Джо выхватил Оливера из рук Габби и передал его Нетти. Потом стал вытаскивать Габби, мокрую, дрожащую.

– Оливер? – задыхаясь, спросила она.

– Оливер в порядке. Он считает, что у него было добавочное приключение. Надо высушить вас обоих. У нее стучали зубы.

– Пошли, Душистый Горошек, ты холодна как лед. – Стараясь согреть ее, он растер ей руки и обернулся к Нетти.

Та принесла полотенца.

– Люблю, когда все приготовлено заранее, – приговаривала она. – Даже и для полуночных купаний.

Габби спустилась вниз поискать какую-нибудь одежду для себя и Оливера. Тот был готов продолжать путешествие, и после пережитого страха никто не отважился отказать ему в этом удовольствии. Джо точно не мог. Мальчишка был выносливым, это ясно.

Крепко прижав его к себе, Джо стиснул зубы. Он боялся завыть, как раненый пес, от неизвестного ему прежде, поднимающегося изнутри ужаса. Оливер. Габби. Он мог потерять сына. Мог потерять ее.

На всю жизнь он запомнит фигурку Габби, разрезающую воду в свете прожекторов, прилипшие к голове волосы, когда она обхватила Оливера, чтобы они видели, что он в безопасности.

Она вернула ему сына.

Джо не давал никому держать мальчика. Он стоял и молча благодарил Яну за подарок, который она ему сделала.

Больше не имело значения, почему она указала его фамилию в свидетельстве о рождении. Ему было все равно, одурачила она его или нет. Он шепотом поблагодарил и простил ее.

Джо вдруг почувствовал, как боль, с которой он жил всю жизнь, отпустила его и улетела, как шарик в темноту.

По дороге домой Оливер уснул. Его слипшиеся волосы царапали Джо щеку.

Уложив Оливера в постель, Джо отправился в душ. Он долго стоял под обжигающей горячей струёй, и по его лицу текли слезы, смешиваясь с водой и мылом. Он прислонился лбом к запотевшему кафелю и, не сдерживаясь, заплакал, впервые с тех пор, как был пятилетним мальчиком.

На следующий день вечером Нетти и Майло пригласили Оливера в кино на плохой фильм.

– На самый плохой, чем хуже, тем лучше. И с воздушной кукурузой, – добавил Майло. – Мы собираемся сидеть до полуночи. Если ты вынесешь присутствие стариков, конечно.

Джо не хотелось отпускать Оливера. Но он согласился.

Для блага Оливера.

Оставшись дома один, он сел перед елкой, глядя на мерцающие огоньки и слушая поскрипывания и вздохи дома.

Звонок в дверь оторвал его от грез, и почему-то он не удивился, увидев в дверях Габби. Переступая с ноги на ногу, она явно нервничала. Он никогда не видел Габби такой обеспокоенной.

– На домашнем фронте все в порядке? – Он посмотрел вокруг, думая увидеть Оливера.

– Гмм. Да. Все хорошо.

– Прекрасно. – Он положил руку на дверь и вдруг сам почувствовал, что волнуется.

– Ты не пригласишь меня войти, Джо? – Она заправила прядь волос за ухо и расправила плечи. – Потому что я хотела бы войти.

– Конечно, – удивленно ответил он. Габби не заигрывала, но атмосфера между ними гудела, как электрическое поле. – Входи. – Он шире раскрыл дверь, и она прошла в сторону, не глядя на него и обхватив себя руками. – Не хочешь чего-нибудь выпить? Вина? Содовой? – Он пожал плечами. – Чего хочешь. Душистый Горошек.

Она вздернула голову и посмотрела ему в глаза.

– Хорошо. Так будет гораздо легче. – Она оглядела холл. – Пошли в гостиную, Джо.

– Пошли, – медленно ответил он, заинтригованный ее воинственным видом. – В гостиную так в гостиную.

– Сядь, Джо. Пожалуйста. – Она толкнула его рукой. Он сел на кушетку.

Габриэль подошла, села к нему на колени и обвила его руками за шею. Поерзала, устраиваясь поудобнее. Прижавшись лбом к его лбу, она расстегнула верхнюю пуговицу у него на рубашке и постепенно дошла до талии. Глубоко вдохнула и вытащила рубашку из джинсов.

Он накрыл ее руку своей.

– Что ты делаешь, Габриэль?

