Я пришел в сознание утром в своей постели. В таких случаях говорят — «проснулся», но мне почему-то показалось правильным выражение — «пришел в сознание». Или — «очнулся». В голове ощущалась тяжесть, и рассудок еще плохо работал. Сон какой-то дурацкий… я уж и забыл его, пока просыпался. Через приоткрытую балконную дверь слышались усиленные электроникой невнятные вопли со школьной линейки. В этой общеобразовательной средней школе с английским уклоном, что стоит за два дома от моего балкона, систематически, на каждый школьный праздник, если, конечно, дождь не льет как из ведра, проводится праздничная линейка. Некая руководящая дама, может, директриса или завуч, что-то долго и громко кричит в микрофон.

У меня возникло ощущение дежавю. По-моему, все это уже когда-то было. Какой сегодня у нас день, черт возьми?

Кое-как оторвал себя от постели и подошел к балкону. Тепло, практически лето…

Что за сон такой мне приснился? Вспоминались какие-то обрывки. Снился крупный черный кот, а позже я, вроде бы, убегал из горящего дома, только вот с кем убегал, да и что это был за дом…

Думая о всяких жизненно важных для меня проблемах, я на полном автопилоте посетил комнату раздумий, умылся, а уж потом полез в холодильник. Очень уж хотелось что-нибудь съесть на завтрак. Холодильник оказался практически пуст. Вот черт. Придется идти в магаз на голодный желудок. Терпеть этого не могу. Не найдя достойной альтернативы, я встал под душ, чтобы смыть остатки сна и скверных мыслей. Прохладная вода оживила восприятие и помогла голове прийти в относительную норму: способствовала более отчетливому сознанию. Но есть хотелось ужасно, противное ощущение в желудке никуда не уходило, и это жутко раздражало. Проклиная все на свете, я вытерся, высушил голову, оделся, сунул босые ноги в кроссовки и направился к ближайшему продуктовому.

Около контрольных весов у самого выхода из магазина (или сразу после входа, если смотреть с другой стороны) сидел очень крупный черный кот. Кот (явно тот самый, из моего сна) безразлично посмотрел на меня и вдруг моргнул левым глазом. Словно прочитал мысли и подтвердил их правомерность. Так значит. Ну, ладно, что ж теперь.

— Так это ты, Роберт? — спросил я.

Кот медленно закрыл глаза и сразу же их открыл.

И тут я вспомнил все окончательно. Воспоминания обрушились на меня как вода из провисшего от затопления соседом натяжного потолка. И пожар, и Маша со своей старой мастерской, и сгоревшие картины, и все, что было раньше. Даже всякие глупые разговоры вспомнились. События, случившиеся накануне, казались дурным сном. Сном? Накануне? Да нет же… Пожар, дом с двумя башенками… Сумасшедший байкер, притворявшийся Богом Смерти, это что, тоже приснилось, так что ли? А чернокожая красотка Лунджил, со своим котом Робертом, наш безумный договор, все эти длиннющие беседы, поездка в Питер, залитый кровью номер в гостинице… Тоже сон? Да нет, быть того не может. Хотя, если посмотреть с другой стороны…

Вспомнилось все.

Я закупил всего необходимого, наполнил продуктами пару пакетов и направился к выходу. Есть хотелось неимоверно. Чисто автоматически посмотрел туда, где сидел кот. Пусто. Черный котяра с наглой мордой исчез, будто по волшебству. Черт их знает, этих котов. С ними вечно какие-то чудеса происходят.

Уже в своем подъезде, повинуясь внезапно проснувшемуся древнему инстинкту, проверил почтовый ящик, в котором обнаружилась повестка на сегодня в Следственный комитет. Бумажную почту я проверяю от случая к случаю, не чаще раза в неделю, и если бы не случайность, вполне мог опоздать. Или вообще не прийти.

