Я уже два месяца провела в Нью-Йорке, но слабо представляла, чем занимаюсь в свободное от работы время. Я бегала в парке, у меня была пара подруг, с которыми можно было сходить в театр, или попить кофе, или просто выпить. Пару раз в неделю я говорила по телефону с родителями. Я не чувствовала себя одинокой – здесь у меня, определенно, была более насыщенная жизнь, чем в последние месяцы в Чикаго. Но большая часть моей жизни, не посвященной работе, вращалась вокруг Макса. Как, черт побери, это произошло?

Случайные связи: вы делаете это неправильно.

Но, с другой стороны, Макс, казалось, никогда не удивлялся тому, что происходило между нами. Ни тогда, когда я подбила его на секс в ночном клубе, ни тогда, когда пришла в его офис, предлагая секс и ничего кроме секса, ни даже тогда, когда вломилась в его душевую кабину, умоляя взять меня и заставить забыть обо всем.

Даже друзья у него были потрясающие. Дерек, по-моему, тянул на роль самого крупного представителя человеческого рода из тех, что я видела, и, хотя не был легок на ногу, танцуя с ним, я веселилась так, как не веселилась уже очень, очень давно… не считая наших встреч с Максом.

Я помахала Дереку на прощанье. Он подмигнул мне и кивнул в сторону сидевшего у бара Макса, напомнив о том, что сказал во время танца: «Он полный придурок, этот парень».

Под единственной лампочкой, освещавшей танцплощадку, Дерек выглядел еще грязней, чем во время знакомства у бара. Изучив свое платье, я заметила несколько отпечатков пятерни на плече.

– Он не такой уж пропащий малый, – сказал Дерек, со смехом потрепав меня по голове. – Никогда не задирает нос и ни разу никого не подводил. Всегда подставит плечо друзьям, никаких подлянок не делает.

Еще раз подмигнув, он добавил:

– Кошмар, да и только.

Поблагодарив Мэдди, мы вышли. Я все еще слышала за спиной, в баре, пьяный разноголосый рев команды, когда Макс подозвал такси и распахнул для меня дверцу.

– Скоро увидимся, – сказал он, после чего захлопнул дверцу и помахал мне в окошко, пока машина выруливала на дорогу.

Я посмотрела в заднее окно. Макс стоял неподвижно, глядя, как мое такси уезжает по Ленокс.

Мы решили поужинать без изысков – заказать пару бургеров в тихом маленьком ресторанчике в Ист-Виллидж. Тишина – это хорошо. Тишина может усмирить тот бардак, что творится у меня в голове. Мой план поразвлечься, ощутить вкус свободы и разделить две сферы своей жизни окончательно провалился.

Я отправилась домой, смыла с себя грязь, оставшуюся после танцев с Дереком и Максом, и надела простое синее платье из джерси. Песни из бара по-прежнему звенели у меня в ушах, и я представила, как снова встречаюсь с приятелями Макса. Сворачиваюсь калачиком рядом с Максом на диване у его друга и смотрю с ними фильм, или грею пальцы о кружку с кофе на зрительской скамье во время матча по регби. Эти картинки казались чем-то простым и естественным, но тут за работу взялся разум. Он принялся анализировать, тревожиться и играть в адвоката дьявола – и я решила пока не торопиться с мечтами.

Я вышла в коридор и заперла дверь на ключ, напомнив себе: «Не спеши. Один шаг за раз. Никто не заставляет тебя это делать».

Даже субботним вечером, когда горожане вышли на улицы, чтобы подышать и насладиться ленивой игрой закатных красок, в Ист-Виллидж было не так многолюдно, как в центре. Когда это место успело стать для меня домом? Макс выбрал ресторанчик всего в нескольких минутах ходьбы от моей квартиры, и мне больше не приходилось читать таблички с названиями улиц, чтобы найти дорогу.