– О господи, Джо, полагаю, мужчина с твоим опытом должен знать, что я делаю.

В комнате был полумрак, и он плохо видел ее лицо, но ему показалось, что она улыбнулась.

– Может быть, разъяснишь мне? Я уже выпил бокал вина.

Ее маленькие ловкие ручки тянули за рубашку и гладили ему грудь, подергивая завитки волос. Джо понял, что теряет ясность мысли.

– Вот так, Джо, – сказала она серьезно. – Потому что мы будем праздновать.

– Да? – Не успев подумать, он запустил пальцы ей в волосы, погладил изгиб подбородка. – Ты смущаешь меня, Габби.

Она просунула ему под рубашку руки и прошлась по спине, ощупывая умелыми пальцами ребра. Он вздрогнул.

– Тебе ведь нравится, правда, Джо? – спросила она хриплым шепотом, от которого он снова задрожал.

– Да... очень. – Он встал, стряхнув ее на диван, все еще надеясь трезво оценить ситуацию.

Габриэль лежала перед ним. На ней было красное, хорошо обрисовывающее фагуру платье с высоким воротом и длинными рукавами. Оно натягивалось и двигалось вместе с ней. Джо мог поклясться, что увидел маленькие кончики ее сосков. На Габби не было лифчика. Он прищурился.

– Хорошо. Мне нужно объяснение. Быстро.

– Ты вспотел, Джо, – нежно заметила она, сбрасывая туфли на немыслимо высоких каблуках. Узкие полоски блестящей черной кожи упали на пол.

– Чертовски верно. – Он запихнул рубашку обратно в джинсы и сердито посмотрел на нее. – А Майло знает, что ты здесь?

– Наверное. Папа не глупый. – Поджав под себя ноги в нейлоновых чулках, она встала на колени и просунула указательный палец в петлю у него на поясе. Потом потянула за нее и придвинула его ближе.

Он не ожидал этого и упал вперед, упершись одной рукой в сиденье дивана.

– Вот так гораздо лучше. – Она поднялась и прильнула к нему. – Да. Определенно лучше.

Ее поцелуй был сладким, невинным и жарким. В нем было такое желание, что у Джо помутилось в голове. Собрав остатки воли, он оторвался от нее и сделал несколько шагов в сторону.

– Ты не знаешь, что делаешь, Габриэль. – Он облокотился на окно, стараясь перевести дух.

– Простофиля ты, Джо. Я точно знаю, что делаю. Соблазняю тебя. Предлагаю себя. Я не теряла времени даром и знаю, чего хочу. – Она встала на ноги, и юбка у нее задралась до опасного места.

– Это очень лестно, но поверь мне, ты не хочешь этого делать. – Он прижался спиной к прохладному стеклу, а она подвинулась к нему, поставив ступни в чулках на его босые ноги. Слегка потеребила его за пальцы.

– Поверь мне, хочу, – пробормотала она, встала на цыпочки и прижалась к нему всем телом. – У меня нет практического опыта в этой области, но я много читала. Я точно знаю, чего хочу.

И она прошептала, ему на ухо несколько слов, от которых его бросило в жар.

Он застонал.

– О, Габби, это ошибка. Ты не из тех девушек, кому нужен дешевый секс.

– Я не хочу от тебя дешевого секса, Джо Карпентер. Все эти годы я могла бы иметь дешевый секс в любую минуту. Я не такая уж неопытная, чтобы у меня не было случая потерять... – она замолчала и, раздумывая, потрогала его за ключицу, – неопытность. У меня были возможности, если бы мне был нужен только дешевый секс.

Джо взял ее за плечи и слегка отодвинул.

– Так что же тебе нужно здесь? – Он откашлялся. – Если не возражаешь, объясни.

– Мне нужны твои сердце и душа, крутой парень, вот что. А я предлагаю тебе себя в качестве жены. – Она отвела в сторону взгляд, стараясь не показать волнения. – Я предлагаю сделать из тебя честного человека, Карпентер. – Дернула его за рубашку, притягивая ближе к себе.

Джо замер.

– Ты предлагаешь брак?

– Да, – ответила она с удовлетворением. – Ты. Я. Оливер. Брак. Семья. Я думаю, это прекрасная идея. И поэтому я делай тебе предложение. Конечно, – серьезно добавила она, – я также стараюсь соблазнить тебя, но это отдельный вопрос.

