1

Разгром Мстислава Мстиславича Удатного и примкнувших к нему чисто новгородских сил получился полный. Только на поле боя оказалось свыше тысячи убитыми и ранеными. Сколько-то зарубили во время погони. Потери по тем временам в подобного рода сражениях страшные.

Еще с пять сотен полегло ушкуйников. От них досталось с три десятка ладей. Их прибило к берегу, так как большую часть гребцов перестреляли арбалетчики, а те, кто выжил, оказались ранены и не смогли управлять тяжелыми лодками. Лодки, естественно, затрофеили и вернули к удобному берегу.

«Если потесниться, то на них можно перевезти под тысячу человек», – подумал Юрий, имея в виду, конечно же, своих стрелков.

Собственные потери составили порядка двух сотен дружинников, понесли их большей частью в тот момент, когда произошел контакт кавалерийских масс на флангах, в основном, ранеными.

Да среди пешцев нашлось два десятка убитых и полсотни раненых. Все-таки дружинники даже с седла стреляли весьма неплохо и смогли поразить кого-то в лицо. Опыта поведения у ребят в реальном бою не было, а полученного на учениях не хватало, вот и подставлялись, слишком сильно поднимая головы, из-за чего широкий козырек шлема их уже не спасал.

Удивительное дело, но никто из кавалеристов даже не подумал специально спешиться, чтобы добраться до арбалетчиков. Конечно, арбалетчики сами клювом не щелкали и быстро бы завалили таких умников, ибо их на это специально натаскивали, вдалбливая в головы, что страшны для них не всадники, а именно пешие дружинники. Но будь таких спешенных много и доберись до строя хотя бы человек пять, то… все могло получиться крайне печально, ибо в рукопашке ребята бы не выстояли.

Под вечер вернулся Ярослав, ведя с собой изрядное количество пленных. Среди них был и их самый младший брат Иван.

Позже большая часть дружинников, служивших Константину, узнав, что тот погиб, пришли к Юрию сами. Обычное дело для тех времен. Служить кому-то надо, а служить победителю сам бог велел. Остальные по каким-то причинам предпочли уйти с Мстиславом.

– Надо развивать достигнутый успех, – сказал Юрий утром.

– Согласен! Что думаешь делать?

– Надо оставить часть дружины ловить разбежавшихся ушкуйников и отслеживать Мстислава, а ну как задумает чего… Вот только на кого бы их оставить? И ты, и я должны идти в Новгород, а без князя бояре могут начать чудить, выясняя, у кого из них писюн длиннее…

– Да Ивана и оставь, – отсмеявшись, предложил Ярослав. – А при нем моего дядьку Данилу или твоего Охрима. Или на обоих сразу.

– Хм-м… – с сомнением посмотрел Юрий на Ивана, что присутствовал на совещании братьев.

Ну а чего от него теперь таиться? Никуда он теперь не денется. С другой стороны, брат все-таки, и в цепи не заковать.

Часть Юрия, та, что из будущего, активно протестовала против того, чтобы что-то доверять в буквальном смысле еще вчерашнему противнику, будь он хоть трижды брат, несмотря на то, что тот успел уже покаяться и на верность великому князю на Евангелии. Но выбора не было.

– Я все сделаю, брат, – с хмурым видом кивнул Иван, прекрасно видя прохладное отношение старшего к нему.

Ярослав в этом плане был куда как проще, будто и не было меж ними распри.

– Просто когда догонишь их, предложи им вернуться в новгородскую землю, и все. А если начнут артачиться, то…

– Хорошо…

– Ладно… Заканчиваем все дела и завтра выступаем.

Ушкуйники все же оказались ребятами умными и поняли, что попали в переплет. Несмотря на то, что ребята эти были отморожены на всю голову, но биться в заведомо проигрышной ситуации они не пожелали и к вечеру того же дня сами прислали ладью с переговорщиками.

Ушкуйники просили попустить их обратно в Новгород.

Юрий был только «за» и даже сильно много требовать от них не стал, а только лишь чтобы ушкуйники максимально уплотнились на своих корабликах, а те лодочки, что в итоге после этого останутся свободными, достались ему. Брать с них, собственно, было больше нечего.

Ушкуйникам не осталось ничего другого, как согласиться. Начни они брыкаться, так не только лодки свои потеряют, так и жизней да здоровья большинство лишится. А смысл драться, если надежды на получение добычи не осталось? Как говорится: не до жиру, быть бы живу…

В итоге Юрий получил еще полтора десятка лодок, на которые можно было погрузить порядка пяти сотен человек.

В итоге почти вся его пехота могла принять участие в походе на Новгород.

Ушкуйников отпустили, и те, ударными темпами махая веслами, полетели обратно с ужасной вестью о разгроме Мстислава.

– Отсталость только понять, как новгородцы на это отреагируют, – пробормотал Юрий.

– Попробуют откупиться по своей торгашеской натуре, покаются да снова меня на княжение позовут, – уверенно ответил Ярослав.

– Хорошо бы… Не хотелось бы устраивать новое сражение. Штурм города обойдется на порядок дороже полевой битвы.

Опасения Юрия были понятны, Мстислав смог уйти, а значит, быстро доберется до Новгорода, ведь его больше ничего не сдерживает, весь обоз достался победителям.

И тут уже все зависит от уровня политической поддержки в Новгороде. Если он высок, то весьма вероятна новая драка…

«Проигравших никто не любит…» – мелькнула мысль.

 

2

Так оно и вышло. Новгородцы, узнав о разгроме Мстислава, тут же собрали свое любимое Вече и после нескольких часов гама с локальными кулачными схватками на главной площади попросили его на выход…

Мстислав возражать не стал и, схватив что полегче да ценнее, быстро отбыл на юга в Галич, дескать, простите, люди добрые, что оставляю, да дела у меня там неотложные образовались.

Новгородцы же встретили Юрия настороженно. Сошлись, поприветствовали друг друга как положено, но недосказанность осталась. Одно дело – самим призвать князя и совсем другое – принять его от победителя. Получается попрание привилегии в свободе выбора князей.

– Хочу поговорить с людом новгородским, – сказал Юрий.

– Как пожелает великий князь, – поклонились бояре и купцы из встречающей делегации.

Народу на площадь, после звона вечевого колокола, набежала тьма-тьмущая, яблоку реально некуда было упасть.

– Приветствую вас, люд новгородский, – заговорил Юрий Всеволодович, после того как гомонящая толпа замолчала по взмаху его руки. – Многие из вас думают, что я пришел посадить на новгородский стол своего изгнанного Мстиславом брата Ярослава по праву победителя, но это не так. Я пришел к вам с предложением, но прежде чем я вам его сделаю, хочу рассказать, чего хочу добиться в этой жизни, о чем мечтаю…

– И о чем же?! – выкрикнул какой-то юный наглец, за что тут же получил от старших сразу несколько затрещин.

«Как только мозги не вышибли? Если они там вообще изначально были…» – невольно подумал оратор.

– Я хочу и мечтаю о том, чтобы объединить Русь под одной рукой, какой она уже была когда-то, чтобы славяне разных племен вспомнили, что все они одного корня и не резали друг друга, жили в мире и достатке… А чтобы Русь снова не развалилась на отдельные части, раздираемые на еще более мелкие куски забывшими христианские добродетели князьями, отменить лествичное право. То есть весь русский стол будет получать только один сын. А как же остальные, спросите вы меня? Отвечу: земли много, и если кто-то хочет стать князем не по званию, но по сути, то собери охочих, вроде ваших ушкуйников, поди и возьми, да приведи ее под руку русского государя и веру христову.

Народ на площади молчал, внимая, пусть и с настороженным видом, еще не понимая, как сказанное относится к ним.

– Что же получит тогда земля русская, если мне удастся осуществить задуманное? Прежде всего – внутренний мир. Русские люди перестанут убивать русских людей, братьев по вере. Не станет больше междоусобиц, перестанут страдать ни в чем не повинные люди, не станут гореть селища и города. Не мне вам объяснять, что это значит для той же торговли. Люди, что будут жить в безопасности, не тратясь на восстановление своих погоревших домов, станут богатеть, а это значит, что им станет требоваться больше товаров, да и сами они их станут производить в больших количествах. Для купцов это просто раздолье. Не так ли?

Толпа согласно зашумела. Особенно сильный гул пошел со стороны купцов.

«Сейчас вы и вовсе взвоете от экстаза», – мысленно улыбаясь, подумал Юрий и продолжил:

– Особенно если учесть, что все внутренние границы в таком случае будут отменены.

Вот теперь купцы действительно оживились и загомонили промеж себя.

– А то ведь сколько требуется заплатить пошлин, чтобы отвезти товар из Новгорода до Киева, так то вам лучше знать…

– Да половина от цены товара уходит! А то и больше! – с праведным гневом выкрикнул кто-то, особенно несдержанный.

– Вот и я о том. Все это очень сильно сдерживает торговлю, не говоря уже о том, что цены на иногда пустяшный товар просто безбожно велики, так что его и возить становится невыгодно. Что же еще получит Русь от объединения княжеств под одной рукой? Смею надеяться, что и мир внешний. Ведь сколько тысяч воинов вместо того, чтобы рубиться друг с другом, оспаривая право своих князей на тот или иной стол, встанут на защиту внешних рубежей! Я уже молчу о том, что никто не будет сам приводить на русскую землю иноземные силы, тех же половцев. И, опять же, не мне вам рассказывать, сколько раз тот же Орден меченосцев входил в новгородские пределы, воспользовавшись очередной княжеской замятней, отрывая кусок за куском.

И снова по площади прошел согласный гул.

Новгород в это время довольно быстро терял свое влияние на западных и северных границах. С запада давил Орден меченосцев, а с севера – шведы, отжимая племена сумь и емь, крестя их по латинскому обряду и соответственно лишая дани.

– А теперь подумайте, рискнут ли они напасть и еще что-то отнять, если на границе с ними всегда будет стоять готовое к бою войско? А ведь могут. Год за годом пытаются, и рано или поздно у них снова может получиться продвинуться на восток, особенно если мы снова начнем промеж себя резаться. А так не только отстоим, но, глядишь, если Бог позволит, то и вернем отнятое!

– Да-а!

– А правда, что в твоем войске мертвяки?! – снова выкрикнул все тот же малохольный, за что вновь получил по башке.

«Видать, какой-то местный дурачок, вот и лицо его интеллектом не сильно обезображено, – подумал великий князь, наконец разглядев его. – Другое дело – сам он эти вопросы выкрикивал или подсказывает кто?»

Но отвечать на вопрос надо. С таким тут не шутят. Вот и священники напряглись.

– Вот уж не думал, что в дружине Мстислава под мужниными одежами бабы скрываются! – засмеялся на это Юрий. – Такие небылицы сочинить, только лишь бы свое трусливое бегство чем-то оправдать! А если кто не верит, то пусть сходит сам и убедится. Можете даже святой водой их окропить с ног до головы. Только совсем уж их в ней не купайте, а то могут не так понять и в морду дать!

Люди с облегчением засмеялись. Видимо, страсти и впрямь накалились нешуточно с этими слухами о мертвяках.

Юрий же, когда толпа вновь затихла, вновь продолжил:

– Ну и было бы глупым не использовать ваш опыт внутреннего управления, что вы столь долго практиковали и доводили до ума! Ведь если объединить всю Русь в единую державу, то одному князю при всем желании за всем не усмотреть, и ему потребуется помощники. А кто лучше сможет помочь в управлении, как не бояре и князья? Для чего я планирую создать двухуровневый Совет на постоянной основе – Боярскую думу и Палату князей. По типу римского Сената, если кто-то понимает, о чем я говорю… – сказал Юрий и пристально посмотрел в сторону бояр.

Те понятливо закивали головами, по крайней мере, большинство из них, в свою очередь показывая, что поняли, о чем, собственно, говорится, как и то, что поняли более чем прозрачный намек князя. Не выродились еще бояре в умственно отсталых и заплывших жиром боровов.

– Кто же и как попадет в Думу? Это будет определяться на местных вечевых выборах. Один думный боярин от определенной территории – удела. Так, свое Владимирское княжество я планирую разделить на семь-десять уделов, значит, от владимирской земли в Думу попадет семь-десять думных бояр.

– А почему не двадцать?! – раздался очередной глас народа с ярко выраженной ехидцей. – Все больше голосов!

– Можно и сто, только во всем нужно знать меру, – усмехнулся Юрий, и его поддержали смехом. – Земля делится на уделы не только по размеру, но и по количеству проживающего в нем народа. Так новгородская земля по размеру могла бы выставить как раз около двадцати думных бояр…

На этом месте новгородцы заметно и по понятным причинам оживились, но Юрий их обломал, продолжив:

– Могла бы, да вот беда, земли у вас по большей части пустынны. Так что у вас тоже выходит около семи-десяти уделов. Эту зависимость еще стоит выработать… – бросил этой неопределенностью новгородцам еще одну кость.

Ведь новгородские бояре не могли не понимать, что если они соглашаются участвовать в проекте великого князя владимирского, то в будущей Думе получат одну из самых многочисленных фракций, с которой могут поспорить только владимирцы. Может, еще черниговцы, и то не факт, а остальные по три-пять, максимум десять думных боярина выставить могут. А там уж не зевай, привлекай сторонников! А у кого деньги, у того и сторонники! А денег у Новгорода хватает, и станет еще больше если внутренние границы и вправду исчезнут.

– В любом случае в таком выборном уделе в качестве центра должен быть полноценный город. Это не может быть пустыня, где народа раз-два и обчелся. Так что люди – наше главное богатство, которое надо всячески беречь… и привлекать.

Бояре вновь, хоть и с недовольным видом, но все же согласно закивали головами, признавая справедливость требования.

– А что же князья?! Они тоже будут избираться народом?!

– Поскольку вы республика, то князья у вас будут избираться боярами. В остальных же княжествах, где сильна именно княжеская власть, как во Владимирском княжестве, представители в Палату князей будут назначаться великими князьями. Там, где обе системы управления равновесны, как в Киевском княжестве, князья в Палату будут выбираться по представлению бояр и самих князей. То есть бояре и удельные князья выделяют три кандидатуры, и великий князь уже выбирает из них. Система не самая простая, ее потребуется еще утрясать в каждом отдельном случае, но позволит учесть интересы всех.

«А главное – вы будете заняты этими выборами большую часть своего времени и не станете мне мешать», – мысленно усмехнулся Юрий Всеволодович и продолжил:

– На первоначальном этапе в Палату князей будет выставляться по одному князю-представителю от каждого княжества. Потом мы этот вопрос уточним и сделаем соотношение князей в зависимости от количества уделов, чтобы ситуация была более справедлива. А то получается, что Муромское княжество, что может выставить максимум двух бояр в Думу, выставляет одного князя, когда то же Владимирское княжество выставляет до десяти бояр, также ограничено лишь одном князем.

Народ согласно закивал.

– Этот Совет будет решать все вопросы внутреннего развития государства. За государем же останутся в основном внешние дела и военная защита его от врагов, а если ему что-то понадобится изменить в законах внутренних или принять совершенно новый, то он будет вносить проект закона в Совет, и уже думные бояре да князья будут его рассматривать, внося дополнительные положения для улучшения закона, а если не понравится, то могут наложить вето… как и государь может наложит вето на закон Совета, если посчитает его вредным.

Бояре после такого заявления выглядели если и не ошарашенными, то удивленными точно. Ведь только что великий князь в случае своего успеха по сути пообещал отказаться от абсолютной власти! Где это видано? Где это слыхано?!

Юрий, наблюдая за сменой эмоций на лицах бояр, только внутренне посмеивался. Отказ от абсолютной власти – лишь видимость. Тут главное – не хлопать ушами и держать руку на пульсе, а то и вправду можно многое потерять.

Рискованно? В общем, да. Особенно для его потомков, но, увы, это было необходимо. Слишком уж иных правителей временами заносит. Опять же, этот риск будет их тонизировать, и мозги не станут заплывать жиром. А то Юрий просто ужаснулся, когда узнал о будущих нравах русских государей, что, по сути, спали да жрали, жрали да спали, и лишь Петр Первый носился по государству, словно в попу ужаленный, пытаясь расшевелить это сонное царство и не дать ему пойти ко дну.

– Так что Совету и государю потребуется искать баланс интересов на благо государства. Подозреваю, что не всегда все будет гладко, особенно на первых порах и тем более в будущем, но это взаимное ограничение нужно, ведь государь не всегда может в чем-то хорошо разбираться, а то и вовсе, поддавшись чьему-то влиянию, скрытого врага государства, или просто быть обманутым в личных интересах заинтересованного лица, задумать провести заведомо вредный закон. Так и думные бояре с князьями в будущем могут откровенно потерять берега, поставив личное выше государственного, и тут уже государю придется приводить их в чувство…

Люди на площади засмеялись, криво заулыбались сами бояре, как бы самокритично признавая, что да-де, грешны…

– Люд новгородский, я рассказал вам о своей мечте. Она велика и тяжела, и потому я сейчас прошу вас встать рядом со мной и помочь осуществить ее на благо всего нашего православного народа!

Понятно, что новгородцы не упали ему в ту же минуту на грудь с восторженными рыданиями «на все согласныя», но идея в массы была вброшена. Идея, интересная всем, в первую очередь купцам и боярам, от решения которых все, собственно, и зависело. Результат был как от пачки дрожжей, то есть все забурлило…

В следующие дни к Юрию Всеволодовичу потянулись делегации от купечества и боярства, и уже им Юрий популярно разъяснил, что если они решат в своей хитрожопой торгашеской манере выждать да посмотреть, чем дело кончится, то окончательные условия, в случае его удачи, конечно, для них могут сильно измениться.

Еще Юрий доносил до них одну простую мысль: что он хочет не только повторить успех Римской империи, но и превзойти.

– Римское государство, – говорил он, – прошло путь от царства, занимавшего лишь малую часть Италии, к республике, занявшей всю Италию, а от республики – к империи с республиканским управлением, подмявшей под себя половину известного тогда мира. И именно в такой форме достигла своего пика экономического и политического могущества. Вот и я хочу, взяв от себя царство, от вас – республику, получить республиканскую империю, которая вберет в себя не только все русские княжества, но и расширится…

А потом боярам бросил дополнительную кость, намекнув, что изначально большие территориально уделы, если их заселить, можно и поделить на стандартные по размерности… что к уже имеющимся семи-десяти уделам могут добавиться еще столько же думных мест.

– Только заселять тоже можно по-разному. Можно самим, ударными темпами размножаясь, и тогда результат будет лишь лет через сто, а можно и извне народ привезти. Только хочу сразу предостеречь от несильного перемещения русских людей. Я очень не одобряю торговлю людьми. Русскими. Но можно ведь из каких-то дальних краев привезти, с берегов Балтийского моря…

В общем, намек был более чем прозрачен, и бояре с купцами понимающе улыбались. Уж тут ушкуйники расстараются…

Улыбался и Юрий, так как чем больше уделов, тем лучше, ибо сказано умным человеком: разделяй и властвуй.

– И еще один момент, при учете населения приниматься во внимание будут только люди православного вероисповедования.

«Может, хоть это заставит наших святош оторвать свои жопы от лавок да вспомнить о своем миссионерском долге, – подумал он. – А то сидят и в ус не дуют, слишком рано вы успокоились, язычников вокруг еще пруд пруди».

Но все же быстрого ответа не требовал, главное – не пережать, но и затягивать не советовал. Ведь, чтобы начать осуществлять свой план по объединению Руси, ему требовалось знать, на какие ресурсы он может рассчитывать.

Ну а пока новгородцы были заняты выяснением того, как отнестись к предложению Юрия Всеволодовича, как-то незаметно удалось вернуть Ярослава на княжение в Новгороде. Новгородцам было не до такой мелочи…

 

3

Оставив активно снизу доверху бурливший Новгород, Юрий с младшим братом Иваном вернулся во Владимир, сначала заехав в Ростов, где он местным боярам популярно объяснил, что город теперь под его рукой. Спорить, естественно, никто на этот счет с ним не стал, тем более что самые активные его противники, почувствовав, что пахнет паленым, поспешили сбежать из города в другие княжества.

Увидев Агафью в траурных одеяниях, Юрий сильно напрягся.

«Только бы не мор из-за оспенных прививок!» – похолодев, подумал он.

Все-таки технология новая.

Впрочем, о такой беде его бы заранее оповестили…

– Что случилось, родная?

– Отец умер.

Юрий от этого известия мысленно облегченно выдохнул и стал утешать жену. Впрочем, она в утешении не очень-то и нуждалась. Отношения у нее с отцом, видать, были не шибко близкими.

Позже Юрий узнал, что Всеволод Святославич подумывал изначально отдать ее за кого-то из половецких ханов, как своеобразную плату за помощь в своих делах, но, к счастью, что-то не срослось. Так Агафью от одной мысли о том, что могла стать женой какого-то вонючки, жить в юрте, мотаясь по степи, каждый раз передергивало. Насмотрелась она на половцев, ведь отец частенько с ними контачил.

«Оно и к лучшему», – мелькнула мысль.

Не в восторге был Юрий от своего тестя. Все время помощь канючил, несмотря на то, что у Юрия у самого непростая ситуация, ну и то, что половцев призывал по поводу и без, опускало его в глазах великого князя ниже плинтуса.

Еще хорошо в том смысле, что не придется бодаться с до предела властолюбивым тестем, когда начнется полномасштабный поход на юг, или предлагать ему какие-то особые условия. Всех можно чесать под одну гребенку.

Ситуацию могла исправить тайная ликвидация, но это палка о двух концах. Не стоило подавать остальным плохой пример, самому потом огрести можно. Хватит с него попытки отравления.

– А как вообще у тебя дела?

– Хорошо. Для себя я доноров уже нашла. Осталось подобрать для тебя.

– Что церковники? – забеспокоился Юрий. – Ведь доноры должны быть не из татей, долго их при себе держать невозможно, а из тех, что всегда рядом, под рукой…

Отношения с епископом Симоном у него, конечно, близкие, деловые партнеры, можно сказать, объединенные общей целью, но… не до такой же степени. Его еще перековывать и перековывать. И если кто сболтнет, чем занимается жена великого князя, то… костер ей обеспечен.

Вообще Юрий собирался подвести под переливание крови религиозную базу. Сказал ведь Иисус про вино, что-де это кровь моя – пейте ее. Вот если вывернуть все это мехом внутрь… но пока не находил нужных формулировок, чтобы не подкопаться было. Как ни плохи православные священники в софистике, однако ж это не означает, что они совсем никакие. Заклюют цитатами из Библии в один момент.

– Я тайно, – улыбнулась Агафья.

– Это как?

– Немного снотворного… твоя знахарка по этой части еще большая мастерица, чем по снадобьям, увеличивающим мужскую силу, – засмеялась она. – Брать кровь у татей я наловчилась так, что следов почти не остается. А если замечают, то думают, что укусил кто-то.

Это да. Как ни боролся Юрий за чистоту, но клопов и прочей насекомной кусачей дряни еще хватало. Даже удивительно, откуда они брались.

– Будь очень осторожна.

– Конечно.