Над входом тепло светились тонкие желтые гирлянды, а когда я открыла дверь, звякнул маленький колокольчик. Макс был уже внутри. Он сидел за одним из столиков у задней стены, чисто отмытый и с газетой «Таймс »в руках. Я позволила себе украсть у судьбы одну секунду, чтобы просто полюбоваться им. Темно-красная футболка, поношенные джинсы с прорехой на бедре. Его светло-каштановые волосы в этом освещении казались почти золотыми. Стильные, похоже, английские кроссовки на длинных стройных ногах. Солнечные очки на столе у локтя.

Да обычный божественной красоты парень, с которым ты трахаешься, засевший в забегаловке с бургерами и ждущий тебя.

Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и направилась к нему.

Границы размылись. После сегодняшнего дня я больше не могла притворяться, что мне от него не нужно ничего, кроме оргазмов. Не могла притворяться, что сердце у меня не сжимается от радости при виде него или от грусти, когда приходится расставаться. Не могла притворяться, что не испытываю к нему никаких чувств. Кажется, для бегства было уже слишком поздно.

Только услышав его смех, я сообразила, что пялюсь, открыв рот, и что Макс наблюдает за мной… бог знает сколько. Уголок его рта изогнулся в улыбке.

– Похоже, ты в полном восторге от этого пива.

Он подтолкнул ко мне пинтовую кружку с пивом и взялся за свою.

– Я взял на себя смелость заказать тебе бургер размером с твою голову и чипсы. То есть, – с ухмылкой уточнил он, – картофель фри.

– Отлично. Спасибо.

Я положила сумочку на свободный стул и села напротив Макса. Он улыбнулся глазами, а затем опустил взгляд на мои губы.

– Итак, – сказала я, отхлебывая пиво и изучая своего спутника поверх ободка кружки.

– Итак.

Похоже, этот поворот событий изрядно его веселил. Я не была зациклена на контроле, но привыкла к предсказуемой жизни – а за последние два месяца на меня свалилась масса неожиданного.

– Спасибо, что пригласил меня сегодня в бар.

Он кивнул, почесав в затылке.

– Спасибо за то, что пришла.

– У тебя прекрасные друзья.

– Компания придурков.

Я рассмеялась, чувствуя, как напряжение медленно тает.

– Забавно. То же самое они сказали о тебе.

Макс положил локти на стол и наклонил вперед.

– У меня есть вопрос.

– Да?

– У нас сейчас свидание?

Я чуть не подавилась пивом.

– Ради бога, женщина, не паникуй. Мне просто интересно, не хочешь ли ты изменить правила. Следует ли нам пересмотреть предыдущий вариант?

Я кивнула, прижав платок к губам, и пробормотала:

– Конечно.

Он поставил кружку на стол и принялся перечислять мои правила, загибая длинные пальцы:

– Одна ночь в неделю, никаких связей на стороне, секс предпочтительно на публике – и точно нев моей кровати, – фотографии желательны, но без лиц, и никакой огласки.

Подняв кружку, Макс сделал основательный глоток, а затем перегнулся через стол и прошептал:

– И ничего между нами, кроме секса. Просто удовлетворение базовых потребностей, и все. Я ничего не упустил?

– Вроде бы ничего.

При мысли о том, как далеко мы отошли от этого всего за один день, сердце отчаянно забилось.

Официант – по виду студент колледжа – приволок две корзины. В каждой был самый большой бургер, который я видела в жизни, и гигантская гора картофеля фри.

– Матерь божья, – выдохнула я, уставившись на свою порцию. – Это…

– Именно то, чего ты хотела? – поинтересовался Макс, потянувшись за соусницей с уксусом.

– Да, но намного больше, чем я способна съесть.

– Давай-ка добавим перчику, – предложил он. – Кто больше съест, тот и устанавливает новые правила.

Улыбнувшись, он закрыл соусницу крышкой и поставил обратно. Мы оба знали, что Макс весит почти вдвое больше меня. Мне никогда не выиграть в этом состязании.

Но был ли он голоден? Может, он уже накачался пивом и знал, что я съем больше? Или ему хотелосьустановить правила?

