Первая сенсация: убийственная жара при выходе из самолета в этом августе 2005 года. Первое впечатление: всеобщее оцепенение, замедленный ритм по сравнению с бурной жизнью Пекина. Наконец, первая констатация факта: Ташкент похож на большую потемкинскую деревню. Узбекистан стал независимым государством в 1991 году, но, когда я покидал аэропорт и проезжал по городу, у меня возникло чувство, будто время остановилось. Убранство города все еще остается советским, это убранство советской республики, далекой и запущенной. Пустынные улицы обсажены распустившимися деревьями, вдоль улиц тянутся дешевые многоквартирные дома, безобразные на вид, выкрашенные розовой облупившейся краской. По улицам едут несколько стареньких машин «Лада», проскакивают грузовики в густых клубах черного дыма, тянутся покосившиеся автобусы с разбитыми стеклами.

В течение десятилетий, при разделении труда, установленном Советами, страна производила хлопок, а также породила мафию, тесно связанную с высшими сферами коммунистической власти. Коммунистический режим также привел к одной из самых крупных экологических катастроф — усыханию Аральского моря, по величине равного Португалии. Море отступило на многие километры от рыбачьих поселков. Дорога, ведущая из Хивы, великолепного города на Великом шелковом пути, в Бухару, вдоль Аральского моря, теперь недоступна для журналистов — их туда не пускают. Можно видеть только обширные пространства земли и песка, которые ведут в середину пустыни. Единственная примета человеческого присутствия: полицейские, которые останавливают редкие машины с целью рэкета. Эта страна вне времени стала в середине 1990-х годов для западных стран настоящим нефтяным миражом, иллюстрацией к их слепоте. Жители западных стран верили, что в этой земле скрываются крупные залежи нефти и газа. Советы разрабатывали здесь много месторождений, но плохое качество их оборудования и неудачные бурения вызывали колоссальные потери. Затем сюда пришли западные компании и ушли. Узбекистан никогда не станет новым нефтяным Эльдорадо.

 

Страна страха

В залах «Ташкент-палас», гостиницы с устаревшим декором, где один пианист и скрипач играют «Песню Лары», мой собеседник тихо говорит мне: «Это полицейское государство, как во времена Советского Союза. Сообщения перехватываются, разговоры прослушиваются». Этот европеец живет здесь уже два года, он работает на одну западную фирму и является очень тонким знатоком Средней Азии. «Нефть стала разочарованием для западных фирм, но она также стала разочарованием для режима, который мечтал о нефтяной манне». Единственные две концессии принадлежат двум российским компаниям — «Юкосу» (чей основатель был арестован, осужден и отправлен в Сибирь Владимиром Путиным) и «Газпрому». Мой собеседник объясняет мне, что один генерал из бывшего КГБ, ставший ответственным за службу безопасности, руководит узбекской нефтяной компанией.

Из осторожности мой собеседник решает продолжить разговор в его автомобиле, совершая прогулку по городу. Мы говорим об Исламе Каримове, президенте страны, бывшем партийном руководителе во времена Советского Союза. После получения Узбекистаном независимости он перекрестился в «Тамерлана нашего времени», в память о своем замечательном предшественнике, чья могила находится в Самарканде. Каримов всего лишь сатрап, как и его коллеги, стоящие во главе Туркменистана и Казахстана. Любопытное проклятье висит над Средней Азией. В городе Андижане, на границе с Киргизией, весной 2005 года Каримов утопил в крови 700– 1000 человек — так называемую восставшую армию исламистов. Взбешенный осуждением, высказанным другими странами, он приказал Соединенным Штатам покинуть военную базу, где американцы находились с сентября 2001 года.

Каримов, угрюмый и обеспокоенный, ищет сближения с Москвой… и с Пекином.

«Эта страна — страна страха, — говорит мой собеседник, — страха власти перед народом, народа перед режимом. Жители страны никогда не были такими бедными, обездоленными. Власть действует здесь очень просто: все находится в руках президента, его семьи и членов его клана». Он вспоминает случай с дочерью Каримова, богатейшей женщиной, контролирующей множество дел и национальное телевидение. «Она вышла замуж за афганца узбекского происхождения, убежавшего в Соединенные Штаты. Он представлял компанию «Кока-кола». Сразу же после свадьбы в стране открылся крупный завод. Они быстро развелись, и назавтра же завод перестал давать продукцию».

Обед на окраине Ташкента в киргизском ресторане. Во дворе бывшего склада стоят две большие белые юрты, под их монгольскими шатрами помещается дюжина столов. Человек, сидящий напротив меня, узбек тридцати восьми лет, занимает важный пост в нефтяном министерстве. Он долго колебался, прежде чем согласился на эту встречу, и мы увиделись благодаря помощи одного общего друга.