Он взорвался:

– Габриэль, это безумие. Ты заслуживаешь совсем другого человека. Как этот... как его зовут? Пэджетт! – Он нервно провёл руками по волосам. – Вот именно. Такого, как он.

– Нет уж. – Она провела пальцами по его губам. – Я заслуживаю тебя. А ты заслуживаешь меня, Джо, если хорошенько подумаешь.

– Черт меня побери, если сейчас я могу о чем-нибудь подумать. Душистый Горошек. – Он попытался рассмеяться. – Знаешь, ты сводишь меня с ума.

– В самом деле? Правда?

У нее в голосе была надежда, и это тронуло его.

– Да, – повторил он. – Сводишь.

– Я так и поняла.

Решив, что лучшая защита – это нападение, Джо обхватил ее и понес обратно на кушетку, но по дороге остановился. Нет, не на кушетку – в кресло с прямой спинкой. Сел сам с Габби на коленях.

– Послушай, Габриэль, ты не подумала как следует. Ты не хочешь этого. – Он обвел рукой комнату, показал на себя.

Ее свежее разгоряченное лицо сводило его усилия на нет.

– Джо, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что говорю. Оливеру нужна мать так же, как отец. Ему нужна стабильность, которую могу дать ему я. А что касается тебя, думаю, мне хотелось...

Он закрыл ей рот ладонью.

– Не говори, Габби. Потом не сможешь взять свои слова назад.

Глядя ему в глаза, она оттолкнула его руку.

– Мне кажется, я люблю тебя с пятнадцати лет, когда ты поцеловал меня. Это был мой первый поцелуй. Мне никогда никто не был нужен, кроме тебя, Джо. И теперь ты мне нужен. Это не внезапная прихоть, можно даже назвать это постепенным озарением. Мне потребовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах и желаниях. Так вот, я хочу, чтобы в моей жизни были вы с Оливером. Навсегда. Я хочу, чтобы мы были семьей и вместе отмечали Рождество и другие праздники. – Она положила руки ему на щеки, ладони у нее были теплыми. Он прижался губами к ее руке. – Это лучшее предложение в твоей жизни, Карпентер, и ты будешь глупцом, если отвергнешь его.

Он не заслуживал такого предложения. Джо отчаянно искал слова, чтобы убедить ее, что ей не стоит выходить за него замуж.

– Ты заслуживаешь лучшего, – тупо повторил он.

– Я знаю, чего заслуживаю, Джо. И я знаю, что это будет нелегко. Но знаешь... – Она провела пальцами по его губам, и он не смог устоять и не попробовать на вкус ее кожу. – Я очень упрямая и смогу переупрямить Оливера. И, Джо, – прошептала она ему в шею, – я такая упрямая, что смогу переупрямить и тебя. Так что сдавайся и скажи, что женишься на мне. В канун Рождества.

У него отключилось сознание. Все это было слишком неправдоподобно. Габриэль сделала явью его, казалось, несбыточную мечту.

Она даже уже нашла маленькую церквушку на острове, где их могли обвенчать в восемь часов вечера в канун Рождества. Она этого хотела. И Джо понял, что сделает все, что она захочет.

Когда в канун Рождества Джо ждал у входа в церковь, держа за руку Оливера, стоявшего рядом в синем костюмчике и белой рубашке, то почувствовал уколы совести. Он посмотрел на сына и расправил галстук с рождественским сюжетом, который подарила ему Габби.

– Тебе это нравится, пострел?

– Может быть, – ответил Оливер. – А может быть, и нет. – Он сжал пальцы Джо. – Майло станет моим дедушкой?

Джо кивнул.

– Это хорошо. – Оливер провел ногой по полу. – Клетис сможет приходить в гости? Джо снова кивнул.

– А Габби только немного побудет в доме?

– Будет всегда, сын. Всегда. – При этих словах Джо вдруг понял, что только Габби может заполнить пустоту у него внутри, прогнать еще тлеющую в нем ненависть. Вокруг звучала музыка, и на мгновение ему показалось, что музыка звучит только у него в душе.

Сзади послышался шепот. Джо повернулся и увидел Габриэль.

К нему приближалось легкое белое облако. Волосы свободно лежали у Габби по плечам, а узкое платье из серебристо-белой ткани двигалось и поблескивало при свете церковных свечей.

