Быстрый взгляд, который Мерфи бросил на девочку, был наполнен болью, печалью и таким пронзительным одиночеством, что сердце Фиби сжалось.

Казалось, будто она внезапно обрела способность видеть сквозь самый густой туман, и такое случилось с ней впервые.

Но затем он часто-часто заморгал, снова посмотрел на Берд, и странное выражение пропало с его лица, точно все это было лишь игрой света и теней и только почудилось Фиби.

Она подумала, что этот взгляд на лице загнанного Мерфи появился из-за всех бесконечных вопросов неугомонной Берд, из-за сумятицы, которую внесло в его жизнь их внезапное вторжение. А может, он сожалел о яйцах, перепорченных девочкой…

Однако ей не удалось окончательно прогнать образ грустного Мерфи, незнакомое ей до сих пор выражение глубоко несчастного мужчины на его лице. Улетевшее мгновение словно приоткрыло завесу времени, странным образом оживило воспоминания о прошлой жизни.

— Берд, — произнесла она мягко, — Мерфи пора идти на работу. Заканчивай свой тост и допивай сок. Хватит приставать к нему с вопросами.

Девочка ответила ослепительной улыбкой:

— Но Мерфи не против, мама! Правда же?

Спокойный, смеющийся взгляд Мерфи встретился со взглядом Фиби.

— Я не возражаю против вопросов. Кажется, она ошиблась! Какое облегчение… Не хотелось думать, что Мерфи может быть несчастен и одинок.

— И все же, Берд, спрашивать слишком много невежливо.

Малышка нахмурилась.

— Мой Мерфи знает, что я должна все про него понять. Какая глупость, мама! Как же я все пойму, если не задам вопрос?

— Она права. — Лицо Мерфи обрело обычное невозмутимое выражение. — Она должна понять, кто я такой. Ведь ты ничего ей не объяснила, верно, детка?

В его тоне сквозила едва заметная обида.

— У нас не было времени поговорить об истории нашего семейства.

— Да? Значит, твой отъезд был вызван внезапным решением? Оно было импульсивным?

— Нет, не импульсивным, просто быстрым.

Фиби вцепилась в край стола, борясь с желанием вскочить и сбежать из уютной, залитой ласковым летним солнцем кухни Мерфи.

— Из-за ребенка? — Его взгляд красноречиво остановился на ее животе.

— Да. — Нет, у нее больше нет сил сидеть здесь. — Ты не подвезешь нас до города? Потом я возьму напрокат машину, через день или два, когда найду работу, и больше не буду обременять тебя просьбами.

— Хочешь взять напрокат машину? Но это не такое дешевое удовольствие.

— Знаю. — Она улыбнулась и насыпала порошок в посудомоечную машину. — Это не проблема.

— По-моему, ты говорила, что у тебя нет денег.

— Да, говорила. — Единственное, что ей оставалось, это продолжать улыбаться. Она быстро загрузила в машину посуду и нажала кнопку мойки. — У меня есть кое-что на кредитной карточке, — соврала она. — Ты дал нам крышу над головой, а остальное — моя забота.

— Это я уже слышал. Интересно, почему я тебе не верю?

Он поднялся и подошел к ней.

— Такой уж ты недоверчивый. В любом случае, это не твоя забота. Ты и так сделал достаточно, пустив нас в свой новенький дом.

— Я не мог выгнать вас, Фиби. Разве ты не знала? Иначе зачем бы ты поехала к Русалочьему ручью?

Он, наконец, отошел от нее и уселся на стул, спиной к ней. Теперь она могла заняться раскладыванием посуды в машине по местам.

— Ты не обязан был принимать нас.

— Ошибаешься, еще как обязан! Из-за Риты и Баннистера.

Именно этого она и боялась и только поэтому не попросила его о помощи раньше. Невыносима была сама мысль, что он станет помогать ей из-за чувства долга. Стоило только подумать, что он пожалеет ее, как ей становилось холодно.

