Стелла, молодая привлекательная женщина, похожая на тренершу детского спортивного клуба, как говорится «хорошо сохранилась» и никак не смотрелась на свой законный тридцатник — возраст, когда жизнь перестает улыбаться во всю ширь. Своим именем она была обязана чудаковатому отцу-киноведу, обожавшему черно-белые мелодрамы тридцатых годов прошлого века, а внешности — как природному генотипу, так и любви к активной жизнедеятельности. Однако Стелла Олеговна Петрушина к своему имени давно привыкла и сменить его хотела лишь в детстве, когда за высокий рост одноклассники жестоко дразнили ее «Верстой Коломенской», «Дылдой» и, почему-то, «Стоеросовой Дубиной». Своей матери она никогда не помнила, отец уходил от разговоров на эту тему, но из отрывочных сведений знала: мама умерла сразу после родов. Стелла росла тихим одиноким ребенком и сколько себя осознавала — училась. Сначала в школе (детский сад уже вытравился из памяти) потом на философском факультете университета, и, наконец, в магистратуре при том же факультете. Планировала аспирантуру, но сначала отложила, а позже и совсем передумала. В детстве и в подростковом возрасте ее постоянно шпыняли. За необычную внешность, за несдержанный язык, за то, что «много о себе воображает». Себя она считала «уродиной», и стыдилась своего, как ей тогда казалось, несуразного вида. Слишком большие и чересчур широко поставленные глаза. Слишком выпуклый лоб. Слишком маленький, с низкой переносицей, нос. Чрезмерно пухлые губы. Излишне длинная шея. Круглые, и, какие-то оттопыренные уши. Высокий рост. Но к определенному возрасту все это сгладилось, и вдруг оказалось, что Стелла красива своеобразной «инопланетной» красотой, поэтому недостатка в поклонниках девушка не испытывала никогда. Однако то обстоятельство, что в детстве девочка числилась гадким утенком и подвергалась постоянным нападкам других детей, приучило ее к железному терпению и невероятной выдержке. Изредка, в исключительных ситуациях, она могла вспылить и кого-нибудь грубо оскорбить, причем сама же потом и страдала.

Будучи уже во взрослом состоянии Стелла не бывала долго по-настоящему злой. Не могла длительное время к кому-либо испытывать зависть, однако умела быть язвительной и обид не прощала. На свой незаурядный облик, как и на собственное существование в целом, смотрела с иронией и глубокомысленным спокойствием, мало о чем беспокоясь. Ценила хорошую выпивку и вкусную еду, за что позже платила изнуряющими диетами и изматывающими циклами упражнений. Она любила повторять, что сбрасывает вес, но излишней полнотой не отличалась никогда. Ее личность смотрелась вполне гармонично. Внешне, и внутренне она была совсем непохожа на окружающих ее подруг, относясь к ним со снисходительной терпимостью. Те же, в свою очередь, отвечали черной завистью и мелкими пакостями. Она не казалась затворницей, считалась очень коммуникабельной, но в свою жизнь пускала очень немногих. Без излишних эмоций одинаково относилась к любым людям, вне зависимости от национальности, цвета кожи, религиозной ориентации и сексуальной принадлежности. Несмотря на стабильное мужское внимание, с частной жизнью все складывалось как-то не очень, и к тридцати годам в прошлом Стеллы образовался целый ряд из отставных бойфрендов и одного бывшего, а потом законно разведенного мужа.

Тем не менее, ранний кризис среднего возраста, похоже, не особенно волновал Стеллу. Ее не беспокоили черные мысли о своей возможной неполноценности, она не обращалась ни к гадалкам, ни к религии, ни к популярной ныне мистике. Она больше увлекалась разного рода самовыражением, духовным совершенствованием и своим внешним видом. Правда, по поводу этого самого вида у нее нередко возникали тяжелые сомнения и неясные думы, особенно в связи с подозрением на вероятность увеличения веса, поэтому Стелла серьезно занималась разнообразными оздоровительными диетами и фитнесами.

В этот день Стелла оделась в сидящий по фигуре стильный стально-серый офисный костюм, телесные колготы, белую блузку и серые туфли. Хотела добавить элегантный черный галстук-бабочку, но в последний момент передумала, решила, что это будет уже чересчур. Легкий макияж, самая простая прическа и немного парфюма. Все. Сегодня ее ждал официальный разговор с начальником. В понедельник! Вообще, утро она не любила, тем более дня буднего, особенно понедельника. Известно же, что если в пятницу хочется выпить, то к понедельнику уже хочется пятницу. Да и не происходит ничего хорошего по понедельникам. Недаром же начальник Стеллы, генеральный директор частной розыскной компании «Эридания», последнее время раньше вторника в офисе не появлялся. Начинать важные дела сразу после воскресенья считалось дурной приметой. Но сегодня явно что-то произошло, и еще рано утром поступило лаконичное сообщение от шефа: «Стелла, зайдите в 10:00». Ничего хорошего это не предвещало. Впрочем, повелительное наклонение не могло ввести в заблуждение: в действительно важных случаях шеф звонил сам в любое время суток и не напрягал себя всякими эсэмэсками.