По возвращению Юрия на прием запросились «томящиеся» в плену браться Святослав и Владимир. В камерах их, естественно, никто не держал, но свобода передвижения была ограничена. За кремль ни ногой. За этим смотрели.

От ран они уже давно отошли. Владимир, правда, сильно прихрамывал, но уже одно то, что ему удалось сохранить ногу, можно было считать чудом. Святослав, несмотря на полученные многочисленные переломы ног, рук и ребер, выглядел на удивление хорошо. К ним присоединился Иван.

– Желаете узнать, что я в отношении вас решил? – спросил Юрий.

– Да, – с хмурым видом кивнул Святослав. – Константина ты убил…

– В бою.

Тело Константина после той битвы законсервировали, как смогли, нашли меда и им залили, да привезли во Владимир, где не мешкая захоронили со всеми почестями.

– Никто не спорит…

– Что ж, ни убивать вас, ни держать дальше в заточении у меня желания нет. Каждому дам по уделу, и будете сидеть в них тихо-тихо, выполняя все мои наказы «от» и «до» без всякой отсебятины. Сами станете чуть ли не святыми, благодетелями народными. Если вдруг от вас пойдет волна народного недовольства, что ударит и по мне… не взыщите, накажу. И предупреждаю сразу, я чем старше становлюсь, тем хуже понимаю всякие шутки, и чем дальше, тем буду реагировать на них со все меньшей адекватностью. Только попробуйте сговориться с кем-то за моей спиной против меня, и я вас удавлю… Я еще могу понять, почему вы встали против меня на сторону Кости, хоть и признал меня отец следующим великим князем владимирским после себя, все же старший брат, но если спутаетесь с кем чужим, рука моя не дрогнет, и на мое христианское всепрощение в таком случае можете не рассчитывать. Я понятно объясняю?

– Более чем, брат, – кивнул Владимир. – Но я бы не хотел сидеть в уделе…

– А что ты хочешь?

– Ты собираешься объединять Русь под своей рукой, и я хотел бы встать рядом с тобой.

– Не навоевался еще?

– В уделе я быстрее подохну от скуки. Сопьюсь. И если уж мне суждено умереть, то не так позорно, захлебнувшись в собственной блевотине, а с мечом в руке.

– Настоящий варяг! – улыбнулся Юрий. – Что ж, не вижу причин тебе отказать.

– А ты не лукавил, когда говорил, что всякий, кто хочет стать князем, пусть пойдет и возьмет княжество себе?

– Нет, но это после того, как завершится объединение Руси. Я рассчитываю завершить этот процесс максимум за десять лет. А потом я с удовольствием помогу тебе расширить пределы государства. К тому времени образуется много людей, которым война будет смыслом жизни, и для мира станут совсем непригодны, так что их нужно будет куда-то направить с пользой для общего дела.

– Я подожду.

 

4

После того как в Новгороде Юрий Всеволодович по сути объявил о своих намерениях по отношению к русским княжествам, медлить с реализацией планов не стоило.

Первой целью на присоединение была выбрана Рязань.

Сидел в Рязани вроде как союзный Владимирскому княжеству князь Глеб Владимирович. Человек мутный, со скользкими повадками, потому и «вроде как». Если уж на то пошло, то человек с явными психопатическими отклонениями, что вполне отчетливо читалось на его лице, импульсивный и жестокий…

В споре за Владимирский стол Юрия и Константина поддержал последнего. В том числе и потому Юрий и выпустил из застенков тезку, Романа и Ингваря Игоревичей, чтобы Глебу жизнь медом не казалась и не лез своими грязными лапками в разборки между братьями, со своими родичами теперь разбирайся.

Да и причина, по которой Всеволод Юрьевич Большое Гнездо заточил их, была мутной. Глеб Владимирович обвинил их в измене великому князю владимирскому. Понятно, что он просто избавился чужими руками от своих конкурентов, смог как-то убедить в их виновности отца Юрия. Только слегка просчитался. Всеволод Юрьевич убивать их не стал. Тут и христианское «не убий», ну и, видимо, не до конца поверил, все же не дурак был, а потому не стал рубить с плеча.

«А такие хитропопые нам в тылу не нужны, ибо никогда не знаешь, что от них ждать», – подумал Юрий Всеволодович и предложил своему тезке, Роману и Ингварю Игоревичам свою помощь в захвате рязанского стола.

Юрий даже не представлял, как был прав. В изначальной исторической последовательности Глеб Владимирович со своим братом Константином прославился кровавым пиром в Исадах, на котором убил родного брата Изяслава и еще пятерых двоюродных братьев, в том числе Романа с их дружинами с помощью половцев… Ингварь и Юрий Игоревичи, также приглашенные на этот съезд, уцелели лишь потому, что не смогли на него прибыть.

Но сначала великий князь владимирский разъяснил им «политику партии и правительства». Отторжения это у братьев особого не вызвало. Может, потому, что Рязанское княжество изначально не могло претендовать на проведение полноценно независимой внешней политики, как те же Владимирское или Новгородское. Оно всегда вынуждено было идти в чьем-то кильватере.

– Так что сразу говорю, что Рязанское княжество будет поделено на два удела, Рязанское и Пронское, столы возьмут кто-то два из вас. Что до третьего, то могу предложить удел во владимирской земле на выбор.

– Рязанский стол пусть возьмет Юрий, Пронский – Роман, как старшие в роду, – сказал Ингварь. – А я, как и твой брат Владимир, особо сидеть на земле не хочу! Муторно мне! А если передумаю, то уделом, думаю, не обидишь.

– Не обижу, – подтвердил Юрий Всеволодович, убедившись, что старшие согласны с решением младшего.

Зимой тысяча двести пятнадцатого-шестнадцатого года начался поход владимирского войска на Рязань.

К нему присоединилась по собственному почину муромская дружина под предводительством князя Давыда Юрьевича.

Этот князь был куда как более последовательным союзником Владимирского княжества и в споре за Владимирский стол встал на сторону Юрия. Хотя в этой исторической последовательности его войска не потребовались. Но позиция была обозначена более чем четко.

Пришлось Юрию и с ним обсуждать во всех подробностях свои планы.

– Что до уделов, один сын наследует тебе, одного могу пристроить во владимирской земле. А чтобы еще сильнее скрепить наш союз, предлагаю поженить моего брата Святослава и твою дочь Евдокию.

– Доброе дело измыслил, – кивнул князь муромский. – И за щедрость твою благодарю. А то я уже и не знал, куда своего Святослава пристроить. Наследовать же мне будет Юрий. И на свадьбу дочери с твоим братом согласен.

«Куда ни плюнь, кругом одни Юрии, у него ведь еще и брат Юрий есть, и отца их звали Юрием, – неожиданно развеселился великий князь. – Я – Юрий, Рязань займет тоже Юрий! А еще в степи у наших границ хан Юрий бегает!»

Политическая самостоятельность Мурома была еще менее значительной, чем у Рязани, не говоря уже о том, что оно не могло существовать без внешней силовой поддержки против половцев. Так что ничего удивительного, что Давыд Юрьевич выказал желание влиться в формирующееся государство абсолютно добровольно. От этого ему была только выгода. В первую очередь еще сильнее повышался уровень безопасности.

Как человек умный, он понимал, что будущего у его княжества нет, особенно если делить его дальше. А делить-то по сути больше и нечего. Требовалось менять систему наследования, но поломать даже такую несовершенную и откровенно маразматическую схему было не так-то просто. Не поймут. И вот тут такой повод!

«И кто только такую ущербную систему Мономаху присоветовал? – призадумался Юрий Всеволодович на ту же тему. – Не церковники ли греческие, все из той же истины: разделяй и властвуй? Крутить мелкими княжествами проще, чем большим царством».

Эта мысль его насторожила. Он вдруг понял, что против него может ополчиться церковный клир. По поводу христианского смирения и миролюбия церковников Юрий не обманывался. Когда надо, они вполне могут насмерть крестом по голове огреть.

«Не успеют… – зло подумал великий князь. – А потом… кто не с нами, тот против нас. Все, кто начнет вякать против объединения Руси, отправятся на внеплановое свидание с Господом, косточкой подавятся или лбом о каменный пол из излишнего религиозного рвения слишком сильно во время молитвы стукнутся… А потом у нас будет свой патриарх, и всяким грекам к нам ходу больше не будет. Своих воспитывать станем…»

Что до похода, то он закончился, толком не начавшись. Узнав, сколько на него движется войск, а это порядка пяти тысяч вместе с муромцами и дружинами Игоревичей, и не имея возможности призвать половцев (те летом хорошо отметелили друг друга, хан Юрий постарался, и сильно обескровленные отошли на юга зализывать раны), Глеб сбежал к брату Константину в Пронск.

Пошли к Пронску.

Константин тоже желания в чистом поле драться не выказал. Мог запереться в городе и отсидеться до подхода помощи из степи или еще кто сподобится, решив сбить Юрия Всеволодовича на взлете, ведь остальным князьям явно не понравятся его планы, но тут взбунтовались горожане.

Почему?

Во-первых, авторитет у братцев Владимировичей в народе был откровенно низок. Разве что Изяслав выделялся в лучшую сторону, не зря же его старшие братцы в расход пустили.

Во-вторых, сработали агенты КСБ, распускавшие слухи о надвигающейся очередной волне оспенного мора. А то, что во Владимирском княжестве эту заразу победили, было известно еще раньше. Так кто ж захочет болеть, когда вот, под стенами, князь, который принес им избавление от этой напасти?!

Война была выиграна без единого реального боя, чисто на информационном поле. И на это тоже делался расчет, когда затевалась операция с вакцинацией.

Владимировичи во главе с Глебом просто сбежали из Пронска. Пришлось дать им возможность уйти из города, а то ведь могли напакостить напоследок из принципа «так не достанься же ты никому», и подпалить городок с четырех концов.

Фактическое и бескровное присоединение к Владимирскому княжеству сразу Рязани и Мурома заставило новгородцев после очередного вечевого раунда обсуждения с традиционным мордобитием наконец принять решение присоединиться к проекту великого князя Владимирского Объединителя, как его уже успели прозвать, не без внедрения такого прозвища в народ самим Юрием Всеволодовичем с помощью агентов КСБ.

– Ну, наконец-то определились, а то крику было, словно ежа рожали иголками вперед, – усмехнулся на это Юрий Всеволодович, когда прочел послание от Ярослава, доставленное гонцом.

 

1

Слова, сказанные на новгородском вече, разлетелись вместе новгородскими торговцами и взбудоражили всю Русь.

Не обошлось и без агентов КСБ, что согласно своевременно доведенным до них инструкциям корректировали слухи в нужном направлении, делая упор на выгоды и то, что раньше Русь тоже была едина (то есть, по сути, великий князь Юрий Всеволодович ратует за возвращение к так милой сердцу старине), а то ведь всякая информация, пройдя через несколько переносчиков, имела свойство искажаться до неузнаваемости. И если в целом в народе, в том числе в купеческом сословии, идея объединения отторжения не вызывала, скорее даже, наоборот, радовала тем, что исчезнут междоусобные войны, из-за которых в основном простой народ и страдал, а купцы несли убытки, то вот власть имущие сильно всполошились.

Особенно сильно напрягся великий князь киевский Мстислав Романович по прозвищу Старый. Только ведь утвердился на Киевском столе – старшем столе всей Руси, – и тут какой-то сопляк собирается стать цезарем! Все бы ничего, но тогда он – великий князь киевский – становится не первым среди равных, а всего лишь одним из, а по факту – слугой! Которому только и остается, что вершить правосудие, гонять татей да собирать налоги.

– Да этот мальчишка совсем берега потерял!

Но, тем не менее, принимать его не всерьез было невозможно. Все-таки он уже подмял под себя Рязань с Муромом, но это мелочи… а вот то, что к нему совершенно добровольно присоединился Новгород, было уже куда как серьезнее.

Почему к Юрию Всеволодовичу присоединилась республика, понять несложно. Торгаши – они и есть торгаши. Исчезновение внутренних пошлин, когда налоги придется платить лишь один раз, приведет их к еще большему обогащению. Это также одна из причин, почему согласились новгородские бояре. Они самым тесным образом связаны с купечеством, если не сказать честнее, что эти бояре и есть купцы, просто те купцы, что, собственно, занимаются торговлей их подставные лица, и большая часть их дохода оседает в сундуках бояр.

А в дополнение к богатству Юрий Всеволодович предлагает им власть по типу римского Сената имперских времен. Не просто власть в отдельно взятой республике, а возможность получить ее во всей Руси!

О! Такой шанс выпадает только раз в жизни, и то не каждому! Так что ничего удивительного, что многие повелись на эту приманку, и этих охочих до власти над всей Русью оказалось куда больше скептиков. В конце концов, если посмотреть, то в случае неудачи задумки молодого великого князя владимирского они ничего не теряют. Кто ж откажется от игры, в которой при проигрыше нет потерь, но можно в случае удачи выиграть изрядный куш?!

Этот союз Владимира и Новгорода стал представлять огромную угрозу, и ему требовалось противопоставить свой союз, чтобы Объединитель не сожрал всех по одному.

Великий князь Киевский послал гонцов во все княжества с предложением собраться на совет для выработки общей линии поведения.

Первым примчался двоюродный брат князь галичский Мстислав Мстиславич Удатный, жаждавший реванша за свое унижение из-за чего у него в Галиче начались проблемы. Кому нужен слабый князь?

– Что можешь сказать о нем? – спросил Мстислав Романович. – Ты ведь встречался с ним лично.

– Это волк в овечьей шкуре, Старый! Даже не волк, этот зверь просто хищник, в нем нет ничего опасного, если знать, как с ним себя вести. Да и предупреждает серый о своем приближении воем.

– И кто же тогда он, по-твоему?

– Лис! Хитрый лис! – рыкнул Мстислав Мстиславич и ударил кулаком по столу так, что звякнула посуда. – Причем не рыжий, это скорее можно отнести к его жене, хе-хе… а белый… что еще песцом кличут, благо, что сам белый волосом. Те же ублюдочные повадки!

– В смысле?

– Ах да, ты же не был на севере и не знаешь, до чего гадкие и наглые эти твари… Песца не заметить до самого последнего момента, до того как он атакует! А тогда уже становится поздно…

– Да не сказать, что он подкрался незаметно, – в пренебрежительной гримасе скривил лицо Мстислав Романович и пожал плечами. – Раз уж ты начал сравнивать его с животными, то он как раз, как тот волк, заранее известил о себе громким воем. Ведь своей речью в Новгороде он по сути объявил нам войну во всеуслышание, и у нас появилась возможность подготовиться, собрать силы и…

Мстислав Мстиславич вдруг громогласно засмеялся, так что изо рта во все стороны полетели крошки еды, которую он жевал.

– Что смешного я сказал? – нахмурился великий князь киевский, скривившись от отвращения.

– Извини, Старый… Я ведь тебе сказал, что он хитрый, как лис…

– Ты полагаешь, что в этом заключена какая-то хитрость?

– Я в этом уверен.

– И какая же? Лично я не вижу, что ему можно выгадать с нашего предупреждения.

– Время! Меня не проведешь! Я вижу его насквозь!

– Поясни.

– Он выигрывает время, брат! Собирая всех своих врагов в кучу, чтобы сокрушить их в одном сражении, вместо того чтобы гоняться за каждым князем по отдельности по всей Руси, тратя время на затяжные переходы и штурмы городов, подвергая риску нападения на свои рубежи со стороны других князей, тех же булгар или Ордена!

– Да ну… – усомнился Мстислав Романович. – По-моему, ты излишне набрался. Он, конечно, силен, собрав все дружины своих братьев под свою руку, плюс новгородцы, рязанцев и муромцев не считаем, они на границе со степью будут стоять, от половцев беречься, но мы даже в самом неблагоприятном случае можем выставить в два раза больше войск. Это не считая половцев, что увеличат наши силы как минимум втрое.

– Думаешь, что я настолько испугался его, что считаю, будто он непобедим? – понятливо усмехнулся в ответ Мстислав Мстиславич. – Нет, не боюсь, но тебя, брат, остерегаю от той же ошибки, что совершил я сам, не послушав покойного Константина Всеволодовича, предупредившего меня о большой опасности. Я посчитал его трусом, в итоге был разбит и вынужден был бежать из Новгорода, поджав хвост, как побитая собака!!!

– Ты о его пешцах?

– Да, о них, проклятых…

Мстислав Романович с трудом подавил неуместную улыбку. Он слышал слухи, распускаемые о пешцах Юрия Всеволодовича, дескать, это мертвяки, коим не страшны стрелы.

– Смейся-смейся, Старый, я знаю, о чем ты сейчас подумал, – вяло махнул рукой Удатный, а потом сделал очередной большой глоток вина, что в последнее время стало популярно на Руси и что могли позволить себе только весьма состоятельные люди. – Но еще раз призываю не относиться к ним с пренебрежением. Это другие пешцы, не те, что мы знаем по истории о ромеях… не наши ополченцы и даже не новгородские ушкуйники. Там были простые мечники, и против одоспешенного конного воя они действительно ничто, но эти – стрелки, прикрытые частоколом копий. Главное их оружие – мощный самострел со стальными луками! Пока ты будешь пробиваться через копья, что их защищают, они сделают из добрых воев ежей. Так что прежде чем идти на «вы» против Юрия, нужно придумать способ, как вывести их из боя. Потому что если этого не сделать, то они навалят из дружинников целый курган трупов!

– И у тебя есть мысли, как это сделать? – поинтересовался Мстислав Романович, приняв угрозу всерьез.

– Есть одна идея…

– Говори.

– Словить их арканами, в этом половцы мастера, и выдрать их из строя… Что-то еще сколько-нибудь реальное я придумать не могу.

– Да и эта идея не сказать что сильно реальна. Ведь половцам еще нужно добраться до дистанции броска, а это, если верить рассказам, не самая простая задача.

– Именно. Еще можно использовать свою пехоту… Тогда они смогут баграми зацепить стрелков и выдрать их из линии.

– Это возможно, но только в полевом сражении у города. Ополчение куда-то в поход не возьмешь…

Двоюродные братья еще немного поразмыслили на тему борьбы со стрелками, но к какому-то конкретному рецепту не пришли, а все, что до этого выдумали, требовалось проверять…

Вскоре стали прибывать другие обеспокоенные планами Юрия Всеволодовича Объединителя князья. А именно Смоленский князь Владимир Рюрикович, Владимиро-Волынский князь Даниил Романович, Новгород-Северский князь Мстислав Глебович, Турово-Пинский князь Андрей Иванович, Черниговский князь Глеб Святославич, Переяславский князь Ростислав Рюрикович.

Не приехал только князь Полоцко-Витебский Брячислав Василькович.

Обсуждение вышло бурным. На сторону киевского князя тут же встали Галичский, Смоленский и Переяславский князья.

Остальные тоже были совсем не против, но выставляли определенные условия. Так, черниговский князь желал по итогу безусловно победного сражения возвращения Рязанского и Муромского княжества в прямое владение.

Несмотря на то, что Черниговское княжество и так было не маленьким, Киевский князь дал на то согласие, ведь отказываться от очень немалой дружины Глеба Святославича было глупо.

 

2

После объединения Владимира, Новгорода, Рязани и Мурома получившийся союз как минимум территориально составил половину русских земель. Хотя в плане населения – хорошо, если четверть. Это следовало учитывать и по максимуму ослабить противника.

Так, Юрий хотел сразу из Рязанского княжества пойти на запад и навести шороху в Смоленской земле с одновременным ударом с севера из Новгорода. Но, увы, дальнейшее продвижение остановила «неожиданно» подступившая весна. Это было досадно. Вывести из игры Смоленск до начала собственно активной фазы противостояния было очень желательно.

«Хотя еще не все потеряно, – подумал Юрий. – Они просто не успеют подтянуть все свои силы, слишком им всем далеко идти и долго собираться, а мне только шаг сделать».

То, что Киевский князь собрал у себя всех князей юга, ни для кого не было секретом, как и то, что они признали его старшим в противостоянии с севером и собирались окоротить излишне борзого выскочку.

Впрочем, Юрий Всеволодович тоже не бил баклуши и пытался найти дополнительных союзников. Собственно, у него имелся только один сколько-нибудь реальный вариант – Полоцко-Витебское княжество.

К Брячиславу Васильковичу поехал Ярослав, ему и ближе, а у Юрия в своем княжестве дел полно, и, пока весна, надо много чего утрясти по части управления, производства, армии и торговли.

Торговля собственно почти остановилась. Ведь купцов из Новгорода и Владимира в таких сложных военно-политических условиях будут просто грабить. Но оставался еще западный маршрут и восточный в Булгарию.

Разговор у Ярослава с Брячиславом шел сложно. Никто не любит, когда его лишают независимости, особенно в тот момент, когда он только-только начал княжить. Очень уж бьет по самолюбию, а оно у князей раздуто без меры.

– Пойми, князь, времена меняются, нельзя и дальше дробить землю, да так, что каждый удел сам по себе, тем самым становясь все слабее и слабее. Твой отец отдал свою дочь за нашего отца в расчете на союз против Ордена меченосцев, ибо твое княжество уже не в силах бороться с ним один на один. А ведь княжество твое не мало, однако же орденцы с литовцами постепенно откусывают от твоей земли пять за пядью. Но если еще сильнее разделишь, то станешь еще слабее, и останется ли у твоих потомков шанс на независимость?

– Так и твой брат ее отбирает…

– Да. Но не землю. Ты и ты и прямые потомки останутся великими князьями полоцко-витебскими. Более того, после того, как мой брат станет цезарем всея Руси, он не только больше не позволит отторгать от твоей земли куски, но и вернет все, что было отнято ранее.

– Вы собираетесь драться с Орденом?

– Да. И не просто драться, а полностью его уничтожить. А теперь скажи откровенно, положив руку на сердце, сможет ли кто другой это сделать, если оставить все как есть? Помог ли твоему отцу кто-нибудь, кроме моего отца, и поможет ли тебе кто-нибудь, кроме моего брата?

Брячислав Василькович глубоко задумался. Орден и Литва действительно изрядно давили на западные рубежи его княжества, откусывая кусочек за кусочком, и, если так пойдет дальше, и никто не поможет, то, положа руку на сердце, действительно оставалось признать, что очень скоро он потеряет Гродно, то есть всю Черную Русь. Это будет если не катастрофа, то крайне унизительно.

«А потом я сам разделю землю между своими сыновьями, и в итоге от Полоцко-Витебского княжества ничего не останется, – осознал он. – Кого-то сожрет Орден, а кого-то – Литва, а может, тот же Новгород или кто-то из южан…»

И что-то говорило ему глубоко в душе, что это неправильно. И еще есть время не просто остановить процесс, но и обратить его вспять. А что до потерь внешнеполитической независимости и некоторых финансовых из-за отмены таможенных платежей, да, придется часть налогов отдавать цезарю, то что ж, за все надо платить.

«И если уж говорить совсем откровенно, то не такая уж это и большая потеря», – подумал он.