К означенному в повестке часу я сидел по другую сторону стола в кабинете следователя, которого звали Игорь Георгиевич Дубоделов. Фамилия, конечно, не из удачных. Особенно для следователя. Тут у меня опять появилось стойкое дежавю, и пока хозяин кабинета изучил мой паспорт, я вдруг окончательно вспомнил все оставшееся. Это же было! Он что, не помнит что ли? Был этот безразличный ко всему следователь, и вот так же он пялился в мой документ, и этот кабинет тоже был… Я его помню… Диктофон… все то же, что и раньше. Тем временем дознаватель переписал мою фамилию, имя, отчество и еще что-то. После чего стал разъяснять права, которые были те же самые, что и прошлый раз. Потом, тоже, как и в прошлый раз, начались те же самые вопросы, на которые я послушно отвечал. Когда протокол подписали и закрыли, следователь выключил диктофон, посмотрел мне в глаза и негромко спросил:

— Ничего новенького по этой теме не вспомнили? Сообщить не желаете? Не под запись, без протокола?

— Желаю сообщить, — сказал я. — По теме. Можно и с протоколом.

— Что? — сразу же напрягся следователь и снова включил свою звукозаписывающую машинку, чего вроде бы не собирался делать.

— Я, конечно, не специалист и не криминалист, но там, в этом гостиничном номере, как-то странно все кровью залито. Будто бы кто-то любительский спектакль устраивал. Неумело и непрофессионально.

Следователь хмыкнул.

— Ничего больше не скажете?

— Скажу, — сказал я. — Надо бы кровь проверить. Настоящая ли? Вдруг это краска, какую в кино используют, или кровь, но, например, баранья? Барана резали и кровь собрали. А потом…

— Коровья.

— Что?

— Кровь была коровья, вернее, говяжья. Экспертиза установила. Это вам разрешается знать. Половую принадлежность носителя крови не выясняли, да и неважно кто там был — корова, бык… Какая разница? Уже даже мясокомбинат нашли, где какой-то неизвестный мужчина кровь покупал… Вероятно — для этой вот акции. Свидетели так и не смогли его описать: кто говорит — высокий, кто — низкий, кто — блондин, кто — брюнет. Обычное дело, разбираемся. Смотрите, что там нашли.

Тут дознаватель показал распечатанную на цветном принтере фотографию художницы Маши. Моя старая знакомая сидела в свободной позе на стуле, причем одета была исключительно в трусики и майку с надписью: «I don’t give a fuck!». В нашей личной, давным-давно установленной системе сигналов и символов это значило: «осторожно, опасность!».

— Администрация отеля подтвердила: именно эта девушка снимала номер. Еще найден неиспользованный железнодорожный билет до Питера. Все, можете идти. Пропуск я вам подписал. Да, если надумаете уезжать из города, сообщите, куда и насколько. У вас есть моя визитка.

Сработало, что ли? Значит, вот как оно действует.

Но кто же из них врет? «Байкер» или «Лу»? Или оба? Или наоборот — оба правы? Черт, рехнуться с ними можно. Как в миру зовут этого «байкера»? Я же так и не удосужился спросить… Похоже, врет все-таки он.

* * *

Прошло не так уж и много времени, как я опять сидел в кафе «Черный Перламутр» вместе с тем самым типом, столь похожим на байкера. На спине его куртки весело улыбалось солнышко, а на груди привлекал внимание круглый желтый значок с лозунгом: «Пусть всегда будет солнце!»

Все повторялось, но со значительными изменениями.

— …Получилось так, что я всегда был коллекционером, но никогда не был человеком в обычном понимании этого слова… — задумчиво сказал байкер.

— Может, расскажешь мне свою историю? — попросил я.

— Могу, конечно, время пока терпит. Тем более это мое время, здесь и сейчас. А ты готов к восприятию неприятной информации?

— Всегда готов, — неоригинально ответил я.

— Ну, раз готов, то слушай. Правда, всю свою историю рассказать не получится, а ты и не сможешь сразу ее воспринять. Не в человеческих это силах. А вот поведать один из моментов вполне реально. Тем более, в этом месте. Видишь, кто сидит сейчас с нами? Я тебе глаза приоткрыл, и уже можешь разглядывать истинную природу реальности.

Да, все повторялось знакомым образом. Кафе-бар изменился и как-то потемнел. Только что благопристойное спокойное место, где можно хорошо поесть и поговорить, преобразилось неузнаваемо. День вдруг сменился ночью, и за окнами чернела пустота. Кальяны исчезли, вместо них оказались какие-то адские настольные устройства. Столики стали какими-то неопрятными и серыми, а лица гостей сделались личинами мертвецов. Сквозь разлагающуюся кожу проступали черепа, а некоторые из посетителей не отличались от одетых в дорожные костюмы скелетов. Проходы между столиками погрузились во тьму, звуки пропали, да и сам воздух стал неподвижным и мертвым.

