Обратный путь занял восемь дней и был небогат событиями. Все на плоту — от капитана-сардара до последнего раба — знали, что вождь хайритов отдал под начало Арраха бар Ригона сотню своих свирепых всадников. А посему задевать бывшего октарха представлялось опасным. Никто его и не трогал -кроме рыжего Рата, который, презрительно скосив глаза в сторону своего недавнего подчиненного, то отпускал ядовитые шуточки в его адрес, то старался заступить дорогу Зие.

Однажды вечером Блейд встретился с ним в уединенном месте позади кормовой надстройки и после недолгой, но жаркой схватки свернул аларху шею. Бренные останки рыжего растерзали сопровождавшие плот саху. Вынесенный капитаном вердикт гласил, что Рат очутился за бортом но собственной неосторожности. В определенном смысле так оно и было.

Бар Занкор, встретив Блейда на следующий день, бросил на него проницательный взгляд и неодобрительно покачал головой. Однако своей благосклонности не лишил и по-прежнему в спокойные ночные часы звал на беседу. Случалось, Блейд разрывался между противоречивыми желаниями -получить побольше сведений от целителя и удостоиться новых милостей Зии. Тростинка и три ночи, проведенные с ней, медленно, но неотвратимо уплывали в прошлое.

На восьмой день пути, в послеполуденное время, флот достиг города Адн-эн-Тагра, Обители Светозарного Бога, столицы империи. В просторечии ее называли кратко — Тагра, что означало Обитель. Для Блейда пока оставалось неясным, какое именно светозарное божество почтило своим присутствием столицу — сам ли светлый Айден или великий император Аларет Двенадцатый, личность почти столь же мифическая и таинственная, как и бог солнца. Похоже, оба они, бог и император, шли на равных; во всяком случае, в маленьком святилище на садре слева стояла золотая статуэтка Айдена с рубиновыми глазами, справа — Аларета с изумрудными. Два-три раза Блейд из любопытства заглядывал туда, и ему казалось, что оба изваяния словно меряются ревнивыми взглядами, оспаривая другу друга власть над империей и душами подданных.

Впрочем, айдениты не отличались особой религиозностью; они были практичным народом и гораздо больше страшились гнева тех владык, от коих непосредственно зависели их благосостояние и жизнь. По старой привычке Блейд называл этих высших имперских чиновников «президентской командой»; в нее входили всесильный казначей бар Савалт, бар Сирт — глава Ведающих Истину или, попросту говоря, местных мудрецов (целитель Арток относился как раз к этому департаменту), бар Нурат, возглавлявший войска центральных провинций, и еще дюжина влиятельных министров и стратегов. Почти половина из них являлась одновременно пэрами Айдена и владела гигантскими поместьями с тысячами рабов и арендаторов. Совсем недавно, месяца два назад, Асруд бар Ригон тоже относился к их числу.

Плоты один за другим втягивались в узкий канал, обрамленный мощными двадцатифутовыми стенами, который вел в военную гавань. Слева тянулся к востоку огромный мол с маяком, отгораживавший гавань от обширной Айденской бухты. Блейд смутно припоминал, что справа, сразу за стеной, располагался форт с казармами Береговой Охраны, за ним — необозримая Морская площадь, над которой с юга нависал холм с императорским дворцом. По другую его сторону простиралась площадь Согласия, тоже выходившая к казармам, на сей раз — гвардейским. Они отделяли обитель благоразумного монарха от торговых и ремесленных кварталов; заодно гвардейцы могли в пять минут выслать конные и пешие боевые отряды на помощь постам, охранявшим расположенные неподалеку Казначейство и высокое здание Скат Лока — армейского департамента.

К востоку и западу от центра, параллельно берегу моря, протянулись широкие проспекты — Дорога Восходящего Солнца и Имперский Путь, богато украшенные статуями, триумфальными арками и мраморными изображениями чудовищ лесов, гор и степей, как мифических, так и настоящих. Вдоль этих главных столичных магистралей стояли дома и дворцы знати и всякого рода общественные здания — роскошные бани и гимнасии, ипподром, библиотека с примыкавшим к ней Домом Мудрости, несколько храмов и святилищ — только для избранной публики, сотня самых богатых лавок и самых шикарных кабаков.

