ГЛАВА 1. СТРАХ
Казалось невероятным, что в одночасье весь мир мог бы измениться до неузнаваемости. Чтобы разом исчезли улыбки с лиц, мгновенно рухнули дипломатические отношения, создаваемые веками, а напряжение и страх словно превратились из чувств в осязаемые субстанции – в нечто, более плотное, чем воздух, пронизывавшее все и всех вокруг, сковывавшее, невыносимо давящее…
Но это случилось.
Уже через час, в семь утра, Гильермо Санчес собрал всех землян в зале гостиницы. Люди входили и рассаживались молча, бледные, без малейшего остатка сна в глазах. Господин Санчес, судорожно потиравший то шею под воротником рубашки, то подбородок, изо всех сил старался выглядеть спокойным.
– Дорогие сограждане, – голос его то и дело прерывался. – Друзья… Земляне! – он оглядел собравшихся так, будто видел в первый раз. – Случилось то, чего никто не смог бы предположить… Сегодня ночью Атонский принц был похищен неизвестными… Это событие создает сложнейшую международную обстановку, и даже, не буду от вас скрывать, прямую угрозу миру и безопасности Галактики… Два часа назад Атонский король направил на Атон дежурную шлюпку с приказами военному министру, в ответ то же сделали и остальные правители, таким образом, если Рилонду не вернут, в течение пяти-семи дней все планеты, в том числе и Земля, будут окружены военными кораблями с генными пушками на борту… Мы, земляне, слишком мало значим для высокоразвитых планет и никак не можем повлиять на ситуацию. Я настоятельно прошу вас всех не терять самообладание, не впадать в панику и проявить терпение и выдержку. Возможно, ситуация благополучно разрешится в течение нескольких дней или даже часов… Атонская делегация в полном составе покинула гостиницу и переселилась в свой звездолет, стоящий на космодроме, сейчас то же самое делают эйринцы и вергийцы, так что и нам, думаю, не стоит оставаться здесь… Необходимо быстро собраться и буквально через четверть часа организованно переместиться на «Галилей»… Жду вас всех в холле через 15 минут. И будем надеяться на лучшее…
Потрясенные люди растерянно переглядывались, не зная, что и думать; однако паники не было, все довольно быстро разошлись по номерам. Побрел к себе и Алан, находившийся словно в тумане: мысли путались, никак не приходя в порядок после обрушившегося шока. Рилонда… Как же так?! Еще вчера вместе… Летали на Нике, говорили… Не может быть, не укладывается в сознании…
Еще полдня все беспорядочно бродили по «Галилею», собираясь группками и вполголоса переговариваясь; повара пытались что-то готовить, но посуда и продукты валились из рук, да и есть не хотел никто; страх мгновенной эпидемией заполнил людей без остатка, вытеснив все остальные чувства. Ближе к вечеру разнеслась новость, что король Гаренда собирает пресс-конференцию, которая будет транслироваться во всех звездолетах по видеосвязи; земные журналисты тут же отправились на атонский корабль, куда по приказу короля пропускали представителей прессы; прочие обитатели «Галилея», все, от руководителя ООН до горничной, собрались в столовой, где был установлен экран.
Алан с трудом узнал короля Гаренду: за одну ночь тот превратился в глубокого старика. На землисто-сером лице появилось множество морщин, которых не было еще вчера, а в черных волосах, словно иней, заблестели седые пряди. Черные глаза сверкали гневом и яростью – таким Атонского правителя не видел еще никто.
– Все утро я потратил на переговоры с господином Дильмуном, – голос короля звучал глухо, слова давались с трудом. – И совершенно безрезультатно. Президент Верги отрицает свою причастность к похищению моего сына. Это, разумеется, игра и затягивание времени. Для меня совершенно очевидно, по какой причине вергийцам понадобился Рилонда. Сейчас я скажу то, что скрывать уже бессмысленно, потому что похитители каким-то образом узнали об этом. Да, принц работал в лаборатории господина Веланды.
По рядам журналистов, пришедших на пресс-конференцию, пробежал громкий шепот; местами послышались потрясенные возгласы.
– Кто такой Веланда? – громко спросил у всех землян сразу Мохаммед.
– Господин Веланда – величайший Атонский ученый, гений, в последние годы занимавшийся исследованиями в сфере защитных излучений, – пояснил, не сводя глаз с экрана, Гильермо Санчес. – Веланда строго засекречен и не имеет права покидать Атон.
Так вот оно что – значит, Рилонда трудился над созданием защитной оболочки! Второй шок за сутки поверг Алана в ступор не меньше, чем первый. Так вот о какой научной работе как-то раз случайно обмолвился принц, тут же закрыв тему!
– Да, наши изыскания в этой области увенчались успехом, – продолжал король. – Но мы никогда бы не напали на соседей по Галактике; долгие годы мы создавали вещество-излучатель только лишь с целью защиты. За последние десятилетия атонцы порядком устали от нападок борцов за демократию во всей Вселенной; мы мечтали только о том, чтобы обезопасить себя. И сейчас я скажу вслух то, что давно уже перестало быть секретом для правителей «четверки»: навязывание демократических идей – вовсе не истинная цель вергийцев. Под видом осчастливливания народов Вселенной на самом деле идет тихая, необъявленная война за то, что действительно актуально для всех – за территорию и ресурсы. Население на каждой из планет «четверки» приближается к отметке в десять миллиардов жителей, и проблема поддержания жизнедеятельности такого огромного количества людей приобретает все более видимые очертания. Однако некоторые, вместо того, чтобы интенсивнее использовать собственные ресурсы, планируют просто отобрать их у других. Другими словами, вергийцам глубоко безразличен общественный строй на Атоне, да и на всех других планетах: их интересуют наши земли, наши недра, все, что мы построили на родной планете за время существования. Вот почему проблема защитной оболочки так их волнует, вот почему они упорно нагнетают вокруг нее истерию. Если бы формула вещества – излучателя оказалась в руках вергийцев, они мгновенно воспользовались бы ей, чтобы привести в действие генные пушки и распылить людей на других планетах. У меня нет сомнений, что принц украден именно с целью завладения формулой. Но я, король одного из величайших государств Галактики, решительно заявляю: я никому не позволю причинить вред моему сыну. Сейчас Атонские корабли с генными пушками на борту стартуют с нашей планеты. Хотя я уверен, что все случившееся – дело рук вергийцев, все же нельзя исключать вероятность того, что это принца украли представители какой-либо другой цивилизации, поэтому наши военные звездолеты окружат все планеты. И если мне не отдадут сына, через семь дней я прикажу привести оружие в действие. Я знаю, что Эйри, Верга и Ном также выслали военных в направлениях других планет, но Атон будет защищен, а до остального мне нет дела. Мы не можем терять ни минуты. Рилонда, возможно, не проживет семь дней, поэтому еще раз требую – вы, кто схватил моего сына, немедленно верните его, если не хотите отвечать за гибель сорока миллиардов людей во Вселенной!
Зал, полный журналистов, взорвался эмоциями. Многие вскакивали, размахивали руками, что-то кричали; но король продолжал повторять в камеру:
– Немедленно верните мне сына.
Когда шум немного поутих, один из репортеров громко выкрикнул вопрос:
– Вы сказали, что принц, возможно, не проживет семь дней. Что Вы имели в виду?
– Позвольте мне ответить, – из боковой двери в зал вышел Касинда. Доктор прошествовал за стол и уселся рядом с королем. При взгляде на него Алана охватила жалость: руки старика дрожали, комкая платок, который он периодически подносил к глазам; выражение глубочайшего отчаяния на лице придавало ему совершенно раздавленный вид.
– Я отвечу на Ваш вопрос, – повторил он еще раз. – Дело в том, что у принца генетическая болезнь – синдром Феронды. Это фамильная болезнь всех Атонских королей. В обычной жизни она не проявляется никак, но стоит больному оказаться в закрытом пространстве, как у него начинает медленно подниматься температура, и если срочно не вывести его оттуда, нарастает тяжелый жар, на который не действуют никакие жаропонижающие средства. В течение пяти – семи дней человек умирает. Четыре предка принца погибли именно так. Вот почему окна во дворце Атонских королей сделаны огромными – от пола до потолка. Вот почему я всегда советовал Рилонде во время космических путешествий стараться хотя бы час-другой проводить у больших иллюминаторов…
Старик всхлипнул, прижав платок к глазам. Король накрыл его руку своей ладонью, пытаясь успокоить.
– Я прошу вас, тех, кто похитил принца… Пожалуйста, будьте же людьми… Верните нашего мальчика… Нам без него… – Касинда не закончил фразу, снова всхлипнул, поднялся и, пошатываясь, вышел.
Все зрители разом – и в зале, и в столовой «Галилея» оторопело затихли. Даже опытные журналисты от такого количества сенсационных заявлений не сразу приходили в себя, а у простых слушателей и подавно голова пошла кругом.
