Умерший в прошлом году Александр Викторович Эргадов был известен широкой общественности не только как создатель Музея Богов, но и как глава крупного холдинга. Сначала популярность пришла к нему благодаря собственной деловой империи. Он являлся руководителем и фактическим владельцем разветвленной корпорации, куда входили: он сам, в качестве хозяина; головная компания — ОАО Эстакмис, а также более ста других второстепенных фирм и фирмочек разной степени крупности, значимости и активности. Бизнесом Александр Викторович занимался земным и сугубо материальным. Областью интересов его холдинга было строительство и все с этим связанное. Александр Эргадов возводил многоэтажные жилые дома, офисные центры, дачные поселки и торговые павильоны. В свое время он закончил Московский цементо-технический институт по специальности — инженер-бетонщик. Начинал, как и многие, с малого. После окончания института распределился на завод железобетонных изделий, где развернул активную общественную работу. Скоро вступил в коммунистическую партию, возглавил комсомольскую организацию предприятия, защитил кандидатскую диссертацию по «оригинальной» теме: «Применение армированного бетона в городском строительстве», что позволило занять должность начальника цеха, а потом и заместителя директора. Далее Эргадов быстренько «подсидел» своего начальника и сам занял руководящий пост. А тут и Перестройка подоспела. После ее окончания и всеобщего бардака, инициированного Горбачевым, Александр Викторович провернул ряд хитрых операций с приватизацией завода. Через подставные фирмы-однодневки сменял основную часть акций работников якобы разорившегося предприятия на липовые бумаги дутой нефтяной компании «Гермес-Petroleum». Таким образом, Эргадов стал хозяином производства с контрольным пакетом акций в пятьдесят один процент. Вместо банального и неблагозвучного «ЗЖБИ-65» новый руководитель внедрил более эффектное название — «Эстакмис». Само слово было вымышленное, лишенное всякого значения, внутреннего смысла и содержания. Некое рекламное агентство получило от Эргадова заказ — придумать что-нибудь этакое элитное, ни на что не похожее, нечто бессмысленно-приятное и ласкающее слух. Опять же, первая буква в названии компании совпадала с первой буквой фамилии Александра Викторовича, что, по словам ушлых криейтеров, должно было способствовать успеху фирмы. Впоследствии открытое акционерное общество Эстакмис сделалось материнской компанией, обросло множеством мелких фирм, закрытых и открытых акционерных обществ и прочих юридических лиц, дав название всему холдингу. В результате к концу двухтысячных Эргадов считался вполне себе олигархом, кем-то из тех, кто близок к управлению экономикой региона.
Кроме всего изложенного, Александр Викторович слыл страстным и азартным собирателем-коллекционером. «Начало коллекции, — любил вспоминать Эргадов, — положила бронзовая статуэтка богини Тары, что мне привезли из Индии в подарок на день рождения». Сейчас уже невозможно установить, правда это или очередная легенда. Но, как бы то ни было, сначала Александр Викторович занялся коллекционированием исключительно для оригинальности и саморекламы, это уж потом он втянулся, и сам того не заметил, как увлекся серьезно и обстоятельно. Первоначально свое увлечение он не очень-то и афишировал, и только партнеры по бизнесу да близкие люди могли знать, что именно собирает Эргадов. Но факт, что известный предприниматель коллекционировал богов разных религий, недолго оставался секретом. Довольно скоро об этом прослышали все заинтересованные лица. Не только деловые партнеры, но и государственные чиновники, торговцы антиквариатом, криминальные авторитеты, журналисты, расхитители археологических памятников, народные депутаты, директора музеев, грабители храмов, полицейские, музейные воры, а также другие уважаемые люди.