Была ли у него опаска, что обманут? Не без того. Но его сестра Любава, вернувшаяся из Владимира после смерти своего мужа, много рассказала о его сыновьях, в том числе и о Юрии, от которого была в полном восторге (столько дорогих подарков: стеклянная посуда, зеркала, украшения). И если верить рассказам, то более благочестивого и верного своему слову человека среди князей не сыскать. Да и после ее отъезда в Полоцк шли новые слухи о великом князе, что только подтверждали его репутацию.

– Я согласен присоединиться к вам, – наконец сказал Брячислав Василькович.

– Добро, – улыбнулся Ярослав и украдкой перевел дух, потому как весь измучился из-за несвойственной ему задачи, ну не дипломат он. – Но повторяю, мой брат поможет тебе с Орденом после того, как станет Цезарем всея Руси…

– Я понял, – невесело усмехнулся князь Полоцко-Витебский. – Прежде чем что-то получить, надо сначала что-то дать. Итак, что я должен сделать для своего цезаря?

– Не так уж и много…

 

3

По весне, как только позволили условия, в Смоленское княжество вторглось сразу три армии.

С востока через Вязьму с блокировкой Ржева вошел Юрий Всеволодович с десятью тысячами человек, из них пять тысяч – пешцы. Остальные – дружина и охотники.

По сути, пешая часть армии представляла собой полный легион. Но это название Юрий брать не стал, как и заимствовать другие обозначения структурных подразделений ромеев, – чуждо и неудобно. Он сделал проще, легион назвал ратью, чтобы боец звался ратником, полк оставил полком, а сотню назвал хирдом, десяток так же остался десятком. То есть в рати пять полков, в каждом из которых по десять хирдов.

Единственно, что войско роднило с легионом, и то постольку поскольку, это символ – бронзовый сокол, расправивший крылья.

С севера на Торопец обрушился Ярослав Всеволодович так же с десятью тысячами, из которых пять тысяч ушкуйников на своих ладьях.

И с запада перешел границу с тремя тысячами Брячислав Василькович. Но он особо наступательные действия не вел, слишком уж близко к его границам Смоленск, а сил все же маловато. Скорее, выполняя союзнический долг, просто обозначил свое присутствие, тем самым еще сильнее сковывая движение и создавая угрозу для Смоленска, если вдруг Владимир Рюрикович все же решится выступить против Юрия или Ярослава.

Они, кстати, не стали задерживаться у Торопца и Вязьмы (зачем тратить время на штурм второстепенных городов, которые сами сдадутся, если сразить столицу княжества), просто блокировали их малой частью сил, скорым маршем двигались к столице смоленского княжества.

Для Владимира Рюриковича, что мог выставить порядка шести тысяч помимо городского ополчения, это был сногсшительный удар. Своей дружиной он мог блокировать только одно вторжение Ярослава или Юрия, в лучшем случае разбить и прогнать Полоцко-Витебскую дружину, но это все ни о чем. Пока он будет бодаться с одним противником, остальные сделают свое черное дело, дойдут до Смоленска и возьмут его в осаду. В итоге, лишившись базы, князю придется уйти из княжества, а это по сути полное поражение.

А потому он не придумал ничего лучше, как остаться в городе в надежде дождаться помощи от киевского князя, коя была ему обещана. В общем-то, правильное решение в любых других условиях…

Владимир Рюрикович со смешанными чувствами смотрел со стены на огромную двадцатитысячную армию, что окружила его город плотным кольцом, и не понимал, чего они ждут. Прошла уже неделя, как Юрий подошел к Смоленску, но не провел еще ни одного приступа. И, что еще удивительнее, не было видно подготовки. Не строились осадные башни, не собирались фашины для забрасывания рва, даже лестниц, и тех не делали.

На первых переговорах великий князь владимирский предложил ему оставить город с миром и уйти, либо же, оставшись, признать его своим цезарем, принеся клятву верности, но так опозориться он, конечно, не мог. Помощь, опять же, должна вот-вот подойти, надо только продержаться.

– Чего же он ждет? Только запасы проедает… – недоумевал его сын Ростислав.

– Не знаю… знаю только, что просто так он ничего не делает… И это меня беспокоит.

– Да что тут можно сделать, отец? Он ведь даже осадные башни не строит!

– То-то и оно…

Тем не менее горожане все это время готовились к осаде, на стенах накапливались камни и бревна, чтобы сбрасывать их на штурмующих. Дымили костры под чанами с булькающей водой и маслом, чтобы облить ею все тех же смельчаков, что попытаются взобраться на стену.

Защитники, правда, не горели особым желанием воевать. Все знали, зачем пришел сюда Юрий Всеволодович… Но и своего князя ослушаться тоже не можно.

«Другое дело, что биться до конца с ним они не станут, сложив оружие при первой же возможности», – понял князь Владимир Рюрикович.

Но вот еще через день войско Юрия Всеволодовича зашевелилось.

Князь смоленский даже обрадовался предстоящему штурму, хоть какая-то определенность настала. А сколько он побьет северян! Ведь первый штурм, как правило, не бывает удачным, да и последующие тоже… лишь пятая-шестая попытка может оказаться успешной.

Тут еще прилетел голубь от киевского князя, извещавшего, что войско собрано и идет на выручку.

«Неужели Юрий ждал именно этого?! – изумился Владимир Рюрикович. – Но если так, то откуда он уверен, что штурм будет удачный и он сам не окажется в западне?! Предательство?»

Князь Смоленский вызвал воеводу боярина Сафона Доргобужского и приказал ему сменить все отряды, охраняющие городские ворота, а также дополнительно усилить их на случай удара изнутри сторонниками Юрия.

Тот понятливо кивнул, сказав:

– Поставлю одних дружинников.

– Именно. Нет у меня доверия городскому ополчению…

И вот он, приступ.

– Таран…

К городским воротам поехал здоровенный сарай на десяти колесах, с крутым скатом крыши, обшитой сырой кожей. Даже с виду он выглядел довольно основательно, что и показали первые попытки его разломать.

Делать вылазку с целью разрушить эту конструкцию было бесполезно, ибо за тараном, прикрываясь большими щитами, двигались пешцы-стрелки, так что стоит только кому выскочить из ворот, как их всех нашпигуют болтами. Так что образуется завал в воротах, который быстро не разобрать, чем могут воспользоваться штурмующие.

Итак, даже самые тяжелые булдыганы не могли проломить крышу, отскакивая от нее, словно от барабана.

Фанера отлично держала удар.

Огонь также не мог причинить вреда. Горящее масло огненными ручьями стекало с сырой кожи на землю.

Вот «сарай» подъехал к воротам, предварительно забросав ров связками хвороста, которые все же приготовили, просто в небольшом количестве, ровно столько, сколько надо, и замочили в воде, чтобы не сгорело, и все стали ожидать мерных и мощных ударов тараном по воротам, но этого не было. Слышались только какая-то невнятная возня да слабые удары, словно били обычными плотницкими молотками.

Непонимание и загадочность происходящего всех сильно напрягали.

– Что же он задумал?!

– Они уходят! – крикнул один из наблюдателей.

И правда, ни разу не ударив тараном по воротам, пешцы, закрываясь большими щитами, образовав настоящую «черепаху», со всей возможной при таком строе поспешностью отходили прочь. «Сарай» же остался стоять на месте.

– Что же он задумал?! – раз за разом озабоченно повторял князь смоленский, переводя взгляд от «сарая» у ворот к приготовившимся к штурму полкам из пешцев, стрелков и новгородских ушкуйников.

– Княже, отойти от ворот надобно, – сказал воевода. – Чую, нечисто тут дело…

– Да, ты прав…

Но стоило только князю с сопровождением сделать всего несколько шагов от ворот, как раздался оглушительный грохот, а земля, точнее, стена ушла у них из-под ног. Несколько человек, находившихся ближе всего к внутреннему краю, не удержались и с криками упали вниз.

Все, кто находился поблизости, валялись контуженными либо смотрели на образовавшийся пролом с диким ужасом на лицах. Кто в момент произошедшего находился подальше от ворот, со всех ног бежали прочь, в страхе крича что-то невразумительное про колдовство и демонов.

Владимир Рюрикович расслышал какой-то глухой гул. Впрочем, он его быстро опознал. Так кричат сотни бегущих в бой людей с целью как подбодрить себя, так и устрашить врагов.

– К бою… – прохрипел он, но сам едва расслышал себя. – К бою!!!

Но было уже поздно. Первые враги ворвались внутрь, тут же образуя стену из щитов и забор из копий, коим не страшен как обстрел из луков, так и конная атака, тем более, что ни того, ни другого против них не применили, что дало противнику возможность быстро расширить плацдарм и даже начать подъем на стену.

 

4

Приказ идти на штурм Смоленска Юрий Всеволодович отдал только после того, как стало ясно, что коалиционная армия против него наконец собрана и двинулась в Смоленск. В ней состояли все южные русские князья, черные клобуки – половцы, перешедшие под руку юго-восточных князей, а также несколько мелких половецких ханов, в том числе Юрий Кончакович. Этот чисто из мести, ибо свой ханский титул он сохранил лишь чудом.

Дожидаясь, пока враги соберутся вместе и пойдут на Смоленск, Юрий сильно рисковал, что называется, шел по лезвию ножа, но Удатный был прав, ему требовалось выиграть время и разбить своих врагов за один сезон, а не мотаться по Руси годами, покоряя одно княжество за другим да отвлекаясь на возможные мятежи. А чтобы мятежей не было, победа должна быть очень громкой, для чего победить следовало многократно превосходящего врага.

Реально ли это было в принципе? Юрий Всеволодович считал, что да. К его пешцам до сих пор не подобрали ключик, и надо было сделать так, чтобы не успели подобрать. Это еще одна причина, по которой с врагами требовалось разобраться как можно быстрее, ибо чем дольше тянется противостояние, тем сильнее увеличивалась вероятность, что враги смогут найти контрмеры, и тогда его рать станет не столь эффективна, если вообще не бесполезна.

Что до уверенности в победе, то у него имелись некоторые козыри, помимо рати.

Почему южнорусские князья так задержались, учитывая, что южнее земля сохнет быстрее?

Все из-за половцев.

Сначала найди их в степи. Потом договорись, а торговаться они те еще мастера… мелочные до ужаса.

Кроме того, случившийся в степи замес, спровоцированный Юрием Кончаковичем, сильно осложнил найм. Орды потеряли в схватках друг с другом много воинов, а возникшая вражда заставляла ханов относиться друг к другу с большим подозрением и не давала высвободить сколько-нибудь большие силы в поход.

Опять же, нанятых следовало провести по своим землям до места фактически под конвоем своей дружины. А то если их не одергивать, так они шалить без меры начинают. Дикие люди…

В итоге общая численность превысила пятьдесят тысяч человек.

Много? Очень. Запредельно.

Великий князь владимирский сильно опасался того, что противник, имея такие силы, ударит по нескольким направлениям сразу, скажем, по Рязани и Мурому, вторгнется силами половцев во Владимирское княжество через восточные границы… Тогда война превратится в маневренную и сильно затянется, что приведет к большим жертвам и разрушениям. Это было неприемлемо.

Но, к счастью, князья решили не распылять силы и ударить по много возомнившему о себе щенку всеми силами, тем более что щенок весьма зубаст, и недооценивать его не стоит. Для того, собственно, Юрий и сидел под Смоленском, создавая угрозу городу и вынуждая противника спешить для его спасения. Потому и гонцов с тревожными сообщениями не ловили, а лишь имитировали погоню.

Ворота были взорваны пороховой миной направленного действия, для чего заряд был заложен в специально отлитый казан, потом его дополнительно подперли к воротам специальной балкой, да еще обложили мешками с песком.

Жахнуло знатно. Ворота буквально вынесло. Оставалось только радоваться, что они были простыми, в том смысле, что за ними не было железной решетки, а также каменного мешка-коридора с еще одними воротами. Впрочем, и они бы не спасли, просто потребовалось потратить еще один очень дефицитный боеприпас.

Что до пороха, то с этим Юрию пришлось изрядно повозиться. Еще при строительстве своей крепости «Юрьевского скита» он на отшибе заложил несколько селитряных ям. Поскольку что точно делать для получения селитры, приблудная душа не знала, имея только общие сведения, то пришлось много экспериментировать. Для чего в его крепости все мочились в специальные писсуары, позволявшие собирать мочу в отдельные емкости. Ну и прочую гадость сваливали в эти селитряницы, а потом смотрели, какая комбинация дает лучший результат…

Результат вышел не слишком впечатляющим, что-то он делал все равно не так, но все же продукт был. Этого хватало на опыты и на выработку кое-каких изделий.

Но мало сделать порох, надо еще, чтобы тебя при его использовании не объявили пособником врага рода человеческого, серой ведь воняет при взрыве, и тут все куда как сложнее. Для своеобразной индульгенции Юрий, естественно, пошел к епископу Симону, еще до того, как заявил о своих планах на новгородском вече.

– Скажи, Владыко, есть ли что-то предосудительно-греховное в смешивании руды, извести и угля да обжига этого огнем для получения чугуна, а из нее – стали или выплавки из песка стекла, добавляя в него поташ с прочими добавками?

Епископ тут же напрягся. Очень сильно напрягся. Он уже хорошо изучил князя и знал, что когда тот в разговорах начинает такие дальние заходы, то надо держать ухо востро.

Чего только стоит его вопрос о том, как появилось третье поколение людей от Адама и Евы. Допустить кровосмесительную связь между детьми, детьми и родителями было невозможно, а что ответить, он до сих пор не знал… То же самое с Ноем и его семьей, спасшимися на Ковчеге.

– Н-нет, сын мой… – все же выдавил он из себя, так как ответить что-то требовалось, но «да» сказать невозможно.

– То есть это не считается богопротивной алхимией, Владыко?

– Н-нет…

– Это очень хорошо, Владыко! – улыбнулся Юрий. – Ты меня очень успокоил!

От этой улыбки епископа всего передернуло, так что его лицо перекосило.

– Что ты такое удумал, сын мой?

– Да вот, купцы привезли из далекой восточной империи некий рецепт, как изготовить праздничные огни. Надо только смешать несколько компонентов и поджечь. Купцы уверяли, что это очень красиво. На востоке так знатные люди отмечают свои праздники, они это любят делать шумно и ярко. Вот я и хочу знать, могу ли я их сделать, чтобы порадовать люд Владимирский огненным салютом, когда у меня появится наследник? А то жена сказала, что она не праздна…

Епископ на это заявление только набычился, прекрасно поняв, что праздничный салют – это все для отвода глаз. Вот только где собака зарыта, этого он понять пока не мог.

– Ведь нет же в этом ничего греховного, Владыко? Тем более что ничего не мешает освятить результат молитвой и святой водой при всем честном люде! Да и что мешает церковные праздники отмечать красочными огнями? Представьте себе, как в небе возникнет крест из искр: желтых, зеленых, красных… Ни у кого такого не будет, только у нас! Разве не лепо?! Какая слава о вас пойдет! Особенно если вы в дар в другие епархии отправите.

Епископ продолжал молчать, лихорадочно просчитывая варианты. По сути, великий князь предложил ему окончательно определиться, с кем он. И если он сейчас скажет «да», то отступить назад и откреститься от деяний князя уже не сможет, а значит, против него начнется борьба греческих ставленников. Но если скажет «нет», то тогда можно забыть о своей мечте. Князь найдет кого-то другого.

– Для чего в действительности тебе это нужно, сын мой? – с тяжелым вздохом наконец спросил он.

– Для сбережения христианских жизней, Владыко, – перестав дурачиться, жестко ответил Юрий Всеволодович. – Штурмы городов очень кровавые, не мне тебе о том рассказывать. Я уже молчу о том, что такие штурмы могут длиться неделями и месяцами, а мне каждый день дорог… да и тебе тоже. Так вот, если использовать этот порошок в больших количествах, то ворота просто вынесет. Я при штурме потеряю меньше людей, не говоря уже о том, что снижаю риск поражения, и не озлобившиеся от потерь и не одуревшие от крови вои не станут зверствовать в захваченных городах, со всех сторон польза выходит. Так что осталось только сделать так, чтобы меня не обвинили в колдовстве.

– Я понял тебя…

Епископ не подвел и издал специальный документ, где говорилось, что в огненных салютах нет ничего греховного, ибо они напоминают нам о сиянии Вифлеемской звезды, ставшем знаком рождения Спасителя.

Он прекрасно понимал, что чем быстрее Юрий Всеволодович объединит Русь и чем с меньшими потерями это сделает, чтобы иметь потом возможность отбиться от врагов внешних, тем быстрее он станет Патриархом (а то ведь не молод уже, чтобы ждать слишком уж долго), вот и выкручивался, как мог…

Штурм города прошел довольно легко и с малыми потерями.

Ополчение было банально дезорганизовано взрывом и сбежало, дав время армии Юрия войти в город и занять обширный плацдарм, а потом началось поступательное движение вперед с одновременным информационным давлением. Несколько глашатаев, шедших за отрядами пехотинцев, раз за разом в рупор повторяли короткую речь, в которой жителей города призывали не оказывать сопротивления и от имени князя гарантировали им неприкосновенность жизни, чести и имущества.

Слово князя стоит дорого, тем более такого, как Юрий Всеволодович, блаженного, и вновь собирающиеся отряды ополченцев, что перебороли свой страх, опять стали разбегаться. А ради чего и кого им тогда класть свои жизни? Ради Владимира Рюриковича? Да с какой стати?! Им-то какая разница, какой князь над ними? Что один, что другой.

Почему тогда изначально встали на стены?

Ополчение выходило защищать свое имущество от разграбления, а родных от поругания, что частенько случалось при захвате городов во время таких вот княжеских споров за власть. Тем более никто не ждал от ушкуйников милосердия. Очень уж у них репутация грязная.

Но если князь гарантирует им неприкосновенность имущества, чести и жизни, то пусть тогда князья сами между собой бьются, без них.

Тут Юрию пришлось изрядно постараться донести до ушкуйников мысль, что за мародерство и тем более насилие будут наказываться на месте предельно жестоко.

– Вы получите в качестве награды всю городскую казну, а также имущество тех смоленских бояр, что станут поддерживать князя до конца, даю вам в этом свое княжеское слово. Но не дай Господь Всемогущий кто-то из вас покусится на жизнь, честь и имущество простого горожанина, тот будет немедленно повешен, как тать, ибо вы в этом случае будете грабить у меня, из моего кармана, а я этого не потерплю. Кто недоволен условиями, может уйти.

Ушкуйники вняли. Ну и награда должна была быть довольно большой, чтобы не спорить с владимирским князем по мелочи. Хотя без эксцессов все же не обошлось, но их было не много, и все конфликтные ситуации сразу же утрясали, а пострадавшим даже выплатили полагающуюся виру.

Что до своих ратников, то в них Юрий был более-менее уверен, ибо все время с того момента, как они попали в его армию, их подвергали методичной идеологической обработке соответствующего толка. Так что обидеть гражданского или обокрасть его для них было практически неприемлемо, хотя, опять-таки, в семье не без урода, но таких уродов быстро давили свои.

Отчаянно сопротивлялись лишь дружинники Владимира Рюриковича, но их планомерно выбивали с позиций, буквально заваливая болтами из-за спин ушкуйников, что как раз умели махать мечами, и бились с ними почти на равных, а при поддержке арбалетчиков на узких улочках, где не развернуться конным, противника выносили на раз.

Смоленскому князю не осталось ничего другого, как попытаться вырваться из города, но было уже поздно, никто его просто так отпускать не собирался. Его ждали. Тысячи всадников за городом встали полукругом, готовые принять пробивной удар.

Прорыв был обречен на неудачу. Даже если удастся прорваться, потеряв до трети воев, то потом за ним начнут охоту, и он потеряет еще минимум треть своих людей. Владимир Рюрикович это понял и, не желая остаться ни с чем, пошел сдаваться. А там, глядишь, Юрия братья побьют, и он снова станет княжить в Смоленске, и люди его целы останутся.

 

5

Падение Смоленска, особенно то, как именно это произошло (даже если поделить красочные описания очевидцев на двенадцать, то все равно выходило впечатляюще), сильно озадачило южнорусских князей и откровенно испугало половцев, даже тех, что приняли христианство, ведь старые суеверия никуда не делись, их в момент крещения купанием в речке, как телесную грязь, не смыть.

– Колдовство?! – обеспокоенно спросил Юрий Кончакович.

Князья вопросительно посмотрели на сопровождавших их несколько растерянных священнослужителей.

– Нет… – плотно поджав губы, глухо ответил самый старший из них по рангу, игумен Варфоломей из киевской епархии.

– Тогда что? – настаивал на ответе великий князь киевский.

– Помните те запускаемые со свистом огненные вспышки, расцветавшие в небе с громким хлопком, символизировавших Вифлеемскую звезду, после богослужения в честь Рождества Христова…

– Конечно!

– Великий князь Владимирский как-то вызнал секрет изготовления взрыв-порошка, что используют далеко на востоке… вот его он, только в больших количествах, и использовал для выбивания ворот… По описаниям ведь тот же оглушающий гром и ослепительная вспышка…

– Надо признать изготовление этого вещества богопротивным ведьмачеством, а самого Юрия – слугой врага рода человеческого. Ведь по донесениям пахлоо серой!

– Поздно… Мы уже использовали его… тем самым подтвердив, что ничего нечистого в этом нет. А если станем говорить, что это ведовство, то…

Все понятливо кивнули.

«Но как он нас провел, – скрипнул зубами игумен Варфоломей о епископе Симоне. – Прислал дар… как истинный данаец!»

Когда высшие церковники в разных княжествах получили подарок от епископа Владимирского Симона – ящик с дюжиной шутих размером с руку (плюс еще три штуки для испытаний, чтобы все поняли, с чем придется иметь дело), вот-де хорошее средство символизации для паствы Вифлеемской звезды, – никто не заподозрил подвоха.

Всем это, наоборот, показалось хорошей идеей, ведь истину, что чтобы плебс был более управляем, он должен получать не только хлеб, но и видеть зрелища, церковники отлично помнили. Но если с хлебом было более-менее благополучно, то со зрелищами просто беда. Скоморохов гоняли, но совсем зажимать народ тоже нельзя, надо дать спустить пар… И тут такое представление!

Может, они и насторожились бы, все-таки епископ Симон курировал Владимирское княжество, что так активно вело присоединение земель, но нет, тот не давал для этого поводов и в целом вел общую политику. А что до воинственного князя и его территориальных притязаний, то по сути ничего такого уж необычного не происходило, все в рамках дозволенного… До того, как напал на Смоленское княжество.

– Понятно… Что ж, теперь от него за стенами не спрятаться, – пробормотал Мстислав Романович Старый.

– А мы разве собираемся прятаться от него за стенами, имея такие силы?! – воскликнул его двоюродный брат Мстислав Мстиславич Удатный.

– Нет, конечно. Я как раз к тому и говорю, что его надо бить в поле.

– Если он только сам от нас за стенами не спрячется, – усмехнулся князь Переяславский Ростислав Рюрикович. – Он ведь к Ростиславлю идет.

– Он спешит, чтобы мы его стенами и запасами не воспользовались, – отрицательно покачал головой киевский князь. – И дает понять, что Смоленское княжество уже полностью под ним.