– О боже, женщина. Хватит думать, – сказал он, поднимая бургер и откусывая гигантский кусок.

– Ладно. Договорились, – хмыкнула я.

Мне вдруг стало очень интересно, какие правила придумает Макс.

Макс вытер руки салфеткой, смял ее в комок и швырнул в пустую корзину.

– Это было здорово, – пропыхтел он, наконец-то взглянув на меня.

При виде моих жалких успехов Макс разразился громовым смехом. Я сумела справиться в лучшем случае с четвертью бургера и почти не притронулась к картошке. Роняя бургер обратно в корзинку, я простонала:

– Боже, как я объелась.

– Я выиграл.

– А что, кто-то в этом сомневался?

– Тогда зачем ты согласилась на пари? – спросил он, отодвигая стул от стола. – Ты могла сказать нет.

Встав, я пожала плечами и развернулась к двери прежде, чем Макс успел выжать из меня ответ. Может, мне и не терпелось узнать, чего он хочет, но вряд ли я была готова признать это вслух.

Пьяное оживление после бара прошло, а теперь, когда бургер камнем лежал в желудке, мне хотелось только свернуться где-нибудь в переулке и задремать. Но было только полдевятого, слишком рано для того, чтобы расходиться. Казалось невозможным ждать следующей встречи до пятницы… если, конечно, он не решит изменить это правило.

Ист-Виллидж был полон молодежи, высыпавшей субботней ночью на улицы в поисках выпивки и развлечений. Макс взял меня за руку, сплел пальцы с моими и крепко сжал. Чисто по привычке я собралась заявить, что не намерена так ходить по городу, но тут он неожиданно свернул к следующему дому и втащил меня в тускло освещенный бар.

– Я знаю, что ты объелась, но посиди здесь, выпей коктейль, и придешь в себя. У меня на тебя еще обширные планы.

Боже, мне понравилось, как это прозвучало!

Забившись в тесную кабинку, мы уселись в темном уголке. Я прихлебывала водку с тоником, Макс пил пиво и рассказывал, каково это было – расти в Лидсе в семье ирландских католиков, родившись средним из одиннадцати детей. У него было семь сестер и три брата. Они жили по трое в комнате – и это так отличалось от моего собственного детства, что я слушала затаив дыхание, пока Макс потчевал меня историями о тех временах, когда они решили организовать домашний духовой оркестр. Или когда старшую сестру, Лиззи, застукали в семейном «вольво», где она занималась сексом с местным священником, причем по обоюдному согласию. Самый старший брат Макса, Дэниел, после школы отправился в католическую миссию в Бирму и вернулся оттуда буддистом и приверженцем тхеравады. Его самая младшая сестра, Ребекка, вышла замуж сразу по окончании колледжа и в двадцать семь уже обзавелась шестью детьми. У других были не менее захватывающие биографии. Брат, родившийся через десять месяцев после появления на свет Макса, Нейл, был сейчас заместителем начальника лондонского метро; а одна из сестер преподавала химию в Кембридже, и у нее было пятеро детей, все мальчики.

Макс признался, что по сравнению с братьями и сестрами иногда чувствует себя посредственностью.

– В университете я изучал искусство, а потом получил степень по управлению бизнесом, чтобы торговатьискусством. Отец считал, что я полный неудачник – во-первых, из-за выбора карьеры, а во-вторых потому, что до тридцати лет я не произвел на свет кучу католических детишек.

Но, сказав это, он рассмеялся, как будто на самом деле его родителям было все равно, неудачник он или нет. Отец Макса, всю жизнь дымивший как паровоз, умер от рака легких через неделю после того, как Макс закончил магистратуру, а его «матушка» решила, что ей нужно сменить обстановку, и переехала вместе с ним в Штаты.