— Ты ничего не должен мне из-за мамы и папы.

— Разумеется, должен. — Он внезапно поднялся и опять подошел к ней. Легким движением погладив ее обнаженное плечо, он сжал в кулаке тонкую ткань ее майки. — Как я мог выгнать тебя, Фиби? По-твоему, я чудовище, да?

— Мой Мерфи не чудовище, мама. — Берд оторвалась от скатывания шариков из бумажной салфетки и смотрела на них.

— Конечно, нет, милая. — Фиби повернулась лицом к Мерфи и понизила голос: — Ты же знаешь, я совсем не считаю тебя монстром. — Она в отчаянии сжала руки. Как объяснить ему, что ей тяжелы его великодушие и человеколюбие? — Послушай, мы не виделись восемь лет, только иногда обменивались поздравительными открытками. Ты служил в армии, не смог приехать сюда ни на похороны отца, ни когда умерла мама… Что я могу сказать? У каждого из нас была своя жизнь. Мы один-единственный раз поговорили с тобой по телефону — когда решали вопрос о продаже родительского дома, помнишь?

— А как ты думаешь, почему так случилось? Почему мы потеряли связь друг с другом?

У него на лице она не увидела ничего, кроме вежливого интереса, и в отчаянии произнесла:

— Понятия не имею.

Но она знала, еще как знала!

— После того, как ты уехала в колледж, ты больше не приезжала домой, верно?

Она не откроет, ни за что не откроет ему унизительной правды. Мама догадывалась, но она все эти годы молчала.

— А следовало бы приехать, Фиби.

В его тоне она уловила едва приметный укор, но, не поняв причины, решила проигнорировать его. Повернувшись к мойке, она принялась начищать металлическую поверхность, так что вскоре ее лицо отражалось в ней, как в зеркале.

Теперь она видела и лицо Мерфи, стоявшего у нее за спиной, и ощущала тепло сильного, мускулистого тела. Нет, они не будут обсуждать, почему она больше не появлялась в родных местах. Не надо открывать шкаф с привидениями, справиться с которыми у нее нет ни сил, ни времени.

Протянув руки над ее плечами, Мерфи открыл кран с холодной водой.

— По-моему, пора сполоснуть всю эту пену. Как ты думаешь, мойка не развалится от такой чистки, Фиби?

Оказавшись в ловушке и почти что в его объятиях, Фиби в отчаянии подумала, что дотронуться до Мерфи было бы катастрофой, и расставила локти. Мочалка дрожала в ее пальцах. Нет, только не это! Зачем снова пытаться распахнуть дверь, наглухо заколоченную много лет тому назад?

Он убрал руки и отступил назад.

Фиби мрачно выжала мочалку, так что заболели пальцы.

Это из-за Мерфи она убежала из дома в колледж и потом долгие годы старалась занять себя — вышла замуж, родила ребенка, работала, решала проблемы Тони. Образ Мерфи исчез под грузом повседневной жизни — у нее просто не оставалось времени думать о нем.

По крайней мере, думать о нем слишком часто.

Ужасно, что теперь его дом превратился в единственное пристанище для нее!

Разумеется, ни к чему будить воспоминания о давних детских чувствах. Что бы там он ни говорил, а объяснение может подождать до другого, более благоприятного случая. Возможно, такого случая и вовсе не будет. Ей только надо поскорее найти работу — в течение этих двух недель. Тогда они с Берд исчезнут из его дома, да и из его жизни тоже. И все пойдет по-прежнему — ведь именно этого она хочет, разве нет?

Фиби покончила с раковиной и оглянулась — больше вытирать или чистить было нечего, и она, преодолевая смятение, решительно направилась к Мерфи. Он стоял, прислонившись к стене, и заинтересованно следил за Берд и ее бумажными шариками, но, когда Фиби пришла в движение, перевел взгляд на ее лицо.

