Глава 18

И началось. Партизаны под командованием Куликова развили бурную деятельность. Потеряв гражданских они тем самым потеряли центр притяжения, что сковывал их действия, заставляя куда-то постоянно возвращаться. Теперь отряду никого не требовалось охранять и куда-то вести, они стали свободными как ветер в поле и мотались из стороны в сторону скорым маршем. Отследить их передвижения и как-то обнаружить чтобы уничтожить стало практически невозможно, ведь они действовали совсем маленьким отрядом.

Что касается деятельности то тут партизанам сильно повезло в первом же налете на Новый Уоян. Ну кто мог предполагать что им так сильно подфартит? В разгромленном полицейском отделении, они помимо всего прочего что им требовалось для успешной партизанской деятельности, обнаружили целых два ящика с тротилом и простейшими запальными детонаторами. Это ли не удача?!

Подобный подарок судьбы определил тактику первых недель партизанского отряда. Разделившись на четыре группы по десять человек став еще более незаметным и скорым в передвижении, они принялись взрывать железнодорожные пути. На северном участке между Улюнханом и Северобайкальском. На западном участке между тем же Улюнханом и Баргузином. На востоке между Багдарином и Романовкой. На юге между Первомаевкой и той же Романовкой, совершая рейд отдельной группой еще южнее к Петропавловску-Забайкальску.

Постоянными диверсиями партизаны на две недели буквально застопорили всякое движение на северном направлении, а южные ветки от перегрузок застопорились сами собой не выдерживая возросшей нагрузки на железнодорожное полотно.

Когда закончился тротил пришлось вернуться к первоначальному плану – ночным нападениям на посты полицаев стоящие на выездах-въездах в крупные населенные пункты. Обстрелы небольших колонн полицаев то тут, то там. Эти же нападения позволяли пополнять запасы вооружения и боеприпасов. Оружие складировалось в схронах. В конце-концов они не собирались до конца действовать малой группой, так действительно никаких физических сил не хватит, да и много не свершить. Отряд нужно расширять. И они его расширяли время от времени совершая дерзкие нападения на концлагеря.

Освобожденным сразу говорилась цель их освобождения и кто не хотел в отряд могли гулять на все четыре стороны. На этот раз цели у отряда были другие – вести вооруженную борьбу с захватчиками и никто связываться с гражданскими чтобы снова уводить их куда-то в безопасное место не собирался. Жестоко? Возможно, но это война и у нее другая мораль.

Отряд рос до сотен человек, разбивался на несколько групп, действовавших самостоятельно в самых разных районах Забайкалья. Но без потерь понятное дело не обходилось. Китайцы и полицаи выслеживали и уничтожали неопытные отряды. Такова правда жизни на войне и от нее никуда не деться. Но процесс не останавливался и отряд снова рос продолжая делиться точна амеба, продолжая свою вредоносную деятельность, набираясь опыта и сил.

Все-таки со взрывчаткой необходимой для этой деятельности – развернутой рельсовой войны, на захваченных постах, отделениях полицаев, разбитых конвоях было туго, но им нашли достойную замену – ломы и гаечные ключи.

Вы только представьте, что могут сделать с железнодорожным полотном несколько десятков человек с ломами и гаечным ключами всего за несколько минут. Десятки метров полотна разбирались в один момент. А теперь представьте, что такая вредительская деятельность творилась сразу на нескольких участках дороги, и более того на разных линиях и становится понятен масштаб диверсионной работы, которая по определению не могла не сказаться на регулярности перевозок противником своих войск, техники, боеприпасов, материального обеспечения и продовольствия. А это в свою очередь негативно сказывалось на линии фронта задержками снабжения, отправкой дополнительных войск для участия в боевых действиях.

Именно этого и добивались партизаны своими действиями прекрасно понимая что сами они лично уничтожить сколько-нибудь серьезное количество войск противника не в состоянии. Но каких потерь могут стоить врагу задержки с поставками ресурсов для ведения войны, на линии фронта, они догадывались.

Ведь если куда-то не подошло достаточное количество войск, техники, топлива или боеприпасов к этой технике, то это ведь стопроцентный срыв какого-нибудь наступления или ослабления обороны на каком-либо участке фронта.

А линия фронта весьма и весьма велика – многие сотни километров в длину и многие десятки километров в глубину и ресурсов чтобы ее взломать, а тем более сдвинуть хотя бы на километр другой и закрепиться, нужна тьма-тьмущая и любой сбой, недостаток хотя бы какого-то одного его компонента мешал этому.

По крайней мере партизаны очень хотели верить что это действительно так.

* * *

Генерал-полковник Колдунов – командующий фронтом, напряженно рассматривал исчерченную многочисленными разноцветными символами и стрелками карту.

Что-то было не так.

Последние несколько месяцев выдались чрезвычайно напряженными. Китайцы не считаясь с потерями лезли напролом по всему фронту. Их уничтожали десятками, сотнями тысяч всеми возможными способами начиная от пуль и заканчивая ядерными подрывами, но это не останавливало противника и он продолжал давить на оборонительную линию по всей ее длине.

Сил на это у китайцев хватало. Подобной тактикой они рассредоточивали силы обороняющихся не позволяя им хоть немного сконцентрировать силы для контратаки, в то время как сами китайцы продолжали давить, нанося то тут, то там особенно мощные удары проверяя оборону русских на прочность.

Колдунов сам до конца не понимал как китайцы до сих пор еще не смяли линию на каком-нибудь участке и не прорвались.

Конечно, при возведении Енисейской многоэшелонированной оборонительной линии закладывалась многократная прочность. Отовсюду на берега Енисея завозились строительные материалы, прямо с заводов и конфискованные со строек. Все для фронта, все для победы.

Использовались последние достижения материаловедения. И практически все изобретения что в России так долго не могли получить путевку в жизнь из-за неповоротливости гражданской промышленности в условиях войны тут же получали свое развитие и укрепления последних поколений оказывались способны выдержать прямые попадания не только крупнокалиберных снарядов, но и все пробивающих болванок электромагнитных орудий.

Военные инженеры уже на месте вычисляли наилучшие конфигурации полевых укреплений, обсчитывались сектора обстрела, ну и конечно пришлось постараться чтобы боеприпасы на Линию подвозились вовремя. Последнее оказалось сделать сложнее всего.

Но промышленность уже перешла на военные рельсы и как когда-то военные заводы работали круглосуточно без выходных. В итоге когда подошли к концу старые запасы, начала поступать свежая продукция и критический момент с недостатком вооружения удалось преодолеть.

Но несмотря на это китайцы продавливали оборону беря одну линию за другой. И вот, когда осталось всего-ничего, взять еще три линии, пусть и лучше всего подготовленные, самые крепкие из тех что возведены на восточном берегу Енисея, китайцы буквально встали.

Почему?

Этот вопрос беспокоил командующего. Надо ли говорить что любое затишье предвещает бурю?

— Что же они задумали сволочи?

— Товарищ командующий? — постучав в дверь и не дождавшись разрешения, вошел уже майор Кольцов. — Последние разведанные…

— Наконец-то! Тебя прям за смертью посылать! Давай!

Майор протянул распечатки, и генерал стал их быстро с жадностью просматривать.

— Ничего не понимаю… — пробормотал генерал-полковник, еще раз взглянув на карту, а потом перечитывая сводки. — Перегруппировок сил противника тоже особых не заметно… Так, а это что за картинки?

— Товарищ генерал-полковник? — непонимающе нахмурился майор Кольцов.

— Вот, это что, — протянул распечатку генерал. — Зачем ты мне сунул данные космической разведки про эту погодную установку китайцев в пустыне Алашань? Тем более что ни черта не видно из-за постоянного облачного покрова… Это-то тут мне на кой?

Космическая разведка после приведенного Россией в действие проекта "Фарш" уничтожившего все орбитальные аппараты, представляла собой низколетящие по баллистической траектории одноразовые спутники. Они не могли сделать даже одного витка вокруг земли, даже на очень низкой орбите. Уже на полпути они начинали выходить из строя из-за постоянных повреждений наносимых дробью и космическим мусором, что остался от аппаратов и чудовищно плотно засорил все околоземное пространство.

— Простите товарищ командующий. Видимо я пропустил получение попутной информации. Целью этого спутника являлась проверка территории китайско-казастаской границы в районе Черного Иртыша и далее… Обычно эти разведывательные спутники китайцы сбивают, но этот видимо проморгали и он сумел проскочить дальше.

— Понятно. Китайских войск на подходе к Казахстану нет, это я уже просмотрел… Хорошо мы им там вломили… — улыбнулся генерал-полковник.

— Так точно, — также расплылся в улыбке майор.

— Ладно… давай смотреть дальше…

Но сколько командующий не вглядывался в карту перед собой, он так ничего и не увидел.

— Проклятье… просто встали и все. Как думаешь, почему?

Кольцов помялся, зная что командующий большой почитатель генералиссимуса Суворова и как Суворов не любит немогузнаек, лучше ответить неправильно и ответил первое что пришло в голову, с учетом того что знал все разведанные и что не могло им противоречить:

— У китайцев возникли какие-то проблемы, товарищ командующий.

— Слишком туманно… Какие у них могли возникнуть проблемы?

— Э-э… проблемы с поставками вооружения и личного состава товарищ командующий…

— Хм-м… жаль что наша разведка не простирается так далеко, чтобы это выяснить. Мы вообще не можем ничего узнать, что творится дальше Ангары не говоря уже о Лене. М-мать!

Колдунов невольно вспомнил десантников, что были заброшены в тыл противника для ведения диверсионной деятельности. Только они могли устроить противнику озвученные Кольцовым проблемы. На эти подразделения возлагались большие надежды. Как много обещала эта тактика, но закончилась она полным пшиком.

Десантники-диверсанты почти ничего не сделали. Несколько подрывов путей обычными средствами и всего один ядерный взрыв из расчетных двух десятков. Это все чего они достигли. Слишком быстро они все практически погибли. А вернулось их так мало, считанные десятки…

Генерал-полковник встряхнул головой и постарался отделаться от этой тяжелой мысли. Все равно уже ничего не исправить, никого не воскресить. Нужно работать дальше.

"Но все же у китайцев похоже действительно возникли какие-то проблемы с поставками, — подумал Колдунов. — Они больше не могут оказывать на нас постоянное огневое давление, слишком много подобная тактика сжирает боеприпасов и людей, учитывая что и мы вносим свою лепту на месте, уничтожая многочисленные склады с оружием арт-огнем. Нужно выяснить что там происходит, а происходит это где-то в районе Байкала, скорее всего на востоке. На западе слишком много китайцев…"

— Кольцов.

— Товарищ командующий? — встал по стойке "смирно" майор.

— Мне нужны три разведгруппы для глубокой разведки. Желательно сформировать их из тех кто вернулся… они уже набрались опыта и не лопухнутся как новички.

— Так точно.

— Операция слишком важна, чтобы ее провалили лопухи. Все, иди. Завтра к утру они должны быть передо мной.

— Слушаюсь.

Кольцов развернулся и вышел из кабинета командующего.

Сам Колдунов вновь склонился над картой. Но его мысли неожиданно ушли в сторону и он перечитал "лишнюю" сводку о китайской погодной установке в пустыне Алашань.

— Что за…? — пробормотал он нахмурившись, вдруг осознав что и с этой установкой что-то не так. — Идет война, а они продолжают экспериментировать с погодой… Все ресурсы нужно тратить на войну, а они вбухивают десятки миллионов в эту забаву… Тем более что не видно таких уж существенных результатов от ее применения…

"Покрутив" эту развединформацию в голове так и эдак, и не придя ни к какому мнению относительно нее, командующий отбросил в сторону распечатку и вернулся мыслями к более существенным проблемам. А их пруд пруди.

Китайцы вне всякого сомнения вскоре снова начнут продавливать оборону и продавят ее. Но пока они этим занимаются, нужно успеть возвести такие же и еще более совершение линии на западном берегу Енисея. И они возводились…

Но все эти оборонительные рубежи – полумеры. Выиграть войну лишь в обороне невозможно. Но как? Даже Колдунов не видел ни одной такой возможности. Ну не атаковать же врага во фронт?! Так можно только людей всех потерять и ничего более. Тут нужен один смертельный удар. Удар в самое сердце…

Но увы, противоракетная система китайцев слишком совершенна. Что очень странно… Ни одна баллистическая ракета не может преодолеть ее, а значит невозможно ударить по самому Китаю, уничтожить его политическое и военное руководство, разрушить инфраструктуру, заводы, живой потенциал.

Вот и остается только обороняться, надеясь, что кто-то что-то сможет-таки придумать, а разведка найти болевую точку, до которой еще нужно суметь дотянуться. Но шансы на это откровенно говоря с каждым днем стремительно приближались к нулю.

* * *

В начале августа Вадим решил что хватит ему лично носиться по горам. Раз уж он командир то должен заниматься командирскими обязанностями – координировать действия отдельных боевых групп. Опять же личного риска меньше, то ведь в любой из операций сложить голову проще простого, хватит одной шальной пули.

Но руководить двумя десятками групп по десять, пятнадцать, двадцать человек в каждой было трудно. В конце концов, никаких средств связи нет и в помине. А если бы и были, то не факт что Куликов решился бы ими пользоваться, уж очень легко их запеленговать и навести по радиоканалу ракету.

Приходилось пользоваться курьерами. Вадим сидел в горах в районе высоты 1804, что в пятидесяти километрах восточнее озера Котокельское, что в свою очередь всего в пяти километрах от восточного побережья Байкала и с этой высоты, точно паук в центре паутины дергая за ниточки управлял действиями боевых партизанских групп.

Основной целью атак по-прежнему являлась порча железнодорожного полотна. В бой с постами и отрядами противника вступать не рекомендовалось, если только все уверены что удача будет стопроцентной.

Но раз на раз не приходится, кто-то переоценивал свои силы и тогда появлялись убитые и раненые. Для последних существовал специальный лагерь в центре контролируемой партизанами территории. Там работали некоторые женщины отказавшиеся покидать своих мужей.

Лагерь поставили без особой боязни, так как полицаи больше охотились за боевыми отрядами, а они действовали на периферии и после операции отступали не вглубь подконтрольной территории, а еще дальше от нее и только убедившись что хвоста нет, могли вернуться за пополнением припасов в лагерь.

В общем Вадим Куликов командовал как умел в силу своих не очень-то обширных в этом вопросе знаний, находчивости и осторожности.

— Интересно все же, как долго наша синекура продлится?.. — произнес Юрий Бардов, отмахиваясь веточкой от назойливых комаров.

Подступал вечер и костер затушили, а само кострище залили холодной родниковой водой, чтобы не отсвечивать. Беспилотники продолжали время от времени летать и они легко могли в ночной прохладе инфракрасными датчиками засечь тепловое пятно от кострища.

— Ты это о чем? — не понял Куликов.

— Обо всем. Сколько мы еще будем бегать из одного конца в другой?

— Тебе-то чего жаловаться? Сидишь на месте, отдыхаешь…

— Я вообще, — махнул рукой Бардов. — Китайцы за нас скоро возьмутся всерьез.

— Вот как возьмутся, тогда и будем думать. Или ты что-то предлагаешь?

— Да в том-то и дело, что нет. Просто я хочу сказать, что все идет по накатанной и это меня угнетает. Не то чтобы мы стали предсказуемыми, и нас можно вычислить, тут мы делаем все возможное чтобы этого не случилось, но…

Бардов замолчал не зная какие слова подобрать, чтобы ясно выразить свои сумбурные ощущения.

— Не утруждайся, я понимаю что ты хочешь сказать. Я тоже это вижу. Но ничего не могу сейчас поделать, мы слишком ограничены в возможностях.

— Да. Мы сейчас как блохи на собаке, прыг скок по шкуре, а над головой челюсти щелкают… Но рано или поздно собака ловит своих блох…

— Что-то тебя совсем развезло Бард, — с усмешкой произнес Вадим и покачал головой. — Слишком уж ты стал пессимистичным. Это от долгого сидения на месте, безделья. Пора тебе на прогулку смотаться. Развеяться.

— Почему бы и нет, — пожал плечами Юрий, после короткой паузы. — Смотаюсь. Развеюсь. Кстати, что у нас на ужин? Дюнкун кого-нибудь подстрелил?

— Не, сегодня он пустой.

— Значит рыба…

* * *

Завтракать тоже пришлось рыбой, и обедать. Она только готовилась по-разному: жарилась, запекалась, варилась. Когда ее так много ешь, начинаешь в какой-то момент мечтать об обрыдевших в свое время сухпайках.

Неподалеку раздались радостные возгласы. Особого внимания Вадим на них не обратил, видно пришел очередной курьер и раз его бойцы радуются, значит и новости хорошие, сейчас подойдут и расскажут. Чего самому подрываться? Он в конце-концов командир или где?

— Ну здравствуй… Демон.

Куликов от неожиданности подавился и сильно закашлялся.

Не узнать по голосу старшего сержанта Коржакова невозможно. Но какого черта он тут делает? По крайней мере теперь понятно отчего так радовались солдаты.

Вадим кое-как откашлявшись повернулся к старшему сержанту. Ожидая увидеть… собственно он сам не знал что ожидал увидеть и то что он увидел его несколько удивило.

Во-первых, их заместителя командира взвода слегка повысили в звании.

— И вам, здравья желаю, товарищ старшина… Я только признаться не уловил юмора на счет последнего вашего слова. При чем тут демон?

— Вот как? — в свою очередь удивился старшина Коржаков. — Ты не знаешь как тебя твои подчиненные, по крайней мере партизаны прозвали?

— Меня зовут Демоном?

Признаться для Вадима это было новость. Впрочем он быстро сообразил откуда ноги растут.

— Наверное все дело в искажении звучания моего имени. Младший сержант Бардов, — кивнул Куликов на Юрия, — часто называет меня излишне фамильярно Димоном. Кому-то видимо послышалось что Демоном и пошло поехало…

— Жаль если только по этой причине, — сказал Коржаков. — Но я все равно удивлен…

Старшина замолчал, впрочем, кроме партизан которых он не хотел смущать, всем стало ясно чему удивлен их замкомвзвода. Вадим только усмехнулся и показав на костер, пригласил:

— Прошу на огонек.

— Благодарю. А то мы действительно несколько подустали.

Старшина и шесть солдат что были с ним расположились вокруг костра.