– Мы не знали здесь ни души. У меня была парочка связей с университетских времен и несколько знакомых по бизнес-школе – друзья друзей с Уолл-стрит, – но в то время я четко представлял только две вещи. Во-первых, что хочу заниматься венчурными операциями с предметами искусства в Нью-Йорке, и, во-вторых, что хочу взять в партнеры человека, разбирающегося в науке и технологиях. Так я познакомился с Уиллом.

Откинувшись на спинку дивана, Макс прикончил свое пиво. Этот парень умел пить! Я уже потеряла счет кружкам, которые он оприходовал, а никакого эффекта заметно не было.

– То есть, вообще-то я встретил его в пабе, но мы немедленно сдружились и уже на следующий день начали работать над нашим милым маленьким проектом. Через пару лет мы подключили Джеймса, возглавившего отдел технологий, потому что Уилл уже не мог разрываться между биотехом и IT.

– Почему у тебя нет огромного пивного брюха? – со смехом спросила я.

Это было несправедливо. Джулия называла такие тела, как у него, «рельефными» – его грудь и живот пружинились мышцами, о существовании которых я до нашего знакомства и не подозревала.

Секунду Макс недоуменно таращился на меня, а затем перевел взгляд на свою пустую кружку.

– Ты как, уже наклюкалась?

– Стопудово, – ответила я, чувствуя, что второй коктейль водка-тоник начинает действовать.

Щеки горели, а улыбка против воли становилась все шире и шире.

– Я совершенно наклюкалась.

– Угу, – сказал он, покачав головой. – С американским произношением это звучит не очень.

– Тебе нравится американское произношение или нет? Потому что, когда я слышу твой английский акцент, мне хочется делать с твоим ртом очень, очень нехорошие вещи.

Он быстро облизнул губы и – надо же! – покраснел.

– Американский акцент, увы, не особенно сексуален. Но твой чикагский прононс очень мил. Особенно когда ты напьешься. Он такой плоский и звучит как-то так…

Тут Макс издал жуткий ноющий звук – мне искренне хотелось верить, что ничего подобного никогда не вырывалось из моего рта. Я поморщилась, а он расхохотался.

– Ничего похожего!

– Ладно, может, я слегка сгустил краски, – уступил он. – Но что я считаю сексуальным, так это твой интеллект, твои огромные карие глаза, пухлые губки, звуки-которые-Сара-издает-когда-кончает, и твои совершенно неподражаемые сиськи и бедра.

Я откашлялась, чувствуя, как от груди до кончиков пальцев распространяется тепло.

– Мои бедра?

– Ага. Думаю, я уже упоминал, что у тебя изумительная кожа. И на бедрах она потрясающе нежная. Что, тебе никто этого не говорил? Думаю, не так уж много людей целовало их так часто, как я.

Я удивленно заморгала. Он знал, что я была только с Энди, но не понимал, насколько прав. Энди почти никогда не целовал меня ниже груди.

– Так какие же у нас новые правила? – спросила я, борясь с легким головокружением.

В чем причина – в спиртном или в сидевшем напротив меня мужчине, – я не могла разобрать.

Рот Макса растянулся в волчьей ухмылке.

– Думал, ты никогда не спросишь.

– Мне следует бояться?

– О да.

Я вздрогнула, но в основном от растущего возбуждения, а не от страха. Я всегда могла сказать нет.

Но знала, что не скажу.

– Правило номер один. Мы сохраняем пятничные ночи, но можем встречаться и в любое другое время. Ты можешь отказаться, но при таком раскладе я, по крайней мере, не буду чувствовать себя придурком, если попрошу о встрече. И, – сказал он, протянув руку и убирая у меня с глаз прядь волос, – ты тоже можешь просить. Ты можешь признаться, что тоже хочешь чаще встречаться со мной. И не должна извиняться, если приходишь ко мне, когда расстроена. Секс – это еще не все, знаешь ли.

Прерывисто вздохнув, я кивнула.