Приехав на работу, Стелла сразу поднялась на административный этаж, вежливо поздоровалась с секретаршей в приемной, и ровно в десять утра открыла пафосную дверь с бронзовой табличкой.

— Разрешите? — спросила сыщица, спокойно входя в кабинет своего начальника. Смотрелась она элегантно и уверенно, меньше всего напоминая неудачницу, с хронически неустроенной личной жизнью.

— Где ты все ходишь? — раздраженно и незаслуженно резко спросил гендиректор. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Кажется, ты спала и видела, чтобы я тебя уволил? Ну, что. Эти мечты сбываются, вернее, близки к осуществлению. Скоро, видимо, будешь работать в другом месте. Так вот…

Стелла обалдела. Да, действительно, несколько лет назад она перенесла период профессионального разочарования, и всем подряд говорила, что просто мечтает об увольнении. Тем более, что при освобождении сотрудника по инициативе администрации (в случае, если этот сотрудник грубо не нарушал законов о труде), полагался неплохой «парашютный бонус». Но с тех пор изменилось многое. Стелла приработалась, привыкла к месту и ничего нового не искала. Подойдя к тридцатилетнему рубежу, она понимала, что вполне состоялась как профессионал, и другой работы уже не хотела.

В общем-то существуют всего три вопроса, на которые следует ответить прежде, чем увольняться. Даже если очень достало, хочется хлопнуть дверью, послать все и всех. Всего три вопроса, на которые надо ответить в первую очередь, а потом уж писать заявление об уходе.

Первый и требующий осознания вопрос: «Есть ли понимание, чем заниматься после увольнения?» Чаще всего его путают с вопросом: «Есть ли на что жить с завтрашнего дня?» Это не совсем так, вернее, — совсем не так. Даже если имеются сбережения и можно продержаться несколько месяцев, не зарабатывая, то будет изначально проигрышный вариант. Как только запасы иссякнут, и по-прежнему не возникнет понимания, чем и как зарабатывать, сразу же начнется личный финансовый кризис. Уходя, надо планировать свои действия, даже если уже имеется собственный проект, у которого нет доходности. Необходим срок, к которому данный проект начнет приносить деньги, — кормить, проще говоря.

Второй вопрос: «Имеется ли достаточное количество авторитетных рекомендателей?» Все больше и больше работодателей принимают сотрудников, наводя о них справки, и все чаще мир, который казался таким большим в одном городе, замыкается на два-три рукопожатия, и о человеке можно узнать многое, — как хорошее, так и плохое.

И последний, но главный из вопросов: «Хорошо ли делаю свою работу на нынешнем месте?» Может быть, желание уйти связано с тем, что просто трудно справляться? Тогда на новом месте, даже если оно удачно подвернется, через какое-то время снова возникнет желание сбежать. Так может, сконцентрироваться на уже знакомой работе и научиться делать ее хорошо?

Увольняться Стелла передумала уже давно, но шефу ничего об этом не говорила, понадеявшись, что тема рассосется, и время расставит все по местам. Не расставило. Не рассосалось.

Да и на личном фронте тоже было без перемен. «Без перемен» — значит, просто плохо, или очень плохо. Состояние заплесневелого застоя, без внимания и счастья. Как забытый засохший сыр в холодильнике. Проявлять инициативу самой и агрессивно строить отношения давно не хотелось, да и чувство собственного достоинства не позволяло, а пускаться в романтическое приключение было страшно. Если же дело все-таки доходило до этих самых приключений, то ни к чему не обязывающих и с оглядкой: как бы чего не вышло? И удобнее всего ей было просто ждать, надеяться на чудо, на волшебные перемены в жизни, на завязку новой любви, на приезд принца в золотом «Мерседесе». Но время шло, ждать можно до старости, а то и дольше… и пока, за неимением лучшего, приходилось обходиться случайными связями и пробавляться суррогатами: своего принца Стелла давно уже не ждала. Ни на «Мерседесе», ни на коне, ни на своих двоих. Такие выжидательные взгляды Стеллы были вполне объяснимы. Возможно, она просто боялась, что в один прекрасный вечер ее накроет сразу и с головой настоящее чувство — нешуточное испытание для нервов. Как тогда жить? Многочисленные эстрадные певички из года в год рифмовали на сцене «кровь-любовь-морковь», дамские романы жевали вечные темы красавиц и чудовищ, золушек и принцев. Даже навязчивая реклама призывала испытать неземное блаженство со случайным знакомым, вибратором или, на худой конец, с растворимым кофе. Вместе и сразу, здесь и сейчас.