Трое партизан что их привели, также уселись чуть поодаль.

— Увы, но обеденное время прошло, и ничего предложить на сей момент не могу.

— Ничего, у нас своего пока хватает.

В подтверждение слов солдаты раскрыли свои рюкзаки и достали сухпайки.

— Даже можем поделиться. Воды бы только побольше…

Пара партизан по немому приказу Куликова подхватив котелки ушли за водой к ручью.

— Как вы вообще тут оказались? Судя по всему вам удалось добраться до своих…

— Это главный вопрос. А то обсуждаем тут прозвища всякие и прочие вещи к делу не относящиеся… Да, добраться удалось…

— Как Авдеев с Белым, товарищ старшина? — быстро спросил Бардов.

— Нормально. Они тоже где-то гуляют командирами разведгрупп. Они теперь старшие сержанты, вас обскакали и сразу через звания. Вот поговорим более детально и я с ними свяжусь… Хотя если посмотреть какими силами командуете вы, то еще неизвестно кто кого обскакал и как сильно. Но все по порядку. Правильно ли я понимаю, что именно вы являетесь руководителями местного партизанского движения?

— Да какое тут движение, — буркнул Бардов. — Смех один… детские игры.

— И тем не менее?

— Мы, — кивнул Вадим.

— Ну, я так и понял. А то десантируемся, нас буквально через полчаса окружает группа бородачей и чуть на тот свет не отправляет.

Партизаны что уже вернулись с водой, глухо посмеялись. Видимо они в том числе и участвовали в захвате группы старшины.

— Едва успели все до активной стрельбы разрулить. Никак они нам верить не хотели.

— Их можно понять…

— Да я и понимаю все. Потом просим к главному отвести, а они говорят: к Демону что ли?

Вадим снова поморщился от этого своего прозвища среди партизан, подумав в том духе, что ну какой он демон в самом деле? Ведь и не сделал ничего такого…

— Вот и привели меня к Демону. Не ожидал…

"Завидует он что ли? — неожиданно подумал Куликов. — Все может быть… Жалеет что не он – убежденный вояка, командир партизанского отряда, а я – уклонист, склонный к дезертирству".

Вадим невольно улыбнулся такому выверту судьбы.

— Командование впечатлено вашими успехами на ниве партизанской борьбы, — продолжил Коржаков. — Более того именно ваши действия во многом сыграли решающую роль того что китайцы до сих пор не смогли пересечь Енисей и двинуться дальше на запад, хотя уже были очень близки к этому. Передышку что вы обеспечили, использовали для восстановления и укрепления имеющихся позиций, и углубления обороны всего фронта.

— Опупеть, — обалдело произнес Бардов. — Мы конечно предполагали что мешаем китайцам своими хилыми диверсиями, но чтобы настолько…

Куликов тоже немало удивился результатам своей деятельности.

— Но китайцы потихоньку справляются с этой проблемой и наступление вот-вот продолжится. Диверсионная работа должна быть не только продолжена, но и получить еще больший размах.

— Было бы чем махать для большего размаху, — тяжело вздохнул Вадим. — Мы и так делаем что можем.

— Это понятно. Но и мы тут не просто так.

— То есть?

— Командование снабдит партизан всем необходимым для продолжения рельсовой воны и расширения партизанского движения. Путь для доставки боеприпасов будет непростым, кружным и трудным, но это позволит развернуться движению в полную силу.

"А также в полную силу нами займутся китайцы, — подумал Вадим. — И прощай тогда относительно спокойная, но все же спокойная жизнь".

Кажется, Коржаков уловил направление его мыслей, потому как, глядя на Куликова он только лишь усмехнулся.

— Сейчас я составлю доклад командованию и они тут же начнут операцию по доставке оружия, боеприпасов и взрывчатки.

— И как скоро мы их сможем получить?! — тут же с загоревшимися глазами спросил Бардов.

— Недели через две, думаю уже сможем произвести первые операции.

— Класс!

Коржаков не стал откладывать доклад в долгий ящик и буквально тут же стал набивать его на миниатюрном компьютере сопряженного с радиостанцией, он же спутниковый передатчик.

— Как же вы отправите сообщение, — поинтересовался Юрий. — Спутники-то тю-тю…

— Время от времени запускают низкоорбитальные аппараты. Их короткой жизни вполне хватит для передачи кодированных пакетов.

— А как вы узнаете время когда…

— Все произойдет автоматически. Я оставлю станцию на автоматическое отправление сообщения. Как только полетит спутник, он подаст сигнал, станция отправит пакет и получит подтверждение получения командованием. Так же свяжемся с нашими друзьями.

Когда Коржаков закончил составлять донесение и загрузил его, и поставил станцию в режим автоматической отправки, Куликов поинтересовался:

— Может, вы желаете по старшинству и… большему объему знаний в вопросе руководства данными подразделениями, взять руководство движением на себя?

— По-хорошему не мешало бы… — кивнул старшина. — Но, кто я такой для твоих людей по большому счету? Хрен с бугра? Ты их собрал, ты худо-бедно ими руководил, под твоим командованием они стали какой-никакой но силой, так что тебе и карты в руки… Демон. Я могу лишь быть твоим советником.

— Буду только рад…

Станция пискнула один раз, потом второй и старшина удивленно подняв бровь, невольно посмотрел в небо.

Хотя днем спутник, если он вообще пролетает над их головами, конечно же не разглядеть.

— Повезло… Пакет о твоих геройствах уже у командования. Можешь новые дырочки уже вертеть. Наград наверняка отсыпят не скупясь.

— Мне лишь бы китайские пули в шкуре дырочки не наделали…

— Знаю! — уже откровенно смеялся Коржаков.

* * *

На следующий день старшина получил пакет от командования с указанием сроков и места ожидания первой партии груза. Во все стороны побежали гонцы собирать отряды, чтобы принять груз. Все равно от той диверсионной деятельности что ведут группы толку уже почти никакого.

Грузовые самолеты сбросят груз далеко на севере. Далее, сопровождающие, на надувных моторных резиновых лодках должны доставить его вверх по реке Витим и далее по притоку Каренга практически в зону ответственности партизанского отряда и вот тут-то в районе поселения Тунгокочен и требовалось принять груз.

Собственно на это и требовалось столько времени, аж две недели. Лодкам с грузом подняться вверх по течению почти тысячу километров от места сброса, а партизанам больше трехсот километров преодолеть на своих двоих по горным кручам, да еще чтобы китайцы не заметили. Та еще сложность для обоих команд.

Была радость встречи с друзьями, старшими сержантами Авдеевым и Белым.

— Ну теперь мы покажем китаезам кузькину мать! — воскликнул Юрий Бардов увидев все то богатство что для них предназначалось.

Количество всего того что доставили просто поражало воображение.

Взрывчатка, автоматы, патроны, гранаты, гранатометы, ракетные комплексы "игла" с зарядами, сухпайки, защитная амуниция, медикаменты…

Даже удивительно как много всего отправили, и главное что все дошло, о чем и сказал Вадим.

— Первую партию решили снарядить по максимуму, — кивнул старшина Коржаков. — В первый раз как правило всегда все проходит гладко. Китайцы первый рейс просто проморгали. А вот дальше наверняка возникнут проблемы и начнутся перебои…

Куликов согласно кивнул. Без этого вряд ли обойдется. Китайцы далеко не лохи.

Как и обещал Коржаков, Куликова и остальных солдат представили к чертовой куче наград больших и малых.

— А вот это особенно ценно… — сказал Белый, доставая пластиковый контейнер.

— Что там? — спросил Бардов.

— Ходули… только наши.

— Да, это действительно сильно облегчит нам жизнь, учитывая какие расстояния приходится преодолевать с немалым грузом на собственном горбу.

Ходулей оказалось много, хватило на всех, даже лишние остались, но и им без дела не долго лежать осталось. Командование хотело чтобы партизаны были максимально эффективны и не скупилось, в том числе и на новейшие средства вооружения.

— А бомбы тут случайно нет?

— Чего нет, того нет, — хмыкнул Коржаков, даже не заглядывая в список. — Ядерные бомбы по сути дефицитная вещь. Особенно после стольких лет разоружения… Но нам и этого за глаза хватит.

— Тогда предлагаю долго кота за неприличное место не тянуть и сразу начать боевые операции, — предложил куликов.

Все были только за. Попрятав груз в многочисленных схронах, весь партизанский отряд разделился на три группы, по числу имеющихся в наличии средств связи, что поможет координировать действия и просто связываться друг с другом, и отправились на дело. Настоящее боевое задание, продуманное и имея при этом имея все необходимое.

 

Глава 19

После неудачи с поимкой русских десантников-диверсантов, объявившихся после налета на группу беглецов, капитан Уси Нанкин не только не был отправлен на западный фронт, но даже не разжалован. Генерал Бао просто не успел ничего из этого сделать. Наверху сделали свои выводы и генерала сняли с занимаемой должности. Ему на смену прислали другого начальника – генерала Итури Ци. Он оказался более вменяемым, никого никуда не ссылал, понимая что люди уже имеют хоть какие-то знания местной обстановки и опыт, а это лучше чем начинать все сначала со свежими подчиненными, наступая на уже пройденные грабли по второму разу.

Но и под руководством генерала Ци, успехов достичь не удалось. Впрочем русские тоже больше особой активности не проявляли, а то что они ломали. Удавалось достаточно быстро починить и это не сильно сказывалось на графике движения. Для чего пришлось пускать впереди эшелона ремонтную дрезину.

Но однажды все изменилось. За одни сутки раздалось сразу дюжина взрывов основательно попортившие не только рельсы, но и насыпи, которые за пару часов не восстановить. Тут сутки лопатами махать надо. Эта серия взрывов сразу на трех ветках полностью парализовала движение, потому как буквально перерубала все направление. Четвертая ветка просто не могла справиться с возникшим потоком.

Более того, ремонтные дрезины, а точнее охрана сторожившая русских пленников собственно и занимавшихся ремонтными работами, были обстреляны, в том числе и тяжелым вооружением, а сами пленники бежали вместе с партизанами. Это обстоятельство еще сильнее отсрочило восстановление путей. Поскольку русские всегда после того как напакостят, предпочитали сразу убегать, растворяясь среди лесов и гор, никто уже и не думал их искать возле дороги, вот и поплатились за шаблонное мышление. Отсюда и столь плачевный результат.

Через двое суток, произошел повторный подрыв путей в ста километрах от первого, что говорило о хорошей скорости передвижения диверсантов. Охрану ремонтных дрезин помня прошлый опыт значительно усилили, хоть и понимали что повторяться русские не станут. Так и оказалось. Партизаны видимо вконец обнаглев напали на узловую станцию Хилок и освободили больше двухсот пленников.

Атакованные говорили, что партизан насчитывалось около полутысячи и после освобождения очередной группы пленных естественно стало еще больше.

Естественно что за ними тут же устроили масштабную охоту. Беспилотники обнаружили большой отряд партизан и чтобы его уничтожить решили послать десант из местных, для чего выслали сразу дюжину вертолетов.

Вот только облава эта ни к чему не привела. Слишком все привыкли что партизаны убегают и поспешно прячутся, стоит только в небе появиться винтокрылой машине, тем более целой эскадрилье и за эту косность мышления пришлось заплатить. Несколько вертолетов были сбиты "иглами" и даже атакован самолет, но Су смог уйти от гибели.

Более того, проанализировав произошедшее создалось впечатление что партизаны специально подставились под беспилотник и тем самым заманили десантную группу в ловушку.

Наземные группы также ничем похвастаться не могли, слишком часто они попадали в засады и уничтожались.

Такая вакханалия с подрывами дорог, обстрелами постов, нападениями на лагеря для заключенных с последующим освобождением, продолжалась до конца сентября. Естественно наверху считали что такой бардак так дальше продолжаться не может и ему нужно положить конец. А чтобы это дошло до всех в полной мере, в штаб к генералу Ци прибыл представитель генштаба прямо из Пекина, старший полковник Вэнь Шон.

— Так больше продолжаться не может, — говорил он тихим спокойным голосом, но то спокойствие заставляло людей ежиться и втягивать головы в плечи, столько силы и уверенности в нем было.

А может все дело было в его внешности. По крайней мере лично капитан Нанкин терялся в догадках к какой народности Китая принадлежит этот представитель.

Для русских и вообще всех остальных народов все китайцы на одно лицо. Но знающие люди скажут, что в Китае в действительности проживают десятки народов и еще больше народностей. И опять-таки знающие люди, легко отличат их друг от друга, по крайней мере представителей самых крупных из них. Что уж говорить о самих китайцах?

Так вот, Уси не мог припомнить, к какому народу можно отнести этого старшего полковника, несомненно, облеченного большой властью, гораздо большей чем предусмотрено его званием. И вот еще что, они говорили на китайском со странным акцентом, чего уже не сможет определить никакой западный специалист, только китаец.

"Он даже не совсем желтомордый! — с немалым изумлением вдруг подумал Нанкин. — Если глаза меня не подводят, что было не удивительно, и с освещением все в норме, то он скорее смуглый… ближе к индусам! Смуглый китаец!!!"

Но нет, это даже не смуглость, как следствие смешение кровей. Видел Уси и не раз последствия любви китайца и индуски и наоборот. Этот не такой. Он скорее… серый.

— Ситуация с поставками на фронт войск, техники и боеприпасов катастрофическая. Коллапс. Сорвано наступление. Русские вовсю пользуются выпавшей передышкой и более того успешно контратакуют, возвращая ранее потерянные позиции. Солдаты голодают не получая продовольствие, умирают от пустяковых ран из-за нехватки медикаментов. Что можно требовать от солдат в подобных условиях? То-то и оно… И все это из-за кучки партизан орудующих у вас под боком. Вы должны решить эту проблему раз и навсегда. Я не верю, что у них нет слабых мест, ударив по которому мы уничтожим их. Вы хотите что-то сказать генерал Ци?

— Да… мне кажется мы нашли такое слабое место. Партизаны изрядно отяжелели, освободив большое количество гражданских, среди которых много женщин и пожилых, а также есть дети. Как следствие у них образовались лагеря…

— Почему не нанесете удар?

— Самолеты не могут подлететь на дистанцию удара… У русских появились новые и очень эффективные средства противодействия и защиты. Лагеря защищены комплексами постановки помех делающих бесполезными ракетные атаки с дальних дистанций и активной противоракетной защитой вроде "Арены-3000" способные защитить даже от ракет, что все же прорвутся сквозь помехи, на удалении до двух километров.

— Вот как? — удивился старший полковник.

— Так точно, — кивнул генерал и смутился.

Он формально старший по званию отвечает точно лейтенант какой-то…

— Потому, чтобы обойти эту систему, самолетам нужно снизиться и стрелять неуправляемыми ракетами с коротких дистанций. И тут они становятся жертвами ручных ракетных систем, вроде "иглы". Мы уже потеряли три самолета… Кроме того, мне кажется уничтожение лагеря как такого, нам ничего не дает. Ведь погибнут не активные партизаны, лишь балласт. Мы диверсантам только еще сильнее развяжем руки.

— Понимаю, — кивнул старший полковник. — Вы хотите сказать что нужно сделать так, чтобы партизаны защищали своих и тогда они все попадут под удар и их можно уничтожить.

— Так точно…

— Так почему вы еще не атакуете их?

— Партизаны хорошо вооружены и их довольно много.

— Против них нужно задействовать хорошо обученные войска… Местных сил мало того что недостаточно, так их качество оставляет желать лучшего.

— Нет. Регулярные войска задействовать ради каких-то партизан невозможно. Соберите аборигенов и сформируйте из них карательную армию. Сколько вам нужно?

— Если местных, то не меньше пятидесяти тысяч…

— А партизан сколько? — нахмурился представитель генштаба.

— Около двух тысяч. Но карательным войскам еще дойти нужно будет, — стал поспешно пояснять такую сильно завышенную численность требующихся сил. — Партизаны же этому всячески будут препятствовать. Так что бои развернутся еще задолго до того, как они достигнут лесных лагерей. Опять же в данных условиях невозможно применить тяжелую боевую технику. Даже обыкновенные бронемашины не пройдут, не говоря уже о тяжелых БТРах и тем более танках. Более того, сдается мне, что и этого количества будет мало.

— Что-то вы совсем низкого мнения о местных… Но так и быть, будет вам пятьдесят тысяч, а потом по мере необходимости будут подходить подкрепление. Начинайте готовить операцию.

На этот раз генерал только кивнул, едва удержавшись от ответа "слушаюсь".

Старший полковник Вэнь Шон тоже кивнул и развернувшись, покинул кабинет генерала.

"Кто же ты такой?" – снова подумал капитан, чуть с запозданием отдавая честь.

* * *

На то чтобы собрать пятьдесят тысяч человек и сформировать из них аборигенскую армию, ушло почти две недели. Естественно что все это время русские партизаны на месте не сидели и устроили еще дюжину диверсий осложняя и без того непростую ситуацию с железнодорожными перевозками, а следовательно и положение на фронте.

Только сами подумайте, сколько нужно продовольствия чтобы прокормить почти два миллиона человек рассредоточенных на восточном побережье Енисея. Ежедневно нужны десятки огромных составов полностью груженых продовольствием и это только на один день.

Но русским тоже приходилось несладко. За этот же промежуток времени они могли бы совершить гораздо больше подрывов и нападений, но с некоторых пор они стали ограничены в средствах. Маршруты поставки боеприпасов, того же продовольствия, медикаментов и всего прочего обнаруживались разведгруппами аборигенов и уничтожались Хотя конечно же все маршруты отследить было вряд ли возможно

"Но скоро тут эти грузы просто некому будет получать", — подумал капитан Уси Нанкин, поставленного аж на должность полковника.

Ему предстояло командовать бригадой из пяти тысяч человек состоящей из аборигенов. Впрочем, по большому счету все его командование сводилось к переводу нижним чинам приказов генерала Ци. Он взялся лично командовать аборигенской армией и расправиться с теми кто так долго уходил из его рук, заставляя сгорать от стыда перед чинами из генерального штаба.

Бригада капитана Нанкина собралась в городке Нерчинск являясь самым восточным подразделением своеобразного фронта протянувшегося почти до Улан-Удэ. Сам генерал выходил аж с десятью тысячами из Читы.

Почти три сотни грузовиков только в бригаде Нанкина выдвинулись из Нерчинска в сторону самого большого партизанского лагеря.

