Они сидели друг напротив друга в просторной комнате, формой и размерами напоминавшей тюремную камеру Блейда. Здесь, однако, отсутствовал бассейн, зато имелись три двери под стрельчатыми арками. Первая вела в коридор, и через ее порог разведчик перешагнул пять минут назад, когда эскорт из полудюжины тазпов доставил его к обители господина. Вторая была чуть приоткрыта, и он видел край просторной постели и рядом с ней массивный металлический шкаф. На третьей сиял кирпично-красный круг на фоне багряных, алых и золотистых разводов; закрытая наглухо, эта дверь словно напоминала о некой тайне.
Долгое время в комнате царило молчание. Двое мужчин разглядывали друг друга — словно два гладиатора, готовых скрестить оружие на арене перед императорской ложей. Глаза Кайна, черные, холодные и бездонные, были неподвижны; зрачки зияли мраком дульного среза. Глаза Блейда, почти такие же темные, казались спокойными и непроницаемыми; и лишь внимательный наблюдатель сумел бы уловить в его взгляде едва заметный вызов и насмешку.
Вероятно, силы гладиаторов были равны. Кайн, охотник-ретиарий, распустил свою сеть и приготовил трезубец, Блейд, добыча-мирмиллон, прикрылся щитом и поднял меч. Сейчас прозвенит гонг, и они сойдутся в поединке, трезубец ударит в щит, клинок отбросит сеть, первые капли крови обагрят песок, и в императорской ложе раздадутся снисходительные аплодисменты.
Но кто же император? Кто следит за схваткой из темноты, невидимый и неощутимый, но могучий, словно повелевающее льдами божество? На сей счет у Блейда имелись свои соображения.
Он взглянул на Дорвата и усмехнулся. Судя по всему, ретиарий был готов метнуть сеть.
— Дигран Стай рассказывал о вас удивительные вещи, — раздался спокойный звучный голос. — Почти невозможно поверить, кер Блейд.
— Будет лучше, если вы поверите, кер Кайн.
Сеть отброшена ловким движением щита.
— Лучше для кого?
— Для вас, я полагаю.
Меч скрестился с трезубцем.
— Вы угрожаете?..
— Нет. Призываю к благоразумию.
Выпад, нырок, уход в сторону. Меч и трезубец занесены, сеть трепещет в ожидании добычи, щит готов отразить удар.
Внезапно Кайн поднялся и начал мерить комнату широкими шагами.
— Хмм… Вы призываете к благоразумию? Вы? Посмотрим, насколько благоразумны вы сами. — Он навис над Блейдом и, загибая пальцы, начал перечислять. — Появившись в долине Ирда, вы вступили в контакт с местными варварами и тут же ввязались в драку. Когда вас пригласили в Райдбар, — он подчеркнул слово «пригласили», вам почему-то взбрело в голову прикончить по пути нескольких сопровождающих. Едва вас доставили на контрольный пункт — к Диграну Стаю, я имею в виду — как боевики Тар-Карота устроили там резню. Попытка вырвать вас из их рук привела к полному уничтожению десантной группы. И, наконец, последние события на авиабазе… катер с охраной… -он выпрямился и медленно произнес: — Не могу назвать эти действия благоразумными, кер инспектор. Мне кажется, вы охвачены страстью к убийству. — Теперь Хозяин уставился прямо в глаза Блейда и, выдержав паузу, спросил: — Скажите откровенно, вам нравится убивать, не так ли?
Значит, вот какая работа ему нужна… Убийство! Полузакрыв глаза, Блейд размышлял минуту-другую. Хитрая бестия этот Кайн, решил он наконец. Немного сместил акценты, и кровавый налет на Ирдалу превратился в заурядную драку, а его пленение, когда солдаты перебили сотню тенгранцев, — в вежливую просьбу посетить Райдбар. А под конец этот мерзавец, готовый уничтожить род людской на целой планете, обозвал его убийцей! Ладно, он покажет ему, что такое настоящий убийца! Профессионал, не дилетант!