— Мерфи, я просто хочу сказать, что папы с мамой больше нет, мы с тобой не члены одной семьи, и ты не обязан отвечать за меня. Я не" жду, чтобы ты…

— По-твоему, я мог сразу забыть все, что твои родители сделали для меня, и со спокойной душой отказать их дочери? Ты имела полное право просить меня о помощи. Черт возьми, ты была просто обязана позвать меня на помощь.

— Позвать тебя?

— Это твое право. Ты же знаешь, я все бы ради них сделал. В память о них.

Зря она села на стул, а не осталась стоять. Откинувшись на спинку и скрестив руки на груди, Фиби произнесла:

— Требовать чего-то — еще не значит доказать свою правоту. Знаю по собственному опыту.

Одним шагом он преодолел разделявшее их расстояние и опустился перед ней на колени. Теперь его проницательные, бездонные серые глаза оказались прямо перед ней.

— Ладно, пусть прошлое остается в прошлом, но дело в том, детка, что я единственный, кто остался от твоей семьи. А ты меня постоянно оскорбляешь.

— Ох, Мерфи, я не хотела тебя обидеть. — Бежать от его пронзительных глаз было некуда. Он почти касался ее коленей. — Но я не хочу стать для тебя тяжким бременем, и…

— Чего я не понимаю, Фиби, так это того, что ты все время говоришь, что не хочешь попросить меня о помощи, но тем не менее приехала именно ко мне.

Она опустила голову, пытаясь спрятаться от его взгляда:

— У меня не было выбора, не к кому было обратиться.

— Правда? Удивительно. У тебя что, нет друзей?

— Я… Я действовала под влиянием минутного настроения… Не раздумывая долго….

Отправляйся к Мерфи. Только там ты будешь в безопасности.

Это послание появилось в ее голове неизвестно из каких глубин подсознания. Она собрала вещи и помчалась во Флориду.

— Послушай, я вовсе не думаю о тебе как о долге, который мне необходимо выполнить — Мерфи наконец отошел от нее и встал возле окна, скрестив руки на груди.

Мускулистая, крепкая фигура отчетливо вырисовывалась на фоне светлого оконного прямоугольника. Фиби ощутила отчаянное желание прикоснуться к этим упругим, рельефным мышцам, появившимся не благодаря регулярному посещению спортзала, а тяжелой работе. Мерфи был олицетворением силы и мощи.

— Послушай, Фиби, речь не идет о благотворительности.

— Но я нуждаюсь именно в ней. Я оказалась в таком тупике, а ты…

— Ты ошиблась, но теперь успокойся. Я понимаю, что вчера был не очень любезен, так что извини. Просто ты застала меня врасплох.

— Я знаю. — Небезопасно было развивать тему ее дерзкого вторжения в его жизнь, по крайней мере, в присутствии Берд. Дочь и так сейчас слышала слишком много. Мерфи понравился девочке, и ни к чему внушать ей, будто он им вовсе не рад.

Она знала, что Мерфи сделает все наилучшим образом, и рассчитывала в этой ситуации именно на его великодушие.

Какой-то кошмарный сон, что ей приходится полагаться на него и ожидать его помощи! Фиби ненавидела себя за то, что некий внутренний голос нашептывал ей сейчас, как безмерно она счастлива, что приехала сюда и вручила себя и Берд его попечению.

Вот что было самым унизительным!

По-прежнему не глядя на нее, Мерфи произнес:

— Именно здесь и только здесь тебе и следует быть. Берд права — сюда ты и должна была приехать в такой непростой ситуации. Тебе необходима помощь. Ты приняла скоропалительное, но правильное решение.

— Очень мило это слышать. Спасибо за одобрение моего решения. — Она уцепилась за край стола.

Он двинулся, и его лицо оказалось в тени, которая укрыла отразившиеся на нем чувства.

— Так тебя подвозить до города?

— Да, конечно.

— Ты уверена, что тебе это необходимо?