— Тайная полиция вездесуща и в недрах самого министерства. Нам известны размеры комиссионных, переданных нефтяными компаниями не только нашему министру, но также и семье президента и его близким. Западные компании разочаровались в нашем нефтяном потенциале, но Россия и Китай ворвались сюда силой. «ЮКОС» и «Газпром», два российских объединения, соперничают с «Китайской национальной нефтяной компанией», первой по величине в Китае. Пекин к тому же сделал очень сильный намек Каримову, нанеся ему официальный визит через несколько дней после резни в Андижане.

Мой собеседник говорит почти шепотом, но я прерываю его, пораженный его словом «резня».

— У вас нет никаких сомнений?

— Никаких. Каримова и его клан бесит то, как это восприняли за границей. Здесь принято все улаживать втихаря. Говорилось ли в вашей прессе о крестьянах, блокирующих наши дороги в знак протеста против ужасающих условий их жизни, о крестьянских восстаниях (он говорит на превосходном французском, который выучил в Москве, и использует точный термин «жакерия»), которые становятся все более многочисленными в нашей стране и которые подавляются с чрезвычайной жестокостью при помощи армии и полиции?

Он вопросительно смотрит на меня.

— Никогда. Он вскидывает голову, удовлетворенный моим ответом.

— Куда вы затем отправляетесь?

— В Казахстан, затем в Азербайджан и в Грузию.

— Новый нефтяной путь, прежний Великий шелковый. — Он понимающе улыбается. — Вы уже знаете, что из Пекина сюда можно прилететь только два раза в неделю. Из Ташкента в Баку самолеты вылетают с той же частотой. Будто соседи смотрят на мою страну свысока и с пренебрежением. Мне иногда кажется, что в мировой истории мы играем роль краткого нефтяного вводного предложения.

 

Диктаторская и семейная власть

Покинуть Узбекистан, страну, со всех сторон окруженную другими странами, и пересечь границу с соседним Казахстаном означает вновь встретиться с тем же самым типом власти, но в этом случае незакомплексованной. Каримов является всего лишь бледной копией своего коллеги из Казахстана Нурсултана Назарбаева. Этот бывший первый секретарь Коммунистической партии Казахстана стал президентом своей страны, территория которой превышает территорию Франции в пять раз, — после получения ею независимости в 1991 году. Назарбаев фальсифицировал свои выборы без зазрения совести. В ноябре 2005 года он был переизбран 90 % голосов и стал главой страны, являющейся чистым порождением советской эпохи, где 50 % казахов проживают рядом с таким же количеством русских. Его власть диктаторская и семейная. Его старшая дочь контролирует три телевизионных канала и держит под замком информацию при помощи своего супруга, заместителя министра, иностранных дел и бывшего начальника из КГБ. Вторая дочь наложила руку на сектор недвижимости и предметы роскоши, а их младшая сестра Ариана замужем за важным дельцом из нефтяной отрасли.

В отличие от своего соседа Узбекистана, Казахстан пользуется вниманием со стороны западных нефтепромышленников. Два месторождения — Тенгиз и Казган — составляют их благополучие и увеличивают богатство семьи Назарбаевых. Но они не повышают уровень жизни населения. Безработица остается высокой, а внешний долг страны достигает 8 миллиардов долларов. Пятая часть всех денег страны покоится в швейцарских банках.

Алма-Ата, несмотря на нефтедоллары, всегда выглядит сумрачной, неухоженной, как и в коммунистические времена, а население — угрюмым. Единственный признак нового курса — это множество роскошных гостиниц, построенных недавно, а две из них находятся неподалеку от президентского дворца, для того чтобы предоставить место для пребывания нефтепромышленных кадров. Этот город так мало соответствует тому имиджу, который Назарбаев хотел бы придать своей стране, что он учредил новую столицу в своем государстве.

Вашингтон смотрит на власть в Казахстане весьма положительно. В своем интервью, данном газете «Монд», неоконсерватор Брюс Джексон, близкий к «соколам», стоящим у власти, сам себя объявивший специалистом по демократическим преобразованиям, заявил, говоря о Назарбаеве: «Зачем популярному президенту прибегать к самодержавным методам, чтобы быть переизбранным? [Эффектно!] Разве демократии что-то угрожает?» [Вопрос стоит того, чтобы его задать.]

Слова Джексона отражают лицемерную манеру, свойственную Дику Чейни. Будущий вице-президент еще в 1996 году — когда он руководил «Холлибертоном» — проявил свое раздражение по поводу санкций, предпринятых против некоторых режимов.