— Видишь? — риторически спросил байкер, — вот они, сегодняшние мои гости. Не совсем все, правда, но некоторые. Мои приятели из смертных. Те, кто погиб на дорогах этого города и его окрестностей. Но у меня были и есть не только друзья, противников тоже предостаточно. Главные враги — воры чужих жизней. Ненавижу, когда кто-то присваивает себе права на чужие жизни, по закону принадлежащие мне. Меня хоть и называли Богом Смерти, но очень я не люблю убивать людей. Только в случаях особой необходимости, скоро расскажу в каких именно. Зато стараюсь помочь тем, кто по чужой воле покинул общество живых. Кто случайно пропал на дороге, утонул по злому умыслу, погиб, защищая свою или чужую честь с оружием в руках, расстался с жизнью, разорившись на посторонних подделках. Помогаю тем, кто достоин и кто имеет на это право. Когда я снова обрел власть над своим прежним человеческим телом, оставался у меня должок. Вернее так — долгов-то было предостаточно, главных и не очень. Вот и выходил я на охоту за теми, кто многие годы раздражал меня и бесил. Когда, в очередной раз…

* * *

Когда в очередной раз Коллекционер вышел на охоту, он искал фальсификатора — предмет своих давних интересов. Вернее, не искал, нашел-то давно, а отправился брать. Одного из своих старинных врагов, так же, как и он сам, поселившегося в человеческом теле и жившего за счет людей. Коллекционер не любил фальсификаторов. Изготовителей опасных для чужих жизней подделок, да и сами подделки он презирал. Более того, не прощал. Виновника находил и карал лично, своей рукой, по всей строгости собственных представлений. У изготовителя фальшивок не оставалось никаких шансов.

Обычно фальсификаторов искать просто, как впрочем, и коллекционеров. Достаточно посетить тематические сайты, интернет-форумы и специализированные группы в соцсетях. Надо только проявить заинтересованность, завести там знакомых, оставить ряд замечаний и сообщить свои координаты. В реале потолкаться по распродажам и аукционам, по выставкам, посетить музеи, наконец. Периодически устраиваются специализированные временные ярмарки, где тоже надо бы побывать. Поговорить с другими, уже знакомыми коллекционерами. Новые приятели сведут со своими знакомыми, с теми, кто знает, кто в курсе изучаемой темы. Обычно все коллекционеры — люди крайне тщеславные, им необходимо общение, демонстрация своих сокровищ, зависть и восхищение коллег по увлечению. А фальсификаторам только того и надо, они тут как тут.

Но бывают коллекционеры совсем иного склада. Это — интроверты-одиночки. Коллекционеры-психопаты. Коллекционеры-маньяки, которым чужие глаза ни к чему. Такие обычно наслаждаются собственным собранием наедине с собой, при хорошо закрытых дверях и тщательно зашторенных окнах. Их коллекции мало кто видел, и единственное, чем может поживится какой-нибудь собиратель информации, — это слухи. Сомнительные сплетни, что всегда рождаются на такой почве. Кто-то что-то случайно узнал, где-то услышал или прочитал, сопоставил ряд фактов и готов ими поделиться.

Наш Коллекционер принадлежал именно к такому типу коллекционеров-одиночек. В отличие от Эргадова частных музеев не устраивал, общедоступных экспозиций не создавал и коллекцией ни перед кем не хвалился. Собрание свое, предназначенное исключительно для личного пользования, собирал тщательно. Медленно и скрупулезно, почти всю свою долгую жизнь.

