Вскрикнув, Селла еще крепче обхватила его ногами Кожа у этой девушки была необычайно нежной, и Блейду казалось, что он тонет в мягком, пушистом и ароматном облаке. Грудью он чувствовал ее затвердевшие соски, щекой — жар ее щеки, ладонями — бархатные округлости полных бедер. Селла чуть повернула лицо, и ровные зубки куснули плечо Блейда — раз, другой… Это приятно возбуждало, хотя он не нуждался в подстегивании. Затем он ощутил, как ее губы ласково щекочут шею, ухо, подбородок. Селла не была особо разговорчивой и не отличалась быстрым умом, но в постели оказалась бесподобной. Впрочем, остальные ей не уступали; каждая была хороша в своем роде.
Разыгравшись, Блейд перевернулся на спину, и теперь Седла, томно вздыхая, лежала на нем, широко раздвинув колени. Упираясь ими в постель, она продолжала мерно приподниматься и опускаться — словно всадник, которому сама плавная скачка по цветущим лугам и долинам приносит не меньшее наслаждение, чем желанная цель в конце пути. Будучи девицей здравомыслящей, Селла твердо знала, что цель эта, как и могучий жеребец, уносивший ее в райский сад заключительного блаженства, никуда не денутся от нее, и старалась растянуть удовольствие. Блейд ничего не имел против.
Уловив, что дыхание девушки становится все более жарким и прерывистым, он удвоил усилия. Неторопливая иноходь перешла в галоп; теперь Селла стонала почти непрерывно. Вдруг она выгнула спину, приподнялась на вытянутых руках, и последние аккорды любовной игры, стремительные и неистовые, подарили Блейду долгожданный экстаз. Не то всхлипнув, не то коротко засмеявшись, девушка медленно опустилась на него и замерла в сладкой истоме.
Блейд погладил шелковистые волосы, щекотавшие его губы и, отдышавшись, спросил:
— Устала, милая?
— Дааа… — она выдохнула это короткое слово будто пропев музыкальную гамму; «дааа… ааа… ааа…» зашелестело эхо под высоким потолком спальни, обежало, обогнуло, облетело круглую комнату на втором этаже башни и вынырнуло в широкое стрельчатое окно, угодив прямо в розово-серебристую физиономию наступающего рассвета. Блейд повернул голову и бросил взгляд на светлеющий горизонт. Ночное время истекало, а дел у него еще оставалось по горло.
Почувствовав его движение, Селла скатилась на постель и, протянув ладошку, погладила мощную грудь возлюбленного.
— Иди, Рисарс… Эдара ждет.
В голосе ее чувствовалось утомление.
Блейд едва заметно усмехнулся. Сегодня он начал обход опочивален своих подруг с первого этажа, с комнаты Нилаты. Она была самой юной из трех женщин и вряд ли видела больше семнадцати весен. У нее он задержался часа на полтора — еще неделю назад Нилата была девственницей и до сих пор немного стеснялась. Впрочем, раз от раза она все больше входила во вкус и, преодолевая милую застенчивость, уже была готова позволить пылкому любовнику то, что в первые их ночи казалось волнующе ужасным и невозможным.
На втором этаже круглой башенки, замыкавшей левое крыло загородного дворца, обитала Селла. Ей было около двадцати, в отличие от Нилаты, еще по-девичьи худенькой и хрупкой, Селла чаровала прелестью юной цветущей женщины. Довольно рослая для териотки, с пышной гривой смоляных волос, с огромными черными глазами и яркими полными губками, она напоминала Блейду итальянку; и темперамент у нее оказался просто огненный. Селла ни разу не была замужем, но знала толк в любовных играх, что и доказала очередной раз в эту ночь. Блейд пришел к ней во втором часу, а сейчас, пожалуй, время подходило к четырем.
