Когда они вошли в горринджскую церковь, Кит окликнул викария, но ответа не последовало. Возможно, в этот момент викарий дремал после полуденного стаканчика спиртного.

Ну и прекрасно. Он сам проведет экскурсию по церковным владениям. И Кит повел Сюзанну и Каролину на церковный двор. Найти мавзолей оказалось нетрудно: мрачноватое гранитное сооружение блестело на солнце. Вход в него стерегли два таких же мрачных серафима с трубами. Кит пригляделся – мавзолей ни в коей мере не поражал хорошим вкусом и был до того декоративным, что казался почти смешным – да уж, у Ричарда Локвуда было своеобразное чувство юмора, недаром о нем упоминают все, кто его знал! Но может, он и впрямь собирался лежать в этом мавзолее, поэтому и хотел сделать его шикарным.

Еще Роберт Бернс сказал: «Подвластны року мышь и человек...»

Мавзолей оказался закрытым. Для Кита это не явилось неожиданностью. Он пошарил в пакете, который захватил с собой, вынул кусок проволоки, сунул в замочную скважину и покрутил. Замок положил в карман, чтобы их не заперли, и слегка толкнул дверь. Она подалась, и многолетняя пыль хлынула наружу. Кит закашлялся. Внутри царил густой сумрак, несмотря на ясный, безоблачный день. Кит достал лампу, зажег, подождал, пока фитиль разгорится, и всмотрелся в темноту. Затем подал знак женщинам следовать за ним, что они и сделали. Кит достал из-под сюртука пистолет и держал наготове.

Он колебался – стоит ли закрывать дверь мавзолея, но не хотелось выдавать свое присутствие. Тогда он заклинил дверь трутом, вошел, держа лампу на вытянутой руке, и посветил ею вокруг.

Увидев сундук, Кит потянул его из углубления, где он стоял. Сюзанна и Каролина с испуганными возгласами отпрянули.

– Это не мертвец, – заверил он женщин. – В мавзолее пока еще никто не обрел вечный покой.

На сундуке висел прочный замок, но спустя несколько минут возни с проволокой его удалось открыть. Вверх, словно джинн из бутылки, взметнулась пыль, и, когда она осела, Кит увидел пачку бумаг. Он поставил фонарь на каменный выступ и начал быстро и осторожно их просматривать – многие листки сделались ломкими от времени.

Первый документ оказался письмом, отправленным французскому агенту, чье имя было Киту знакомо. Как Ричард Локвуд мог заполучить это письмо? Ричард затеял весьма рискованную игру, решившись на такое расследование в одиночку.

В следующем письме, написанном по-французски, месье Морли приглашался на встречу в гостинице в районе одного из лондонских доков. Само по себе это письмо не содержало ничего криминального, но могло быть полезным. На одном листке оказался перечень названий военных кораблей. Киту были знакомы эти названия.

Дальше шли чертежи пушки. И еще письма, в которых назначались новые встречи.

– Черт возьми! – Итак, все оказалось правдой: Морли предатель, и того, что Кит держал в руках, было вполне достаточно, чтобы отправить его на виселицу.

И тут тишину мавзолея нарушил щелчок взведенного курка пистолета.

Кит резко обернулся и увидел, что Каролина Оллстон приставила пистолет к виску Сюзанны.

– Отдай документы мне, Кит.

Он мгновенно оценил ситуацию. Выхватить игрушку из маленькой ручки Каролины было делом одной секунды, если только...

– Это дуэльный пистолет, и он выстрелит вот так... – Каролина щелкнула пальцами, – если ты хотя бы слегка меня толкнешь.

– Тогда вам, видимо, лучше не стоит делать вот так, – щелкнула пальцами Сюзанна. Ее голос дрожал, но скорее от злости, чем от страха.

– Сюзанна, – тихо произнес Кит, – она не шутит. Не двигайся.