Габриэль несла букетик блестящих зеленых листьев. Из-под венка из цветов и золотых звезд спадала фата, закрывающая лицо, но Джо увидел, как заблестели у Габби глаза, когда Майло взял ее за руку и подвел к нему.

– Я люблю тебя, папа, » прошептала она Майло.

Взяв ее за руку одной рукой и держа в другой короткую ручку Оливера, на вопрос священника Джо ответил, что берет ее в жены в радости и в горе, в болезни и в здравии, что будет заботиться о ней и никогда ее не предаст и не навредит ей.

Оливер подал ему кольцо, и Джо надел его ей на палец.

Подняв фату, он посмотрел на нее.

– Ты уверена. Душистый Горошек, действительно уверена?

– Конечно.

Джо наклонился и прижался к ее губам.

Из церкви гости отправились в дом Майло, где было приготовлено угощение. А потом все, даже Мун, ушли.

Нетти и Майло пили в кухне вино. Габриэль, Оливер и Джо остались в гостиной одни. В затемненной комнате они втроем уселись на кушетку с Джо посередине. Габби опустила голову ему на плечо, и он вдыхал слабый, неуловимый аромат ее кожи, ее волос. С другой стороны зашевелился Оливер.

– Хочешь получить свой подарок, Габби? Она наклонилась к нему через Джо. Ее груди соблазняюще надавили ему на бедро.

– Конечно, Оливер. Мне бы хотелось развернуть подарок.

– Ладно. – Оливер побежал в кухню. – Смотрите! Подарки!

Габриэль сцепила пальцы с пальцами Джо. Все, что она хотела, было в этом доме. Все, ради чего она вернулась. Папа. Нетти. Оливер.

Джо.

Оливер протянул ей завернутый в коричневую бумагу сверток. На свадебное платье посыпались блестки, когда она осторожно расправила праздничную оберточную бумагу. И сразу у нее по щекам потекли слезы, которые она не могла остановить, сколько ни вытирала.

– Что случилось. Душистый Горошек?

– Тебе не нравится? – тихо спросил Оливер дрогнувшим голосом. – Мне хотелось, чтобы тебе понравилось. Я думал, что это все исправит.

– Ах, дорогой, как же мне это может не нравиться. Это лучший подарок, какой мне когда-либо дарили. – Ей захотелось притянуть мальчика к себе, но она не осмелилась. Смахнула ему с лица волосы, но они тут же снова упали на лоб.

И тогда дрожащими руками она подняла самодельную звезду. Звезда была укреплена на покрытом фольгой рулоне туалетной бумаги. С обеих сторон были наклеены осколки ирландского хрусталя, переливающиеся всеми цветами радуги.

– Я нашел осколки в ящике, где лежит угощение Клетиса. Ничего? – На лице Оливера отразилось беспокойство.

– Это больше, чем ничего. Это... ах, Оливер, не могу поверить, что ты придумал такое. – У нее по лицу снова потекли слезы, и Джо крепче прижал ее к себе. Она снова растроганно пригладила назад волосы Оливера. – Джо, поднеси Оливера к елке. Чтобы он смог надеть звезду О’Ши.

Все еще дрожащими руками Габриэль протянула мальчику звезду.

Джо поднял сына, и тот осторожно укрепил звезду на верхушке елки.

Потом Майло сфотографировал их всех троих около елки. Габриэль приподняла платье, чтобы на фотографии были видны ее украшенные снежинками чулки.

– Совсем забыл, – рассмеялся Джо. – Моя рождественская невеста и ее рождественские носочки.

– Чулки, Джо, – поправила она жеманно. – Носки стоят дешевле. А эти, – она выставила в его сторону ногу, – очень дорогие.

– Они выглядят на эту цену. – Он зажал ее щиколотку указательным и большим пальцами. – Мне начинают нравиться праздничные носки.

Они с Джо и Оливером свернулись на диване, собираясь смотреть, как горят на елке огоньки, пока Майло отвезет домой Нетти.

Желая, чтобы Оливер не пропустил ни одного мгновения Рождества, Габриэль и Джо решили оставить его у Майло, а сами собрались в дом к Джо, чтобы провести там свою брачную ночь. Однако, утомленные бурными событиями дня, разомлевшие от вина, они все втроем заснули на диване прямо посреди гостиной...