Заминка в продвижении южнорусских князей, вызванная трагической информацией, действительно позволила Юрию Всеволодовичу полностью взять княжество под свой контроль и занять Ростиславль без боя. Достаточно было выйти пленному Владимиру Рюриковичу и потребовать сдачи. Горожане не видели смысла обороняться.

Ну и слухи, что распространяются быстрее звука, о произошедшем в Смоленске тому способствовали. Да, город взяли быстро. Но и при этом простых жителей не тронули. Так чего сопротивляться?

Так же без проблем были взяты под контроль ранее блокированные Вязьма, Ржев и Торопец. Туда послали сына Смоленского князя – Ростислава.

Две армии встретились между Ростиславлем и Брянском, встав на разных берегах небольшой речушки Остер в месте, где ее можно было без проблем перейти вброд.

Когда Юрий Всеволодович увидел и осознал численность вражеской армии, то невольно маленько… забздел и едва подавил нервный смешок, вспомнив анекдот из будущего про охотника поймавшего медведя. Так вот, сейчас он сродни тому охотнику, которого не отпускает медведь.

Но какие бы чувства не испытывал великий князь владимирский, лицом он выражал полную уверенность в своей победе. А то союзники того и гляди дадут деру. В конце концов у него есть козырь, те же ракеты можно использовать не только как фейерверк. Залпом можно обратить атакующее войско вспять, кони просто перепугаются до разрыва сердца, да и люди…

«Но лучше бы этот сюрприз использовать попозже, оставив для более опасного врага», – подумал он.

Юрий не забывал о разведке монголов, и хоть сейчас они еще далеко, но о нынешней битве вспомнят, и монгольские военачальники, погулявшие по Китаю, сразу поймут, что использовал Юрий, и подготовятся, а то и сами используют.

На встрече прямо посреди реки ни до чего, естественно, не договорились. Князь киевский, чувствуя за собой огромный перевес в силе, себя почти не сдерживал и требовал от Юрия уйти, оставив Смоленск, а также отдать Рязань и Муром.

– Что будем делать, Юра? – встревоженным тоном спросил Ярослав, озвучив общий вопрос.

Он хоть и был бойцом до мозга и костей, но все же не берсеркером с отбитыми мозгами, чтобы кидаться на численно превосходящего противника.

– То, для чего сюда пришли, – побеждать.

– Как?! Твои стрелки просто не смогут их всех перебить! Тупо болтов не хватит! Может, они и сдержат противника на своем направлении, но для остальных численный перевес будет убийственным!

– Доверьтесь мне. Мы их удивим. Очень неприятно, до смерти удивим.

 

6

В те времена, по крайней мере при междоусобице русских князей, встретившиеся две армии редко когда вот так с ходу вступали в бой. Два лагеря иногда неделями стояли друг напротив друга. Лишь иногда вспыхивали небольшие схватки, не то разведка боем, не то просто пробовали друг друга на прочность.

Почему?

Даже уверенному в победе князю не хотелось терять своих дружинников, они стоят дорого, а врагов еще много. И с ослаблением дружины станет только больше. И даже если удача будет сопутствовать тебе и будут одержаны одни победы, то общие потери опытных воев равно или поздно окажутся критически высоки… превращая победу в Пиррову. В том числе и по этой причине князья часто использовали половцев, их можно не жалеть. Но в любом случае иной раз лучше подождать, ожидая, когда у кого-то в стане противника не выдержат нервы. Такое случалось, и не редко.

Можно ведь и переманить какого-то удельного князя, а то и не одного.

Так и собирался действовать великий князь киевский Мстислав Романович Старый.

Юрий Всеволодович, осознавая угрозу рассыпания своей армии, очень уж ненадежны эти ушкуйники, коим главное – добыча, того и гляди смажут пятки, наоборот, собирался действовать в своем прежнем амплуа, то есть проявляя напор и натиск.

Он собирался атаковать!

Едва над горизонтом заалела заря, командиры дружин, ушкуйников и подразделений рати начали будить своих людей.

– Подъем… Не шуметь… Собраться максимально тихо…

Была ли готовящаяся атака на превосходящего числом противника самоубийством? Не зная ситуации, можно и так подумать. А вот если присмотреться внимательнее, то уже появлялись интересные варианты.

Дело в том, что противоположный берег, на котором расположились войска южнорусских князей и половцев, не являлся ровным и чистым. Там имелись заросшие рощами пространства, а также холмы, потому лагерь противника не был монолитным, а разбит рельефом местности на четыре части.

Самый крупный лагерь, что насчитывал около пятнадцати тысяч человек и в котором собрались дружины киевского, галичского и переяславского князей, находился напротив лагеря Юрия Всеволодовича. Дальше за полукилометровой лесополосой с правой стороны стоял сильно вытянувшийся лагерь черниговцев и новгород-северцев, левее расположился лагерь турово-пинцев и владимиро-волынцев. А совсем далеко за невысоким холмистым валом обосновались половцы с черными клобуками.

У них там тек отдельный ручей, так что недостатка воды они не испытывали и не мелькали почем зря перед русскими дружинниками. А то, может, они и союзники сейчас, но никто ведь не забыл, что в действительности они их враги, так что до ссор недалеко с самыми негативными последствиями, вот и задвинули их куда подальше.

Если за лагерем владимирцев и новгородцев вели наблюдение разведчики, то это не помогло. Слишком быстро все происходило, и даже если кто-то успел добраться до своих и рассказать о происходящем движении, то это могло скорее запутать князей, коим еще собраться надо, а это утекание драгоценных минут, ведь киевский князь не мог отдать приказ дружинам иных князей, ибо вассал моего вассала – не мой вассал, а они даже не вассалы, а равноправные князья. Опять же, по логике Юрий Всеволодович должен был сейчас собирать манатки и бежать…

– Пехоту на коней!!!

Конные вои быстро подбирали пешцев и устремлялись в сторону вражеского стана, разделяясь на два рукава.

Быстрый переход водной преграды и – начался охват главного лагеря с флангов.

Вражеское вторжение не осталось незамеченным, поднялся крик часовых, но это уже не могло остановить охвата. Плюс стрелки, когда садились на коней, то арбалеты их были уже заряжены, так что на воев противника обрушился дождь из болтов.

Сбрасываемые пешцы тут же строились, образуя из себя настоящую стену, не только за счет щитов, но и ставя заранее подготовленные ежи, что быстро получались из, казалось бы, обычной кучи палок, что зачем-то они прихватили собой.

Да, утащить с собой все это было нелегко, но они справились, тем более что много тренировались, так что дело, в общем-то, привычное, потому и делалось все очень быстро и без суеты. Так быстро, что враги и опомниться не успели, а пешцы уже воздвигли перед собой практически непреодолимое препятствие, отрезая лагерь от леса, в котором паслись лошади.

Да и не до пешцев стало дружинникам южнорусских князей, если кто к ним и совался, больше по неразберихе, то тут же огребал из арбалетов. Кавалеристы, сбросив свой десант, тут же врывались в лагерь и начинали крушить все вокруг. Чтобы их не завалили свои в неразберихе, все были отмечены белыми повязками на руках.

Как только завершился охват, не дающий противнику позорно разбежаться, во вражеский лагерь врубилась чисто конная дружина под командованием Ярослава Всеволодовича, и началась кровавая потеха.

Дружинники южнорусских князей, хоть и были застигнуты врасплох, но предавались панике и метанию недолго, они быстро образовывали оборонительные формации, которые не вдруг и разобьешь. А там и помощь подоспеет, ведь кто-то наверняка успел вырваться и сообщить о нападении. Да и услышат звуки боя, крики, не говоря уже о звучащих сигнальных рогах, не так уж и далеко до соседей…

Все так, если бы не подготовленные как раз на такой случай маневренные группы из всадника и арбалетчика. Залпом специально сделанных как раз для такого боя легких арбалетов с дальностью стрельбы в полсотни метров, с возможностью заряжания будучи на коне, они буквально пробивали брешь в круговой обороне, стреляя в тех, кто стоял к ним дальше, то есть спиной не защищенные ничем, и в эту брешь врывались всадники и буквально стаптывали не успевающих перегруппироваться бойцов противника.

Резня шла безжалостная, ибо всем было понятно, что-либо они сейчас вырезают главный стан противника, или потом их самих раскатывают в тонкий блин.

Ратники, стоящие в круговом ограждении, то и дело выбивали как-то смогших сгруппироваться в мелкие отряды воев, что сумели пробиться на окраину стана. Но в целом арбалетчики должны были не столько участвовать в избиении, сколько не дать прийти избиваемым на выручку.

Кто-то еще в самом начале атаки на лагерь действительно смог прорваться к черниговцам и прочим и поднять тревогу. Там поднялась суматоха, и в целом было потеряно немало драгоценного времени, прежде чем первые сотни дружинников поскакали на выручку союзникам.

Но это время не было упущено владимирскими пехотинцами. Они быстро исправляли ошибку сверх всякой меры уверенного в себе противника и быстро работали топорами, в больших количествах валя деревья, создавая засеку, через которую конному не пробиться по определению.

Проход к главному лагерю, конечно, имелся, и весьма широкий, но там как раз по такому случаю щедро насыпали «чеснока».

Казалось, бой длился целую вечность, но нет, он вышел очень скоротечным, о чем свидетельствовал только-только появившийся на небосклоне край встающего багрового солнца.

С первыми лучами протяжно зазвучал сигнальный рог, призывающий к отходу.

 

7

Результат предрассветного нападения владимирцев и новгородцев ужаснул наконец пробившихся сквозь засеку к лагерю черниговцев, новгород-северцев, турово-пинцев и владимироволынцев. Даже половцев он сильно впечатлил.

Повсюду валялись убитые и раненые, тысячи и тысячи. Земля была красной от огромного количества пролитой крови. А как воняло…

Уцелевших, чтобы совсем без ран, было совсем мало, и тысячи не набралось.

– Что с Мстиславом Романовичем, Мстиславом Мстиславичем и Ростиславом Рюриковичем?! – воскликнул черниговский князь Глеб Святославич.

– Убиты! Вон они! – ответил кто-то из удельных князей, указав на особенно большую кучу лежащих вповалку воев.

Князь черниговский поспешил в указанном направлении и увидел названных им князей.

Видно, что телохранители из числа ближней дружины до последнего пытались защитить своих предводителей, но беда в том, что с ними, похоже, и не собирался никто честно биться. Большая часть дружинников была пронзена арбалетными болтами, как, собственно, и князья киевский, галичский и переяславский. Каждому из них досталось минимум по три болта. Чтоб, значит, наверняка.

– Уже лежачих добивали, – прокомментировал один из дружинников, внимательно осмотрев тела князей.

– С чего так решил?

– Их к земле прибило словно гвоздем… Да и вот болты рядом по самое оперение в землю вошли. Промазали…

– Вот, значит, как…

– Что делать будем, Глеб? – глухо спросил Андрей Иванович, князь турово-пинский.

– А ты что думаешь?

Тот насуплено промолчал.

– На поклон этому выродку пойдешь?! – начал заводиться князь черниговский.

– Не ярись, отец, нам сейчас нужна холодная голова, чтобы ошибок не наделать, – осадил его собственный сын, князь новгород-северский.

– Ты прав…

– Но действовать надо быстро. После такой демонстрации силы Юрием мы очень быстро можем лишиться до половины войска.

И снова князь черниговский согласно кивнул. Все эти мелкие удельные князьки могут струхнуть и переметнуться к Юрию Всеволодовичу. В конце концов, они от смены стороны ничего не теряют. Так, по нынешним обычаям, подняться выше им уже вряд ли получится, а потерять имеющийся удел могут очень даже просто. В случае же победы Юрия Объединителя они не только окончательно закрепят за собой и своим потомством имеющиеся уделы, но даже получат какие-то права в управлении государством…

– К бою! Немедленно атакуем!!!

Немедленно, конечно, не получилось, но где-то часа через два наконец сподобились собраться, доразведать местность и наметить направления атаки. Вот только атаковать они могли лишь по открытым пустырям, потому как лес, что прилегал к лагерю владимирцев и новгородцев, был повален, образовав засеку.

А пустыри перекрывала уже живая засека из рядов ощетинившихся копьями стрелковых пешцев, что уже привычно вдарили по несущимся на них всадникам залпами, и так раз за разом, пока наконец не образовался завал из плоти лошадей и людей, а потом и вовсе атака захлебнулась по причине отсутствия всяких управляющих команд.

А почему? Так командовать стало по сути некому.

Князья учли, что у противника есть стрелки, и на передний край благоразумно не лезли, да только такой их шаг так же легко просчитывался, а потому в лесных массивах, тут и там, запрятались снайперы с особо мощными арбалетами. И они не подвели. Все князья и их сыновья, что участвовали в походе с отцами, получили по болту в бок и спину. Досталось и расфуфыренным боярам, что были подле них.

Стрелков, конечно, быстро вычислили, точнее, примерные места, где они засели, и попытались их достать, но без толку. Это конный в засеке не пройдет, а человек легко проскользнет меж веток.

Как только натиск атакующих ослаб, тут уже в плотных рядах пешцев образовывались проходы, через которые вытекала владимиро-новгородская конница.

Рубка шла с переменным успехом, но лишь до того момента, пока по полю не прошла информация о смерти князей. С этим известием из южнорусских дружинников словно стержень вынули, и они попятились… некому больше служить.

Половецкие ханы, видя такой жесткий замес, переглянулись и прямо-таки на телепатическом уровне без лишних слов решили, что участвовать в данном веселье у них настроения нет. Смысл? Лучше они вернутся в свои степи, по пути прихватив, что плохо лежит. А плохо лежит много чего… без богатой добычи никто не останется, и достанется она без особых хлопот.

Бегство половцев окончательно раздавило боевой дух воев из южнорусских княжеств, и кто-то стал откровенно разбегаться, а кто-то сдаваться. Сдавались в основном мелкие удельные князья.

– Хотите встать рядом со мной? – спросил у них Юрий Всеволодович, и те согласно закивали. – Тогда сейчас собираем из вас полки и пускаем в погоню за половцами.

Удельные князья радостно заулыбались.

Пока перебежчики гонялись за рассосавшимися мелкими отрядами степных людоловов по юго-восточным русским княжествам, Юрий планировал маршрут приведения под свою руку всех южнорусских княжеств.

– Ты, Владимир, сделаешь вот такой круг через Брянск, Козельск, Новосиль и дальше по южным землям черниговской земли, новгород-северской и переяславской, после чего вновь идешь на север, – показал он по карте. – Даю тебе для этого две тысячи. А там тебе рязанцы подсобят, плюс перебежчики примкнут, когда половцев прогонят. Ярослав, ты двинешься на запад и приведешь к покорности турово-пинцев, владимиро-волынцев и, если получится, Галицкое княжество. Даю тебе для этого пять тысяч плюс Брячислав Василькович подсобит. Но, думаю, к этому времени галичане осознают, что лучше не бузить, так как я к этому времени с остальными буду рядом, пройдя через Новгород-Северск, Чернигов, Переяславль, и войду в Киев. Действовать нужно быстро, чтобы никто опомниться не успел.

– Да даже если и успеют, им просто нечего нам будет противопоставить!

Тут Юрий согласился с Ярославом. Потрепали они противника изрядно, сначала в предрассветной атаке, а потом стоя в обороне, при этом сами понесли минимальные потери общей численностью в три тысячи убитыми. Но сравнивая более чем с десятью тысячами павшими у противника, плюс раненые, плюс перешедшие на его сторону, что сейчас от греха подальше отправлены гонять половцев, это по сути ничто… особенно учитывая, сколько к нему пожелает прибиться как к победителю и получить свою долю трофеев.

В общем, нечего и некому ему противостоять. Так что осталось подобрать бесхозное хозяйство и закрепить его за собой.

«И это, пожалуй, будет тяжелее всего», – с тяжким вздохом подумал великий князь владимирский.

Ведь, взяв под руку все русские земли, нужно будет как можно быстрее выполнять обещанное, а именно создавать в Киеве как общепризнанном политическом центре Руси Боярскую думу и Палату князей. Этакую смесь законодательных органов Англии, США и России с поправкой на время, то есть отсутствие политических партий.

«Но потом и до них дойдем, – хмыкнул Юрий. – Будет еще один элемент разделения для лучшего властвования…»

При этом требовалось четко разграничить полномочия, но умудриться сделать так, чтобы они боролись друг с другом, как это происходило в США. Ибо чем больше они будут бороться за власть между собой, тем больше этой самой власти будет у государя, что в особенно сложных случаях станет выполнять роль третейского судьи.

Система не самая простая, обычный человек так и вовсе в ней без полулитра не разберется, но, к счастью и благодаря знаниям из будущего, сам Юрий довольно четко представлял, кто и чем должен заниматься, благодаря тому, что Штыков интересовался политикой углубленно и анализировал выборные системы управления разных стран.

 

1

Происходящие бурные, очень быстро развивающиеся события у соседей сильно обеспокоили булгарского хана Чельбира.

Сначала все было хорошо. Во Владимирском княжестве, в этом вечном сопернике Булгарии, началась замятня между братьями, и чем она дольше продлится, тем лучше. При удаче княжество не только растеряет свою боевую мощь, ее и нарастить можно, но и понесет территориальные потери, а потом и вовсе будет разделено между братьями на фактически независимые государства, как это уже не раз случалось с русскими землями, а это значит, что у Булгарии по факту останется только один серьезный соперник – Новгородская республика. Но и ей скоро станет не до восточных территорий. С каждым годом набирает силу Орден меченосцев, и новгородцам придется держать все свои силы на своих западных рубежах, и уже ничто не помешает булгарам осваивать богатства окружающих земель!

Но все пошло совсем не так, как виделось вначале. Молодой волчонок, притворявшийся до определенного момента добрым и пушистым неженкой, проявил неожиданную целеустремленность, силу и ловкость, а также жесткость. Он не только быстро одолел всех своих соперников в борьбе за власть во Владимирском княжестве, но и заявил о своих правах на власть во всей Руси! И, что удивительнее всего, новгородцы добровольно его поддержали!

Все это было воплощением истинного кошмара для Булгарии. Ведь сколько бед им пришлось вытерпеть от тех же проклятых новгородских ушкуйников! Шутка ли, из-за этих речных разбойников пришлось перенести столицу из постоянно терзаемого нападениями Булгара в Биляр, до которого по реке почти не добраться!

И вот теперь два главных противника Булгарии объединились. Естественно, что в будущем это не сулило ничего хорошего. Если уж даже по отдельности эти два государства представляли опасность, то вместе… И совсем никаких шансов, если волчонку все же удастся его задумка, и он объединит разрозненные, постоянно дерущиеся между собой русские княжества в единое царство.

«Этого допустить никак нельзя», – подумал хан Чельбир, пытаясь сообразить, как же помешать Юрию Всеволодовичу осуществить свои грандиозные и опасные планы.

Но чем больше он думал, тем яснее осознавал, что формирующемуся у него на глазах будущему царству ему нечего противопоставить.

Булгария словно остров посреди моря. На севере совсем дикие племена черемисов и вотяков, на востоке – не менее дикие башкиры, на западе полуоформившиеся княжества мордвы, как и всякие молодые образования, на этапе становления увлеченно резавшиеся за власть и территорию между собой, на юге – кочевые половцы. Численность их мала, а боевые возможности крайне низки. Лишь у очень богатых воев и знати есть какой-то доспех, остальные прикрыты лишь щитом.

Нет возможных и мощных союзников – полноценных государств с сильными армиями, объединив силы с которыми, можно было бы противостоять Руси, что, набрав мощь, сможет легко смять любую вставшую у нее на пути преграду.

Но и бездействовать нельзя. Пока объединение рыхло, пока камни-княжества не сцепились между собой крепко раствором, образовав монолитную нерушимую стену, его можно развалить, хорошенько ударив со стороны. И пока Юрий будет отвлечен от налаживания внутренних дел на отражение внешней угрозы, там внутри воспрянут, собрав силы, его враги и нанесут удар уже изнутри.

«Значит, будем использовать для удара то, что есть под рукой», – решил хан.

Приняв решение, глава Булгарии немедленно послал гонцов к тарханам – главам своеобразных губерний или герцогств, дабы они не мешкая провели переговоры с окружающим Булгарию племенами и навербовали среди них охочих до грабежа вождей и князьков со своими дружинами.

Осталось решить, кто поведет армию в поход. Так бы он сам с удовольствием вспомнил молодость и пошел лично, но увы…

Собственно, выбора особенно и не было. Чтобы показать всю серьезность затеваемого мероприятия, хан Чельбир в качестве военачальника – сардара – поставил своего сына Ильяса.

– Пока князь Юрий подводит под свою руку русские земли, ты должен стремительным наскоком нанести опустошение во Владимирском княжестве. Сожги все селища и города неверных, что встретятся на твоем пути. Уводи в полон людей, будь безжалостен. Совсем хорошо, если сможешь сжечь Владимир, а его жену и ребенка взять в плен. Это позволит нам диктовать ему условия….

– Месть не заставит себя долго ждать, отец, и она будет столь же безжалостной, – заметил на это Ильяс после короткой паузы.

– Мы будем готовы к этому.

– Но зачем?

Хан Булгарии рассказал о своих выводах.

– Так что, сын, или мы не даем объединиться русским княжествам в царство, или я становлюсь последним ханом Булгарии. А может быть, им станешь ты. Но в любом случае ты увидишь последние дни нашего государства…

– Я понял тебя, отец. Мне бы не хотелось видеть закат Булгарии.

– Да поможет тебе Аллах.

Тарханы расстарались и к началу осени навербовали в общей сложности десять тысяч человек, плюс минус тысяча. Для настоящего боя они подходили мало, но вот для карательных акций вполне годились.

Еще десять тысяч воинов выставила сама Булгария. И вся эта армия, как только лед сковал реки, двинулась на запад.

 

2

Осенняя движуха не могла не остаться незамеченной, особенно для тех, кто собственно поставлен отслеживать подобные телодвижения.

В Саклан Урамы – квартале Биляра, где проживали христиане, – имелась корчма, кою держал агент КСБ, в которой любили проводить время собирающиеся в поход князьки и вожди, естественно, много болтали и «делили шкуру неубитого медведя», так что еще до того, как лед сковал реки, во Владимирское княжество отправилось донесение.

Поступившая информация заставила всех изрядно приуныть, особенно когда пришло уточняющее сообщение о численности движущегося на княжество булгарского войска.

Сообщение о планируемом восточным соседом, конечно же, сразу отправили Юрию Всеволодовичу, но стало ясно, что он не успеет вернуться к тому моменту, как булгары пересекут границу и начнут свою вакханалию. Пока гонец до него доберется, пока Юрий соберет свои отряды, что растеклись по всей южной Руси, беря под контроль все селища и городки, приводя их к присяге, пока дойдет… да и дойти тоже быстро не получится. Осень. Дожди. Грязь…

Пока армия дойдет, булгары, сделав свое поганое дело, уже уйдут. Только и останется, что нанести ответный визит вежливости.

Защищаться, по большому счету, тоже было нечем.

У Святослава и Ивана под рукой имелось общей сложностью три тысячи человек.