На самом деле Чейни был абсолютно несправедлив к бывшему обитателю Белого дома. Один из бывших советников Билла Клинтона, который просил не называть его имени, рассказал мне: «Слова Чейни разгневали меня. Это мы «сделали» Каспийское море альтернативой Среднему Востоку. Клинтон часто звонил руководителям этого региона, принимал их в Белом доме. Он повторял им: «Разнообразить наше нефтеснабжение означает укреплять Америку». Для нас эта зона была одновременно и уязвимой, и привлекательной. Соединенным Штатам и Западу нужна была эта нефть, но ее никоим образом нельзя было транспортировать через Россию. Затем представился случай в Иране, стране, выходящей к Каспийскому морю, но мы наложили эмбарго на торговлю с Ираном». В конце концов, был сооружен нефтепровод, ведущий из Баку в Азербайджане к турецкому берегу и проходящий через Грузию. В 2000 году Клинтон отправился в Турцию, чтобы возглавить, в присутствии глав заинтересованных стран, подписание договора о строительстве этого гигантского трубопровода, знаменитого БТС (Баку — Тбилиси — Джейхан). Таким образом, нефть и стратегия были тесно связаны.

 

Только один год потребления

В конце 2000 года американский министр энергетики в одном докладе оценил «обнаруженные» резервы Каспийского моря: они составляют от 18 до 33 миллиардов баррелей (большой фуршет). Давайте вспомним, что ежегодное потребление, при постоянном его росте, сегодня составляет 30 миллиардов баррелей. По самым высоким оценкам, этих ресурсов хватит только на один год потребления.

В начале 2001 года западные нефтяные компании с трудом скрывают свое разочарование. Они пробурили двадцать пять скважин. Двадцать из них оказались «сухими». Только местечко Казган, считающееся самым крупным нефтяным месторождением десятилетия, позволяет спасти ставки в игре. Но с него же и начинается перелом.

Начиная с 2000 года нефтяные ресурсы, обнаруженные в разных концах света десятью самыми крупными компаниями, постоянно уменьшаются. Что еще странно, БП и «Статойл», норвежская нефтяная компания, продают в 2002 году за 800 миллионов долларов принадлежащие им 14 % месторождения в Казгане. Проверки, осуществленные английским нефтяным объединением, покажут, что это месторождение дает меньше нефти, чем ожидали. Что важно, оно находится в территориальных водах Казахстана и будет способствовать незаконному и скандальному обогащению президента и его семьи. Перед нами пример всеобщего цинизма и размаха коррупции. История, рассказанная многими свидетелями, которые дополнили ее каждый своим фрагментом. Все они имеют отношение к нефтяной отрасли промышленности, и все они пожелали сохранить анонимность.

Как и за пятьдесят лет до этого в районе Персидского залива, все нефтяные магнаты сходятся в Каспийском море, объединенные единой надеждой и разъединенные единой враждой.

Начиная с середины 1980-х годов Советы принялись усиленно разрабатывать месторождения в Тенгизе, считающиеся одними из наиболее многообещающих после открытия в 1968 году Прадхо-Бей на Аляске. Ошибка при бурении вызвала гигантский взрыв, разрушивший все вокруг. Более года Тенгиз представлял собой огромный пылающий костер, пламя которого поднималось на высоту одного километра.

В 1995 году «Мобил», который недавно слился с «Эксоном», чтобы образовать первое по величине объединение в мире, вел переговоры о покупке крупной части Тенгиза. В 1996 году встречи руководителей «Мобил» с казахским президентом приводят к тому, что Назарбаев составляет внушительный список требований: пусть «Мобил» купит ему новый самолет — лайнер «Гольфстрим», профинансирует переоборудование теннисных кортов на его собственной земле, купит четыре технических грузовика со спутниковой тарелкой для телевизионных каналов его дочери. «Мобил» сделал вид, что он отказал Назарбаеву в этих требованиях, но с тех пор у Назарбаева есть в распоряжении новый самолет.

Окончательное соглашение по Тенгизу было подписано 3 мая 1996 года. Он включает в себя взнос более одного миллиарда долларов и опокупку «Мобил» 25 % акций консорциума «Тенгиз-Шевройл», который управляет месторождением. «Мобил» и его соперник «Шеврон» торгуют добытой нефтью. Я с интересом обнаружил, что со стороны «Шеврона» на Каспийском море в этот период вела переговоры Кондолиза Райс, будущий государственный секретарь, а в то время — деятель нефтяного объединения.

Казахские руководители требуют, чтобы платежи были внесены на швейцарские счета: они притворяются, будто это просто «транзит», а потом деньги поступят на правительственные счета. Сеймур Херш записал признание бывшего премьер-министра Казахстана Акезана Казхеельдина, находящегося в изгнании и перешедшего в оппозицию. В 1997 году, когда он вышел в отставку, «Мобил» уже передал 600 миллионов долларов, но в казахском бюджете оказалось всего 350 миллионов. «Я знаю, — говорит бывший руководитель, — что недостающие деньги никогда не поступят в страну».