Габриэль проснулась от яркого солнечного света. Ночью кто-то заботливо накрыл их одеялом. Она зевнула, потянулась и посмотрела на Джо и Оливера. Оба Карпентера спали, слегка приоткрыв рот. При этом Оливер чуть посапывал.

Она наклонилась и поцеловала Джо.

– Веселого-веселого Рождества, Джо. Хочешь остаться здесь или поехать домой и переодеться? Рождественский обед будет гораздо позже. Чего хочешь?

Она вылезла из-под одеяла. Джо зашевелился и повернулся к ней.

– Я хочу свою брачную ночь, Душистый Горошек. – Он провел ладонью по ее животу, накрыл грудь. – Мне приснилось, что я женился. Но я не помню, чтобы занимался любовью со своей женой. И я хочу ее, а не еды.

Она быстро взглянула на спящего ребенка, зарделась и строго проговорила:

– Позже. Сегодня вечером. Если тебе повезет. – Я обычно сам организую свое везение, – отозвался Джо, насмешливо глядя на нее, отчего кровь у нее по жилам побежала быстрее. – И тебе тоже счастливого Рождества. – Джо быстро и легко поцеловал ее. – Будь, – он снова чмокнул, – удачлива. – И опять поцеловал долгим поцелуем, от которого у нее подогнулись колени и ей захотелось, чтобы день Рождества уже закончился.

Потом Джо с сыном поехали к себе принять душ и переодеться.

Думая об индейке, которую она поливала, Габриэль старалась отогнать мысли о приближающейся ночи. У нее учащенно билось и стучало сердце всякий раз, когда она представляла себя и Джо впервые одних в большой кровати, которую он заказал для своей... нет, для их спальни.

А что, если она разочарует Джо? Что, если ее неопытность надоест ему? Что, если она не сможет...

– Проклятье! – Габриэль вытерла подливку с пола и стала мыть руки, подставив их под холодную струю, чтобы немного остыть. Будь что будет. Она это переживет. И Джо тоже.

Может быть, как любит говорить Оливер, мрачно подумала она и закрыла кран.

Когда Джо и Оливер вернулись и стали разворачивать подарки, Габриэль была уже на грани нервного срыва. Она надела платье из тафты в зеленую и бордовую клетку и покраснела, когда Джо окинул ее взглядом, будто прошелся по ней руками.

Он вошел в дверь с неумело завернутым свертком в руках. Сняв бумагу, молча протянул ей какой-то предмет. Раскрашенные золотом макароны украшали картонную рамочку для фотографии. Из рамки на нее с улыбкой смотрело пухлое личико трехлетнего мальчика.

– Твоя идея, миссис Карпентер? Она бережно потрогала рамку.

– Я помогала. Оливер хотел подарить тебе что-нибудь особенное. Я сказала, что лучший подарок – это когда что-то сделаешь сам.

Она подняла глаза на Джо. У нее едва не разорвалось сердце от огромной любви к нему. И к его сыну.

– Ты хороший человек, Джо Карпентер. Твой сын любит тебя. – Снова потрогав рамочку, она проглотила ком в горле.

– Спасибо, Габриэль. – Он скользнул рукой по ее шее, близко притянул и горячо и нежно, проникая в самое сердце, поцеловал.

Оливер помог Клетису развернуть его подарки, рассказал Габриэль, что Санта-Клаус оставил ему велосипед, и стал ходить вокруг елки с полным ожидания взглядом. Правда, молча.

– Твой подарок за елкой, Оливер. В квадратном свертке. Видишь его? – Габриэль затаила дыхание, когда он вытащил его, уронил и снова поднял.

– Это мне?

– Тебе. От меня. – Она ждала, мысленно скрестив пальцы, пока он срывал обертку. Звезда была из ирландского хрусталя. Габриэль специально ездила в Тампу, чтобы успеть к Рождеству.

– Тебе не нравится звезда, которую я сделал для тебя?

– Ох, Оливер. – Она села на корточки и обняла его напряженное тельце. – Мне очень нравится твоя звезда. Она будет всегда украшать мою елку. А эта для тебя, для твоих детей, для твоих елок во все последующие года. Это звезда Карпентеров. Твоя навсегда.

– А-а. – Он осторожно потрогал края. – Моя. Потому что ты вышла замуж за моего папу и будешь жить в моем доме. – Он аккуратно положил звезду на диван. И заплакал. – Нет, мне не нужна твоя старая звезда. – Он обхватил ногу Джо. – Он – мой папа. Ему нужен я, а не ты.