Плюс тысяча только-только подготовленных пешцев для формируемой второй рати.

Могли помочь Рязань и Муром. Это еще тысячи три.

С охотниками едва набиралось десять тысяч.

– Нам не остается ничего другого, как обороняться за стенами, – с хмурым видом сказал Святослав.

Он как старший брат был ответственным за оборону всего княжества.

– Булгары разорят и пожгут все селения, уведут людей, – заметила на это княгиня Агафья.

– Если бы Юрий не возомнил о себе невесть что и не увел большую часть дружины, то этого бы не случилось! – огрызнулся Святослав. – Что ты предлагаешь? Выйти в поле со стариками и юнцами и слечь там?! Ведь против нас идут лучшие булгарские воины!

Агафья на это промолчала. Зато начал проявлять активность младший Иван, сказавший:

– Есть возможность если не победить, то отразить их самый мощный удар.

– Как? – скептически спросил Святослав.

Младшего брата он не воспринимал как полноценную личность. Каша, он и есть каша.

Агафья же взглянула с надеждой.

Она, в отличие от Святослава, присматривая за Иваном, отлично видела, как тот изменился в последнее время. Инфантильный и изнеженный юнец превратился в… одержимого. Толчком тому преображению послужили «Вифлеемская звезда» на Рождество Христово и салют, что был дан в честь рождения ее с Юрием первенца – Всеволода…

Он был так впечатлен фейерверком, а узнав, кто за этим стоит, буквально взял в осаду старшего брата, и Юрию ничего не оставалось, как посвятить младшего в тайну, сказав:

– Только, чтобы получить такую небесную красоту, придется изрядно повозиться с мочой и дерьмом. Ты готов к этому?

– Да!

Иван, узнав секрет фейерверка, естественно, дав клятву о неразглашении даже на исповеди, стал натуральным фанатиком этого огненного действа. Он готов был сутки напролет экспериментировать с селитрой, методами ее очищения, с пороховыми составами, меняя соотношение компонентов, с различными добавками и взрывать, взрывать, взрывать!..

Только что-то взрывая, он был по-настоящему счастлив и смеялся, испытывая непередаваемое блаженство, экстаз, по сравнению с которым близость с девушками отступала на второй план.

Одно Ивана при этом безмерно печалило, что селитры вырабатывалось очень мало, так что особо не развернешься, но и тут он экспериментировал и даже получил первые, пока еще невнятные, на грани погрешности, но все же обнадеживающие результаты.

К тому же, взрывать можно было не только порох! При определенных условиях могут взрываться жидкости вроде масла, топленого жира, нефти и, кто бы мог подумать, обычная мука!!!

Так что и в этом направлении шли интенсивные эксперименты.

– Кажется, я породил демона огня, – с усмешкой как-то сказал Юрий жене и, увидев, как та переменилась в лице, рассмеялся: – Но не бойся, для нас он не опасен, только для врагов. Лишь бы сам себя не подорвал…

Иван изложил свой план.

– Ты уверен? – скептически спросил Святослав, когда Иван закончил.

– Да! Но предупреждаю, у нас будет только одна попытка. Очень уж мало ресурсов…

Но Святослав все еще оставался в сомнениях. Ну не мог он воспринять сказанное, как нечто реально действенное.

– Я поддерживаю Ивана, – сказала Агафья после короткой паузы. – Более того, уверена, что мой муж поступил бы так же. Тем более что выбора у нас особого нет. Или делаем так, как предложил Иван, либо булгары проводят опустошение княжества сродни саранче…

– Что ж… попробуем.

 

3

Ильяс неприятно удивился, когда выяснилось, что его армию встречают почти у самой границы с Владимирским княжеством. На начальном этапе вторжения сражений не планировалось. Русичи отреагировали очень быстро, что на них было не слишком похоже. Они и с ответом, как правило, изрядно тянут…

– Беспокоиться не о чем, мой господин, – сказал командующему сардар Гази Барадж, что командовал наемным сбродом, а также полевой разведкой. – Самые боеспособные воины – это рязанцы и муромцы, но их всего три тысячи. Остальные владимирцы – в основном юнцы или старцы. Да немного пешцев. Мы сомнем их без проблем, господин.

– Ты уверен?

– Да, мой господин.

– Значит, и они это должны понимать, однако же вышли против меня, – сказал, пребывая в настороженности, Ильяс. – Ты вырос среди русских, причем именно среди владимирцев, так скажи мне, что это может значить?

Отец Гази Бараджа – Азан – действительно в течение девятнадцати лет жил и воспитывался в Москве, где родился и вырос Гази. В тысяча сто восемьдесят втором году Всеволод Юрьевич взял отца и сына в поход на Булгарию, намереваясь посадить Азана на булгарский трон, но не выгорело. Азана и его сына взяли в плен.

Сам Азан, чьим прадедом был булгарский хан Шамгун, сейчас исполнял обязанности улугбека города Учель, как до того его отец Арбат Ос-Лодж в разное время был улугбеком города Булгар, Учеля, а также двух провинций – Марюбы и Бел-лак-Саксина, что был выдан еще Андрею Боголюбскому, успевшему послужить Московским воеводой.

– Сложно сказать, господин. Иногда они предпочитают выйти в поле против превосходящего в силе врага и погибнуть с честью, но не опозориться. Особенно когда поражение неизбежно, и им нечего терять. А если они при этом своей безудержной и самоубийственной атакой нанесут врагу урон, да такой, что он не сможет сделать задуманное, то и вовсе будут считать, что погибли не напрасно. Вот и сейчас они, видимо, надеются разменять свои жизни на наше обессиливание, тем самым выиграв время для того, чтобы во Владимирское княжество успел вернуться Юрий Всеволодович с войсками.

– Хм-м… это было бы верно для владимирцев, но здесь рязанцы и муромцы…

– Ну, они же не знают, что мы намерены ограничиться лишь Владимирским княжеством. И потом, они крепкие союзники Юрия, так что не могли не выслать помощь.

– Верно…

И вот наконец произошла встреча двух армий.

Ильяс снова забеспокоился. Позади конницы он увидел три странные повозки с огромными ящиками, а все непонятное порождает опасение.

Военачальники, как и полагается перед битвой, встретились посреди поля.

– Зачем ты пришел во Владимирскую землю? – нервничая, спросил Святослав.

– Быть может, я хочу помочь тебе… Однажды твой отец хотел посадить его отца на трон Булгарии, – сказал на это Ильяс, указав на Гази Бараджа. – Так почему бы мне не сделать тебя великим князем Владимирским? Дай свое согласие, и я помогу тебе отбиться от твоего брата Юрия. Мы же станем добрыми соседями и союзниками…

Святослав нервно дернул щекой.

К нему однажды приходили люди с подобными предложениями. Как потом выяснилось, это были люди брата из его тайного приказа… За то, что Святослав не сообщил о доброхотах, Юрий его тогда наказал, банально избив кулаками и ногами, так что он потом несколько дней не мог встать с постели. А на следующий раз, если не сообщит о подобных заходах, обещал убить. И Святослав сообщал.

Однажды, сильно разозлившись на брата за очередную проверку, которая произошла всего через две недели после предыдущей, приказал зарубить посланца. Потом выяснилось, что этот посол был реальным от Мстислава Удатного, а не подставным…

«Но сейчас ведь это точно не подстава Юрия! – мысленно истерично хохотнул Святослав, у которого мелькнула мысль согласиться, но ее задавила другая: – Вот только как долго я пробуду великим князем? Месяц хоть протяну?»

В том, что брат его после этого непременно убьет, причем тайно, как в свое время пытался убить Юрия Константин с помощью яда, Святослав ни мгновения не сомневался.

– Нет… я не предам брата.

– Похвально, хоть и глупо.

Делегации разъехались, Ильяс уже хотел дать приказ на атаку, как увидел, что русичи слезли со своих коней.

– Что они делают? Помолиться перед смертью решили?

И тут дали о себе знать три странные телеги, из которых к тому времени выпрягли лошадей. От них вдруг повалил густой сизый дым, а потом что-то стало быстро вылетать, изрыгая сзади огонь и дым, при этом пронзительно свистя.

Многочисленные дымные следы потянулись в сторону булгарского войска, стали снижаться, а потом раздались оглушительные взрывы.

Кони – пугливые животные, стали беситься от взрывов, с диким ржанием вставать на дыбы, крутиться и падали. Другие рванули во все стороны, абсолютно не реагируя на управляющие понукания, призывающие их к смирению.

Да, собственно, очень немногие из людей сохранили в этот момент выдержку. Часть воинов, так же крича что-то невразумительное, с выпученными глазами скорее дополнительно нахлестывала своих коней, чтобы поскорее выбраться из этого ужаса. Ведь, не иначе, русы натравили на них злых духов…

Булгарская армия, потеряв всяческое управление, стала разбегаться во все стороны.

Этого и ждали русские.

Они, по настоянию князя Ивана, успели немного приучить своих коней к свисту, для чего пришлось делать свистульки и часами свистеть коням в уши, чтобы те не взбесились, плюс дополнительно крепко держали за узды, и как только залп закончился, вновь вскочили в седла.

– Руби их в песи!!!

Конная лава русских витязей вломилась в то, что осталось от порядков булгарской конницы, легко сминая эту рыхлую, все еще плохо управляемую толпу. А потом еще неделю шла охота за разрозненными отрядами булгар и бандами их союзников-наемников. Последние, поминая духов предков-защитников, разбегались сразу, даже и не думая о сопротивлении.

Булгары, собственно, тоже о продолжении похода думать забыли, ибо потеряли в первый день до трети своей численности, и теперь уже они оказались в меньшинстве, а поскольку разбегались во все стороны, то не смогли достаточно быстро сформировать единую армию, мотаясь небольшими отрядами по лесам, что быстро засекались лесовиками и планомерно уничтожались.

Ильяс смог уйти, а вот Гази Барадж попал в плен в самом начале. Его тупо придавил померший от разрыва сердца конь, да и самого его контузило, ибо ракета взорвалась всего в паре шагов.

– Ну, здравствуй, – криво улыбнулся ему Святослав. – Добро пожаловать на родину… родился здесь все-таки. Дом твоего деда Арбата в Москве будет снова в твоем полном распоряжении… Не забыл его еще?

 

4

Получив информацию о том, что булгары двинулись на Владимирское княжество, Юрий Всеволодович рвал и метал, не столько от самого нападения, сколько от собственного бессилия и от того, что все, чего он добился, может кануть в Лету. Потому что если он сейчас соберет все свои силы и вернется, то на юге начнется такой хаос, что люди будут рады восстановлению прежнего порядка, ибо драться за власть начнут все против всех, и достанется, естественно, простым крестьянам и горожанам, которых будут обирать как «красные», так и «белые», а также всякие «зеленые» и прочие «серо-буро-малиновые в крапинку». В общем, во второй раз его уже не поддержат.

А добился за это время он многого. Поход братьев по южнорусским княжеством увенчался полным успехом. Малые города с удельными княжествами и не думали оказывать сопротивление, особенно те, чьи князья пали на поле боя.

Что до выживших князей и вернувшихся в свои уделы, то они либо присягали на верность, либо бежали в Киев. Последних было не много, но были. Их уделы сразу брались на карандаш, чтобы потом отдать в качестве награды или платы своим новым сторонникам.

Что до столиц, то тут было несколько сложнее. Там, как правило, остались дети великих князей, что поспешили объявить себя новыми великими князьями и сподвигнуть народ на сопротивление узурпатору.

Но не тут-то оно было! Народ дрязги великих князей достали до печенок, он был готов сделать все, чтобы этот бардак наконец прекратился, тем более что Юрий Объединитель как раз хочет этого добиться. И если правильно все сделать, пустить нужные слухи, кое-кому заплатить, подпоить собравшийся на вече народ дармовой медовухой, крепленой спиртом, да печеньки-пряники разнести в качестве закуси, то получались эдакие маленькие «вечевые цветные революции», только без бедуинских скачек.

Получалось достаточно уверенно, тем более что с народом агенты КСБ и раньше вели планомерную работу, то и дело пуская нужные слухи и провоцируя разговоры, закладывая в их голову мысль, что не дело это, когда князья шершнями скачут со стола на стол, как с цветка на цветок, и, как эти бесполезные насекомые, только собирая нектар, а взамен ничего не давая, вроде того, как пчела дает мед. Дескать, вместо того, чтобы заниматься своей землей, развивать ее, пустив в ней корни, они ее обирают, как тати, чтобы прыгнуть на более высокий и богатый стол.

В общем, недовольство копилось месяцами, накладываясь на собственные «кухонные» рассуждения, и, наконец, в нужный момент прорывало.

Князьям не оставалось ничего другого, как спешно собрать манатки и свалить подобру-поздорову от разъяренного народа.

Могла помешать церковь, но, к удивлению Юрия, долгогривые в процесс почти не вмешивались (попытки успокоить людей за вмешательство можно не считать), что не могло не насторожить.

«Может, инструкции из Центра не получили, а по собственному почину действовать не рискуют? Очень уж все быстро для них развивается», – думал Юрий Всеволодович.

Впрочем, все оказалось несколько прозаичнее. Как стало ясно чуть позже, церковным иерархам в Никее было просто не до Руси. У них там творились более интересные дела, а именно избрание нового Патриарха взамен скончавшегося в начале тысяча двести шестнадцатого года Феодора Второго.

Третьего июня наконец избрали Максима Второго, но тот вдруг скоропостижно скончался спустя шесть месяцев после избрания, и вновь началась вакханалия с выборами.

С Киевом, куда сбежали все недовольные князья и бояре со своими дружинами, дабы там дать решительный отпор узурпатору, возникла заминка. Точнее, могла возникнуть.

Но у Юрия с собой было…

Восточные и северные ворота вынесло почти одновременно, и то, что случилось в Смоленске, повторилось в точности «от» и «до».

Вырвавшиеся из Киева, уцелевшие в побоище князья направились в сторону Болгарии, ибо тех, кто сопротивлялся ему до конца, Юрий прощать не собирался. Слишком опасно их оставлять за спиной. При первой же возможности бузу устроят.

И вот после захвата Киева (а также приведения к присяге Галича, что после киевской экзекуции стал как шелковым) для Юрия Всеволодовича как раз начался кромешный ад.

В жутких мучениях и диких криках, словно ребенок, рождалась новая организационная форма управления государством, можно даже сказать, появилась двойня, а именно Боярская дума и Палата князей. Уточнялась система избрания (вечевая, то есть кто кого на площади тупо переорет и изобьет, или тайная с бросанием белых и черных камешков в кувшины) и сроки, на которые избираются представители, остановились на а-ля пятилетках, количество этих сроков не больше трех, кто за что отвечает, и так далее и тому подобное.

Кроме того, нарезались уделы, что отнюдь не минутное дело, ведь нормальных карт нет, вместо них какие-то «детские» рисунки, точных данных по населению тоже нет, для этого нужны церковные книги, но все же предварительная нарезка уделов шла, и в них рассаживались князья…

И вот в такой ответственный момент «приема родов», когда голова новорожденного уже вышла, происходит нападение.

Понимая, что не успевает вернуться (разве что в одиночку загнав лошадей, что по определению бесполезно), Юрий только скрипел зубами и, в надежде на лучшее, продолжал начатую работу.

И каково же было его облегчение, когда после «обрезания пуповины», он уже готовился выступать на север, выяснилось, что Святослав, не без придумки Ивана, смог отбить нападение!

Да, ракеты были засвечены не только как развлекательный элемент, но и как боевое оружие, чего Юрий не хотел, ибо монголы этот момент, конечно же, пронюхают и подготовятся, вплоть до того, что сами станут применять, но оно того стоило – княжество уцелело, а враг был полностью разбит с минимальными потерями для себя.

«А что до засветки, то мы для монголов что-нибудь другое придумаем, – подумал великий князь Владимирский, вспомнив Ивана и его полубезумные глаза, когда он занимался всем, что взрывалось и горело. – А сами они таким оружием вряд ли смогут пользоваться в больших масштабах, несмотря на ресурсы Китая, а взять ближе порох им просто негде, да и тот дрянной».

Но, несмотря на то, что, по сути, все обошлось, спускать булгарам вероломное нападение Юрий не собирался. Как и долго откладывать, вот только надо дождаться, когда реки встанут… на юге это происходило несколько позже, да и толщина нарастала медленнее из-за постоянных оттепелей.

– Ярослав, бери своих новгородских ушкуйников, прочих охочих до драки и трофеев моих ратников, им тут уже давно нечего делать, и организуй ответный поход. Жги все, что можно сжечь, никого не жалей, и парней своих не сдерживай, пусть веселятся на полную, раз уж тут я им спуску не дал.

– Вот это правильно! – одобрил Ярослав, который уже откровенно закис.

Все эти политические дрязги ему были откровенно в тягость.

Ушкуйники и впрямь ворчали и, когда узнали условия похода в Булгарию, очень обрадовались. Наконец-то грабеж!!!

И Ярослав отжег.

Всю зиму ушкуйники носились по западной Булгарии, сжигая и разграбляя города: Веда Суар, Кирмен, Таяба, Тигаш, Тухчин и Ошель. Добрались до многострадального Булгара, но его жечь не стали, так как он дал богатый откуп. Да и ворота выносить было нечем, весь порох, что выработал к тому времени Иван, был израсходован на другие цели, но жители Булгара этого не знали.

Поначалу булгары отчаянно сопротивлялись, тем более что действительно подготовились к ответному вторжению, но потеря практически половины армии в неудачном походе и неспособность найти ключик к ратникам-стрелкам, что из арбалетов косили атаковавших конников практически в любых количествах, заставили их быстро отказаться от полевых сражений.

Партизанская тактика тоже ничего не дала. А булгары очень старались. Подлавливали ушкуйников на марше, пытались атаковать их стоянки ночью, но все было тщетно. На марше хорошим прикрытием служили ратники, шедшие на флангах колонны и сразу же ощетинивающиеся копьями, а на стоянках никто не ленился и делали засеку или же окружали себя ежами в три ряда. Потери, конечно, были, но столь незначительные, что о них и говорить не стоило.

В итоге хану Чельбиру не осталось ничего иного, как просить мира. И он его получил, правда, заплатить за это пришлось изрядную цену, ибо ушкуйники вошли в откровенный раж из-за невероятно удачно протекающего похода и нацелились на северо-восточную часть Булгарии.

Победители едва волокли десятки тонн серебра, тонны золота, больше сотни тонн меди, свинца, олова, железа и огромные обозы из товаров: ткани, ковры, кожи, меха, посуда и все прочее… Но все же смогли доволочь это до Руси, прежде чем лед начал ломаться из-за вступавшей в свои права весны.

 

1

К началу весны тысяча двести семнадцатого года наконец все предварительные организационные моменты с созданием Боярской думы и Палаты князей были завершены, как и раздел княжеств на уделы. Осталось только осуществить выборы и назначение представителей. Метод в итоге оставили вечевой, а не тайный, дескать, чтобы все всё видели и не было недоверия и споров. Собственно, Юрию это пока было не принципиально. Как понадобится тайное голосование, за пару лет подготовит общественное мнение, и процедуру сменят на том же вече.

Сами выборы планировалось провести ровно через год, чтобы люди успели узнать, что к чему и почему, а также хорошенько поорать и набить друг другу морды, поддерживая кандидатов. Заодно простые люди будут чувствовать свою сопричастность в политической жизни государства, какое-никакое развлечение и осознание собственной важности, что тоже не лишне, ибо Юрий собирался выкорчевывать те первые ростки рабского послушания, что успели прорасти в душах людей не без помощи чернецов, все время утверждающих, что мы-де рабы Божьи. А если долго говорить человеку, что он раб, то перевести его из статуса раба Божьего в раба обычного бессловесного и безвольного станет на порядок легче.

Нет, мы не рабы, рабы – не мы и немы.

– А почему ты до сих пор не объявишь себя цезарем? – как-то спросил Владимир. – Ведь ты добился своей цели, все княжества Руси находятся под твоей рукой…

– Тут все не так-то просто, брат, – тяжело вздохнул Юрий и растер лицо ладонями. – Если я сам возложу на себя цесарский венок, то буду выглядеть в глазах большинства обычным тираном или деспотом-диктатором, то есть властителем исключительно по праву силы – татем. То есть мое право властвовать будет спорно, а это опасно. Князей все еще полно, и кто-то может рано или поздно подумать, а почему бы мне не воссесть на стол всея Руси вместо какого-то там Юрия, ведь если подумать, то-де у меня и прав больше, ибо я более прямой потомок Рюрика. Так и до гражданской войны недалеко…

– Всякая власть от бога…

– Именно. А потому венок на меня должен возложить кто-то из высших церковных иерархов, тем самым закрепив мое право со стороны Церкви, то есть Бога. Но ты сам видишь, какие у меня с ними отношения. Долгогривые в большинстве своем греки, и такое возвышение Руси им как серпом по одному месту.

– А наш епископ Симон?

– Есть церковники и повыше его званием, не говоря уже об авторитете, тот же киевский митрополит, так что такую коронацию не признают и будут всячески гадить в проповедях, а там и до мятежей недалеко. А он не согласится без одобрения никейского Патриарха.

– А Патриарх не согласится?

– Конечно, нет! – усмехнулся Юрий.

– Почему?

– А ты посмотри на размеры получившегося государства – царства Русь и так называемой Никейской империи.

– Это да… эта империя едва с наше Владимирское княжество…

– Вот именно, брат, у нас – княжество, а у них – империя! У ребят явно завышенное самомнение. А Трапезундская империя – это вообще и смех и грех… Греки просто не потерпят того, чтобы появилось православное государство размером больше ихнего! Так что нас постараются снова расколоть на части…

– А как же Болгарское царство? Оно вроде тоже больше этой империи, и у них есть свой Патриарх.

– Там долгая и запутанная история, Владимир. К моменту, когда Византия пала и была поделена на несколько кусков, Болгария была меньше. К тому же они плотно взаимодействуют уже очень долгое время, болгар они считают почти цивилизованными, тогда как мы для греков грязные варвары, только что вылезшие из земляных нор, одетые в шкуры, бегающие в обнимку с медведями, что играют на гуслях, и не знающие всяких там греческих философов. И, конечно, нам никогда не простят прибитый Вещим Олегом щит на ворота их Константинополя и что им, великому просвещенному народу, пришлось откупаться от какого-то дикого варвара, чтобы тот не покусился на их город. И, откровенно говоря, я сам не хочу принимать венок от никейского Патриарха.

– Почему?

– Это все равно что признать себя вассалом никейского императора, ибо Патриарх находится у него в прямом подчинении.

– И как же тогда быть?

– Выбирать своего Патриарха.

– Кхе… – аж подавился на вдохе Владимир. – Но… это невозможно!

– Почему? – улыбнулся Юрий.

– Ты сам сказал, что большинство высших священнослужителей – греки, а чтобы выбрать патриарха, надо отколоться от Никеи, на что они не пойдут! И даже если ты это как-то обеспечишь, то они должны будут выбрать кого-то промеж себя, и тогда их выбор падет точно не на твоего кандидата.