Семейное гнездо бар Ригонов — монументальный старинный замок из гранитных блоков — находилось почти за городской чертой на западной окраине, за Голубым каналом, который тянулся на многие сотни тысяч локтей, соединяя центральные провинции с торговой гаванью Тагры. Подобное местоположение замка определенным образом было связано с предназначением древнего рода; по традиции бар Ригоны считались хранителями западных рубежей империи. На этот счет Блейд выпытал у целителя Занкора почти все.

Садра скользнула мимо шеренг больших лебедок, выстроившихся над каналом слева и справа, — с их помощью натягивали массивные, притопленные сейчас цепи. Военная гавань вдавалась в берег неправильным прямоугольником двухмильной длины. В ширину она была не меньше мили в самой узкой части -маневры огромных плотов требовали много пространства. Однако Блейд увидел и настоящие корабли, похожие на испанские каравеллы времен Колумба. Они теснились у восточного берега и, вероятно, были предназначены для плавания в Западном океане. За ними едва заметно колыхались на слабой волне бесконечные дощатые настилы садр.

Прибывшие из Хайры плоты один за другим сворачивали к правому, западному берегу, к необъятному простору Морской площади. Фактически вся она была одним огромным пирсом, удобным для построения войск при посадке на суда и маневрирования военной техники. Уже сейчас, с расстояния двухсот ярдов, Блейд видел выбоины на самом краю каменной мостовой; он не сомневался, что их оставили колеса и лафеты баллист, катапульт и таранов. Несмотря на внушающие уважение размеры набережной, весь флот, перевозивший северных наемников, не мог бы разместиться вдоль нее в кильватерном строю. Наблюдая за неспешным перемещением садр, буксируемых к берегу гребными баркасами, Блейд сообразил, что часть плотов должна пристать боком, остальные -носовой частью.

С его садры уже перебросили на берег канаты, и теперь с полсотни ратников Береговой Охраны тянули ее к середине пирса. Солдаты стояли цепочкой вдоль всего выходившего к воде края площади — полуголые, мускулистые, с короткими мечами на переброшенных через плечо ремнях. За ними, напротив того места, куда подтягивали флагманский плот, сгрудилась кучка людей в богатых доспехах, сопровождаемая дюжиной конных гвардейцев. Кроме них, да шеренги солдат у самой воды, на огромной площади не было никого.

Борт садры мягко стукнул о камень, и Блейд в очередной раз поразился искусству айденских навигаторов — время прибытия было рассчитано так, что сейчас, в период отлива, край палубного настила пришелся почти точно на одном уровне с площадью. Правда, в этой закрытой гавани разница между приливом и отливом вряд ли составляла более фута.

За его спиной нетерпеливо топтался Чос, облаченный в хайритскую куртку и штаны; он держал под уздцы Тарна. Остальные воины полусотни, размещенной на плоту, стояли рядом со своими зверями, посматривая то на берег, то на обозных, запрягавших в огромные, окованные железными полосами возы тягловых таротов.

Обратное путешествие вселило в душу Блейда еще большее восхищение этими животными. В Хайре воины завели их на середину плота и заставили опуститься на палубу, огородив табун возами, между которыми были протянуты цепи. Там шестиноги и пролежали все восемь дней, словно огромные продолговатые валики мохнатой шерсти, изредка ворочаясь с боку на бок, но по большей части пребывая в полудреме. Кормить их в таком состоянии не требовалось; тароты ели часто — и очень много! — лишь тогда, когда работали.

Капитан-сардар, в сопровождении офицеров и целителя бар Занкора, перебрался на пирс. Отыскав взглядом Блейда, он милостиво кивнул головой и приказал:

— Можешь выводить своих людей на берег. Построиться там, — капитан махнул рукой в сторону южной половины площади, — и ждать!

Переваливаясь на кривоватых ногах, он с достоинством зашагал навстречу рослому худощавому человеку лет сорока в украшенном золотыми насечками панцире. Бар Нурат, военачальник, понял Блейд. Глаза и волосы стратега были темными, кожа — смугловатой, чертами лица он походил на нахохлившегося ястреба. Весьма нехарактерная для айденита внешность! Но соратники по окте и девушка Зия еще по пути в Хайру посвятили Блейда в сплетни, ходившие по поводу происхождения великого полководца, — якобы дед его взял ксамитскую наложницу, сына которой выдал за отпрыска от законной супруги, поскольку других детей не имел. Возможно, из-за этих слухов Айсор бар Нурат был особо свиреп с пленными ксамитами.