Однако главный поединок был еще впереди. Эдара! Ей принадлежала спальня на третьем этаже, ибо она являлась самой старшей и, безусловно, играла роль капитана команды. Эта невысокая кареглазая двадцатичетырехлетняя женщина не обладала соблазнительной пышностью Селлы и трогательной стройностью Нилаты; однако каждая частица ее свежей и упругой плоти находилась точно в том месте, где ей и надлежало пребывать. У Блейда еще ни разу не было столь соразмерно сложенной подружки. Безусловно, она не получила бы приза на конкурсе красоты в Штатах, ибо не могла похвастать ни экстравагантной шириной бедер, ни шокирующими размерами груди, ни талией, на которой сходился бы ремешок наручных часов; но любой нормальный мужчина предпочел бы ее всем дивам, звездам и секс-бомбам Голливуда.
Она была очаровательна. Она пленяла той неброской красотой уверенной в себе женщины, за которой мужчины готовы идти на край света. И она была умна! Блейд ценил их тихие ночные беседы не меньше любовных утех, в которых, впрочем, Эдара обладала не меньшим опытом, чем Селла. В отличие от двух младших девушек, ей довелось побывать замужем — за весьма приятным молодым человеком, наследником богатого рода. Но Эдара оставила его (на этот счет у териотов царила полная свобода нравов), мужу, по ее мнению, не хватало ума и характера.
Насколько Блейд понимал, его возлюбленные принадлежали к знатнейшим семействам Архипелага и согласились стать его подругами совершенно добровольно. Видимо все три, не исключая и юной Нилаты, обладали некой авантюристической жилкой, неосознанным стремлением вырваться из пут обыденного, подтолкнувшим каждую в объятия первого архонта. Они не знали, кто станет им, было лишь известно, что на сей пост согласно обычаю избирали человека физически совершенного и мужественного. Как следовало из рассказов Эдары, обычно Архипелаг прекрасно обходился без этого официала, и только раз в три года наступал час, когда услуги первого архонта становились жизненно необходимы. Какого рода услуги, она не говорила. Блейд попробовал нажать, но добился лишь одного — расплакавшись, Эдара призналась, что достопочтенный Салкас не рекомендовал ей обсуждать с супругом подобные темы.
Сейчас, покинув сладко спавшую Селлу и взбираясь по изящной спиральной лесенке на третий этаж своего минигарема, Блейд в очередной раз поразился мудрости старого архонта. Салкас действительно разбирался и в жизни, и в людях! Он выбрал ему трех женщин: юную и неопытную, нераскрывшийся бутон тюльпана, горячую и страстную, пламенеющую розу, пленительную и мудрую, загадочную лилию. Одну можно было учить, со второй — предаваться безумствам, третья служила удовольствиям не только телесным, но и духовным. О, мудрый Салкас! Старый хитрец!
Он не тревожил Блейда уже неделю — с того момента, как высадил у крыльца беломраморной виллы нового главу Восточного Архипелага, приобретенного за сто пятьдесят золотых у четырехруких морских бродяг. Все это время Блейд провел подобно султану на заслуженном отдыхе: пил, ел и спал — естественно, не один. Ночная деятельность была самой напряженной, под его руководством Нилата осваивала науку страсти, Селла безумствовала вместе с ним, а Эдара, в перерывах между жаркими объятиями, вела пленительные и лукавые беседы. Иногда Блейд выезжал на охоту — в дворцовой конюшне для него был приготовлен подходящий скакун, на диво крепкий и рослый гнедой хасс. Обычно с ним отправлялись два старых лучника из числа почетной стражи первого архонта; оба — большие любителя пострелять птицу в лесистых холмах. Но однажды к ним присоединилась Эдара и доказала, что владеет луком не хуже опытных стрелков-мужчин
В тот раз они забрались далеко в холмы, увлеченные погоней за крупными, похожими на фазанов птицами с ярким оперением. На обратном пути Блейд услышал какой-то отдаленный грохот, и вскоре их охотничью тропу пересекла довольно широкая, хорошо укатанная грунтовая дорога. Разведчик погнал хасса налево, туда, откуда доносились непонятные звуки; остальные без возражений последовали за ним Минут через пять тракт повернул в большой каньон меж обрывистых склонов; почва с них была снята, и нефритового цвета мрамор с яркими зелеными прожилками таинственно искрился и мерцал в ярких солнечных лучах.