Сюзанна замерла. Кит мог бы протянуть руку и двумя пальцами сломать Каролине шейный позвонок, так он был зол сейчас. Прежде всего на самого себя. Ведь он знал, насколько непредсказуема и безрассудна Каролина. Правда, он не предполагал, что она может быть столь жестокой. Его предвзятость и, должно быть, чувство чести привели к ошибке, и вот теперь она целится в Сюзанну.

Он произнес голосом, нежным, как майский ветерок:

– Положи пистолет на пол, Каролина. Ты ведь на самом деле не хочешь сделать ничего такого.

– Не хочу? – насмешливо переспросила она. – Ошибаешься. Ты вовсе не собираешься мне помогать, Кит. Я думаю, ты предпочтешь увидеть, как меня вздернут.

– Почему ты так думаешь? – В голосе Кита звучали нежные нотки. Он не хотел еще больше озлобить Каролину.

– Не надо говорить со мной таким ласковым тоном, Кит. Я все хорошо понимаю и полностью отдаю себе отчет в своих действиях.

– Каролина, если ты отдашь мне пистолет...

Она фыркнула. И замерла. Кит тоже замер. Кажется, сам воздух застыл и сгустился в плотную массу.

– Она была доброй, Сюзанна, – медленно произнесла Каролина. – Я говорю о твоей матери.

Сюзанна впилась глазами в лицо Каролины.

– Добрые люди встречаются очень редко, – продолжала Каролина. – Многие просто притворяются добрыми. Но твоя мать была по-настоящему доброй. А горничной я была ужасной.

– Откуда вы знали мою мать? – хрипло выговорила Сюзанна.

На изысканно-красивом лице Каролины ровным счетом ничего не отразилось, но в глазах на миг промелькнула бесконечная, поразившая Кита тоска.

– Мне правда очень жаль, – произнесла она.

– Это были вы в ту ночь! – выдохнула Сюзанна. – Я вспомнила!

– Я служила горничной в вашем доме в Горриндже, Сюзанна. Локвуд чем-то насторожил Таддиуса. Он узнал, что Анна Хоулт ищет прислугу, и устроил так, что взяли меня. После этого мне оставалось только внимательно слушать разговоры. На горничную обращали внимания не больше, чем на блоху. Твой отец рассказывал твоей матери все. Из их разговоров я поняла, что Таддиусу в самом деле есть чего опасаться. А остальное, видимо, сделал сам Таддиус.

Под «остальным» она имела в виду убийство Ричарда Локвуда и ложное обвинение Анны Хоулт. Каролина повернулась к Киту:

– Вот поэтому я и думаю, что ты намерен отправить меня на виселицу, Кит. Когда ты сегодня не позволил мне уйти, я поняла, что ты уже все знаешь. Ты всегда предан тем, кого любишь, и просто одержим желанием их защищать. Но меня ты на самом деле никогда не любил, это твое дурацкое понятие о чести заставляло тебя хотеть на мне жениться, мне помогать. И твои понятия о том, что правильно и что неправильно. Но Сюзанну ты и правда любишь по-настоящему. И поэтому с твоей точки зрения отпустить меня сегодня очень неправильно.

Кит молчал. «Каролина, значит, знаток настоящей любви, вот как?» – мелькнула язвительная мысль. Но сейчас она и правда попала в точку. Он спокойно произнес:

– Ты разрушила их жизнь, Каролина. Жизнь трех маленьких девочек. Их матери и отца. Ты играла в шпионские игры вместе с Морли. Да, ты была тогда совсем юной, но прекрасно понимала, что делаешь. Я в этом не сомневаюсь.

– Наверное, тогда мне это казалось просто приключением, я не слишком задумывалась о последствиях. Но мне действительно жаль. Однако это не значит, что я согласна быть повешенной. Так что, будь добр, передай мне документы. Я собираюсь их сжечь.

– Каролина, даже если я сейчас отдам их тебе, даже если ты их сожжешь, тебе все равно придется держать ответ. Уж я постараюсь.

Кит услышал, как часто дышит Сюзанна. В тусклом свете фонаря было видно, как она бледна. Ему хотелось дотянуться до нее, прикоснуться к ней, успокоить, но он не рискнул. Он посмотрел в глаза своей любимой, и ее губы тронула слабая улыбка. О боги! Она пытается его успокоить! Да, храбрости ей не занимать, тут она многим мужчинам способна дать фору.