– Это означает, что сам факт плена может оказаться для принца причиной смерти, – в плотной тишине голос короля прозвучал особенно зловеще. – Верните мне сына, и я в тот же час отзову военные корабли. Других условий быть не может. У меня все, конференция окончена.
Экран погас. Люди сидели, не шевелясь, опустив головы, и каждый понимал, что чувствуют другие, и чувствовал то же – бессилие и страх…
– Я призываю вас всех не терять надежду, – Гильермо Санчес встал и попытался ободряюще улыбнуться. – Я уверен, что после такой пресс-конференции принца обязательно вернут отцу в ближайшее время, и все мы окажемся вне опасности. А сейчас предлагаю разойтись по каютам и спокойно ждать.
Земляне принялись медленно расходиться.
ГЛАВА 2. НИК
И потянулись они – дни ожидания. Первый. Второй. Третий. Четвертый…
В первые два еще витала надежда: казалось, вот-вот раздастся весть о возвращении принца, вот-вот распахнется наглухо задраенный входной люк «Галилея» и все станет как раньше – легко… Но чем больше кругов проходили стрелки на часах, тем яснее понималось – желанной вести не будет.
Казалось, в глазах людей мелькают цифры обратного отсчета: семьдесят два часа, семьдесят один… Ужас постепенно парализовывал и души, и тела: большинство землян уже просто лежали в своих каютах, неподвижно глядя в потолок и ни о чем не думая, потому что думать было страшно…
Точно так же замирала жизнь на четырех планетах: миллиарды людей, будучи не в состоянии заниматься своими обычными делами, молились, каждый своему богу, и ждали, ждали…
Наступил пятый день.
Алан не мог лежать – словно маятник, он бродил взад-вперед по зимнему саду, по обзорной площадке – по местам, где еще недавно был так счастлив с друзьями. Да, и тогда он знал, что это ненадолго, но разве мог предположить, что все закончится вот так?!
Возможно, он тоже боялся бы собственной приближающейся смерти, если бы не мысли о Рилонде…
Это благодаря Рилонде он больше не чувствует себя одиноким и беспомощным. За несколько недель Рилонда сделал для него, обычного землянина, столько, сколько никто не делал за всю жизнь. В памяти отчетливо всплывали картины: вот принц одной-единственной уничижительной фразой ставит на место зарвавшегося Фаттаха, вот он с улыбкой говорит миссис Хорн: «Я прошу Вас не увольнять этого юношу», вот помогает ему познакомиться с Энитой… Благородство и простота – простота великого человека. И ему, Алану, повезло стать другом этого человека…
Пятый день. Жив ли он еще? – единственный вопрос, имеющий значение. Если представить, как он лежит в каком-нибудь тесном помещении… Тяжелое тело, горящая голова и боль… Нет, не может быть, чтобы все оборвалось так нелепо, так чудовищно несправедливо! Если бы только знать, где он сейчас, Алан прорвался бы через все преграды! Если бы знать? Но ведь… Но ведь это можно узнать! Можно хотя бы попытаться…
Озарение ослепило одновременно с яростной досадой: как он мог не догадаться раньше? Ведь вергийский звездолет – вот он, в паре километров, тут же, на космодроме, а у него есть Ник!
Он помчался в грузовой отсек, отвязал Ника. Судорожно нащупал на пульте возле иллюминатора нужные кнопки: сначала отключение сигнализации, затем открытие. Толстое стекло медленно опустилось вниз.
– Ну, давай, Ник, пролезай. Давай-давай, надо, – он мягко подтолкнул ларка.
Ник помотал головой, подпрыгнул, чуть распустив крылья, уцепился лапами за проем и ловко выскользнул наружу. Обрадованный Алан по небольшим выступам на стене тоже добрался до иллюминатора и перевалился через край прямо на его спину.
– Сначала к Дайо с Энитой, – он обнял ларка за шею. – Лети, Ник.
Ник взял курс на эйринский звездолет, расположившийся в дальнем углу космодрома. Откровенно говоря, Алан плохо представлял себе, как отыщет каюту друзей в этом сложном нагромождении отсеков шарообразных, эллипсоидных и конических форм, и уже обдумывал, как бы аккуратно заглянуть во все окна по очереди, но, подлетая к кораблю, увидел – из открытого иллюминатора в правой верхней сфере, высунувшись по пояс, ему машет Дайо.
– Я вас еще издалека заметил, – Дайо помог влезть внутрь, в каюту, сначала Алану, затем Нику. – Как ты решился на такой риск?
– Сидеть и ждать – еще хуже, – ответил Алан, спрыгивая на пол и тоже втаскивая Ника.
Из кресла в глубине комнаты поднялась Энита. На ее побледневшем, осунувшемся лице, казалось, остались одни глаза. Сердце Алана защемило; захотелось обнять ее, прижать к себе, защитить, успокоить… Но он, разумеется, не посмел, лишь поднял по-эйрински руку ладонью вперед.
– Привет.
– Здравствуй, Алан, я очень рада тебя видеть, – Энита попыталась улыбнуться. – Есть какие-нибудь новости?
– Нет.
Энита грустно вздохнула.
– Но у меня есть план. Я хочу попробовать узнать, где держат Рилонду.
– Что ты задумал? – прищурился Дайо.
– Я полечу к вергийскому звездолету. Это ведь ваш, эйринский, сделан оригинально, а вергийский – стандартная модель, такой же, как «Галилей» и многие другие, которые я исследовал в детстве. Я хорошо представляю расположение отсеков и кают, и предполагаю, где может находиться каюта Дильмуна. Главная трудность – найти хотя бы один открытый иллюминатор, а уж там я проберусь, куда нужно. Надеюсь, удастся что-нибудь подслушать…
– Ничего себе, – хмыкнул Дайо. – Ты хоть представляешь, сколько слабых мест в твоем плане? Во-первых, вряд ли у вергийцев открыт хотя бы один иллюминатор. Во-вторых, твой чип не позволит открыть межотсечные двери в чужом корабле. В-третьих, почему ты уверен, что во время прогулки по вражеской территории тебе удастся остаться незамеченным?
– Вероятность того, что кто-то при тебе проговорится о местонахождении принца, ничтожна, а вот вероятность того, что тебя схватят и, скорее всего, убьют, как раз очень велика, – покачала головой Энита.
Алан в отчаянии хлопнул ладонью по сиденью кресла.
– Да, вы правы, я сам знаю, что план плохой, но поймите, я не могу сидеть сложа руки! Вдруг Рилонда уже умирает? Я должен сделать хоть что-то… Я все равно полечу, будь что будет. Дайо, хочу тебя попросить полететь со мной и остаться снаружи, с Ником. В худшем случае спасешь хотя бы его.
– Я скорее пригожусь не снаружи, а внутри, – Дайо поднял левую руку и покрутил запястьем. – У меня дипломатический доступ! Вход во все отсеки любых кораблей, кроме, конечно, пилотских, инженерных и технических, но эти нам не понадобятся.
– Но это же… Замечательно! – обрадовался Алан.
– Я с вами, – вдруг произнесла Энита.
– Нет! – Дайо округлил глаза. – Это очень опасно!
– А я вас не спрашиваю, – усмехнулась Энита. – Я вам сообщаю.
– Энита, – в голосе Дайо послышались умоляющие нотки. – Если с тобой что-нибудь случится, что я скажу Неро?
– Скажешь, что Энита – взрослая самостоятельная девушка и решает за себя сама… Неужели вы не понимаете, что здесь я умру от неизвестности?
– Хорошо, полетишь с нами и останешься снаружи, с Ником, – примирительно заключил Алан. – Договорились?
– Посмотрим, – Энита передернула плечиками.
– Только давайте дождемся темноты, – предложил Дайо, – В темноте все же будет легче подобраться к вергийцам.
– Думаю, ты прав, – согласился Алан. – Дождемся темноты.
Два часа за разговорами пролетели незаметно, и вот, когда на космодром спустилась темнота, все трое по очереди осторожно вылезли из окна, и, поместившись друг за другом на Нике, и медленно полетели к вергийскому звездолету.
На подлете Алан выбрал небольшую горизонтальную площадку в месте соединения пассажирского и служебного отсеков, на высоте примерно двадцати метров, и направил Ника туда. Ник мягко приземлился, друзья спрыгнули с ларка.
– Здесь будет удобно ждать, – обратился Алан к эйринцам. – Сейчас я аккуратно облечу корабль, найду, где открыт иллюминатор, загляну внутрь, и вернусь сюда.
– Хорошо, – кивнул Дайо.
– Ну, Ник, – Алан погладил зверя по голове. – Нужно действовать очень тихо.
Наверное, во Вселенной не было более умного животного, чем Ник – он распластал крылья и бесшумно заскользил вдоль серебристого корпуса. Алан прижался к его спине, стараясь не дышать. Иллюминаторы проплывали мимо один за другим, но все они были закрыты.
Спустя десять минут они вновь оказались на площадке, где их ждали Дайо с Энитой.
– Ну?! – встретили они Алана нетерпеливыми вскриками. – Нашел?
