У нас никогда еще не было так. Медленно. Настолько медленно, что я не знала, сможет ли кто-нибудь из нас вообще добраться до оргазма, да это меня и не волновало. Наши губы разделяло всего несколько миллиметров, мы обменивались вздохами, и стонами, и приглушенными мольбами: «Чувствуешь? Ты это чувствуешь?»

Я чувствовала это. Я чувствовала каждый удар его сердца у меня под ладонью, дрожь, пробегавшую по плечам. Я видела, как губы его шевелятся, как он пытается что-то сказать… может, именно то, на что я намекала все это время, с тех пор как прокралась в его комнату. И даже раньше.

Похоже, он так и не понял, о чем я спрашивала.

Я никогда не думала, что будет так тяжело раскрыть все карты. Сегодня мы занимались любовью – в истинном значении этой фразы – его тело, мое тело и ничего между нами. За обедом он назвал меня Ханной… По-моему, раньше никто не произносил вслух это имя в нашем доме. И хотя Дженсен, лучший друг Уилла, сидел в гостиной, Уилл остался со мной, чтобы помочь вымыть посуду. Когда я отправилась в кровать, он проводил меня многозначительным взглядом и прислал смску с пожеланием доброй ночи и словами: «Чтобы у тебя не осталось сомнений – дверь моей спальни по-прежнему не заперта».

Казалось, там, в комнате, полной людей, он был моим. Но здесь, когда мы остались наедине за закрытой дверью, внезапно все снова запуталось.

«У тебя все еще есть другие?…»

«Разве ты не этого хотела?»

«Думаю, должно быть правило, запрещающее других любовников»…

«Значит, мы нарушаем это правило?»

…И молчание.

Но чего я ожидала? Зажмурившись, я крепче обняла его. Он вышел почти целиком, а затем снова медленно скользнул внутрь, один блаженный дюйм за другим, и тихо застонал мне в ухо:

– Так приятно, Сливка.

Его бедра раскачивались надо мной. Одна ладонь скользнула вниз по ребрам, а затем вновь поднялась вверх и накрыла грудь. Палец затеребил напрягшийся сосок.

Мне нравилось, как он низко, яростно стонал от наслаждения, и это отвлекало меня от печальной истины – Уилл так и не сказал тех слов, которые мне хотелось услышать этой ночью. Я хотела, чтобы он сказал: «Нет больше никаких других женщин». Я хотела, чтобы он сказал: «Теперь, когда мы занимаемся сексом без защиты, мы больше никогда не нарушим это правило».

Но ведь именно он раньше начинал этот разговор, а я пыталась прекратить. Вправду ли его устраивал только секс по дружбе? Или он просто не решался снова поднять эту тему? И почему я вела себя так пассивно? Как будто боязнь все испортить лишила меня дара речи.

Уилл откинул назад голову и тихо застонал, мучительно медленно скользя во мне. Я закрыла глаза и впилась зубами ему в шею, пытаясь доставить максимум удовольствия. Я хотела, чтобы он желал меня так сильно, что моя неуверенность и недостаток опыта уже не имели значения. Мне хотелось стереть воспоминания о всех тех женщинах, что были у него до меня. Мне хотелось чувствовать – и знать, – что он принадлежит только мне.

Тут меня кольнула неприятная мысль – а сколько других его женщин думали точно так же?

«Я хочу почувствовать, что ты мой».

Я толкнула его в грудь, так что ему пришлось скатиться с меня, и взобралась наверх. С Уиллом я никогда не была сверху – не во время секса, – так что нерешительно взглянула на него и положила его ладони себе на бедра.

– Я никогда такого не делала.

Взявшись одной рукой за основание члена, Уилл направил меня. Когда я опустилась на него, с его губ сорвался хриплый стон.

– Просто делай то, что тебе приятно, – шепнул он, глядя на меня. – Теперь ты ведешь.

Я зажмурилась и принялась пробовать разные позы, пытаясь не чувствовать себя при этом неопытной дурой. Этот страх так сжимал мне грудь, что мне казалось, будто я двигаюсь не так, как обычно, – более неуклюже, менее непринужденно и сексуально. Я понятия не имела, было ли ему приятно.

