Спускался туман. Я подошел к пруду, когда начало моросить. В руках у меня был зонтик, на ногах галоши.

— Здесь ужасно сыро, я наверняка простужусь,— вздохнул я, устраиваясь поудобнее на камне.— Неудивительно, что у лягушек такие хриплые голоса.

Лягушка-квакушка отложила в сторону книгу с надписью «Семейный альбом» и уставилась на меня своими выпученными глазами.

— Здесь не ужасно, а прекрасно сыро,— возмущенно сказала Лягушка-квакушка.— Ах, как же вы, люди, отличаетесь от нас, нормальных существ, лягушек и жаб!

Наступила моя очередь вытаращить на нее глаза.

— Вы считаете себя нормальными существами! — воскликнул я.

— Еще бы,— квакнула Лягушка,— и я легко берусь вам это доказать. Разве люди умеют сбрасывать свою кожу и делать из нее шарики, чтобы было чем подкрепиться? Разве бывает у вас по нескольку тысяч детей? Кто из вас прыгнет в двадцать раз выше своего роста? Уж молчите! Только мы на это способны, и потому мы и есть нормальные существа. А если вы со мной не согласны, то я не стану с вами беседовать и не покажу наш семейный альбом.

Я не хотел с ней ссориться и переменил тему разговора, спросив, как она умудряется придумывать имена всем своим детям.

— А нам это ни к чему,— ответила Лягушка.— Когда это всего лишь черные точечки в беловатом желе, похожем на рисовый пудинг, мы зовем их просто икринками, а когда они вырастут из икринок, но еще не станут ни лягушками, ни жабами, мы зовем их головастиками.

— Ну и много же возни с ними, да?

— Ничего подобного. Они прекрасно растут без нашей помощи.

Проговорив это, она открыла семейный альбом на странице, где было написано: «Лягушки — отцы и матери».

— Это вот фотографии некоторых моих двоюродных братьев и сестер, живущих за границей,— объяснила она.— Они ужасно нянчатся со своими детишками, не то что мы.

Она ткнула перепончатой лапой в верхнюю картинку.

— Это лягушка Дарвина из Чили. Она глотает свои икринки и хранит их во внутреннем кармане, пока они не превратятся в лягушек и не выпрыгнут из ее рта. Дети занимают так много места, что лягушка ничего не ест, пока они сидят внутри. А если ее кто-нибудь испугает, она ложится на спину и притворяется мертвой.

Перевернув страницу, моя собеседница продолжала:

— А вот коротконожка из Южной Африки. Она носит икринки во рту, как и ее сестра из Бразилии. А это фотография моего двоюродного брата из Америки. Он хранит свои икринки на земле, пока они не вырастут в головастиков. Потом головастики цепляются своими маленькими зубками за отца, и тот переносит их в пруд.

— А кто эта тетушка с бусами на спине? — спросил я.

— Это жаба-повитуха из Европы. Но на спине у нее не бусы. Это икринки, которые словно ожерелье обвивают ее задние ноги. В тот день, когда они должны стать головастиками, жаба спешит с ними к пруду. Поверьте, она так устает, что у нее уж и сил нет квакать.

— Пожалуй, и мне тоже было б невмоготу,— сказал я.— А что ж делает здесь вот этот?

— Вы посмотрите на него хорошенько и поймете, насколько умны лягушки и жабы. Это фотография суринамской жабы, которая живет в Бразилии. Видите, как отец аккуратно раскладывает икринки на спине у своей жены. После этого яички обрастают кожей. Через некоторое время они превратятся в лягушат, прорвут кожу, высунут головки и спрыгнут на землю.

В этот момент к нам подплыл маленький головастик.

— Мама! — закричал он.— Я потерял ногу!

— Какая беспечность! Но ничего, скоро у тебя вырастет новая. А когда ты потеряешь свой хвостик, то станешь настоящей лягушкой и, возможно, будешь петь еще лучше, чем твой отец.

— Вот не знал, что лягушки поют,— сказал я.

— Еще как! И наши песни куда мелодичнее ваших.

А какие у лягушек изумительные голоса! Вы когда-нибудь слышали квакшу-кузнеца? Ее пение похоже на стук молотка кровельщика. Песни одних напоминают звук расчески, когда проводишь по ней пальцем, другие стрекочут как кузнечики, некоторые лают как собаки или же плачут подобно младенцам. Посчастливилось ли вам слышать пение американской лягушки-вола? Чудесный голос! Она ревет как бык, и ее слышно за несколько километров.