Алан сел на площадку, поджав ноги.
– Нет, – он горестно вздохнул. – Во всем корабле приоткрыт один-единственный иллюминатор, но щель толщиной в палец, не больше.
– Что же делать? – от досады Энита обхватила голову руками. – Что делать?!
В этот момент раздался глухой хлопок, и Ник… исчез! Точнее, не совсем исчез, но на месте массивного, крупного животного теперь сидело крошечное существо, имевшее вид ларка, но размером – не больше шмеля. Он взлетел и сел Алану на ладонь.
Трое друзей одновременно вытаращили глаза; первой пришла в себя Энита.
– Алан! – воскликнула она. – Он когда-нибудь делал так раньше?
– Нет, – потрясенно прошептал Алан. – При мне – никогда… Первый раз в жизни такое вижу…
– Это же минимизация, – на лице девушки появилось выражение восторга. – Так вот откуда появляются малые ларки! Это же… Научное открытие, вы представляете, мы сделали открытие в космозоологии! Своими глазами… Мы разгадали загадку малых ларков! Столько лет ученые не могли объяснить… Оказывается, ларки могут минимизироваться! Вы понимаете, что это значит?!
– Ну, наверное, это значит, что ты войдешь в историю космозоологии, – усмехнулся Дайо.
– И явление минимизации ларков назовут твоим именем, – подхватил Алан.
– Почему только моим? – смутилась Энита. – Нас же здесь трое.
– Но мы же не космозоологи, – возразил Алан. – И для нас это не имеет такого значения, как для тебя. Поэтому пусть открытие считается твоим. Согласен, Дайо?
– Конечно, – подтвердил тот. – Космозоология – твоя наука, значит, и открытие – твое.
– Правда? – щеки Эниты порозовели. – Спасибо… Алан, ты… Это так благородно…
Ее глаза были полны восхищения – восхищения им, обычным землянином, и от этого взгляда он почувствовал, как внутри теплыми волнами разливается счастье. Взгляд самых прекрасных глаз на свете принадлежал только ему… Однако через минуту, в них, словно туман, сгустилась озабоченность.
– Хм, вот что странно, – задумчиво произнесла Энита. – Почему же тогда ларки умирают в неволе? Ведь они могли бы минимизироваться и вылететь между прутьями клетки… Надо подумать… – она напряженно потерла виски. – А что, если предположить… Что ларки могут минимизироваться только в высокоэнергетическом эмоциональном состоянии – в гневе, возбуждении? И не могут в низкоэнергетическом – тоске, депрессии? Эта гипотеза объясняет, почему они не могут сбежать… Но нужна серия экспериментов…
– Серию экспериментов будешь проводить, если останемся живы, – вернул ее к реальности Дайо. – Сейчас надо что-то делать.
Тем временем Ник нетерпеливо подпрыгивал на ладони у Алана, мотая крошечной головой.
– Что ты задумал? – спросил его Алан. – А-а, я, кажется, понял! Ты хочешь проникнуть в тот, приоткрытый, иллюминатор!
Ник запрыгал сильнее.
– Ну, тогда лети!
Ник заработал крыльями и спустя секунду исчез из виду.
– Пойдемте сюда, – Алан, поманив за собой друзей, подошел вплотную к кораблю и осторожно спустился на самый край площадки, к ближайшему иллюминатору. – Думаю, Ник откроет нам этот.
– Я с вами, – заявила Энита. – Теперь ведь нет необходимости присматривать за Ником. К тому же – не оставите же вы меня одну на вражеском звездолете на высоте двадцати метров?
– Да, похоже, выбора нет, – признал очевидное Дайо.
Энита удовлетворенно улыбнулась.
Несколько минут напряженного ожидания – и они увидели, как круглое стекло дрогнуло и плавно отползло в сторону. Алан проскользнул внутрь.
Комната, довольно просторная, была пуста. В полумраке он разглядел располагавшиеся вдоль стен кожаные диваны, посередине – приземистый столик на ножках-тумбах. Стараясь не шуметь, вслед за ним в каюту проникли Энита и Дайо. Ник, который изо всех сил, всеми четырьмя лапами нажимал на кнопку открытия, отпустил ее и, влетев в нагрудный карман форменной рубашки Алана, затих.
– Умница, – шепотом похвалил его Алан и на всякий случай застегнул карман на клапан.
Дайо закрыл иллюминатор и огляделся.
– Это переговорная комната, – определил он. – Для бесед с инопланетными делегациями. Скорее всего, каюта Дильмуна где-то рядом. Будем выбираться?
– Да, – кивнул Алан. – Только сначала я выгляну в коридор.
Он на цыпочках направился к двери, как вдруг снаружи послышались голоса – и они явно приближались. Мгновенно сориентировавшись, Алан скомандовал:
– Прячемся за диваны, быстро!
Эйринцы беззвучно скрылись в небольшом проеме между диваном и стеной; сам Алан, в один прыжок перемахнув через спинку другого дивана, тоже замер.
Дверь распахнулась, вспыхнул свет.
– Пожалуйста, господа, подождите, господин Президент сейчас придет, – сказал приятный женский голос.
– Хорошо, – ответил мужской.
Женщина вышла.
Алан прополз полметра на животе и заглянул в щель между диванами. Он увидел двух номийцев и узнал их: это были господа У-Шор и О-Йон, ближайшие советники Председателя Главной партии. Они молча уселись рядом со столиком, но тут же снова поднялись – в переговорную вошел сам Дильмун.
Президент Верги выглядел не лучшим образом: глаза покраснели и припухли, по-видимому, от бессонницы; и без того худой, за последние дни он совсем высох и даже сгорбился.
– Приветствую вас, господа, – он жестом пригласил их садиться. – Слушаю вас.
– Господин Дильмун, – голос О-Йона звучал мягко и вкрадчиво. – Мы находимся здесь по поручению правителя Нома. Господин А-Тох просил напомнить вам, что срок ультиматума короля Гаренды истекает послезавтра. Господин А-Тох считает, что с вашей стороны было бы целесообразно все же вернуть принца отцу…
– Я не похищал принца! – Дильмун вскочил и, размахивая руками, забегал по комнате. – Поймите, вы, все, мне некого возвращать! Вергийцы непричастны к исчезновению принца, я повторяю это Гаренде каждый день! Он мне не верит, никто не верит! Но я! Не похищал! Принца!
– Ваше упорство весьма неразумно и может привести к катастрофическим последствиям, – неодобрительно произнес У-Шор.
Дильмун рухнул на диван.
– Я еще раз повторяю, что вергийцы ни в чем не виноваты, и кто это сделал, я не знаю, – он обессиленно потер лоб. – Вы тоже не хотите меня слышать, поэтому считаю бессмысленным продолжать разговор. Простите. Сейчас я пришлю сюда охранника, который проводит вас к выходу. Еще раз простите.
С этими словами Президент Верги поднялся и вышел в коридор; номийцы остались сидеть в ожидании охранника.
– А теперь объясни мне, – обратился к своему спутнику У-Шор, – для чего А-Тоху понадобился этот спектакль?
– Он не раскрывает своих замыслов, – откликнулся О-Йон. – Лично я думаю, для того, чтобы в прессе прошло сообщение о номийской миротворческой миссии.
– А как принц? – спросил У-Шор. – Еще жив?
Алан увидел, как глаза эйринцев, спрятавшихся напротив, расширились до невероятных размеров; он демонстративно зажал рукой рот, предупреждая друзей, а заодно – чтобы и самому не вскрикнуть от столь неожиданного поворота событий.
– Пока да, – нахмурился О-Йон. – Но протянет еще максимум сутки, а скорее всего, даже меньше.
– А-Тох даст ему умереть? – встревожился У-Шор.
– Я же сказал – он не раскрывает своих замыслов, – повторил О-Йон. – О его планах не знает никто. Могу утверждать только одно: он абсолютно уверен, что Гаренда блефует, и не решится убить сорок миллиардов человек. Разубедить в этом А-Тоха невозможно.
– Может быть, хотя бы вынести принца на улицу? – предложил У-Шор. – Сбежать он уже точно не в состоянии…
– Нет, А-Тох запретил, – вздохнул О-Йон. – Наверное, боится, что его увидят из обсерватории. Тише, идет охранник.
– Господа, прошу следовать за мной, я провожу вас к выходу, – раздался голос от двери. Номийцы встали и вышли из переговорной, погасив свет.
«Боится, что его увидят из обсерватории»… Эта фраза поразила Алана, словно молния. Все это время он думал, что Рилонда находится на Верге! А он, оказывается, здесь, близко, всего в двух часах полета! Странное здание буквой «П» на Уту, отстоящее от основного комплекса на километр…
– Я знаю, где прячут принца! – воскликнул он, поднимаясь из своего укрытия.
Энита и Дайо продолжали в оцепенении сидеть за диваном.
– Здание буквой «П» возле обсерватории на Уту, помнишь, Дайо?