В тот день Коллекционер заканчивал подготовку к вылазке «в поле». Такие загородные поездки не то, что были ему крайне необходимы, вполне можно обходиться и без них. Более того, Коллекционер хорошо знал многих своих коллег по увлечению, что практически не покидали родного мегаполиса, даже редко выходили из квартиры. А некоторые, так и вовсе не выходили. Но выезды за пределы городской среды доставляли особое, ни с чем несравнимое наслаждение при пополнении коллекции. Конечно, можно обходиться покупками у дилеров и поставщиков, просеивать специализированные магазины и интернет-сайты, официальные аукционы и нелегальные распродажи, но все это уже не то. Никакое чувство не сравниться с безумным восторгом, сопровождающим внезапное обретение вожделенного образца. Ни с чем нельзя сопоставить последующую тихую радость, сопутствующую кропотливому препарированию собственноручно добытого материала. Даже все те трудности и лишения, что сопровождают работы «в поле», могут доставлять наслаждение. Да, работы под открытым небом, часто в плохую погоду, в зной или в холод, при мучительной засухе или промозглом дожде могут показаться утомительными, но неприятные воспоминания быстро уйдут в прошлое и приобретут со временем совсем другой, юмористический оттенок. Ничто уже не сможет тягаться с блаженством при созерцании собственной отлично подобранной коллекции.

Коллекционер собрался быстро. Список вещей и характер экипировки за многие годы был отработан практически до совершенства и давно стал оптимальным. На полном автомате Коллекционер собрал необходимые инструменты, уложил рюкзак, облачился в походную одежду, обулся во всепогодные армейские берцы, еще раз все проверил, вышел на площадку, запер оба замка и вызвал лифт. По дороге оставалось только зайти в продуктовый и купить воды и еды на дневной перекус. Краем глаза Коллекционер покосился на видеокамеры у дверей соседей. Пусть смотрят. Что они там увидят? Человек едет за город. Может на рыбалку, может на дачу или за грибами. Вероятно, встретится по дороге с какими-нибудь друзьями или поедет в одиночестве. Имеет право.

Коллекционер жил один. Своих соседей он не то чтобы не знал, просто не хотел поддерживать отношения. При встречах вежливо, но кратко здоровался, и разговоров старался не заводить, односложно отвечая на случайные вопросы. В гости ни к кому не набивался, да и к себе не звал. О том, чтобы кого-то пригласить, не могло быть и речи. Слишком уж свежи были воспоминания не так давно случившегося эпизода, когда поддавшись внезапному порыву, Коллекционер привел к себе домой случайную привлекательную женщину. Обычно к женщинам ходил он сам, а тут — нарушил установку. В результате пришлось срочно менять квартиру, даже внешность. С тех пор правило обрело для него силу закона, и свои личные дела Коллекционер предпочитал исполнять на чужой территории.

В этот раз он направлялся в небольшой подмосковный районный центр и собирался провести в его окрестностях почти весь световой день. Путешествие в одиночку — одно из самых приятных приключений, что мог позволить себе Коллекционер. Особенно, если во время такого путешествия есть цель и надежда обрести нечто уникальное, ведь без попутчиков и налегке удается делать все, что угодно. Конечно, приходится задумываться о собственной безопасности, но Коллекционер давно уже не испытывал подобных проблем.

В тот день Коллекционер пренебрег автомобилем и поехал на электричке. Он ничем не выделялся среди многочисленных отдыхающих, спешащих на природу, прочь от родного мегаполиса. От вокзала электропоезд «Москва — Голутвин» отошел почти свободным, после Выхино народа набилось под самую завязку, но ближе к Воскресенску толпа схлынула.

Приехав на место, Коллекционер вышел к берегу Москвы-реки. Здесь он нашел нужный ориентир у воды, немного пошарил у берега, нащупал в воде шнур, потянул за него и вытащил на мокрый песок прочную клетку. Крепкую конструкцию из керамических деталей, похожую на приспособление для ловли раков или атрибут какого-нибудь фокусника-иллюзиониста.

То была уже новая, недавно сделанная клетка, взамен утраченной.