– Покажи мне, – шепнула я. – По-моему, я все делаю неправильно.

– Ты что, черт возьми, шутишь? Да ты идеальна, – проворчал он мне в шею. – Мне хочется заниматься этим всю ночь.

Я вспотела, но не от усилий, а от нервного напряжения – я почти выпрыгивала из собственной кожи. Кровать была старой и скрипучей, так что мы не могли двигаться как обычно – долго и жестко, перекатываясь по всей постели, хватаясь за раму и разбрасывая подушки.

Прежде чем я успела понять, что происходит, Уилл поднял меня на руки, перенес на пол и сел подо мной так, чтобы я снова могла опуститься на него. На сей раз он вошел намного глубже, а его член набух настолько, что задевал какую-то чувствительную точку внутри меня. Его губы скользнули по моей груди. Нагнувшись, он взял в рот сосок и нежно его обдул.

– Просто трахай меня, – прорычал он. – На полу можно не беспокоиться о шуме.

Бедняга решил, что меня тревожит скрипучая рама кровати.

Я зажмурилась, продолжая неловко раскачиваться. Как раз в тот миг, когда я уже решила остановиться и сказать ему, что эта позиция не для меня, сказать, что меня душат слова и невысказанные вопросы, Уилл поцеловал мой подбородок, щеки, губы и шепнул:

– Эй, ты куда улетела? Возвращайся ко мне.

Остановившись, я прижалась лбом к его плечу.

– Я слишком много думаю.

– О чем?

– Я почему-то вдруг занервничала. Мне кажется, что ты принадлежишь мне лишь на эти краткие минуты. И, видимо, это нравится мне намного меньше, чем я полагала.

Поддев пальцем мой подбородок, Уилл заставил меня взглянуть на него. Он поцеловал меня в губы – всего один раз, – после чего сказал:

– Если хочешь, я буду принадлежать тебе каждую секунду. Ты просто должна сказать мне, Сливка.

– Не причиняй мне боль, ладно?

Даже в темноте я увидела, как он нахмурился.

– Ты уже говорила это раньше. Почему ты считаешь, что я хочу причинить тебе боль? Ты думаешь, я на это способен?

В его голосе прозвучала такая обида, что это задело какую-то натянутую струну и внутри меня.

– Думаю, что способен. Даже не желая этого, теперь ты можешь причинить мне боль.

Он со вздохом прижался лицом к моей шее.

– Почему ты отказываешься дать мне то, чего я хочу?

– А чего ты хочешь? – спросила я, пересаживаясь так, чтобы было удобней коленям.

При этом я случайно приподнялась и вновь опустилась на его член. С силой сжав мои бедра, Уилл остановил меня.

– Я не могу думать, когда ты это делаешь.

Затем, сделав несколько глубоких вдохов, он шепнул:

– Я просто хочу тебя.

– Итак… – прошептала я, зарывшись пальцами в его волосы и поглаживая затылок. – Будут ли другие?

– Думаю, что это должна сказать мне ты, Ханна.

Зажмурившись, я попыталась понять, довольно ли мне этого. Я могла бы сказать ему, что не буду встречаться с другими, и, думаю, он согласился бы последовать моему примеру. Но я не хотела выдвигать условия. Если Уилл собирался сделать это, встречаться только со мной, инициатива должна была исходить от него. Если наши отношения для него действительно что-то значили, ему самому следовало прекратить встречаться с другими женщинами. Здесь нужно было волевое решение, а не «может, да, а может, и нет» или «как ты скажешь».

Тем временем его губы нашли мои, и он поцеловал меня так сладко и нежно, как никогда раньше.

– Я говорил тебе, что хочу попробовать, – шепнул он. – Это ты сказала, что не уверена, получится ли у нас. Ты знаешь, кто я, и знаешь, что ради тебя я хочу измениться.

– Я тоже хочу этого.

– Тогда договорились.

Он поцеловал меня еще раз, и мы снова поддались общему ритму: его небольшие толчки снизу, мои легкие круговые движения сверху. Наше дыхание сливалось, его зубы нежно покусывали мои губы.