Тот кивнул, с трудом приходя в себя.
– Номийцы… Значит, это номийцы…
Эйринцы медленно выбрались на середину комнаты.
– Нам повезло, мы узнали все, что нужно, – радовался Алан. – Теперь – скорее бежать отсюда, – он заглянул в свой нагрудный карман. – Ник, давай, увеличивайся, ну!
Но Ник с невинным выражением морды хлопал крошечными глазами и не шевелился. Кажется, вырастать обратно он не собирался.
– Ник, ты нам нужен! – еще раз попросил Алан. – Пожалуйста, увеличься!
Ник демонстративно зевнул и закрыл глаза.
Алан с досадой захлопнул клапан.
– Похоже, через иллюминатор не удастся, – он напряженно раздумывал. – Тогда план такой: поскольку через входную дверь нам тоже не выйти, пробираемся на самый верхний этаж, туда, где шлюпки. Берем одну из них и летим к атонцам. Сообщаем королю все, что здесь услышали… Для этого сейчас нужно выйти отсюда и добраться до ближайшего лифта.
– А кто поведет шлюпку? – спросила Энита.
– Я, конечно.
– А… ты когда-нибудь ей управлял?
– Занимался на тренажерах с отцом и один раз облетел вокруг Земли.
– Один раз?!
– Энита, у нас нет выбора, – Дайо обнял сестру за плечи, стараясь успокоить. – Внизу нам действительно не выйти.
– Ну что ж, – Энита глубоко вздохнула, словно перед нырянием. – Тогда идем.
Они выскользнули в коридор. Он был пуст. Осторожно, вдоль стены продвинулись до пересечения с другим, Алан выглянул из-за угла: и здесь никого не было. В конце возникла дверь, отделявшая отсек для VIP-персон от обычного пассажирского. Дайо приложил к сканеру запястье, дверь отворилась.
Здесь было уже более людно: по одному-два человека вергийцы проходили, тихо переговариваясь; однако и лифтовая площадка была уже недалеко. Прячась за выступы, короткими перебежками друзья приблизились к цели своего рискованного путешествия. Оставалось вызвать лифт и уехать на нем.
На площадке никого не было. Алан быстро нажал кнопку вызова, и все трое замерли, считая секунды. И в этот самый момент…
– А что здесь делает землянин? – раздался знакомый голос.
К площадке подходил Фаттах, с диктофоном в руке, беседуя с господами У-Шором и О-Йоном: очевидно, те задержались, чтоб дать ему интервью; их сопровождал охранник. На секунду все семеро замерли; двери лифта открылись…
– Шпионы на корабле, – вполголоса, будто самому себе, произнес Фаттах. И, окончательно осознав ситуацию, закричал что есть силы: – Шпионы на корабле!
ГЛАВА 3. ПОГОНЯ
– В лифт! – скомандовал Алан.
В мгновение ока все трое оказались в лифте; двери начали съезжаться. Фаттах среагировал не сразу, но все-таки успел: в последнюю секунду его ладонь вклинилась между створками, не давая им закрыться.
– Прости, Фаттах, – пробормотал Алан и ударил по пальцам.
Фаттах взвыл от боли и отдернул руку; двери захлопнулись, лифт помчался вверх.
– Слушайте быстро, – Алан старался говорить как можно четче. – Фаттах и номийцы приедут на следующем лифте. У нас будет ровно полминуты, чтобы заскочить в шлюпку. К атонцам мы не полетим, потому что номийцы уже все поняли. Мы не можем терять время на разговоры с королем, – номийцы могут перепрятать Рилонду, а то и вообще убить. Летим сразу на Уту.
Энита тихонько ойкнула, но ничего не сказала.
– Вход в шлюпки свободен, не закодирован, потому что они предназначены для обычных пассажиров. Я открываю, забегаю первый и сразу – в рубку. Энита за мной. Дайо, ты последний и быстро закрываешь дверь.
– Понял.
Дайо держал Эниту за руку, а сам выглядел спокойным и сосредоточенным, и Алан вдруг подумал, какой же он все-таки замечательный, надежный друг. Лифт остановился, двери двинулись в разные стороны.
– Приготовились… Пошли.
Алан распахнул входной люк ближайшей шлюпки и одним прыжком оказался внутри; он не оглядывался, лишь слышал, как забираются вслед за ним друзья, как закрывается люк. Через пару секунд он был уже в рубке, где с размаху нажал на кнопку пульта, открывавшего круглую крышу верхнего этажа. Купол вергийского звездолета начал плавно складываться, освобождая пространство для взлета; Алан включил двигатель и взял штурвал в руки.
В последнюю минуту он оглянулся на шум на площадке и успел увидеть, как выскочивший из лифта Фаттах выхватил из рук охранника лазерный пистолет и выстрелил в двигатель; раздался треск, из двигателя фонтаном брызнули алые искры; Алан рванул штурвал на себя, и шлюпка взмыла в небо.
Вскоре маленький кораблик уже попал в объятья космической тьмы; Алан настроил навигатор на Уту. В рубку тихо вошли Энита и Дайо – они, по-видимому, еще не до конца пришли в себя от пережитого шока.
– Алан, Фаттах, кажется, повредил двигатель, – испуганно сообщила Энита.
Алан показал на один из приборов, беспорядочно менявший показания; цифры прыгали то в минус, то в плюс, внезапно обнулялись и снова начинали то падать, то нарастать.
– Он сломал нам стороскоп. Это опасно, но не смертельно. На скорости никак не скажется, но маневренность ухудшится. Придется держать штурвал покрепче. Ну ничего, прорвемся.
– Ты не включишь автопилот?
– Автопилот в шлюпках запрограммирован на перелет к ближайшей населенной планете. Если его включить, шлюпка просто вернется на Ном. Поэтому придется самому.
– И ты во всем этом разбираешься? – Энита потрясенно оглядела бесчисленное множество экранов и приборов.
– Я же хотел быть космическим пилотом, помнишь? – улыбнулся Алан.
– Помню, – прошептала она.
Алан кожей чувствовал ее восхищенный взгляд; ничего более приятного на свете быть не могло, и это происходило уже второй раз с тех пор, как они на Нике покинули эйринский звездолет. Однако отвлекаться было нельзя; усилием воли он заставил себя полностью сосредоточиться на управлении.
Он прислушивался к себе и с изумлением понимал, что с того самого момента, как в его руках оказался штурвал, он словно ощутил себя другим человеком: бесстрашным, уверенным. Исчезли нервное напряжение, страх и тревога; бесследно улетучились робость и сомнения; спокойствие и умиротворение разлились по телу, наполнив его бодростью и силой. Маленький, но настоящий космический корабль скользил по Галактике, послушный малейшему движению его, Алана, пальцев, и казалось, что так же послушны будут теперь любые обстоятельства, любые повороты на жизненном пути…
– Смотрите, военные корабли, – вдруг сказал Дайо, показывая на множество небольших дрейфующих звездолетов; их угловатые очертания выглядели зловеще. – Они нас не тронут, они подчиняются только прямым приказам военных министров или правителей. Но все же зрелище жутковатое.
– А это что? – спросила Энита.
Сзади показалась светлая точка; она росла и явно держала курс на сближение.
– Это погоня, – спокойно пояснил Алан. – Номийская шлюпка. Вы же не думали, что номийцы позволят нам прогуляться на Уту просто так? Держитесь, будем увеличивать скорость.
Он плавно вдавил кнопку скорости до отказа и зафиксировал ее; разрыв с номийцами увеличился, но шлюпка мелко, неровно завибрировала.
– Это из-за стороскопа. Терпите. Лучше сесть.
Эйринцы мгновенно оказались в свободных креслах: устоять на ногах было крайне затруднительно. Дайо, не отрываясь, следил за экраном заднего обзора: номийская шлюпка тоже увеличила скорость и к тому же начинала трансформироваться. На ее крыше вырастало сооружение, которое своей формой не предвещало ничего хорошего…
– Алан, они выдвинули лазерную пушку. Они будут стрелять.
– Вижу, – Алан закусил губу. – Пристегнитесь.
Короткий оранжевый луч вырвался из орудия; Алан резко завернул штурвал вниз; смертельный луч промчался сверху. Шлюпку затрясло и накренило на левый бок; Алан с усилием выправил ее.
– Мамочка, – простонала Энита, закрыв лицо руками.
– Надеюсь, между выстрелами будут паузы, – Дайо тоже тяжело дышал.
– Да, для лучшего прицеливания. Минут семь-десять, – Алан старался, чтобы голос был спокойным. – Нам повезло – у шлюпочных орудий небольшая мощность, и это не позволяет им стрелять очередями.
И действительно, десять минут полет продолжался без помех, потом снова последовал выстрел. На это раз Алан кинул руль вправо; луч снова миновал их, уносясь дальше в пространство; и вновь выравнивание далось с трудом.