— Так вот, — не мудрствуя лукаво продолжил шеф, — отныне мы начинаем впрямую сотрудничать с Конторой…

— Это то, что я думаю? — перебила сыщица.

— Не знаю, о чем ты там сейчас думаешь, не телепат, но с Конторой никогда связи не теряли, просто отношения носили частный, так сказать, неофициальный характер. А теперь пришел служебный запрос на мое имя. Им люди нужны…

— Почему-то полагала, — с притворной растерянностью возразила Стелла, — что в новых людях Контора не ощущала особого недостатка.

— Дашь договорить? — потерял терпение начальник.

— Все, молчу. Внимательно слушаю. Извините, шеф.

— Вот, так уже лучше, — чуть смягчился босс. — Я намерен рекомендовать тебя как хорошего грамотного профессионала. Но не обольщайся — это временно, ты будешь просто прикомандирована туда. Дело особой важности, и придется подписать соответствующие документы. Теперь самое основное. Открылся новый, ранее неизвестный, канал контрабандного вывоза необработанных отечественных алмазов за границу. Наиболее качественные и крупные камни нелегально утекают из страны, попадают на подпольные гранильные фабрики южной Азии, снабжаются «настоящими» сертификатами, а потом, под видом южно-африканских бриллиантов поступают на мировой рынок. В ряде случаев осуществить такую подмену вполне возможно, причем никакой эксперт, разглядывая готовый бриллиант, ничего подозрительного не заметит, если, конечно, не захочет замечать. Особенно удачно получается с чистыми камнями редкой окраски. Государство терпит убытки, экономической безопасности и престижу страны наносится ущерб. Кроме того, есть сведения, что таким образом нам хотят усложнить отношения с нашими партнерами из Южной Азии и Южной Африки, поэтому подключилась Контора. В деле с бриллиантами замешан банк с зарубежным участием — некий «Эклектор Банк», значение которого еще не вполне выяснено. В твои обязанности будет входить следующее. Сначала получишь необходимую вводную информацию, первичные ориентировки и пройдешь инструктаж. Затем тебе поставят задачу. У нас никому ничего не говоришь, дело секретное, а куда и что — узнаешь в самое ближайшее время. Потом, довольно скоро, будет даже желательно, чтобы об этой операции стало широко известно, но пока для всех наших — ты увольняешься, и я посоветовал бы организовать прощальную вечеринку, впрочем — дело твое. Но если отвальную все же будешь устраивать, меня не приглашай. Не приду. Вместо этого будет мой приказ и соответствующая запись в личном деле. Потом, естественно, тебя восстановят, и вернешься к нам, если захочешь, и если получится, конечно. Есть слух, что из Конторы так просто не уходят. Это — легенда, уходят и еще как, вот я же ушел. Но, тем не менее, жизнь иногда устраивает нам занятные сюрпризы. Короче, так. Когда возникнет необходимость, тебе позвонят, и скажут, что из управления. Вот, собственно и все, что имел тебе сообщить. Вопросы?

— «Из управления» — это пароль такой? — Стелла внимательно посмотрела на своего начальника, пытаясь прочитать на его лице то, что не было сказано напрямую. Тщетно. Ничего она там не прочитала.

— Нечто вроде пароля, — наконец-то на лице шефа появилось что-то похожее на человеческую улыбку. — Еще вопросы? Нет? Тогда можешь идти. Как говорится, удачной работы на новом месте.

Сыщица мрачно кивнула и вышла, даже не попрощавшись вслух и не спросив ничего дополнительного. Работать на Контору абсолютно не хотелось. Стелла вообще не имела желания пахать на государство. За свою карьеру она успела потрудиться на деканат государственного вуза, на военкомат, на управление внутренних дел и на государственную юридическую консультацию. Богатый опыт имелся, и опыт этот обещал мало приятного.

Ничего напутственного шеф тоже не сказал, фактически выставил, даже не поблагодарил за совместную трудовую деятельность. А мог бы: как-никак вместе проработали не один год. Сам же предупредил — возвращение не гарантировано. Все это тихо взбесило молодую женщину. Но что-то внутри сознания подсказывало Стелле: прощаться пока рано. Все может перемениться.