Грохот производили сотни рубил, кирок и молотков, которыми орудовали хадры. Одни отбивали мраморные блоки, другие занимались их полировкой, третьи грузили готовый материал в телеги с огромными колесами, запряженные четверками скакунов. Блейд долго смотрел на эту картину. Хадры не выглядели истощенными, видимо, их хорошо кормили и не изнуряли непосильным трудом. Однако все они казались какими-то поникшими, и покрытая мраморной крошкой шерсть придавала им вид зеленоватых призраков, рискнувших подняться из могил и выйти на светлое сияние полдневного солнца. «Рабы?» — спросил Блейд, и Эдара молча кивнула. Потом она протянула руку в сторону ущелья и сказала: «Зеленая каменоломня. А там — Красная и Голубая,» — ее тонкая смуглая рука с изящной кистью указала на юг, потом — на север.
Через час они были дома, но Блейда весь вечер преследовало видение сотен четырехруких фигур с согбенными плечами и печальными мохнатыми физиономиями. Впрочем, женщины постарались развеять его тоску.
Слегка утомленный ласками Селлы, Блейд вскарабкался наконец на третий этаж и тихонько отворил дверцу в покой Эдары. Она спала. Очаровательное зрелище! Блейд застыл у низкого ложа, любуясь точеным телом, розовеющим сквозь полупрозрачный шелк хитончика, спокойным и каким-то умиротворенным лицом молодой женщины, водопадом темно-каштановых волос, струившихся по белоснежной подушке. От окна падало уже достаточно света, чтобы он мог не напрягая глаза рассмотреть старшую из своих подруг; и как всегда Блейд ощутил трепетный восторг и желание. «Ecce femina!» — беззвучно прошептал он, «Вот женщина?» — как говорили в подобных случаях мудрые латиняне.
Внезапно губы Эдары дрогнули, на них мелькнула лукавая улыбка, и он понял, что женщина проснулась. Медленно поднялись веки, опушенные темным частоколом ресниц: глаза, карие, с золотыми искорками, скользнули по рослой фигуре Блейда и переместились к окну. Словно продолжая прерванный вчера разговор, Эдара сказала чуть хриплым со сна голосом.
— До рассвета час, милый, и ты обязан повторить со мной абсолютно все, что проделывал внизу с Селлой.
Нилата в счет не шла — она была слишком молода и неопытна. Другое дело Селла, отличавшаяся особой изобретательностью в постели; Эдара ничего не имела против того, чтобы воспользоваться ее открытиями. И Блейд ни на минуту не сомневался, что днем Селла будет деликатно, но тщательно допрошена, и все, что удастся узнать, послужит материалом для сравнения. Так что ему не стоило сокращать программу, выполненную недавно на втором этаже.
Опершись коленями о край постели, Блейд вскинул себе на плечи стройные ноги женщины. Эдара ойкнула от неожиданности и попыталась вырваться, но он держал крепко, с наслаждением ощущая, как под шелковистой смуглой кожей напряглись упругие мышцы ее икр.
— Мне кажется, сердце мое, ты слишком спешишь, — с воркующим смешком произнесла Эдара. Она уже не сопротивлялась, лишь с легкой укоризной смотрела на возлюбленного своими карими глазами.
— Двери еще на замке и занавес не поднят, — ответствовал Блейд и, соскользнув на пол, приник губами к ее лону. Его язык скользнул по нежной поверхности двух чуть припухших валиков плоти и углубился между ними в жаркую и влажную бездну, уже не раз познанную им, но все такую же манящую. С тихим возгласом Эдара стиснула бедрами его щеки и шею, он чувствовал, как начинает твердеть ее венерин бугорок, как дыхание становится тяжелым и быстрым, как тонкие пальцы ищут его руки. Ладони Блейда ласково двинулись вперед, минуя соблазнительную округлость живота, и накрыли твердые маленькие груди. Ладошки Эдары тут же легли поверх, горячие, сильные, они шевельнулись вверх, потом вниз, заставляя его поглаживать соски.