Над колонной постоянно висели три беспилотника. Операторы сидели в одной из машин в самой колонне. Один контролировал ситуацию непосредственно над дорогой, а еще два контролировали подступы, но это не уберегло грузовики от обстрела партизанами. Они как-то сумели подобраться незамеченными или что еще более вероятнее уже ждали колонну на месте не отсвечивая.

Партизаны обстреляли замыкающие машины из гранатометов, потом из автоматов и пулеметов, но в затяжной бой естественно вступать не стали и тут же поспешили уйти наверное надеясь что за ними увяжется погоня. Но генерал, после того как капитан доложил о случившемся, приказал продолжать движение.

— Не только вы атакованы капитан, но и остальные тоже. В том числе и колонны под моим непосредственным командованием. Они пытаются нас задержать, но мы не можем себе позволить отвлекать силы и гоняться за ними по горам и лесам попадая в многочисленные ловушки. Нет, мы должны твердо двигаться вперед и заставить их принять полноценный бой у лагеря, где мы их и сомнем.

— Прошу прощения товарищ генерал, я хотел бы узнать, как там обстановка в районе лагеря. Русские еще не снялись?

— Нет, не снялись и вряд ли снимутся. Вы же знакомы с планом…

— Так точно. Знаком.

Что там знаком, он сам принимал участие в его разработке, так что знал все от первого до последнего пункта. Вопрос в том как он работает?

Русские не могли покинуть свой лагерь по очень простой причине. Его точно стадо каких-нибудь антилоп-гну шакалами окружали барражирующие самолеты. Генералу удалось выбить у командования аж десять штук. Невероятная щедрость если учесть что все самолеты требуются на фронте.

Истребители двойками сменяя друг друга круглосуточно кружили вокруг лагеря и стоило только русским его покинуть, как они тут же будут атакованы. Ведь в походном состоянии ни постановщик помех, ни тем более противоракетная система "Арена-3000" работать не могут. По сути, гражданские стали заложниками и вооруженным партизанам волей-неволей придется защищать своих родных: жен, детей и стариков, а также раненых что там обосновались.

Как стало известно чуть позже лагерь все же попыталась покинуть небольшая группа, либо пробная за которой следуя ее примеру в случае удачи пойдут остальные или что вероятнее кто-то самовольно на свой страх и риск решил попытать счастья, и была уничтожена ракетным залпом. Больше лагерь покидать никто не спешил.

Партизаны нападали на колонные еще несколько раз, не все из них были успешными, более того несколько групп партизан попались и погибли в ожесточенных боях, тем не мене общая численность потерь убитыми и ранеными перевалила за пятьсот человек. Но по сравнению с пятьюдесятью тысячами это было ничто и движение продолжалось.

Вскоре дороги кончились, и пришлось спешиться. После этого партизаны и вовсе отстали. Против подобных нападений на отряды были приняты все возможные меры и любая группа партизан в случае нападения будет немедленно изловлена и уничтожена.

"Естественно что оно решили получше подготовиться к обороне, — подумал Уси Нанкин. — И встреча будет теплой…"

— По крайней мере мы выполнили главную задачу, — как-то сказал лейтенант Хонг.

— В смысле?

— Вот уже неделю русские не трогают железную дорогу.

— И то верно…

 

Глава 20

Лагерь для гражданских располагался в ущелье севернее Тунгокочена. Две скалистые горы изгибались образуя полумесяц и там на дне между ними люди соорудили себе шалаши и землянки. Днем там прохладно, протекает ручей, а высота гор и их изгиб хорошо защищали от ударов с воздуха и даже долгое время от обнаружения. Но долго шила в мешке не утаишь и китайцы обнаружили лагерь, более того предприняли несколько попыток его уничтожения. К счастью командование, когда лагерь слишком уж разросся (как следствие очень уж успешных действий партизан), выделили постановщик помех и новейшую систему активной защиты "Арена-300" против тяжелых ракет класса "воздух-земля", что установили на высотах по обе стороны лагеря.

Попытки как-то разгрузить лагерь, отправив гражданских, самых беззащитных и что уж тут говорить – самых бесполезных и оттого обременительных, в тыл вместе с сопровождающими, что доставляли, ни к чему не привели. Слишком долог, труден и опасен этот путь. Повсюду в свою очередь шныряют малые отряды китайских пособников так и жаждущих уничтожить караванщиков.

— Вот и дождались, — сказал Бардов, на расширенном заседании партизанского штаба на котором собрались командиры диверсионных отрядов. — Китаезы прут сюда, собрав аж пятьдесят тысяч. В небе самолеты, коршунами кружат, так что не уйти. Что делать будем?

Все посмотрели на Куликова. Вадим невольно повел плечами. Его ответ был прост – сматываться. Но не озвучивать же его при всех… Такого ответа от него не ждут, не поймут, значит нужно дать такой, который ожидают услышать и поймут:

— Встречать с распростертыми объятьями и крепкими объятьями от которых ломаются кости.

Командиры глухо посмеялись.

— А хватит силенок для таких крепких объятий? — спросил Белый.

— Вот сейчас и выясним. Как у нас с боеприпасами? — повернулся Вадим к заведующему арсеналами.

Авдеев пожал плечами.

— Честно говоря без понятия. Оружия и боеприпасов с одной стороны хватит на полгода диверсионной работы… А вот сколько его надо на проведение фронтовой операции что у нас намечается, я не в курсе…

— Значит будем рассчитывать из того что есть.

Куликов расстелил на столике от руки довольно добротно нарисованную карту окрестностей со всеми горами с обозначением высоты, троп, лесных массивов и проплешин.

— Придется организовать круговую оборону. Взять они нас по большому счету могут только с северо-востока и с юго-запада. По остальным направлениям слишком гористо и эти направления легко удержать малыми силами, тогда как по обозначенным маршрутам могут пройти большие силы и они пойдут именно здесь, попытаются смять числом…

Старшина Коржаков чуть заметно кивнул, соглашаясь с выводами Куликова. Советы старшины вообще были очень полезны при проведении слаженной и крайне эффективной диверсионной работы. О многом из того что он предлагал, Вадим даже не догадался бы никогда. Но на то он и профессионал, отдавший армии почти двадцать лет своей жизни.

— Попробуем навязать им бой на дальних подступах, но не слишком дальних, чтобы они не сумели прорваться и обойти по флангам, не стоит распылять силы… Думаю вот здесь на северо-востоке и вот здесь, на юго-западе. Как раз хорошие "ворота" для обороны.

Вадим отметил районы каждый примерно в пяти километрах от лагеря.

— Здесь обоснуются отряды по пятьсот человек. Ну и периметр нужно хорошо прикрыть мелкими отрядами. Тропы заминировать. А также выделить резервы, на непредвиденные случаи. Пятьсот человек, по двести пятьдесят на направление. Больше собственно не получится…

Коржаков снова согласно кивнул. Вадим все же попросил высказываться тем у кого есть какие предложения. Предложения были, но не существенные и на план в целом не повлиявшие.

— Тогда начинаем более детальную проработку. Кого, куда с какими силами и вооружением направить…

На проработку ушло больше двух часов. По ее окончании началась подготовка к встрече. Командиры собирали людей и уводили свои отряды на свои зоны ответственности.

— Думаете выстоим? — спросил Вадим у старшины.

— А куда мы денемся? Должны.

— Вот только какими жертвами нам это обойдется…

— Немалыми… Но это не значит что мы должны отступить.

Вадим промолчал. А Коржаков добавил:

— На войне есть мужество двух родов: во-первых, мужество в отношении личной безопасности, а во-вторых, мужество в отношении ответственности перед людьми, перед историей и, наконец, перед собственной совестью…

— Это вы сейчас к чему? — удивленно взглянул на Коржакова Вадим.

Старшина только усмехнулся и пошел по своим делам, оставив Куликова в полном недоумении. Ну, почти полном. Понимание все же стало приходить, только оно не радовало, если не сказать больше…

* * *

Китайские приспешники навалились сразу со всех сторон. Сил для подобной тактики у них имелось более чем достаточно. Окружив и давя со всех сторон противник прощупывал оборону партизан выявляя наиболее слабое место, а выявив таковое надавить на него еще сильнее и прорвать оборону. Но партизаны дрались отчаянно отбивая все атаки противника, несмотря на численное превосходство.

Но численность на узких тропах зачастую не имела никакого значения. Одно отделение состоящее из пулеметного расчета, снайпера и полудюжины автоматчиков имея некоторое количество ручных гранат и гранатометов могли с легкостью сдерживать атаку целой роты на второстепенных направлениях, что они и делали.

Но и противник имел свои средства прорыва помимо количества. Над зоной боевых действий теперь кружило не два, а сразу пять самолетов и они по наводке попавших в затруднительное положение атакующих, обстреливали огневые точки партизан из ракет, благо что постановщик помех и тем более "Арена-3000" здесь им не мешали. Только прошивавшее небо "иглы" не давали им окончательно расслабиться и обнаглеть.

Партизаны несли потери, но продолжали сдерживать противника, хоть и приходилось для этого задействовать резервные группы.

Как и предполагалось изначально, противник сосредоточил основные силы на "воротах" ущелья. Тут развязались самые масштабные и потому кровавые сражения.

Но первый день для китайских приспешников закончился ничем. Партизаны хорошо подготовились и противник нес большие потери в том числе за счет того что большое количество солдат попадало в заминированные сектора. Сотни солдат получали осколочные ранение раздробленным камнем, поскольку полноценных мин у партизан не было, только тротил в шашках для диверсий, но его снабдив взрывателями клали под камни. Убитых тоже хватало.

Потеряв почти две тысячи убитыми и ранеными китайские приспешники когда стала опускаться темнота, почли за лучшее отступить.

Куликов озвучил для всех полученные от отрядов сводки собственных потерь:

— Триста двадцать человек в потери из них девяносто три погибшие. Из раненых, только человек сто сможет вернуться в строй, если их хорошенько накачать. Только толку от них таких будет…

— Нам выбирать не приходится, — вздохнул Белый.

— Верно.

— Интересно, решатся они на ночную атаку? — произнес Авдеев, без особого впрочем интереса.

— Вряд ли, — сказал старшина Коржаков. — Это не солдаты, а набранные в полицаи ренегаты. Ночной бой не для них.

— Может тогда нам пошуметь?

— Не стоит. Они к этому готовы. Да и засекут нас. Беспилотники так и кружат.

— Тоже верно.

— Лучше давайте подумаем как нам не просто отбиться, но победить…

* * *

Генерал Ци действительно не стал устраивать ночную атаку, понимая, что это может привести к катастрофе, ведь ренегаты и днем-то не весть какие бойцы.

— Но у нас полно свежих сил! — воскликнул настаивавший на ночной атаке его заместитель майор Таньхэ. — В то время как партизаны все без исключения ослаблены сегодняшним боем.

— Ну и что? У них в отличие от наших ренегатов и мотивация сильнее, так что этот фактор как минимум компенсирует свежесть наших людей. Кроме того наступавшие все будут у русских как на ладони, на свету, вон сколько они костров развели по периметру, и все новые зажигают, а сами в тени отсидятся.

— Может тогда забросаем их химией?

— А вот это еще более глупая мысль. Гражданские может еще и задохнутся, что далеко не факт, а уж о том что уцелеют боевики сомневаться не приходится и вот тогда нам придется их снова искать по всей тайге.

Но стоило только забрезжить рассвету, как он отдал приказ на новый штурм.

Рота за ротой ренегаты втягивались в ущелья, предварительно отбивая высоты. Партизан сжимали клещами с обоих направлений, бомбили с воздуха. Партизаны стояли насмерть, но усталость и численный перевес сыграли свою роль и на юго-западном направлении партизаны дрогнув, стали откатываться все сильнее.

— Разведка, что противник?! Меня интересует юго-западное направление, — сделал запрос генерал Ци.

— Мы только что хотели доложить товарищ генерал… — ответил капитан командовавший воздушной разведкой. — Противник снимает часть людей со второстепенных направлений и двигает их как раз на юго-запад.

— Ясно. Майор! Живо весь резерв на юго-западный вход! Мы должны дожать и прорвать их до того как они усилятся!

— Слушаюсь!

Пять тысяч полицаев пришли на подмогу и продвижение значительно ускорилось. Партизаны окончательно сломленные спешно отступали.

Впрочем, противник не спешил без оглядки гнаться за партизанами, подозревая возможный подвох. Саперные команды проверяли пути на наличие минных полей, но как ни искали, побольше минных секторов не обнаружили. Это обстоятельство утвердило мнение что запас взрывчатки у партизан просто закончился еще вчера и наступление продолжилось более скорым темпом.

Но неожиданно полицаи в узком проходе встретили ожесточенное сопротивление. Сразу несколько пулеметных расчетов перекрыло ренегатам путь. Взрывы гранат из гранатометов устроили некоторую сумятицу в их рядах и заставило наступавших притормозить.

— Это жест отчаяния! — сказал генерал Ци когда ему доложили о заминке. — Уничтожьте их! Русские пытаются выиграть время, чтобы перегруппироваться! А этого допустить никак нельзя иначе нам придется все начинать сначала, что может затянуться весьма на долгий срок, не говоря уже о потерях. Так что немедленно атакуйте! Самолеты вам в помощь!

Ракетная атака самолетов помогла. Половина пулеметных точек сразу замолчали, а остальные не могли создать необходимую плотность огня и наступавшие хоть и неся неслабые потери, продолжали подбираться все ближе.

На высотах также шел бой с переменным успехом. К партизанам небольшими группками подходило подкрепление, но китайских приспешников было значительно больше и они продолжали наступать, отбивая все атаки.

Вскоре пулеметчики, преграждавшие путь, потеряв еще несколько точек от интенсивного огня из тяжелых гранатометов, вынуждены были спешно ретироваться, также отступили партизаны на высотах и ренегаты почувствовав близость победы устремились вперед, чтобы закончить начатое.

— Противник на северо-восточном направлении также отступает! — доложили разведчики.

— Отлично, — довольно кивнул генерал Ци. — Им не уйти, они полностью наши…

Радиоперехват только подтверждал мнение генерала.

* * *

— "Центр" – это "Юг"! Прием!

— На связи "Юг"…

— Противник прорывается! — доложил по радио сквозь шум боя Алексей Белый с позывным "Юг". — Осталось всего два пулеметных расчета!

— Держитесь! Держитесь! Мы еще не перегруппировались! — приказал старшина Коржаков взявший руководство боя на себя.

Вадим не возражал. Все-таки он опытнее. Собственно он в командной землянки был лишним и как Юрий Бардов мог руководить боями на второстепенных участках, но оставался здесь только из политических соображений. Для того чтобы партизаны знали, ими командует Демон к которому они все привыкли и под чьим началом одержали много побед и провели кучу диверсий, а значит и сейчас все будет в порядке.

— Пытаюсь "Центр"… но ничего не могу обещать!

— Держись!

— Не получилось "Центр"… они проходят! Мы вынуждены были отступить!

— Проклятье!

Коржаков переключился на другой канал, связываясь с Тимуром Авдеевым

— "Север" – это "Центр". Прием!

— На связи "Центр"…

— Как обстановка "Север"?!

— Скверная "Центр"… натиск противника слишком силен! Их слишком много!

— И ты тоже держись!

— Понял!

Коржаков глухо выматерился, отключившись.

— Понял он… лишь бы китаезы не просекли…

— Не просекут, — сказал Куликов.

Несмотря на почти панические нотки во время переговоров в эфире, командный состав партизанского отряда не выглядел таким уж растерянным. Более того, все были сосредоточены. Понятно что вся паника. Это игра на публику. Все было под контролем, хоть и приходилось действовать на грани фола, но иначе невозможно победить превосходящего силами противника.

— Может уже пора? — спросил Вадим, вслушиваясь в долетающие раскаты боя.

Люди гибли, выполняя самоубийственные задания, и с каждой минутой жертв становилось все больше.

— Нет… Рано.

— "Центр" – это "Юг"! Прием!!!

— На связи "Юг"…

— Где черт возьми подкрепления?!

"А вот это действительно уже опасно, — подумал Вадим. — Ситуация действительно стала критической. Противник проходит дальше чем его собирались пускать изначально".

— Сейчас будут "Юг", подождите еще немного!

— Ждем!

— "Север" – это "Центр". Прием… "Север"…

— На связи "Центр"…

— Как обстановка "Север"?!

— Противник прижал нас к стене!

— Отлично! — отключившись воскликнул Коржаков и обратившись к Куликову, кивнул: – Давай!

Вадим стремглав выскочил из землянки, махая ожидающим его трем бойцам.

— Давайте!

Те быстро трижды выстрелили красными ракетами, а потом дали один залп зелеными. Так много, чтобы сигнал к выходу заметили все и действовали в одном порыве. И спрятавшиеся в земле еще ночью партизаны выскочили из земли точно демоны или мертвяки и бросились вперед, сминая противников с флангов, а тут еще отступавшие под натиском полицаев партизаны встали и более того пошли в контрнаступление. На некоторых участках дошло даже до рукопашных…

Костры что партизаны жгли всю ночь на пролет выполняли сразу две функции. Первая и самая очевидная это естественно освещение пространства, чтобы противник не смог незамеченным пойти в атаку и в этом случае оказался на виду.

Вторая функция костров, это засветка тепловых датчиков беспилотных самолетов разведчиков, а также других средств обнаружения за счет того что костры постарались сделать максимально дымными. За счет этого некоторой части партизан удалось создать укрытия и спрятаться в них до особого сигнала командования.

Укрывшись дымом костров произвели дополнительное минирование ущелий и теперь эти минные сектора начинали действовать.

Подразделения противника что ворвались с "севера", а точнее пропущенные партизанами, оказались на таком тротиловом поле. Авдеев активировал детонатор и сотни атакующих полицаев в буквальном смысле этого слова взлетели на воздух. Многие сотни получили тяжелейшие осколочные ранения. Те кто не попал в зону взрыва плотной толпой рванули назад и попали на второе минное поле и адское представление повторилось. Сотни полицаев были смешаны с землей и камнем и живые с ужасными ранами завидовали мертвым.

Почти то же самое происходило на юго-западе. Только тут ущелье было несколько шире и противника еще требовалось правильно сконцентрировать на минных полях как можно более плотно. Для этого использовали пулеметы, гранаты и гранатометы. Какие-то зоны были не так хорошо простреливаемы и полицаи инстинктивно жались туда, не подозревая что они скапливаются на пятачке через который большинство их них попадет в ад.