Следующие два часа стали сплошным кошмаром. За десять минут все трое успевали отдышаться; затем номийцы стреляли снова. Энита сжималась в комок, закрывала руками глаза, но мужественно молчала. Дайо не закрывал глаз, но крепко сжимал кулаки, так, что ногти впивались в кожу; лицо его при этом бледнело.
Шлюпка металась то вправо, то влево, взмывала вверх, ныряла вниз, уворачиваясь от страшных лазерных стрел. Никогда еще нервы Алана не были так напряжены – все, до самой последней клеточки. Но движения его были уверенны и четки. На панику и страх он просто не имел права, потому что жизни друзей – эйринцев, жизнь принца Рилонды зависели от его самообладания…
К тому же, несмотря на критичность ситуации, необходимо было обдумывать дальнейшие действия – ведь вряд ли на Уту их ожидал теплый прием…
Алан восстановил в памяти экскурсию: здание «П» располагалось за высоким забором, и если приземлиться снаружи, внутрь, конечно, не попасть. Значит, садиться надо прямо во дворе; но там их ожидает нападение охраны. Чем обороняться? У них – никакого оружия…
Он оглядел кабину – взгляд упал на дверцу с красным крестом в боковой стене; идея вспыхнула мгновенно.
– Ребята, – обратился он к эйринцам после очередного выстрела, когда они вновь получили десятиминутную передышку. – На Уту нам, скорее всего, придется сражаться с охраной этой самой тюрьмы или что там у них… Откройте аптечку, вот тот ящик с крестом. Там есть пистолеты для ампул со снотворным, шлюпки укомплектовываются такими на случай встречи мирных пассажиров с дикими животными. Достаньте и зарядите, по десять в каждый.
– Все-то ты знаешь, – покрутил головой Дайо. Они с Энитой открыли аптечку и достали три небольших пистолетика. – Может, скажешь еще, и какими ампулами заряжать?
– Красными, с изображением зверя, – улыбнулся Алан.
– Очень трудно было догадаться, – с нервным смешком заметила Энита.
– Садитесь, приближаемся к Уту, – предупредил Алан.
Эйринцы вернулись в кресла и принялись заряжать пистолеты.
После очередного выстрела номийцев впереди, наконец, показалась Уту. В точности так же, как по пути на экскурсию, Алан обогнул слева ее небольшой спутник и, вырулив к северному полушарию, взял курс на восток, на длинный извилистый материк.
– Ты запомнил дорогу на экскурсии? – спросила Энита.
– Да, следил по привычке. Обсерватория вот на том серо-желтом плато.
Песочно – каменистое плато в окружении небольших гор с высоты было похоже на озеро. Алан сбросил скорость и начал осторожно снижаться. Шлюпка миновала стеклянные купола обсерватории, скользнула за забор таинственного здания и приземлилась на твердом покрытии двора. Алан отпустил руль.
В ту же минуту снаружи послышались крики и топот ног: шлюпку окружала охрана. Алан пригляделся к бегущим людским фигуркам.
– Человек пятнадцать. У них парализующие пистолеты. Будем держать оборону из укрытия. Пусть постреляют по шлюпке. А мы приоткроем иллюминаторы и будем выводить их из строя снотворным, по одному. Пойдемте в пассажирский салон. Только цельтесь получше!
– Я стреляю лучше всех в Академии, – гордо вскинул голову Дайо.
– Это правда, он три года выигрывал соревнования, – подтвердила Энита.
– Вот и отлично, тем более, что времени у нас немного, – кивнул Алан.
По металлической обшивке шлюпки градом забарабанили пули. Ник в нагрудном кармане Алана завозился, забеспокоился.
– Проснулся, наконец, – усмехнулся Алан, приоткрывая иллюминаторы, и в следующую секунду воскликнул – Эй, ты куда?
Ник, не обращая внимания на хозяина, вылетел из кармана и устремился через щель в окне наружу, где сразу бесстрашно бросился в бой: он налетал на охранников, кусал, мелькал перед глазами, вынуждая отмахиваться, отвлекая и мешая стрелять, сам же ловко уворачивался от ударов.
– О таком помощнике можно только мечтать, – засмеялся Дайо.
Сражение закончилось быстро: Дайо стрелял молниеносно, не целясь, но не сделал ни одного промаха. Алану тоже удалось усыпить четверых, одного – Эните. Через четверть часа все стихло.
Друзья вышли, и, обходя спящие тела, направились к зданию, как вдруг возле шлюпки послышался шорох…
– Алан, сзади! – отчаянно крикнула Энита.
Алан обернулся и увидел направленное на него дуло лазерного пистолета: начальник охраны, очевидно, прятался под шлюпкой и, оставшись незамеченным, дождался их выхода. Но, прежде чем у в голове у землянина успела пролететь хоть одна мысль, рядом раздался громкий хлопок, и через секунду пистолет полетел в одну сторону, его владелец – в другую. Увеличившийся Ник в один прыжок оказался на номийце, и, встав ему на грудь мощными лапами, рычал и скалил зубы.
Алан прерывисто вздохнул и вытер лоб.
– Спасибо, Ник, дружище…
Пока он приходил в себя, Энита и Дайо отстегнули пояса от своих комбинезонов и связали нападавшему руки и ноги.
– Теперь пойдемте скорей искать принца, – позвал Алан, указав на ряд дверей, за которыми, очевидно, располагались камеры.
Однако Ник и тут опередил их: подскочив к пятой слева двери, он принялся царапать ее и жалобно скулить. Друзья подбежали; Алан открыл крохотное оконце и заглянул внутрь.
– Да, это Рилонда! Принц здесь!
И в этом возгласе выплеснулись все чувства, скопившиеся в нем за пять последних дней.
ГЛАВА 4. ПЛЕН
Сколько дней?
Два – до. Это когда он еще держался. Остальные – после. Он не знает, сколько.
Обессиленность и боль, боль, боль…
Кажется, в теле не осталось ни одной клеточки, которая не кричала бы от боли.
Тяжелая голова. Тяжелые веки. Тюремные стены нависают и давят… Давят…
Больно дышать.
Дурацкая, нелепая генетическая болезнь. Никто и не узнал бы о ней, если бы не…
Жигонда. Кажется, они с отцом росли вместе. Отец доверял ему, как брату. Доверял и он, принц, хотя начальник службы безопасности никогда не был ему особенно приятен. И тогда, ночью, у него не возникло никаких сомнений…
Жигонда разбудил его около трех часов.
– Ваша звездность, вставайте, король срочно приказал привести Вас к нему. Он хочет сообщить что-то важное.
– Что случилось, Жигонда?
– Его звездность не уполномочил меня сообщать новости. Он хочет переговорить с Вами лично и именно сейчас.
– Хорошо…
С трудом разлепив глаза и поднявшись с постели, он натянул джинсы, футболку и проследовал за Жигондой к выходу. И понял, что его ведут вовсе не к отцу, только когда в коридоре начальник службы безопасности, обернувшись, выстрелил парализующими пулями в Урганду, который дежурил у двери. Но было уже поздно: в следующую секунду ему в руку вонзился шприц с неизвестным препаратом; усмешка Жигонды поплыла перед глазами, и сознание отключилось.
Очнулся он здесь, в этом каменном мешке размером два на два метра, без окон, и сразу понял все. Жигонда предал его, и похитителям, (а это, конечно, вергийцы), известно и о его генетической болезни, и наверняка – о работе с Веландой. Значит, они будут требовать формулу вещества – излучателя. Под страхом неизбежной смерти… Значит, ему осталось жить пять-семь дней.
Он попытался исследовать свою тюрьму, но исследовать было нечего: везде – на полу, потолке, стенах – плотно пригнанные каменные плиты, ни единой щели. Убежать действительно невозможно. Из мебели – только низкая деревянная кровать, на которой ему, видимо, и придется умирать…
А может, еще рано отчаиваться? Ведь отец наверняка окружит Вергу, пригрозит Дильмуну, – он не позволит вергийцам убить Атонского принца. Ну конечно, его положение вовсе не безнадежно!
Он уселся на кровать и принялся ждать визита Дильмуна. Через полчаса дверь действительно отворилась, и в камеру вошел человек.
Но это был не Дильмун.
– Господин А-Тох? – недоуменно воскликнул принц.
Председатель главной партии удовлетворенно улыбнулся.
– Вот видишь, ты тоже подумал, что это сделали вергийцы. Так думают все, в том числе и король Гаренда. И хотя Дильмун все отрицает, ему никто не верит.
– А… что хотите вы?
– Формулу. Формулу излучателя.
– Нет, – коротко ответил принц.
– Подожди, не горячись, – А-Тох снова улыбнулся. – Выслушай меня до конца.
– Ну хорошо, говорите, хотя я не вижу в этом смысла.