Еще зимой Коллекционер был вынужден обратиться в специальную мастерскую: один из самых необходимых аксессуаров был потерян, а без него обработка новых образцов обещала стать затруднительной и неприятной. Для осуществления своих планов Коллекционер выбрал маленький механический заводик, давно уже влачивший жалкое существование. Несмотря на уникальность производства и редкость используемых технологий, предприятие перебивалось нерегулярными заказами, теряло кадры, и уже поговаривали, что администрация планирует продать завод, дабы новые хозяева построили на этом месте элитный жилой комплекс. На удивленный вопрос мастера, внимательно рассмотревшего чертежи, Коллекционер пояснил, что работает в зооцентре, и ему часто приходится возить южноамериканских броненосцев, которые что угодно разроют и проломают. Для перевозки, мол, нужна крепкая клетка из специальной керамики, металл не годится. Ядовит для них. Официальный договор заключить? Можно, конечно. Почему нет? Но это получится долго, возня, часть денег завод себе заберет, причем часть немалую. А тут — все мастеру. «Дело ваше, конечно, как скажете»… Мастер сказал так, что о договоре больше уже не вспоминали. Других вопросов не последовало, — мастер удовлетворил любопытство и не стал вникать, что это за зооцентр такой, и для чего кому-то вдруг понадобилось регулярно перевозить броненосцев. Керамика? Пусть будет спецкерамика. Технологии и возможности завода позволяли. Правда, керамические панели и прутья сильно поднимут цену заказа… Неважно? Хорошо. Когда будет выполнен? Через месяц, подходит? Вот и славно. Предоплата пятьдесят процентов, остальное после принятия работы. Наличные доллары? Очень даже устроят. По рукам!

О металле, как материале для клетки, пришлось полностью позабыть из-за повсеместного распространения металлодетекторов. Незадачливые кладоискатели сделали невозможным для применения нержавеющую сталь. Вообще любой металл. Именно таким образом оказалась потеряна прежняя клетка. Еще хорошо, что в тот момент в ней не оказалось коллекционного материала в обработке, а то… Даже думать не хотелось, что случилось бы, вытащи какой-нибудь любопытный поисковик-любитель из реки на берег клетку с гниющими человеческими головами внутри.

К самой клетке Коллекционер крепко привязал черный полимерный шнур, закинул подальше в реку, а противоположный конец замаскировал на берегу, примотав к подводной коряге. Полимер, из которого состоял шнур, был заметно тяжелее воды, опасаться всплытия не приходилось, да и черный цвет надежно маскировал веревку на фоне гниющих растительных остатков.

Конечно, и в лаборатории можно было производить очистку. В свое время для удаления мягких тканей головы Коллекционер использовал насекомых: личинок трупных мух-саркофагид и жуков-дерместосов — ветчинных кожеедов. Но данная технология оказалась завязана на целый ворох сложностей и неудобств, поэтому впоследствии от нее пришлось отказаться. Потом, было время, Коллекционер применял методику, используемую анатомами. Этот подход тоже пришлось оставить из-за ряда проблем и чисто технических трудностей. Такая технология нуждалась в собственном участии, реактивах, рабочих объемах, дополнительном оборудовании, не говоря уж о помещении и опасности нарваться на случайных свидетелей. В общем, лабораторная очистка требовала многого, сковывала волю, мешала свободе передвижения, а тут все само, да и переездам не препятствует. Вот Коллекционер и вернулся к наиболее старому и надежному способу, при котором сама природа занимается обработкой костей. Время Коллекционера не стесняло, и такой подход показался наиболее приемлемым для него. В течение года разные водные животные и микроорганизмы делали свое дело, и черепа очищались. Труп со снятой кожей в воде Москвы-реки разлагался и полностью превращался в скелет за десять месяцев, поэтому года обычно хватало с лихвой. Кроме того, в богатой гумусом воде кость приобретала коричневатый, «древний» вид, что Коллекционер особенно ценил.

Потом Коллекционер быстро вышел к необходимому ему дому, победил в очередной битве, добыл нужный ему образец, и опять вернулся к берегу реки. Воспользовавшись моментом, когда вблизи не оказалось посторонних глаз, Коллекционер снова вытянул клетку, положил в нее добытый экземпляр, и закинул обратно в воду. После чего замаскировал в прибрежных зарослях полимерный трос, сполоснул руки и направился в сторону станции Пески.

Один известный антрополог, специалист по человеческим черепам и неандертальцам, как-то справедливо заметил, что героев скучных детективов часто тянет к философствованию. И не поспоришь, ведь. Но верно это лишь отчасти, применительно к людям двадцать первого века, которые избалованы хорошей, да что там хорошей — просто отличной литературой, широким, вывалившимся на их головы потоком. Многие от этого вообще прекратили пользоваться книгами по прямому назначению, а те читатели, что еще остались, давно «заелись», их сейчас трудно чем-либо удивить.

Коллекционер книжки всегда любил и даже читал. Но и чтение иногда приедается, наступает внезапное понимание необходимости более выпуклых, ярких и реальных впечатлений. Прошло некоторое время, и Коллекционер снова вышел «в поле».