Темные зрачки плавали перед лицом Блейда, словно острия нацеленного для смертельного удара трезубца. Он поднял свой иллюзорный клинок.
— Я послан сюда не для того, чтобы обсуждать с вами нравственные проблемы, — его голос был ровен и сух. — Мне рекомендовали вас как ключевую фигуру данного мира. Я собрал сведения, подтверждающие этот факт, и прибыл провести дознание. Вам все ясно, Кайн?
Бледные щеки порозовели — единственный зримый признак гнева, с которым Дорват не сумел совладать. Прикрывшись трезубцем и свернутой сетью, ретиарий отступал. Сухие губы его шевельнулись:
— Вы собираетесь провести допрос? В моем собственном доме?
— Простите, кер, дом этот не ваш, что нам обоим прекрасно известно, -Блейд нанес удар. Нахмурив брови, он бросил на Кайна мрачный взгляд. -Может, прекратим болтовню и приступим к делу? Мне требуется информация, вам тоже кое-что нужно от меня… хотите воспользоваться моим искусством, я полагаю? Тогда стоит заключить сделку, Кайн.
— Сначала я должен убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете!
— Хотите взглянуть на мои верительные грамоты? Ну, что ж… -разведчик поднялся и стянул тонкий свитер; лицо его было бесстрастным, под смугловатой кожей бугрились могучие мышцы. — Смотрите на меня внимательнее, Кайн. В вашем мире есть такие люди?
— Нет, — Хозяин резко выдохнул воздух, и Блейд автоматически отметил этот признак волнения. — Вы не райдбар и не северный варвар… Немного похожи на жителя Южного Вордхолма, но не сомневаюсь, вы не оттуда… — он скрестил руки на груди, изучая мускулатуру Блейда профессиональным взглядом хирурга. — Вордхолмцы с юга такие же варвары, как их соплеменники из-за хребта. Вы держитесь совсем иначе… знаете многое… и не боитесь ни излучателей, ни машин, ни самолетов…
— Самолетов боюсь, — с ухмылкой заявил Блейд, садясь и натягивая свитер. — Очень ненадежная конструкция. У нас таких не осталось даже в музеях.
— Хмм… Как же вы решили транспортную проблему?
— Принцип гласторной трансмиссии позволяет…
— Нет, нет, — Кайн протестующим жестом вытянул руку, — не надо. Я прослушал запись вашей беседы с Диграном Стаем и не понял ничего. В конце концов, я не физик…
Важное замечание, отметил Блейд. Итак, еще одна его догадка подтвердилась: Кайн Дорват не мог претендовать на абсолютное знание и универсализм — и сам заявил об этом. Правда, слова его стоило проверить.
Изображая раздумье, разведчик потер висок.
— Тогда, быть может, я расскажу вам про устройство попроще. Скажите, Кайн, что вам известно о расщеплении атома?
— Почти ничего. Я — биолог, генетик, немного химик…
— Химик! Это уже неплохо! Насколько я понимаю, вы умеете влиять на механизм наследственности и непосредственно на мозг… Значит, перестройка молекулярных структур вам доступна?
Кайн Дорват с минуту молчал: на его лицо набежала тень — слабый отзвук внутренней борьбы между любопытством и скрытностью. Наконец он произнес:
— Должен признать, мне немного помогли…
— Нам это известно, — Блейд подчеркнул голосом первое слово. — И нас интересуете не вы, Кайн Дорват, а те, кто оказал эту помощь. Вы же — всего лишь источник информации.
Хозяин задумался, потом кивнул головой.
— Ладно, пусть так. Но вы начали говорить о некоем устройстве…
— Да. — И Блейд вкратце изложил принцип действия ядерного реактора. По мере рассказа глаза Хозяина раскрывались все шире и шире; теперь они уже не казались бесстрастными, совсем нет — в них светился огонек неподдельного интереса. Возможно, Кайн Дорват был предателем и злодеем, продавшим душу дьяволу за власть над миром — или, хотя бы, над его более теплой половиной; но при этом он оставался ученым.
