Алекс пила апельсиновый сок в баре отеля и подсчитывала, сколько стрел направлено в ее сторону. Габриэль Дэвис — главная. Таинственная Марджори Кассетти. Сюзен Истфилд. Впрочем, последняя, судя по всему, больше не желает ее смерти. Марковски, разыскивающий ее после гибели Роба Рэнджела и, не исключено, Ролли Истфилда.
Четыре тысячи долларов с мелочью заметно отяжеляли сумку, но это не та сумма, при помощи которой можно сражаться с правосудием.
Конечно, всегда остается возможность залезть на крышу и с воплем "я на вершине мира" открыть беспорядочную стрельбу в полицейских, когда они появятся.
Финал этого сценария предполагает падение изрешеченного пулями тела с двадцатого этажа и потому выглядит не особенно привлекательным.
В универмаге "Гудвилл" она приобрела себе большие солнцезащитные очки, бесформенный плащ. Теперь она сидела в укромном уголке бара, следя за появляющимися в холле людьми. Дэвис пока не появлялся. И что более важно, Энтони — тоже. Она звонила в номер, никто не ответил.
Перед глазами возник образ Сюзен Истфилд — усталые, полные злости глаза, тонкие руки. Алекс вздрогнула и припала к стакану с соком. Кисло-сладкий и слишком густой. Нужен глоток водки.
Завтра она пойдет делать анализы.
Но ведь придется оставлять свой адрес. Хватит ли на это мужества, теперь-то?
А что, если результат окажется положительным? Может, лучше не знать? Энтони…
О Боже.
Она допила сок и отставила стакан в сторону. Официант быстренько подхватил его и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Она просмотрела меню. Несмотря на то что ленч остался на тротуаре около магазина, есть не хотелось. Не было аппетита.
— Принесите воды. — Официант ушел, оставив ее в спасительном полумраке.
В этот момент в холл быстрой, энергичной походкой вошел высокий мужчина с развевающейся на ходу длинной, до плеч, седой шевелюрой. Алекс почувствовала, как все внутри сжалось, и даже не заметила вернувшегося официанта со стаканом воды.
Дэвиса в поле зрения не было. Она бросила пятидолларовую бумажку на стол и поспешила за ним. Теннисные туфли издавали неравномерный — раненая нога жутко болела — скрип по мраморному полу. Тем не менее она успела дохромать раньше, чем открылись дверцы лифта, и прикоснулась рукой к его плечу.
— Где тебя черти носили? — рыкнул он, не успев обернуться. При виде ее лица глаза Энтони вспыхнули лишь на долю секунды и снова погасли в полном равнодушии.
— Искала приключений.
— Я же сказал тебе никуда не выходить!
— Да, я знаю. — Она молча смотрела на него. Лифт, мелодично позвякивая, распахнул дверцы. Он скривился.
— Хорошо, только не разводи сантименты, Хоббс. — Они вошли в лифт, дверцы с шипением закрылись. Пол дрогнул.
Они остались одни.
Доли секунды Алекс хватило, чтобы кинуться ему на грудь. И еще одной — чтобы очутиться в его крепких объятиях. От него пахло потом и почти выветрившимся одеколоном. Она жадно впитывала в себя его запахи, счастливая тем, что снова оказалась с ним рядом, хотя бы на время поездки в лифте.
— У тебя все нормально? — прозвучал над ухом его голос. Его губы коснулись ее волос.
— Да. — Не знаю, подумала Алекс, но не могла заставить себя говорить об этом в лифте, с Энтони, в этот момент. — Вот только нога… Ничего серьезного, но перевязка не помешала бы.
— Кулёма. — От этого детского слова защипало в глазах, и она, крепко зажмурившись, чтобы сдержать слезы, лишь еще крепче обняла его.
Лифт неспешно поднимался.
Они молчали, разговаривая крепко сплетенными пальцами. Звякнул звонок, и лифт сказал свое последнее слово.
Они отстранились друг от друга, но не смогли разомкнуть сплетенные пальцы. Липаски прокашлялся и полез в карман за магнитной карточкой. Холл был весь в бархате, мрачен и пуст.
— Тони, я должна сказать тебе…
— Погоди. — Подойдя к номеру, он воткнул в щель карточку. Замок щелкнул.