Я никогда еще не чувствовала такой близости с другим человеческим существом. Его руки были повсюду: у меня на груди, на лице, на бедрах, между ног. Его низкий, рокочущий голос твердил мне на ухо, как ему со мной хорошо, как близко он к оргазму, как сильно ему это нужно – как будто он работал каждый день лишь для того, чтобы возвращаться ко мне. Он сказал, что быть со мной – это как быть дома.

И когда я взорвалась, меня уже не волновало, насколько неловко или неуклюже это выглядело со стороны, насколько я неопытна или наивна. Мне важно было лишь то, что он прижимался губами к моей шее, а его руки обнимали меня так крепко, что куда бы я ни двинулась, все равно оказывалась лишь ближе к нему.

– Ты готова? – спросил Уилл в воскресенье утром, проскальзывая в мою комнату и быстро целуя меня в щеку.

Так мы и провели большую часть утра: то втихомолку обмениваясь поцелуями в пустом коридоре, то тиская друг друга на кухне.

– Почти. Осталось упаковать пару вещей, которые мама передает со мной.

Я почувствовала, как его руки крепко обхватили меня за талию, и откинулась назад, тая от ощущения его близости. Я не замечала, насколько часто Уилл притрагивался ко мне, до тех пор пока нам не пришлось маскироваться. Ему всегда нравились тактильные ощущения – легкие прикосновения пальцев, рука, задержавшаяся у меня на бедре, плечо, соприкоснувшееся с моим плечом, но я так привыкла к этому, что уже практически не обращала внимания. В эти выходные я впервые почувствовала нехватку таких мимолетных касаний и теперь не могла насытиться ими. Я уже размышляла, на сколько миль нам нужно отъехать от дома, чтобы я могла попросить его припарковаться и повторить предложение насчет секса на заднем сиденье.

Откинув мои собранные в хвост волосы в сторону, он скользнул губами по моей шее, остановившись прямо за ухом. Я услышала, как в его руке позвякивают ключи, и почувствовала холодное прикосновение металла там, где моя футболка чуть задралась на животе.

– Не стоит нам этого делать, – сказал Уилл. – По-моему, Дженсен пытается следить за мной еще с обеда, а жить мне пока не надоело.

Его слова отрезвили меня, и я, отступив на пару шагов, потянулась за рубашкой, лежащей на противоположном конце кровати.

– Очень похоже на Дженсена, – пробормотала я, пожав плечами.

Я знала, что мой старший брат почувствует себя странно, если узнает о нас; черт, мы с Уиллом тоже почувствуем себя странно, если семья узнает, но все утро прокручивала в голове прошлую ночь и то, о чем мы говорили в гостевой комнате. Мне хотелось спросить его при дневном свете: «Ты действительно хочешь быть только со мной?». Потому что я была наконец-то готова решиться на последний шаг.

Я застегнула сумку и стала поднимать ее с кровати.

Перегнувшись через меня, Уилл взялся за ручку:

– Позволь мне.

Я почувствовала тепло его тела и запах шампуня. Выпрямившись, он так и не отошел от меня – мы стояли вплотную друг к другу. Я закрыла глаза. Голова закружилась – когда он был так близко, мне казалось, что в комнате нечем дышать. Приподняв мой подбородок, Уилл поцеловал меня очень медленно и ласково, и, стоило ему оторвать свои губы от моих, как я потянулась следом, желая продлить поцелуй.

Уилл улыбнулся.

– Давай-ка я отнесу вещи в машину, и мы уберемся отсюда, ладно?

– Ладно.

Проведя пальцем по моей нижней губе, он шепотом добавил:

– Скоро мы будем дома. И я не собираюсь ехать к себе.

– Ладно, – повторила я, чувствуя, как ноги становятся ватными.

Ухмыльнувшись, Уилл поднял сумку и вышел из комнаты. Едва устояв на ногах, я проводила его взглядом.

Спустившись вниз, я столкнулась на кухне с Лив.

– Уезжаете? – спросила она и обошла прилавок, чтобы обнять меня.

Кивнув, я прижалась к ней и спросила:

– Уилл уже снаружи?