Когда Блейд закончил, его слушатель невидящими глазами уставился в пол.
— И эта установка будет работать? — он был явно поражен.
— Еще как! Кстати, она способна превратить в пыль половину планеты.
— Но каким образом осуществляется…
— Не задавайте лишних вопросов, кер! Во-первых, я не инженер, я -солдат. Во-вторых, мне и так пришлось превысить свои полномочии, поскольку вы требовали доказательств… Вы удовлетворены?
— Стай утверждал, что вы можете… гмм… распылить человека…
— Не человека, его сознание. Один ментальный удар — и разумное существо превращается в младенца.
— Интересно… Это уже почти по моей части… Вы наносите свой удар без каких-либо вспомогательных устройств? — теперь его зрачки полыхали темным огнем.
— Если не считать вот этого… — Блейд коснулся лба.
— Поразительно! — Кайн сделал паузу, потом медленно, словно про себя, заговорил: — Я могу добиться такого же результата, если трансплантирую в мозг контур подчинения… Но вот так прямо… без операции, без хирургического вмешательства… На такое неспособен даже… — он резко прервал фразу и поднял взгляд на Блейда: — Можете продемонстрировать, кер инспектор?
— Только на вас, кер Кайн. — Разведчик с удовлетворением отметил, как впалые щеки Дорвата чуть побледнели.
— К чему такие крайности, кер? У меня хватает рабов.
Блейд вытянул длинные ноги и откинулся на спинку кресла.
— Вы, Кайн Дорват, — хозяин, и подчиняетесь только своим капризам… ну, и условиям договора с теми, кто оказал вам помощь. Я же — лицо подчиненное. Существуют правила, которые я обязан выполнять. И одно из первых гласит: никаких бессмысленных убийств.
— Но вы уже перебили массу народа! Вы пытали моего человека…
— Эти действия преследовали определенную цель, — Блейд жестко усмехнулся.
— Какая же цель может заключаться в моем уничтожении?
— Убив вас, я вскрою вон то помещение, — разведчик кивнул на дверь с красным кругом, — и вступлю в прямой контакт с вашими покровителями. Ведь там — пульт связи, верно?
Кайн Дорват медленно наклонил голову; в глазах его блеснула тревога.
— И почему же вы… — он судорожно сглотнул, — почему вы не сделали этого сразу?
— Общение с негуманоидами вызывает определенные трудности. Проще получить информацию от вас.
Несколько минут Кайн размышлял.
— Логично, — заметил он, — вполне логично. Итак, вы получите сведения — и что же дальше?
Блейд пожал плечами.
— Остальное — не мое дело. Я только расследую и докладываю. Может быть. Федерация уничтожит людей, может быть — пришельцев. В любом случае, мы не допустим глобальных экологических сдвигов в столь благодатном и подходящем для заселения мире.
— Разве ваша Федерация ничего не знала о… — взгляд Хозяина метнулся к двери с красным кругом.
— Нет. Мы весьма эффективно контролируем межзвездное пространство, но обыскать каждую систему в галактике невозможно. Впрочем, — зубы разведчика сверкнули в улыбке, — рано или поздно высокоразвитая культура сама себя проявит. Например, достаточно следить за астроинженерной деятельностью в космосе… — Глаза Блейда весело сверкнули; сейчас он думал о том, что вовремя поднахватался у Дэйва Стоуна необходимой терминологии.
— Значит, вы засекли это облако… — задумчиво произнес Дорват.
— Совершенно правильно. И вот я здесь.
— Спустя несколько столетий. Надо сказать, вы не торопились!
— Для нас это время невелико. В конце концов, речь шла не о взрыве сверхновой!
Кайн Дорват встал и снова принялся расхаживать по комнате; его сухое бледное лицо не выражало ничего, словно застывшая поверхность глетчера. Наконец он остановился рядом со своим креслом, положив руку на спинку.