– Возможно, сейчас увидишь. Изложу все по-порядку. Дело в том, что я всегда скрывал от всех истинное положение дел на Номе. А оно таково, что жителей у нас вовсе не десять миллиардов, как сообщается в официальных источниках, а двадцать. Двадцать миллиардов! Мы пытались бороться с этим, накладывая ограничение на рождаемость различными законами, но практически безуспешно. Нам не хватает места, не хватает ресурсов на нашей планете, мы задыхаемся. Продукты, вода стоят баснословно дорого, люди нищают, уровень жизни стремительно падает. Мы в шаге от катастрофы. Нам жизненно необходимы новые территории… Я давно слежу за тобой, принц Рилонда. Ты очень умен, а у меня нет детей, и в моем окружении нет ни одного достойного человека. Открой мне формулу вещества-излучателя, и я сделаю тебя своим преемником. Мы очистим для номийцев остальные планеты. Ты будешь властелином Вселенной! – «Очистим остальные планеты» – это значит «убьем сорок миллиардов человек»?
– А что люди? Мусор. Большинство из них не развились дальше инстинктов. Они вечно чего-то требуют, вечно лезут не в свои дела. Ради животных удовольствий они бессовестно убивают и предают. Но номийцы не такие. Наша философия позволяет выращивать дисциплинированных, послушных и абсолютно управляемых членов общества. Только представь – все пять планет – твои, а на них – двадцать, а впоследствии и больше, миллиардов вымуштрованных, до самозабвения преданных тебе подданных!
– А Вам не кажется, что лояльности подданных следует достигать не запугиванием или оболваниванием, а уважением к ним и улучшением условий их жизни?
– Ерунда. Что бы ты ни сделал для них, им всегда будет мало, они всегда будут недовольны. Только суровая идеология, строжайшая дрессировка могут сделать этих существ предсказуемыми и удобными в управлении.
– Вы всерьез так полагаете?
– Конечно. А еще… Еще я знаю многое о тебе. Знаю, что ты ненавидишь отца, который легко и просто убил твою любимую, который никогда не любил ни твою мать, ни тебя, не соизволил дать тебе элементарной родительской ласки. Знаю, что ты не решаешься завести девушку, потому что боишься, что король сделает с ней то же, что и с Элин. Что у тебя нет друзей. Что тебе плохо и одиноко… Так зачем тебе такой отец? Зачем тебе Атон, где у тебя ничего нет? Соглашайся на мое предложение, и твоя жизнь станет совсем другой! Ты будешь иметь все, что захочешь! Ты будешь счастлив!
– Я буду счастлив? Ценой сорока миллиардов жизней? Вы осознаете, что говорите? Нет.
– Я знаю и о твоей генетической болезни, поэтому и выбрал для тебя это… помещение. Если ты не согласишься – умрешь.
– По-моему, будет правильней, если умрет всего лишь один, а не сорок миллиардов.
– Но этот один – ты!
– Я знаю.
– Ну что ж, – господин А-Тох поднялся. – У тебя есть несколько дней, чтобы подумать, и советую подумать очень, очень серьезно. Твой отец и остальные руководители планет уверены, что ты на Верге, и никто не станет искать тебя здесь, на Уту. Надежды на освобождение нет. Надеюсь, приближающаяся смерть сделает тебя сговорчивее.
С этими словами А-Тох вышел.
Принц в задумчивости обхватил голову руками.
Так значит, он в плену у номийцев. Он не на Верге, а на Уту… Тогда надежды на освобождение действительно нет. Никому не придет в голову, что в его исчезновении виноваты любезные, улыбчивые, всегда такие сговорчивые номийцы… Значит, он умрет.
Значит, он должен привыкнуть к этой мысли.
Как странно получилось – с детства ему внушали, что его обязанность – заботиться об атонцах, готовили к служению атонскому народу, а оказалось, что его судьба – отдать жизнь за свой народ. Что ж, он сделает это.
«Я знаю многое о тебе»… Нет, господин А-Тох, Вы знаете не все. Вы не знаете, что несмотря на отстраненность отца, у него все же была семья – простые люди, те самые, кого Вы назвали мусором, любили его, любили по-настоящему. Не знаете, что у него теперь уже есть друзья. Пусть недолго, но ему с ними было тепло. Что же, выходит – Алан, Дайо и Энита – мусор? Чудовищная глупость…
Разумеется, он не может допустить ничьей гибели. «Советую подумать очень серьезно»… О чем тут думать?! Теперь уже разве только о том, чтобы достойно встретить смерть…
И потянулись минуты, часы. К концу второго дня он уже не мог сидеть – голова болела, мутнела, плыла. Тело наливалось жаром и болью.
А-Тох приходил с несколько раз в сутки. То ласково уговаривал, то запугивал. Сначала принц еще отвечал номийскому правителю какими-то фразами, потом уже просто шептал «нет» и отворачивал лицо к стене. Потом не стало хватать сил и на «нет».
А потом пришел момент, когда он услышал музыку.
… Музыка. Откуда здесь музыка? И женский голос – нежный, волшебный, нереально красивый. Это мамин голос? Это поет мама…
Голубое небо. Оглушительно, ошеломляюще голубое. Свет. Свет, раздвигающий небо. Это встает Игара, Атонская звезда. Но разве он на Атоне? Нет…
Он нигде. Он – посреди света. И он видит Элин. Она смотрит на него с печальной улыбкой. Он зовет ее, громко, громко, но она отворачивается. Он кричит что есть силы, тянет к ней руки, и она, наконец услышав его мольбу, оглядывается. Но что это? Она уже не Элин, это другая девушка. Незнакомая… Свет. Музыка, чудесный, завораживающий голос. Глаза девушки сияют, и ему становится легко, вольно… Нет боли – ни физической, ни душевной. Нет сломанности, потерянности, одиночества. Нет тела, оно растворилось в свете – он сам стал светом – и это так прекрасно…
– Кто ты? – шепчет он девушке, не в силах сдержать вздох восхищения. – Кто ты, как твое имя? Не уходи, только не уходи…
Девушка улыбается и тает, тает, исчезая…
– Не уходи! – кричит он в отчаянии. – Скажи, кто ты? Кто ты?
Музыка обрывается. Гадкий запах выталкивает его из света в темноту. Темнота. Режет глаза. Кажется, снова тело. Горящее болью, тяжелое, непослушное, ненавистное. Крик: «Открой глаза, Рилонда!» Чья – то рука на щеке…
ГЛАВА 5. УЖИН
Алан подобрал упавший лазерный пистолет и вырезал дверь. Друзья ворвались в камеру и кинулись к кровати, на которой неподвижно лежал принц.
– Он жив? – прошептала Энита, беря безжизненно свесившуюся руку в поисках пульса.
Алан склонился к самому лицу Рилонды, пытаясь почувствовать дыхание. Губы принца едва заметно шевельнулись.
– Он что-то шепчет… «Элин»… Он еще жив. Давайте скорее вынесем его отсюда!
– Ник, помогай, – попросил Дайо.
Ник подошел и встал рядом с кроватью; Алан и Дайо, взяв принца за руки и ноги, осторожно переложили его на спину ларку. Ник медленно вышел во двор и улегся, подогнув лапы и уткнув в них голову.
Вверху послышался гул.
– Номийская шлюпка, – нахмурился Дайо. – И она не одна.
Номийский пилот, очевидно, понимая, что внутри ограждения вторая шлюпка уже не поместится, приземлился снаружи, но не остановился, а с ходу врезался в забор, разрушив одну из плит и проделав внушительную дыру. Вторая шлюпка приземлилась сзади первой, но она не была номийской – на боку красовался флаг с коричневыми и оранжевыми зигзагами по диагонали.
– Еще и вергийцы, – ахнул Алан. – Час от часу не легче! Скорее в нашу шлюпку! Ник, вставай!
– Подожди-ка, – Дайо внимательно всматривался в движение множества людских фигур, выбежавших из обоих кораблей. – Похоже, убегать не надо. Похоже, вергийцы за нас!
И верно: вооруженные вергийцы атаковали, номийцы оборонялись, но преимущество было на стороне нападавших. Номийцы один за другим падали, либо, бросив оружие, сдавались.
– А вот и атонцы! – обрадованно показал в небо Дайо. – Надеюсь, Касинда там!
Стремительно, подняв столбы пыли, на Уту упала атонская шлюпка, блеснув золотой звездой на борту. Из нее высыпали еще два десятка солдат, кинувшихся на помощь вергийцам, не оставляя врагам никаких шансов.
Тем временем из атонского корабля выбежали еще двое, и, не обращая внимания на бой, между стрелявшими помчались по направлению к зданию, вскарабкались на номийскую шлюпку, нос которой закрывал отверстие, пробитое в заборе, и спустились во двор. Это были король и Касинда.
– Рилонда! – закричали они одновременно, увидев лежащего на Нике принца.
В мгновение ока оба оказались рядом; король опустился возле ларка на колени.
– Рилонда, сынок, ты жив?
– Кто ты? Не уходи… – прошептал принц.
– Слава звездам! – выдохнул король.
– Он умирает, – Касинда тяжело дышал. – Нужно, чтобы он открыл глаза!
Доктор достал из кармана пузырек с какой-то жидкостью, сорвал с него крышку и сунул принцу под нос. Тот резко дернул головой, глотнул ртом воздух, словно задыхаясь.