В собрании Эргадова, в частности, оказалось оригинальное творение знаменитого древнегреческого скульптора Фидия — «Афина Паллада»: бронзовое изваяние, изображающее богиню, опирающуюся на копье. Во всех учебниках античной истории имеется соответствующее изображение. Скульптура некогда украшала храм Афины в одном из греческих полисов Малой Азии. Потом, после знаменитых законов императора Константина, когда ряд известных языческих храмов был по его велению разрушен или переделан в христианские, Афина была зарыта в землю — спрятана поклонниками от христианских фанатиков. Уже в тридцатые годы XX века экспедиция английских археологов обнаружила скульптуру, которая была торжественно доставлена в Британский музей. После обретения Сирией независимости, вслед за серией международных судебных исков под давлением ЮНЕСКО и после шумной компании в прессе, творение Фидия вернули на родину и разместили в Сирийском национальном историческом музее, где и экспонировали долгие годы. Потом, после устроенной американцами «Арабской Весны», при захвате музея исламскими фундаменталистами, уникальная скульптура была украдена. Статуя прошла через цепочку посредников и вполне по закону была продана на аукционе в Базеле. Так совершенно легально Афина Паллада очутилась во владении Эргадова. В его коллекцию попало еще несколько оригинальных античных изваяний менее известных авторов, большая серия древних изображений индийских божеств и ряд уникальных древнеегипетских и месопотамских скульптур. Таких экземпляров с долгой и замысловатой историей в собрании Александра Викторовича оказалось настолько много, что вызывало неизменные разговоры и споры в кругах журналистской и научной общественности. Коллекцией Эргадова заинтересовался Интерпол. Отдельной темой для сплетен стали непроверенные сведения, будто бы Александр Викторович не брезговал нелегальными экспонатами, напрямую украденными из государственных музеев Египта, Ирака, Сирии, Ливии и… России. Если с Египтом напрямую договориться не удавалось, то Иракский музей, начисто разграбленный американскими военнослужащими во время операции «Шок и трепет», вообще не доставлял каких-либо хлопот. Одним из таких шедевров стала скульптура Нинхурсаг — шумерской богини земли, супруги бога Энки, похищенная из иракского музея вслед за приходом американских войск. После же возникновения и бурного развития непризнанного и запрещенного в России исламского государства исторические реликвии хлынули на рынок широкой рекой, поскольку сделались одним из источников дохода халифата. Что касается Сирии и Ливии, то тут какие-либо вопросы просто излишни.
Новые экспонаты Эргадову часто дарили. Для Александра Викторовича уже не существовало большего наслаждения, чем получить в качестве презента изображение того или иного божества. Желательно — скульптурное, но принимались и живописные. Особенно ценилось, если в коллекции такого бога еще не имелось. Впрочем, портреты небесных покровителей тех или иных групп населения, народов и племен занимали места на полках и витринах собрания Эргадова далеко не случайно. Обязательным условием было требование, чтобы объект был предметом поклонения, и неважно, когда это поклонение происходило: в древности или современности. Копии не признавались. Только оригиналы. Серийные поделки также не рассматривались. И еще одно правило не терпело исключений: подробная научная справка. Кто, где, когда молился данному богу, как его звали, какие обряды совершались в его честь. А то бывали случаи — подарят так в предвкушении успешной сделки какую-нибудь африканскую статуэтку из черного дерева и уверяют, что это есть Курхат — бог урожая племени Хумиба. А то, что этого племени и не существовало вовсе, да и божества такого никто не знает, выяснялось после и не сразу, когда договор заключен, и деньги давно уплачены. Поэтому Александр Викторович оказался вынужден держать на зарплате бригаду остепененных этнографов, искусствоведов и религиоведов, дабы избегать в дальнейшем подобных конфузов. Однако после расторжения по формальным причинам некоторых сделок, когда нечестные дарители заполучили серьезнейшие проблемы на свои задницы, попытки фальсификаций прекратились. Обманов Александр Викторович никому не прощал. Слухи ходили жуткие, и рассказывали страшное. Уверяли, будто лживых дарителей обнаруживали потом залитыми в бетонные блоки, находили заделанными в фундаменты зданий, закатанными в асфальт или не находили вовсе.