— Ваши способности, как физические, так и умственные, произвели на меня сильное впечатление, — словно подтверждая сказанное. Хозяин склонил голову. — Конечно, я постараюсь проверить полученную информацию, но даже если это не получится, я полагаю, что она достоверна. Я рад, что встретился с вами, кер инспектор. Будьте моим гостем несколько дней, затем… — он замялся, — затем мы потолкуем о сделке, упомянутой выше.
— Хорошо. — Такая отсрочка вполне устраивала разведчика. Казалось, Хозяин не сказал ничего важного, но ряд намеков был небесполезен. Может быть, за несколько дней удастся еще кое-что уточнить…
— К вашим услугам — все, что я имею, — продолжал тем временем Дорват. — Книги, пища, вино и… гмм… как насчет остальных развлечений?
— Посмотрим, — Блейд благосклоннно кивнул.
Хозяин, заложив руки за спину и покачиваясь на носках, продолжал глядеть на него.
— Вы можете читать? Владеете письменным райдбардским?
— И всеми прочими наречиями вашего мира.
— Хотел бы я послушать, как звучит ваша речь… ваш оригинальный язык, так сказать.
— Который из пятидесяти? — осведомился разведчик.
— Из пятидесяти? — брови Кайна взлетели вверх.
— Федерация объединяет множество рас, пояснил Блейд. — Ну, скажем, можно вспомнить вот это…
Он заговорил на английском, цитируя по памяти:
"И воззвал Бог к Каину:
— Где Авель, брат твой?
И отвечал Каин:
— Не ведаю, Господи. Разве я сторож брату моему?
Тогда Господь сказал:
— Что сделал ты, Каин? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне! И ныне будешь ты проклят от земли, которая приняла кровь брата твоего. Будешь ты изменником и скитальцем во веки веков!"
Блейд замолчал, но казалось, что чеканные торжественные слова древнего проклятия еще раздаются в комнате. Сейчас он, человек Земли, говорил от лица Бога и вынес приговор Каину, братоубийце, продавшему свою расу неведомым тварям, копошившимся где-то внизу, под ледяным щитом, во мраке и холоде. Он помнил, что Бог, грозный старый Иегова, наказал Каина вечными скитаниями и запретил людям убивать его. Но Вордхолм и Райдбар лежали совсем в другом мире, где поклонялись Синим Звездам и Свету Небесному, так что Блейд полагал, что может вершить здесь суд и расправу по своему разумению.
— Хотите послушать еще раз, кер Дорват?
Он повторил все еще раз, на оривэе, медленно и четко выговаривая фразы на языке паллатов. Кайн выслушал, покивал головой.
— Да, совсем другой язык… Слова звучат гораздо мягче… — Он опустил веки, вспоминая. — Кажется, вы несколько раз упомянули мое имя? Я не ошибся?
— Не ошиблись. Я читал отрывок из древнего сказания про человека по имени Кайн. Кайн и Кайн — действительно, очень похоже.
— И чем же знаменит этот Кайн?
— Он был первым, кто поднял руку на брата своего.
— Хмм… Его наказали?
— Да.
— Как?
— Об этом я расскажу вам как-нибудь позже, досточтимый.
Блейд поднялся и отвесил поклон.
***
Конец дня он провел в одиночестве. Тянулись нескончаемые минуты, постепенно складываясь в часы; в этой камере, не имевшей окон и освещенной постоянным мягким светом, было трудно следить за временем.
Он поел и немного размялся. В просторном помещении хватало места, чтобы позаниматься гимнастикой и провести бой с тенью; можно было даже совершить пробежку по периметру. Затем Блейд забрался в бассейн. В нем не имелось устройств для регулировки температуры или чегото похожего на краны, но стоило нажать на клавишу у бортика, как бассейн быстро наполнялся водой, которая била из широкой щели в стенке. Вода всегда оказывалась одинаковой -чуть теплее человеческого тела.
Пофыркивая, он плескался в бассейне и размышлял, как убить вечер. Книги его не привлекали; книг, и научнопопулярных, и художественных, он начитался в санатории доктора Линдас. Блейд печально вздохнул. Если б она была здесь… они знали бы, чем заняться!