– Открой глаза, Рилонда! Открой глаза!
Одной рукой Касинда подносил пузырек к носу принца, другой хлопал его по щекам, до тех пор, пока ресницы Рилонды не дрогнули, а веки не дернулись вверх, приоткрывая мутные белки.
– Смотри вверх! Там небо! Ты на свободе! Мы с тобой…
Принц постепенно открывал глаза все шире, но взгляд его туманился. Король как-то странно всхлипнул. Касинда поднялся и протянул Алану пузырек.
– Следите, чтобы он не закрывал глаз. Я – за носилками.
Алан кивнул. Старик направился в сторону шлюпок. А король… Из глаз короля текли слезы.
– Сыночек, не умирай, – король, не стесняясь друзей, рыдал, как мальчишка, всхлипывая, и безуспешно вытирая, а скорее размазывая, руками слезы. – Не умирай, я не смогу без тебя жить… Сыночек, прости меня… Я ведь не убивал тогда Элин, не отдавал никаких приказов, это действительно была трагическая случайность, но я не мог сказать тебе это столько лет из-за дурацкой гордости… Прости, умоляю, верь мне! Сыночек, не умирай, я люблю тебя…
Рилонда понимал; собрав оставшиеся силы, он сфокусировал взгляд на отце и еле слышно произнес:
– Я верю тебе.
И опять закрыл глаза; Алан тут же поднес к его лицу пузырек. Но Касинда уже вернулся, ведя за собой двух атонцев с носилками; принца погрузили на них. Вергийский пилот отвел номийскую шлюпку назад, освобождая проход, и принца понесли к родному кораблю. Алан, Энита и Дайо пошли следом.
А невдалеке уже садилась эйринская шлюпка; из нее выскочил Неро. Подбежав, он обнял одной рукой Эниту, второй – Дайо.
– Живы, – только и смог сказать он. – Живы…
– Это благодаря Алану, папа, – Энита подняла глаза на отца. – Он спас нас. Не только нас, он спас всех!
– Спасибо, Алан, – Неро по-земному пожал ему руку. – Ты настоящий герой. С вами, – обратился он к дочери и племяннику, – я подробно поговорю позже. А сейчас мне надо обсудить кое-что с Его звездностью.
Он отошел к королю, а перед друзьями неожиданно возник… не кто иной, как Фаттах. В руках он теребил видеокамеру.
– Я хочу извиниться, – его взгляд виновато блуждал, ни на ком не останавливаясь. – За двигатель.
Энита уперла руки в бока.
– Извиниться? Ты сломал нам стороскоп! Нас трясло и швыряло из стороны в сторону, как щепку! В нас стреляли из лазерной пушки! Двенадцать раз! Ты хоть представляешь, что мы пережили за эти два часа?!
– Простите, – Фаттах неловко усмехнулся. – Тогда я не мог знать, что вы не враги… Когда вы улетели, номийцы переглянулись и сломя голову кинулись вниз, к выходу. И поскольку я знал, что мы не похищали принца, это показалось мне подозрительным. Я сразу отправился к Президенту. Наши радары зафиксировали, что вы направляетесь на Уту, и что за вами пущена погоня. Дильмун приказал выслать шлюпку с вооруженной охраной. Я к ним присоединился… Одновременно наш курьер оповестил обо всем Гаренду.
– Конечно, хорошо, что ты догадался, – смягчилась Энита. – Но такого путешествия, как наше, я не пожелаю никому. Если бы не Алан…
С этими словами она обернулась и взглянула на Алана; взгляды их встретились.
– Фаттах, пойдем, пора лететь обратно, – сказал Дайо, и, взяв вергийца за локоть, повел его к шлюпкам. Алан и Энита остались вдвоем.
– Надеюсь, Рилонда выздоровеет, – смущенно произнесла она.
Алан кивнул.
– Касинда – очень хороший врач. Он обязательно его вылечит.
– Алан, ведь получается, что древняя вергийская легенда права… Ты действительно спас все планеты.
– Почему я? – теперь уже смутился и он. – Мы были втроем.
– Но вел нас – ты… Знаешь, когда ты прилетел к нам через иллюминатор, и потом, на вергийском корабле… И когда был нашим пилотом… Держал в руках штурвал… ты стал совсем другим. Таким мужественным, уверенным… Надежным… И… быть пилотом – это действительно твое.
– Ты заметила?
– Да…
– Алан, Энита! – Неро, стоявший у трапа, махал им рукой. – Садитесь! Мы улетаем!
Алан подал девушке руку.
– А может быть, и обратно со мной? На шлюпке со сломанным стороскопом? – улыбнулся он.
Энита улыбнулась в ответ. – С тобой – на чем угодно!
Она вложила в его ладонь свою маленькую, нежную руку, и в душе у него что-то запело. Так, держась за руки, они и направились к эйринской шлюпке.
* * *
Оставаться на Номе было невозможно, и по предложению Неро все четыре делегации, каждая на своем звездолете, полетели к ближайшей планете – Эйри.
В первые два дня земляне наперебой выражали Алану свое восхищение; журналисты брали интервью. Когда все более-менее пришли в себя и жизнь на корабле вернулась в обычное русло, поздно вечером в коридоре к нему подошла миссис Хорн.
– Алан, спасибо… – она глубоко вздохнула, словно набираясь решимости. – Ты спас самое драгоценное, что у меня есть… Моего внука… И дочь. Прости, что я обращалась так с тобой… Это давняя история, а я все не могла забыть. Когда-то я тоже была официанткой, в столовой космопорта, такой же, как ты – молодой, наивной. Но у меня была маленькая дочь, отец которой нас бросил, и я должна была растить ее одна… Денег не хватало, и однажды я не выдержала – украла с кухни продукты… мясо, что-то еще… Я, конечно, попалась, и меня уволили бы в тот же день, если бы не твой отец. Он заступился за меня перед метрдотелем, рассказал, как мне приходится тяжело, убедил простить… Я была бесконечно благодарна ему, но с тех пор при виде его вспоминала о своем поступке, и мне было так стыдно… Так же получилось и с тобой – глядя на тебя, я думала о своем позоре… Это, конечно, глупо, но я не могла справляться с эмоциями… Прости, я незаслуженно обижала тебя…
– Ничего, миссис Хорн, не переживайте так, я уже все забыл, – принялся успокаивать ее Алан.
– Ты такой же великодушный, как твой отец, – она покачала головой. – Желаю тебе, чтобы твоя мечта сбылась.
– Спасибо, – поблагодарил Алан.
По прибытии на Эйри вергийцев, атонцев и землян разместили в гостиницах Уймари. Ника поселили в роскошной гостинице для животных, где он целыми днями мог наслаждаться бутербродами с сыром и разными другими деликатесами. Рилонду сразу перевезли из звездолета в больницу, в палату с самыми широкими окнами. За время полета ему стало значительно лучше, однако Касинда объявил, что принц еще слаб, нуждается в уходе и покое, и запретил пускать к нему посетителей.
Телевидение по нескольку раз в день передавало новости: Король Гаренда и президент Дильмун провели длительные переговоры, на которых достигли согласия по многим глобальным вопросам, касающимся отношений двух государств. Атон, Земля, Верга и Эйри подписали договор о взаимном сотрудничестве и обмене научным опытом в сфере защитных излучений. Ному в качестве наказания определены экономические санкции, установлен запрет на въезд номийцев на другие планеты. Атонский монарх заявил, что не будет требовать у А-Тоха выдачи Жигонды: «Пусть там и остается. Поживет при номийском режиме, и к тому же никогда не увидит родной Атон – что может быть хуже?». Охранник Урганда после ранения парализующими пулями полностью поправился… Завершались новостные выпуски эксклюзивным репортажем Фаттаха о бое на Уту и интервью с героями и очевидцами событий.
Целую неделю Энита и Дайо показывали Алану столицу: парки, музеи, фонтаны, архитектурные шедевры. Прекрасный город, улыбки друзей, ласковые взгляды Эниты – все кружило голову, переполняло счастьем. Неделя пролетела, как один миг.
Наконец разнеслась новость, что принца выписывают, и в тот же вечер друзья уже сидели в его номере, в той же гостинице, где жил Алан, и наперебой рассказывали подробности своих приключений; принц, бледный, похудевший, то и дело восклицал: «Звезды великие!». По окончании рассказа он откинулся на спинку кресла, и, изумленно оглядел землянина и эйринцев так, словно видел впервые.
– Сколько же вам пришлось пережить! И… как же мне повезло с друзьями. Спасибо вам…
– Ну, тебе тоже пришлось пережить немало, – сочувственно откликнулась Энита. – Ты ведь был готов умереть!
– А разве у меня был выбор?
– Вообще-то был…
– Для меня – не было. Я не сомневался ни секунды.
– Хм, – Энита покачала головой, – Похоже, на Атоне действительно как-то правильно воспитывают будущих королей… Да, в этой истории переживаний хватило всем…
– Зато есть что вспомнить, – усмехнулся Дайо.