Коллекционеру захотелось отвлечься и развлечься, пощекотать нервы и расширить восприятие реальности. Он сознательно выбрал одно из заведений своего обширного списка и направился туда. Выбор пал на клуб у завода Орджоникидзе, что недалеко от площади Гагарина. На этот раз жертва нашлась удивительно легко. Используя прирожденную харизму, Коллекционер отыскал ту самую, за которой, среди прочих, следил последнее время, и усадил ее за свой столик. В ней Коллекционера привлекала незаурядная форма черепа, удивительно богатая родословная и необыкновенный способ зарабатывать на жизнь. Девушку заинтересовала галантность, вежливость, обращение «на вы», а главное — явно хорошая платежеспособность этого «папика».

— Кстати, — сказала девица, — меня зовут Изольда. А вас?

— Меня — Алексей Сергеевич, — сказал Коллекционер. Имя для него ничего не значило, тем более такое.

«Как же предсказуемы все эти современные отравительницы, — думал Коллекционер, разглядывая свою новую знакомую. — Банальны и однотипны своими манерами поведения. Сначала придумывают себе какие-то дурацкие имена, потом предлагают прогуляться, потом — зайти на чашечку чая... С ними все так скучно и просто, что даже неинтересно. То ли дело раньше. Если девушка не продажная профессионалка, а “честная”, приходилось прилагать усилия, плести кружева, обещать всякие разности. А теперь…»

В памяти всплыл давнишний эпизод, когда он — немолодой, даже старый по тем временам мужчина, склонял к интиму невинное эфирное создание. На вид — наивное и юное. Своим возможным женихам она добавляла в кофе «свинцовый сахар» — сладкий на вкус, но смертельный ацетат свинца. Девушка, несмотря на полное отсутствие интеллекта, оказалась крепким орешком, — обладала какой-то внутренней стойкостью, так что Коллекционеру даже сделалось ее жалко. В конце концов, он не стал возиться и просто ушел, бросив свою неудавшуюся добычу на произвол судьбы. Потом, много лет спустя, он встретил ее растолстевшую и подурневшую с двумя детьми, гувернанткой-француженкой и лысым пузатым мужем — камергером двора Его Императорского Величества. Семья направлялась на воды в Карлсбад, а дети затравленно смотрели из фиакра на проезжающие экипажи. А сейчас…

Его собеседница, никакая вовсе не Изольда, а Елена Ховрина, даже не подозревала, что является последней представительницей династии, некогда правившей Византией. Правда, во Франции до сих пор проживают Палеологи, но они, как знал Колекционер, потомки самозванцев. Все до единого. А такие сейчас не особенно его интересовали. Зато некоторые дворянские роды Российской империи являлись прямыми потомками византийских императоров. Так Ховрины происходили от ветви Комнинов — некогда управлявших Трапезундом — осколком Византийской империи. После османского завоевания они осели в княжестве Феодоро — другом обломке великой империи, а впоследствии — небольшом средневековом княжестве в Крыму. В эпоху своего расцвета княжество Феодоро имело довольно широкие международные связи, в том числе и с Москвой, а после турецкой оккупации основатель рода Ховриных — князь Стефан Ховра — перебрался в столицу Московии. Здесь его и переделали в Степана Васильевича Ховрина.

Только тут Коллекционер осознал, что девица уже давно и возбужденно что-то ему рассказывает.

— …я в то время была одержима навязчивой мыслью, что кто-нибудь, украв телефон, получит мой счет в мобильном банке. Идея не то чтобы сильно мешала жить, просто не нравилась фактом своего существования. Поэтому озаботилась возможностью удаленного отключения телефона. Получить такое оказалось просто. Позвонила в сервис-центр и спросила. Оказалось, надо всего лишь вбить звездочку, решетку, ноль, шестерку и снова звездочку, получить пятнадцатизначный номер и записать его. В случае кражи достаточно настучать своему сотовому оператору и сообщить этот код, а уж оператор должен заблокировать телефон. Тогда, даже при смене симки, пользоваться этим телефоном окажется невозможно. Скорее всего, я уже не смогу заполучить телефон обратно, но, по крайней мере, получу внутреннее удовлетворение от чувства, что тот нехороший человек, укравший мобильник, не сможет им пользоваться. А тут что-то стряслось, и меня от инета на полдня отключили, причем без всякого предупреждения. Ужасно… При советской власти больше порядка было. Вы знаете, как это — периодически терять доступ в интернет и оказываться изолированной от своего мобильного банка?.. Э, вы здесь? Вообще-то слушаете меня, или где?