Внезапно под дверью началась какая-то возня, и, разведчик, покинув бассейн, потянулся за полотенцем. Странно! В этот вечер он не ждал посетителей. Первый тур переговоров завершен, ужин съеден, посуда унесена; виски с содовой в номер он как будто не заказывал… Или тут обслуживают клиентов, не дожидаясь просьб с их стороны?
Кажется, так оно и было. Открываясь, тихо зарокотала дверь, и чья-то рука впихнула в его апартаменты юную девушку. Толчок был так силен и бесцеремонен, что она не устояла на ногах и распростерлась на полу рядом с Блейдом. Подняв голову и увидев нависшего над ней обнаженного великана, девушка замерла от страха; глаза ее расширились, а рот приоткрылся в немом крике. Блейд же, в свою очередь, взирал на нее не без удовольствия.
Вряд ли эта красотка была подослана к нему в качестве коварной убийцы; спрятать какое-нибудь оружие на теле, едва прикрытом полупрозрачной туникой, казалось невозможным. Такую экзотику, как отравленные ногти или шпилька с ядом в волосах, он тоже отверг — слишком уж она была перепугана.
Тем не менее, разведчик внимательно осмотрел свою нежданную гостью. Кожа ее выглядела бледной — вполне естественно для существа, давно забывшего про солнечный свет. Однако она не отливала болезненным синюшным оттенком, а скорее казалась бледно-розовой, как и положено иметь столь юной и обаятельной девушке. Стройная, с хорошо развитыми мышцами живота и бедер, с длинными чувствительными пальцами… Ни унции лишнего веса, но и не худенькая… Бледное округлое личико с прямым подбородком, чуть широковатыми скулами и вздернутым носиком казалось довольно миловидным. На плечах и шее россыпь мелких веснушек, спускавшихся к высокой и крепкой груди. Большие темно-синие глаза окаймлены длинными ресницами, меж бледно-алых губ полоска ровных белоснежных зубов. Пожалуй, ее единственным изъяном были тусклые пепельно-серые волосы, собранные в пучок на затылке. Конечно, не красавица вроде Лейи Линдас, но очень, очень приятная девушка! Она все еще сидела на полу, не делая даже попытки приподняться, и в синих глазах светился такой ужас, словно их обладательницу бросили в пещеру двухголового людоеда.
Блейд присел и осторожно взял девушку за подбородок, пытаясь завянуть в глубину сапфировых зрачков. Она втянула голову в плечи, потом, подчиняясь, все-таки откинула ее назад. Стывший в глазах ужас стал еще заметнее.
— Как тебя зовут, малышка? — негромко спросил Блейд. Слова его звучали ласково, словно он пытался успокоить насмерть перепуганного ребенка.
— Я… я… женщина… — срывающимся голосом ответила она после небольшой паузы.
— Это я вижу. Я вполне способен отличить женщину от мужчины, особенно такую хорошенькую, как ты. — Он хотел шуткой разрядить обстановку, но его попытка успехом не увенчалась. Девушку по-прежнему била дрожь; теперь, когда он прикоснулся к ней, она тряслась так, словно ледяной воздух с поверхности затопил круглую уютную комнату. Понимая, что этот приступ страха может закончиться истерикой, Блейд осторожно взял девушку за нагие плечи и встряхнул — чуть-чуть, только чтобы привести в чувство. Никакого результата! Она напряглась еще больше.
— Не могу же я называть тебя просто женщиной, глупышка, — попробовал объяснить он, почти не надеясь, что удастся ее расшевелить. У тебя должно быть имя. Мое — Блейд, Блейд анта Дорсет…
Закончить фразу он не успел, ибо его гостья, испуганно вскрикнув, легким и неожиданно грациозным движением вскочила на ноги.
— Нет, нет, господин! Нам запрещено пользоваться именами! — Я -просто женщина… женщина, которая должна приносить удовольствие мужчинам, и все! Женщина без имени! Я… — порыв иссяк, и она замолчала, готовая разрыдаться. Блейд обнял ее и привлек к себе; лицо девушки уткнулось ему в грудь, она сдержала слезы, но тело ее все еще сотрясала крупная дрожь.