Я выглянула в кухонное окно, но Уилла там не было видно. Мне хотелось поскорей отправиться в путь и высказать все при свете дня так, чтобы он не смог пропустить мои слова мимо ушей.

– Кажется, он пошел на задний двор, чтобы попрощаться с Дженсом, – сказала Лив, возвращаясь к миске с ягодами, которые промывала под краном. – Вы двое очень мило смотритесь вместе.

– Что? Нет.

На прилавке остывал поднос с печеньем, и я сгребла несколько штук в коричневый бумажный пакет.

– Я ведь тебе объясняла – у нас все не так, Лив.

– Говори что хочешь, Ханна. Этот парень от тебя без ума. И меня сильно удивит, если это заметила только я.

Почувствовав, как краснею, я покачала головой. Затем взяла с полки две пластиковые кружки и наполнила их кофе из огромного стального кофейника, добавив сахар и сливки в свою кружку, а Уиллу – только сливки.

– По-моему, беременность негативно сказалась на твоих умственных способностях. Тут совсем не то, что ты думаешь.

Моя сестра не была дурой – я не сомневалась, что она слышала фальшь в моем голосе не хуже меня.

– Возможно, для тебя и не то, – сказала Лив, скептически покачав головой. – Но и в этом я сильно сомневаюсь.

Я слепо уставилась в окно. До сих пор я знала, на каком свете я, а на каком Уилл… по крайней мере, считала, что знаю. За последние несколько дней все изменилось, и теперь мне не терпелось определить наши новые отношения. Раньше я боялась четко их обозначить, потому что мне казалось, что это не оставляет никакой свободы. Я думала, что расстроюсь, если он внесет меня в свое расписание с такой же непринужденностью, как прежде других женщин. Но сейчас, кажется, я избегала обсуждать эту тему не потому, что Уилл с такой легкостью распоряжался своим сердцем, а потому, что хотела уберечь свое. Однако это было бесполезно. Я знала, что мы должны вернуться к этому разговору – к тому самому, который он не раз пытался завести раньше. К тому, который мы затронули прошлой ночью.

Мне нужно было решиться, пойти на риск. Время пришло.

Где-то с грохотом хлопнула дверь, и я подпрыгнула, снова взглянув на кружку в своей руке. Оказывается, я все еще размешивала кофе. Прикоснувшись к моему плечу, Лив сказала:

– Придется мне на одну минутку побыть старшей сестрой. Будь осторожна, хорошо? В конце концов, речь идет о пресловутом Уилле Самнере.

И именно поэтому – в первую очередь – я боялась, что совершаю ошибку.

С кофе и припасами на дорогу я обошла всех и попрощалась. Семейство разбрелось по всему дому, но двое как сквозь землю провалились – мой брат и мой шофер.

Я направилась обратно к крыльцу, чтобы проверить, не стоят ли они у машины. Под ногами похрустывал гравий дорожки. Подойдя к гаражу, я остановилась, услышав голоса. Они четко разносились в прохладном утреннем воздухе, перекрывая и птичий щебет, и скрип ветвей наверху.

– Мне просто хочется знать, что происходит между вами, – произнес голос, наверняка принадлежавший Дженсену.

– Ничего, – ответил Уилл. – Мы просто общаемся. По твоей просьбе, смею добавить.

Я нахмурилась, вспомнив старую поговорку насчет того, что подслушивать не стоит, так как услышанное вряд ли вам понравится.

– «Общаемся» – это что, такой эвфемизм? – спросил Дженсен. – По-моему, ты очень близко с ней сошелся.

Уилл собирался что-то сказать, но вдруг замолчал. Я попятилась, чтобы мужчины не заметили протянувшуюся от моих ног длинную тень.

– Я встречаюсь с парой женщин, – начал Уилл, и я тут же представила, как он почесывает подбородок. – Но нет, Зигги в их число не входит. Мы просто хорошие друзья.

На меня словно опрокинули ведро ледяной воды. По коже побежали мурашки, а желудок ухнул куда-то вниз – хотя я прекрасно знала, что он только следует обговоренным нами правилам.

Уилл продолжил:

– Вообще-то я… хочу попробовать что-то большее с одной из них.