В результате столь перфекционистского подхода коллекция Александра Викторовича сделалась поистине энциклопедической, и скандальное собрание приобрело немалую культурную, историческую и даже научную ценность. Нигде пока не было ничего подобного, и никто еще целенаправленно не собирал изображения богов древности и современности с тщательностью, граничащей с фанатизмом. Музей становился авторитетным учреждением. Частным, естественно. Но, поскольку такой предмет, как музееведение (оно же — музеология) — науку, изучающую теорию и практику музейного дела, историю музеев, а также общественные их функции, Александр Викторович в институте не проходил, да и потом постигать не счел нужным, организовал он свое собрание так, как было удобно ему. Вообще-то в действующем отечественном законодательстве понятие частного музея отсутствует как данность. Несмотря на то, что с девяностых годов такие организации прекрасно действуют во всех регионах страны. В других государствах, в том числе и в России до прихода к власти большевиков, это всегда была старейшая и наиболее популярная форма подобных учреждений. Казалось вполне естественным, чтобы какие-нибудь меценаты-любители типа Третьякова или Морозова выставляли личные коллекции для всеобщего обозрения, а потом завещали городу. Это уже после, у советских властей, возникли совсем иные законы и мнения на этот счет.
Эргадов так втянулся и вжился в собственное хобби, что из престижного увлечения, положенного по статусу, это занятие переросло в пагубную страсть, граничащую с манией. Увлечение стало мешать бизнесу. Александр Викторович проигнорировал ряд перспективных сделок и упустил несколько выгодных контрактов, зато заключил множество убыточных договоров. На низовых ступенях холдинга стали процветать неподконтрольные руководству воровство, жульничество и коррупция, откровенное крысятничество. Но Эргадов, казалось, ничего такого не замечал, а тревожные сигналы пропускал мимо ушей. Никаких рекомендаций в бизнесе руководитель Эстакмиса не выносил, а если кто, рискуя потерять место, приводил аргументированные доводы, то смельчак быстро вылетал из холдинга. Александр Викторович не терпел возражений.
К концу двухтысячных годов напряженный график, неумеренное потребление алкоголя, хронические стрессы и постоянные перемещения по миру подорвали железное здоровье бизнесмена. Гибель Александра Викторовича стала неожиданностью для всех, — никто даже не подозревал, что крепкий, сильный и здоровый с виду пятидесятипятилетний мужчина — вот так сразу, без предупреждения покинет общество живых. Все случилось в заповеднике, где Эргадов при содействии местного губернатора решил поохотился с вертолета на краснокнижных горных баранов. К прибытию медиков было уже поздно, и только вскрытие обнаружило крупноочаговый инфаркт передней стенки миокарда.
Дела же холдинга оказались в расстроенном состоянии. При открытии завещания обнаружилось, что услуги дорогих посредников, «отмывание» раритетов с сомнительной историей, крупные взятки госчиновникам и покупки дорогущих экспонатов для личного музея — практически обанкротили Эргадова. На момент гибели Александр Викторович оказался попросту разорен. Музей съел почти все огромное состояние олигарха. Наследники и кредиторы хотели продать коллекцию, но завещание не позволяло такое осуществить. Юристы Эргадова не зря получали свои деньги. В результате смерти босса холдинг разрушился, оставшиеся активы пошли на уплату срочных долгов, а немногие уцелевшие предприятия захотели жить собственной жизнью. Кто-то вошел в другие корпорации, кто-то объединился, многие поменяли названия, и марка «Эстакмис» осталась не у дел.
Как скоро выяснилось, часть собрания в коллекцию включена не была, а являлась как бы складом не подходящих по теме вещей, некогда подаренных Эргадову по недоразумению. Это были копии картин и скульптур, различные религиозные принадлежности и аксессуары, всевозможные культовые предметы многообразных верований, часто давно отмерших. Там присутствовали посмертные маски, черепа людей и животных, мумифицированные останки, даже окаменелости — предметы вожделения палеонтологов-любителей. Александр Викторович получал такие вещи в подарок по ошибке или по случаю приобретал сознательно для других коллекционеров. На обмен. Согласно завещанию, все эти объекты должны были пойти с аукциона, а вырученные от продажи средства поступить на счет музея. Только так и никак иначе.