Взрывы громыхали в ущелье. Полицаи бегали по его дну из конца в конец как того хотели партизаны. Они скапливались то на одном, то на другом участке и земля уходила у них из под ног, зачастую вместе с ногами.

Тысячи и тысячи полицаев остались лежать в ущелье с оторванными конечностями и головами. Тысячи раненых вопили от боли и звали на помощь, но никто не откликнулся на их призывы. Те что уцелели и могли двигаться, сломя голову бежали прочь оттуда, где во всей своей кошмарной чудовищности проявилась преисподняя.

* * *

Генерал Ци выслушивал доклады о происшедшем с каменным лицом. В этой атаке он потерял больше десяти тысяч человек убитыми и в два раза больше ранеными. А также партизаны сумели подбить три самолета. Но несмотря на то что у него оставалось еще почти двадцать тысяч человек, бой можно было считать проигранным, потому как моральный дух этих людей уже никуда не годился. А втолковать им что у противника уже просто не осталось средств сопротивляться было невозможно. Слишком большое потрясение они испытали.

— Отступаем… — глухо произнес генерал Ци. — Но прежде, нужно все это забросать бомбами…

— Но вы же сами… — вякнул было майор Таньхэ, но под испепеляющим взглядом генерала тут же стух и что-то пробормотал, прося прощение.

* * *

Сопротивляться у партизан действительно не осталось ни средств, ни сил. В этом сражении они потеряли больше пятисот человек только убитыми, а еще раненые… Хорошо если человек шестьсот-семьсот полностью боеспособных наберется. И то вряд ли.

— Будем прорываться, — сказал Вадим. — Оставим глушилку и "Арену" на месте, для отвлечения внимания, и делаем ноги.

Коржаков согласно кивнул, только спросил:

— Куда пойдем?

— Куда дорога уведет… на север. А там посмотрим.

 

Глава 21

Уйти из ущелья под химическими бомбами удалось далеко не всем, едва ли половине. Китайцы набросали их так много, что ядовитым дымом заволокло все ущелье и прилегающее к нему пространство. Ветер погнал дым в одни из выходов на северо-восток и досталось ренегатам стоявших в оцеплении. Естественно что они не хотели погибнуть от химического оружия и вынуждены были отойти. Китайские командиры пытались заставить их стоять на месте, но страх получить химическое отравление и умереть несмотря на защиту оказался слишком велик для простых людей и они плевав на все приказы стали разбегаться. Вследствие чего в оцеплении образовались бреши через которые партизанский отряд смог с боем пробиться и буквально сразу же начать растворяться в тайге делясь на малые группы до пяти человек и расходясь веером.

Охотиться за таким массовым исходом на самолетах не представлялось возможным, тем более что самим самолетам после массового бомбометания требовалось довооружиться, на что нужно время, а с помощью полицаев это получалось еще хуже. Не были они готовы к такому повороту событий ни физически, ни морально, ни технически. Первые попытки закончились плачевно, отряды беглецов на первых порах все еще оставались достаточно крупными и преследователи получили по полной программе от боевых заградительных групп, в итоге партизаны смогли затеряться среди гор.

Постепенно группы собирались в первоначальные отряды и подходили в условленные точки сбора, пока все кто уцелел после газовой атаки и избежал столкновения с поисковыми группами полицаев, что наводнили тайгу, не собрались вместе. Всего около полторы тысячи человек, причем только одна треть из них гражданские.

Старшина Коржаков оказался на месте одним из первых, что Куликова нисколько не удивило.

— Вы уже связывались с командованием? — спросил Вадим.

— Да и даже получил ответ.

— Что сказали?

— Даже не знаю, хорошая это или плохая для тебя новость, — слегка усмехнулся старшина и продолжил, прежде чем Вадим успел что-то сказать: – Командование настоятельно просило продолжить партизанские действия в тылу противника, уж очень они эффективны. Мы ведь своими действиями парализовали железнодорожные перевозки. По сути пропускная способность снизилась до двадцати-двадцати пяти процентов от нормы. Понимаешь, что это значит в глобальном плане?!

Куликов кивнул. Понять что это означало для вражеской армии ведущей наступательные действия, по крайней мере пытающейся это делать, не сложно. По сути им нечем вести эту деятельность, даже оборонительные действия и те стали проблемой.

А еще он и сам не мог понять, хорошая это новость для него или плохая. С одной стороны ему уже до чертиков надоело мотаться по лесам, а с другой стороны на официальной линии фронта будет не легче, если не сказать больше. Ведь если некому будет ставить китайцам палки в колеса, то китайская армия изрядно активизируется и на линии фронта вновь начнутся чудовищные по своему накалу сражения, а это в свою очередь подразумевает большие, огромные потери.

"Куда ни кинь, всюду клин, — подумал Вадим. — И еще неизвестно где он острее…"

Но есть, точнее скоро наступит обстоятельство, что может серьезно осложнить их диверсионную работу партизанских отрядов.

— Зима скоро… — напомнил Куликов. — Еще месяц и начнется листопад. Мы для беспилотных разведчиков будем видны как на ладони.

— Да, это проблема… но только в том случае если продолжим действовать по прежней схеме, то есть сидеть на месте.

— О чем вы?

— О том что больше никаких постоянных лагерей устраивать не станем. На одном месте будем оставаться не дольше трех дней.

— А смысл? — не понял Вадим. — Будем бегать как какие-то тараканы по замкнутому кругу, точнее лабиринту, что здешние горы весьма напоминают. Так китайцам не составит труда нас подловить на очередном витке…

— Нет, ты не понял… мы будем ходить не в знакомом тебе районе Забайкальского края, что мы уже избегали вдоль и поперек, а вдоль всего Транссиба.

— Что?!

— Именно.

Вадим сокрушенно покачал головой. Он плохо представлял действия подобного рода.

— Вы уверены что такое вообще возможно? Это же сколько тыщ…

— Более чем. Тебе к примеру фамилия Ковпак, о чем-нибудь говорит?

— Знакомо… слышал, но вот в связи с чем…

— То что знакомо, уже чудо, при нынешней поголовной безграмотности, когда все уверены что Германию победили америкосы и расстреляли Гитлера, — хохотнул старшина.

— История была моим любимым предметом, — зачем-то стал объяснять Вадим. — Просто потому что там ничего не надо было решать, писать и сочинять. Только слушай, читай и запоминай. Благо память работала… до некоторых пор.

— Все-таки удивительно, как они сумели нам мозги засрать своими тупыми боевиками, что мы позабыли собственную историю? Пардон, отвлекся… Так вот, был такой во время Великой Отечественной Войны партизанский командир. Его отряд в свое время сделал марш бросок в десять тысяч километров, так называемый Карпатский рейд. Ходулей вроде этих у него естественно сам понимаешь, не было и двигались они зачастую по открытым пространствам, в то время как у нас…

— …Противник обладает технически развитой разведкой, — едко вставил Вадим.

— Баш на баш, — соглашаясь, кивнул Коржаков. — Ковпак ходил по открытым пространствам, а у нас леса и горы против разведки противника. Есть где укрыться. Я вообще к тому говорю, что подобный поход весьма реален и более того, он необходим.

— Да кто ж спорит…

— Соберись… Демон. Людям нужен уверенный в себе, твердо знающий чего хочет, командир, а не то что ты сейчас собой представляешь.

Вадим кисло улыбнулся. Лично ему сейчас ничего не хотелось, тем более твердо. А то что хотелось, хотеть уже надоело, поскольку это желание неосуществимо в выполнении.

"И как же мне надоело это дурацкое прозвище!" – обреченно воскликнул в мыслях Куликов.

* * *

Следовать примеру Ковпака от и до все же не стали. Партизанский отряд разделили на три части, чтобы банально не складывать все яйца в одной корзине и не мотаться тысячной толпой по всей Сибири вдоль Транссиба. Действительно получалось слишком заметно как ни посмотри.

Самый крупный отряд в пять сотен человек действительно пошел на восток под командованием Куликова и Коржакова, хотя кто в действительности командовал знающим людям заблуждаться не приходилось.

Еще два отряда по двести пятьдесят бойцов под командованием Авдеева и Белого остались на месте в Забайкалье. Им поручалось продолжить диверсионную работу не только на востоке относительно озера Байкал, где они действовали доселе, но и на западном направлении вплоть до Ангары.

Юрию Бардову надлежало остаться на севере в Патомском нагорье что севернее Бодайбо. Здесь ему предписывалось заниматься тренировками и обучением новых партизан, а также принимать и распределять прибывающие с "Большой земли" грузы для партизанских армий формируя тайники быстрой доступности.

На такую свою роль нацик конечно обиделся, но допускать его к активным действиям и доверять командование большого количества людей Коржаков не рискнул. Излишняя ненависть к инородцам могла плохо сказаться на вменяемости планов и он повинуясь порыву захочет во чтобы то ни стало уничтожит ту или иную группу полицаев, самих китайцев, в то время когда следует отступить.

Остаток осени и всю зиму партизанские отряды провели в постоянных атаках на инфраструктуру противника, находясь в постоянном движении. Колющие удары то тут, то там, сменялись веерными атаками малыми группами до двадцати человек. А вслед за веерной атакой наносился массированный удар силами всего отряда.

— Вот те бабушка и Юрьев день, — буркнул Вадим. — Что ж, рано или поздно, это должно было случиться…

— Да… лопухнулись мы не по-детски, — с кривой и уставшей усмешкой согласился Коржаков, не отрывая взгляда от карты. — Подставой за километр воняло, только мы внезапно аденомой заболели и ничего не почуяли… Паршиво.

Время от времени подходили разведчики и докладывали Вадиму все новые данные о противнике.

Очередная операция силами всего партизанского отряда по нападению на городок под названием Хада-Булак что в пятидесяти километрах от стыка сразу трех границ: России, Монголии и Китая, с последующим освобождением пленников для пополнения отряда, закончилась провалом.

Нет, первая часть операции прошла как по нотам: без особых проблем удалось захватить городок, выбить полицаев и освободить пленников, что здесь содержалось непривычно много и выйти из города до того как налетела авиация и начала чихвостить отряд в хвост и в гриву на относительно открытом пространстве. Но на этом все.

Непривычно большое количество пленников преимущественно мужчин крепкого телосложения, что станут отличными бойцами, уже должно было насторожить само по себе, не говоря уже о других мелочах, что не заметили тогда при анализе полученных разведанных, а сейчас стали видны, что называется невооруженным глазом, но не насторожило. Посчитали что им просто улыбнулась удача. А как это еще назвать, если одним махом можно увеличить отряд сразу на полтысячи бойцов, а не размениваться на сотню другую как раньше?! И вот улыбка Фортуны обернулась оскалом Рока.

Когда стали отходить, выяснилось что они в плотном кольце китайских войск. Именно китайских, а не полицаев, что многократно усложняло задачу отхода, если вообще делало ее невыполнимой. После первого столкновения, потеряв четверть отряда в двести человек, приходила нехитрая мысль, что они тут все полягут.

— Нас банально заманило в ловушку как лохов, — продолжал причитать Куликов. — Положили кусочек сыра, а мы и рады в капкан бошку сунуть…

— Ладно Демон, хватит голову пеплом посыпать, да соплями смазывать… Что случилось, то произошло и обратно не переиграть. Надо думать, как быть дальше.

— Есть предложение?

— Только одно, — кивнул старшина. — Большим отрядом нам не пробиться, нас просто бомбами забросают и ракетами расстреляют… Придется воспользоваться опытом все того же Ковпака, когда его отряд попал в схожую ситуацию, и проскальзывать мелкими группами до тридцати человек. Пятнадцать опытных бойцов, плюс пятнадцать-двадцать освобожденных.

Вадим недовольно поморщился. Тут бы опытным бойцам ноги унести, а с такими гирями далеко и незаметно не убежишь. Ведь пленники все истощены. Китайцы кормили их едва-едва чтобы они жили и могли работать. Да и то походе что они постепенно решили отказываться от рабской силы и кормежка стала еще скуднее.

Впрочем их слабость можно ненадолго компенсировать спецсредствами, что снабдило их командование как раз для таких случаев – скоростного отхода освобожденных пленников. Ну и самим если приспичит. Стоит принять разных таблеточек и даже самые хилые смогут сутки, максимум двое, держать приличную скорость. Вот только потом они вообще ни на что не будут годны. Неделю придется откармливать… а если кормежку с отдыхом обеспечить в достаточном количестве не удастся, лучше их тогда сразу пристрелить, чтобы не мучались, потому как химия их буквально выжрет изнутри.

Но делать нечего или так, или вообще никак.

— Ясно, — кивнул Вадим. — Какие у нас шансы?

— Не знаю. Все отряды Ковпака выскочили, не без потерь, но выскочили из окружения. А вот как у нас получится – вопрос. Хорошо если половина отряда выйдет… Но нам нужно спешить. С каждым часом кольцо все уже и соответственно плотнее. Да и ночью нужно пользоваться… до рассвета еще пять часов.

— Тогда рвем когти.

Куликов собрал всех командиров малых отрядов и разъяснил ситуацию, а также решение проблемы, наметив каждому отряду направление отхода. Все всё понимали, никому ничего дважды объяснять не пришлось и сверив часы, определив время синхронного прорыва, отряды стали расходиться в стороны.

Стрелки "иглами" стали сбивать кружащие над головами беспилотники, чтобы максимально затруднить противнику наблюдение за передвижением партизанских групп.

* * *

Вадим не считал себя героем, если не сказать точнее… Впрочем и трусом он себя тоже не считал. Когда нужно он мог проявить храбрость и геройскую дерзость. Вот именно… все следует проявлять ко времени и к месту, иначе все эти высокие понятия называется несколько иначе – глупость.

Не стал он геройствовать и показывать неуместную храбрость и на этот раз. По крайней мере он так считал, что сейчас не место и не время ни для геройства ни для гипертрофированной храбрости.

Когда наступил назначенный час для прорыва всеми отрядами, Куликов остался на "стартовой позиции".

Вадим, выбрав для себя юго-западное направление, но не отдельное с удалением десять километров от соседнего, а шел буквально в паре километрах позади соседа с позывным оно же прозвище Смола.

Направление непростое, там в основном равнина с невысокими горами, переходящие в холмы и в принципе легко просматриваются небольшими силами. Для Куликова ключевым стало слово "небольшими". Естественно, что основные силы китайцы сосредоточили на севере там где начинался Борщовочный хребет, востоке – Газимурский и Урюмканский хребты и юге – Нерченский хребет, в самых гористых и труднопроходимых участках.

Смола о том что за ним идет другой отряд да еще самого Демона естественно не догадывался. В темноте это не увидеть. Да и кто сейчас особо назад смотрит?! Все внимание только перед собой, там где враг.

Вадим размышлял просто: китайцы готовы к тому что партизаны вот-вот предпримут какие-то решительные шаги, чтобы вырваться из западни, ведь то что они посбивали беспилотные аппараты разведчики говорит само за себя. Среди китайцев наверняка объявлена повышенная боевая готовность, усилено наблюдение, в общем все стоят на ушах и это не может не сказаться на эффективности.

По поводу того что он шел проторенным путем Вадим размышлял еще проще: пройдет Смола, значит и его отряд проскочит, засыплется – отвлечет внимание от него и он воспользовавшись шумом боя и тем что все внимание китайцев также будет отвлечено на обнаруженную группу, попробует проскочить.

Пока все шло нормально. Группа Смолы никак себя не обнаруживала и Вадим дал приказ своим выдвигаться вперед. Хорошо еще что ничего своим бойцам объяснять не надо, раз командир так сказал, значит так надо.

Как же паршиво чувствовать себя на открытых пространствах! И как противоестественно при этом двигаться медленно-медленно! Так и хочется преодолеть этот участок как можно быстрее, точно мышка-полевка заметившая над собой сову и юркнуть в хоть какое-то убежище скроющее тебя от глаз хищника. Но нельзя. Быстрое движение выдаст тебя с потрохами, а вот медленное в размытом объективе прибора ночного видения сливается с общим фоном…

Стрельба.

Дробный стук выстрелов и взрывов заставил замереть.

"Попались… — со смешанными глухо отразившимися в душе эмоциями досады и сожаления что перспективный путь накрылся медным тазом, отметил Вадим. — Действуем по плану "Б"".

— Пахомов, — позвал Куликов своего помощника, парня двадцати двух лет.

— Отходим…

— Отходим?.. — немало удивился помощник.

— Именно.

— Но… мы должны помочь им!

"Вот же блин блинский!!! — уже раздраженно мысленно воскликнул Вадим. — Ну почему всех на геройства тянет?!!"

— Мы ничего им не должны! — прорычал Куликов в лица Пахомова, схватив его за грудки и приблизив к себе. — Каждая группа выходит самостоятельно! Попался, значит попался! Если попадемся мы, то нам на помощь тоже никто не придет! Так задумано изначально! Это приказ! Ты понял меня?!

— Да… так точно.

Отряд отошел преследуемый шумами боя и звуки стрельбы и взрывов били по душе точно хлыстом.

Но вот там все затихло. Группа Смолы была либо вся уничтожена, либо частью взята в плен.

Отряд Куликова тем временем по его приказу затаился, причем сознательно отказавшись от самых удобных для этого мест, вроде оврага и заросшего кустарником впадины, выбрав лишь поросший высокой травой пятачок у холма.

— Подождем… приборами не пользоваться. Сидим тихо и не двигаемся.

Лежать пришлось долго. Уже когда Вадим подумал, что они зря потеряли столько времени, без малого час, появились китайские солдаты, числом около полусотни, точно с дальнего расстояния не посчитать. Один из них поднялся на возвышенность и стал осматривать окрестности в прибор ночного видения. Вадим даже дышать перестал и надеялся что остальные тоже. А другие солдаты тем временем как раз стали осматривать овраг и кустарник. По кустам открыли стрельбу и забросали ручными гранатами, добавив в центр зарослей из подствольников.

Этим они и ограничились. Отстрелявшись они отправились обратно.

"Видимо информация о том что мы действуем мелкими группами уже всем известна и они больше никого не ожидают тут увидеть, — подумал Вадим. — Более того, сейчас наверняка начнут усиленно прочесывать местность, где должен был пройти я, стянув туда все силы!"