— Да.

Он немного помолчал и осторожно добавил:

— Не лучше ли тебе будет сегодня отдохнуть немного? Отдых разве не входит в твои планы?

Она заколебалась, проклиная себя за то, что вообще всерьез может отнестись к такой идее. Провести целый день в полном покое, никуда не торопясь, ничего не опасаясь, — какой давно забытый соблазн!

Она не сказала, что продала свою машину. Ей обещали, что деньги будут перечислены сюда через неделю. Если так, значит, у нее будет пятьсот долларов — вполне достаточно, чтобы перебиться, пока она не найдет работу.

Пальцы Фиби беспокойно скользили по краю стола. Сейчас в кошельке у нее последние пятьдесят долларов, но Мерфи незачем знать такие подробности, он и так уже посвящен слишком во многое в ее жизни.

Она поднялась и подошла к Берд. Какое было бы счастье, каким неожиданным подарком стал бы день, проведенный с дочкой, в совершенном безделье, просто наслаждаясь жизнью! Она наклонилась над сложенными белыми бумажными шариками, скатанными девочкой.

— Что ты делаешь, милая?

— Это дорожка для Ганса и Гретхен, мама, чтобы они нашли свой дом и своих папу с мамой.

— Понятно. — Она выпрямилась и обернулась к Мерфи. — Спасибо за предложение, но я не могу потерять еще целый день.

Ей тяжело было смотреть в его сторону: вдруг он догадается, как ей хотелось остаться, как она устала?..

— Ладно. — Связка ключей, звякнув, легла на стол. — Возьми мою машину, не надо брать напрокат.

На это стоило согласиться — это был шанс сэкономить хоть немного денег на всякий пожарный случай. Но… Разве дорога в ад не вымощена такими вот легкими решениями? А что будет, если она сломает или разобьет его машину? Фиби вздрогнула и решительно отодвинула от себя сверкающие и такие соблазнительные ключи.

— Спасибо, это ни к чему.

— Не будь идиоткой, детка! Машина в гараже. Я езжу на грузовичке. Зачем брать напрокат, если в гараже стоит никому не нужная тачка в прекрасном состоянии? — Он вложил ключи ей в руку и сжал пальцы. — К тому же у меня нет времени отвозить тебя в город, я работаю совсем в другой стороне.

— Врешь, как обычно. — Небрежность его тона неоспоримо свидетельствовала, что она права.

— Возможно. — Он широко улыбнулся. — Какая разница? Что случится, если ты возьмешь мою машину? В гараже она просто пылится без дела и приходит в негодность.

— Я не люблю одалживать чужие вещи, — упрямилась Фиби.

— Да ладно тебе! Если ты ее разобьешь, страховка покроет ущерб.

— Что?

— Я знаю, о чем ты думаешь, но не волнуйся: машина — это всего лишь куча металла и пластмассы. Сломается — починим. — Он прищурился в ожидании ответа. — Послушай, я не понимаю, чего ты так все усложняешь? Ты вообще в состоянии принимать разумные решения или нет?

Холодные металлические ключи больно врезались ей в ладонь. Ключи от машины, за которую ей не нужно будет платить.

Будет ущемлена только ее многострадальная гордость, но этой особе и так уже пришлось многое вытерпеть. Что уж теперь набивать шишки на мелочах!

Ее пальцы разжались, ключи упали на стол.

— Бог мой, — голос Мерфи прозвучал очень низко и глухо, — значит, ты собираешься оставаться упрямой, тупоголовой и норовистой?

Если она возьмет его машину, пятьдесят долларов останутся в ее кошельке на всякий непредвиденный случай, напомнила себе Фиби.

— Ладно, я одолжу у тебя машину. Но только потому, что ты так красноречив и убедителен.

— Знаю, у меня дар внушения, мне уже говорили об этом.

Фиби удержалась от соблазна выразительно закатить глаза, как это любила делать Берд.