— Но это важно. Я обнаружила…
И запнулась, увидев, что дверь открывается сама по себе. В проеме появился Габриэль Дэвис; лицо смутно белело в полумраке номера. Его глаза медленно привыкали к свету, как у совы, внезапно оказавшейся на солнце.
В руке он держал детские очки. Поняв, куда смотрит Алекс, он быстро убрал их в карман плаща и сделал шаг в сторону, пропуская их.
Липаски обернулся, но она покачала головой и одними губами произнесла — "потом". Руку ее он выпустил сразу, как увидел Габриэля. Теперь же он вообще отвернулся и направился вслед за Дэвисом в комнату, освещенную единственной настольной лампой. Под лампой лежал портативный компьютер Липаски, подозрительно молчаливый.
Алекс поняла, что Дэвис рассматривал фотографии дела Броварда, а очки держал в руках для забавы. Апельсиновый сок угрожающе забурлил в желудке, и она поспешила присесть на самый дальний край кровати, в то время как Липаски с Дэвисом подошли к столу.
— Ну, что у тебя? — спросил Липаски.
Дэвис взял со стола листок бумаги и произнес вслух:
— Норт Кларенс, 212. Это последний ее адрес, который мне удалось найти, но там ее уже нет. Вероятно, больше информации можно получить в отделе кадров телефонной компании, если она с ними связана. Фургон не был записан на ее имя. На сегодняшний день в розыске числится десяток угнанных фургонов, которые подходят под наше описание.
— Друзья? Какие-нибудь приятели с работы?
— Розариан Чавес, снимает квартиру на Довер, 4219.
— Я это проверю. Алекс! — Голос Липаски вырвал ее из забытья. Все это время она размышляла, стоит ли подходить к ним, или оставаться на месте, или вообще сбежать отсюда, пока не поздно.
— Да?
— Пока ты искала приключения, в свою квартиру заглядывала?
Прокашлявшись, она кивнула. Лицо Липаски окаменело от злости.
— Там были копы, — заговорила Алекс. — Сомневаюсь, что она стала бы крутиться там, пока они обшаривали мою квартиру.
— Ты уверена, что за тобой никто не следил?
— Уверена, — солгала она. Сюзен Истфилд не считается — во всяком случае, в том смысле, который он имел в виду. — Слушайте, мальчики, а вы не слишком преувеличиваете? Хочу сказать, она же все-таки не Терминатор какой-то.
Габриэль Дэвис резко обернулся. Широко распахнутые глаза, улыбка, совершенно неуместная на бледном лице.
— Она посвятила свою жизнь тому, чтобы уничтожить меня. И себя. Да будет вам известно, мисс Хоббс, фанатики очень опасны. Она знает, где я жил. Она знает, где жили вы. Она даже знает, где живет Энтони, потому что смогла сунуть письмо ему под дверь. Она убила по моим подсчетам трех человек, имевших отношение к делу Броварда, ко мне и к вам. Можем ли мы позволить себе роскошь сомневаться?
— Погоди-ка, — наморщил лоб Липаски. — Последние сведения позволили нам связать ее с убийством Гарднер. Гарри Вердан был убит в отместку тебе либо в силу ее личных интересов. Тот репортер…
— Роб, — негромко вставила Алекс.
— Роб был убит, потому что подобрался к ней слишком близко. На самом деле она отнюдь не убивает просто так. Алекс она Ничего не сделала и даже тебе. Пока. А я имею всего лишь грязную писульку.
— Она постарается уничтожить всех нас, — деревянным голосом произнес Дэвис.
Липаски молча воззрился на него и еще больше наморщил лоб.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я сам бы так поступил.
— Ты просто спятил, Габриэль, — улыбнулся Липаски. Алекс не усмотрела в этом ничего смешного. Дэвис только пожал плечами. — Ну хорошо. Ты считаешь, что она ждет. Чего?
— До сих пор она вела себя совершенно беспечно. Не думаю, что она собиралась убивать Гарднер, просто ситуация сложилась не в ее пользу. А потом она сочла, что это хороший пример. Глупость и беспечность. Ее запросто могли поймать. Затем Гарри Вердан, с которым она расправилась более тонко, но еще более безрассудно. — Дэвис помолчал. — Думаю, она хотела что-то получить от Гарри. Первые пули попали не в голову, они были не смертельны.
— Что она хотела узнать? Где ты находишься?