А может быть, она просто верит в него? Ведь с момента их знакомства он только и делал, что спасал ей жизнь.

– А как ты собираешься уйти отсюда? – спокойно спросил он Каролину. – В пистолете всего одна пуля, если он вообще заряжен. Обоих нас ты убить не сможешь.

– А за нами сюда кое-кто последовал. Человек Морли. Он вот-вот будет здесь, с ним-то я и уйду. Просто все кончится гораздо быстрее, если ты отдашь мне документы прямо сейчас.

Раздался шаркающий звук, и Каролина с Китом оглянулись. Но это Сюзанна двинула вперед кончик туфли.

– Простите, но, кажется, я сейчас упаду в обморок, – прошептала она.

Кит напрягся. Сюзанна никогда не падала в обморок – ни из-за гадюки, ни из-за взбесившейся лошади, ни из-за убийцы с ножом. Видимо, она что-то задумала.

Кит напряженно ждал, что будет дальше. Каролина беспокойно шевельнулась, и дуло пистолета еще сильнее уперлось в висок Сюзанны.

– Честное слово, – с отчаянием пробормотала Сюзанна, – я в самом деле вот-вот...

Каролина на какую-то долю дюйма инстинктивно подалась назад. В тот же миг Кит бросился к ней, схватил ее запястье, рванул вверх, и пистолет выстрелил в потолок мавзолея. Вниз полетели мраморные крошки. Кит обхватил Сюзанну за талию и оттолкнул в сторону. Потом завел Каролине обе руки за спину.

– Сюзанна, достань из пакета веревку. Там нож, отрежь им, сколько надо.

Для человека, которого только что держали на прицеле, Сюзанна проделала все с достойной восхищения сноровкой, и Кит связал Каролине запястья.

– За то, что ты грозила застрелить Сюзанну, я позабочусь, чтобы тебя повесили!

Скрип отворяемой двери заставил всех троих повернуться. На пол упал лучик фонарика. Кит навел на дверь пистолет.

– Ни шагу дальше, не то...

– Ради Бога, не надо лишних жертв, Кит, это всего лишь я.

В мавзолей вошел Джон Карр, вооруженный пистолетом, фонарем и ранцем с весьма полезными вещами. Кит опустил пистолет.

– Как ты вовремя, Джон!

Джон Карр, помедлив в дверях, окинул взглядом присутствующих, выбоину на потолке, мраморные осколки на полу, вскрытый несгораемый сундук.

– Но что за черт! Ты снова опередил меня, Грантем! И как только...

– Просто я всегда первый, Джон.

Джон помотал головой и тихо ругнулся, а Кит рассмеялся.

– Так ты отыскал документы? – спросил Джон. – Они существуют? Следы тоже привели меня сюда.

– Да, они здесь, – кивнул Кит на сундук. – Посмотри-ка, кто отыскал меня!

– Здравствуй, Джон, – проговорила Каролина с очаровательной улыбкой. – Давно мы с тобой не виделись.

Джон обернулся. И в ту же секунду замер. Выражение, с которым он смотрел на Каролину, было невозможно понять. Его неподвижность уже начала беспокоить Кита, но тут он заговорил.

– И документы на самом деле именно те самые? – спокойно спросил он, отвернувшись от Каролины.

– Хочешь – посмотри сам. – Кит махнул рукой, и Джон прошел мимо связанной Каролины и притихшей Сюзанны, не поднимая на них глаз, глядя только на интересовавшую его цель. Он быстро просмотрел документы, пробежал глазами письма, и лицо его стало жестким.

– Я тут наткнулся на одного неприятного типа со шрамом, он ошивался неподалеку. Я слегка оглушил его и связал, – рассеянно бросил он, продолжая листать документы. – Он, пожалуй, может понадобиться, когда станут вытаскивать на белый свет грешки Морли. Можешь послать за ним кого-нибудь. – И снова углубился в чтение.