Подождав еще немного, примерно с полчаса, он бы подождал и подольше, но увы, вращение Земли не остановить и наступление рассвета не отсрочить, Вадим приказал двигаться вперед, по той самой тропе, по которой прошел Смола.

— Но там ведь… — начал было Пахомов.

— Как ни странно, самый безопасный путь.

Скрываясь за возвышенностями, выступами подобрались к району боестолкновения. Дальше простиралась совсем уж ровная площадка, на которой собственно и засветился Смола со своим отрядом. Вот и наблюдатель, то и дело осматривается, поднося к глазам прибор ночного видения. Не проскочить… но и возвращаться бессмысленно.

— Пахомов – идешь со мной.

Помощник понял все правильно и вслед за командиром стал быстро освобождаться от всего лишнего, оставив себе только нож.

— Остальные – ждать.

Сбросив все что могло выдать их скрытное передвижение и накинув маскхалаты двоица двинулась вперед.

Они двигались, только когда наблюдатель стоял к ним спиной. Даже когда поворачивался боком, партизанам приходилось отлеживаться, ночью периферийное зрение особенно чувствительно, не говоря уже о том что они вжимались в землю когда наблюдатель всматривался через прибор.

Но вот они подобрались для решительного броска. Очень близко, для открытого пространства, целых пятьдесят метров. Осталось только дождаться, когда он снова повернется спиной и показать максимальную спринтерскую скорость, что непросто учитывая что придется бежать вверх по пересеченной местности, того и гляди подвернешь ногу оступившись в какую-нибудь ямку или споткнувшись о камень.

Но вот он наконец повернулся и снова приложил к лицу ночник.

— Вперед! — глухо скомандовал Куликов и ринулся к врагу, а вслед за ним стартовал Пахомов.

Неожиданно наблюдатель поднял руку и помахал ею. Куликов в одно мгновение свалил Пахомова на землю, хотя до цели оставалось всего метров двадцать.

Китаец что-то выкрикнул и ему ответили.

"Смена, — понял Вадим. — Чуть не прокололись".

Китайцы еще о чем-то поговорили, новенький остался, а его предшественник поплелся в основной лагерь.

Новичок приложил прибор к глазам и стал внимательно осматриваться, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

— Вперед! — глухо на ухо помощнику скомандовал Вадим. — Нужно завалить и второго тоже!

— Понял. Второй – мой.

— Хорошо. Пошли!

Китаец так наверное и не понял, что это он в последнее мгновение своей жизни увидел такое страшное в ночник. Но это был Вадим, и он располосовал горло наблюдателя от уха до уха.

Пахомов стремительной тенью нагнал предшественника погибшего в тот момент, когда тот обернулся не то на звук за спиной, не то чтобы еще обменяться с товарищем парой слов, но не успел произнести ни звука. Пахомов тоже не мудрствуя лукаво разрезал ему горло, как самое незащищенное место тела.

Вадим сбросив маскхалат, взяв трофейный автомат и напялив каску, сказал помощнику:

— Зови остиальных, окружи лагерь и вступай в дело при первой же возможности.

— Что вы задумали? Мы же можем пройти?!

— Не можем. Наблюдатели наверняка поставлены вокруг всего лагеря. Одного мы прошли, а остальных можем и не заметить, а вот они нас вполне. Так что пойдем через лагерь.

— Но зачем так рисковать? Мы можем атаковать их все разом.

— Можем, но только лишь теоретически. Мы не сможем подойти слишком близко чтобы ударить наверняка, а они смогут продержаться достаточно долго, чтобы если не дождаться помощи, то задержать нас на довольно долгий срок. Нам же нужно преодолеть препятствие очень быстро и не оставить за спиной реальную силу, чтобы успеть смыться. Понял?

— Так точно.

— Тогда давай свети.

— Слушаюсь…

Пахомов достал светодиодный фонарик и несколько раз нажал на кнопку.

Куликов тем временем зашагал в сторону лагеря, вот уже виден его костер и два десятка солдат вокруг него, а также кучка связанных между собой пленных в стороне.

Кто-то махнул ему рукой и что-то выкрикнул. Вадим тоже помахал рукой, но промолчал, надеясь что это не пароль и отвечать условленным ответом не нужно. Вроде нет, никто не всполошился отсутствием ответа.

Пятьдесят метров… Сорок метров… Куликов почувствовал, что ноги вдруг стали ватными.

"Хватит… — подумал он. — В конце-концов ближе они могут меня распознать. Остается только надеяться что Пахомов с остальными ужен на позиции…"

Вадим перекинул автомат в боевое положение и открыл стрельбу, длинной очередью по отдыхающим. Сразу несколько солдат упали на землю, сраженные пулями, остальные с криками стали разбегаться. Но Вадим снял еще несколько человек, а по самому крикливому, видимо командиру, засадил из подствольного гранатомета. Тот упал тяжело раненый и закричал от дикой боли.

Открыли ответный огонь, но пока неприцельный и пули пролетали где-то далеко в стороне и над головой. Но это ненадолго, сейчас пристреляются…

"Да где же Пахомов?!" – мысленно воскликнул Вадим и стоило только о нем подуматься как со всех сторон послышались автоматные выстрелы и земля рядом с уцелевшими китайскими солдатами, после наглой атаки Куликова, взлетела частыми фонтанчиками.

Минута и все было кончено. Потом каждого китайца добили контрольным выстрелом, даже если он выглядел мертвее мертвого.

Освободили пленных. Большинство из них: восемь из одиннадцати, в том числе и сам Смола, оказались ранены.

— Демон?! — удивился Смола. — Спасибо… Но зря вы пришли за нами… Мы вряд ли сможем пойти… кроме тех троих, но все равно спасибо.

— Не за что… — буркнул Вадим.

Ну не говорить же человеку что он пришел не по их души?!

— Мы вас прикроем. Оружия тут довольно, как нашего, вон там лежит в куче, так и трофейного. Весь твой балласт можно вооружить и нам останется выше крыши.

Куликов кивнул. То что освобожденных пленников навязанных ему для вывода, можно вооружить – это ценно.

— Уходите! — продолжил Смола. — Мы даже на препаратах долго не протянем, Только хвост за вами потащим. Хотя без таблеточек не обойтись и сил прибавит и от болевого шока спасет, хоть весь рожок в нас всади! — засмеялся Смола с легкой истеричностью. — Но ниче, мы еще дадим прикурить китаезам поганым! Только этих троих забери…

Куликов снова только кивнул, увидев решительные лица освобожденных пленников, коим вскоре предстояло погибнуть в бою, прикрывая его отход.

"Смог бы я сам вот также, пожертвовать своей жизнью ради других? — невольно подумал он. — Или стал бы умолять взять меня с собой несмотря ни на что? Или все же понимание того, что смерть неизбежна, делает человека мужественнее, решительнее, готового к самопожертвованию вследствие наступающего фатализма?"

Точный ответ искать не хотелось. Слишком уж противно подобное самокопание. Тем более что подсознательно ответ уже известен по крайней мере на уровне: скорее "нет" чем "да", и очень неприятен. К счастью ни времени, ни обстановка к подобному самокопанию не располагала, есть другие насущные вопросы, что нужно решать прямо сейчас.

Когда все были готовы: вооружились, облачились во все свое, а кому не хватило, например ходулей, позаимствовали трофейное, Вадим, крепко пожав руку Смоле, дал команду своему отряду:

— Ходу!

 

Глава 22

Отряд Вадима Куликова уходил быстро, на максимально возможной скорости, как ходулей, так и накачанных спецпрепаратами людей.

Впереди в сверхбыстром режиме бежали разведчики. Они поднимаясь на возвышенности просматривали местность в приборы ночного видения на наличие противника и если никого не было, уходили дальше, а отряд следовал за ними.

Только один раз пришлось сменить направление движения, чтобы не столкнуться с отрядом китайцев и дальше все шло без проблем.

Звуков боя между китайцами и своеобразной группы прикрытия, а точнее смертников из-за большого расстояния слышно не было, но где-то через полчаса над тем местом стали часто взлетать осветительные шашки и стали блистать вспышки, наверное от взрывов ручных и подствольных гранат. Светопреставление там продолжалось на удивление долго, минут тридцать, если не больше.

Впрочем это неудивительно, ведь они наглотались лошадиных доз таблеток силы. Все-таки это наркотик, кто бы там чего ни говорил. А значит, они могли воевать так долго, пока не кончатся боеприпасы, а этого добра у Смолы и его людей там было навалом или пока им не снесет голову или не вырвет сердце точным выстрелом. Все остальные ранения им до определенного момента по барабану.

"Спасибо Смола, если для тебя это что-то значило, то я, если сам все же сумею спастись, постараюсь чтобы твой поступок не был забыт и его оценили по достоинству… пусть и посмертно", — подумал Куликов.

Смола обеспечил хорошую фору. Пока китайцы разберутся, что же там собственно произошло, почему пленники сумели освободиться и перебить своих охранников, наступит утро. А за это время Куликов со своим отрядом успеет пройти не меньше пятидесяти километров. И каковы после этого шансы что китайцы смогут напасть на след беглецов? Да практически никаких. Вся надежда только на воздушную разведку.

"Но у нас есть шансы только в том случае, если мы не единственные кто сумел вырваться из окружения. Иначе все поисковые силы будут брошены против нас одних, и тогда нам придется туго", — подумал Вадим, когда на востоке уже начало светать.

День переждали в небольшой рощице каких-то низкорослых деревьев. Точки самолетов "Су" или "МиГ" были видны на западе, севере и востоке. Это определило дальнейший маршрут отхода отряда – юг, хотя при первой же возможности поворачивали на запад. Кровь из носу, но нужно убраться из легко просматриваемой равниной местности в спасительные полноценные горы.

— Интересно, мы еще в России или уже в Монголии? — вяло поинтересовался Пахомов, пережевывая сухую плитку концентрата из сухпайка, запивая ее водой. Что-то готовить естественно нельзя, чтобы не выдать себя.

Отряд после очередного ночного перехода отдыхал в укромном местечке, что все сложнее становилось находить, чем дальше они отклонялись на юг. Местность становилась все более плоской и безжизненной в плане растительности. Оно и понятно, ведь некогда тут были многочисленные соленые озера и даже болотца. Но они давно высохли и только белые соленые корки напоминали о водоемах. Естественно что в таких условиях сушняка и засоленности мало что могло выжить.

Вадим невольно осмотрелся, будто мог определить это визуально и пожал плечами:

— Да какая разница?

— Да в принципе никакой…

Неожиданно налетел очередной вал ветра, докучавший последние несколько дней. Подобные явления возникали по нескольку раз в сутки, особенно сильно в ночное время. Но и днем его сила тоже была неслабой.

Вот вроде было тихо-тихо, солнце припекает изрядно так что люди вынуждены расстегиваться чтобы не спариться и на тебе, возникший ветер поднимал тучи соленого песка, и приходилось спешно закутываться, закрываться, чтобы не пострадали глаза, о коже открытых частей тела говорить уже не приходилось.

Песок также набивался во все складки одежды, и потом приходилось долго отряхиваться, выбивая из себя все до последней песчинки, чтобы во время движения не натереть себе кожу до кровавых мозолей, чего попервости мало кто избежал и теперь страдали.

Но также быстро ветер, после непродолжительного буйства стихал и песок вновь оседал и выглядывало жарящее солнце создававшее вдали расплывчатые миражи.

— Вот же блин, — отплевывался Пахомов. — Как мне это надоело… Что творится с этим ветром? Ну не было такого раньше!

— А ты откуда знаешь? — спросил Вадим, относившийся к этим монгольским самумам как к само собой разумеющимся погодным явлениям.

— Дык я тут жил… В смысле дальше на севере.

— Тогда понятно. Может на севере и нет.

— Да нет, есть, только порывы не такие сильные и не такие внезапные.

— Глобальное потепление… чего только не творится в мире.

— Да ладно вам в самом деле все этим глобальным потеплением объяснять, — отмахнулся помощник. — Я же говорю: не было такого раньше. Недавно этот бардак начался…

— Ну а почему бы и не из-за потепления? Что-то снова сдвинулось в природе и вот начались такие вот рваные ветра.

— Ну… может и так, — несколько смутившись, согласно кивнул Пахомов.

— А как недавно началось? — с неожиданным для себя любопытством спросил Куликов.

— Пару лет. Максимум.

— Хм-м… Может и не глобальное потепление сему виной…

— А что же?

— А вон посмотри какие черные тучи там на юго-западе. Какой широкий фронт… Скорее всего китайцы все активнее шалят со своей погодной установкой. А ведь мы только край облачности видим… что уж говорить о центральных областях прямо над погодной установкой.

— Действительно…

Посмотрев на далекие желанные в плане дождя облака, партизаны вернулись к прерванной трапезе. Дождь означал не только укрытие от воздушной разведки, но и воду, что приходилось всеми способами экономить. В этой пограничной пустыне монгольская она или российская не так уж и важно, воды почти не было, а ту что находили, оказывалась соленой.

Правда пресная вода должна быть в горах, куда они так стремились. Там начинается сразу несколько рек. Главное добраться.

"Поскорее бы уж, — подумал Куликов, поплескав водой в фляжке. Там живительной влаги оставалось едва-едва на донышке. — Но ничего, этой ночью уже будем там и напьемся от пуза…"

Вадим посмотрел в сторону близких и столь желанных гор, до которых уже рукой подать и вскочив на ноги длинно выматерился.

— Что такое?! — вскочил вслед за командиром Пахомов, в дополнение схватив оружие и стал обеспокоено озираться по сторонам в поиске близкой опасности грозящей отряду.

— А сам не видишь?!

Заместитель более внимательно посмотрел в ту сторону, куда смотрел Куликов и тоже выдал пару нецензурных фраз.

Там, в стороне гор, на грани видимости даже невооруженным глазом просматривалось поднимающееся черное облако.

— Что это, командир?

— Похоже на чадный дым от горящего топлива и всякой синтетики.

— То есть вы хотите сказать…

— Именно это я и хочу сказать. Похоже в горах разбился китайский вертолет.

— Может, это их наши сбили? — с надеждой на воссоединение с другим отрядом предположил Пахомов.

— Может, но вряд ли. Скорее во всем ветер виноват, — сказал Куликов. — Вертолетчики не любят летать даже над городом. Слишком уж непредсказуемы воздушные потоки, возникающие от ветра среди домов. Хотя казалось бы ну чего там в самом деле такого? Ан нет, трясет и болтает. Что уж говорить о завихрениях воздуха в горах, да еще во время такого внезапного самума…

— Проклятье… Значит в горах нас уже ждут.

— Правильно. Либо вскоре пошлют вторую группу взамен разбившейся если она раньше не высадилась, а вертолет разбился уже пустой. В пустыне нас найти не так уж легко. А вот в горах как это ни странно, поймать нас гораздо легче. Достаточно взять под контроль источники воды. Их тут всего-то раз два и обчелся… Поймают на водопое как крокодилы антилоп-гну и прочих зебр.

— Что же нам делать?

— Ответ очевиден, — тяжело вздохнул Куликов. — Напрочь забыть о западном, как впрочем о северном и восточном направлениях, там кругом враги и уходить строго на юг.

— Но вода…

— Придется потерпеть…

* * *

Легко сказать: потерпеть. Пустыня ведь кругом. Как Вадим ни терпел, как ни экономил, но вода закончилась на следующее утро. Остальные члены отряда также оказались с пустыми фляжками.

— Хоть колодец рой… — вздохнул Пахомов.

Колодец рыть конечно же никто не стал, слишком уж это глупое занятие в соленой пустыне.

— Скорее уж мы дождемся дождя, чем докопаем до воды, — усмехнулся Вадим. — Все реальнее.

— Если дождь где и идет, то только где-то там, в пустыне Алашань, прямо на китайскую установку…

Вадим согласно кивнул. Дождя им от китайской погодной установки не дождаться.

Вечером стало полегче и отряд снова двинулся в путь. Ближе к утру, хотя они могли еще час-полтора до рассвета, отряд остановился, буквально наткнувшись на какое-то возвышение тянущееся с востока на запад от горизонта, до горизонта, по крайней мере на сколько хватало глаз в темное время суток с применением ночника.

— Это что еще за бугор посреди пустыни? — удивился один из бойцов.

Отряд подошел поближе.

— Какой-то вал. Явно человеческих рук дело…

— Кому он тут понадобился?!

— Кому-то до понадобился…

Вадим в числе прочих любопытствующих осмотрел неожиданное препятствие, возникшее на пути отряда. Преодолеть его пара пустяков, в высоту он в самых высоких местах едва достигал человеческого роста и порядком уже развалился, но все же…

— Встаем здесь, — скомандовал Куликов. — Видимо сама судьба дает нам направление и защиту.

— О чем вы командир?

— За валом хорошо прятаться и сдается мне идет он до самых западных гор. Так что пойдем под его прикрытием.

— Хорошая мысль… Вот бы еще воды достать… хотя бы чуть-чуть…

— Не ныть… и так тошно…

Люди попадали, прислонившись спинами к стене вала, и остались сидеть без движения. Обезвоживание организмов вот-вот достигнет предела. Собственно оно уже наступило, когда один из бойцов поутру вдруг дико заорал:

— У меня моча черная!!!

— Если не достанем воды к вечеру, никто отсюда шагу уже сделать не сможет, — заметил Пахомов, едва шевеля растрескавшимися губами. — А к вечеру следующего дня уже несколько человек реально протянут ноги.

— Знаю…

Но где взять воды? Ни колодцев, ни ручьев, тем более рек, ничего и нигде нет…

Чем выше поднималось Солнце, тем выше становилась температура. Воздух буквально плавился, порождая миражи… Казалось что они на острове, необитаемом острове, а вокруг океан воды. Нужно только добраться и окунуться в волны с головой.

У кого-то мозги заклинило так сильно, что он реально поверил в то, что вода совсем близко и с криком побежал к ней.

Вадим даже не пошевелился чтобы образумить спятившего. Зачем? Что это изменит? Ничего…

Воздушное марево продолжало колыхаться. Налетел знакомый порыв ветра с песком, но вал дарующий хоть какую-то тень, хорошо защитил от него.

"Дело совсем дрянь, если к визуальным прибавляются слуховые галлюцинации, — вяло подумал Вадим, в очередной раз, разлепив глаза. Ему показалось, что он слышал какое-то блеяние. Вряд ли кто из его бойцов спятил настолько, что стал имитировать овцу. Слишком уж нетипично. Хотя, что он знает о типичности умопомешательства? — Но одно знаю точно, дальше только умопомешательство и смерть… Ну и черт…"

Куликов снова закрыл глаза, надеясь что смерть настигнет его во сне и он не будет мучаться, просто уснет.