— Кто же лишил тебя имени, малышка?
— Хозяин… — она вдруг застыла, с ужасом прошептав: — Он демон, демон Хондрут… так он говорит… И еще он говорит нам…
— …что вы не люди, а просто женщины, которые должны приносить удовольствие мужчинам, так? — Она слабо кивнула, и Блейд опять встряхнул ее. — Да перестань же ты дрожать, я не сделаю тебе ничего плохого! Ну! Возьми себя в руки!
Чуть отстранившись и подняв голову, она отважилась посмотреть в лицо разведчику. Теперь, как показалось Блейду, к ужасу в ее взгляде добавилось настороженное удивление. Похоже, что с ней давно не говорили подобным образом. С тех пор, как орда тазпов и жутких зверей разгромила ее родной город или деревню. Помнит ли она еще об этом? С внезапной яростью Блейд так стиснул ее, словно ощутил под пальцами горло Кайна Дорвата, а не стройное тело девушки.
Жалобный вскрик вернул его к действительности Он погладил безымянную синеглазку по волосам и сказал:
— Ты не должна меня бояться, малышка, я не играю в команде Хондрута. Я — сам по себе, и нахожусь здесь вроде бы в гостях… — Она подняла на разведчика недоумевающий взгляд, и он пояснил: — Видишь ли, девочка, в Вордхолме, под Ирдалой, я зарубил одну зубастую тварь, и теперь твой хозяин пригласил меня поделиться опытом. Он сильно удивлен, что кто-то сумел выпотрошить таркола обычным топором.
Он начал рассказывать о своих приключениях, не уделяя особого внимания смыслу этих речей, но стараясь, чтобы голос его звучал ласково. Он называл вордхолмские города — Ирдала… Тенгран… Сантра… Тай… Стена Отчаяния, высокий хребет… Ирд, река, прозрачная и быстрая, с хрустальной ледяной водой… Казалось, она вспоминала эти названия, дрожь стала затихать, и вдруг разведчик уловил едва слышный шепот:
— Так ты — не его тазп?
— Нет.
— И не раб без души?
— Не раб.
— Да, верно… Ни тазпы, не рабы ничего не помнят…
— Ничего?
— Ничего из прошлой жизни… — она помолчала. — Только мы, женщины, которых оставили для… для… — судорожный вздох вырвался из ее груди, -только мы еще можем вспоминать…
— Тогда вспомни свое имя.
Тело ее вдруг напряглось, потом девушка покачала головой.
— Нет… Не могу…
— Ладно! — Блейд погладил ее по плечу. — Давай сделаем так: я дам тебе имя, и если ты сама не проболтаешься, то Хондрут никогда не узнает об этом. Понимаешь меня? Договорились?
Она молча кивнула, и Блейд заметил, что теперь в ее глазах стало меньше страха и больше удивления. Это уже было хорошо! Так и не дождавшись ответа, он продолжал:
— Раз ты молчишь, будем считать это согласием. Я назову тебя… назову… — в голове у него вереницей промелькнули имена многочисленных подружек, но он забраковал их. — Я назову тебя Блю-Айз… Ну-ка, повторяй за мной: Блю-Айз!
— Блю… Айз… Как красиво!
— Это значит Синеглазка… Ты довольна? — Она кивнула. Блейд не стал пояснять девушке, что полученное ею имя можно было трактовать и иначе: Голубой Лед. Пожалуй, упоминание о безжизненных льдах, которые простирались наверху, о льдах, с которых приходили чудовища, могло только напугать ее.
Он потрепал девушку по плечу и спросил:
— Если мы закончили с взаимными представлениями, может быть, ты скажешь, зачем тебя привели сюда?
— Чтобы… чтобы… д-дать д-дать тебе удовольствие, — заикаясь, ответила она, и Блейд, даже не видя ее глаз, понял, что страх вернулся снова. Она застыла в его объятиях, будто статуя или бесчувственный манекен с магазинной витрины.