– Тут достаточно, чтобы его вздернуть, – сказал Кит. – Я говорю о Морли. Особенно если еще мистер Эйвери-Финч захочет выступить свидетелем.

– Да, похоже на то, – медленно процедил Джон, просматривая последний документ. – Так почему бы тебе не отпустить Каролину?

Кит подумал, что ослышался.

– Что ты сказал?

– У тебя достаточно компромата на Морли, – так же спокойно пояснил Джон. – Отпусти Каролину.

Кит ушам своим не поверил.

– Джон... ты, никак, спятил? Или решил пошутить? Она принимала в этом активное участие, помогла погубить семью Сюзанны, убить ее отца, только что приставила пистолет к виску Сюзанны, после этого я связал ей руки. Все эти документы Добыты с ее помощью. Она изменница родины, так же как Морли.

Изменница родины приподняла тонкие брови, но ничего не сказала. Джон тоже молчал, не сводя глаз с Кита. И тут до него дошло наконец, и мир пошатнулся.

– Ты никогда не проверял Морли, ведь так? – спросил он тихо. – Ты все время искал Каролину, искал для себя.

Джон зажмурился, снова открыл глаза, и Кит увидел в них гордость и мольбу.

– Я хотел бы тебе все объяснить, Кит, но не уверен, что ты поймешь. Я просто... никак не мог ее забыть. Я часто думал о ней, чаще, чем мог тебе в этом признаться. Мне было стыдно. Я понимал, что это наваждение, но ничего не мог с собой поделать. Начал я с Морли. Стал перехватывать его почту.

– У тебя не было таких полномочий, – с удивлением произнес Кит.

– Не было.

– Если кто-нибудь узнает, что ты этим занимался, Джон... – Риск был невероятно велик, а последствия могли оказаться весьма прискорбными, гибельными для Джона.

– Я знаю, – печально улыбнулся Джон. – Надеюсь, ты теперь понял? Я пошел на этот риск сознательно. Ради нее.

Кит был в шоке.

– И еще... начав проверять письма Морли, я стал проверять и твою переписку, Кит, – продолжил Джон. – Я не жду от тебя прощения, но не мог я тебе всего объяснить, клянусь честью. Я был уверен, что ты меня не поймешь. Я и сам себя не до конца понимаю. Но я почему-то не сомневался, что она с тобой встретится. Потому что всегда предпочитала тебя. – Он с горечью рассмеялся. – Вот я и подумал, что, если смогу ей помочь, она примет мою помощь. Я не мог допустить, чтобы вы снова встретились. Хотел получить еще один шанс. Знаешь, почти все твои письма скучны до невозможности, – попробовал пошутить он.

– Прости, что заставил тебя скучать, – сухо сказал Кит.

– Я был уверен, что она с тобой свяжется, и оказался прав.

– У тебя сработала интуиция.

– И я решил, что с информацией, которую ты мне предоставил, с фактами, которые доверил тебе Джеймс Мейкпис, я, может быть, найду документы раньше тебя и, если что-то в них указывает на Каролину, уничтожу, оставлю только те, которые обличают Морли. А потом, когда найду ее, возможно... – он посмотрел наконец на Каролину, которая все это время не спускала с него изумленных глаз, – увезу туда, где ее никто больше не обидит. – Джон снова повернулся к Киту. – Но она пришла к тебе, Кит.

– Но Джон... – Кит осекся. – Она этого...

Он хотел сказать: «Она этого не стоит». Те же самые слова, что сказал ему Джон на рассвете семнадцать лет назад, когда они стояли лицом к лицу и целились друг в друга из пистолетов. Кит теперь понял, сколько горечи было в тех словах. И самоутешения. Для Джона та потеря была тяжелее. Тогда и потом.

Кит не в силах был сказать таких слов ни об одной женщине.

– Я не могу этого допустить, Джон. Не могу позволить, чтобы ты забрал ее. Она пособница убийств. Двух человек, в том числе и Мейкписа. Ее действия привели к гибели наших солдат. Надеюсь, тебе это не безразлично?

