхода в свет не возникнет…

Кол гнал от себя мысли о том, какое жалкое существование, без привязанностей и эмоций, он ведет. Но он больше не позволит собой пренебрегать. Слишком многие ясно дали понять, что его нельзя любить…

В дверь номера постучали, прервав порочный круг его мыслей. Довольно, он уберется отсюда, и поминай как звали. Кол прокатил чемодан через номер и открыл дверь.

— Не нужно ли подготовить номер ко сну, сэр? — с улыбкой поинтересовалась девушка в униформе отеля.

— Я сейчас уезжаю. — Изобразив на лице улыбку, Кол направился к лифту.

За стойкой регистрации быстро оформили его досрочный выезд и предложили позвонить в аэропорт, чтобы поменять билет на более ранний рейс в Лос-Анджелес.

— Почему бы вам не выпить чего-нибудь в баре, а я чуть позже сообщу вам информацию о рейсе? — Элегантная женщина за стойкой показала на уютный бар, примыкавший к огромной зоне ресепшн. — А еще мы можем заказать вам машину.

— Благодарю вас. Я брал автомобиль напрокат, его все равно нужно вернуть в аэропорт. Я поведу сам.

Кол хотел сосредоточиться на дороге: ему совершенно не улыбалось оказаться наедине со своими мыслями в те сорок пять минут, что потребуются на путь от Саутбэнка до аэропорта Тулламарин. Оставив чемодан персоналу отеля, он уныло поплелся в бар. Это был миниатюрный вариант роскошных гостиничных баров, неожиданно тихий и со вкусом оформленный в приглушенных тонах.

Кол заказал джин-тоник и сел в самой глубине бара, подальше от девушек в излишне ярких платьях и с чрезмерным макияжем, буквально пожиравших его глазами. Нет, он даже не подумает ни об одной другой девушке, пока не окажется подальше от Элис Джонсон!

— Ваш джин-тоник, сэр. — Официант поставил перед ним тяжелый стакан, и Кол тут же поднес его к губам.

«Всего один стакан», — сказал себе Кол. Никогда еще он не чувствовал себя таким опустошенным и разочарованным. Холодная жидкость скользнула в горло, даря долгожданное расслабление. С шумом выдохнув, он вытащил из кармана пиджака конверт.

Кол нашел старую фотографию своей матери в доме отца, когда разбирал чулан. В детстве у Кола практически не было возможности узнать, как выглядела его мать. Однажды он задал слишком много вопросов, и отец в пьяном угаре сжег ее фотографии. Мать оставалась для Кола загадкой, но здесь, на этом снимке, она стояла с длинными темными волосами и светло-голубыми глазами, точно такими же, как у него самого. Она улыбалась. Она выглядела… счастливой.

Кол провел по фотографии кончиком пальца — образ матери странным образом успокаивал его. Она выглядела именно так, как он себе и представлял: сердечной и любящей, с улыбкой на губах. Если бы только мама не умерла, производя его на свет, его жизнь наверняка была бы совсем иной…

Кол вдруг задумался, каково это — быть любимым ребенком. Печально, но он даже представить себе этого не мог. Кол сжал пальцы в кулаки сделал глубокий вдох, чтобы успокоить колотившееся сердце. Всю свою жизнь он избегал ситуаций, в которых его могли отвергнуть, потому что именно так он и рос. Это не касалось лишь Элис — что-то в самой глубине его души просыпалось всякий раз, когда речь шла о ней.

Кол сглотнул вставший в горле ком. Поступки родителей оставили шрамы в душах у них обоих. Он готов был сделать все что угодно, лишь бы наладить жизнь Элис, но прекрасно понимал, что этого было бы недостаточно.

И все же она помогла ему подняться на сцену и перебороть себя. Без нее он никогда бы не справился. Элис питала к нему какие-то чувства, это было очевидно… но могла ли она дать Колу то, чего он так хотел? Считать его не другом, даже не любовником, а тем, кому будет абсолютно предана, с кем разделит свою жизнь? Он был сыт по горло всеми этими договоренностями из серии «только секс», он хотел большего и не собирался мириться с меньшим.