Администрация города и думать не думала, что собрание Эргадова в одночасье может сделаться популярным общественным музеем. Формально наследство получил муниципалитет, но документация оказалась составлена столь хитро и так тщательно продумана, что Город предстал перед необходимостью открыть собрание для всеобщего просмотра. Несмотря на отсутствие первичных затрат со стороны городской казны, чиновники нервничали. Они боялись. А вдруг чего-нибудь случится? А как бы кто из посетителей не оказался сильно верующим? Не оскорбился бы в своих религиозных чувствах, не написал бы заявление в федеральные органы, не подал бы в суд и не вызвал бы неудобные вопросы? Ведь сам Александр Викторович, пока был жив, свою коллекцию именовал просто и изящно — «Музей Богов». Так же он планировал назвать и будущий городской музей, но муниципальные власти, усмотрев возможные проблемы с разными конфессиями, и дабы избежать вероятных конфликтов, называли просто — «Собрание Эргадова», в разговорах — «Музей Эргадова». В официальных бумагах музею присвоили оказавшееся бесхозным имя «Эстакмис». Домен бывшей компании — www.estacmis.org сделался электронным адресом музейного сайта.
Вообще-то музеев в Москве порядочно. Могло быть и гораздо больше, но сейчас существует некое негласное распоряжение, призванное искусственно сдерживать численность подобных учреждений. Это как с вырубанием кустов во дворах: официально с ними никто не борется, но кусты в городе стремительно исчезают, по непроверенным данным, согласно тайному распоряжению городских властей. Даже воробьи в некоторых районах исчезли, — им просто негде стало гнездиться. Но это я так, не по делу.
Что касается самого музея, то при открытии экспозиции для публики никакой рекламы и официальных мероприятий не планировалось и не проводилось. Музей заработал тихо и незаметно, с двумя рабочими днями в неделю и платой за вход в тысячу рублей. Экспозиция занимала галерею, сделанную Эргадовым из здания разорившегося технохимзавода, это строение Александр Викторович некогда спас от сноса: выкупил и отремонтировал на личные средства. Дабы оплачивать коммунальные и охранные расходы, на первом этаже, в помещении бывшей заводской администрации, открыли кафе-бар и круглосуточный клуб.
Естественно, все это стало достоянием общественности, и те, кто находился в курсе, продолжали неофициально называть свежеиспеченную галерею не иначе как «Музей Богов» или по табличке у входа — «Эстакмис». Музей стал числиться муниципальной собственностью и сделался удивительно популярным местом. Люди требовали расширить проход к экспозиции, и городские чиновники вынужденно постановили увеличить число рабочих дней.
Неприятности у музея начались неожиданно и сразу приняли драматический, если не сказать трагический характер, поэтому пошли упорные слухи о временном, а может, и постоянном закрытии. Вот так на текущий момент обстоят дела, — заключила свой рассказ Маша. — На этом, пожалуй, все мои познания о музее Эргадова и ограничиваются.
— Да… какая интересная история, — только и смог вымолвить я. Ну, действительно, что еще можно было ответить? И так все ясно — вопросы одни.
— А зачем тебе? Ты что-то конкретное узнать хотел?
Ответить не успел, у Марии завибрировал мобильник. Будто специально. Художница с ненавистью взглянула на свой гаджет, извинилась, встала из-за стола и отошла в сторону. С кем-то она говорила минуты три, причем явно нервничала при этом.
— Знаешь, сейчас мы быстро тут все доедим, — сказала она, вернувшись за столик, — и я побегу. Здесь спокойно поговорить не дадут, а до шести часов я буду очень занята. Давай вечером, а? Хорошо? Ну и отлично. Знаешь, где я остановилась? В гостинице «Сады Бездонья», слышал про такую? Нет? Ну, откуда тебе… Там очень прикольно. Между Ордынкой и Полянкой. Ладно, найдешь потом. В конце дня мне позвони, там поточнее договоримся. Хорошо? Ну, до вечера!
* * *
Впечатленный рассказом Маши, я немедленно направился в Музей Богов, благо день был открытый для посещений. Быстро доехал до Нижнего Золотильного переулка, купил билет, оплатил экскурсию и пристроился к уже собравшейся группе. Экскурсовод говорил голосом, чем-то похожим на тот, каким дети вечерами рассказывают друг другу страшилки в летнем лагере.