– Правильно мыслишь, брат. Все так и будет, если ничего не делать. Так вот, я не бездействую, а начинаю потихоньку готовить почву к тому, чтобы дискредитировать греков в глазах паствы.

– Как?

– Отсутствием святости и господнего благорасположения.

– О чем ты?

– О том, что Константинополь пал во время Четвертого крестового похода двенадцать лет назад. А раз он пал, то на то была воля Господня, а значит, Он проявил к погрязшей в грехе властолюбия и стяжательства константинопольской церкви свое неудовольствие. Так почему мы должны подчиняться греховникам, которых покарал сам Господь за их мерзости?! Можно, например, про кастратов-евнухов вспомнить. А ведь это по сути богопротивная ересь – отрезать мальчикам яйца, то есть они изувечивают тело, созданное по образу и подобию Его.

– Хм-м…

– Ну и не забываем, что побили их паписты, а значит, нет никакой гарантии, что никейские иерархи не пляшут под дудку Папы Римского, то есть нашего врага, чьи слуги в лице Ордена меченосцев то и дело атакуют наши западные границы, отхватывая кусок за куском, пытаясь перекрестить наших людей.

– Хм-м… это может сработать…

– Сработает. Ну а поскольку Господь любит троицу, то есть и третья болевая точка, которая заставит церковников, даже самых отъявленных моих врагов, быть более сговорчивыми.

– Какая?

– Деньги.

Владимир понятливо улыбнулся.

Так уж сложилось, что, в отличие от западных церквей, что сами собирают десятину с паствы, на Руси церковники получали десятину от князя. То есть князь собирал дань с населения и уже из нее выделял десятину. Причем что интересно, получали церковники средства не только собственно с собранной дани, но и с трофеев, собранных во время боевых походов.

Были, конечно, у епархий свои независимые источники доходов. Так, им отдавался определенный город с прилегающими к нему деревнями в кормление, но этих доходов для полноценного существования было недостаточно.

Так что если прижать десятину, достаточно исключить из общей суммы трофеи, чтобы церковники изрядно подзатянули пояса на своих объемных пузенях, и пригрозить отобрать города-кормушки, то… если не убьют сразу, священники станут гораздо более гибкими в своих воззрениях.

– И когда ты собираешься короноваться?

– Через два года, максимум через три. Тут как дела пойдут, сам понимаешь…

– Так долго?!

– Быстро только кошки родятся, ну или спешка важна лишь при охоте на блох, – хмыкнул Юрий и пояснил: – К этому времени будут избраны Боярская дума и Палата князей. Будет подготовлено общественное мнение против греческих церковников, и на этой волне проведем избрание собственного Патриарха, что и возложит мне цесарский венок на голову, а Боярская дума и Палата князей, как представители народа и знати, вручат мне скипетр и державу…

Владимир только потрясенно помотал головой.

– Как все, оказывается, непросто…

– А то!

 

2

По весне прискакал гонец от Ярослава, что только что завершил свой более чем успешный поход в Булгарию. Помимо длинного списка всего того, что ему удалось заграбастать у восточного соседа, было второе письмо о событиях, что начали развиваться на западе.

В очередной раз взбунтовались против Ордена меченосцев эсты. Собственно, там шла перманентная резня, то прибалтийские племена наваляют рыцарям, то рыцари наваляют варварам-язычникам, но общий счет был в пользу рыцарей Ордена меченосцев. Те шаг за шагом методично давили противников.

Эстов можно понять. Будущие общечеловеки сейчас были бесконечно далеки от идей гуманности и толерантности. Наоборот, являлись теми еще зверями в человеческом обличье. Неся веру Христову, что вообще-то проповедует любовь к ближнему, они, видимо, от большой любви к тысяча двести шестнадцатому году буквально вырезали все население Уганди – одной из областей на севере Прибалтики.

И вот сейчас Орден предпринял очередной этап покорения эстов, захватив их крепость Отепя.

Ярослав на волне успеха в Булгарии проявил инициативу и, собрав новых охотников в количестве двух тысяч, выдвинулся им на помощь, и совместными усилиями они выбили рыцарей из крепости, что орденцы не успели восстановить, ибо сами, когда ее штурмовали, сильно повредили.

И вот сейчас спрашивал, что ему делать. Силенок для дальнейшего наступления все же было маловато, несмотря на энтузиазм местных племен. Ибо энтузиазм – вещь хорошая, но ею не заменить умение владеть оружием и не компенсировать отсутствие надежной защиты.

Если же продолжить наступление, то потери будут значительны, ибо на стороне Ордена, помимо немецких рыцарей, воюют гораздо лучше оснащенные ливы и латгалы с прочими мелкими полностью окрещенными племенами, и в целом установилось шаткое равновесие. Но продлится оно недолго, так как епископ рижский Альбрехт спешно отбыл в германские княжества и, конечно же, вернется, но уже не один, а с серьезной подмогой.

Юрий скрипнул зубами и с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла.

– Как все не вовремя…

Он ощущал дикую усталость, лишь стальная сила воли не позволяла плюнуть на все и опустить руки. Работа по созданию Боярской думы и Палаты князей вымотала его эмоционально до дна. Хотелось вернуться во Владимир к жене и сыну, которых он не видел уже целый год, и хорошенько расслабиться. И вот выясняется, что встреча откладывается еще минимум на полгода.

– И кто-то за это сполна заплатит, – в следующий момент прорычал он.

Не вмешаться в происходящее на западной границе было не то что ошибочно, а даже преступно. Другого такого шанса выбить Орден меченосцев из Прибалтики может не представиться. По крайней мере это будет на порядок сложнее, ибо они успеют закрепиться и подвести к покорности местное население, по крайней мере, большую ее часть.

Опять же, это отличный шанс в опережение графика выполнить данные Полоцкому князю, а также новгородцам обещание вернуть отнятые у них Орденом земли, а то и прирезать чуток. А то они стали уже терять терпение.

И шансы были. Причем очень серьезные. Ведь сейчас большая часть рыцарей, причем лучшие из них, участвует в Пятом крестовом походе и рубится с сарацинами на юге, а значит, по-настоящему серьезных сил выделить для северной кампании Европа не может.

Вот потом, когда Крестовый поход провалится, и большая часть рыцарей, получив дополнительный боевой опыт, вернется назад и захочет хоть как-то реабилитироваться за поражение… станет кисло. Но к этому времени Прибалтику нужно полностью очистить от папистов и закрепить ее за собой. Пусть ее не удастся сразу втянуть в свою сферу (язычники станут так же отчаянно сопротивляться крещению в православие, как они сейчас сопротивляются крещению в католичество, и это надо учитывать), но создать из Прибалтики своеобразный буфер, на территории которой и будут происходить все боевые разборки с папистами, – можно и нужно. Все не на своей территории воевать.

– Владимир, остаешься в Киеве и следишь за порядком, – наставлял младшего брата Юрий перед отбытием в поход. – Как говорится, кот из дому – мыши в пляс, так вот, кто «пустится в пляс», дави тех без всякой жалости. Мелкие вредители-грызуны в доме нам не нужны.

На это Владимир только весело хмыкнул.

Собрав три тысячи дружины, Юрий двинулся на северо-запад. У Владимира под рукой осталась тысяча воев для карательных походов. Остальные войска отправились на восток и юг защищать границы от летних половецких набегов. На этот раз граница Руси будет прикрыта как никогда надежно. И оставалось надеяться, что отныне так станет навсегда.

При удельных князьях остались лишь малые дружины до сотни человек, исключительно лишь для обеспечения собственной охраны да прессования всевозможных лесных татей, ну и сбора налогов.

К этим трем тысячам прибавились три тысячи воев Брячислава Васильковича, что просто изнывал от нетерпения ударить по врагам своего княжества и вернуть назад отнятое.

Увидев, что дело принимает серьезный оборот, из Новгорода дополнительно к тем двум тысячам, что были при Ярославе, добавилось еще две тысячи ушкуйников, ведь снова ожидаются грабежи! Так что только русских войск насчитывалось десять тысяч человек.

Плюс шесть тысяч человек со всего северо-востока собрал Лембит – старейшина земли Сакал, что был в большом авторитете у всех эстов.

С такими силами уже можно было действовать. Но прежде следовало определиться с задачами и целями похода.

– Скажи мне, Лембит, как ты видишь будущее своего народа? – спросил старейшину, скорее даже, князя Юрий Всеволодович.

Тот нахмурился. Видно, что не раз и не два думал по этому поводу. Да и вопрос такой просто так не задают.

Великий князь Владимирский меж тем продолжил:

– Вот отразим мы натиск Ордена, прогоним их из вашей земли, а что дальше? Стоит только нам уйти, как они вновь вернутся, причем с гораздо большими силами, и станут действовать еще более жестоко из-за озлобления. И то, что случилось в Уганди, станет обычным явлением.

– Я это понимаю…

– Надо смотреть правде в глаза, Лембит. У вас осталось очень узкое поле для маневра. Справа – православные христиане, слева – католики. Вы как зернышко между двумя жерновами, и вы так или иначе будете перемолоты в муку. Христианизация вашей земли неизбежна. Вопрос в том, как и когда это произойдет и каковы будут результаты для твоего народа, будет ли это грубый или мелкий помол.

– Поясни…

– Как относятся к вам католики, ты уже успел увидеть, для них вы просто рабы, из которых можно выжать некоторое количество средств, а также занять вашу землю, поделив в ее на лены, поставив над уцелевшими после крещения огнем и мечом жителями своих лордов.

– А вы?

– Мы, как ты знаешь, огнем и мечом никого не крестили и не собираемся, хотя, конечно, без проблем не обходилось… Что до вашей земли, то у нас своей полно, а на востоке и юге – так и того больше, и именно туда будет направлена наша экспансия. Так вот, если вы добровольно принимаете православие и становитесь частью Руси, то не только ваши старейшины-князья останутся во главе своих народов, но вы получите возможность принять участие в управлении всем государством, выбрав из себя бояр в Боярскую думу и князей – в Палату князей.

– Да, такого нам паписты не предложат, – задумчиво кивнул Лембит.

– Мои слова не стоит понимать так, что я требую платы за помощь. Нет. Мы поможем вам как сейчас, так и позже. Как ты понимаешь, это и нам выгодно, ибо Орден под боком совсем не нужен. Но и вечно, пусть даже за дань, мы тоже помогать не сможем. Меня не поймут свои же… ибо пусть они католики-латиняне, но все же христиане, и я убиваю их ради язычников… Тем более когда две христианские ветви вновь пытаются объединиться.

Да, первые переговоры о том между Никеей и Римом уже шли.

Лембит понимающе покачал головой.

– Я поговорю с вождями…

Юрий кивнул.

Собственно, для него ситуация виделась просто. Вожди – умные люди и прекрасно видели перспективы и потому так отчаянно сопротивлялись христианизации да накручивали своих соплеменников на религиозной почве, отстоим-де своих богов, потому как паписты не собирались делиться с местными властью, за редким исключением в виде того же Каупо – одного из ливских вождей, что быстро почуял, куда дует ветер, оценил перспективы, подсуетился и добровольно крестился, после чего его, такого умного, обласкал папа римский.

С остальными германские завоеватели так не возились и ставили в жесткое подчиненное положение занимавшихся грязными делами вроде сбора налогов, надзиранием за работами в пользу Ордена (строительство дорог и крепостей, обработка полей), что любви к ним со стороны людей не добавляло.

Юрий всем недовольным такой политикой немцев предложил вполне заманчивую альтернативу.

Понятно, что сразу они не кинутся креститься в православие, но если примут стратегическое решение о слиянии, то лет за десять подготовят почву и сделают правильный выбор. По крайней мере, большинство из них. Самых упертых религиозных фанатиков они сами по-тихому придавят, чтобы народ лишний раз не баламутили…

 

3

Шестнадцатитысячной армии, две трети которой были отлично оснащены и вооружены, противник в никак не освоенном крае противопоставить ничего не мог, все, что могли выставить орденцы с Куапо, – это три тысячи бойцов, плюс три-четыре тысячи вспомогательных сил, и началось победное шествие.

Силы русских и восставших были столь велики, что Юрий посчитал правильным разделить их на две армии, для более быстрого освобождения земель от противника, а то таскаться всей толпой просто глупо. Опять же, продовольствия на такую ораву не напасешься, хоть и приходилось питаться почти одной рыбой. Так, Ярослав со своей половиной армии двигался по побережью, а Юрий – по границе с Русью.

Небольшие гарнизоны крестоносцев, обосновавшихся в маленьких, пока еще деревянных замках, что частично уже начали обносить камнем, предпочитали отступить, а не сгореть заживо.

Видя, какие силы поддержали восстание эстов, и понимая, что если промедлят, то останутся ни с чем, а то и вовсе в числе проигравших, а значит, и ограбленных, к восстанию начали присоединяться другие племена.

Крещенным ливам и латгалам пришлось бы совсем туго, ведь на них у эстов вырос большой такой зуб, размером со слоновый бивень, если бы за них не вступился Юрий Всеволодович. Не просто так, конечно, сначала он поговорил с их вождями и описал перспективы.

– Мы пришли сюда всерьез и надолго, вернее сказать, навсегда. Орден мы вышибем и вернуться не позволим, так что надеяться на него не стоит. А чтобы не пострадать за деяния немецких рыцарей, в союз с которыми вы вступили, пусть и не всегда добровольно, вам нужно лишь покаяться, перейти в православие, тем более что чуть ли не для половины это будет, скорее, возвращение к истинной вере, и я даю вам гарантию защиты от притеснений со стороны эстов.

– А как по поводу Боярской думы и Палаты князей? – спросил один из таких очень хорошо информированных о происходящем на Руси вождей.

Хотя скорее всего, что он просто пообщался с дружинниками князя, и те все растрепали, благо что от самого князя поступило распоряжение рассказывать все максимально полно.

– Присоединяетесь к Руси, определите уделы и выбирайте промеж себя бояр да князей, получаете все права и привилегии. Вместе мы сила. Вы неглупые люди и должны понимать, что время мелких независимых земель прошло. Теперь всем заправляют союзы: кровные, религиозные и политические. Самые крепкие и мощные – это те, что объединены сразу по трем принципам. У меня, кстати, брат Владимир до сих пор не женат…

Самый крупный латгальский вождь, у которого было несколько дочерей подходящего возраста, понятливо улыбнулся.

Предав раз, второй раз перебежать на другую сторону гораздо проще. Тем более, что перспективы были куда как радужнее.

Не все, но большинство встали на сторону победителя, тем более, что кто именно победит в этой схватке, гадать не приходилось. Соотношение сил было просто несоизмеримо.

Все, кто сохранил верность Ордену, во главе с Каупо, а это в основном те, кто не мог рассчитывать на прощение, как бы искренне и страстно они ни каялись, так как зверствовали совсем уж запредельно, отступили к Риге.

Этот последний оплот Ордена восставшие, что набралось уже под пятнадцать тысяч человек, так как к «веселью» присоединились недавно окрещенные и познавшие в полной мере всю силу христианской любви в немецком исполнении курши и земгалы, взяли в плотное кольцо и готовились к штурму, чтобы окончательно раздавить ненавистного врага.

Кстати сказать, к десяти тысячам русских дружинников и ушкуйников присоединилась первая рать, спешно переброшенная из Владимира.

Бойня обещала быть кровавой, ибо орденцы и их пособники сейчас оказались в положении крыс, загнанных в угол, а значит, будут биться до последнего, ну и в надежде на подмогу, что в скором времени обещал привести епископ Альбрехт.

Понимая, что кровь польется реально ручьями, что орденская, что восставших прибалтов и русских, Юрий предложил Каупо и магистру Ордена меченосцев Венно фон Рорбаху обеспечить «золотой мост», то есть уйти до земель пруссов (те не успеют собрать достаточных сил, чтобы их побить), а значит, вполне безопасно пройдут территорию язычников и выйдут к полякам, а там и до родных германских земель недалеко.

Отказались. Причем в весьма крепких выражениях.

Были сколочены осадные башни (применять пороховые мины Юрий здесь не собирался), и они медленно поползли к стенам.

– А чего взрывать ворота не хочешь? – поинтересовался прибывший с ратью Иван несколько обиженным тоном.

– Это наши церковники не нашли во взрыв-порошке дьявольской скверны, а вот паписты поднимут по этому поводу такой вой во всей Европе, что даже страшно становится… если, конечно, мы с ними не поделимся секретом.

– А мы не поделимся, – хмыкнул младший брат.

– Именно. Незачем давать им в руки такое оружие, что с большой долей вероятности обратят потом против нас.

– Но ведь они все равно узнают о том, как были взяты Смоленск и Киев… Сбежавшие все разболтают сначала в Болгарии, а оттуда уже дальше в Европу пойдет.

– Одно дело – слухи, к тому же прошедшие через десятые руки и превратившиеся в нечто совсем сказочное, и совсем другое, когда уже их задницу подпалят в реальности.

Начался штурм.

Арбалетчики методично били с верхних площадок по защитникам на стенах, буквально подавляя всякую оборону, а именно попытки поджечь башни горящими стрелами или бросить кувшин с маслом. Впрочем, стрелы в любом случае были бесполезны, ибо стены башен обшили сырой кожей.

Определенную опасность могли представлять катапульты и баллисты.

Рыцари вообще широко использовали эти осадные механизмы различных конструкций. Их находили чуть ли не в каждом замке, точнее, сожженные остатки, чтобы они не достались восставшим.

Попади один тяжелый камень, и башня будет серьезно повреждена, если вовсе не рассыплется. Но стрелять с закрытых позиций через городскую стену – та еще морока, а стоило только попробовать установить один из механизмов на угловой башне крепости и начать приводить ее в боевую готовность, как ее тут же забросали болтами, не давая обслуге высунуть голову. А потом и вовсе подкинули подарочек от Ивана Всеволодовича – зажигательные болты с небольшими стеклянными ампулами, в которых находилась ядреная зажигательная смесь.

С приблизившихся вплотную к стенам штурмовых башен упали мостки, и первыми в качестве тарана выступили дружинники и ушкуйники в крепких доспехах при поддержке все тех же арбалетчиков, что обеспечили относительную чистоту площадок.

Следом на стены Риги сплошным потоком устремились восставшие.

Потом, когда стены оказались почти полностью очищены от защитников, и вовсе подтащили обычные лестницы, и вся эта орава сплошным потоком хлынула в город. А там и ворота открыли…

Защитники были обречены на растерзание. Орденцев и их приспешников в буквальном смысле рвали на куски, припоминая им все то хорошее, что они с ними сделали за эти годы, яростно мстя за отцов, матерей, жен и дочерей.

Как-то препятствовать этому Юрий даже не пытался. Бесполезно.

– Я только одно не могу понять, на что они рассчитывали?.. – глядя на результат свершившейся мести, а точнее, на посаженного на кол обезображенного Каупо, произнес Ярослав. – Магистр не походил на религиозного фанатика с напрочь свернутыми мозгами. Я могу допустить, что они могли отбиться от восставших, сколько бы их ни было, но не при нашей же помощи… Или мы в глазах немцев такие же… дикие?

На узких улочках в буквальном смысле штабелями лежали сотни и даже тысячи тел как защитников, так и атакующих. Надо ли говорить, какой при этом удушающе смрадный запах стоял, учитывая солнечный августовский день?!

Это еще хорошо, что каким-то чудом обошлось без пожаров.

– Я тоже теряюсь в догадках, – пожал плечами Юрий.

– И что дальше?

– Будем ждать ответного хода. Так просто это нам не оставят.

– Просто сидеть и ждать? – удивился Ярослав.

– А что ты предлагаешь?

– Да у нас тут под боком мутное княжество образовалось…

Юрий понятливо кивнул.

Что делать с новообразованным Литовским княжеством, он представлял слабо. Если ничего не делать, то это гарантированный геморрой на десятилетия, ну или раковая опухоль, кою запускать нельзя, чтобы не дала метастазы.

Попытаться мирно его ассимилировать? Долго и без гарантий на успех. Тем более, что паписты наверняка попытаются как-то на этом сыграть. А ему очень скоро станет не до тонких политических игр. Монголы вот-вот придут.

Развалить его огнем и мечом? Тем более что княжество пока еще весьма рыхло и состоит из союза полудюжины только племен вроде тех же аукштайтов, жмуди и ятвягов…

Это проще всего. Другое дело, что иная простота хуже воровства. Затаят ведь злобу… из-за неспровоцированного нападения. Что, опять-таки, в условиях давления папистов с запада и нашествия монголов с юго-востока может оказаться если и не фатальным, то весьма болезненным.

– Сначала пробуем с ними договорить по-хорошему, а потом, когда разобьем орденский десант, сделаем им предложение, от которого они не смогут отказаться, – наконец сказал Юрий Всеволодович.

Ярослав согласно кивнул. Он тоже понимал, что лезть сейчас в Литву, когда вот-вот последует атака серьезного противника, – не самая удачная идея, но и совсем без дела сидеть было невмоготу.

 

4

Епископ Альбрехт метался по германским княжествам, вербуя рыцарей, и с этим у него имелись определенные проблемы. Пятый крестовый поход отличался от предыдущих особой массовостью и, соответственно, вобрал в себя всю свободную и охочую до воинской славы, а также богатства, знать, коей дома ничего не светило.

Остались только наследники родов, что по определению никуда не поедут, да еще в такую глушь, либо совсем уж никчемыши, у коих ни умений, ни доспехов. Ну, или те, кому не требовалось прощение грехов, и они с удовольствием бы поехали, но только за хорошее вознаграждение, при этом лены в богом забытом крае они согласны были рассматривать лишь как приятное дополнение к основному гонорару.

А вот с деньгами у епископа Рижского было не очень. Торговля в тех местах еще не достигла таких масштабов, когда можно было жить исключительно с взимания пошлин с торговцев, а из местного населения выдавить и вовсе почти ничего не получилось.

Тем не менее, худо-бедно удалось навербовать почти три тысячи рыцарей и тех, кого к ним можно было причислить, этого воинства было более чем достаточно для действий в тех краях против практически голых дикарей, и вот когда епископ Альбрехт уже собирался возвращаться, пришла трагическая весть: восставшие с помощью пришедших к ним на помощь схизматиков полностью уничтожили силы Ордена меченосцев, их приспешников и захватили Ригу.

Это был удар.

Епископ, прочтя послание, закрыл глаза, кровь отлила от лица, и закружилась голова. Шутка ли, все, чего он добился за пятнадцать лет своей деятельности на ниве покорения и крещения дикарей в Ливонии, а точнее, захвата их благодатных земель, пошло прахом.

– Нет, еще не все потеряно… – глухо пробормотал он. – Язычники и схизматики заплатят за свою дерзость!

Епископ Альбрехт вспомнил о конкуренте в покорении и захвате ливонских земель, а именно о датчанах, что регулярно совершали налеты на северное побережье, пытаясь там закрепиться, но пока неудачно из-за того, что все эти попытки носили скорее частный характер, а не были целенаправленной государственной политикой.

– Если пообещать Вальдемару Второму половину всех земель… желательно северных, населенных непокорными эстами, то он не откажет в помощи.

Епископ Альбрехт поспешил в Датское королевство и был принят королем без лишних проволочек.