Но мог ли он еще раз подвергнуть себя такому испытанию? Мог ли снова столкнуться с ее отказом?

Предаваясь грустным раздумьям, Кол заметил, как в бар вошла сотрудница отеля, которая помогла ему за стойкой ресепшн. Что ж, пора уезжать. Возможно, это только к лучшему.

Кол уже собирался подняться со стула и окликнуть женщину, но тут его внимание вдруг привлекло чье-то стремительное движение. Блондинка с размазанной по всему лицу косметикой пронеслась через холл.

«Элли?»

Элис пробежала через подземную стоянку развлекательного комплекса, в котором располагался отель Кола. Ее кроссовки шлепали по бетонному полу, и на Элис то и дело обращали внимание… но отнюдь не в приятном смысле этого слова. Начав плакать, она, похоже, никак не могла остановиться. А поскольку водостойкой тушью она не пользовалась — раньше такой необходимости просто не было, — то теперь вокруг глаз расплылись темные пятна, как у панды.

Элис никогда не уделяла внешности слишком много внимания. Пока ее тело было в отличной форме для занятия танцами, ее не волновали такие пустяки, как косметичка в дамской сумочке. Но сейчас Элис чувствовала себя неловко. Не из-за размазавшегося макияжа, не из-за того, что напоминала сумасшедшую, а потому, что все чувства красноречиво отражались на ее лице.

И в то же время это ее радовало. Когда она покажет Колу, как сильно изменилась, эта странная пугающая энергия, бурлящая у нее внутри, компенсирует всю неловкость.

В ожидании лифта, который должен был увезти ее с парковки, Элис постукивала ногой, сгорая от нетерпения. С каждым пролетающим мигом риск того, что она упустит Кола, увеличивался. Эта мысль приводила Элис в такое отчаяние, что она, казалось, вот-вот потеряет остатки самообладания.

Двери лифта с легким звоном открылись, и Элис оказалась в холле отеля. Вокруг сновали люди, по мраморному полу катились чемоданы, звякали каблуки. Воздух был наполнен смехом, ароматом духов и приятным волнением летнего вечера.

Элис подумала было попросить сотрудников ресепшн позвонить и предупредить о ее визите, но потом решила сделать Колу сюрприз. Так у него будет меньше времени обдумывать то, как она с ним обошлась. Если бы только ей удалось убедить кого-то пустить ее на нужный этаж…

Она подбежала к лифтам отеля и огляделась. В дальнем конце стояла какая-то леди в униформе отеля.

— Простите, — выпалила Элис, бросившись к ней, — я оставила свой ключ в номере. Мне нужно подняться…

— Вам придется подойти к консьерж-службе, мисс. Даже если я подниму вас на нужный этаж, вы все равно не сможете войти в свой номер без ключа. Вам надо…

— Мой муж в номере. Мне лишь нужно подняться на свой этаж.

— Вам стоит обратиться к консьерж-службе. — Женщина, явно постарше ее, смерила Элис взглядом. — Они выдадут вам запасной ключ.

— Пожалуйста! — взмолилась Элис, заламывая руки. — Я не хочу, чтобы меня видели в таком виде!

Из-за многолетней привычки скрывать эмоции ее голос звучал твердо, но женщина явно смягчилась:

— Хорошо, только в виде исключения. В следующий раз обратитесь к консьерж-службе, ладно?

— Ладно, — кивнула Элис. — Большое вам спасибо!

Двери открылись, и они вошли в лифт. Женщина провела картой доступа по считывающему устройству, и Элис нажала кнопку верхнего этажа. А потом, затаив дыхание, стала напряженно пережидать, когда лифт поднимется наверх.

На этаже пентхаусов было тихо, и это чуть не заставило Элис развернуться и удрать. Тишина располагала к раздумьям, а в создавшейся ситуации это было весьма некстати. Элис бросилась к двери Кола и постучала. Молчание.