Я слабо разбираюсь в тонкостях скульптурного мастерства, а в Музее Богов особое внимание привлекали именно скульптуры. Плохо понимаю в канонах, в материалах и стилях. В религиоведении тоже не силен. Поэтому за критерий необычности принял свое собственное мнение на этот счет. Попробую вспомнить все, что сохранилось из объяснений экскурсовода, благо успел включить диктофон на телефоне и положил его в нагрудный карман. Это, несмотря на официальный запрет. В музее категорически возбранялось не только записывать речи экскурсовода, но и фотографировать что-либо. А жаль. Экспонаты там шикарнейшие, из самых разных стран. Очень красиво… многие фигуры величиной с человека. Впрочем, я все же не смог удержаться и тайно снял на телефон несколько скульптур.
По мере прохождения экскурсии мы неспешно передвигались от одного бога к другому. И вот остановились около величественной фигуры, изображающей человека в древнеегипетском одеянии и со звериной головой. Голова была странная — не то от осла, не то от муравьеда, не то какого-то другого животного.
— Перед вами, — говорил экскурсовод в своей вкрадчивой манере, — древнеегипетское изображение бога Сета из города Эдфу, что на западном берегу Нила в ста километрах южнее Луксора. В древнеегипетской мифологии это бог ярости, песчаных бурь, разрушения, хаоса, войны и смерти. Особенно почитался как властелин смелости и воинской доблести. Основное занятие Сета состояло в том, чтобы защищать от врагов Солнечную ладью и обеспечивать прохождение Солнца.
Судя по всему, именно эту скульптуру мне надлежало как-то уничтожить. Интересно, каким таким образом? Тут и охрана как в алмазном фонде, и сигнализация неслабая.
— Сет, — продолжал экскурсовод, — позавидовав Осирису, убил его, тело сбросил в Нил и незаконно захватил трон. Услышав о смерти мужа от руки бога зла Сета, жена Озириса Исида пришла в смятение. Она обрезала волосы, надела траурные одежды и начала поиски тела мужа. Игравшие на берегу дети рассказали Исиде, что видели плывущий по течению Нила ящик с телом Осириса. Вода вынесла его под дерево, росшее у воды близ Библа, которое начало стремительно расти, и вскоре гроб полностью скрылся в его стволе. Узнав об этом, царь Библа приказал срубить дерево и привезти во дворец, где его использовали как опору для крыши в виде колонны. Богиня Исида, догадавшись обо всем, устремилась в Библ. Оделась бедной женщиной и села у колодца в центре города. Когда служанки царицы пришли к колодцу, Исида заплела им волосы и окутала таким благоуханием, что вскоре царица послала за ней и взяла воспитательницей своего сына. Каждую ночь Исида натирала царское дитя животворным бальзамом и помещала в огонь бессмертия. Сама же, обернувшись ласточкой, летала вокруг колонны с телом мужа. Увидев сына в языках пламени, царица издала такой пронзительный крик, что ребенок утратил бессмертие, а Исида раскрыла себя и попросила отдать ей колонну. Получив тело супруга, Исида возродила Осириса, используя свою целительную силу. Она родила от него бога Гора. Согласно легенде, Осирис стал владыкой загробного мира, в то время как сын Изиды Гор вырос и возмужал, но долгие время скрывался, чтобы поймать удобный момент и отомстить Сету за убийство отца и страдания матери. Многие годы бились Гор и Сет. Во время одного из сражений Сет вырвал у Гора его глаз, ставший затем волшебным амулетом под названием Уаджет. С концом Древнего царства культ Сета постепенно демонизировался. Начиная с третьего переходного периода, особенно в эпоху Птолемеев, когда культ Гора был поднят особо высоко, Сет превращается в символ абсолютного зла и объявляется ненавистным источником мировых бед. Из великого защитника Солнца Сет сделался злым могущественным божеством, при этом не утратившим своих первоначальных функций. После такой трансформации Сет отнюдь не воспринимался египтянами как нечто злое и враждебное. Несмотря на многочисленные преступления, в том числе убийство Осириса, Сет оставался повелителем южных областей Египта, властелином подчиненной ему силы — плохой погоды и песчаных бурь. Изображения Сета, — заключил свое объяснение экскурсовод, — достаточно зооморфны, и не существует единого мнения, какое же животное было отображением Сета. Обычно его воплощением называют африканского трубкозуба. Так, теперь пройдемте к следующему экспонату. Перед вами Изида, мать Гора и вечная противница темного бога Сета. В египетской мифологии символ женственности и супружеской верности, богиня мореплавания, дочь Геба и Нут, супруга Осириса. Исида помогала Осирису обустраивать Египет. Она обучила женщин жать, прясть и ткать, лечить болезни и учредила институт брака…
Скульптура Изиды мне не особо понравилась. Была в ней какая-то нарочитая условность и схематичность. Выглядела богиня как изящная темнокожая женщина в золотых одеждах со сложным головным убором и символом власти в руке.