– И вы, ваше преосвященство, уверены в победе? – поинтересовался Вальдемар Второй, после того как выслушал предложение епископа Рижского.

В принципе оно ему было интересно, даже очень. Дания, несмотря на свое могущество, не отличается большими территориями, а свободной земли с каждым годом становится меньше, так что это отличная возможность урвать свой кусочек, пока еще можно это сделать без особых проблем. Хотя преобразившуюся Русь малой проблемой уже не назвать, и она ясно дала понять, что эта земля ей интересна.

– Без всякого сомнения, ваше величество.

– Даже так? Вас не смущают те силы, что были задействованы в уничтожении Ордена и захвате Риги? По тем данным, что имею я, полученные от свидетелей-купцов, что смогли уйти из города в последний момент, одних только дикарей было под двадцать тысяч, плюс схизматиков-русов не меньше пятнадцати. И сейчас вы собираетесь вернуться с тремя тысячами своих воинов и просите у меня столько же. Вам не кажется, ваше преосвященство, что этих сил будет недостаточно?

– Нет, ваше величество, не кажется. Дикари, утолив жажду крови, сейчас разбегутся обратно по своим землям собирать урожай, и быстро собраться вновь у них не получится. А там и мы не дадим.

– А схизматики?

– Они мало чем отличаются от дикарей. Половине той армии, что пришла из Новгорода, требовались трофеи, они их получили, и больше им в Ливонии делать нечего. Они тоже уйдут. Уйдут и другие отряды, того же князя Полоцкого, а это уже ополовинивание армии схизматиков. И если сделать все правильно, при этом будем действовать быстро, не затягивая вторжение на следующий год, то мы можем нанести им крупное поражение, тем более, что я рассчитываю на поддержку местных сил.

– Вряд ли те крещеные вами племена нас поддержат, их наверняка хорошо побили восставшие. Я уже молчу о тех, что перешли на их сторону и участвовали в штурме Риги.

– Я говорю не о них, ваше величество. Хотя часть их можно заставить сражаться за нас, взяв в заложники их семьи… Но там имеется другой самостоятельный, набирающий силу игрок, что наверняка будет не сильно рад потере возможности создать собственное государство.

Король Вальдемар Второй понятливо кивнул. Власть пьянила даже его, получившего корону по праву наследования и готовившегося к этому, что уж говорить о мелких князьках, что управляли одним племенем и вдруг получили власть над десятком таких племен?! Тот, кто вкусил власть в полной мере, уже не сможет отказаться или довольствоваться лишь малой ее частью.

Предварительный раздел Ливонии между королем Дании и епископом Рижским был совершен. Когда первые датские и немецкие наемники начали погрузку на зафрахтованные торговые суда, епископ Альбрехт с двумя десятками рыцарей на самом быстром корабле уже плыл на северо-восток, и спустя всего три дня он входил в устье Немана.

Дальше произошла высадка, вырезали ближайшую небольшую рыбацкую прусскую деревушку, избавляясь от возможных свидетелей, и двинулись вверх по течению уже верхом.

Добраться до молодого и очень амбициозного вождя аукштайтов Миндовга оказалось достаточно просто, стоило объявить себя послом. Их словно на эстафете передавали от племени к племени.

– Зачем ты здесь? – не слишком тепло спросил епископа Миндовг.

Орденцы ведь пытались проникнуть на территорию образующегося княжества и даже успели кого-то крестить, а это потеря дани, уходящей в качестве десятины. Но теперь их разбили, и связываться с проигравшими не хотелось.

– Заключить союз, вождь.

– С кем и зачем мне заключать союз? У тебя ничего нет.

– Это не так, вождь. Скоро сюда придут десять тысяч воинов Христа, и они снова понесут свет истинной веры заблудшим душам…

Миндовг на это только скривился. Знал он, как они несут этот свет. От такого света к нему бегут целые роды. Но это где-то даже хорошо, так как усиливает его возможности.

– Русы и их новые союзники скинут вас обратно в море. Зачем мне связываться с тобой?

– Это возможно, – кивнул епископ Альбрехт. – Вот только ответь мне, вождь, что будет потом, после того, как они сбросят нас в море?

Миндовг задумался. Собственно, эта мысль уже давно не давала ему покоя. Пришедшие на берега Варяжского моря русы, после того как показали силу, уничтожив Орден, стали засылать к племенным вождям своих послов, заманивая их в свой стан. Его мечта стать великим князем Литовским стала трещать по швам…

– Верно, – продолжил епископ, не дождавшись ответа. – Они примутся за вас. Но скажи мне, вождь, хочешь ли ты возвыситься и стать королем целого королевства Литовского или же станешь лишь мелким удельным князем, что будет не править большой страной, а лишь заседать в некой Палате князей в числе прочих?

– А вы, стало быть, гарантируете мне независимость и корону?

– Да. Помоги мне в борьбе с схизматиками, крестись по Римскому обряду, и за тобой как католическим королем будет стоять вся мощь католической Церкви, которая в случае нужды всегда пришлет тебе помощь.

Миндовг снова погрузился в раздумья. Обещания были сладки, особенно на фоне получения королевской власти, причем не через десятки лет, а вот спустя всего несколько месяцев!

– Хорошо…

 

5

Армия таяла, как снег по весне. Сначала разбежались по своим землям восставшие, одновременно с ними вернулись к себе новгородские ушкуйники, в целом разочарованные малыми трофеями, хоть и разграбили крупнейший торговый город, но грабили не одни, восставшие тоже активно участвовали. С ними ушел Ярослав со своей дружиной. А то Новгород – город непростой, могут в любой момент чего учудить, так что потом сами безмерно удивляться получившемуся результату станут. Ну и благую весть им заодно повез, что один из торговых городов теперь под их рукой, и надо занимать самые выгодные места, а не то конкуренты налетят, так что глазом моргнуть не успеешь.

Потом ушел Брячислав Василькович окончательно приводить под свою руку возвращенные княжеству земли.

В итоге осталась только трехтысячная дружина самого Юрия, да его же пятитысячная рать. Меньше трети от того, что было на момент штурма Риги.

Правда, к этому можно прибавить дружину из почти тысячи человек теперь уже князя Лембита, кою усиленно тренировали дружинники Юрия. Дескать, надо соответствовать статусу, раз стал князем, то, как у всякого порядочного князя, и дружина должна быть постоянная, а не собираемое в случае опасности ополчение, что в боевом плане мало что стоит. Что и показал кровавый штурм Риги, когда на одного немца пришлось два восставших, а не будь помощи от русских, соотношение и того больше было бы.

На волне от успеха восстания к нему пошло много тех, кто собирался кормиться с меча, и не только эсты. Но он ушел прикрывать север от всяких разных нехороших людей вроде регулярно наведывающихся датчан и шведов. Да купцы разные могут в пиратов превратиться…

Шло время, вот уже октябрь наступил, море начало штормить, а о папистах ни слуху ни духу. Побережье находилось под плотным контролем, так что высадиться незаметно войска не могли.

«Может, по суше пошли?» – размышлял Юрий.

Но это было как-то сомнительно. Очень уж непростой выйдет путь. Длинный, а главное – голодный. Не говоря уже о племенах пруссов, что будут совсем не рады чужакам. Хоть против них и объявлен крестовый поход, но пока никто не трогал, оставили на потом, как дожмут эстов.

«Или так испугались моей армии и восставших, что решили на следующий год отложить вторжение?» – снова подумал он.

Эта мысль была реальнее.

Кстати, о пруссах. Юрий хотел наладить с ними контакт, предупредил их вождей о булле папы римского Иннокентия Третьего от тысяча двести шестого года о христианизации пруссов, по факту крестового похода, но те оказались те еще буки и ни в какие союзы с христианами вступать не хотели, не видя разницы между католиками и православными.

«Ну ничего, как только познаете на себе натиск католиков, так сразу же захотите помощи», – невесело хмыкнул великий князь Владимирский.

И тут прискакал гонец от вождя племени курши. Согласно его сообщению, рыцари высадись на территории пруссов. Море изрядно заштормило, караван кораблей разбросало, и часть прошла мимо берегов этого племени. Те послали разведку на лодках, скорее всего, в надежде поживиться тем, что осталось от потерпевших крушение кораблей, но разбившихся кораблей не нашли, зато нашли лагерь рыцарей на западном берегу Немана.

Потому и тихо все было. С пруссами особо не контачили. А те, видимо, решив, что армия накапливается против них, не послали гонцов, помня, что не так давно отшили послов Юрия, и просить помощи в таком случае – сильный урон чести.

«И как давно идет выгрузка десанта?! – похолодел Юрий. – Сколько их там на берегу уже скопилось?! Тысяча? Три? Пять?..»

Увы, этого гонец не знал. Да и выгрузка, по всей видимости, все еще продолжалась.

Естественно, Юрий скомандовал поход.

Разбежались гонцы для сбора ополчения. Но пока оно соберется, пока доберется… Медлить было нельзя. Вполне возможно, что имелась возможность сбросить десант в море собственными силами.

Триста километров до вражеского лагеря по прямой через земли жмуди преодолели за полторы недели. И все это время военные датские и купеческие корабли, что датский король зафрахтовал в добровольно-принудительном порядке, мотаясь туда-сюда, перевозили войска.

– Сколько их там? – спросил Юрий у разведчика-лесовика.

– Много, княже… я насчитал больше пяти тысяч. И это я еще всех не увидел. Подобраться ближе нет возможности.

– Понятно. Свободен…

«А заметили ли наше приближение?» – подумал Юрий Всеволодович.

Недооценивать противника не стоило. Как, впрочем, и переоценивать.

Юрий решил напасть под утро. Конная атака на только-только пробуждающийся лагерь – это страшно… страшно эффективно. Тем более что засеку противник не сделал, так что можно атаковать через лес, благо немцы с датчанами хорошо почистили лес от валежника и нижних веток, пустив на дрова. А потом пройдут ратники и зачистят лагерь под ноль.

 

6

Атака захлебнулась…

Немцы нарыли в лесополосе вокруг своего лагеря множество ямок, что отлично скрывались опавшей листвой, кони, попадая в них, проваливались и ломали ноги, выбрасывая из седла всадников.

На первые такие случаи дружинники даже не обратили внимание. Ну да, бывает, лес все-таки. Даже на ровном поле нет-нет да падет конь, угодив копытом в нору суслика.

Но когда стало ясно, что падений слишком много, было уже поздно. Остановить конную лаву сразу невозможно, несмотря на повысившуюся дисциплину, конная масса проскакала почти до самого лагеря немцев, но добралась до цели едва третья часть от первой волны.

И этих «счастливчиков», миновавших ловушку, встретили арбалетчики. Король и епископ сделали правильный вывод и наняли отряды стрелков.

Тут уже всем и каждому стало ясно, что атакующие попали в хорошо подготовленную засаду.

Захлопали тетивы, и тяжелые болты пробивали тела всадников насквозь. Стрельба была убийственно эффективной, несмотря на отсутствие у немецких арбалетов прикладов и нормальных прицельных устройств. Арбалеты зажимались подмышкой и наводились ну очень примерно. Другое дело, что дистанция такова, что промазать было сложно, даже стреляя таким неудобным манером, ну и опыт у стрелков имелся.

Те немногие дружинники, что уцелели после обстрела, не имели возможности пробиться к стрелкам, коих защищали копейщики, и им не оставалось ничего другого, как повернуть назад, тем более что такой приказ выдавал сигнальный рог.

Но и добраться до своих у них уже не было возможности.

С началом атаки русских дружинников немецкие рыцари начли атаку с флангов, отсекая первую, по сути, спешенную волну от второй.

В лесу разгорелась битва.

Тем временем арбалетчики, взведя свои убийственные механизмы воротами, по приказу своих командиров ровной линией вступили в лес, и снова захлопали тетивы. Спешенный дружинник даже опаснее для пехотинца-стрелка, чем конный, он вполне может протиснуться меж копий, на которые не пойдет лошадь, и способен наворотить дел. Вот таких боеспособных воев немцы и отстреливали. Раненых с переломанными ребрами, руками и ногами, оглушенных, что не могли оказать полноценного сопротивления, добивали копьями. В плен брали только бояр, способных дать за себя богатый выкуп.

– Что происходит?! – вопрошал Юрий Всеволодович, ведь звуки боя и крики покалеченных лошадей разносились далеко, а несмотря на то, что лес стал терять листву, разглядеть что-либо было еще сложно.

– Засада, княже! Немцы ям нарыли и тех, кто в них угодил, отсекли рыцари!

Великий князь владимирский только заскрипел зубами. Тысяча человек, треть конной дружины, по сути, потеряны.

Увы, рано или поздно что-то подобное должно было произойти. Слишком легко ему до сего дня все давалось. Даже удивительно.

А может, все дело в его сильнейшей психологической усталости и желании покончить с врагом как можно быстрее. А как известно: поспешишь – людей насмешишь.

– Трубите отступление!

Замес, что сейчас шел между рыцарями и его дружиной, был совсем ни к чему, даже если русские вои в целом ведут в счете. Это потери. Ненужные потери. Врага можно истребить более эффективным методом.

Русские стали выхолить из боя, и рыцари их не преследовали. Все-таки их боевая выучка была действительно весьма средней. Ведь не просто так они остались в Европе, понимали, что сарацины их своими саблями на ломтики порежут. Это против дикарей-язычников они несокрушимая сила…

К тому же есть кому умирать за них. Что и подтвердил новый, иной тональности рожковый сигнал в стане схизматиков.

Юрий Всеволодович обернулся и увидел, как из леса с тыла на них накатывает людская масса.

Командиры рати не сплоховали и отдали соответствующие приказы, разворачивая порядки в сторону новой угрозы.

– Это еще кто?!

Лес не давал возможности арбалетчикам бить на дальних дистанциях, так что враг смог подойти практически вплотную, прежде чем получил убийственный залп практически в упор. Но что самое поганое, добравшись до порядков рати, они спешивались! Собственно, на одной лошади сидело по три человека, а спешивались только двое! Оставшиеся на конях разворачивались и уходили.

Стрелки перешли на поясные крюки, чтобы взводить арбалеты с максимальной скоростью.

Новый опустошительный залп, но враги, словно не замечая потерь, словно берсеркеры, с дикими криками продолжали лезть напролом.

«Да они же обдолбанные все!» – с ужасом осознал Юрий.

Еще один залп – и первые враги добрались до ратников, буквально кидаясь на копья. Еще немного, и эта живая волна сметет его людей. Бойцы в первой линии под прикрытием копейщиков из второй и третьей, бросив копья, взялись за клевцы и принялись отмахиваться от нападавших.

– За мной! – выкрикнул Юрий.

Резерв, что повел за собой великий князь, врезался в людскую массу и начал ее стаптывать, всадники разили мечами направо и налево, ну и арбалетчики не зевали, продолжая интенсивно стрелять. Особенно эффективно работали снайперы, выбивая вражеских лучников, что, спрятавшись за деревьями, обстреливали дружинников, и их стрелы нет-нет да сражали то одного, то другого.

Несколько стрел в щит, шлем и доспех получил сам Юрий. Оставалось только радоваться, что не стреляли в коней. Но не по доброте к ни в чем не повинным животным, просто коней прикрывали своими телами атакующие. А вот они как раз пытались коней убить, но те были прикрыты фанерными дощечками, что хорошо держали и распределяли силу удара.

«Да это же курши и земгалы! – вдруг осознал Юрий Всеволодович, разобрав отличительные особенности орнамента на одежде нападавших. – Предательство?!»

Отлично подготовленная засада намекала на то, что да. С другой стороны, не факт…

Впрочем, разбираться с этим было некогда.

Наконец, вернулись из атаки на немецкий лагерь дружинники, и их нажим позволил окончательно отбить натиск курши и земгалов. Но для этого их пришлось перебить практически всех, так как обдолбанные грибными настоями воины не понимали, что они уже проиграли, и продолжали выполнять заложенную в их мозги талантливыми жрецами-манипуляторами приказ.

Дальше начался сумбурный бой, по крайней мере, для русичей, для немцев же все шло по плану, несмотря на неудачу второго этапа, когда накачанные зельями предатели не смогли раздавить порядки рати, хотя им удавалось иногда пробить брешь и нанести серьезные потери, прежде чем прорвавшихся расстреливали, а брешь заращивали.

К позициям русских подошли немецкие арбалетчики, и началась нудная перестрелка. И вот тут среди ратников снова пошли потери. Даже фанерные щиты не могли сдержать тяжелый болт мощного взводимого воротами арбалетов.

Юрий даже не пытался отдать приказ атаковать немецких стрелков, ибо ничего, кроме потерь дружинников, он не получит. Тем более, что они были заняты отражением кавалерийских наскоков литовских всадников и немецких рыцарей.

Разве что выдвинуться силами пехоты?

Но, по краткому осмыслению, Юрий отказался от этого. Залп немецких арбалетчиков разобьет строй, и в этот пролом тут же ворвется кавалерия, что маячит за спинами немецких арбалетчиков, видимо, как раз на такой случай. Потому шла такая вот тупая перестрелка. К счастью, немецкие арбалетчики тоже несли потери.

Вот солнце вошло в зенит.

Потери убитыми и особенно ранеными росли, и приходило понимание, что это конец. Вот ратники растратят все болты и…

Юрий не сразу отреагировал на гул от далеких криков. Он тоже не обошелся без получения ранения, болт пробил ему левую ногу выше колена, к счастью, не задев кость и не повредив крупные сосуды, но рана все равно быстро отнимала его силы.

– Кто-то ударил Литве в спину, – сказал один из бояр, Юрий даже не смог опознать его по голосу, все выдохлись и охрипли от криков.

– Кто? – удивился великий князь. – Что это еще за кавалерия, из-за холмов появляющаяся в последний момент, как в дурном боевике?.. Лембит еще должен быть далеко…

– Не знаю, княже… – произнес боярин, не поняв фразу про «дурной боевик», но князь от раны сильно ослаб и заговаривается, бывает. – Но, кем бы они ни были, думаю, надо ударить навстречу.

– Бей…

Удар неизвестных в спину и встречный натиск русских заставил Миндовга отступить, а потом и вовсе спасаться бегством, ведь атаковавшие были свежи, не измотаны постоянными маневрами, а у него все уставшие и много раненых.

Кавалеристами из-за холмов оказались пруссами. Им, конечно же, не понравилось, что кто-то высадился на их земле, и спешно собирали армию, чтобы побить захватчиков, тем более что были недавно предупреждены о булле папы римского, объявившего Северный крестовый поход против язычников, а конкретно против них – пруссов.

Долго сидели, выгадывая момент для нападения, ведь хоть и собрали большое войско, да противник больно уж хорошо оснащен, кровью умыться – что помочиться, чего, конечно, не хотелось. И тут на лагерь напали русы. Не воспользоваться возможностью нанести сокрушающий удар по врагу, пока тот занят боем, они не могли.

Немцы, узнав о бегстве Миндовга и появлении пруссов, отступили в свой лагерь.

Это дало возможность Юрию и его воеводам перегруппировать свои силы, наладить взаимодействие с пруссами, собравших пять тысяч бойцов, и заблокировать немцев, а там и Лембит еще через неделю подошел с двумя тысячами, так что дела папистов стали совсем плохи. К ним, конечно, тоже прибыло подкрепление – целых два конвоя, но этого было недостаточно для прорыва.

После переговоров те, осознав критичность своего положения, да еще в преддверии зимы, предпочли уйти подобру-поздорову, через земли пруссов в Польшу, а там в родные германские и датские края.

 

1

После скоротечной и весьма подозрительной кончины занимавшего свой пост всего полгода Патриарха Максима Второго на патриарший престол в марте тысяча двести семнадцатого года был избран Мануил Первый Харитопул Сарантин.

Следующие полгода новоизбранный Патриарх активно интриговал, укрепляя свою власть в церковной среде, расставляя на ключевые места своих сторонников.

Сопротивление было ожесточенным, и он чуть было не повторил судьбу своего предшественника. Его пытались отравить, и не один раз, но он смог избежать плачевных для себя последствий и, в свою очередь, удавил своих смертельных врагов.

И только обезопасив свою жизнь и обретя полную власть, Мануил Первый с внутренних политических проблем обратил свое внимание на внешние.

Он, конечно, фоном отслеживал все происходящее в окружающем мире, но выработку решений откладывал до лучших времен, и вот они наступили.

На юге в пятый раз пытались отбить гроб Господень, а на самом деле завладеть богатой землей, паписты. И пока у них, в общем-то, неплохо получалось, но, зная европейцев, можно было предположить, что Пятый крестовый поход постигнет та же судьба, что и предыдущие четыре. Вопрос лишь в том, когда?

Удивил обычно сонный север, ставший таким после того, как удалось укротить диких славянских варваров, то и дело угрожавших великому городу, обратив их в христианство.

С тех пор константинопольские священники крутили этими наивными людьми, что, как всякие неофиты, были особенно ревностны в вере, как хотели, заставляя их сражаться между собой и дробить свои земли, становясь все более слабыми, дабы впредь и думать не могли пойти на юг!

Но в какой-то неуловимый миг все изменилось. Русские князья, упоенно резавшиеся между собой за более престижный стол, между делом отбивая наскоки кочевников на юго-востоке и рыцарей Ордена меченосцев на северо-западе, вдруг оказались биты молодым и резким князем Юрием Всеволодовичем, да так, что теперь под его рукой была вся Русь!

– Как это вообще могло произойти?! Почему не сообщили и не удавили, как только узнали о его планах?!

Покопавшись в архиве, Харитопулу Сарантини выяснил, что епископом во Владимирской земле оказался один из русских священников. Совсем уж без аборигенов на высших постах тоже было нельзя…

– Теперь понятно… Скрытый патриот своей земли, которого не смогли перековать во время обучения. А распознав константинопольскую политику в отношении Руси, стал скрытым врагом, внешне оставаясь нашим сторонником. Не удивлюсь, если он сам его на этот путь и благословил…

Мануил Первый перечитывал последние послания от никейских ставленников. Если в первых письмах они выражали озабоченность и тревогу, то в последних письмах проявляли уже ничем не прикрытую панику.

А паниковать им было с чего. Князь умело втаптывал в грязь церковь, точнее, греческих священников, распуская о них всяческие непотребные слухи, вплоть до того, что они скрытые слуги папы римского.

Патриарх только поморщился. Да, падение Константинополя сильно ударило по авторитету православной христианской церкви. Болгары вот автокефалию объявили… теперь на Руси воду мутят. В Сербии тоже неспокойно…

– И зачем ему это?

Впрочем, найти ответ на этот вопрос для опытного интригана не составило труда – патриаршество и полная церковная независимость, дабы можно было веру использовать как инструмент в своих целях.

– И что же с тобой делать? – небрежно откинув свиток, задался вопросом Мануил Первый.

Вариантов было два: простой и сложный.

Простой заключался в убийстве этого независимого князя, и тогда все вернется на круги своя. Плюс в том, что не появится сильного соперника. Минус – нет выгоды.