— Кол, это я! Прости, — снова постучала она.

Тут дверь распахнулась, и Элис нос к носу столкнулась с настороженной служащей отеля.

— Это ваш номер? — недоуменно спросила та.

— Нет, я… ну… — Элис бросила взгляд в глубь номера и увидела на полу стопку простыней и полотенец. — Я ищу мужчину, который останавливался в этом номере.

— Он уехал, — будто извиняясь, улыбнулась горничная.

— Когда?

Женщина пожала плечами и посмотрела на часы:

— Минут двадцать назад… может быть, полчаса.

Значит, в данный момент Кол уже на полпути к аэропорту. И как теперь она сможет перехватить его? Элис повернулась, окинув взором длинный коридор с его шикарной отделкой и мягким освещением.

В животе у нее что-то болезненно сжалось. Она напортачила с Колом по всем статьям, и нет ни малейшей надежды на то, что он примет ее извинения. Да и с чего он должен ее прощать? Раскаяние нахлынуло на Элис, заставив ноги обмякнуть, и каждый шаг стал даваться ей с трудом. Она медленно побрела обратно к лифту.

И что ей теперь делать? Элис нажала кнопку вызова и прислонилась спиной к стене между двумя лифтами. Как же она сможет вернуться к прежней жизни? Сейчас, когда наконец-то начала понимать, каково это — чувствовать нечто глубокое, пугающее и подлинное к другому человеку? Она никогда не сможет снова ощутить нечто подобное. Кол был единственным, кто заставлял ее открыться с этой стороны. Лифт звякнул, раздвижные двери открылись, и она обернулась.

— Вниз? — Звучный мужской голос заставил ее очнуться от тяжелых мыслей.

Элис подняла затуманенные слезами глаза — и обомлела.

— Я думала, ты уехал.

— Так и есть. — Кол посторонился, впуская ее в лифт.

Двери, заскользив, закрылись за ее спиной.

— Тогда почему ты здесь?

— Я увидел тебя в холле — по крайней мере, мне показалось, что это была ты. Я заметил блондинку с размазанным по лицу макияжем, которая неслась так, будто за ней гнался сам дьявол. Почему-то я понял, что под всем этим безобразием скрываешься ты.

— Ты узнал меня? — Голос Элис дрогнул, и надежда, которую она так старательно подавляла, всколыхнулась в ее душе.

— О чем ты хотела поговорить?

Элис прижала ладонь к кнопке аварийной остановки, и кабина, затормозив, замерла.

— Я тут кое о чем поразмыслила и хотела поделиться этим с тобой.

— Будем надеяться, что эта кнопка не переполошит весь отель. — Его голос звучал отчужденно, но голубые глаза горели любопытством.

— Есть кое-какие обстоятельства смерти папы, о которых я тебе никогда не рассказывала. Мне кажется, ты имеешь право знать. Я не собираюсь больше ничего от тебя скрывать. Надеюсь, мои слова докажут тебе это.

— Я думал, твой отец погиб по какой-то нелепой случайности, разве не так?

Элис потеребила в пальцах кончики убранных в хвост волос, усилием воли подавляя желание снова замкнуться в себе.

— Они с мамой вместе проводили рейд. Это была операция по изъятию наркотических средств, довольно крупная, насколько я помню. Они уже некоторое время выслеживали эту преступную группу, и мама наткнулась на сведения о том, где они прятали часть запрещенных препаратов. Мама отвечала за операцию, а папа действовал под ее руководством. Они думали, что зачистили территорию, и мама приказала папе с другим полицейским прочесать двор за домом. Но они кого-то упустили. На заднем дворе прятался человек с оружием. Он убил папу и ранил его напарника. Мама всегда винила в этом себя. По итогам внутреннего расследования маму оправдали, но она так и не смогла вернуться на работу.

— Почему ты ничего мне об этом не рассказывала? Я думал, это произошло из-за какой-то неисправности оружия — так сказал мне Рич.