Мое сердце начало отбивать набат. Меня так и подмывало шагнуть вперед и остановить его, прежде чем он скажет лишнее. Но затем он добавил:

– Поэтому я думаю завершить отношения с другими. Кажется, впервые мне захотелось чего-то более серьезного… но эта девушка слишком осторожна, поэтому трудно сделать первый шаг и порвать со старыми привычками, понимаешь?

У меня подкосились ноги, так что пришлось прислониться к воротам. Брат что-то ответил, но я его уже не слышала.

Сказать, что атмосфера в машине была напряженной, – значит, ничего не сказать. Мы провели в дороге уже больше часа, а я едва ухитрилась связать два слова.

– Ты проголодалась?

– Нет.

– Температура нормальная? Не слишком жарко? Не слишком холодно?

– Нормально.

– Можешь ввести это в GPS?

– Ага.

– Не возражаешь, если я припаркуюсь и сбегаю в туалет?

– Давай.

Хуже всего было то, что я понимала – я веду себя грубо и несправедливо. Уилл сказал Дженсену только то, чего я требовала в своих правилах. До прошлой ночи я совершенно не ожидала, что он надумает встречаться только со мной.

Открой рот, Ханна. Скажи ему, чего ты хочешь.

– Ты в порядке? – спросил Уилл и быстро опустил голову, чтобы заглянуть мне в лицо. – Сегодня ты как-то подозрительно неразговорчива.

Развернувшись, я принялась рассматривать его профиль: щетинистый подбородок, губы, изогнувшиеся под моим взглядом в улыбке. Покосившись на меня пару раз, Уилл взял меня за руку и крепко сжал ее. Тут было намного больше, чем просто секс. Он стал моим лучшим другом. Он стал тем, кого мне хотелось назвать своим парнем.

При мысли о том, что все это время он спал с другими женщинами, меня слегка затошнило. Я была почти уверена, что после этих выходных он уже не станет встречаться с ними, потому что – боже правый – мы занимались сексом без презерватива. Если это не было поводом для серьезного разговора, то я уже не знаю, что было.

Я ощущала такую близость к нему – я чувствовала, что мы и вправду намного больше, чем просто друзья.

Я прижала ладони к глазам, ревнуя и нервничая… Боже, мне не терпелось разобраться во всем прямо сейчас. Почему я так легко обсуждала с Уиллом любые свои чувства, кроме тех, в которых нам надо было признаться друг другу?

Когда мы остановились на заправке, я принялась отвлеченно перебирать музыкальные записи на телефоне Уилла, мысленно пытаясь подыскать правильные слова. В конце концов мне удалось найти песню, которую мой игрок, по всей вероятности, терпеть не мог. Я с улыбкой следила за тем, как он повесил на место заправочный пистолет и подошел к водительской дверце.

Уилл забрался на сиденье, и его рука застыла над ключом зажигания.

– Гарт Брукс?

– Если он тебе не нравится, зачем ты хранишь эту запись? – насмешливо поинтересовалась я.

Что ж, неплохое начало.

Наконец-то я сказала что-то внятное, и это был шаг в верном направлении. Завести непринужденную беседу, подготовить почву и затем ринуться в наступление.

Он шутливо скривился, как будто съел какую-то гадость, а затем завел двигатель и начал отъезжать. В моей голове кружились слова: «Я хочу быть твоей. Я хочу, чтобы ты был моим. Пожалуйста, скажи, что ты не встречался с другими женщинами последние несколько недель, когда у нас все было так хорошо. Пожалуйста, убеди меня, что я все это не выдумала».

Я открыла его айтюнс, чтобы отыскать музыку получше – музыку, которая улучшит мое настроение и придаст уверенности в себе, и тут на экране вспыхнула смска.

«Извини, что не ответила вчера, не заметила твое сообщение! Да! Я свободна во вторник вечером и не могу дождаться нашей встречи. У меня? Люблю-целую. Китти».

Кажется, целую минуту я не дышала.