— Усну… и буду видеть сны…

Но сон что-то не шел. В довершение мозг пронзил резкий звук. Вадим с трудом открыл глаза и увидел какую-то мутную картину. Перед ним что-то шевелилось темное.

Увидев что Куликов очнулся "нечто" замерло, отошло, а потом снова приблизилось.

Вадим наконец смог сфокусировать взгляд и он увидел что перед ним стоит человек. Первой реакцией было схватить оружие. Он даже нашарил свой автомат, подтащил поближе, но вот чтобы поднять его сил уже не осталось.

— Ты кто? — хрипло спросил Вадим, осознав что происходит что-то странное. Вряд ли это враги, иначе оружие уже давно отобрали бы.

Некто-то что-то закричал и вскоре появился второй, более массивный человек. Он протянув что-то к лицу Вадима, сказал по-русски с сильным акцентом:

— Пей… это вода.

Вадим с жадностью приник к бурдюку, но спаситель дал сделать только несколько глотков. После чего отнял емкость с живительной влагой и подошел к его соседу также дав попить.

Вода завела Куликова словно бензин машину. Он встал и смог оглянуться. Солнце уже садилось, а с южной стороны вала топталось небольшое стадо не то овец, не то козлов.

Бойцы также стали постепенно оживать и недоуменно оглядываться.

— Здравствуйте… — поздоровался Вадим со старым монголом, от которого не отходил пацан лет десяти.

Монгол кивнул.

— Спасибо за воду… без не мы бы скоро окочурились бы…

— Вы военные? — спросил он.

— Да. Точнее партизаны.

Монгол снова кивнул.

— Вам нужно уходить отсюда.

— Мы бы и рады, да не можем. На севере нас ждут китайские патрули, не проскочим. Нужно сделать крюк и выйти там где нас вообще не ждут.

— Понимаю… Но китайцы очень близко. Там, — монгол махнул на юг, — всего в пятидесяти километрах находится город Чойбалсан. Китайцы захватили его и возводят много-много военных лагерь вокруг… вдоль железной дороги. Их там много, очень много. И они странные…

— Странные? Что вы хотите этим сказать?

— У них странные лица… цвет кожи… он такой… такой…

— Пепельный, — подсказал Вадим, видя затруднение монгола позабывшего нужное слово, вдруг вспомнив наблюдения бурята. — Их кожа серого цвета?

— Да-да! Точно. Серый, да, как пепел…

— Понятно. А вы вообще когда-нибудь видели таких китайцев раньше? С серыми лицами?

— Нет, никогда, нет, — отрицательно закачал головой монгол. — И это… страшно.

— Не дадите еще водички?

Монгол протянул бурдюк, предупредив:

— Не пейте много.

— Постараюсь…

Сделав три глотка Вадим с большим трудом заставил себя оторваться от бурдюка и передать его Пахомову, сделав ответственным за правильное распределение воды.

— А сами куда идете? — спросил Куликов.

— В Чойбалсан. Стадо гоню на продажу… иначе сами заберут. А так хоть что-то выручу…

— Мудро. Не подскажете, где нам запастись водой?

— Мой внук Булган отведет вас к колодцу. Но вы должны уходить…

— Уйдем… — кивнул Вадим, хотя мелькнула нехорошая мыслишка, что свидетелей оставлять нельзя.

"Ну уж нет, убивать старика и его внука спасшего нас, это перебор", — сказал себе Вадим, но все же спросил:

— Скажите только, чего вы о нас так заботитесь?

— Я желаю России победы… эти китайцы с серыми лицами – зло. Они принесут много бед…

Старый монгол что-то сказал своему внуку, а потом обратился к Куликову:

— Он отведет вас.

Булган вскочил на низенькую монгольскую лошадку и стал ждать пока соберутся в путь русские, немало удивляясь странным приспособлениям, что русские на себя одевали. Еще больше он удивился когда увидел какую скорость они могут развить и держать длительное время. Он даже жестами предложил поскакать наперегонки, но Вадим отрицательно покачал головой. Мало того что он не в форме, так еще не хватало разбить ходули.

* * *

— Вы поверили ему о тех странных китайцах с серыми лицами? — спросил Пахомов, когда юный монгол привел их к колодцу и они набрали воды и напились вдоволь, и даже ополоснулись.

— Да.

Пахомов помолчал, видимо что-то для себя решая, а потом спросил:

— Может тогда стоило провести разведку и уточнить полученную от местного населения информацию о противнике и его дислокации?

— Совсем спятил?! — воскликнул Куликов. — Самому сунуть башку в пасть дракону?! Нет уж, увольте от сего удовольствия. Лично мне, того что сказал старик, хватило за глаза. Если командованию слов местного населения недостаточно, пусть снаряжает специальную разведывательную группу подготовленную лучше нас и все перепроверяет.

Отряд вернулся к валу, уж очень он понравился Куликову в качестве направляющего и укрытия, как от солнца во время дневных остановок так и от возможных воздушных наблюдателей, всего-то и нужно что затаиться укрывшись за валом, забившись в его щели.

Впрочем прятаться пришлось только один раз, когда пролетал какой-то самолет с юго-запада на северо-восток и то вряд ли в разведывательных целях. Скорее всего просто кого-то перевозил из одного места в другое. Видимо китайцы считали Монголию полностью подконтрольной территорией, чего стоит только обустройство открытого воинского лагеря возле Чойбалсана, если верить старику и не вели тотального наблюдения.

В конце-концов врагов здесь нет, Монголия давно аннексирована и армия (точнее ее жалкое подобие) распущена. Что касается партизанского отряда, то вряд ли китайцы считают, что он зашел так далеко на юг, скорее всего они думают что он продолжает метаться где-то на севере пытаясь прорваться к своим и только чудо благоволит им оставаться незамеченными.

— Дорога… — доложил головной разведчик.

Отряд затаился, вперед выдвинулись Куликов и Пахомов.

— Действительно…

С северо-запада на юго-восток посреди пустыни проходила дорога. Точнее то чем здесь называли дорогой – укатанную колесами направление. Никто тут асфальт никогда не клал.

— Шлейф пыли на северо-западе…

— Самум? — спросил Куликов.

— Нет… пыль точечная, а не фронтальная как при ветре…

— Будем переходить? — поинтересовался Пахомов.

— Обождем…

Ждать пришлось долго. Транспорт поднимавший так много пыли шел не быстро. Оно и понятно, ведь груз грузовики везли тяжелый. Несмотря на то что он был укрыт брезентом, угадать что именно под ним скрыто не составляло труда.

— Танки…

Грузовики катили и катили. Вадим насчитал уже семь десятков, а колонна и не думала заканчиваться. Время от времени среди грузовиков-платформ с танками мелькали цистерны топливозаправщиков. Только непонятно для кого они, для самих грузовиков, ведь путь не близкий если они едут к Чойбалсану или для самих танков.

"А чего они тогда в Улан-Баторе такой тяжелый груз не свалили? — подумал Куликов. — И вообще, откуда они везут эти танки?!"

Это действительно казалось странным, ведь танкостроительные заводы Китая находятся на юге и востоке Китая, а никак не на западе. Там на западе вообще ничего по-настоящему стратегически важного ничего нет, только отсталая в техническом развитии пустынно-горная территория.

"Но откуда-то же ведь везут, — подумал он. — Может сначала по железной дороге с юга Китая через Монголию до ее столицы Улан-Батора, а потом часть техники на грузовиках до другой железнодорожной ветки, чтобы просто хоть немного разгрузить основное направление… Или что? Зачем такой огород городить? У китайцев вполне развитая железнодорожная сеть и они легко могли перебросить технику по своей территории без лишних перегрузок на автотранспорт и снова на железку. Так им было бы значительно проще…"

Наконец архидлинная колонна прошла. Благо еще пыль сносило на север, в сторону от отряда иначе бы их просто засыпало с головой таким количеством поднятого в воздух песка.

— Я насчитал двести грузовиков только перевозивших танки! — поделился Пахомов. — И вряд ли это единственная колонна в своем роде!

— Верно, — кивнул Вадим. — Наверняка были и будут еще такие же длинные. Но да ладно… хватит сидеть. Нужно двигаться дальше, а не ждать новый караван. Кто знает когда он пойдет? Может через пять минут?

Отряд проскочил дорогу. Еще через два ночных перехода они еще раз пересекли дорогу. На этот раз партизаны стали свидетелем как возвращались пустые грузовики. Вряд ли они успели за такое короткое время довести танки до Чойбалсана и вернуться, хотя кто знает, номеров они не записали, слишком далеко было, но в любом случае подтверждалась версия того, что перевозка техники ведется постоянно и в больших объемах. А это в свою очередь подтверждало информацию старого монгола о большом количестве войск скапливающихся в районе Чойболсана. Вот только серолицые они ли обычные неясно, но не верить монголу причин тоже нет…

 

Глава 23

Вода в фляжках снова закончилась, иссушенный организм с неохотой отдавал влагу окрашивая выделения в виде мочи которые уже просто опасно держать в организме в темный, устрашающе коричневый цвет. Но партизанам повезло, буквально через десять километров после перехода дороги они вышли к истоку Улуз-Гола, а потом и к Онону, на берегах которого собственно заканчивались остатки, несомненно, древнего оборонительного сооружения. Как потом выяснилось это был Вал Чингисхана.

Впрочем, надобность в вале как в укрытии от возможного обнаружения с воздуха и защиты от внезапных самумов уже давно отпала. В горах имелось достаточно других, гораздо более надежных укрытий коими и пользовались партизаны, уходившие все дальше на запад.

В принципе можно было воспользоваться рекой Онон как транспортной магистралью и спуститься по его водам хоть до самой Читы, но делать этого никто естественно не стал. Слишком много на реке населенных пунктов, а им никак светиться нельзя. Так что выбрали путь через горы, что называется напрямки. Для чего пришлось пройти еще дальше на запад вверх по течению реки где Онон изгибался так что вплотную примыкал к российской границе. Там ее и перешли выходя аккурат на высоту 2519, что чуть западнее Сохондийского заповедника.

— Вот мы и дома, — расплывшись в улыбке, произнес Пахомов, когда они уже точно знали что перешли границу.

— Не вижу в этом ничего радостного, — приструнил его и остальных бойцов Вадим Куликов.

Он никак не мог понять, почему они все вдруг "поплыли".

— Не время расслабляться, я бы даже сказал наоборот, нужно максимально сосредоточиться.

— Да, конечно… — смутившись, кивнул Пахомов.

— Напоминаю всем, нам предстоит немаленький, я бы даже сказал охренительный по своей протяженности марш-бросок до своих. Причем половина территории из этого тысячекилометрового перехода занята противником.

Бойцы, услышав, сколько и в каких непростых условиях им еще нужно тащиться изрядно приуныли. Вадим же увидев их изменение в настроении наоборот почувствовал удовлетворение. Так оно всяко лучше, по крайней мере не будут вести себя как бойскауты на прогулке.

— Интересно все-таки, спасся кто-нибудь кроме нас, — поинтересовался помощник.

— Чего гадать, если мы еще не спаслись. Вот дойдем и узнаем, единственные мы кто уцелел или еще есть счастливчики.

В родных лесах стало все же намного легче и свободнее. Не приходилось каждые пять минут останавливаться и вглядываться в небеса и горизонт в поиске самолета-разведчика и таиться при каждом подозрительном движении в окрестностях, будь то дикий як, козел или стадо лошадей или верблюдов охраняемые пастухами. Листва и хвоя надежно скрывала их от возможного обнаружения. Кроме того можно было идти днем, а не только ночью как в Монголии.

Все это не могло не сказаться на поведении. Люди волей-неволей стали беспечнее и это дало о себе знать самым печальным образом.

— Китайцы!!!

Завязался бой, но сразу стало ясно, что он безнадежен. Китайцы давили партизан со всех сторон, и не было никаких сомнений в том что это хорошо подготовленная операция, а не случайное столкновение двух групп. То есть их ждали, и устроили засаду по всем правилам.

"Вот ведь гадство, — с бесконечным чувством разочарования и досады подумал Куликов. — Сдохнуть на полпути до безопасной гавани, и это после двух недель скитаний по адской Монголии… Лучше бы уж все кончилось тогда, при выходе из окружения…"

— Сдавайтесь! — с сильным китайским акцентом прогремел усиленный рупором голос, когда накал боя на минутку утих. — У вас нет ни единого шанса на спасение! Вы окружены. Предлагаю только один раз! Дальше будет бой на уничтожение!

"Большего и не надо…" – подумал Куликов и выкрикнул:

— Мы сдаемся! Всем сложить оружие!!

— Командир?! — опешил Пахомов.

— Что?

— Вы это вправду?

— Вправду.

— Но…

— Что "но"?! Что?!! Если торопишься сдохнуть, то валяй, флаг тебе в руки и айда на врага с песнями "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"".

— Но… но мы обязаны проскочить. У нас важная информация для командования…

— Это ты про серолицых китайцев?

Пахомов кивнул.

— Да брось ты… — отмахнулся Вадим. — Ну что она в самом деле меняет, информация эта? Да ничего… ровным счетом ничего…

"Хотя, — появилась настырная мысль, — может и меняет… Вот только что?"

— Бросить оружие! — потребовал усиленный голос. — Любая провокация с вашей стороны повлечет самые жесткие ответные меры!

— Бросай, — кивнул Вадим и сам бросил свой автомат в сторону.

— Встать в шеренгу! Руки за головы!

Появилась нехорошая мысль, что их сейчас возьмут и расстреляют, срезав одной очередью, но нет, появившиеся китайцы именно китайцы, а не полицаи, повалили сдавшихся на землю и связали пластиковыми ремешками.

Ближе к вечеру появился вместительный вертолет и всех оставшихся в живых после скоротечного боя, а их осталось всего пятнадцать человек, увезли. Китайская спецгруппа осталась в лесу для дальнейшего патрулирования территории и поиска партизан.

* * *

Капитан Уси Нанкин был разочарован. Несмотря на переход в военную разведку вся его деятельность сводилась к функции переводчика в системе дознания, то есть допрашивал пленных, благодаря совершенному знанию русского языка.

Китайское командование после разгрома пятидесятитысячной армии аборигенов двухтысячным партизанским отрядом (хотя это было не совсем так, но именно такое впечатление сложилось у командования), и из-за неспособности справиться с этой самой партизанской деятельностью русских, потеряло всякое доверие к подконтрольным местным вооруженным силам и оставило им только чисто полицейские функции.

Но проблема партизанских отрядов осталась, точнее даже возросла. Теперь диверсии проходили на территории от реки Ангара до Благовещенска. И решать эту проблему как-то требовалось, причем в срочном порядке. Командование пусть с запозданием но все же пришло к разумному выводу, что раз уж движение все равно застопорено партизанскими диверсиями и сотни тысяч солдат стоят без движения на дороге, то стоит их чем-то занять, а именно патрулированием, поиском и уничтожением партизан, для чего выделили две армии.

Поначалу получалось не ахти. Слишком уж эти задачи для солдат были неестественными, но постепенно полученный опыт и количество задействованных сил сделали свое дело. Партизан удалось отогнать от дороги и движение восстановилось, хотя диверсии продолжались, но не в таких ужасающих масштабах как раньше.

А весной так и вовсе удалось практически уничтожить один партизанский отряд. Вырваться из ловушки в которую их заманили удалось едва ли сотне человек.

Пришла уверенность, что до конца две тысячи сорок третьего года, особенно в зиму, с партизанским движением будет покончено на корню и удастся развить решительное наступление с прорывом енисейской линии обороны и последующим быстрым продвижением на запад.

"Даже удивительно сколько проблем удалось создать для нас этим партизанам, — подумал Уси. — Ведь их так мало, ничтожно мало… А сколько сил и средств требуется чтобы их хоть как-то локализовать и исправить последствия диверсий!"

Раздался стук в дверь и после разрешения войти, в кабинет вошел посыльный.

— Товарищ капитан, вас просят пройти…

— Новых пленников привезли? — перебил солдата Нанкин, зная куда его обычно "просят пройти", а куда и кто "вызывает".

— Так точно.

— Сейчас буду.

Посыльный отдал честь и удалился.

Уси Нанкин надел фуражку и пошел в камеру для допросов. Считалось что железо нужно ковать пока горячо, дескать сразу после пленения люди наиболее податливы.

Хотя капитан не видел в этом особого смысла. Все равно придется применять сыворотку правды, не надеясь на правдивость ответов даже при применении пыточных методов и даже полиграфа, так какая разница, когда допрашивать: сразу или чуть погодя, когда пленники чуть придут в себя?

"Наверное, даже лучше допрашивать чуть позже, — подумал он, — чтобы пленники осознали в полной мере, что с ними произошло и что с ними может стать. А потом дать "пряник" надежды на лучшую долю, не убирая из виду "кнут" наказания. Но начальству виднее. Раз говорят допрашивать сразу, значит сразу. Может тут дело в банальном желании получить информацию от пленных как можно быстрее…"

Капитан вошел в камеру. Первый пленник уже был пристегнут к железному столу. Выглядел он не то чтобы подавлено, скорее устало, когда человеку все по фигу. В нем не было того страха или наоборот неприкрытой ненависти, что обычно привык видеть Уси Нанкин, потому может и начал разговор с нестандартной фразы:

— Доброе утро…

— Для кого как, — усмехнулся он.

— Ну да…

Капитан занял свое место и кивнул "эскулапу" уже подготовившего пневмошприц с сывороткой.

— Может не надо? — попросил пленный. — Секретов я никаких не знаю, так что отвечу все честно как на духу…

— Правда? — удивился Уси.

— Ну да. Мне в этом плане очень нравится устав армии Израиля. Вы знакомы с ним?

— Признаться, нет.

— Я тоже, — усмехнулся пленный, — кроме одного его пункта.

— Какого же?

— Там солдату если он вдруг попадет в плен, не то что не заставляют хранить и оберегать военную тайну если ему вообще что-то известно, но наоборот рекомендуют рассказывать все без утайки о чем спрашивают.

— Да вы что?! — не поверил Нанкин.

— Представьте себе.