— Некоторые люди верят любой лести.

— Остановись, детка, не становись брюзгой!

Его улыбка поддразнивала ее, точно он видел ее насквозь и в точности знал, о чем она думает.

— Я не брюзжу! Просто хотела напомнить тебе, что каждый заслуживает те комплименты, которые получает. — Фиби сунула ключи от машины в карман. — Я знаю, ты предлагаешь мне свою машину, чтобы я почувствовала себя здесь более свободной.

— Именно так, Фиби. Когда хочешь обращаться с женщиной, как с королевой, а она этому противится, только и остается, что назвать ее тупоголовой ослицей или…

— Норовистой кобылой, — пробормотала Фиби сквозь зубы.

— Ах да, норовистой, как это я забыл? — Он улыбнулся, и вокруг его глаз собрались мелкие морщинки. — Будь же благоразумной, Фиби, конечно, ты упряма, как ослица. Таков твой характер, но в этом даже заключается твой шарм.

— Мой шарм, Мерфи?

— Угу. — Он сунул большие пальцы рук в карманы джинсов. — Хотя, может, я и преувеличиваю.

Она заставила себя отвести взгляд от его крепкой фигуры и джинсов, ладно сидевших на бедрах.

— Я знаю, что очень упрямая, может, немного тупоголова, но нельзя сказать, чтобы очень. А в остальном я весьма очаровательная особа женского пола.

— Неужели это так? — Он лениво прислонился к стене, похожий на большого томного кота. — Значит, ты говоришь, люди с возрастом, бывает, меняются? Похоже, с тобой это самое и приключилось.

— Отправляйся на работу, Мерфи, пока я не запустила в твою голову одну из этих сковородок!

Он рассмеялся и, подойдя к дверям кухни, бросил ей на ходу:

— Надо же, какое количество запала в такой маленькой упаковке! Так ты не забудешь воспользоваться машиной, правда, Фиби?

— Да, я воспользуюсь твоей машиной, Мерфи. Это меня здорово выручит. — Выговорить эти слова было нелегко, но ей удалось. — Еще раз спасибо тебе за все.

— Тогда я пошел. — Он достал из кармана бандану и ловко повязал ее на голове. — Пока, Берд. Счастливо достроить дорожку для Ганса и Гретхен.

Она подняла на него взгляд.

— Пока, мой Мерфи. Веди себя хорошо!

— Так я и сделаю, Берд! — Он обращался к девочке, но его ухмылка, определенно, предназначалась матери. — Я очень-очень хороший, верно, Фиби? — Она отправилась проводить его в холл, и он тихо добавил: — Если тебе нужны деньги… Послушай меня!

Она хотела ответить, но его пальцы властно прикрыли ей рот.

— У меня под кроватью стоит коробка с парой сотен. Если понадобится, можешь туда залезть. Ты меня слышишь?

— Слышу, Мерфи, я тебя прекрасно слышу.

Ей будет проще украсть воскресные подаяния прихожан в церкви, нежели воспользоваться этим предложением.

— Обещай мне, Фиби, — если тебе что-нибудь понадобится, ты возьмешь эти деньги.

Она еще чувствовала его пальцы у себя на губах. Почти не сознавая, что делает, Фиби подняла руку и дотронулась до того места, где были его пальцы. Он проследил за ее рукой, затем его взгляд опустился ниже, на одну из перламутровых пуговичек у нее на груди.

— Конечно, если мне понадобится, я воспользуюсь твоим сокровищем. Почему бы и нет?

— Звучит убедительно, но я тебе не верю. — Он покачал головой. — Ладно, ты теперь знаешь, где лежат деньги. Так, на всякий пожарный случай.

Она опять подивилась, как же мало она знает Мерфи.

— Когда-то ты был настоящим перекати-поле, этаким бродягой. С каких это пор ты превратился в запасливого человека?