Минусы через две Блейд понял, что двери готовы распахнуться настежь, а занавес — взлететь к небесам, подъятый ураганом любви. Он привстал, подтянул к себе покорное тело женщины и вошел. Эдара вскрикнула, стискивая его пальцы. Она начала волнообразно извиваться, тихие стоны срывались с ее губ, на лбу выступила испарина, лицо с полузакрытыми глазами стало отрешенным и странно спокойным, казалось, в ее прелестной головке не осталось сейчас никаких посторонних мыслей. Но Блейд знал, что это не так. Она вспоминала и сравнивала; и сравнение явно было в его пользу.
Они кончили одновременно, и на некоторое время застыли в полном изнеможении, щека Блейда покоилась на животе Эдары, ее бедра лежали на его груди. Затем Блейд сел, приподнял женщину и посадил на колени. Шелковый хитончик показался ему лишним, и он нетерпеливо сдернул его, отшвырнув на край постели. Край жемчужно-голубоватого солнца уже вынырнул из-за дальних холмов, призывая любовников поторопиться. Впрочем, они и не собирались тратить время зря.
Когда оба в очередной раз вытянулись на смятой простыне, блаженно расслабившись и не размыкая рук, Блейд неожиданно рассмеялся. Эдара приподнялась на локотке, заглядывая ему в лицо.
— Я что-то сделала не так?
— Нет, милая… Это я ошибся. Кое-что перепутал! Кажется, Селла сначала легла на меня, а потом я посадил ее на колени… А с тобой все вышло наоборот.
— Непростительная оплошность! Но ты имеешь шанс искупить вину…
Миг, и она уже сидела на нем, упираясь розовыми ступнями в мощные бицепсы и слегка поглаживая их кончиками пальцев. Солнце собиралось вот-вот оторваться от лесистого склона, наступало утро, в саду звонко свистели, заливались птицы. Они с блеском исполнили последний номер и перебрались с постели в большую ванну с прохладной водой, что располагалась в нише за ширмой. Затем, набросив легкие одежды, сошли вниз — завтракать.
В просторной столовой их поджидала только юная Нилата; Селла, утомленная ночным единоборством, еще спала. При виде Блейда девушка покраснела, как маковый цвет, но он подошел к ней твердым шагом и отечески поцеловал в щечку. Засим все трое расположились у круглого стола: Блейд — в резном кресле, его жены, старшая и младшая — на мягких невысоких стульях; и Эдара чуть колыхнула серебряный колокольчик. Две молодые стройные служанки начали подавать, бесшумно двигаясь с подносами, полными снеди: поджаренные хлебцы, яйца, свежий сыр, копченые фазаньи грудки, фруктовый пирог со взбитыми сливками, соки, легкое вино. Глядя на все это изобилие, на блеск хрусталя, тонкой посуды и серебряных приборов, искоса посматривая на оживленные лица своих женщин, вдыхая ароматный утренний воздух, Блейд думал о том, что если где-то в бесконечной череде реальностей Измерения Икс и существует рай, так именно здесь.
Однако через час его безмятежный отдых в садах Эдема был прерван появлением Салкаса. Праздник кончился, начинались будни.
***
Они отправились в город в коляске второго архонта. За ней неторопливо ехали два конных стрелка, ведя в поводу гнедого жеребца Блейда.
— Доволен ли ты, господин мой, своим домом и молодыми женами? — спросил Салкас, оглаживая бороду.
— Доволен. — Блейд усмехнулся, припомнив некоторые подробности сегодняшнего утра. — Доволен настолько, что даже подумываю задержаться у вас на весь срок правления. Три года, если не ошибаюсь?
Старый архонт кивнул.