— Это она знала, — потер лоб Дэвис. — Что мог знать Гарри, чего бы не знала она?
Возникла пауза.
— Ничего, — пожал плечами Липаски, перелистывая блокнот. — Мой телефон она прослушивала, телефон Алекс к тому времени — тоже. Она совершила глупость, убив Рэнджела. Она знала, что ты ее видел.
— Она знала, что ей ничто не угрожает, — горько и натужно усмехнулся Дэвис. — Кому я мог рассказать?
— Мне, — подала голос Алекс. — Ты мог рассказать мне. И рассказал.
Она взяла большую подушку в изголовье кровати и положила себе на колени. Хотелось зарыться в нее, но Алекс понимала, что сейчас гораздо важнее не упустить ни единого слова, ни малейшего выражения лица. Липаски был настроен решительно. Морщины в свете закатного солнца казались еще глубже. Дэвис выглядел совершенно спокойным. В кармане угадывались очертания маленьких очков.
— Ну и что мы будем делать? — тупо спросила она. — Сидеть здесь или все-таки отправимся искать ее?
— Ты будешь сидеть здесь, Хоббс, — ответил Липаски. — А мы отправимся искать ее. Поскольку она тоже нас ищет, это весьма удобно. Это уже не игра в сыщиков, Алекс. Это война без правил. — Он вдруг тяжело опустился в разлапистое кресло. — И мы должны успеть выстрелить первыми.
Алекс вспомнила про револьвер, все еще лежащий в сумке.
— Почему я не могу помочь?
— Потому что не можешь. — Липаски окинул ее усталым взглядом. — Это тебе на взбесившаяся домохозяйка. Эта женщина, возможно, сексуально домогалась собственного сына, а когда поймала его с другим мальчиком, убила обоих и раскромсала на куски, как баранов. После чего успешно подбросила все это нам. Она умна, организованна и, прежде всего, чертовски смела. У тебя нет никаких шансов ни выследить ее, ни тем более захватить, даже если очень повезет.
— Ты меня просто не знаешь! — взвилась Алекс. Забытая подушка свалилась на пол. — Себя ты почему считаешь таким храбрым? Потому что у тебя жетон на груди? Я уже ввязалась в это дело по самые уши, и мы прекрасно знаем, что она не пощадит меня потому только, что я женщина. Здесь мы равны, нравится вам это или нет! И я не собираюсь оставаться одна и сидеть как гейша!
Дэвис поджал губы и отвернулся к окну. Солнце уже скрылось за крыши небоскребов, заливая небо оранжевым светом.
— У нас не будет возможности следить за вами, мисс Хоббс. Оставайтесь здесь, либо я вызову полицию, и вас арестуют.
Коротко и ясно. Алекс в ошеломлении воззрилась в его спину. Липаски, похоже, тоже был удивлен.
— А вы не хотите показать копам очки, которые у вас в кармане? — вкрадчиво поинтересовалась она.
Дэвис, не мигая, смотрел на закат. Потом обвел взглядом ковер, подушку, кровать и наконец остановился на ее лице. Глаза дьявола, подумала Алекс. Дьявольские, пустые, не выражающие ничего глаза. Она опять испугалась.
— Осторожнее, — произнес он. Этого хватило, чтобы задрожали коленки. Она опустилась на кровать. Дэвис обернулся к Липаски: — Тебе решать. Что мы будем с ней делать?
Липаски откинулся на спинку кресла. Такой же непроницаемый, как Дэвис.
Да, придется ему решать, подумала Алекс, чувствуя, что ее присутствие вызывает между ними всенарастающее напряжение. И чем дольше — тем больше.
— Я разберусь с ней, Габриэль. Можешь найти нам еще один номер?
Первое, хотя и вынужденное, признание существующих отношений. Алекс следила за лицом Дэвиса, за тем, как смысл фразы постепенно доходил до него. Сначала это проявилось в глазах, потом — палице. Едва заметно, но отчетливо.
— Ты будешь нужен мне здесь, — глухо сказал Дэвис.
Липаски выдержал взгляд без видимого усилия.
— Нет.
— Ты должен.
Липаски слегка покачал головой, но глаза оставались застывшими. Она чувствовала напряжение, помнила, какое давление испытывала, когда Дэвис обращался с ней подобным образом. Эти глаза, пронзающие насквозь, как электродрель, вынуждающие сдаться.