— Тогда я был подростком, Фиби, но с тех пор несколько вырос. Так что бери ключи и деньги, я тебя благословляю. — Он снова понизил голос и сказал без малейшей тени иронии: — Вдруг для Берд что-нибудь понадобится, договорились? Только для Берд.

— Для Берд, — со вздохом согласилась она.

Хорошо, ради дочки она готова окончательно похоронить свою гордость. В конце концов, ее гордость, как и все остальное на этом свете, тоже имеет свою цену.

— Подожди минутку. Пойди, проверь машину. Вдруг тебе что-то будет непонятно.

— Если ты хочешь.

Она проследовала за ним через маленькую комнату, где на новехонькой стиральной машине была навалена огромная куча неглаженого белья, и остановилась у двери, ведущей в гараж. Мерфи набирал код на замке.

Что ж, она ничему не удивится. Грузовичок Мерфи был старенький, но отлично ухоженный, как и тот красный «корвет», который, как она помнила, он сам практически собрал из металлолома.

— У тебя по-прежнему «корвет»? Мне нравилась твоя машина, Мерфи. Обожаю скорость.

— Я знаю. — Он набрал последнюю цифру и взглянул на нее. — Рита рассказывала тебе о моих планах на тот «корвет»?

— Да, и о смазливой брюнетке, которую ты так любил катать на ней. — Конечно же, мама много рассказывала ей и о машине, и о подружке Мерфи. Именно после этих рассказов Фиби собрала чемодан и умчалась поступать сломя голову в университет в Висконсине.

— Она очень гармонировала с «корветом». Черные волосы, красная машина. Отличное сочетание! — Он широко улыбнулся.

— Пожалуй!

Нет, теперь ее ничем не удивить.

Однако шикарный сверкающий европейский «седан» заставил ее застыть, окаменеть от изумления. Четыре двери, кожаная обивка. Очень, просто очень дорогая машина.

И опять красная. Она зажмурилась.

— Я не смогу ездить на этой машине, Мерфи. Правда, не смогу!

— Сможешь, очень даже сможешь. Автоматическая коробка передач, кондиционер, гидроусилитель руля для облегчения вождения. Проигрыватель компакт-дисков. Фиби, она же ездит практически сама собой, ты убедишься.

— Этого я и боюсь, — пробормотала она. — По-моему, эта машина умнее меня. — Она осторожно дотронулась до сверкающей поверхности. — Скажи честно, Мерфи, ты хотя бы раз выезжал на ней из гаража с тех пор, как купил?

— Фиби, послушай, это всего лишь машина. Она мне нравится, но если на нее нагадит птичка, просто езжай в мойку. Ее можно починить, можно выбросить на свалку. Это просто куча железа на колесах.

Ну уж нет, она прекрасно понимала, что это вовсе не куча металла. Перед ней стояла мечта и сказка. «Седан» был прямо-таки воплощением безопасности и стабильности. Машина ее мечты, абсолютно точно.

До чего же было бы здорово водить такую машину!

Ее пальцы нежно заскользили по кожаной оплетке руля.

К черту осторожность, к дьяволу гордость! Фиби повернула к Мерфи сияющее лицо.

— Если ты опять меня дразнишь, клянусь всеми святыми, я тебя…

Его руки осторожно коснулись ее волос. Пропустив прядь сквозь пальцы, он ответил:

— Я говорю с тобой совершенно серьезно. Бери ее, детка, и наслаждайся ездой.

— Хорошо.

Она едва сдерживала дрожь в теле, прямо как возбужденный щенок. Фиби даже не подозревала, что так чувствительна к материальным благам — пока не оказалась в доме Мерфи, на его сверкающей уютом кухне, возле его шикарной машины.

— Ну и ладушки, договорились. А теперь давай пойдем, запишешь номер кода в гараж, номер моего пейджера и сотового телефона.