Блейд поиграл массивной серебряной цепью с четырехдюймовым диском, на котором был выбит дельфин, в стремительном прыжке взметнувшийся над волнами, — герб Восточного Архипелага. Цепь была длинной, и символ его власти болтался где-то в области солнечного сплетения. Зато обруч был маловат, и разведчик лихо сдвинул его со лба на затылок.
— Все превосходно, милейший Салкас, — произнес он, — и этот дворец, и прогулки в холмах, и очаровательные женщины, и недельный отдых, который ты мне предоставил. Но я полагаю, скоро надо приступать к делу?
Архонт снова кивнул; казалось, он пребывает в нерешительности.
— Так что же это за дело, достопочтеннейший? — спросил напрямик Блейд. — Работа не для смирного человека, верно?
Салкас кашлянул.
— Скорее, для быстроногого, мой господин. А также — ловкого и увертливого.
Поистине, Салкас был опытным дипломатом — на каждый вопрос Блейда у него находился уклончивый ответ. Но на этот раз он вроде бы выказывал намерение продолжить беседу.
— Ты, несомненно, знаешь, что Нурстад, — архонт махнул рукой на северо-запад, — дик, холоден и малолюден в сравнении с нашими благословенными островами. Он разделен на несколько княжеств, и каждое из них владеет архипелагами в теплых краях. Нашего князя зовут Фарал Мит'Канни.
Блейд удивленно взглянул на старика.
— Мне казалось, что Тери с прилегающими островами — торговая республика, управляемая Советом архонтов… Разве не так?
— Несомненно, так. До тех пор, пока мы платим дань высокородному северному владыке Мит'Канни, мы свободны и можем не бояться нападений других вождей нуров — Луа'Бреггов, Дар'Сеттов, Ок'Леннов. Рал'Таддов и других.
Итак, и в этом раю не обошлось без дьявола, подумал Блейд. Интересно, есть ли такое место во вселенной, где сильный не угнетает слабого, где не взимают подати, не грабят ближнего своего и не проливают его крови?" Мысли эти, однако, могли оказаться следствием недавнего буддийского помрачения, и разведчик поспешно выкинул их из головы.
— Велика ли подать? — спросил он.
— Ты обратил внимание, сколько кораблей стоит в торговом порту Териута? — Блейд кивнул, припомнив, что там было не меньше пятидесяти больших судов. — Так вот, треть из них возит грузы в Халлот, сахралтский город на восточном побережье Нурстада, откуда их переправляют в замок владыки Фарала. Мы должны накормить и одеть всех его людей — тысяч двадцать человек, не меньше… причем каждый ест за пятерых. — Салкас помолчал, как будто предоставляя своему слушателю поразмыслить над этим загадочным замечанием. — Туда же уходит почти вся добыча хадров — ворвань, из которой вырабатывается масло для светильников, соленая рыба, кожи — из них делают куртки, надеваемые под доспехи…
— Однако вы не бедствуете, — прервал второго архонта Блейд, окидывая выразительным взглядом цветущие сады и прекрасные усадьбы, тянувшиеся вдоль дороги нескончаемой чередой.
— Не бедствуем… — согласился Салкас. — Отчасти потому, что перекладываем половину своего бремени на хадров: их добычу покупаем дешево, изделия из металла продаем дорого. Но и наш народ трудолюбив, а поля приносят три урожая в год! — старик откинулся на мягком сиденье и с наслаждением вдохнул ароматный воздух. — Каждый териот готов работать не покладая рук и платить дань, лишь бы не повторились события древности!
— А что произошло тогда?
Салкас вытянул руку.
— Ты видишь этот чудесный город, господин мой? Эти сельские дома, сады, поля? Эти мощеные камнем дороги? Эти фонтаны и статуи, и лес ветряных мельниц, и бесчисленные мастерские, верфи, зернохранилища и торговые склады? Так вот, — он многозначительно поднял брови, — пятьсот лет назад все это лежало в развалинах, а половину жителей Тери увезли на материк — строить новое поселение на землях Мит'Канни… город Халлот.