— Мы всем так говорили. Мама не выдержала бы правды, а в полиции не хотели, чтобы детали случившегося просочились в СМИ. Они умалчивали это, потому что мама с папой были уважаемыми сотрудниками полиции. Нам не разрешали говорить об этом, задавать вопросы. Мама отказалась посещать психолога, и ей становилось все хуже и хуже. В конечном счете Рич уехал, потому что больше не мог это выносить. У нее развилась болезненная тяга к азартным играм… поэтому-то балетная студия и оказалась в таком плачевном положении. Мама проиграла все наши сбережения, все, что удалось накопить мне, и почти всю страховку за папу.

— Почему ты не рассказала все мне? После всего того, что сделала для меня твоя мать… ну почему ты мне не рассказала?

— Она не хотела, чтобы мы кого-либо посвящали в это. После того как я бросила балет, Рич уехал в Англию. Мне пришлось собраться с духом и как-то крутиться, зарабатывать. Поначалу студия была отличным выходом из ситуации, но я была молодой и глупой. Я решила взять кредит под залог студии и положить часть денег на счета, как говорится, на всякий пожарный… Я и понятия не имела, что мама все пустит по ветру.

— Боже праведный, Элли! А я в это время находился в другой стороне света и был совершенно не в курсе того, что происходит, — задумчиво произнес Кол. — У меня больше денег, чем я в состоянии потратить. Я должен как можно быстрее тебе помочь!

— По-моему, ты уже заплатил за мои услуги. — Она на мгновение зажмурилась. — Ты ведь сказал, что это была не подачка.

— Это действительно была не подачка. — Он помедлил. — Я знал, что твое присутствие успокоит меня настолько, что я смогу выступить с речью.

— Я и представить себе не могла, что мое присутствие может успокаивать! С момента приезда в Австралию ты был каким угодно, только не спокойным.

— Это все потому, что я гоняюсь за несбыточным.

Элис положила руку ему на запястье, но ничего не сказала. Ее сердце колотилось так, словно боролось с самой смертью, кровь гудела, а живот сжимало спазмом. Казалось, будто каждая ее клеточка сопротивляется желанию быть откровенной с Колом, смотреть правде в глаза.

— Почему тебе так трудно обратиться ко мне за помощью? — спросил он.

— Мне не слишком хорошо удается просить у кого-либо помощи, Кол, — вздохнула Элис. — Дело не в тебе, не принимай это на свой счет.

— А я как раз хочу принять это на свой счет. — Он сбросил ее руку и потер затылок.

— Зачем тебе это?

— Я хочу, чтобы ты не примешивала меня к остальным и относилась ко мне иначе, выделяла меня из всех. Я хочу, чтобы ты хотя бы рассказывала мне, что у тебя происходит.

— Это не так просто.

— Ну да, конечно! Берешь телефон и звонишь мне — куда уж проще? — Он коснулся ее лица, проведя большим пальцем по щеке. Губы Элис задрожали, и у нее перехватило дыхание.

— Я люблю тебя, — выпалила она и тут же зажала рот ладонью.

— Да, мы с этим уже разобрались. — Кол отдернул руку от ее лица. — Ты любишь меня по-дружески.

— Это правда, — кивнула Элис. — Но я люблю тебя и по-другому.

Глаза Кола вспыхнули, но он старательно держал дистанцию. Его лицо исказилось мукой, и в груди у Элис все сжалось при мысли о том, что это она заставила его так страдать.

— Выкладывай. — Кол произнес это еле слышно, но Элис тут же расправила плечи и взглянула ему прямо в глаза.

— Я люблю тебя по-всякому. Как лучшего друга, как любовника, как опору всей своей жизни. — Она изо всех сил сопротивлялась желанию зажмуриться и закрыть лицо руками. — Я люблю тебя так, как никогда и никого не любила.

— Тогда почему ты отрицала это?

Элис прикусила губу, пытаясь понять, почему же с такой настойчивостью скрывала свои чувства.

Кол вздохнул:

— Мне нужно было ехать, чтобы успеть на самолет.

— Почему же ты разыскал меня?