Блейд махнул рукой. Его бойцы начали переводить боевых зверей на пирс, за ними загрохотали возы. С остальных плотов тоже хлынул поток мохнатых, пегих, вороных и гнедых таротов; люди терялись рядом с их огромными мощными телами. На плацу всадники быстро строились в плотное каре, рядом с которым шеренгой вытянулись возы — по десять на каждую хайритскую сотню.

Ильтар прохаживался вдоль фронта своего отряда, придирчиво разглядывая людей, животных, упряжь, оружие, колеса больших телег и находившиеся в них запасы стрел, арбалетов и провианта. Он молча похлопал по спине подошедшего Блейда и, заложив два пальца в рот, пронзительно, по-мальчишески свистнул. Подбежали командиры остальных восьми сотен, все — молодые, крепкие и рослые мужчины около тридцати. Один из них, Эрт из Дома Патар, коротко доложил:

— Все в порядке, вождь.

Ильтар рассеянно кивнул, словно и не ожидал иного. Положив руку на плечо Блейда, он произнес:

— Пойдем, братец. Похоже, нас уже зовут.

Действительно, один из гвардейцев размахивал нацепленным на пику флажком, явно подзывая хайритского тысячника к нанимателям. Ильтар пригладил волосы и направился к группе военачальников в богатых доспехах, впереди которой стояли бар Нурат и капитан-сардар прибывшего флота. Блейд последовал за ним. Оглянувшись, он увидел, что ни один из сотников не тронулся с места.

— Эй! — он дернул Ильтара за рукав. — А остальные?

— Для переговоров вполне достаточно вождя и его помощника, — заметил его кузен.

— Помощника?

— Конечно! А ты не знал? Осский сотник — второй человек в войске после меня. И это всем известно.

— Вот как? — Блейд искренне изумился. — Значит, до меня твоим заместителем был Ольмер?

Ильтар недовольно насупил брови.

— Где твой быстрый разум, Эльс? Ольмер был просто одним из сотников. А теперь, — он подчеркнул это «теперь», — если меня убьют, отряд возглавит осский сотник. То есть ты, Эльс!

— Кто же так решил?

— Я и остальные предводители, о Перерубивший Рукоять!

Напоминание о его подвиге все прояснило для Блейда. Это был не первый сладкий плод удачи, свалившийся ему в руки с франного дерева. Он подумал о Тростинке и усмехнулся. Женщины все одинаковы — все они любят героев.

Бар Нурат окинул одобрительным взглядом вождя хайритов, потом скользнул глазами по могучей фигуре Блейда. Капитансардар привстал на цыпочки, чтобы дотянуться до уха рослого полководца, и что-то возбужденно зашептал ему. Нурат слушал с каменным лицом.

Знал ли он раньше Арраха бар Ригона? Встречались ли они? Это было вполне вероятно — ведь Рахи служил в столичном гарнизоне. Правда, воинские чины у них с Нуратом весьма различались; в конце концов, стратег мог и не знать всех юных отпрысков благородных фамилий, нашедших себе теплые местечки в гвардии. Но если встречи были, то не мешало бы заранее выяснить, чем они кончались. К сожалению, целитель Арток тут помочь не мог; у него не было столь детальной информации о служебных делах своего подопечного. Блейд отыскал его взглядом — бар Занкор стоял в сторонке и о чем-то шептался с молодым пухлощеким офицериком в блестящей кирасе и щегольском синем плаще с богатой вышивкой; потом сунул ему в руку нечто небольшое и продолговатое, похожее на свиток пергамента.

Наконец полководец повернулся к Ильтару.

— Приветствую тебя, вождь, на земле империи, — ровным голосом произнес он. — Твой отряд встанет лагерем у южной дороги, сразу за городской чертой. Вас проводят; это место назначено для сбора армии. Подготовка займет еще месяц. Твои люди могут отдыхать и ходить в город. Проследи, чтобы не было ни ссор, ни смертоубийств.

Ильтар молча поклонился, и глаза стратега переместились на Блейда.

— Значит, ты победил хайрита? — взгляд бар Нурата был холоден, как у кобры. — И сам стал хайритом, я вижу? — он пренебрежительно усмехнулся, разглядывая высокие сапоги, штаны и легкую кирасу Блейда. — Слышал я о тебе, но вижу в первый раз… и будь моя воля, никогда бы ты не попал в этот поход! Я отправил бы тебя гнить на пост Береговой Охраны где-нибудь на ксамитской границе… — щека военачальника непроизвольно дернулась. — Но мне настоятельно рекомендовали взять тебя, хотя, по слухам, ты слишком буен и непокорен для простого октарха. Ну, прибился к хайритам, и ладно… они за тобой присмотрят… Как-никак, своя кровь… — едва заметная презрительная улыбка снова скользнула по его лицу. Затем стратег взглянул на Ильтара: -Что он у тебя делает? Выносит навоз?