Теперь халлотцы, — продолжал он после недолгой паузы, — куют для нуров оружие и, если надо, предоставляют им свои корабли. О, эти Мит'Канни — могущественный род! Одна княжеская дружина — две тысячи бойцов!
— Две тысячи? — поразился Блейд. — Только две тысячи? Да ведь один Териут может выставить в десять раз больше!
— Нуры — не обычные воины. И воевать с ними нам не под силу.
Это было сказано таким категоричным тоном, что Блейд сразу прикусил язык, решив слушать и спрашивать, но не высказывать собственных мнений. Пока что он знал немного, а понимал и того меньше.
— Так вот, мой господин, северяне — сильные воины, и хотят, чтобы мы об этом не забывали, — Салкас внушительно поднял палец. — Раз в три года, весной или после осенней жатвы, на Тери прибывает знатный боец из рода Мит'Канни и встречается в поединке с нашим первым архонтом… — старик помолчал, скосив черный зрачок на Блейда. — Понимаешь, это ритуал… да, ритуал, но очень приближенный к действительности. И никого бы не удивило, если б сильный молодой нур расправился на арене с дряхлым старцем вроде меня, — Салкас ткнул себя в грудь. — Поэтому наш первый, наш номинальный глава, — его ладонь переместилась на литое плечо Блейда, — должен быть так же молод, как боец северян. Побеждая его, воин Мит'Канни как бы вновь завоевывает Тери он словно показывает нам, сахралтам, чего стоит наш лучший боец по сравнению с нуром.
— Понятно… — задумчиво кивнул головой Блейд. Такие вещи были ему знакомы — мера устрашения, направленная на то, чтобы подорвать боевой дух покоренного народа. — Им нужно вас запугать, согнуть…
— Им нужно наше зерно, фрукты, мясо, рыба, шерсть, кожа… Нам же — мир, покой и металл.
— Металл?
— Да. Теперь нуры дозволяют сахралтам, что живут на побережье их материка, вести горные разработки. Большая часть меди, олова и железа идет на их собственные нужды. Оружие, кольчуги, боевые колесницы… Это требует огромного количества металла! — Салкас печально вздохнул, явно не одобряя подобное расточительство. — Но кое-что достается и нам. Десятую часть сахралты Нурстада могут вывезти на острова и продать.
Блейд потер висок, припоминая.
— Я видел на корабле хадров карту, — наконец сказал он. — На Катразе полно крупных островов… Неужели нигде нет металла?
— Есть, конечно… Но немного! Горы у нас невысокие, господин мой. Там, — Салкас вытянул руку на восток, к холмам, — превосходный строительный камень, отличный лес, плодовые деревья, пастбища… Кое-где есть цветные камни, золото, серебро… к примеру, на Южных островах. Но руда, из которой можно выплавить прочный металл, подходящий для инструментов и оружия, встречается очень редко. И стоит ненамного дешевле серебра.
Об этом разведчик уже знал. Теперь также ему стало ясно, почему Эдара не захотела говорить с ним на подобные темы; видно, старый архонт предпочитал все рассказать сам и боялся, что слова молодой женщины — даже столь неглупой, как старшая из подруг Блейда, — могут быть неверно поняты или превратно истолкованы. Что ж, Блейд еще раз убедился, что Салкас был мудрым и предусмотрительным правителем.
Он посмотрел вперед, на дома и дворцы приближавшегося города, на мрамор портиков, галерей и колонн, резную каменную вязь парапетов, на пышную зелень и взлетающие к небесам трепетные струи фонтанов. Ни защитных стен, ни боевых башен, ни рвов, ни насыпей, ни палисадов, ни крепких ворот… Ничего!
— Вы не боитесь, что нурам однажды придет в голову захватить все это? — разведчик раскинул руки, словно обнимая прекрасный мирный ландшафт с цветущими садами и мраморным городом. — Что вам придется ломать камень в горах вместе с хадрами?