– Ладно…

– Правило номер два. Ты разрешишь мне заниматься с тобой сексом в постели.На огромной кровати, где я смогу привязать тебя к изголовью или поставить раком. А может быть, даже просто оттрахать, положив себе на плечи твои ноги в шикарных туфельках. Эта кровать не обязательно должна быть моей, и не обязательно начинать прямо сейчас. Мне нравится трахать тебя на публике – и к этому мы вернемся через минуту, – но иногда мне хочется, чтобы ты была целиком моя. И чтобы мы могли делать это медленно и со вкусом.

Он ждал моего ответа, и в конце концов я снова кивнула.

– Обещаю, что буду и впредь фотографировать тебя, потому что это возбуждает нас обоих. И я не попрошу тебя выходить со мной в свет, пока ты не будешь к этому готова. Без проблем. А если ты никогда не будешь готова, это тоже нормально. Но я восхищаюсь тобой, Сара, твоей скрытностью и твоим желанием, чтобы тебя все видели. Мне кажется, теперь я начинаю это понимать. И я это просто обожаю. Я хочу еще немного поиграть на этом поле. Выяснить, что нравится нам обоим.

Макс развел руки и пожал плечами, а затем перегнулся через стол и быстро поцеловал меня в губы.

– Ты согласна?

– Это все?

Рассмеявшись, он спросил:

– А что, по-твоему, я собирался предложить?

– Не знаю.

Взяв в руку стакан, я допила коктейль несколькими большими глотками. Водка, скользнув в желудок, согрела меня еще больше. В теле как будто слышался легкий звон.

– Но… кажется, мне нравятся эти правила.

– Я так и предполагал.

– А ты довольно наглый. Тебе это известно?

– Я довольно сообразительный, – со смехом поправил он. – И знаешь что, Сара?

Оторвав взгляд от собственных ладоней, лежавших на столе, я посмотрела на него.

– Что?

– Спасибо, что доверие ко мне стало твоим первым безумным решением.

Я молча смотрела, как выражение его лица меняется – от игривого до любопытного, а потом слегка встревоженного. Не знаю, было ли дело в этой тревоге, или в тихой ритмичной музыке, а может, в том, что я впервые видела Макса в новом свете – в перспективе, человека с семейной историей, старавшегося каждый день быть ближе к тем, кого он любил, – но отчего-то мне захотелось стать ближе к нему. И речь шла не просто о физической близости.

Взяв лицо Макса в ладони, я наклонилась к нему и проговорила:

– Я пересматриваю свое предыдущее высказывание: ты довольно чудесный.

Он улыбнулся, чуть покачав головой.

– А ты довольно пьяная.

– Может, я и пьяна, но на твою чудесность это никак не влияет, – заявила я, поцеловав его. – Просто сейчас я более… красноречива.

Я втянула в рот его нижнюю губу, пробуя ее на вкус. И – черт – хотя в норме я бы скорей выпила бензина, чем пива, у пива на его губах был изумительный вкус.

– Сара… – пробормотал он поверх моего поцелуя.

– Повтори это. Господи. Обожаю, когда ты произносишь мое имя. Саааа-р-аааа.

– Сара, – послушно повторил он, прежде чем отодвинуться. – Дорогая, не знаю, заметила ли ты, но мы в публичном месте. Нас могут увидеть.

Я расслабленно махнула рукой.

– Плевать.

– Возможно, завтра, когда ты будешь чуть менее… красноречива, тебе будет не плевать.

– Я не настолькопьяна. И, честно, мне плевать. Прошлой ночью я поняла, что фотографировалась по всей стране с человеком, которого интересовало только мое имя. А ты здесь, такой классный и милый, ты хочешь встречаться со мной чаще и переделываешь все мои глупые правила…

– Сара…

Я прижала палец к его губам.

– Не прерывай меня, я в ударе.

Он улыбнулся, щекоча мой палец.

– Я вижу.

– В общем, смысл в том, что ты чудесный, и я хочу поцеловать тебя в баре. Мне плевать, если кто-то увидит меня и подумает: «О, да эта женщина хочет стать миссис Стелла! А она хотя бы знает, что он каждую ночь трахает новую красотку?»

– Не трахаю.