— Командует второй сотней, — невозмутимо сообщил Ильтар. -Как-никак, своя кровь!

Бар Нурат усмехнулся, оценив шутку. Блейд слышал, что в армии его не любили — за излишнюю жесткость и пристрастие к дисциплине, — но уважали, и человек он был по-своему справедливый.

— Ну, ну… — пробормотал полководец и пустился обсуждать с Ильтаром размеры положенного хайритам довольствия и кормов для таротов, иногда обращаясь за нужными сведениями к окружавшим их офицерам — видимо, интендантам.

Кто-то тронул Блейда за плечо. Он обернулся — юный офицер с пухлой розовой физиономией мерил его пристальным взглядом, пытаясь изобразить на лице надменное безразличие. Судя по значкам на кирасе и отворотах синего плаща, парень являлся младшим сардаром, то есть, по боевому расписанию, командиром второй полуорды; однако любому бывалому солдату было ясно, что этот щеголь не нюхал ни пороха, ни харчей из армейского котла. Он явно относился к иному ведомству, представителей которого Блейд чуял за версту. За спиной юнца маячил бар Занкор, делая какие-то неопределенные жесты руками и гримасничая — не то о чем-то предупреждал, не то пытался предостеречь.

— Велено явиться, — сообщил офицерик.

— Куда? — Блейд приподнял брови.

— Я провожу, — уклончиво ответил щеголь не допускающим возражения тоном.

— Но… — начал Блейд, оглядываясь на осскую сотню. Согласно его понятиям о воинском долге, командиру следовало прежде всего поставить людей на довольствие. И там оставался Чос — с Тарном!

— Никаких «но»! — казалось, юнца начала забавлять эта ситуация. — Я же сказал — велено явиться!

Блейд стал закипать. Не обращая внимания на отчаянные сигналы бар Занкора, он сгреб наглеца за плечи, чувствуя, как под руками прогибаются пластины тонкой парадной кирасы, и приподнял в воздух.

— Слушай, парень, когда меня зовут, я хочу знать, кто зовет и куда! И если твои манеры не станут лучше, я отправлю тебя к хозяину пинком под зад!

Ноги юного офицера болтались в футе от земли, лицо побледнело. Бар Нурат и Ильтар, прекратив свою торговлю из-за кормов, вместе с интендантами наблюдали за сценой — как показалось Блейду, не без удовольствия. Бар Занкор, всплеснув руками, подскочил к нему и уцепился за локоть.

— Рахи, перестань! Тебя требует наш щедрейший казначей, милосердный Страж спокойствия Амрит бар Савалт! Немедленно!

— А ты что скажешь? — рявкнул Блейд и встряхнул свою жертву.

Но тот ничего сказать не мог, только кивнул головой. Блейд отпустил его, и щеголь, не удержавшись на ногах, упал на колени. Он повернул голову налево, потом — направо, с ужасом разглядывая глубокие вмятины в наплечниках доспеха.

Блейд помахал рукой Чосу. Тот бросился бегом; Тарн рысил за ним, опустив голову с остроконечным рогом, словно готовился кого-то проткнуть.

— Двадцать человек, десять зверей — со мной! — велел Блейд своему напарнику. — Остальных отведешь в замок. — Он повернулся к стратегу: -Надеюсь, досточтимый бар Нурат не возражает, чтобы воины из клана моей матери остановились в доме Ригонов?

— Не возражаю, — буркнул военачальник. — Армейская казна сэкономит немало золотых…

— Нет, так дело не пойдет, мой господин! Что положено, то положено и должно быть выдано! — воскликнул Ильтар, подмигивая кузену и увлекая бар Нурата к интендантам. — Особенно, что касается вина…

Они опять пустились в споры, а Блейд, подхватив юного щеголя за пояс, забросил на второе седло Тарна.

— Мудрейший бар Занкор, — он поклонился целителю, — тебя я тоже прошу быть гостем моего дома. Чос позаботится о тебе. — С этими словами Блейд вскочил на спину тарота и осведомился через плечо: — Кто-то собирался меня проводить? Так куда двинемся?