– Мне все равно, – устало произнес Джон. – Я виноват больше, чем можно выразить словами, и знаю, что все это правда, но раз речь идет о Каролине... Помоги мне Бог, мне все равно.

– Джон!

Джон заговорил горячо и взволнованно:

– Кит, мне по-настоящему хотелось всегда только одного. Помоги мне. Не знаю даже, сделает ли меня это счастливым. Наверное, мне и это все равно. Я знаю только, что мне нужна Каролина. Знай: я люблю тебя, как брата. И если я для тебя хоть что-нибудь значу, позволь мне выиграть только на этот раз. Ради Господа.

С потолка на пол обрушился еще один мраморный кусок. Никто не шелохнулся.

– Не отказывайся так сразу от всего, Джон, – тихо произнес Кит.

Джон Карр промолчал.

– Она тебя не любит, Джон. – В тоне Кита прозвучала безысходность.

Губы Джона тронула улыбка.

– Когда-нибудь полюбит. Взгляни на меня.

Кит тоже невольно улыбнулся, хотя сердце его разрывалось. Он подумал о разновидностях любви, которые существуют на свете. Любовь постоянно преподносит нам сюрпризы со всеми ее превращениями.

Тут в напряженной тишине прозвучал мягкий голос Сюзанны:

– Кит, отпусти ее.

Кит резко повернулся к ней.

– Сюзанна, подумай, что эта женщина сделала с твоей семьей!

– Но этого уже не исправишь. Если даже ее повесят, ни моего отца, ни Джеймса Мейкписа не вернешь. Главный виновник – мистер Морли. Его и надо повесить.

Чувство справедливости, патриотизм, потребность поступать правильно, понятия добра и зла – все это в душе Кита пришло в противоборство. «У сердца своя логика, она не подвластна логике рассудка» – кажется, так сказал старик Паскаль?

– Не уверен, что это справедливо, Сюзанна, – едва слышно произнес Кит.

– Может быть, кроме справедливого и несправедливого, есть что-то еще? И сейчас просто надо сделать выбор?

Мгновение спустя Кит его сделал. Движимый не патриотизмом, а любовью, понимая, что в любом случае Джон Карр отныне для него потерян. Он повернулся к Каролине.

– Поедешь с ним? – спросил он угрюмо.

– Гм... – Каролина уставилась в потолок. – Как быть?.. Виселица или красавчик Джон Карр? Дайте подумать, дайте подумать...

Кит вздохнул, кивнул на Джона. Каролина подошла к нему. Джон быстро освободил ее запястья от веревки.

– Узлы завязаны умело, – спокойно произнес он.

Кит промолчал. Каролина повернулась и взглянула на Джона. Он остановил на ней долгий взгляд. Никто не проронил ни слова. Каролина обратилась к Сюзанне:

– Ваша мать... в общем, ваши родители часто беседовали об Италии. По правде говоря, не знаю, куда она могла отправиться той ночью... но, может быть, именно в Италию?

Сюзанна слегка кивнула в знак благодарности. Кит посмотрел на своего лучшего друга, которого знал с детства, на своего брата и соперника. Чертов красавчик, Джон Карр.

– Пожалуй, тебе пора уходить, Джон. Пока я не передумал.

Джон Карр взмахнул рукой и криво усмехнулся. Затем отворил дверь и вышел из мавзолея. Больше Кит его никогда не видел. Каролина последовала за ним, но в дверях обернулась и посмотрела на Кита.

– У Таддиуса... есть кот. – Она осеклась. – Позаботься, чтобы... кто-нибудь взял его к себе.

Кит кивнул и изумленно взглянул на Каролину. Неужели она действительно любила Морли?

Каролина не обременяла себя таким понятием, как честь, она легко шла по жизни, движимая лишь инстинктом самосохранения, жила минутой. Кит плохо понимал такую любовь.

– Ну что ж, до свидания. Желаю вам обоим счастья. – Каролина иронически поклонилась и повернулась, чтобы уйти.

– Каролина! – резко окликнул ее Кит. Она остановилась и вскинула брови.