Салкас покачал головой.
— Нет. Тут слишком жарко для них. И потом, если бы нуры расселились по разным островам, как бы они могли воевать?
— Воевать? С кем?
— Друг с другом, конечно. Это же их любимое развлечение! — Салкас удивленно уставился на Блейда. — Прости, господин, но разве в твоих краях это неизвестно?
— Мои края — далекий остров у северо-западных берегов Нурстада. Там живет только мое племя, довольно немногочисленное. И мы не очень-то интересуемся тем, что творится в мире.
Успокоенный архонт кивнул.
— Да, я слышал, что север и северо-запад материка почти необитаемы. Говорят, в тех краях страшный холод и вода превращается в прозрачный камень… Это правда?
— Конечно. Зимой эта застывшая вода хлопьями сыплется с неба и покрывает землю толстым слоем. У нас нельзя выжить без меховой одежды и теплых домов с печами, без запасов пищи и топлива, без саней и лыж… это такие приспособления, которые позволяют передвигаться по снегу. — Блейду не приходилось фантазировать; он не раз бывал в Скандинавии, да и воспоминания о ледяных пустынях Берглиона были еще свежи в его памяти. — Но вернемся к нашим делам. Например, к тому, куда ты меня везешь, достопочтенный.
— Я полагаю, тебе нужно оружие. Мы едем к Тарконесу, первому из наших оружейников. Он также командует отрядом стрелков. Большой знаток военного дела! Прислушайся к его советам — он видел не один поединок.
Блейд кивнул и погрузился в молчание. Спустя полчаса, когда экипаж пересек город и выехал на широкую площадь около порта, он вдруг спросил:
— А что будет, если я убью нура?
— Зачем говорить о несбыточном, мой господин? Время поединка ограничено, так что постарайся продержаться, пока солнце на локоть не подымется над южной стеной цирка. Но если нур ранит тебя… отсечет руку или ногу… тогда падай на землю и не шевелись. Может, он окажет тебе снисхождение — такие случаи бывали. Если останешься жив, получишь дом, землю и женщин… будешь жить в почете…
— Хммм… И много таких безногих и безруких уже живут в почете?
Салкас тяжело вздохнул.
— Трое… Трое — за два десятка лет. Но они помогли нам сохранить покой и мир!
— Uis pacem, para bellum, — пробормотал Блейд словно про себя.
— Что, мой господин?
— Хочешь мира, готовься к войне, — пояснил разведчик.
***
Оружейник Тарконес оказался не совсем обычным териотом. Сухой, жилистый и очень смуглый мужчина лет пятидесяти с абсолютно лысой головой и темными неулыбчивыми глазами внимательно осмотрел Блейда, потом одобрительно кивнул головой.
— У тебя есть шанс остаться в живых, парень, — заметил он и протянул широкую ладонь кузнеца с буграми затвердевших мозолей. — Занимайся бегом в своих холмах… Глядишь, и увернешься от нура!
Салкас возмущенно поднял брови.
— Почтенный Тарконес! Перед тобой — первый архонт!
— Да хоть двадцать первый — разве дело в этом? Зато я вижу, что он будет покрепче тех парней, которые выходили на арену три, шесть и девять лет назад!
Блейд стиснул крепкую руку кузнеца и кивнул Салкасу — мол, все в порядке.
— Пойдем, — Тарконес указал на арку в восточной стене цирка, того самого здания возле казарм стрелков, которое разведчик заметил еще во время первой прогулки по городу; тогда он принял его за стадион. Они прошли под прохладными мраморными сводами и очутились на квадратном, тщательно утоптанном поле. С севера, востока и юга эту арену окружали трибуны с каменными скамьями; западная сторона была открыта прямо в океан. По верхнему краю трибун футов на восемь возносился зубчатый парапет; над широкой аркой, через которую они попали внутрь, располагалась удобная ложа — вероятно, для почетных гостей. Других проходов на арену не было, но в центре южной и северной трибун зияли распахнутые ворота. Размеры ристалища показались Блейду солидными — примерно сто на сто ярдов; на трибунах же могло поместиться тысяч тридцать зрителей.