— Н-ня пл-щадь… пл-щадь Спо… Спокос-свия… — проблеял сзади офицерик; он был раздавлен, уничтожен и ощущал судороги в животе от страха перед этим огромным, страшным, рогатым и шестиногим чудовищем. Да и хозяин его был ничем не лучше!

Махнув Ильтару, Блейд поскакал через площадь к воротам в обрамлявшей ее с запада стене. Минут через пять сзади раздался топот копыт — его нагонял десяток боевых таротов. На втором седле все было тихо. Оглянувшись, он увидел позеленевшую физиономию посланника казначея; тот судорожно вцепился руками в переднюю луку седла.

Подавив невольную усмешку, Блейд начал для развлечения уточнять положение этого юнца в табели о рангах айденской армии. Ему уже было известно, что ордами командовали сардары, которых он про себя приравнял к полковникам. Орда, основная войсковая единица, делилась на две полуорды, наступавшие двумя квадратами по девять ал в каждом. Вторую полуорду вел младший сардар, капитан. Алы шли плотным строем восемь на восемь бойцов во главе с алархами, которые, однако, не дотягивали до чина лейтенанта, ибо к благородному сословию не относились. В лучшем случае их можно было считать сержантами. Один из восьми ратников в шеренге был октархом — капралом по земным понятиям. Существовало еще звание клейта, которого удостаивались молодые люди из сословия нобилей на период обучения воинскому искусству; обычно они служили адъютантами при стратегах-генералах. Теперь же Блейд встретил офицера, который, хотя и был в чине младшего сардара, явно относился к разряду полицейских крыс; после некоторых размышлений он присвоил щеголю звание инспектора и на том успокоился.

Миновав ворота и проулок, застроенный глухими кирпичными зданиями воинских складов, отряд свернул налево, на довольно широкую улицу, именовавшуюся Крепостным проездом. Она тянулась мили на три от крепости на мысу — форта Береговой Охраны — до Имперского Пути и центральных площадей. Блейд смутно припоминал, что Адн-эн-Тагра являлась огромным городом, привольно раскинувшимся на прибрежной равнине и не имевшем стен. С востока его защищала довольно широкая река, с запада и юга — каналы и полосы леса, отделявшие столицу от загородных поместий знати. Однако лучшей защитой Тагры являлись флот и армейские части, расквартированные в многочисленных лагерях. Город, лежавший в центре могущественной державы, не нуждался в стенах.

Всадники неторопливо ехали по прямой как стрела улице, удаляясь от моря. Народа здесь толпилось предостаточно: видимо, весть о прибытии флота с наемниками не была тайной, и обитатели Тагры собрались поглазеть на северных варваров. В окрестностях Крепостного проезда жили в основном отставные ветераны — те из них, кто предпочел положенному земельному наделу в провинции судьбу мелкого лавочника или содержателя кабака. Их семьи служили солидным источником пополнения айденской армии, а верность императору была незыблемой — пока тот платил пенсию.

По мере приближения к городскому центру одноэтажные и двухэтажные кирпичные здания лавок, таверн, постоялых дворов и бань для простого люда постепенно сменялись более помпезными и высокими строениями из камня -особняками мелкой знати, служилого дворянства, поставлявшего Айдену чиновников, офицеров и моряков. Как убедился Блейд, Тагра была процветающим городом, о чем свидетельствовали и чистота улиц, и ухоженный вид домов, и богатство лавок, и деловая суета, царившая вокруг. За порядком здесь следили строго: он не раз видел на перекрестках конные патрули гвардейцев и синие туники стражей порядка — полиции бар Савалта, к которой, видимо, относился и посланный за ним офицер,

Он начал гадать, зачем Рахи столь спешно понадобился щедрейшему казначею. Возможно, его собирались прямиком препроводить в пыточные подвалы, чтобы дознаться о том, чего не пожелал — или не мог — рассказать старый Асруд? Вся эта история с поисками мифического пути на Юг напоминала Блейду попытки сотворения философского камня или гомункулуса, имевшие место в земном средневековье. Он хорошо помнил, чем обычно кончали незадачливые алхимики, и это его не вдохновляло.

Конечно, он всегда мог исчезнуть из этого мира, Минутное сосредоточение, произнесенный мысленно пароль — и врата Айдена захлопнутся за ним. Навеки! Со всеми неразгаданными тайнами и — что скрывать! -некоторыми удовольствиями, которые могли ожидать его в будущем. Он пробыл тут еще слишком недолго, всего четыре недели по земному счету, и подобное бегство означало одно — поражение. Недопустимый выход для самолюбивого человека! К тому же Блейда мучило любопытство.