– Постарайся быть достойной его.

Каролина весело рассмеялась, словно услышала остроумную шутку, и покачала головой. После чего исчезла за дверью.

* * *

По дороге домой Кит молчал. Так же молча он проводил Сюзанну в дом мимо слуг вверх по лестнице в ее комнату, где она еще не была, и сел на край кровати. Сюзанна видела, что он в полном изнеможении.

– Джон... мне так жаль его, – промолвила Сюзанна.

– Иди ко мне, – позвал он так же тихо.

Она подошла, и он, обхватив ее руками, посмотрел на нее снизу вверх. Ей хорошо были видны ноздри его надменно изогнутого носа, прекрасные голубые глаза, опушенные ресницами с золотистыми кончиками.

– Я люблю тебя, Сюзанна.

– Знаю. – Ей уже не казалось таким важным, чтобы он произнес эти слова вслух, она не сомневалась, что главное в его жизни любовь.

– Я должен был тебе это сразу сказать. Когда Каролина приставила тебе к Виску пистолет, я... – Он замолчал и отвернулся.

– Ш-ш, – пробормотала Сюзанна и, обхватив ладонями его лицо, поцеловала в макушку. – Все хорошо.

– Нет, не все, – сказал он раздраженно и снова посмотрел ей в глаза. – Дело в том, что я...

– Наверное, ты еще не был уверен, что любишь меня, и тебе хотелось убеди...

– Сюзанна! – воскликнул он нетерпеливо. – Нечего меня оправдывать. Тем более что ты ошибаешься. Дело в том… – Он замолчал, подбирая слова, чтобы выразить свой непонятный страх. – Мне казалось, что, если я произнесу эти слова вслух... ты просто исчезнешь. Я бы этого не вынес. Сама мысль о том, что я потеряю тебя, мне невыносима.

Он явно стыдился своих слов. Видимо, считал, что не имеет права чего-то бояться. Сюзанна не нашлась, что ему ответить.

– В итоге, – сухо заключил он, – я оказываюсь ужасным трусом. Но я люблю тебя.

– Что за удивительное признание! Особенно в устах человека, который дал упасть на себя лошади и пырнуть себя ножом ради моего спасения, в которого стреляли французы и одному Богу известно кто еще! Но с тебя хватит теперь признаний. Я тоже тебя люблю.

– Я знаю, – сказал он, вздохнув, удивленный и довольный. И крепко прижал ее к себе. Ее грудь находилась как раз на уровне его глаз, и он прижался к ней губами через тонкий муслин. Руки проникли ей под платье, и он откинулся на кровать, увлекая ее за собой.

– Тише, – велел он шепотом, – полежи так.

Он склонился над ней, медленно расшнуровал платье, стянул его и аккуратно отложил в сторону. Потом занялся ее подвязками, развязал их и положил на платье, затем снял с нее чулки.

Когда она осталась в чем мать родила, Кит со вздохом лег рядом с ней и нежно поцеловал в губы. Затем отыскал губами ее брови, висок, пульсирующую жилку на шее, выдернул шпильки из ее волос, и они рассыпались по подушке. Он испытывал щемящую бесконечную нежность, желание и благоговение одновременно. Каждое его прикосновение было исполнено этого благоговения. Сюзанна плыла по волнам блаженства. Его руки и губы, нежные и уверенные, казалось, окружали ее всю и медленно воспламеняли каждую клеточку тела.

Потом его губы опустились вниз ее живота, и она раздвинула колени, чтобы он смог насладиться самым шелковистым, самым чувствительным местом. Сюзанна впилась пальцами в одеяло, а его язык проникал, кружил, смаковал, любил ее. Кровь шумела у нее в ушах, и она готова была зарыдать от наслаждения.

Кит тоже разделся, и его прекрасное тело на мгновение зависло над ней. Она обхватила его коленями, обняла и впустила в себя. Соитие никогда не казалось Сюзанне достаточно долгим, потому что ей никак не удавалось окончательно раствориться в нем, но было поистине восхитительным, поскольку имело конец. И сейчас все происходило тоже очень медленно, и его глаза ни на мгновение не отрывались от ее глаз. В них пылала любовь. Он неизбежно устремлялся к освобождению, и, когда оно настало, он произнес ее имя.