Все еще ослепленная машиной и немного ошарашенная своим решением, Фиби последовала за ним к длинному стеллажу вдоль стены гаража. Он просто спятил, что готов доверить ей такую дорогую, совершенно новую, необъезженную машину. Она готова была поклясться, что в салоне еще пахнет свежей кожей. Но, Господи, до чего же этот «седан» ей нравится!

Найдя листок бумаги, Мерфи нацарапал на нем несколько номеров.

— Вот, держи.

— Да, пригодится на всякий случай, — пробормотала она, с трудом возвращаясь к реальности. — Я не привыкла, чтобы обо мне кто-то заботился, Мерфи. Все это так… так необычно для меня.

— Я и не думаю о тебе заботиться, — ответил он, поправляя на голове бандану. — Я всего лишь предлагаю тебе безопасную гавань. — Он нахмурился и уставился на свои ботинки. — Черт возьми, Фиби, у тебя будет ребенок, а дела твои, похоже, идут из рук вон плохо.

— И тут мне подворачиваешься ты с твоими сладкими речами.

Она не знала, то ли стукнуть его, то ли обнять в благодарность за все, что он для нее делает.

Она легко дотронулась до его руки.

— Ты все-таки волнуешься обо мне.

— Да уж, похоже. — Он снова нахмурился. — Но ведь черт знает что творится с тобой, Фиби.

— Это правда. Но все пройдет, все меняется, Мерфи. — Она положила руку себе на живот. — Я позабочусь об этом ребенке. Я позабочусь о Берд. Ты не должен беспокоиться о нас.

— Не должен? — Все еще хмурясь, он осторожно повел рукой возле ее живота, не прикасаясь к ней. — Тогда почему я все же волнуюсь? Беспокоюсь о вас троих?

— Не знаю.

Солнечный луч скользнул в окно. Волоски у него на руке вспыхнули золотом. Не глядя на нее, Мерфи указательным пальцем дотронулся до живота Фиби.

— Этот ребенок, Фиби, еще такой крошечный, такой беспомощный… — Он покачал головой. — У него нет ни отца… нет ничего.

Его палец, казалось, прожигал ее кожу, жар шел сквозь все тело, до самого позвоночника.

— У ребенка есть я, — прошептала она. — Мы справимся.

— Ты все время повторяешь это. — Не отнимая руки, он поднял на нее глаза. — Тони был просто кретином. Рисковать этим… Быть таким неосторожным… С тобой. С Берд. С этим малышом.

Солнечный свет вместе с его прикосновением пронизал ее тело, наполнил его теплотой, и Фиби почувствовала, что тает, плавится в нем. Ее сердце замерло, потом забилось с удвоенной силой. Тоска водопадом вливалась в душу, наполняя ее болью.

Если бы…

Самые печальные слова в мире! Вот если бы…

— Тебе уже так давно приходится быть сильной, верно, детка? — Он, наконец, убрал руку и отошел от нее, бормоча: — Что за черт…

Гаражная дверь со скрипом отворилась, впуская в помещение ослепительный летний день. Как бы ей хотелось, чтобы его рука еще оставалась на ее животе! Этот человек ей нужен, так нужен, но она никак не могла облечь свою жгучую потребность в слова. Она никогда не позволяла себе думать о том, как одинока. Но до чего же она одинока!

Она не впускала эту мысль себе в голову, пока Мерфи не дотронулся до ее тела. Когда его рука витала над ее животом, она почувствовала, что все в ее жизни могло быть совершенно иначе. Его взгляд проник в не досягаемые даже для нее глубины женской души и вызвал в ней полное смятение. Пусть на кухне сидит ее дочь Берд, все равно она никогда еще не чувствовала себя так сиротливо, как в тот момент, когда гаражная дверь захлопнулась за грузовичком Мерфи.

Она подошла к окну, выглядывая на пустынную дорогу, над которой уже лениво клубилась и оседала пыль. Сложив руки на животе, Фиби продолжала вслушиваться, как вдали затихает шум грузовика Мерфи.