Выключив экран, я вжалась поглубже в сиденье, чувствуя, как кто-то сунул руку мне в глотку и вывернул наизнанку. В венах вскипел адреналин, смешанный со стыдом и злостью. Где-то в промежутке между вчерашним незащищенным сексом в доме моих родителей и нынешним утренним поцелуем в шею Уилл успел послать смску Китти и попросить о встрече во вторник.

Пока мы отъезжали от заправки и выбирались на шоссе, я смотрела в окно, а затем аккуратно положила мобильник на колени Уиллу.

Через пару минут он взглянул на экран, после чего молча отложил телефон.

Он явно заметил сообщение Китти, но ничего не сказал. И даже не выглядел удивленным.

Мне хотелось зарыться под землю.

Мы подъехали к моему дому, но Уилл не предпринял никаких попыток подняться ко мне. Я донесла сумку до входной двери, и мы с ним застыли в неловком молчании.

Он убрал с моей щеки выбившуюся из хвоста прядь волос, но я вздрогнула, и он быстро отвел руку.

– Ты точно в порядке?

Я кивнула.

– Просто устала.

– Значит, до завтра? Марафон в субботу, так что нам, наверное, стоит в начале недели пару раз пробежать дистанцию подлиннее, а затем отдохнуть.

– Хорошо.

– Так что, увидимся утром?

Мне внезапно мучительно захотелось удержать его, дать ему последний шанс, возможность признаться или, напротив, разъяснить мою огромную ошибку.

– Да, и… не хочешь зайти во вторник вечером? – спросила я, взяв его за руку. – По-моему, нам надо поговорить. О том, что произошло на выходных.

Опустив взгляд на мою руку, Уилл сплел свои пальцы с моими.

– А сейчас мы поговорить не можем? – спросил он, недоуменно хмурясь.

В конце концов, было только семь вечера и воскресенье.

– Ханна, что происходит? У меня такое чувство, что я чего-то не понимаю.

– Просто мы долго ехали, и я устала. Завтра мне надо задержаться в лаборатории до позднего вечера, но вторник свободен. Ты сможешь прийти?

Неужели мой взгляд был таким же умоляющим, как голос, твердивший и твердивший в голове: «Пожалуйста, скажи “да”. Пожалуйста, скажи “да”»?

Уилл облизнул губы и уставился сперва себе под ноги, а затем на собственную руку, сжимавшую мою. Казалось, я слышала, как утекают секунда за секундой. Воздух сгустился и стал таким вязким, что я едва могла дышать.

– Вообще-то, – сказал Уилл и на мгновение замолчал, словно все еще обдумывая ответ. – У меня позднее… дело. Встреча по работе. Во вторник у меня совещание, которое затянется допоздна.

Он запинался и совершенно явно лгал.

– Но я могу заехать днем или…

– Нет, не надо. Тогда просто увидимся завтра утром.

– Ты уверена? – спросил Уилл.

Мое сердце как будто сковал лед.

– Да.

– Ладно, тогда я… – он кивнул на дверь за спиной, – сейчас пойду. Ты уверена, что все в порядке?

Ничего не ответив, я молча смотрела на его ботинки. Уилл поцеловал меня в щеку и ушел, а я заперла дверь и отправилась прямиком в спальню. До утра мне не хотелось больше ни о чем думать.

Я спала как мертвая и проснулась от звонка будильника только без четверти шесть. Протянув руку, я нажала на кнопку и осталась лежать, глядя на подсвеченный синим циферблат. Уилл солгал мне.

Я попыталась найти этому рациональное объяснение, сделать вид, что это неважно, потому что официально мы еще не были парой… но и в этом ощущалась фальшь. Потому что, как бы я ни пыталась убедить себя в том, что Уилл – игрок и ему нельзя доверять, в глубине души… Наверное, я поверила, что субботняя ночь все изменила. Иначе мне не было бы так плохо. А он, очевидно, считал, что вполне нормально спать с другими женщинами, пока мы все не обговорили до конца и официально не объявили наши отношения «официальными». Я бы никогда не могла так запросто разделять секс и эмоции. Простого осознания, что я хочу быть только с Уиллом, хватало мне для того, чтобы хранить верность.

Мы оказались совершенно разными людьми.