Он поцеловал ее и медленно повернулся с ней на спину. Они лежали, крепко обнимая друг друга.

– Вот так я тебя люблю, Сюзанна, – прошептал он.

Они полежали еще немного, но Кит вдруг спохватился, что тетя Франсис будет волноваться, и они, вскочив, впопыхах оделись и спустились вниз. И тут же к Киту поспешил озабоченный Бултон. Этой сцене, видимо, суждено было повторяться с какой-то нервирующей цикличностью.

– Сэр! – начал он торопливо. Но больше ничего говорить не понадобилось. Поскольку Кит услышал, как из гостиной донеслось очень знакомое покашливание.

– Сэр, он свалился как снег на голову... – отчаянно зашептал Бултон и добавил: – Лучше вам самому пойти к нему.

Это было самое худшее, что могло случиться. Герцог стоял посреди комнаты с альбомом Сюзанны в руках, который она, конечно же, забыла на диване. Один из рисунков, видимо, особенно привлек его внимание. Он стоял, не в силах оторваться от альбома. Когда герцог наконец поднял голову, выражение его лица не поддавалось никакому описанию. Кит с трудом подавил желание закрыть глаза. Кому захочется после того, как предавался любви, предстать перед собственным отцом. Но рисунок предоставлял герцогу именно такую возможность.

Кит взглянул на Сюзанну, которую старательно загораживал спиной. Волосы ее сбились набок, она выглядела изумительно красивой, но чересчур раскрепощенной. Мучительно неловкий момент все длился, а Кит лихорадочно придумывал текст обращения к отцу. Впрочем, он мысленно уже паковал чемоданы, надеясь, что Сюзанна не очень разочаруется, оказавшись вместо Гросвенор-сквер в египетской пустыне.

– Это и есть автор рисунков? – спросил отец, обратив взгляд на Сюзанну.

– Да, – признался Кит.

Молчание, бесплодное и бескрайнее, как египетская пустыня, все длилось и длилось, а отец тем временем смотрел на стоявшую перед ним пару.

– Мы собираемся пожениться, – осторожно произнес Кит.

– Надо думать! – оживленно воскликнул герцог. – Кто же она?

Кит снова онемел.

– Я спрашиваю, кто она? – качнул бровями герцог.

Кит наконец-то вспомнил о хороших манерах и даже отыскал в себе их следы.

– Отец, позвольте представить вам мисс Сюзанну Мейкпис, мою невесту. Это мой отец, герцог Уэстфолл.

Сюзанна помешкала и присела в реверансе. Кит едва не расхохотался.

– Как? Мейкпис? Дочь Джеймса?

Сюзанна пришла в замешательство, но решила пока не рассказывать о себе правды.

– Да, сэр. – Голос ее звучал на удивление твердо.

– И вы сами делали эти рисунки?

Лицо Сюзанны запылало, как летний закат, но ее спокойствию можно было только позавидовать.

– Да, сэр.

– Они у вас очень даже неплохо получились.

Кит преисполнился благоговейного восторга. Отец избрал самые великодушные слова из всех, какие, несомненно, хотел или мог бы сказать. «Отец у меня дипломат, – подумал Кит. – Есть чему у него поучиться».

– Она необыкновенно талантлива, – поспешно добавил он. И слишком поздно спохватился, как пикантно это прозвучало, если принять во внимание, какой именно из рисунков разглядывает сейчас отец. Кит едва не шлепнул себя по лбу.

– Мисс Мейкпис, рад с вами познакомиться. А сейчас я хотел бы поговорить с сыном наедине.

Сюзанна метнула на Кита сочувственный взгляд и с явным облегчением покинула гостиную.

– Мне очень жаль, что так получилось с книгой, отец, – заговорил Кит. – Я закончу ее, обещаю вам. Просто сразу так много всего случилось... Вам тоже это будет интересно.