В зале индийских богов бушевало море красок и обилие впечатлений. Наша небольшая группа подошла к изображению толстого босоногого мужчины с головой слона.
— Вы видите фигуру Ганеши, — вдохновенно повествовал экскурсовод, — индуистского бога мудрости и благополучия. Обычно его изображают в мужском человеческом теле с четырьмя руками и головой слона. Один из наиболее известных и почитаемых во всём мире богов индуистского пантеона. По преданию, бог Шива в приступе ярости отрубил голову своему сыну. Тут же поняв, что, мягко говоря, погорячился, приказал слугам принести голову первого попавшегося существа. Не пожалев маленького слоненка, слуги выполнили указание. Пользуясь своими божественными сверхспособностями, Шива прирастил голову слоненка своему сыну. А большие уши пригодились для того, чтобы он не мог пропустить ни одной людской просьбы. В руках Ганеша держит трезубец и лотос. Иногда его изображают с чашей рисовых шариков и даже с шестью и восемью руками. Вокруг его пояса кобра, рядом же сидящая крыса: верные его спутницы.
Надо сказать, что именно индуистский пантеон в музее был представлен особенно обильно. Так одного только Ганеши было несколько вариантов, которые удивили даже меня. Например, Ганеша с посохом стоит на черепахе. Или Ганеша в воинственной ипостаси, наступающий на трёхголового варана или дракона. Танцующий Ганеша. Спящий Ганеша. Были и тантрические изображения Ганеши, и женские скульптуры с головой слона, и много еще чего необычного, интересного и непонятного.
Мы остановились перед богато украшенной, крупной, в человеческий рост, бронзовой женской скульптурой. Фигура восседала на цветке лотоса, слегка склонив голову к правому плечу.
— Здесь мы видим, — по-прежнему заговорщицким голосом продолжил наш вкрадчивый гид, — изображение чрезвычайно интересной богини индо-буддийского пантеона, необыкновенно древнее индоевропейское женское божество, богиню Тару. Перед нами так называемая «Зеленая Тара» — женская ипостась Будды, или, как ее именуют в буддийской традиции — женщина-бодхисаттва. Земная женщина, достигшая совершенства, но добровольно отказавшаяся от ухода в нирвану из сострадания к людям и ради блага всех живых существ. В этой легенде говорится, что в некие давние времена Тара была принцессой, известной далеко за пределами царства своим благочестием. Она совершала бесчисленные подношения, одаривала монахов своей милостью. В знак благодарности, те обещали ей, что будут молиться, чтобы в следующей жизни она могла переродится в мужчину, чтобы сама получила возможность проповедовать Буддизм. На что принцесса ответила, что с точки зрения высшей истины, нет ни женщин, ни мужчин, а потому она желает вновь переродиться женщиной, чтобы у нее была возможность доказать равенство между полами на пути высшего просветления. Божества подобные или даже идентичные Таре известны в мифологии и религиях почти всех индо-европейских народов, поэтому никто точно не может определить место и время появления этого древнего образа, хотя некоторые исследователи полагают, что он возник все-таки на Индостане. Впервые имя богини встречается в одноименном разделе Вед в великой мантре прославления Шивы. Ее почитают как индуисты, так и буддисты. В связи с заимствованием буддизма, богиня попадает на Тибет, а затем и в монгольский мир. В Непале также включена в пантеон. Появилась и в дальневосточных пантеонах, став в Китае богиней красноречия и знаний, а в Японии обратилась в покровительницу богатства. Практически везде в Евроазиатском регионе является защитницей наук и искусств, при этом отвечает также за счастье, удачу и благополучие. Обычно Тару призывают, когда возникает острая ситуация и необходимость узнать, какой избрать путь. Именно поэтому к ней обращаются как к спасительнице. Являясь формой богини Кали, и будучи в этом состоянии гневным божеством, Тара также несет в себе и воинственный аспект. На множестве изображений Тара сидит на лотосовом троне. Ее правая нога опущена на плод-коробочку лотоса, правая рука расположена у колена и образует жест даяния блага, левая нога согнута и находится в состоянии покоя, безымянный палец левой руки соединён с большим…
«Вот бы найти где-нибудь и почитать про все про это, — думал я, внимая экскурсоводу. — Интересно же, а литературы такой у нас, по-моему, нет. Не с индийского же переводить. Вообще-то, на инглише должно быть много подобных текстов, надо будет в инете как следует поискать».