— Вы начинаете мне нравиться, э…

— Вадим. Куликов Вадим.

— Да Вадим… Но увы, у нас жесткие правила проведения допросов и отклоняться от них, я не имею права.

— Жаль. Все равно ничего интересного не узнаете… Только сердце мне посадите, а то и вовсе окочурюсь.

— Мы постараемся этого не допустить. Я вам обещаю. Доктор в случае чего вам поможет и сделает все необходимые реанимационные мероприятия. Видите, даже мобильный комплект соответствующий аппаратуры есть.

— И на том спасибо.

Капитан кивнул, и доктор впрыснул Куликову препарат, прямо в шейную вену. Подождав немного пока сыворотка подействует, что сопровождалось некоторой пространственной дезориентацией допрашиваемого, Уси Нанкин начал допрос:

— Ваше имя?

— Куликов Вадим.

— Год рождения?

— Две тысячи двенадцатый…

— Звание? Занимаемая должность?

— Младший сержант. До настоящего момента – командир партизанского отряда.

— Интересно, — оживился капитан. — Ваш позывной?

— Демон, — даже сквозь туман сыворотки усмехнулся Куликов.

— Тот самый Демон?! — поразился капитан невероятной удаче. — Вы – командир всего партизанского движения?!

— Тот самый, — кивнул Вадим, улыбаясь все шире, а потом и вовсе засмеялся.

Капитан посмотрел на доктора, но тот сам пребывал в некоторой растерянности. Обычно препарат на допрашиваемых таким образом не действовал. Он наоборот их подавлял, делал их угрюмыми и сонными.

— Чему вы смеетесь? Что тут смешного?

— Да так… — фыркнул Куликов и продолжил смеяться.

— Отвечайте!

— Я можно сказать подставное лицо… Первичный отряд сформировал действительно я, но с некоторого времени им фактически командовал другой человек, формально являвшимся моим заместителем и советником. Я просто удобная вывеска.

— Понятно… Как зовут настоящего командира?

— Старшина Коржаков… Вам он часом не встречался?

— Здесь вопросы задаю я.

— Но все же? Ну чего вам стоит ответить? Это же такой пустяк…

— Нет, не встречался. Продолжим, — строго сказал капитан, беря себя в руки. Разочарование немного расклеило его.

— Продолжим…

* * *

Допрос продолжался долго, несколько дней подряд по два раза в день: утром и вечером, давая пленнику отдохнуть от сывороток, чтобы он банально не загнулся. Хотя обычно для допроса простого пленника уходил всего один сеанс, но Куликова посчитали достойным внимания, кладезем ценной информации, вот и корпели с ним.

Так в конце-концов капитан узнал, что Вадим непосредственный участник подрыва ядерной бомбы в районе Бабушкина унесшего сотни тысяч жизней китайских солдат.

— Вот ты и попался… — с оскалом победителя сказал тогда Нанкин. — Признаться доставили вы нам немало хлопот. Мы просто замучились за вами гоняться. И вот ты у нас в руках…

— Я – пешка. Инструмент…

— Начальству как закуска на первое время и пешки хватит.

И Куликов даже сквозь наркотический туман четко осознал что ему крышка. Его в живых в качестве бесплатной рабочей силы не оставят, а значит никаких шансов на спасение вообще не остается, на что он вообще-то понадеялся, когда сдавался. Надежда как говорится умирает последней и вот она сделала последний выдох…

Паршиво.

— А ты еще сыворотку правды не хотел. Разве такое ты бы рассказал добровольно?! Сам вижу, что нет.

Что тут еще скажешь?..

Вадим уже потерял счет времени. Сыворотки правды выжимали его досуха. Все что он мог делать остальное время суток это просто валяться без движения и не сойти с ума, потому как побочные действия вызывали те еще глюки.

Во время допросов сердце время от времени начинало работать с перебоями, а то и вовсе останавливалось, и тогда доктор делал ему спасительный укол.

С какого-то момента Куликов уже начал мечтать, чтобы реанимационные мероприятия не помогли и он наконец избавится от этих мучений. Но нет, организм из инстинкта самосохранения мобилизовав все ресурсы упорно цеплялся за жизнь, даже если разум этого не хотел.

— Итак, вы вырвались из окружения и отправились на юг, в Монголию.

— Да… — едва слышно ответил Куликов во время очередного допроса.

— Оригинально… Как же вы там выжили?

— Сам удивляюсь…

— Ерничаешь? Видимо действие сыворотки начинает проходить, — предположил Уси Нанкин. — Но мы уже почти закончили… остались чистые формальности. Итак, во время пребывания в Монголии, видели ли вы что-нибудь примечательное?

— Земляной вал.

— Что – земляной вал?

— Примечательный земляной вал видели. За ним хорошо было прятаться, и тянулся он на сотни километров…

— Я не об этом, — отмахнулся капитан. — Я с военной точки зрения спрашиваю…

— А я и отвечаю с военной точки зрения… не с бухты же барахты его возвели посреди пустыни сотни если не тысячи лет назад, ясно что для военных нужд, а не красоты ради…

Капитан осклабился, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Да… интересный вы экземпляр Куликов Вадим по прозвищу Демон… Уклонист, герой поневоле, я бы даже сказал: вопреки своему желанию, и несостоявшийся дезертир в одном лице… С вами беседовать просто одно удовольствие.

— А для меня одно мучение…

— Ну так ответьте мне на мой вопрос и на этом все закончится. Доктор вам сделает укольчик и вы сможете отдохнуть. Больше допросов не будет. Я выяснил уже почти все, что требовалось.

— Хрен с вами, отвечаю… — поморщился Вадим из-за очередного перебоя в работе сердца. — Старый монгол рассказал мне об огромном лагере серолицых солдат на востоке Монголии в районе города Чойбалсан. Правда, сам я их не видел… но не доверять монголу у меня причин нет.

Даже в таком паршивом состоянии Вадим не смог не заметить перемену произошедшую в лице капитана, правда не смог разобрать из-за чего его так перекосило.

— Хм, похоже для вас это тоже новость… — предположил Куликов и по новому изменению лица Уси Нанкина понял что угадал. — Знаете капитан, я много повидал китайцев… их в наших городах что грязи было… куда ни плюнь всюду китайца увидишь… Но ни разу, никогда и нигде, я не видел серолицего китайца… вживую по крайней мере. Только по телеку однажды зрел… он за спиной вашего представителя в ООН сидел и что-то ему на ухо шептал, каждый раз как представителю нужно было выступать с речью… Вот только что бы все это значило, а?

Капитан Нанкин наконец взял себя в руки. Лицо его превратилось в ничего не выражающую каменную маску. Он резко встал, кивнул доктору, порывисто сказав:

— На этом все. Делайте ему укол и уведите. Больше допросов не будет.

— Слушаюсь…

Уси стремительно вышел из камеры хлопнув за собой дверью. То что рассказал ему пленный его потрясло.

"Целая армия серолицых солдат! — удивлялся он мысленно и с тревогой. — И ведь Демон прав: нигде и никогда даже я не видел серолицых китайцев именно в обычной обстановке… Нет их среди обычных китайцев, нет их среди рабочих и крестьян, нет их среди иммигрантов. Они присутствуют только в качестве высокопоставленных офицеров-советников и контролеров, чье мнение сродни приказам даже для вышестоящих командиров. Этакие серые кардиналы… И вот на тебе, целая армия!"

Уси остановился. Что-то отвлекло его от шокирующих раздумий и еще более шокирующих выводов.

* * *

Конвоиры поспешно отвели Вадима в камеру, буквально затолкнув внутрь и он сразу же развалился на жесткой койке. Спать не хотелось, точнее очень даже хотелось, но Куликов заставлял себя бодрствовать, потому как по прошлому опыту знал, стоит ему только провалиться в царство Морфея, как его тут же начнут донимать ужасные кошмары, визуальным эффектам которых позавидовали бы голливудские режиссеры, снимающие леденящие кровь ужастики.

Впрочем, все равно все потуги и раньше оказывались тщетными, он просто хотел как можно дольше отсрочить появление кошмаров. Вот и сейчас несмотря на все его старания, казалось он начал наяву проваливаться в ад или ад дотягивался до его расслоившегося под воздействием сывороток правды сознания.

Ужас войны, реально пережитых ужасов, стал настигать его и к слуховым галлюцинациям боя стали прибавляться визуальные… но на этот раз довольно оригинальные, а не как раньше: вновь и вновь переживание кровавых боев.

Стены и потолок принялись двигаться, сначала колыхаться точно пустынное марево в Монголии, а потом и вовсе стали ходить ходуном, точно кто-то водил с внешней стороны руками, продавливая кирпич стен и бетон потолка, словно тонкую резину. Проявлялись какие-то образы, страшные лица…

— Прочь… — слабо отмахивался Куликов. — Прочь демоны…

Но демоны не уходили, наоборот, словно чувствуя слабость жертвы, они стали наседать на преграду между собой и жертвой еще сильнее.

Куликова затрясло, тело от страха ли или еще по какой причине начало наполняться неизвестно откуда берущейся силой.

— Прочь! Я сам демон!!!

Вадим засмеялся с яростью сумасшедшего, а потом вскочил, и в безумных приступах стал кидаться на стены, сбивая в кровь кулаки, не давая видящимся ему демонам пробиться сквозь стены в свое пространство, загоняя их обратно в ад.

— Прочь! Проваливайте обратно в ад!!!

Демоны рычали, огрызались, кричали, но продолжали наседать. И один все же сумел проделать проход и пробился… Вот он появляется в стене и направляет на него свое демоническое оружие, не то вилы как у черта, не то какой-то жезл. А за ним уже стоит второй страждущий крови демон…

— Врешь! Не возьмешь!!!

Куликов прыгнул настоящим демоном от стены к стене, вскочил на койку и использовав ее пружинящее свойство и с диким криком-рыком обрушился на врага сверху впиваясь зубами в его шею.

Демон что-то вскрикнул, но крик его оборвался, когда лишился горла.

Второй демон на мгновение застыл, уставившись на разыгравшуюся картину неестественно круглыми для себя глазами, и тоже стал поспешно поднимать свое демоническое оружие, но та задержка стала для него роковой.

Вадим набросился на второго, свалил его с ног и с силой ударил своей головой, лобной частью в переносицу врага с хрустом сминая его нос внутрь черепа и ломая прилегающие лицевые кости.

— Не на того напали суки!!! Я тут самый страшный демон! Я!!!

Но вот в темном тоннеле появились еще демоны. Они вскинули оружие и начали стрелять.

Вадим поднял тело только что убитого им демона и защитился им как щитом, потом поднял с пола оружие и выдал длинную очередь духов смерти в ответ.

Несколько демонов упало, остальные поспешно отступили.

— Ну же! Куда же вы?! Идите ко мне! Идите!!! — закричал он бросая опустевшее оружие и подбирая оружие первого убитого им демона.

В тоннель, постукивая и иногда подпрыгивая, влетели и покатились два зеленых глаза дракона.

Куликов метнулся обратно в свою пещеру и глаза дракона сдвоено вспыхнули огнем и прошлась ударная волна, в одно мгновение заволакивая тоннель дымом и пылью.

Вадим открыл стрельбу из своего убежища вслепую.

Там тоже стреляли. Вновь загромыхали глаза драконов и духи смерти молниями летали по коридору, рикошетя от стен выбивая искры…

 

Глава 24

Сначала Вадим подумал, что лежит в лодке, потому как его качало точно на волнах.

"Что со мной? — спросил он себя. — Я умер? Если так, то почему я плыву и куда? Плыву… неужто были правы греки, и души умерших переплывают через реку… как ее? Ну да не важно… Бред… И потом слишком светло для подземного загробного мира. Тогда что? Рай?!"

Лишь пробудившееся через бесконечно долгое время сознание стало сопротивляться этому предположению, говоря что этого не может быть. И вообще он жив.

Куликов открыл глаза и согласился с сознанием. Он действительно жив и даже не в лодке, потому как посреди водоема деревья не растут… по крайней мере в России. А деревья меж тем проплывали мимо…

— О! Очнулся Демон! — раздался радостный, смутно знакомый голос.

Куликов поморщился, тело пробило судорогой, а в глазах вдруг потемнело.

— Отряд – стой! Положите его! А ты впредь думай что говоришь! — прогрохотал раздраженный голос. — Он все еще не отошел от той дряни что его накачали, а ты… по крайней мере больше не называй его по прозвищу. А то кто знает, может он их реально видит… смотри как его все еще корежит. Смотри как бы заскок не случился и он не вскочил и не порвал нас, так, для ровного счета.

— Не подумал…

— В том-то и беда… ты вообще редко когда думаешь.

По первой же просьбе Вадима, когда он снова пришел в себя, ему дали напиться, и он буквально опустошил фляжку в один присест.

— Ну ты как? — снова подошел Юрий Бардов. — Очухался чуток?

Вадим слабо кивнул и спросил:

— Что произошло? Где мы?

— В лесу, отходим после налета на Читу. Мы там китайцев хорошо покрошили. Они нас в гости не ждали вот и подготовиться не успели, за что и поплатились. Заодно тебя и других пленных кто выжил, освободили.

— Меня держали в Чите?

— Ну да! А ты не знал?!

— Нет…

К носилкам, на которых лежал Куликов, подошел и присел еще один человек.

— Старшина?..

— Он самый. Ну ты как?

— Уже лучше… Почему они на меня так странно смотрят? — спросил Вадим стрельнув глазами в членов партизанской группы.

Бойцы скучковались и молча смотрели в сторону Вадима, и этот взгляд ему не нравился. Что-то в нем было не так.

— Не обращай внимания, Де… приятель, — пренебрежительно махнул на бойцов Бардов и постарался сесть перед ним так, чтобы загородить собой Вадиму обзор.

— Со мной что-то не так? Я тяжело ранен? Что вообще произошло?

— А ты сам, что помнишь? — вкрадчиво поинтересовался Коржаков. — Ты вроде на память не жаловался. Наоборот даже…

Куликов прикрыл глаза и его снова передернуло. Страшные образы рывками всплывали в памяти, картинка за картинкой.

Вадима согнуло и всю воду что он только что выпил выблевал обратно вместе с желчью.

— Все слишком… рвано… туманно…

— Я не удивлен. У тебя все руки исколоты.

— Может это просто наркотические кошмары? Тем более что образы, что я вижу, мягко говоря, далеки от реальности…

— Вряд ли это просто кошмары, — вздохнул Коржаков. — Скорее наложение наркотических видений с реальностью… Но для точности мы расскажем что сами видели… Мы нашли тебя в тюрьме, где содержали тебя и других пленников. Большую часть спасти не удалось. Как только стало ясно что мы возьмем город и мы его взяли, хорошо в нем пошалив, китайцы приняли решение убить всех пленников, чтобы мы никого не освободили. И вот тут начинается… довольно любопытная вещь.

— Мы уж думали что и тебя того, — с глухим смехом продолжил Бардов, пока старшина подбирал нужные слова. — Что неудивительно, ты был весь в кровище и лежал без движения, даже кажется не дышал… Один боец присел чтобы узнать это наверняка, пощупать пульс. А ты возьми и как вскочи! Повалил на пол этого беднягу и давай его душить! Еле оттащили тебя!

"Вот почему они так смотрят, — подумал Вадим о бойцах партизанской группы. — Боятся… как сказал старшина, я и их для ровного счета порву".

— Потом посмотрели и поняли, что убитые в данном коридоре это не наша работа, а твоя… Как же ты умудрился своих палачей положить?

— Не помню… не хочу помнить…

— Я когда увидел что ты с одним из них сделал чуть не блеванул, — признался Юрий.

— Ладно, позже продолжим, — сказал Коржаков, давая знак Бардову заткнуться. — Поешь и попей. Нам нужно двигаться дальше. Китайцы после нашего налета понятное дело землю носом роют, нас во что бы то ни стало, хотят изловить.

Вадим что-то пожевал, не различив вкуса, попил воды и его снова понесли. Через минуту он снова забылся сном.

* * *

Через неделю они уже были на территории так называемого партизанского края, в основном командирском лагере. Хоть китайцы сюда не могли пробраться незамеченными, их тут же уничтожали, все равно приходилось соблюдать осторожность и менять его местоположение каждую неделю. Более того. Имитировали действие сразу нескольких таких лагерей в разных районах для затруднения определения цели. Ведь могли нанести удар с воздуха, а то и вовсе тяжелой ракетой, если не баллистической, то средней дальности, хоть против этого имелись свои средства защиты.

В состоянии Куликова за это время мало что изменилось, скорее даже ему стало только хуже. Он только начал ходит сам, а так из него словно стержень вынули. Внешне он больше смахивал на зомби которого ничего не интересует, но делал все что ему говорили, глядя на все абсолютно пустыми глазами, никакой заинтересованности. Надо куда-то идти – шел, есть – ел, справлять естественные надобности – справлял, просили что-то рассказать – рассказывал… А когда ничего не просили и не требовали, просто сидел и смотрел в одну точку.

Как ни пытались его расшевелить, ничего не получалось. Кое-кто по старой памяти даже думал, что Вадим просто симулирует, чтобы уклониться от исполнения своих обязанностей, что он просто не желает участвовать в боевых операциях, вот и нашел удобную лазейку.

Но потом они поняли что это не так, что все всерьез и оставили попытки. Других проблем много. С китайцами надо воевать.

— Вот как? Так и сказал: серолицые китайцы? — уточнил старшина Коржаков, составляя хронологию отхода партизанской группы под командованием Куликова.

— Да.

— Ты ничего не путаешь?

— Нет.

— А может это…

— Что?

— Придумал? Ну, мало ли…

— Нет.

— Хорошо… идем дальше… Хотя не представляю как мне докладывать начальству об этих серолицых, уж очень все фантастично…

Вадим безразлично пожал плечами.

Коржаков закончил дознание, собрал бумаги с записями и вышел из палатки, где его уже ждали.

— Ну как он? — поинтересовался снаружи Бардов.

— Без изменений.

— Ч-черт… Да что с ним такое? Столько времени прошло… могло бы уже что-то измениться.

— Может шок? — предположил Авдеев.