— Слушаю, слушаю. Беда, конечно. Интернет, говорите, иногда можно потерять? Правда жутко. А вы знаете, как это — вообще в квартире телефона не иметь? Городского, проводного? А про мобильный знать, что он бывает лишь в машинах у ментовских генералов, полковников КГБ и членов правительства? А звонить из автоматов на улице, половина из которых не работает, а четверть глотает монеты и при этом не соединяет вообще? Это вам как? Как писать письма рукой на бумаге, относить в почтовый ящик на улице и потом две недели ждать ответа? Как ежедневно повязывать перед школой шейный платок из красного шелка? Как носить маленький значок-флажок с пятью буквами и изображением золотой отрубленной лысой головы? Как регулярно сидеть на обязательных собраниях, где и вам, и выступавшему, да и председательствующему абсолютно ясно, что они несут полную чушь, занимаются словесной чепухой и напрасно теряют время? Как изучать историю партии коммунистов, которая вам совершенно ни к чему, да и не интересна? Вы знаете, как это вдруг услышать, что вместо работы вас посылают на несколько дней в овощехранилище… отделять полностью сгнившую морковь от испорченной лишь частично? Как в плановом порядке получать месяц обязательных работ в осеннем дождливом колхозе на сборах картошки, свеклы или той же моркови? Как проходить длительную и унизительную процедуру проверок и собеседований, чтобы съездить на неделю в Польшу? Как записываться в очередь и отмечаться каждую ночь с целью приобрести подписку на многотомник какого-нибудь знаменитого писателя, который, как потом выяснялось, вам нафиг не нужен? Как сдавать двадцать килограммов старых газет и журналов, дабы заиметь вожделенный талон на право покупки романа Уилки Коллинза? Да и вообще — интересные книги доставались с великими трудами, через знакомых или книжных спекулянтов. Ни о каком интернете никто даже не мечтал. А вы знаете… ладно, проехали. Не идеализируйте советское прошлое, не надо. Строить представления о Советском Союзе исходя из радостных воспоминаний предков, художественных фильмов и старых книг — все равно, что изучать географию по путешествиям Гуливера. Не стоит того.

Ничего этого Коллекционер, конечно же, никогда не испытывал, но перед девушкой решил пооригинальничать напоследок. Он давно приглядывал за ней и отлично знал, чем та зарабатывает на жизнь. Девочкой для секса. Причем, что самое примечательное, оставаясь девственницей! Свою девственность она тщательно скрывала, с успехом прикидываясь разбитной оторвой. Парадокс объяснялся просто: своему клиенту девушка сразу же незаметно давала такую мощную дозу снотворного, что тот никогда уже не просыпался. Себе забирала деньги и какой-нибудь мелкий немудрящий сувенир об очередной жертве. Таких пустяковых предметов уже набралась большая коллекция, которую «Изольда» никому, естественно, не показывала. Полиция давно охотилась за ней, но обстоятельства и наивная внешность хранили это чудовище.

— Как прикольно вы говорите, — промурлыкала «коллекционерша». — Так сколько же вам лет, что вы все это знаете?

— Мне-то? Столько не живут, — усмехнулся он и назвал свой паспортный возраст. Сам же при этом подумал, что его собеседница не поняла и десятой части им сказанного.

— Неслабо! А выглядите лет на сорок.

— Это вы мне льстите, девочка, но у вас талантливо получается. Все равно спасибо. Как гласит Восьмой закон Леви: «Ни один талант не может преодолеть пристрастия к деталям».

— Я не девочка! А кто такой Леви?

— Автор закона, так полагаю. Ну что, раз ты не девочка, так может, перейдем «на ты»?

Девушка легкомысленно согласилась. Потом она предложила прогуляться, а после — зайти на чашечку чая. Они долго ехали на машине Коллекционера, прошлись по ночному городу, а после все было как обычно…

…А несколькими месяцами спустя тайная коллекция пополнилась очередными экспонатами. Двумя черепами с короткими записками на латыни.