– Конечно, нужен, – подхватила Габриэль. – Я подарила тебе звезду, потому что люблю тебя. Потому что твой папа любит тебя больше всего на свете. Ты его сын, и никто не может забрать его у тебя. Никто не может занять твое место. Ни я, ни кто-либо другой, – Она осторожно обняла его и почувствовала, как из маленького тельца уходит напряжение. – Понимаешь? Чтобы ты знал, какое ты сокровище, я и подарила тебе хрустальную звезду.

– Ладно, – ответил он, обняв ее за шею пухлой, потной ручкой. – Может быть, я и понимаю.

Он побыл еще немного с Джо, а потом вошел, подпрыгивая, Клетис, и Оливер бросился за ним. А Габриэль захотелось танцевать и петь рождественские гимны и «есть рождественское печенье, пока не лопну».

Потом, в доме у Джо, когда Оливер заснул, она развернула подарок Джо. Повсюду в комнате горели свечи, от которых шел запах Рождества.

На кровати стояла громоздкая коробка. Открыв ее, Габриэль задохнулась. Там лежал узкий деревянный шкафчик с двенадцатью маленькими ящичками.

– Открой ящички. Душистый Горошек. – Прислонившись к двери и внимательно глядя на нее, Джо ждал.

В каждом ящичке лежали аккуратно сложенные носки. Для Дня благодарения, дня Всех Святых, для Четвертого июля – носочки для каждого месяца года. И в каждом ящичке вместе с носочками лежала пара мужских носков со сдержанным праздничным рисунком.

– Джо!

– Я решил, что тоже буду устраивать себе праздники. Может быть, а может быть, и нет, – сказал он, подражая сыну. – Но я решил попробовать.

Она открыла последний ящичек. Там лежал завернутый в пару рождественских носков громоздкий предмет. Убрав носки, она охнула.

– Ах, Джо, – прошептала она, поднимая хрустальную звезду. – Ах, Джо. Ты и Оливер, вы вернули мне Рождество. Мои две звезды.

Он легонько коснулся звезды, прошелся пальцем по обнаженной руке Габби, к груди, где под шелковой ночной рубашкой неровно билось ее сердце. Положил ладонь ей на грудь и пристально посмотрел на нее.

– Нет, Габби, это ты подарила мне Рождество. Ты подарила мне...

– Ты любишь меня, правда? – У нее сжалось горло.

– Конечно, Душистый Горошек, конечно, люблю. Ты мой подарок, который я не ожидал получить в жизни и даже не знал, как попросить его. Ты мое собственное рождественское чудо, и будь я трижды проклят, если всю жизнь, ложась спать, не буду благодарить тебя. – Голос у него стал мрачным и жестким. – Я так тебя люблю, что боюсь сам себя. Потому что, если ты уйдешь от меня, я вряд ли это вынесу.

– Я никогда не уйду от тебя, Джо. Потому что я люблю тебя всю жизнь. Я ждала тебя, даже когда сама не знала этого. – Она всунула палец между двумя пуговицами на рубашке и потянула. – Ложись, Джо. Знаешь, хорошие девочки тоже могут быть плохими.

– Многообещающе. – Он обнял ее и поднял. – А знаешь, плохие мальчики тоже могут быть хорошими. При условии, что их поощряют должным образом.

Он взял звезду с кровати и положил ее на ночной столик. Звезда мерцала, отражая дрожащее пламя свечи. Джо усмехнулся.

– Думаешь, у нас может быть больше чем одна елка?

– Ах, Джо. – Она смотрела на его склоненное над ней лицо и не могла думать, не могла дышать. – У нас будет дом, полный елок, детей и праздников.

Она неумело расстегивала пуговицы у него на рубашке, став неловкой от любви и страсти. Он помогал ей, пока они оба не легли, прижавшись друг к другу, и он каждым прикосновением и поглаживанием разжигал ее желание.

– Ах, Джо, – прошептала она, когда его рука обвилась вокруг нее, – я так рада, что мне больше не пятнадцать лет.

– Я тоже, любимая. – От его смеха у нее по всему телу прошла приятная дрожь. – Потому что я слишком долго ждал.

Подняв руки, она обвила их вокруг его шеи и притянула к себе его голову.

И в мерцающем свете звезд за окном он понял, на что способна хорошая девочка, когда она любит подходящего мужчину.