Липаски не мигнул.
— Габриэль, я твой друг. Но не более того. — Он почти прошептал это.
Закат заливал лицо Дэвиса золотисто-оранжевым светом, глаза светились, как у кошки. Он был словно при смерти.
— Из-за нее?
— Нет. Из-за себя. — Липаски отвел глаза и встретился взглядом с Алекс. — Я не могу остаться здесь.
На долю секунды лицо Дэвиса словно подернулось пеплом и обрело какое-то демоническое выражение. Алекс похолодела. Он выглядел так, когда… когда…
И все исчезло. Он снова замкнулся. Успокоился.
— Очень хорошо, — равнодушно произнес Дэвис, метнув взгляд на Алекс. Под внешним блеском скрывалась холодная ярость. — Вы оба остаетесь здесь. Никаких других номеров. Мисс Хоббс, вы можете отдать распоряжения прислуге по поводу ужина.
— Черт побери, а чем мы за всё это будем расплачиваться? — искренне удивилась Алекс. Дэвис повернулся к ней спиной. Липаски вскинул брови и пожал плечами. — Отлично. Значит, заказываем.
Дэвис мерил шагами комнату. Он двигался как кошка — плавными, скользящими шагами, время от времени замирая, словно раздумывая, настала пора броситься в атаку или еще нет. Наконец он ушел в ванную и запер за собой дверь. Послышался шум воды.
— Я правильно поняла? — спросила она Липаски.
Теперь он сидел рядом с ней на кровати и изучал меню.
— Что?
— Сам знаешь. Он хотел, чтобы ты спал с ним?
— Нет, не совсем… Алекс…
— Лучше бы я услышала "да", черт побери! — Она вся дрожала. Липаски отложил меню и взглянул ей прямо в глаза.
— Мы никогда не занимались любовью, Алекс. Просто иногда ему нужно, чтобы кто-нибудь был рядом. Обнимал его. Живое тело.
— Живое мужское тело.
— Это никак не связано с сексом! — Липаски взмахнул рукой, словно умоляя ее согласиться.
— Для него — да. И сейчас связано. — Она закусила губу. Дэвис, наверное, принимал душ, застыв под струями воды в привычном состоянии транса. Она была права насчет этих очков. Ярость, вспыхнувшая в его глазах, могла испепелить. — Черт побери, ты его просто не понимаешь, Тони! Даже после всего этого. Ведь он любит тебя, Тони! Настолько, насколько способен любить кого-то. Или что-то. Теперь он считает меня соперницей.
— Разумеется, нет.
Она хотела спросить "ты уверен?", но прикусила язык, решив, что не стоит лишний раз мутить воду. Он протянул ей руку. Приятное тепло разлилось по заледеневшей ладони. Потом приобнял ее за плечи. Точно так же он успокаивал Дэвиса.
Она пыталась отвлечься от сравнений.
Он бережно уложил ее на кровать и продолжал поглаживать, пока мышцы полностью не расслабились и по жилам не разлилось приятное тепло. Запинаясь, она рассказала ему про Сюзен Истфилд. И про Ролли. И о страхе в своем сердце, страхе, который оставила вместо пули Сюзен Истфилд.
Он слушал молча, не отводя глаз от ее лица. Больших серых глаз. Прекрасных, чувственных глаз, постаревших от боли.
— Значит, ты испугалась. — Алекс нервно кивнула. — Не волнуйся, мы справимся.
— Конечно, — прошептала она, судорожно заглатывая слезы, которые уже закипали в горле и готовы были хлынуть ручьем. — Только если Марджори Кассетти нас достанет, боюсь, это не будет иметь никакого значения.
— Всё имеет значение. Особенно ты.
Шум воды в ванной прекратился. Они обменялись понимающими взглядами, Липаски встал, перешел на другую кровать и улегся, закинув руки за голову. Едва согретая им, Алекс почувствовала, что начинает замерзать снова.
Дэвис еще долго пробыл в ванной. Даже не взглянув на кровати, он уселся в кресло у письменного стола. Буйные краски заката уступили место густой сумеречной лазури. Над горизонтом всходила луна, ее неровно обрезанный край высовывался из-за крыши небоскреба.
Алекс подумала, что их ждет очень длинная ночь.