– Но они этого не знают, штука в том…

Я перевела дыхание, положив руку Максу на грудь и глядя в его искрящиеся смехом глаза.

– Мне плевать, что они сейчас думают. Я устала беспокоиться о том, что думают люди. Ты мне нравишься.

– Ты мне тоже. И очень сильно. Вообще-то…

Нагнувшись, я поцеловала его. Это не был аккуратный поцелуй – я запустила руки ему в волосы и практически свалилась на колени, прямо посреди этого дурацкого бара, но мне и вправду было плевать. Мне было плевать.Его ладони легли на мое лицо, а глаза – когда я взглянула украдкой – были широко распахнуты и смотрели просяще. Что-то светилось в них, что-то такое, чему я никак не могла подобрать названия.

– Сладкая Сара, – пробормотал он, уворачиваясь от моих диких поцелуев. – Давай-ка двигаться маленькими шажками. Доставим тебя домой.

Хорошо, что к понедельнику у меня перестала гудеть голова, потому что сразу навалилась куча работы. Во-первых, надо было определиться с ценовой политикой для новой линии продукции «Агента Провокатора». Во-вторых, передать все дела по B&T Biotech Саманте. И уж точно в списке приоритетов не было пункта «сходить с ума из-за Макса и из-за того, как наши отношения изменились за последние тридцать шесть часов».

Сначала работа. Потом будет масса времени, чтобы всласть понервничать и пометаться. По крайней мере, я так думала.

– Саааааааааарррррраааааааааа! – окликнул меня Джордж, каким-то образом ухитрившись растянуть мое имя на двадцать тактов.

Я остановилась на пороге своего кабинета, бросив сумку с ноутом на кресло и обозревая открывшуюся мне сцену: Джордж расселся в моем кресле, закинув ноги на стол и расправив газету.

– Почему ты сидишь за моим столом?

– Потому что мне показалось, что лучше наслаждаться шестой страницей светской хроники здесь, на пару с тобой, чем в комнате для отдыха. Ты готова?

Желудок ухнул к моим ногам.

– Готова к чему? – спросила я.

Бога ради, семь тридцать утра, понедельник. Я даже дышать еще не была готова.

Джордж развернул газету ко мне. На листе красовалась гигантская черно-белая фотография – половина лица Макса и моя голова, закрывающая вторую половину. Вот и говорите после этого о дежавю.

– Что это?

– Газета, дорогая, – пропел Джордж, злорадно шурша газетой.

От словечка «дорогая» у меня беспокойно потянуло в животе. Весь прошлый день я прокручивала это слово у себя в голове, вспоминая, как оно звучало в устах Макса.

– Фотография Макса, целующего – о-о-ох! – «таинственную незнакомку».

Мой ассистент снова развернул газету к себе, чтобы прочесть подпись под снимком.

– Плейбой-миллионер Макс Стелла был замечен в баре с таинственной блондинкой…

– Я не блондинка! – прошипела я.

Джордж ликующе уставился на меня.

– Спасибо за подтверждение! И я согласен. Скорее каштаново-песочный. Но дай-ка мне закончить: «Парочка начала ночь с улыбок и дружеского заигрывания, а завершила горячими объятиями в угловой кабинке. Похоже, на этой неделе у нас новый фирменный вкус – тигрица!»

Расхохотавшись, Джордж протянул газету мне, но затем его лицо стало серьезным.

– Босс, вы не должны были лгать мне насчет Макса. Я уязвлен.

– Это не твое дело! – рявкнула я, практически выдирая газету у него из рук и лихорадочно ее просматривая.

Макса невозможно было ни с кем перепутать, но что касается меня, то на фото был виден только затылок, часть плеча и руки. Меня не узнал бы никто, кроме близких знакомых.

– Там твой аллергический браслет и твоя восхитительная шевелюра, – проквакал Джордж. – И как долго вы уже?..

– Не твое дело.