— Гляди, — оружейник протянул руку к южным воротам, — ты выйдешь оттуда, а нур — оттуда, — он указал на северную трибуну. Начнете на рассвете и будете драться, пока солнце не поднимется на локоть над южной стеной… — Часа два, прикинул Блейд. — Если ухитришься не попасть нуру под меч, твое счастье. Но я о таком не слыхивал… У этих живодеров очень длинные ноги!
Салкас предостерегающе кашлянул, и рот кузнеца захлопнулся. Похоже, он мог бы многое порассказать, понял Блейд. Ладно, со временем все станет ясным. Разведчик еще раз оглядел поле грядущей битвы. Бедный нур! Он приедет сюда, чтобы погонять в этом загоне овечку, а наткнется на волка… Блейд усмехнулся, хищно ощерив зубы.
— Ну, займемся оружием, — сказал он. — Что я могу выбрать?
— Что угодно, кроме лука и метательного копья. Хоть плетку! — Тарконес махнул рукой в сторону прохода. — Пойдем-ка теперь в арсенал. Там рядом и моя мастерская.
Арсенал и кузница располагались в обширных подвалах под длинным зданием казармы. Выбор оружия был невелик; короткие мечи, дубинки — с такими стрелки дежурили в городе, топорики, кинжалы. Были, конечно, луки, пращи и дротики, но Блейд даже не взглянул в их сторону.
— Детские игрушки, — он бросил презрительный взгляд на небогатый ассортимент Тарконеса. — Мне нужно оружие для боя, а не для прогулок по улицам Териута. Тяжелый двуручный меч или секира на длинном древке… Ты хоть видел когда-нибудь настоящий боевой топор? — глаза разведчика остановились на кузнеце.
— Видел! — казалось, Тарконес был задет за живое. — Ну, если ты такой великий воин, загляни-ка в тот угол. — Он вытащил факел из настенного кольца и посветил гостю.
На деревянном стеллаже у самой стены стояли дюжины три длинных прямых мечей, двухлезвийных секир и шипастых палиц. Блейд шагнул поближе и начал перебирать оружие, прикидывая вес и пробуя пальцем заточку лезвий. Сталь показалась ему отличной; рукояти мечей были выточены из прочнейшей китовой кости, топорища секир охвачены металлическими кольцами. Он выбрал один клинок и махнул им несколько раз, прислушиваясь к Тарконесу, который бубнил сзади:
— Халлотские изделия… для нуров… Но им эти штуки не подошли, и халлотцы сбыли нам, в перековку. У меня рука не поднялась бросить в горн такую работу… не смог… и, видишь, пригодилось…
Блейд выбрал меч с клинком длиной в ярд и в два пальца шириной — настоящее рыцарское оружие. Затем взгляд его остановился на небольшой палице — восьмифунтовом шаре с острыми стальными шипами и металлической же рукоятью. Он взял ее в руки, осмотрел и протянул кузнецу.
— Отпили шар и приклепай к нему цепь длиной в три четверти своего роста. Другой конец цепи закрепишь на рукояти — вот здесь. Понял?
— Чего ж не понять… Хочешь и в самом деле разжиться железной плеткой? — оружейник с интересом уставился на Блейда.
— Эта штука называется кистень. И мне нужен будет для него чехол — прочная кожаная сумка с ремнями, чтобы я мог закрепить ее на спине. Сделаешь?
Тарконес кивнул.
— Конечно. Но бегать с таким грузом тебе будет нелегко.
— Я не собираюсь бегать. Вам нужна голова этого нура, и вы ее получите.
— Ну-ну! — кузнец недоверчиво покачал головой. — Посмотрим, что ты скажешь дней через десять.
— То же самое, — ответствовал Блейд. — Абсолютно то же самое.