Таинственная «зажигалка» вместе с вазой, даром Арьера, осталась в его мешке, который Чос должен доставить в родовой замок бар Ригонов. Вот и еще один неразгаданный секрет! Несомненно, Хейдж не отказался бы взглянуть на это устройство. Но даже если бы крохотный приборчик был сейчас у него в ладони, где гарантия, что эту штуку удалось бы прихватить домой? Ведь на сей раз он путешествовал не в своем телесном обличье…

Были и другие неясные моменты, с которыми Блейду хотелось разобраться на досуге. Например, странное — хотя и благожелательное — внимание, которое уделял ему целитель бар Занкор.

Крепостной проезд кончился, и кавалькада свернула на широкую магистраль Имперского Пути, упиравшуюся в площадь Согласия. С севера над ней нависал утопавший в зелени садов холм с императорским дворцом из полированного разноцветного камня; наверх тянулись величественные лестницы и извивавшаяся серпантином дорога для въезда экипажей. В восточной части площади высился Скат Лок — мрачноватый замок из черного базальта, в котором располагался военный департамент; с юга ее замыкало огромное длинное здание гвардейских казарм с конюшнями в нижнем этаже. Посередине его была огромная арка — для проезда на следующую площадь. Она именовалась площадью Спокойствия и была зажата между казармами и не менее пышным и длинным корпусом Казначейства.

Согласие и спокойствие! То были краеугольные камни Айдена, которые, в свою очередь, поддерживались и охранялись неустанными трудами чиновников Скат Лока и Казначейства. Так что в расположении этих зданий просматривался глубокий символический смысл.

Хайритский отряд пересек обе площади под любопытными взглядами зевак и остановился у широкой двойной лестницы трехэтажного корпуса Казначейства. В количестве этажей тоже заключалась некая символика, ибо собственно имперское казначейство располагалось на третьем этаже. На втором находилась Обитель Закона, на первом — департамент охраны спокойствия, проще говоря -полиция. Так что любому негодяю, возымевшему преступное намерение дорваться до имперского кошелька, предстояло вначале иметь дело с дубинкой и законом. По давней имперской традиции должности щедрейшего казначея, достопочтенного верховного судьи и милосердного Стража спокойствия находились в одних руках. И сейчас их совмещал Амрит бар Савалт.

Блейд спешился, поправил за плечом длинный чехол с франом и поднял глаза на офицерика в синем; тот несколько ожил при виде родных стен.

— Ну, веди, парень, — буркнул Блейд и, повернувшись к своим всадникам, приказал: — Не спешиваться, арбалеты держать наготове. Если не вернусь до заката, в драку не вступать. Отправитесь в лагерь и сообщите новости Ильтару.

Офицер соскользнул вниз по могучему боку Тарна и сразу отбежал подальше, к лестнице, где уже ждали еще трое в синем. Что-то возбужденно прошептав им, он замахал рукой Блейду и бросился вверх по ступеням. Неторопливо шагая к провожатым, странник бросил взгляд на солнце — до заката, по земным меркам, оставалось часа два. Вряд ли беседа с бар Савалтом займет больше времени. Он поклялся про себя сохранять сдержанность и осторожность. Хотя это путешествие в Измерение Икс осуществлялось в несколько иных условиях и не грозило непосредственно его жизни, покидать Айден по рецепту Джека Хейджа он не хотел.

Его доставили к роскошной двери резного розового дерева и, после недолгого ожидания, препроводили в кабинет. Грозный сановник оказался невысоким, тощим и жилистым человеком лет пятидесяти с рыжими патлами и длинным носом, украшавшим крысиную физиономию. Он восседал за столом необозримых размеров, уставившись на клочок желтоватого пергамента. Блейд припомнил советы целителя — казначей был весьма неглуп, крайне жесток и любил, чтобы с ним говорили почтительно и витиевато.

Бар Савалт кивнул на кресло у стены. Блейд, однако, остался недвижим, и брови хозяина кабинета удивленно приподнялись.

— Ну, молодой Ригон, ощутил тяжесть императорской руки? — голос у него оказался неожиданно гулким. Блейд молча кивнул. — Так, ощутил, вижу… Но велел я тебе сесть, а ты — стоишь… Из гордости или из смирения?