В июле 1997 года «Файненшл таймс» публикует признание казахских официальных лиц, утверждающих, что нет никакой возможности узнать судьбу 500 миллионов долларов, внесенных в виде платы за месторождение в Тенгизе. Эти деньги, составляющие 3 % валового национального продукта Казахстана, так и не поступили «в бюджет страны».

 

Еще увеличить свои прибыли

Чтобы увеличить свои прибыли, Назарбаев решает подписать договор «Свэп» с Ираном. Нефть, добытая в Тенгизе, будет доставлена по железной дороге, а затем на судне до иранского порта Актау, где она будет очищена. В обмен иранцы предоставляют в распоряжение Казахстана равные объемы нефти, нагруженные на иранские суда в Персидском заливе. Для казахского руководителя это способ разрушить анклавное положение своей страны, единственное морское пространство которой — Каспийское море — полностью окружено сушей. Кажется, «Мобил» не согласен с этим, и на это есть причины. Он нарушает эмбарго против Ирана, которое Вашингтон установил в 1979 году и которое еще усилил Билл Клинтон. Начиная с 1984 года американским компаниям запрещено торговать с Тегераном и вступать в договор «Свэп». Тем временем расследование показывает, что «Мобил» как раз это и делает. Правда, финансовые перспективы весьма заманчивые: договор на десять лет принесет миллиарды долларов.

С самого начала переговоров вице-президент «Мобил» Брайан Уильямс назначает представителя, который присутствует на всех переговорах. Договор доходит, по словам Сеймура Херша, до иранского президента Хашеми Рафсанджани, и он решает, что морской компанией, которая займется фрахтованием, будет API. Эта итальянская компания поддерживает тесные отношения с «Мобил», а ее руководитель Бьяджо Чинелли работал в американской нефтяной компании в Европе и в Африке. Эта ловкая комбинация длится всего лишь до времени одной поставки в 1997 году. Иранцы сталкиваются с трудностями, связанными с очисткой нефти, доставленной из Тенгиза, из-за содержания в ней серы.

Каспийское море остается в это время желанным Эльдорадо. В 1998 году БП слилась с американской «Амоко», затем объединение укрепляется еще больше, так как его покупает за 26,5 миллиарда долларов нефтяная компания «Арко», которая разрабатывает месторождение Прадхо-Бей на Аляске. Английское объединение уже много лет считает Каспийское море своим заповедником. В то же время расследование американского министра юстиции, совершающееся в условиях тесного сотрудничества с швейцарскими судебными властями, выявляет, что 19 марта 1997 года компания «Амоко Казахстан петролеум», филиал «БП-Амоко», занятая разработкой морского месторождения нефти в Казгане, перевела 61 миллион долларов из нью-йоркского банка «Бэнкерс траст» на счет 1215320 в банк «Кредит агриколь Индосуэц», расположенный в Женеве. Было сделано два перевода, а три дня спустя деньги распределились по многим счетам, которые контролирует казахский президент и его близкие, в частности его министр нефтяной промышленности.

Приход к власти в январе 2003 года администрации Буша, которую называют «естественным защитником нефтепромышленников», усилит интерес США к этому региону. Чейни много времени посвящал Каспийскому морю: он настаивал на том, чтобы правительственные учреждения «усиливали свой торговый диалог» с Казахстаном. В Вашингтоне к Назарбаеву относились не только как к своему союзнику, но и как к харизматическому лидеру.

8 февраля 2001 года, через месяц после того, как новая администрация США приступила к своим обязанностям, руководитель «Эксон-Мобил» в течение тридцати минут ведет разговор тет-а-тет с вице-президентом Чейни. Через шесть дней руководителей первого по величине мирового нефтяного объединения заслушивают члены Комиссии по энергетике, только что созданной Чейни. «Эксон-Мобил», второй важный плательщик республиканской партии, является партнером, которого стоит лелеять, даже если над головой его руководителей сгущаются тучи. Два американских Больших жюри интересуются комиссионными, заплаченными Назарбаеву, так же, как и нарушением эмбарго против Ирана. Эти судебные преследования беспокоят президента Казахстана, который заставил свой парламент проголосовать за принятие закона, гарантирующего ему пожизненную неприкосновенность. Джон Эшкрофт, лидер крайних правых клерикалов, в то время министр юстиции, старается затормозить расследование. Связь между Эшкрофтом и миром нефти остается незамеченной до тех пор, пока я не обнаруживаю, что «Эксон-Мобил» широко финансировал его выборные кампании. Один мой собеседник, бывший член Совета национальной безопасности в Белом доме, указал мне второй ключ, открывающий, почему Каспий стал крупной ставкой в игре, которую ведет Вашингтон. «В период, когда мировое производство нефти быстро снижается, это единственный регион, где добыча нефти увеличивается. Даже если расчеты будут пересмотрены, ежедневной продукцией в 2 миллиона баррелей пренебрегать не стоит».