Цифры передо мной расплылись, и я заморгала, пытаясь не расплакаться. Тишину разорвал повторный сигнал будильника. Пора было вставать и отправляться на пробежку. Уилл уже должен был ждать меня.

Но мне было все равно.

Я села лишь для того, чтобы выдернуть шнур будильника из розетки, а затем перевернулась на другой бок и снова заснула.

Большую часть понедельника я провела на работе, выключив телефон, и домой вернулась только поздно вечером.

Во вторник я вскочила еще до того, как прозвенел будильник, и отправилась в местный тренажерный зал с беговой дорожкой. Это не шло ни в какое сравнение с пробежками в парке за компанию с Уиллом, но сейчас мне было все равно. Разминка помогла мне дышать. Она помогла мне думать и выбросить из головы лишние мысли, например, о том, чем Уилл и кто-то другой – какая-то другая – займутся сегодня вечером. По-моему, я не бегала так никогда в жизни. А позже мне пришлось уйти пораньше из лаборатории, где накопилась куча дел: где-то около пяти я поняла, что за весь день не съела ничего, кроме йогурта, и почувствовала, что вот-вот свалюсь.

Когда я вернулась домой, Уилл ждал меня у двери.

– Привет, – сказала я, подходя к нему и замедляя шаг.

Он развернулся, сунув руки в карманы и долгое время просто смотрел на меня.

– У тебя что-то не так с телефоном, Ханна? – наконец спросил он.

Я почувствовала краткий укол вины, но затем выпрямилась и взглянула ему в глаза.

– Нет.

Стараясь держаться от него подальше, я подошла к двери и принялась отпирать замок.

– Тогда какого черта тут происходит? – спросил Уилл, заходя за мной внутрь.

Так, ладно. Значит, этот разговор произойдет сейчас.

Я покосилась на его одежду. Он явно пришел сюда прямо с работы. Я невольно подумала, что он забежал ко мне перед тем, как отправиться на встречу… с ней. Просто обходил территорию и проверял, все ли в порядке, прежде чем пойти на свидание с другой. Наверное, мне никогда не понять, как он может быть со мной таким страстным, трахаясь при этом с другими женщинами.

– Я думала, у тебя назначена поздняя встреча, – пробормотала я, поворачиваясь и бросая ключи на кухонный стол.

Поколебавшись, он несколько раз моргнул, после чего ответил:

– Да. На шесть вечера.

Я фыркнула.

– Ну конечно.

– Ханна, какого дьявола между нами происходит? Что я сделал не так?

Я обернулась, чтобы взглянуть на него… но в последний момент струсила и уставилась на галстук, свободно охватывающий его шею, и рубашку в полоску.

– Ты ничего не сделал, – ответила я, чувствуя, что сама разбиваю себе сердце. – Просто мне следовало быть честной насчет своих чувств. Или… отсутствия чувств.

Он широко распахнул глаза.

– Прошу прощения?

– Дома у родителей все было так необычно. И нас чуть не застукали, помнишь? Думаю, это меня здорово возбудило. И, может, я слишком увлеклась и сболтнула в субботу лишнее.

Отвернувшись, я принялась возиться с пачкой писем на столе. Мое сердце медленно, с шорохом осыпалось, как засохший цветок, и в груди оставалась одна пустота. Я выдавила улыбку и небрежно пожала плечами.

– Мне двадцать четыре, Уилл. Я просто хочу развлекаться.

Он заморгал и пошатнулся, словно я швырнула в него чем-то потяжелее слов.

– Я не понимаю.

– Извини. Я должна была позвонить или…

Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Моя кожа горела, а грудь сжимало так, словно ребра вдавились внутрь.

– Я думала, что могу это сделать, но я не могу. Эти выходные окончательно укрепили мое решение. Прости.

Уилл отступил на шаг и огляделся, как будто только что проснулся и понял, где находится.

– Понятно.

Затем, сглотнув, он провел рукой по волосам – и, как будто вспомнив о чем-то, поднял глаза.

– Это значит, ты не будешь участвовать в субботу в марафоне? Ты так упорно тренировалась, и…

– Я приду.

Кивнув, он развернулся, вышел за дверь и исчез – вероятно, навсегда.