— Из смирения, достопочтенный… — Блейд покорно склонил голову, соображая, сколько ребер Стражу спокойствия он мог бы переломать с одного удара. Получалось, что не меньше трех — кулаки у Рахи были здоровые.

Словно догадавшись об этих подсчетах, бар Савалт подозрительно уставился на него и вдруг рявкнул:

— А ну, садись!

Блейд сел, куда было ведено. Кресло оказалось старым, низким и продавленным; колени сидящего торчали чуть ли не на уровне груди. Из такого быстро не выскочишь… Несомненно, Страж спокойствия являлся профессионалом, хорошо понимавшим, когда не помешают кое-какие меры предосторожности.

Бар Савалт свернул пергамент, встал и, поигрывая желтоватым свитком, начал расхаживать по кабинету. Он молчал, только время от времени, резко поворачиваясь у стены, косился на гостя темными зрачками. «Допрос в три стадии, — с беспристрастностью специалиста отметил Блейд. — Сперва -создать гнетущую атмосферу, затем — приступить к запугиванию… и, наконец, осчастливить щедрыми посулами».

Действуя в полном соответствии с этой методикой, Страж спокойствия начал зловещим голосом:

— Итак, Аррах бар Ригон, ты полон смирения. Это хорошо, очень хорошо. Может, вспомнил что-нибудь? Нет? Ну, ладно… Империя велика, и молодые крепкие ратники нужны везде, особенно на границе с Ксамом. — Он с минуту помолчал, вышагивая от стены к стене. — Или, к примеру, новый южный поход… Немногие из него вернутся! Но империя не платит денег зря ни своим солдатам, ни варварам. Если империи нужен путь на Юг, то она найдет его -так или иначе… И не уступит безбожным ксамитам! Хотя указавший короткую дорогу был бы взыскан милостями… весьма достойно взыскан, могу сказать.

Блейда так и подмывало расспросить щедрейшего и милосердного о таинственной дороге на Юг и о том, какое отношение ко всей этой истории имел покойный Асруд. В просторечии «отправиться на Юг» означало просто отдать концы; в южных пределах, за неведомыми степями, лесами и Великим Болотом, находилось, согласно имперской мифологии, загробное царство бога света Айдена. Но иногда эти же слова употреблялись в каком-то ином смысле, пока для него неуловимом. Десятки вопросов готовы были сорваться с его губ, но странник понимал, что выказывать свою неосведомленность слишком опасно. По крайней мере, следовало вначале подвести высокого собеседника к разумной гипотезе о причинах такой неосведомленности.

— И если сын пэра империи бар Ригона ничего не может вспомнить про южные пути, — продолжал жужжать голос казначея, — то придется ратнику Рахи идти в поход и искать дорогу — в пыли, в жаре, в гнилом воздухе болот.. Ну как, память не стала лучше?

— Хочу сообщить милосердному, — ровным голосом начал Блейд, — что на садре случилось мне встретиться с алархом Ратом из пятой орды Береговой Охраны… да будет щедр к нему Айден в своих загробных чертогах! Но до той поры, как Рат навсегда отправился на Юг — по дороге, которую все мы пройдем рано или поздно, — он чуть не спровадил в те края одного бедного октарха. У того октарха в голове и раньше-то было немного, а после кулаков Рата память совсем отшибло. Но целитель бар Занкор сделал, что мог… и потом не раз удостаивал мудрыми беседами… Под конец же сказал: «Рахи, молись за душу аларха Рата, ибо его кулак вправил тебе мозги и научил смирению…» Я и молюсь каждый вечер… Только вот не все помню, что прежде было…

Блейд в раскаянии поник головой, бар Савалт же, слушая ею витиеватые речи с явным наслаждением, довольно кивал, отбивая такт пергаментным свитком. Когда был упомянут целитель бар Занкор, кивки стали особенно энергичными, и Блейд понял: либо Страж спокойствия числит лекаря по своему ведомству, либо расположен к нему по иным причинам.