Сложный – договориться полюбовно. Да, крутить таким князем не получится, но вот его наследником – уже вполне. А значит, появится сила, которую можно бросить на своих врагов. Да хотя бы отбить обратно Константинополь! Сокрушить Латинскую империю, вернуть обратно в лоно Константинопольского патриархата Болгарию, придавить много возомнившую о себе Сербию, а там и вовсе можно начать восстанавливать прежнее величие Восточной римской империи!!! И все – руками этих северных варваров!

У Мануила Первого от открывшихся перспектив невольно аж дух захватило.

Впрочем, эйфория быстро прошла от осознания того, что любое благое начинание будет разрушено изнутри этой невесть что мнящей о себе знатью. Ведь не смогли же они объединиться даже перед лицом угрозы, когда крестоносцы штурмовали Константинополь. Вместо того, чтобы выставить своих бойцов на стены, они резались между собой за влияние.

«От императоров тоже много чего зависит, – подумал Патриарх. – А они по сути уже ни на что не влияют. Приходится лавировать между разными группировками…»

– Разве что этого варвара на трон посадить?

Мануил Первый криво усмехнулся.

Свежая кровь могла бы перевернуть Никейскую империю, заставить ее взбодриться. Ведь были же в Первом Риме варварские императоры, и они становились большими римлянами, чем изначально рожденные в Вечном городе, и Римская империя расширяла свое влияние.

Это было бы отличное решение, но…

– Не примут…

Патриарх тяжело вздохнул и стал собственноручно писать Киевскому митрополиту ответ. Такие сведения доверять даже личному секретарю не стоило, ибо все нынче продается и покупается.

 

2

Юрий Всеволодович устроил по возвращении в Киев триумфальное шествие. За несколько дней до его возвращения ускакавшие вперед гонцы сообщили о великой победе, даже, скорее, серии побед.

Первое – это победа нал Орденом меченосцев.

Второе – христианская победа, ибо в лоно православной церкви приведены четыре крупных племени: ливы, латгалы, курши и земгалы.

Третье – победа над образующимся княжеством Литовским, что так подло ударило в спину во время противостояния с Орденом меченосцев.

Да, княжество, что только-только начинало формироваться, после того как немцы свалили, было разбито на отдельные племенные составляющие. Собственных сил после битвы с папистами, конечно, не хватило бы для этого, но подсобили союзники во главе с Лембитом, ливы и латгалы. Ну и, конечно, пруссы. Те от предложения пограбить мутных соседей, действовавших на стороне папистов, не отказались, а совместный поход сближает так же хорошо, может, даже еще лучше, чем совместная пьянка.

В принципе, установленный союз с пруссами можно было засчитать за четвертую победу. Но тут пока все еще было очень рыхло. На данный момент они в гордыне своей считали, что могут сами за себя постоять. Потом, конечно, поймут, что это не так, вот тогда придет время настоящего договора.

Люди любят победы, так что на улицы Киева высыпала куча ликующего народу. Юрий усилил праздничное настроение людей, устроив фейерверк, благо сумерки по поздней осени быстро наступают. Тут уж Иван расстарался! Киевляне чуть ли не бились в экстазе от яркого зрелища.

Радость радостью, но вот сам Юрий был не так весел, как показывал окружающим, а причиной тому – тяжелые потери. По сути, он потерял убитыми и ранеными, что уже не вернутся в строй, половину своей армии, что конной дружины, что ратников.

– Как у тебя дела обстояли, пока я с крестоносцами развлекался? – поинтересовался Юрий у Владимира. – Сильно бузили?

– Не очень. Сразу по твоему отбытию попробовала парочка князей меня на прочность, но я им быстро объяснил, как они не правы. Теперь с Господом Богом объясняются.

– Молодец. Но придется тебе еще немного задержаться в Киеве. Домой хочу… полтора года жену не видел.

– Конечно, брат, – понимающе кивнул Владимир.

Ему в Киеве только в радость было.

Но эту радость Юрий ему обломал, сказав:

– Ну и ты готовься к свадьбе. Хватит по девкам скакать.

Тот только кивнул. Надо – значит, надо.

С месяц, наверное, после возвращения во Владимирское княжество Юрий банально отлеживался… не без участия Агафьи, так что на весь кремль ее крик стоял, посему ничего удивительного, что она вновь забеременела. И только с наступлением зимы великий князь вновь потихоньку принялся за дела.

Первым делом повелел создать шесть дополнительных ратей к уже имеющейся первой Владимирской, хотя именно первый состав рати Юрий по сути распустил. Увечных определил в учителя, поставил на административные должности, кто-то пошел в священники, как и задумывалось изначально, а здоровые пошли инструкторами во вновь формируемые рати.

А именно Муромо-Рязанскую…

«В далеком будущем будет десантной, – невольно улыбнулся Юрий Всеволодович. – Хотя… может, не в таком уж и далеком».

В голове по этому поводу крутилось несколько мыслей, но пока без конкретики.

…Новгородскую, Чернигово-Переяславскую, Полоцко-Смоленскую, Турово-Киевскую и Галицко-Волынскую.

Немного подумав, великий князь Владимирский добавил к этому еще Ливонскую. Следовало более тесно вплетать в жизнь прибалтийские племена.

Ну и что-то надо было делать с неспокойными восточными соседями.

– Может, захватим их? – предложил заглянувший в гости брат Ярослав.

– Захватить с имеющимися у нас силами не проблема, как и разграбить да пожечь. Вопрос в том, как это удержать в своих руках? Слишком уж они чужды, как по культуре, так и по религии. А на религиозной почве так еще и агрессивны, не говоря уже о том, что у них на уровне религии прямо сказано, что слово, данное неверному, можно не держать, имущество неверного – это твое будущее имущество, да и сами неверные лишь рабы, и так далее. Так что нет, такие соседи под самым боком нам ни к чему.

Юрий поморщился от информации, полученной из будущего, о том, как много проблем будет из-за исламских радикалов всех мастей, так что этот вопрос надо начинать решать уже сейчас.

– У тебя в плену их царский потомок сидит, – с намеком напомнил Ярослав.

– Отец уже пробовал провернуть такой финт – не получилось. Не примут. Скажут, что Гази Барадж тайный христианин…

– Хм-м… И что тогда делать?

– Есть одна мысль.

– Какая?

– Как только нынешний хан умрет, а ему, по докладам наших агентов, уже не долго осталось, то попробуем сделать так, чтобы булгарам стало резко не до нас.

– Как?

– Устроим там небольшую гражданскую войну. Часть знати пойдет за сыном Чельбира – Ильясом, а часть – за Гази Бараджем. Вот пусть между собой выясняют отношения, а мы под шумок племена мордвы, черемисов, буртасов и вотяков приберем.

КСБ по поручению великого князя достаточно плотно взялось за племена на границе Владимирского княжества с целью выявить тех вождей, что были бы не прочь установить с Русью союзные отношения в обмен на поддержку. Не обязательно ведь самим посылать войска. Хотя по нынешним временам в этом нет ничего зазорно, можно просто оснастить союзников необходимым вооружением, нанять для них наемников из других мелких племен.

Первые результаты, кстати говоря, уже были, да и не могли не быть. Всегда найдется оппозиция, что хочет получить верховную власть. Осталось только даль отмашку на начало активных действий. И Юрий ее дал.

Через несколько лет на границе Владимирского княжества должны были быть добрые соседи. При этом есть отличная цель для походов для тех, кому не сидится спокойно, – Булгария, что к тому времени должна была заполыхать изнутри, и ей потребуются наемники. В огне этой междоусобицы можно и нужно спалить противников слияния с Русью.

– Вот такая вот многоходовка, брат.

– Ну ты хитер… – засмеялся Ярослав, выслушав планы. – Когда станет ясно, что ты пришел всерьез и надолго, станет уже поздно метаться. Правильно тебя Северным Лисом прозвали!

– Песцом?

– Да.

Так громко и долго, даже истерично, аж до слез Юрий Всеволодович не смеялся еще никогда.

– Надо мне завести ручного песца, – все еще посмеиваясь, сказал Юрий. – А еще лучше – сделать его своим личным символом!

 

3

Летом тысяча двести восемнадцатого года шла предвыборная компания по избранию представителей в Боярскую думу. Юрий, естественно, в этом процессе активно участвовал. За эти годы агенты КСБ через слуг собрали на большую часть бояр, точнее, на самых одиозных личностей досье с упором в компромат. Кто работорговлей замарался, кто еще какими темными делишками… вроде греческих извращений. И вот этот компромат пошел в дело.

Весьма кстати пришлись трофеи и откупные, взятые в Булгарии. Все любят серебро, а особенно золото с драгоценными каменьями. Впрочем, потратиться пришлось не сильно, хватало убойного компромата, чтобы либо заставить работать на себя, либо отшить откровенно неуправляемую особь от процедуры избрания. Особенно весело было, когда шла борьба из одних сторонников великого князя Владимирского.

Осенью прошло голосование, тот еще цирк с конями, чтобы зимой уже первый созыв мог собраться в Киеве на первое заседание.

Результат Юрия Всеволодовича более чем устроил. Более чем семьдесят процентов бояр, прошедших в Думу, являлись его ставленниками в той или иной форме.

Юрий прибыл в Киев на первое заседание Боярской думы, для проведения протокольных мероприятий, ну и пожелать всяческих успехов в новом деле, а также назначить новые выборы уже в Палату князей, что должны были по его задумке пройти зимой восемнадцатого-девятнадцатого года.

«А потом выборы Патриарха», – подумал он.

С выборами последнего имелись некоторые проблемы. Требовался какой-то предлог. В принципе этот вопрос решался достаточно просто, но требовались сторонние исполнители, что никак не смогут показать на великого князя Владимирского как заказчика. И с этим пока имелись трудности. Никто не хотел рисковать.

А задумал Юрий ни много ни мало устроить на себя покушение. Громкое, у всех на виду, с кучей свидетелей. А потом обвинить во всем церковников греческих. Уж каты смогут выбить необходимые признания из киллеров, тем более что наниматели-посредники дадут им знать, от чьего имени совершается найм.

Некрасиво? Нечестно? Ну так политика вообще грязное дело, так что по этому поводу Юрий не рефлексировал.

Вдруг из толпы выскочил какой-то юродивый в лохмотьях и, ловко проскользнув мимо внешнего круга всадников, подскочил к великому князю и, выхватив из-за пазухи кинжал, ударил по ноге Юрия, прямо в то место, куда ему угодил болт.

Но удар отравленного клинка не достиг цели. Юрий весьма обстоятельно относился к своей безопасности и всегда носил комплект из мелко плетеной кольчуги из самой лучшей стали, что делали его сталевары.

Второй удар тать нанести не успел, один из дружинников сноровисто выхватил меч и треснул того плашмя по голове, выполняя инструкцию по возможности нападавших не убивать, чтобы можно было допросить.

С первым же ударом Юрий, понимая, что серьезные ликвидации одним действием не ограничиваются, стал изворачиваться, чтобы спрыгнуть с коня, но не успел. Стрелки оказались быстрее, и ему в грудь пришелся мощный удар, что сбил дыхание и заставил пропустить удар сердце.

Но это маневр все же спас ему жизнь. Ибо придись удар под более прямым углом, и кирасу, что была надета на нем под шубой, с большой долей вероятностью пробило бы, потому как использовали совсем уж какой-то огромный станковый стреломет, как бы не уровня древнеримского «скорпиона»!

Еще несколько болтов обычных арбалетов пролетели мимо.

– Нападение!!!

Народ начал с паническими криками суматошно разбегаться.

Вокруг в опасной близости засвистели стрелы.

Юрий попытался выпрямиться, поднять щит, притороченный к коню, чтобы прикрыться и вынуть меч, но стоило ему только сделать одно движение, как чуть не потерял сознание от резкой боли в груди.

«Ребра сломали, скоты», – понял он.

Телохранители стащили подопечного с лошади.

Пара охранников уже лежали недвижимы на земле, в ком-то из живых торчали стрелы, угодившие в слабые места превосходной защиты, на которые они пока не обращали внимание.

– В круг!!!

Дружинники-телохранители действовали слаженно, ведь не зря их столько гоняли на тренировках, связанных с защитой охраняемого лица. Юрия тут же закрыли щитами, образовав непробиваемый купол.

А то ведь раньше, хоть они и звались телохранителями, но вот что и как делать при нападении, они представляли слабо или были просто хорошими воями, и только.

– Пустить дым!!! – продолжал отдавать команды командир охраны.

Увы, вырваться с места засады было проблематично, ибо впереди и сзади на улице оказались какие-то телеги с хворостом, который подожгли, видимо, на тот случай, чтобы всадники не смогли их перескочить. В общем, дорогу надежно перекрыли, да и лошадей уже половину побили, ведь они не были защищены, не на бой ведь ехали.

Дружинники бросили дымовые шашки, что тут же стали извергать из себя густые клубы черного дыма, что очень скоро заволокли все пространство.

Юрий как-то сказал Ивану о подобных средствах, и тот, с фанатично блестящими глазами взявшись за работу, подготовил несколько разновидностей таких дымовух, от обычных условно безопасных (очень уж от этого дыма першило в горле, да и долго дышать не рекомендовалось, потому как начинала кружиться голова), какие использовались сейчас, и до предтечи слезогонки на основе горчицы и мочи.

Стрельба из окон окружающих домов продолжалась, но стала не прицельной.

– В дом!

Впрочем, как стало ясно чуть позже, на расстрел из луков и арбалетов заказчики особо не надеялись, так как вокруг послышались яростные крики, и в дым ворвались вражеские бойцы, размахивая мечами, топорами и сулицами.

Завязалась сеча.

– Гранаты!

Пара бойцов, что находилась позади внешнего круга защиты, начала срывать чугунные бомбочки сначала со своих поясов и, дергая шнуры, закидывала в толпу нападающих, а потом – с поясов рубившихся бойцов.

Забухали взрывы, и раздались крики ярости и боли.

К удивлению Юрия и остальных, взрывы атакующих особо не напугали, лишь на краткий миг ослаб напор, и только.

«Привыкли к фейерверкам», – подумал великий князь.

– Бойся!!!

В следующий момент грохнул взрыв, гораздо более мощный, вынесший ворота, ведущие во двор одного из домов.

– В дом!

Во двор ворвались несколько бойцов и устремились к терему.

Грохнул еще один взрыв, и вынесло уже дверь в здание, в котором засели несколько лучников. До них быстро добрались и порешили, ибо те сдаваться не собирались. После чего в дом занесли Юрия. А следом протиснулись все остальные, начав баррикадировать дверной проем столами и лавками.

Вокруг бесновались атаковавшие, раздосадованные тем, что жертва ушла.

– Пали их! – закричал, видимо, командир татей.

– Сигнальные ракеты!

В воздух из окон со свистом начали взлетать ракеты, оставляя высоко в небе красные порошковые пятна. Если местная стража до сих пор не в курсе происходящего, то скоро точно будет знать, не увидят сами, так сообщат обыватели.

«Если только Владимир в этом сам не замешан», – в какой-то момент подумал Юрий, но верить в это не хотелось.

– Не должен…

Атаковавшие времени зря не теряли, натащили к дому всякого горючего хлама, оторвали жерди от забора, сено, еще что-то, и вот потянуло удушливым дымом.

Вскоре пришлось дышать через тряпки, смоченные водой, но вот снаружи раздались крики ярости, звон стали, и вскоре Юрий услышал знакомый голос брата:

– Юрий! Это я – Владимир! Мы побили татей!

Делать было нечего, даже если Владимир оказался перебежчиком, то не сгорать же в огне? Так что все поспешили наружу из изрядно задымленного дома, что начал уже активно гореть.

– Как ты? – склонился Владимир над харкающим кровью старшим братом с тревогой во взгляде.

– Хватайте митрополита и начинай операцию «Глашатай»… – прохрипел Юрий Владимиру.

Тот только кивнул.

 

4

И полетели во все концы Руси гонцы к агентам КСБ с одним лишь зашифрованным сообщением, и в условленный день по всей Руси поднялась буча великая.

– Греки пытались убить нашего блаженного князя! – орали на улицах юродивые.

– Греки хотят, чтобы Русь снова разбилась на кусочки, точно брошенный на землю кувшин, а князья продолжили междоусобицу, дабы убивали русские люди друг друга на потеху врагу рода человеческого!

– Долой греховных греков!

– Долой папистских прихвостней, продавшихся за тридцать серебряников!

– Даешь русского Патриарха!

Завести народ после месяцев подготовки не составило большого труда, и подкупленные да чуть подпоенные люди пошли громить церкви, в которых служили греки и им сочувствующие, но уже из аборигенов.

Ну а то, что часть священнослужителей вдруг померла от черепно-мозговых травм или от внутренних кровоизлияний, когда им ногами отбили все внутренности во время этих погромов, то что ж, бывает, на то они и погромы.

Действительно ли священники-греки организовали это нападение, Юрию было по большому счету плевать, главное – повод шикарный, ну и что-то ему говорило, что без святош тут не обошлось.

Мероприятия, посвященные Боярской думе, были сорваны, но это не помешало Юрию, чуть оклемавшись, назначить выборы в Палату князей, а потом и созвать собор для выбора Патриарха.

Гибель отпетых врагов великого князя среди церковной братии показала им, что с ними Юрий шутить не собирается. На колеблющихся сильно повлияло признание митрополита Киевского. Конечно, на дыбе под пытками любой признается в чем угодно, но на руку Юрию сыграл тот факт, что важную переписку, даже такую компрометирующую, зачем-то хранили, а не уничтожали. Может, чтобы в случае чего ею прикрыться… Но в данном случае письмо от Патриарха Мануила Первого послужило гробовой крышкой.

Выборы в Палату князей прошли без сюрпризов, технология была отработана на боярских выборах, так что в Палату вошло около шестидесяти процентов сторонников великого князя Владимирского.

Еще более предсказуемы оказались выборы Патриарха. Собственно, греки сразу отсеялись как скомпрометировавшие себя лица, по сути, из Руси начался их исход от греха подальше, а среди русских иерархов лишь Симон имел столь высокий статус и авторитет. В конце концов именно священники его епархии привели под руку православной церкви целых четыре прибалтийских племени.

– Но вот что я тебе скажу, Владыко, – глухо произнес Патриарху Симону Первому Юрий Всеволодович. – Русская православная церковь должна стать действительно святой, а это значит, что священники не должны навлекать на нее даже тень скверны. А те, кто не внемлет, должны быть либо немедленно строго наказаны, либо изгнаны, став расстригами. И еще, Владыко, отныне смертные грехи для священников становятся действительно смертными. Организуй для этого внутреннюю инквизицию, и пусть она выявляет этих греховников. Разбирайся с ними сам. Я же, если узнаю о каких-то случаях, предупрежу тебя только один раз. Если ты ничего не сделаешь, вынесу приговор и приведу его в исполнение сам. Не отреагируешь трижды…

Угроза в голосе великого князя была столь явственна, что свежеиспеченный Патриарх Всея Руси невольно вздрогнул.

Юрий Всеволодович и Симон Первый еще много говорили на церковные темы, чтобы избавить РПЦ от явных и скрытых ересей, вроде того же телесного укрощения. А то получается, что Бог дал ему тело по образу и подобию Своему, а какой-то монах этот дар вдруг начинает укрощать!

– Ведь явная ересь! Ведь в каждом из нас есть Его частичка – искра! И они эту искру истязают путем истязания тела! Что это как не попытка принести страдание ему!

Поднял Юрий и вопрос монастырей.

– Служба Господу должна происходить через службу людям. Никакого чисто молитвенного служения. Это я буду рассматривать по принципу: что бы такое делать, чтоб ничего не делать? А что? Ничего ведь делать ни руками, ни головой не надо, только бормочи молитвы да кланяйся, кланяйся, а за это тебя накормят да напоят… Нет, такой номер не пройдет. Монастыри я буду рассматривать как последнее пристанище для священников, что уже по старости не могут исполнять свои служебные обязанности. Никаких молодых людей там быть не должно. Обучение должно происходить в специальных семинариях, а дальше служение Богу, через служение людям.

В общем, разговоров было много, и главным лейтмотивом этих бесед было то, чтобы РПЦ не превратилась в то, во что она в итоге выродилась в исторической последовательности Юрия Штыкова.

С чем-то новоиспеченный Патриарх, увидевший Юрия Всеволодовича с новой, доселе неизвестной ему стороны – не кроткого христианина, а требовательного хозяина, – соглашался, с чем-то – нет, но… кто платит, тот и танцует девушку. Платил великий князь.

Ну а к концу лета тысяча двести девятнадцатого года состоялось то, ради чего все затевалось десять лет назад с того странного и удивительного происшествия, перевернувшего жизнь двадцатилетнего княжича и, как выяснилось, всей Руси.

Боярская дума и Палата князей позвали Юрия Всеволодовича на царство, и он милостиво согласился.

Состоялась церемония коронации, в кремле глава Боярской думы под звуки советско-российского гимна и пения хора под слова: «Сплотила навеки великая Русь…» вручил цезарю Юрию Всеволодовичу Рюрику скипетр, а глава Палаты князей – державу. Патриарх же возложил на голову… очелье.

О том, что возложить на свою голову в качестве символа своей верховной власти, Юрий, фигурально выражаясь, сломал голову. Корона – как-то банально и чужеродно. Не наше это украшение. Если посмотреть на короны западных королей, то и вовсе какие-то капканы зубастые на голове…

Шапка Мономаха? Тоже не то… да и вроде как подарок какого-то половецкого хана. Делать это символом цесарской власти было как-то совсем глупо.

Лавровый венок? Тоже ересь. Где Русь и где лавр? Хотя эта идея подсказала выход из ситуации.

Юрий решил вернуться к истокам, а именно вспомнил о налобных повязках, что служили не только в качестве утилитарного предмета одеяния с целью закрепить волосы, не дать поту во время тяжелой работы стекать на глаза и украшения, но и были своеобразным оберегом.

Вот Юрий и повелел мастерам изготовить золотой обод, украшенный драгоценными камнями, стилизованный под очелье.

Вместе с Юрием короновали и Агафью. Ей тоже изготовили женский вариант очелья с височными кольцами.

– О чем ты думаешь, Юрий? – вдруг спросила Агафья, глядя на своего мужа, что вроде как улыбался, отвечал на приветствия, глядя на ликующий киевский народ, одновременно раскидывая в толпу серебряные монеты со своим изображением, отчеканенные из булгарского серебра, но глаза… они были холодны.

Такой взгляд обычно у опытных бойцов, готовящихся к жестокой схватке не на жизнь, а на смерть. Уж в этом она разбиралась.

И вот когда Агафья подумала, что муж не ответит, она услышала его глухой голос:

– Полдела сделано. Русь едина. Осталось отразить нашествие…

От этих слов, а точнее, от тона, которым они были сказаны, у Агафьи пошел мороз по коже.

Конец первой книги.

Выражаю благодарность за помощь в написании книги, оказанную в виде конструктивной критики, и предоставляемые материалы форумчанам сайта «В Вихре Времен», известным под никами Череп, Gorr31, Старший матрос, Dylan, граф Зигфред, Игорь К., Дилетант, AVG, Борис Каминский, Змей, Бор, Мамоныч, Shono, и другим.