– Это уж точно, – согласился принц. – Завтра мой отец и Неро устраивают торжественный прием – ужин в вашу честь.
– Мы знаем, – кивнул Дайо. – Кстати, уже поздно, а Касинда велел тебя не утомлять.
Когда эйринцы ушли, Алан и Рилонда вышли на балкон.
– Ты спас мне жизнь, – сказал Рилонда. Взгляд его бархатных черных глаз был полон искренней благодарности.
– Ну, ты тоже сделал для меня немало, – ответил землянин.
– Алан, что бы ни случилось с нами в будущем… Знай, что Атонский принц, а когда-нибудь и король – твой самый верный друг.
– Спасибо, – поблагодарил Алан.
Вечерний Уймари сиял, словно воплощая наяву волшебное царство из сказок, прочитанных в детстве.
– Все-таки это самый красивый город во Вселенной. Даже чувство патриотизма не мешает мне это признать, – задумчиво произнес принц и вдруг поинтересовался: – Так вы с Энитой теперь вместе?
– Да, – немного смутился Алан. – Как ты догадался?
– Ну, это трудно не заметить, – улыбнулся Рилонда. – Я очень рад за тебя.
– Я тоже за тебя рад. Что у вас с отцом все наладилось.
– Да, этот многолетний груз… Он больше не давит. У нас все хорошо. Знаешь, Алан, когда я умирал, я видел девушку. Незнакомую.
– И ты постоянно о ней думаешь, – догадался Алан.
– Да.
– Значит, ты ее встретишь!
– Хотелось бы, – вздохнул принц. – Только где…
– Так, я же просил не утомлять принца, – раздался голос из комнаты: в номере появился Касинда; он обращался к Алану. – Молодой человек, Вам пора к себе. Спать, спать, завтра ответственное мероприятие…
– Ах да, чуть не забыл, – встрепенулся принц. – Алан, отец просил тебя прийти на прием на полчаса пораньше.
– Зачем?
– Не знаю. Но сказал, нужно обязательно. Придешь?
– Конечно.
На следующий день, вечером, Алан в сопровождении Гильермо Санчеса и других землян-дипломатов прибыл в ярко украшенный Торжественный Зал здания ВНС Эйри. Стол, стоявший буквой «Т», как полагалось по межпланетному протоколу, был уже празднично накрыт, и Алан подумал, что ему предстоит сесть за него в качестве гостя впервые. Вторая половина зала оставалась свободной; здесь, очевидно, предполагались танцы.
– Добро пожаловать! – Неро встретил их радушной улыбкой. – Господин Санчес, Алан, прошу, пройдемте в комнату для беседы.
Он провел их через боковой коридор в небольшую комнату, где на мягких диванах в ожидании сидели король Гаренда и принц. При виде вошедших они встали и поприветствовали землян.
– Пожалуйста, садитесь, – пригласил Неро. – Маньяри.
На небольшом столике стояли фужеры с маньяри и фрукты, но Алану было не до угощений: он гадал, о чем же с ним будут разговаривать правители планет.
– Дорогой Алан, – казалось, Неро волновался сам. – Мы собрались здесь, чтобы выразить тебе свою глубочайшую признательность за твой смелый поступок, который трудно переоценить… За который ты, безусловно, достоин награды. И поскольку Рилонда рассказал нам о тебе, долго раздумывать не пришлось. Мы, эйринцы, приняли решение сделать твоей маме операцию у нас, бесплатно.
– Спа… спасибо вам, – от потрясения Алан начал заикаться. – Это самая лучшая награда, о которой можно мечтать…
– Это еще не все, – улыбнулся Неро. – Господин король?
– Да, – взял слово Гаренда. – Алан, ты спас моего единственного сына. Без Рилонды я не смог бы жить… И поэтому я хочу оплатить твою учебу в Космической Академии. Ты можешь выбрать – в земной, атонской или эйринской.
– Выбрать?.. – в растерянности прошептал Алан; он не сразу осознал эту вторую, не менее потрясающую, новость.
– Да, да, можешь выбрать Академию, какую хочешь. Ну же, Алан, выбирай! – воскликнул принц.
– Тогда… Эйринскую, если Вы не против…
– Конечно, не против, – кивнул король.
– Добро пожаловать на наш пилотский факультет, – обрадовался Неро.
– Благодарю Вас… Ваша звездность… Вы так добры…
– Ты этого достоин.
– Кроме того, – снова улыбнулся Неро. – Мы провели небольшое расследование и нашли нескольких эйринцев, которые летели на лайнере «Коперник» пять лет назад и спаслись. И выяснили, что одним из пассажиров был психически больной человек (кстати, номиец), который вез с собой бомбу и взорвал ее… Взорвал не сразу, сначала выдвигал какие-то требования… Твой отец вовремя распознал опасность и приказал эвакуировать людей на шлюпках, а сам разговаривал с террористом, чтобы протянуть время, до последней минуты был с ним. Он спас несколько сотен жизней ценой своей.
– Я не знаю, почему наше, земное, расследование проводилось тогда спустя рукава, – вступил в разговор Гильермо Санчес. – Почему опрашивали только землян и как вообще их опрашивали… По прибытии на Землю я возьму это дело под личный контроль, прикажу возобновить и закончить в кратчайшие сроки. Разумеется, пенсия твоей матери будет назначена незамедлительно, а также выплачена за пять последних лет.
Алан уже только ошеломленно моргал глазами.
– Алан, это все, можешь приходить в себя, – рассмеялся Рилонда. – Глотни немного маньяри, – он подал землянину фужер.
Алан дрожащей рукой взял его и сделал глоток.
– Вы все… Вы так добры ко мне… Я не знаю, как… Как вас благодарить…
– Ты достаточно поблагодарил, – Неро поднялся. – Ну, а теперь – пойдемте праздновать? Гости уже собираются.
Глубоко дыша, чтобы унять бушевавшие в нем эмоции, Алан проследовал за главами планет в зал.
– Ты знал! – сказал он Рилонде, когда они оказались в зале вдвоем.
– Конечно, – принц был очень доволен произведенным впечатлением. – Но я хотел, чтобы это стало для тебя сюрпризом.
– Алан! Ну как тебе новости? – к ним, сияя, подходили Энита и Дайо.
– Так вы тоже знали?
– Какую Академию ты выбрал?
– Эйринскую…
– Я же тебе говорил! – воскликнул Дайо, обращаясь к Эните. – Я говорил, что он выберет нашу! Значит, будем учиться вместе! Обещаю, с нами не соскучишься!
– Не сомневаюсь, – кивнул Алан.
Гости тем временем собирались в зале, беседовали группками, смеялись. Принц вскользь рассматривал их, и вдруг… замер, широко раскрыв глаза.
В зал вошла стройная зеленоглазая девушка. Она чуть смущенно улыбнулась и присоединилась к нескольким эйринским дипломатам, поприветствовав их открытой ладонью. Рилонда продолжал стоять без движения, словно оцепенев, не отрывая от нее глаз. Алана внезапно осенила догадка. Он дернул принца за рукав.
– Не смотри на нее так, неудобно, – улыбнулся он.
Принц ничего не ответил.
– Рилонда, это она? – спросил Алан уже серьезно.
– Это она, – прошептал принц. – Кто она?
– Это? – Энита пожала плечами. – Это моя старшая сестра Гела.
– Ге-ла – «далекая звезда»?
– Ты и древний эйринский знаешь? Ну да, «далекая звезда»… Моя сестра Гела, двадцать лет, занимается астрофизикой. Не замужем.
– Представишь меня? – умоляюще взглянул на нее Рилонда.
– Без проблем, – Энита еще раз пожала плечами. – Идем.
Торжественная часть с речами и аплодисментами пролетела быстро, и после первой смены блюд гости пошли танцевать. Алан пригласил Эниту. Музыка, нежная и волнующая, волнами наполняла зал. Энита положила руки ему на плечи.
– Алан, – спросила она. – Ты выбрал нашу академию потому, что здесь самый высокий научный уровень?
– Нет, – покачал головой он. – Потому, что я хочу быть с тобой.
Глаза Эниты заискрились.
– Когда ты улетаешь?
– Завтра. Но я ненадолго. Только заберу маму, привезу ее на операцию, и уже останусь здесь.
– Успеешь к началу учебного года?
– Думаю, да. Я оставлю пока Ника под твоим присмотром, если не возражаешь?
– Не только не возражаю – я на этом настаиваю… А Рилонда, похоже, тоже скоро прилетит сюда снова, – Энита оглянулась на принца, танцующего с Гелой.
– Похоже на то, – согласился Алан.
Судя по всему, следующий визит Рилонды на Эйри действительно должен был состояться в ближайшее время. Значит, скоро они снова будут все вместе, здесь – в этом замечательном городе, на этой замечательной планете. И – учеба в Космической Академии…
Будущее начиналось, и оно обещало быть прекрасным.