— Это я уже понял. О каком удовольствии идет речь?
Синеглазка озадаченно уставилась на него, словно не понимая прозвучавших слов. Затем взгляд ее скользнул вниз, по обнаженной груди и животу Блейда, задержавшись на полотенце, которое он обмотал вокруг пояса.
— Но ты… ты выглядишь, как мужчина… Разве ты не знаешь, для чего существуют женщины?
— Нет, почему же, прекрасно знаю, — заверил ее Блейд. — Но я недавно в этой берлоге Хондрута, и еще не видел, как мужчины получают удовольствие здесь, — он подчеркнул последнее слово. — Ты покажешь?
Девушка несколько раз тяжело вздохнула, видимо собираясь с духом, затем сбросила свою полупрозрачную тунику и невесомые трусики. Еще раз вздохнув, она легла на спину — прямо на плиточную облицовку бортика бассейна -покорно раздвинула колени. Руки Блю-Айз прижала к бокам, стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Без сомнения, сама она не рассчитывала получить много удовольствия.
Вероятно, она ждала, что Блейд тут же наброситься на нее, но разведчик, ошеломленный этим спектаклем, отступил на пару шагов назад и дал волю своему красноречию. Добрых пять минут он поносил всех известных ему богов, а более всего — демона Хондрута с Красной Звезды Ах'хат. Эта распростертая на полу девушка, юная и беспомощная, покорно ждала, когда ее изнасилуют!
Немного успокоившись, он снова взглянул на Блю-Айз, которая во время его гневной тирады лежала не шевелясь — даже не моргая. Заниматься с ней любовью Блейд не собирался, предчувствуя, что получит не больше радости, чем от поцелуев и объятий одной из каменных горгон, украшавших кровлю собора Нотр Дам. Но тут в голову ему пришла забавная мысль. Если он подарит Синеглазке настоящее удовольствие, а она расскажет о своем приключении другим женщинам — есть же у нее подружки, в конце концов? — то это может принести немалую пользу. Он не мог распылить свою стражу, не мог вызвать на помощь несуществующий флот Галактической Федерации, не мог даже подать сигнал лорду Лейтону… Да, он не мог сделать всего этого, но Ричарда Блейда не требовалось учить способам формирования пятой колонны! Если девушки из местного гарема будут считать его своим другом, он обзаведется превосходной агентурой.
— Блю-Айз, — он прикоснулся к плечу девушки, — встань, не надо так лежать. Успокойся и взгляни на меня.
Она словно не слышала его, и Блейд сначала решил, что его гостья до такой степени парализована страхом, что не способна двигаться. Но через несколько секунд она как будто очнулась и медленно села, скрестив ноги. Руки ее теперь лежали на коленях, и Блейду бросилось в глаза, что судорожно стиснутые кулаки постепенно разжимаются. Это было хорошим признаком! Он опустился на пол рядом с ней, приняв такую же позу, затем протянул руку и мягко, стараясь снова не испугать ее, дотронулся до запястья девушки.
— Ну, вот так значительно лучше, малыш… Теперь я понял, как получают удовольствие тазпы, и мне это совсем не нравится. Это не для меня, детка. Боюсь, у нас ничего не получится.
— Но так обучил нас господин! — изумленно воскликнула Блю-Айз. — Он говорит, что это очень функ… — она запнулась, — функционально!
— Не буду спорить, — кивнул Блейд. — Но видишь ли, функционально -не значит приятно. Любое дело можно выполнить сотнями разных способов, и тот, который предложил в данном случае Хондрут — самый примитивный из всех. Он просто хотел запугать вас. Я думаю, его воины любят причинять женщинам боль, ведь так?
Она молча кивнула.
— Тогда, — продолжил Блейд, — давай вместе поищем такие пути, дороги и тропинки, на которых ты не испытаешь страданий. И что сможет сделать Хондрут, если он никогда не узнает об этом? Я ему не скажу… Да и ты, мне кажется, тоже.