Тимур Авдеев и Алексей Белый со своими отрядами вынуждены были уйти из зоны своей деятельности ввиду активизации китайских поисковых сил. К железным дорогам на западе уже так просто было не подобраться. Да и со снабжением возникли большие проблемы…

— Да ну, — отмахнулся Юрий. — Он и не такое видел, как и мы впрочем, и ничего…

— Скорее всего это последствие применения наркотических препаратов, — сказал Коржаков, докуривая сигаретку. — Сыворотки правды подавляют волю, сознание, вот и подавили все к чертям неумеренным использованием… так что почти растение из него сделали. Где-то мозги серьезно переклинило, может и вовсе что-то перегорело… как бы навсегда таким не остался… По-хорошему ему бы психиатра посетить…

— Вот только где их взять? — невесело хмыкнул Белый. — Разве что только среди наших бойцов поискать… У нас всяких специалистов полно, начиная от рабочих и учителей и заканчивая профессором по математике, но я что-то сомневаюсь, что найдется психолог.

— Как вариант, можно поискать, — кивнул Авдеев.

— Ищи.

— А может ему таблеточек дать? — предложил Бардов. — Ну этих наших симуляторов, для повышения выносливости…

— Зачем? — удивился старшина и не только он.

— Ну… — смутился Юрий. — Говорят же: клин клином вышибают.

— Ну ты сказанул! — воскликнул Авдеев. — Ты что, хочешь, чтобы он совсем конченым нарком стал?! Клин клином ему блин вышибает…

— Да ладно вам, я же как вариант…

— Как последний способ, — глухо сказал Коржаков, растоптал окурок и отправился на узел связи, составлять донесение командованию. Информация есть важная, хоть и получена от… мягко говоря ненадежного источника, не говоря уже о том что нет подтверждения и получить его вряд ли возможно.

* * *

Тимур Авдеев увидев неподвижно сидящего Куликова, секунду подумав, подошел к нему и присел рядом, чтобы развлечь разговором.

— Как дела? — спросил он Вадима.

— Нормально…

— На что смотришь?

— Просто смотрю…

— Может на что-то конкретное?

— Нет…

— Мн-да… Может хочешь спросить где я был так долго?

— На задании…

— Верно. Может хочешь узнать как оно прошло?

Вадим едва заметно пожал плечам и спросил:

— Как?

— Не ахти. Китайцев кругом как грязи… едва до железки добрались…

Неожиданно за спинами Вадима и Тимура раздался оглушительный хлопок.

Авдеев инстинктивно бросился в сторону, но достаточно быстро сообразил что это не взрыв гранаты и даже не выстрел. А потом вывод подтвердился видом оглушительно ржущего Юрия Бардова, его аж пополам складывало, с разорванным полиэтиленовым мешком в руке.

— Ты что, совсем больной на всю голову?! — закричал в ярости Тимур, вставая и отряхиваясь.

Потом даже набросился на нацика.

— Извини, просто мне нужен был контрольный образец реакции, — пояснил Бардов, отбиваясь от Тимура.

— О чем ты говоришь? — спросил Авдеев успокаиваясь.

— Да я все пробую вывести его из этого состояния. Пугать пытался, выскочив в темень из-за дерева, но он даже глазом не повел. Совсем ему мозги спалили. Вот я и хотел проверить на сколько это страшно. Твоя реакция показывает что это по крайней мере неожиданно, а ему снова хоть бы хны.

— Да уж, — согласился Тимур, посмотрев на сидящего Куликова.

На взрыв пакета за спиной он казалось, вообще внимания не обратил. Просто посмотрел кто пришел и снова уставился в никуда.

— Но меня ты чуть заикой не сделал, а сердце чуть из груди не выскочило.

— Извини.

— Что еще пробовал делать? — поинтересовался методами Бардова Авдеев.

— Имитировал удар.

— И как?

— Инстинкты вроде работают. По крайней мере он достаточно живо уклонился от удара.

— Почему же тогда сейчас не отскочил как я?

— Да бог его знает…

— У кого еще какие предложения есть, как его вывести из этого состояния? — поинтересовался спустя какое-то время Бардов.

Юрий, Тимур и Алексей стояли в сторонке от "медитирующего" Куликова.

— Пусто, — сказал Авдеев.

— И я ничего предложить не могу, — признал свое бессилие Белый.

— Тогда может… вот это попробуем? — произнес Бардов выуживая из кармана несколько тюбиков.

— Что это? Антидоты? — спросил Белый.

— Они самые.

— А не загнется?

— Вряд ли.

Бардов зашагал к Вадиму.

— Может не стоит? — предостерег Авдеев.

— Стоит. Не наркотик же…

Бардов вколол сразу четыре тюбика разных антидотов. Куликов дернулся от боли, но и только. Почти сразу его повело, точно пьяного и он свалился на землю.

— Вот же блин! — воскликнул Белый. — Давай его в медчасть!

* * *

После применения антидотов Бардову влетело от старшины и от попыток "разбудить" Вадима, которого еле откачали в полевых условиях, пришлось отказаться.

День шел за днем, пролетала неделя за неделей, вот уже и конец лета наступил, но в состоянии Куликова ничего не менялось. Психиатра нашли, но он ничем помочь не смог, не его уровень и что либо делать по принципу Бардова без специальных исследований, он не стал, потому как есть такая медицинская заповедь "не навреди".

Что касается предложения накормить Куликова препаратами по принципу "клин клином", то от этого пока решили воздержаться. Пока что не критично. Авось сам со временем выкарабкается… Хоть в это уже мало кто верил, если вообще верил.

Но если внутреннее состояние Куликова не менялось ни в лучшую и ни в худшую сторону, то во внешнем мире изменения происходили, причем нерадостные.

Тревожные сведения от диверсионных партизанских отрядов не смогших за последние две недели провести ни одной акции, заставило провести собрание комсостава партизанского движения в штабе для выработки и согласования действия в новых условиях, на основе последних разведанных, а они не утешали.

Пока к назначенному часу подходили командиры различных рангов и устраивались в землянке, все занимались кто чем: курили, обменивались последними новостями и высказывали свои мнения по происходящему.

Технический персонал тоже не бездействовал. Например связист решил заблаговременно поменять батарею в рации, чтобы она окончательно не сдохла в самый ответственный момент, когда командир будет с кем-то вести переговоры.

Это не укрылось от внимания Юрия Бардова. У него возникла идея как можно использовать батарею, жаль только что связист поставил ее под столик и просто так не стянуть и не отдаст, потому как это ценное имущество.

— Лех, — позвал Бардов Белого.

— Чего?

— Отвлеки связиста в сторонку…

— Зачем?

— Долго рассказывать. Отвлеки всего на пять секунд. Ну че тебе, трудно что ли?

Белый пожал плечами, хоть и видел что Бардов что-то задумал прием явно неуставное, подошел к связисту и отвлек все его внимание на себя, задав ему какой-то вопрос. В это время Юрий быстро подкрался, воровато оглянулся и убедившись что на него никто не смотрит, стянул батарею из-под стола. После чего тут же вышел из землянки.

В это время настал час заседания штаба. Коржаков пригласил всех занять свои места, огляделся и произнес:

— Ну, вроде все в сборе. Хотя нет… где Бардов? Он хоть и не светоч мысли, но все же…

Никто ничего не мог сказать и только пожимали плечами.

Коржаков недовольно пожевав губами, приказал:

— Авдеев, сходи, посмотри где он и если увидишь, приведи.

Тимур кивнул и быстро выскочил наружу.

Через пять минут он появился не только с Бардовым, но и с Куликовым поддерживая его под руки.

— Что за… — начал было раздраженно Коржаков, но замолчал. — Что с ним?

— Плохо стало, — сказал Бардов, быстро стрельнув глазами в подозрительно и даже обвиняюще нахмурившегося Белого.

— Тогда зачем его сюда привели? Давайте в лазарет…

— Да не, он сейчас отойдет, — заторопился Юрий, которому почему-то очень не хотелось чтобы Вадим попал к докторам. И вообще он выглядел несколько напуганным. — Вот увидите. Пусть посидит в уголочке… никому не мешает…

— Ну ладно… — согласился старшина, которому сейчас было не до Куликова. С этим всегда можно разобраться позже.

Вадима посадили в углу на стул рядом со связистом и он действительно вроде пришел в норму. По крайней мере голова больше не болталась так безвольно, как в тот момент когда его вводили в землянку.

Все заняли свои места.

— Ты че наделал придурок?! — тут же угрожающе зашептал на Юрия Алексей. — Где батарея?

— Потом…

— Ну блин… — буркнул Белый и замолчал, потому как старшина уже начал совет.

Авдеев поначалу непонимающе глядел на друзей, а потом до него дошло, что дезориентированное состояние Куликова дело рук Бардова и тоже хмуро на него посмотрел.

* * *

— Итак, вот последние сведения от разведчиков, — сказал Коржаков, показывая на настенную карту. — Как вы можете видеть, китайцы со всех сторон: юга, запада и востока с охватом севера двинули против нас крупные силы. Очень крупные. По сути целую армию. И берут наш партизанский край в кольцо.

— Сколько их?

— Точно подсчитать количество солдат противника не представляется возможным. Приблизительная численность от четырехсот до шестисот тысяч.

— А то и вовсе миллион…

— И так может быть, — согласно кивнул Коржаков. — Они хотят разделаться нами раз и навсегда.

— Да уж, мы можем гордиться собой, — невесело усмехнулся один из присутствующих командиров. — Минимум полмиллиона солдат против пяти тысяч бойцов. Хорошее соотношение.

— Что будем делать командир?

— Это и требуется выяснить: что будем, а точнее что мы можем.

— Да по-хорошему мы ничего не можем. Только разве что бежать…

— Думаю что наше окружение малыми мобильными группами китайцев уже завершено…

— Тем более нужно прорываться, пока они не установили полноценный контроль над территорией и не завершили блокаду.

— Думаю после такого бегства мы перестанем существовать как партизанский отряд. Какими бы группами мы бы не уходили, по сто, десять или вовсе одному человеку, большинство из нас либо поймают, либо уничтожат. А те кто все же прорвется, останутся без ресурсов. Мы и так уже едва-едва держимся, от поставки к поставке…

— Но не сдаваться же нам теперь?

— Это верно…

— Эх-х… нам бы сейчас хоть парочку другую бомбочек атомных, — посетовал еще один из командиров.

— Они бы не решили проблемы, — вздохнул Коржаков. — Слишком большие площади. Нам тут сотня бомб нужна, не меньше…

Командиры замолчали, вглядываясь в карту невидящими взглядами, потому как ничего дельного предложить не могли.

Авдеев ткнул в бок Бардову и кивнув на обезображенное гримасой боли лицо Куликова, обеспокоено и в то же время требовательно шепотом спросил:

— Что ты все-таки с ним сделал?

Белый тоже присоединился к допросу, требовательно зыркнув глазами.

Куликов тем временем стал раскачиваться из стороны в сторону под обеспокоенным взглядом связиста, но привлекать к себе и больному внимание командиров занятых важным вопросом не посмел.

— Устроил ему полет над гнездом кукушки…

— Чего?!

— Ну… сделал ему легкий электрошок. Приложил провода от клемм батареи к его вискам… Думаю, раз дело в мозгах, может разряд тока поможет…

— Да ты больной! Смотри, как его от твоих экспериментов всего крутит! Нет, все-таки надо его в лазарет тащить.

— Да что ему теперь сделают в лазарете? Это же не промывание кишков устроить и даже не чистку крови под капельницей провести, — не соглашался Бардов. — Тем более смотрите, он приходит в норму… свою норму.

Вадим и вправду перестал шататься и гримасничать. Вместо этого он вновь замер и уставился на свечной огонь, что освещал рабочее место связиста.

Приятели замолчали потому, как общий гул голосов смолк, и вновь продолжилось обсуждение непростой ситуации.

— Другого способа нет, нужно уходить… прорываться пока есть такая возможность.

Остальные командиры согласно закивали головами.

— …Не принимать же бой при соотношении один к тысяче, а то и к двум. Никаких патронов не хватит.

— Что ж, видимо другого пути действительно нет…

— Огонь… Нужно их всех сжечь огнем…

Сказано это было тихо, но все расслышали, правда не сразу поняли кто сказал. А когда осознали, все разом обратили изумленные взоры к Куликову.

— Что? — глухо спросил Коржаков.

Вадим оторвал взгляд от волнующегося от дыхания пламени свечи и осмотрел собравшихся, будто видел впервые.

— Мы сожжем их… Это лето выдалось необыкновенно сухим… в то же время дуют сильные ветра… огонь быстро охватит большие площади… нужно только правильно произвести поджоги…

— Сами сгорим…

— Сделаем узкий коридор с наветренной стороны…

Вадим встал и шагнул к настенной карте.

— Нужно только подпустить противника поближе, для большей концентрации.

— А это мысль, — кивнул один из командиров. — Самые опытные из бойцов смогут проскочить даже под носом у дьявола и произвести поджоги.

Началось бурное обсуждение новой идеи и даже о Куликове на какое-то время забыли. Только не Тимур, Алексей и Юрий. Они подхватив Вадим под руки вывели его на свежий воздух.

— Очнулся?! — воскликнул Белый.

— Сработало! — обрадовался Бардов.

— Что сработало? — удивился Куликов. — О чем вы?!

— Ты что-нибудь помнишь? — спросил Авдеев, утихомирив приятелей.

— Хм-м… честно говоря не очень… все как в тумане… Даже зацепиться ни за что не могу, тут же ускользает.

— А что ты помнишь наиболее четко из последних воспоминаний?

— Окружение и прорыв… переход по Монголии… плен… Плен… на этом все обрывается…. Лишь неясные образы…

— Не бери в голову! — хлопнул Вадима по спине Юрий. — А то опять отключишься чего доброго! Ты и так все лето ходячим растением был, пока я…

— Что, пока ты?

— Ну… пока я тебя разрядом тока не шибанул…

Приятели сбивчиво, перебивая один другого, поведали Вадиму события последних месяцев и все безуспешные попытки вывести его из сомнамбулического состояния.

— Мн-да… — ошарашено протянул Куликов.

— Вот тебе и мн-да! — засмеялся в голос Бардов. — Учитывая, что стоило тебе только очнуться, как ты тут же предложил, похоже, единственный выход из тупика, в котором мы оказались!

— А теперь пошли к доку, пусть он тебя осмотрит, — сказал Белый и добавил для Бардова, что похоже хотел запротестовать: – Все равно придется. Такие прояснения сознания просто так не происходят.

— Ну пойдем… чего уж теперь. Как говорится, победителей не судят!

— Ты это Коржакову скажи, — усмехнулся Авдеев. — глядишь, он может еще с тобой согласится.

Юрий тут же погрустнел. Старшина и победителей осудить может, еще как может. Так может что мало не покажется.

* * *

Бардову повезло. Коржакову было не до "победителей" и даже не до очнувшегося от долгого "сна" Куликова, он уделил им всего несколько минут, расспросив каждого, что да как.

Старшина проработав неожиданно предложенный план, принялся претворять его в жизнь и тут требовалось все его силы и концентрация внимания.

Китайцы завершили окружение партизанского края и начали сжимать кольцо. Темнее менее самым опытным бойцам удалось проскользнуть сквозь плотные китайские заслоны и начать действовать. Десятки поджигателей взялись за работу и в небо устремились первые дымки пожаров.

Лето 2043 года выдалось особенно сухим и деревья горели как спички. Сильные ветра подхватывали огонь, разнося искры и вскоре начали полыхать огромные пожары. Локальные огненные валы разрастались с поразительной скоростью и вскоре они начали сливаться в единый огненный фронт и продолжали свое расширение еще быстрее.

В дополнение поджигатели вернулись обратно и также производили поджоги, в итоге образовались своеобразные спицы огненного колеса, что еще больше усилило поражающий эффект.

Китайские войска, окружившие плотным кольцом партизан, сами оказались в еще более плотном кольце яростно бушующего пламени. Густой дым застелил небеса, так что яркое солнце едва угадывалось светлым пятном в серой пелене. Пришлось даже воспользоваться противогазами, чтобы самим не задохнуться, тем более что партизаны на третий день создали внутреннее огненное кольцо.

Подождав еще сутки партизаны стали отходить по оставленному коридору. Правда коридор этот оказался весьма условным. Все-таки ветер стихия мало предсказуемая, куда хочет, туда и дует, так что огонь почти сомкнул коридор, благо что люди отходили по почти пересохшему ручью. Когда от жары и летящих искр становилось совсем невмоготу люди просто падали в воду и остужались.

Люди с трудом выбрались из устроенного ими же кошмара и со стороны зрелище потрясало еще больше. На сколько хватало взгляда, от горизонта до горизонта горела тайга.

— Ну и наделали мы дел! — почти в истерике хохотал Бардов. — Прямо в аду!

Наблюдаемая картина действительно походила на ад. Жара, дым, искры, а чего только стоило огненно-кровавое зарево…

— Капец им там всем поголовно, — категорично заявил Белый.

— Верно, — согласился Авдеев. — Если десяти процентам китайцев удастся избежать смерти, то их командованию это уже можно считать удачей.

— Ну что, Демон огня, доволен? — подойдя к приятелям спросил старшина Коржаков.

Вадим пожал плечами.

— Доволен.

Тайга полыхала еще три недели, пока не зарядил первый осенний ливень, но даже он не смог сразу справиться с пожаром.

Партизаны также не сразу смогли вернуться к диверсионной деятельности, потому как пожар уничтожил почти все их тайники с оружием, взрывчаткой и боеприпасами. Кроме того в округе шастало слишком много китайцев, сумевших спастись, все-таки даже десять процентов это почти сто тысяч человек…

Но и диверсионную работу слишком долго вести тоже не удалось. Сказалось сразу несколько факторов. Первое – насупила осень и зелень почти вся спала, не говоря уже о том огромном пятне выжженной тайги в которой невозможно действовать. Слишком уж открытое пространство получилось. Пепел поднимается при каждом шаге, кости под ногами то и дело хрустят…

Второе – из-за противодействия противника еще больше осложнились поставки с "большой земли" взрывчатки, боеприпасов и всего того что необходимо для успешной партизанской деятельности.

Третье – поражение что потерпели китайцы так обозлило их что они не успокоились пока не нашли способ подкосить партизанское движение, по-своему даже просто и элегантно. Хватило всего-то заразить одну группу биологическим оружием с длительным инкубационным периодом, чтобы они перезаразили всех с кем общались и с партизанским движением как таковым, было кончено.

Немногим удалось избежать заражения. И те что спаслись, всего-то сотня человек, вынуждены были отступить на север и вернуться за линию фронта.