— Ну и, конечно же, упоминавшаяся мною ранее богиня Кали, — будто обрадовавшись, объявил экскурсовод, когда мы подошли и скульптуре голой чернокожей женщины с высунутым языком и отрубленной головой в одной из четырех рук. — Это темное и яростное воплощение индуистской богини Парвати. Кали разрушает невежество, поддерживает мировой порядок, благословляет и освобождает тех, кто стремится к знаниям. В Ведах её имя связано с Агни, богом огня. Изображается в виде стройной четырехрукой женщины с синевато-черной кожей. Обычно она обнажена или одета в шкуру леопарда. В верхней левой руке держит окровавленный меч, разрушающий сомнения и двойственность, в нижней левой — голову демона, символизирующую отсечение эго. Верхней правой рукой она делает защитный жест, прогоняющий страх, в то время как нижней правой рукой благословляет к исполнению всех желаний. Четыре руки символизируют четыре стороны света и четыре основные чакры. Три глаза богини управляют тремя силами: творением, сохранением и разрушением. Они также соответствуют трем временам: прошлому, настоящему и будущему, и являются символами солнца, луны и молнии. На ней пояс из отрубленных человеческих рук, которые означают неумолимое действие кармы. Черно-синий цвет ее кожи — цвет бесконечного космоса, вечного времени, а также смерти. Эта символика обращает внимание на превосходство Кали над царством смертных. Гирлянда черепов, которой украшена богиня, означает череду человеческих воплощений. Черепов ровно пятьдесят — по числу букв санскритского алфавита. Эта гирлянда символизирует мудрость и силу. Взъерошенные волосы богини Кали образуют таинственный занавес, который окутывает всю жизнь. Она — многоликая богиня, которая руководит жизнью с момента зачатия и до самой смерти. Она ужасная разрушительница времени, символизирует космическую силу вечности, борется с невежеством, покровительствует наукам и знанию.
«Черт возьми, — думал я, слушая нашего экскурсовода, — если отвлечься от некоторых несущественных деталей и мелких подробностей, то как же она похожа на мою нанимательницу… в реальности, правда, намного симпатичнее смотрится… да и отрубленных голов с собой не таскает… зато скульптура страшновато выглядит и сильно проигрывает знакомому мне оригиналу».
Экскурсовод тем временем рассказывал, что в индуистском пантеоне тысячи богов, даже неизвестно точное их количество. Различные традиции называют разные числа. Тем не менее, многие из этих божеств нашли свое место в музее Эргадова. В различных версиях индуизма божества рассматриваются либо как проявления безличного верховного Брахмана, либо как аватары верховного божества Ишвары или Бхагавана, либо как могущественные существа, называемые дэвами. Многие индуисты считают многочисленных божеств различными проявлениями единой изначальной реальности, многочисленными образами единого Бога. Экскурсовод честно пытался растолковать нам основы индуизма, но я, если откровенно, ничего не понял из его объяснений. Чтобы во всем этом разобраться, надо знать и хорошо понимать индуистскую философию, что явно выходило за рамки моих возможностей. Говоря по правде, от всего этого голова шла кругом.