– Тебя видели в Лондоне, Кит.

– Кто? – быстро спросил Кит. Вот чертов Джон!

– Мисс Дейзи Джонс сказала, что приходил некий мистер Уайти с расспросами. Я понял, что это был ты.

– Вы проводили собственное расследование? – спросил Кит. Итак, отец не счел его сумасшедшим, когда он пересказал ему историю Мейкписа. Это немного успокаивало. Но постойте-ка. Может быть... – А откуда вы знаете мисс Дейзи Джонс?

Отец загадочно улыбнулся.

– Ну а ты нашел то, что искал, Кит? То, чего тебе не следовало искать?

– Да, сэр, и все подтвердилось. Все, что сказал тогда Мейкпис. Я покажу вам документы, если хотите. Там письма, списки кораблей... и часто упоминается Морли. Локвуд собрал солидный материал. Для Морли все выглядит очень печально. Я говорил с одним антикваром, которого можно будет уговорить дать свидетельские показания.

Герцог замер, и на его лице отразилась глубокая грусть.

– Какой позор! Ведь Морли – неплохой политик. И умный человек. А оказался убийцей. Это потеря. Какая жалость!

– И к тому же предатель.

– Заниматься этим было очень опасно, Кит. Тем более в одиночку. Тебя могли убить.

– Меня могли и до этого убить, уже много раз, – криво усмехнулся Кит. – Видно, мое время еще не пришло.

– А я ведь говорил тебе, чтобы не приезжал в Лондон.

– Клянусь вам, сэр, что закончу книгу. Я сам этого очень хочу. – Это была чистая правда.

– Никакая книга не нужна, Кит.

Воцарилась тишина.

– Что, простите? – растерянно спросил Кит.

– В книге не было необходимости. Просто... – Герцог отвернулся и прошелся по комнате, потом остановился перед семейным портретом. Он мягко улыбнулся ему, видимо, вспоминая, как приходилось позировать. – Я тревожился о тебе, сынок. Ты казался... потерянным. Погряз в сомнительных удовольствиях. Стал слишком беззаботным, но был несчастен, и сам того не понимал. Отцы замечают подобные вещи.

Кит понимал, что должен быть тронут до глубины души. Но...

– И вы поэтому грозили мне Египтом?

Герцог миролюбиво взглянул на сына.

– Я решил, что тебе полезно будет на время удалиться от «общества» и разобраться в самом себе. Может быть, даже завести новый, не такой опасный роман. Но я знал, что ты не уедешь из Лондона, если я не поставлю вопрос ребром... и я придумал эту книгу. И тут... – герцог чуть помедлил, и в голосе его послышалось легкое удивление, – ...ты снова превзошел все мои ожидания. Но ты никогда ничего не делал наполовину.

Отец торжествующе улыбнулся, словно хотел сказать: «Я твой отец, и потому умнее тебя».

Кит лишился дара речи. Его чертов отец просто-напросто надул его. Ему одновременно хотелось задушить его и упасть перед ним на колени с изъявлениями благодарности. Но он умел проигрывать.

– А славная, однако, работа, Кристофер. Твои записи так же хороши, как эти рисунки?

– А вы сомневаетесь? – спросил Кит.

Отец усмехнулся.

– Тогда тебе следует закончить книгу. Она вполне достойна быть напечатанной... хотя бы ради этих рисунков. Правда, кое-какие я все же не стал бы вставлять в книгу.

– Тех мышек? – спросил Кит.

Отец наконец рассмеялся. Он посмотрел на альбом, затем снова на сына и покачал головой. Киту потребовалось все его самообладание, чтобы не покраснеть, хотя он не мог вспомнить, когда последний раз краснел.

– Какая она, Сюзанна?

Черт! Как ненавидел Кит подобные вопросы. Когда он думал о Сюзанне, слова куда-то улетучивались.

Но отец, должно быть, прочел ответ на его лице и мягко рассмеялся.

– Ничего, сынок. Эти рисунки говорят за вас. Мне трудно выразить словами, как я за тебя рад.