— Потому что я идиот. У меня просто не получается держаться от тебя подальше, — с горечью бросил он. — Никак не могу усвоить этот урок.

Элис перевела дух:

— Ты знаешь, в какой обстановке я росла. Мама с папой не слишком-то демонстрировали свои чувства.

— Знаю. Но это нисколько не меняет того, что мне нужно.

— Это и не должно менять. Но я пытаюсь объяснить тебе, почему отрицала свои чувства… я просто не знала, как справляться с чем-то настолько безумным, нелогичным. Мне казалось, что нельзя быть уязвимой, мама всегда растила меня твердой, как скала.

— Ты и есть скала, Элли. — Он немного смягчился. — Но я не хочу быть рядом со скалой. Я хочу быть с девушкой, которая уступила своим чувствам и забылась со мной в гостиничном номере. Я хочу знать, что, если мы поссоримся, ты сможешь обсудить со мной все разногласия. Что если твой день сложится плохо, ты не будешь от меня это скрывать. Я хочу знать, что ты не перестанешь впускать меня в свою жизнь.

— Я не перестану. — Она сжала его руку.

— Я не хочу однажды поймать себя на том, что понятия не имею, о чем ты думаешь.

— Обещаю, я буду работать над этим каждый день. — Из глаз Элис снова хлынули слезы, но она счастливо улыбнулась Колу. — Только посмотри, что ты со мной сделал — заставил меня плакать!

— Ты — единственная известная мне женщина, которую так приятно будоражит то, что мужчина заставил ее плакать, — улыбнулся он, переплетая ее пальцы со своими.

— Я и правда взбудоражена до предела. Я думала, что поступаю правильно, позволяя тебе вернуться в Штаты. Я боялась, что не смогу соответствовать твоим ожиданиям, не смогу дать то, что тебе нужно.

— А что нужно тебе, Элли? Дело ведь не только во мне.

— Мне нужен хороший толчок в спину. Знаю, я не идеальна, но я попробую измениться. И мне нужно, чтобы ты не переставал побуждать меня к этому.

Мысли Элис вдруг переключились на нечто более порочное, и ее щеки залились краской.

— Что-нибудь еще? — вскинул бровь Кол, уловив перемену в ее настроении.

— Может быть, многократные оргазмы?

Уголки губ Кола вздернулись в улыбке, и он потер ладонью поросший щетиной подбородок.

— А мне-то казалось, они туманят твой разум.

— Я и хочу, чтобы что-то туманило мой разум, трогало меня. — Элис часто заморгала, прогоняя слезы. — Я хочу быть ранимой и страстной, хочу испытать все то, чего до сих пор так боялась.

Кол привлек Элис в свои объятия, приподнимая ее и прижимая спиной к стене лифта. Он впился в ее губы с обжигающей силой, забирая страсть, которую заслужил, страсть, которую Элис жаждала отдавать ему всю оставшуюся жизнь.

— Ты пропустишь свой самолет. — Она прижалась лицом к его шее.

Кол пожал плечами:

— Будет другой.

— Как же мы сможем все наладить, как будем жить? Я не смогу оставить маму одну.

Он прильнул губами к ее виску:

— Я люблю тебя, Элли. Вот так и будем жить.

Она обвила руками шею Кола, заставляя его наклониться ниже.

— Я тоже тебя люблю.

— Ну а кроме того, я могу позволить себе свой собственный самолет, — засмеялся он. — И если потребуется, переведу свою компанию сюда.

— Ты можешь сделать это? — Элис окутало теплом, ее тело обмякло, словно она вот-вот растает в его объятиях. Впервые в жизни она чувствовала себя выставленной напоказ и в то же время защищенной. Да, она сделает все возможное, чтобы Кол чувствовал себя любимым, и позволит ему постепенно, шаг за шагом, справиться с ее замкнутостью.

— Теперь я готов сделать все что угодно. — Он обвил рукой ее талию, еще ближе привлекая Элис к себе. — Ну а пока давай найдем местечко, где можно разобраться с этими пресловутыми оргазмами!