— Что ж, бывает и так… Люди теряют память, а потом она к ним возвращается… — согласился казначей. — О той драке и ее последствиях я наслышан и рад, что ты все рассказал чистосердечно. Бар Занкор подтвердил… а он — целитель мудрый и достойный доверия. Однако задачи нашей это не решает, скорее наоборот. Так что судьба тебе, воин, идти в южный поход под рукой стратега бар Нурата. И пойдешь ты с отрядом варваров, привезенных с севера, — тем более, что вождь их о том просил еще в Каире, и вы с ним вроде бы родичи… А я полагаю, — тут Страж спокойствия вперил в Блейда немигающий взгляд, — что родич за родичем лучше присмотрит. Не он за тобой, конечно, а ты — за ним…

Блейд всей физиономией изобразил, что рад стараться, и казначей довольно хмыкнул. Потом еще раз оглядел распростертую в кресле фигуру и сказал:

— Для имперской чести убыток, если к варварам пошлют простого десятника… пойдешь с ними алархом! С бар Нуратом я договорюсь. Конечно, не прежний твой чин в столичной гвардии, но все же… Войско выступит через месяц, — пять земных недель, отметил про себя Блейд, — приглядывай это время за хайритами… И запомни — если будет тебе что сказать насчет южных путей, все может перемениться… Милость императора безгранична, как, кстати, и земли бар Ригонов, которые по глупости потерял твой отец… Иди!

У порога Блейд обернулся и чуть кашлянул. Бар Савалт, уже сидевший за своим огромным столом, поднял голову.

— Ну, что еще?

— Прости мой дерзкий вопрос, — Блейд был само смирение, — не тяготят ли тебя многотрудные и одновременные обязанности казначея, судьи и Стража спокойствия? Как ты справляешься со всеми делами, щедрейший?

Бар Савалт гулко расхохотался.

— Этот Рат воистину вправил тебе мозги! Насколько мне известно от моих людей, — Страж спокойствия неопределенно повел глазами куда-то в сторону, — Рахи, сын старого Асруда, раньше не задавал умных вопросов! Его больше интересовали цены на женщин в кабаках Торговых рядов… — внезапно казначей стал серьезным и произнес: — Что ж, я тебе отвечу, аларх… И если у тебя хватит ума, чтобы меня понять, ты в алархах не задержишься. Так вот, — он задумчиво потер длинный нос, — власть над людьми дают деньги, законы и кнут. Их надо держать в одной руке, — бар Савалт продемонстрировал свой небольшой жилистый кулак. — Но обязанности мои, как ты заметил, многотрудны, и я не успеваю то здесь, то там… Значит, император всегда найдет на мне вину, когда пожелает. То ли я налогов не добрал, то ли спорщиков плохо рассудил, то ли воров не сыскал… И потому, хоть деньги, законы и кнут в моей руке, но императорская рука — на моем горле… Понял, аларх?

***

В тот вечер Блейд добрался в свое родовое гнездо только после захода солнца. Уставший — не столько от физических усилий, сколько от нервного напряжения, — он бросил мимолетный взгляд на фасад из красноватого гранита, на сторожевые башенки, возвышавшиеся над округлой аркой ворот, на освещенные окна главного зала на втором этаже. Всадников поджидал Чос; он стоял у ворот вместе с представительного вида пожилым мужчиной и двумя дюжими стражниками. Когда Блейд спрыгнул с седла, его напарник вскарабкался Тарну на спину и попел хайритскую десятку и казарму на заднем дворе. Пожилой, оказавшийся серестером — управляющим замка, — с поклонами и пожеланиями здоровья повел молодого хозяина наверх. Блейд смутно помнил, что звать его не то Клем, не то Клам.

Едва он одолел первый пролет лестницы из бледно-зеленого мрамора, как послышался торопливый перестук туфелек и навстречу ему бросилась девушка. Она повисла у Блейда на шее, обдавая его ароматом юной женской плоти и тонким горьковатым запахом духов.

— Рахи! Братец! Жив, жив! — она плакала и смеялась одновременно.

Блейд бросил взгляд поверх ее головки, что оказалось непросто — Лидор была высокой и стройной девушкой, и пышная копна ее золотистых волос почти закрывала ему лицо. На лестничной площадке, улыбаясь, стояли бар Занкор и Ильтар. Он автоматически отметил, что хайритский кузен успел-таки добраться сюда — и наверняка не один, а с сотней-другой воинов, поджидавших сигнала где-то в просторных дворах замка. Да, на этого человека можно было положиться!

Затем Лидор чуть отстранилась, тонкие изящные пальцы легли на щеку Блейда, зеленоватые колдовские глаза смотрели на него с безоглядным доверием и любовью. Но вдруг рот ее приоткрылся, словно в недоумении, на высоком гладком лбу прорезались морщинки.

— Рахи, что с тобой? — тихо прошептала девушка. — Ты так изменился… Брат мой, где ты потерял свое лицо?