Потом, когда мы перешли в зал европейских богов, стало немного легче, а главное — сильно понятнее.
Меня заинтересовала богиня Геката — древнегреческий вариант Кали. В музее изваяние Гекаты выглядело как три соединённые спинами женские фигуры, чем-то похожие на утроенную статую Свободы в Нью-Йорке.
— Такой вариант изображения богини, — пояснял экскурсовод, — связан с тем, что отвечает она за три фазы времени: минувшее, настоящее и будущее. Подлинное древнегреческое изваяние было приобретено Эргадовым за какие-то сумасшедшие деньги, подозреваю, что не вполне законно. Геката прославлялась как подземная владычица: не то жена, не то сестра бога смерти. Предания сохранили не самый добродушный образ этой богини, сделав Гекату покровительницей ночи, лунного света, ядовитых растений, темного колдовства. Она повелительница ведьм, одна из властительниц преисподней, владычица неупокоенных духов и разных прочих инфернальных существ. Покровительница черной магии и тайных наук. Иногда Геката скитается по дорогам и перекресткам, именно на них появляется она перед лицом призывающего ее. Богиня является в окружении своры красноглазых адских псов и отряда беспокойных духов. Ее приближение сопровождается жутким воем, холодящим душу. Рядом с ней летают совы, а ее тело обвито змеями. На голове пламенеют огненные языки или лучеобразные рога. Иногда Геката управляет колесницей, запряженной драконами. Богиня всегда оказывает помощь тем, кто искренне обратился к ней от всего сердца.
Запомнилась славянская богиня судьбы Маара, имевшая много общего с Гекатой. Ее изображение откопали где-то в Полесье и привезли Эргадову на последний день рождения. Менее чем через год Александр Викторович скончался. Сам идол не блистал ни красотой, ни изяществом форм, зато запомнилось сказанное экскурсоводом. Оказывается, славяне, регулярно сталкивающиеся то с расцветом природы, то с ее гибелью, не могли не поклоняться богине, ответственной за столь судьбоносные природные процессы.
— Макошь, Мокошь, Мокощ, Мокуша, Макажь, Мара, Морена, Морана, — продолжал экскурсовод, — все это варианты имени Маары. Она покровительница не только судьбы, но и смерти, холода, зимы, ночи. Утром выходит в мир, стараясь погубить солнце, но, испуганная его яркостью, ежедневно отступает. В качестве основного символа богини называют серп: как лезвие срезает стебли во время жатвы, так и богиня судьбы жнет жизни людей. Другие символы Маары — Черная Луна и гирлянда черепов. Морена рождена от союза Сварога и Лады. Она — не то жена, не то сестра Кощея. По легенде, Маара, будучи воплощением смерти, подсказала своему мужу (в некоторых вариантах мифа — брату), как избегать кончины, и научила бессмертию. К людям же богиня менее милосердна. Но хотя Морена и забирает человеческие души, тем самым богиня дает им возможность воплотиться повторно. Маара — сила, контролирующая время: умирание и новое рождение.
Понятно теперь, почему Александр Викторович Эргадов разорился практически полностью: это сколько ж денег надо было потратить на такое обилие красоты. Вообще, музей оставил грандиозные впечатления. Во-первых, было безумно интересно, а во-вторых, от избытка эмоций, информации и медленного передвижения по залам устал нереально. Причем не только я, — несколько человек покинули экскурсионную группу и ушли прочь задолго до окончания. Различных экспонатов в музее были тысячи, и чтобы их внимательно осмотреть, потребовался бы не один день, а много. Такого позволить я себе не мог, да не особо и хотел.
Забавно, но когда я вышел, наконец, с совершенно квадратной головой на улицу, вся физическая усталость быстро исчезла, а скоро и умственное утомление отошло куда-то на задний план. Остались лишь положительные впечатления. Однако уже вечером, когда пришло время появиться в гостиничном номере, обнаружилось то, с чего собственно и пришлось начинать рассказ.