— Необыкновенно! Тенор с бычьим голосом,— сострил я.

— Бас, мой милый, бас. Да, что-что, а петь мы умеем! Мне рассказывали, что в старину французские дворяне приказывали своим слугам ночью бить палками по воде, чтобы заставить нас замолчать. Ну, это просто от зависти, я считаю. А вот фотография лягушки-вола,— продолжала она, снова открыв альбом.— Как он великолепно уродлив! Вы только взгляните на его огромный рот!

— Вот это рот! — изумленно воскликнул я.— Мне кажется, лягушку-вола вернее было бы назвать лягушкой-островом. Как известно, остров — это суша, окруженная водой, а здесь я вижу рот, окруженный лягушкой.

— А весит наш родственник почти два килограмма,— сказала Лягушка-квакушка.— Не рот, конечно, а сама лягушка. И в длину он двадцать сантиметров. А его брат из Вест-Индии еще больше, его величают горным цыпленком.

— Довольно забавное имя для лягушки. Нельзя ли полюбопытствовать, откуда оно?

— Из горных цыплят люди готовят вкусную еду. Эти лягушки питаются травой, и люди сажают их в специальные загоны, как кур. Хорошо, что я всего-навсего маленькая обыкновенная лягушка. Вы разве не слыхали, что американцы каждый год съедают более сорока миллионов лягушек-волов? Охотники убивают их по ночам в болотах, но обычно их выводят на лягушачьих фермах.

Роют один пруд для икры, другой для головастиков и отдельный — для лягушек. На обед им подают икру пескарей и раков, а на ужин — насекомых, которые слетаются на огонек фонаря, повешенного для приманки над водой.

— Как же лягушки ловят насекомых?

— А вот как: языком хлоп по мушке и проглотит целиком. Ведь у многих лягушек нет зубов. Вот тут-то и нужен большой рот.— Квакушка глубоко вздохнула.— Эх, мне бы такой рот, как у гигантских жаб, которые живут в Южной Америке! У этих счастливчиков рот велик настолько, что в один присест они могут проглотить крысу или птицу. Однажды несколько жаб поместили в аквариуме вместе с двумя молоденькими аллигаторами длиной по тридцать сантиметров. Немного погодя служитель нашел только одного аллигатора и решил, что второй сбежал. Но потом он обнаружил, что его проглотила гигантская жаба.

— Да, лягушачий мир очень разнообразен,— заметил я.

— Это еще не все,— сказала Квакушка.— В Японии и на Борнео живут летающие лягушки. А некоторые бразильские лягушки устраивают свои гнезда на деревьях. На дне гнезда они оставляют дырочку, через которую головастики падают прямо в воду. В Германии есть лягушки — настоящие барометры! Их сажают в бутылку с маленькой лесенкой внутри. И если лягушка забралась наверх — жди дождя.

В Центральной Австралии есть лягушки, которые запасают воду в особом мешочке под кожей. Местные жители, когда им хочется пить, выкапывают из норы такую лягушку и высасывают из нее воду. Попадаются лягушки — ужасные сони: спят больше года; другие не квакают, а хрипят; а древесные лягушки меняют свой цвет.— Квакушка перевела дыхание.— Видите, какие умные и способные мои родственники, они умеют делать все.

— Скажите, пожалуйста,— вежливо спросил я, — а что ваши родственники не умеют делать?

— Ах, мне стыдно признаться, но есть жабы, которые не умеют плавать. Стоит такой жабе попасть в воду, она надувается как пузырь и ждет, когда ее прибьет к берегу. Есть жабы, которые не могут закрывать оба глаза сразу.— Помолчав немного, Лягушка добавила: — Но, прошу вас, не верьте тем, кто говорит, что от лягушек бывают бородавки и что у них ядовитая слюна.

Уже стало смеркаться, и я поднялся, чтобы попрощаться.

— Очень вам благодарен,— начал я,— но мне хочется...

— Знаю, знаю, вы хотите, чтобы я спела вам! — радостно воскликнула моя новая знакомая.

— Простите, но сейчас уже поздно и мне пора. Я позеленел от холода и сам, чего доброго, заквакаю! Большое спасибо за такую интересную беседу. До свидания!