Девушка кивнула и, подавшись вперед, позволила Блейду привлечь ее к себе на колени. Половина дела была сделана; она уже не походила на каменную статую, и теперь он мог попытаться разбудить в ней ответное желание.
Он так нежно касался тела Блю-Айз, словно она была бесценной нефритовой статуэткой, гордостью коллекции его отца, или редкой бабочкой, нежные крылышки которой могли сломаться при неосторожном прикосновении. Губы его блуждали по коже девушки, легко покусывая и целую шею, мочки ушей, набухшие в ожидании соски. Ладони Блейда гладили нежные стройные бедра, ласкали покрытый пепельными завитками треугольник. Он видел и ощущал, как уходит ее страх, растворяясь сначала в удивлении, затем — в нетерпеливом ожидании и восторге предчувствия. Но он не торопился, и лишь тогда, когда ее вспухшие от поцелуев губы дрогнули в беззвучной мольбе, когда дыхание стало коротким и прерывистым, он осторожно раздвинул круглые коленки и вошел.
Замерев, он наблюдал, как с ее лица сошла гримаса боли, сменившись странной улыбкой, печальной и радостной одновременно. Теперь Блейд начал медленно погружаться все глубже и глубже, чувствуя ответную дрожь молодого тела, прислушиваясь к вздохам и стонам, слетавшим с полуоткрытых бледно-алых губ. Блю-Айз уже находилась на грани экстаза, и тут он, забыл об осторожности, дал себе волю. Вскоре тихий благодарный стон вознаградил его.
Они долго еще лежали в изнеможении, потом Блейд переменил позу и вытянулся рядом с девушкой, глядя ей в лицо. Она еще не пришла в себя — рот был по-прежнему полуоткрыт, дыхание оставалось бурным, настолько бурным, что она не могла говорить. Но расширившиеся от счастливого изумления огромные синие зрачки сказали Блейду все, что он хотел знать. Теперь он мог рассчитывать на ее преданность до конца жизни.
Разведчик коснулся ладонью щеки Блю-Айз и нежно прошептал.
— У тебя глаза, как синие звезды в небе Вордхолма…
Наконец они встали и отправились в бассейн, в теплую ласковую воду, обдавшую прохладой их разгоряченные тела. Теперь девушка заговорила -робко, неуверенно, сбивчиво. Нет, она не жаловалась; просто рассказывала о том, что видела и знала. О других женщинах, о стражниках-тазпах, безжалостных, как звери, и о других воинах, что обитали на самом нижнем этаже и не подчинялись даже демону Хондрату… Этих Синеглазка боялась больше всего; женщины, которых отправляли вниз, нередко возвращались назад изувеченными — или не возвращались вообще.
Блейд слушал, запоминал, задавая время от времени два-три коротких вопроса. Уровни, лестницы, лифты, коридоры, переходы, камеры, загоны для рабов, казармы, склады, запечатанные двери, арки, тоннели, шахты, люки мусоросборников… Покои господина, место, где он работает, площадка для казней, ангары с гигантскими блестящими птицами, фабрики, куда гоняют невольников… Колодец — страшный провал на нижнем ярусе, который стерегут те, над которыми не властен сам Хондрут… Комнаты, залы, спиральные спуски, пандусы, хранилища, кухни, шлюзы, бассейны для омовений…
Блю-Айз говорила и говорила, и перед мысленным взором Блейда начал вставать план чудовищной, невообразимой цитадели, пронизавшей слой льда толщиной в милю. Прислушиваясь к тихому, чуть хрипловатому голоску, он думал о сотнях воинов и рабов, десятках женщин и нескольких странных тварях, помощниках Хозяина, что населяли этот огромный лабиринт. Кайн Дорват полновластно царил в нем, но лишь наверху; существовала граница которую не мог переступить даже он. И никто из других людей тоже — ибо там, по словам Синеглазки, жуткий холод мгновенно превращал человеческую плоть в твердый и безжизненный камень.