– Он ведь просто бомба в постели? Ведь так? О боже, погоди, не говори мне, давай-ка я сначала выработаю хорошую порцию ментальной смазки.

Он зажмурился и замычал.

–  Не твое дело, – повторила я, прижав руку ко лбу.

Боже мой.Беннетт и Хлоя это увидят. А также мои сотрудники. И кто-то может послать это моим родителям.

– О боже!

– У вас, ребята, что-то типа романа? – спросил Джордж, хлопнув ладонью по столу в попытке привлечь мое внимание.

– О господи! Не твое дело. Пошел вон из моего кабинета. Бегом.

Джордж встал, одарив меня мрачным взглядом – примерно столь же искренним, как улыбка политика. Мой ассистент явно был просто в восторге. Может, даже слегка возбудился.

– Ладно, – проворчал он. – Но лучше бы тебе рассказать все сочные детали после того, как успокоишься.

– Не будет этого никогда. Иди.

– Между прочим, это вообще-то здорово, – продолжил этот негодник, на сей раз серьезно. – Ты заслуживаешь горячего парня.

На секунду я перестала психовать и взглянула на него. Джордж не издевался надо мной. И не маялся дурными предчувствиями. Конечно, он был конченым извращенцем и наслаждался каждой минутой моих мучений, но при этом искренне считал, что я была счастлива, получала удовольствие и делала именно то, что должны делать одинокие девушки двадцати с чем-то лет. Он как в зеркале отражал мои субботние мысли: «Этот мужчина подходит тебе, Сара», – те самые мысли, за которые я так отчаянно цеплялась.

Но почему-то в свете раннего понедельника было намного трудней оставаться юной и дикой, и уверенной в том, что я не готовлю себе очередную ловушку.

– Спасибо, Джордж.

– Всегда пожалуйста. Но я вижу, что сюда направляется Хлоя, так что готовься к худшему.

Хлоя оказалась даже ближе, чем я предполагала. Игриво отпихнув моего ассистента с дороги, она ворвалась в кабинет и захлопнула дверь у него перед носом.

–  Макс?

– Я знаю.

– Твой таинственный ухажер – это Макс?

– Хлоя, извини, что я не…

Она вскинула руку, обрывая меня.

– Я спрашивала тебя, не о Максе ли речь. Ты соврала мне, кстати, очень убедительно, и сказала нет. Не знаю, то ли мне восхищаться, то ли злиться.

– Восхищаться? – предложила я, озаряя ее победной улыбкой.

– О боже, только не умничай.

Моя подруга прошла к дивану у окна и уселась.

– Расскажи мне все по порядку.

Я пересекла кабинет, села рядом с ней, глубоко вздохнула и выложила все: о том, как мы с Максом встретились в клубе и как между нами пробежала искра. О китайском ресторане, о том, как я пришла сказать Максу, чтобы он больше меня не разыскивал, а в результате позволила довести себя до оргазма. Призналась, что именно с ним была на благотворительной вечеринке. А затем сказала, что именно она, Хлоя, заставила меня понять: лучший способ отвлечься – это исследовать рисковую часть своей натуры с мужчиной, который был чуть ли не мировым экспертом в области случайных связей.

Но тут Хлоя перебила меня.

– Теперь это что-то большее, так? Сколько уже прошло, два месяца? Это стало чем-то бо́льшим?

– Для меня да. Для него тоже. Может быть.

– Прекрасный подонок увидел фотографии этим утром, – сказала она, поморщившись. – Я психанула, потому что пыталась спрятать их, но он увидел «Пост» у входа в метро.

– О нет.

Хлоя бледно улыбнулась.

– Вообще-то мне показалось, что его больше беспокоит моя реакция. Но Беннетт сказал, что знает Макса, и если тот обещал быть только с тобой, то так и сделает. И очень хорошо, потому что если этот ловелас обидит тебя, одним отростком у него станет меньше – думаю, ты понимаешь, о чем я.

– Проблема не в этом, – сказала я. – Конечно, я осознаю, насколько иронично это звучит, учитывая… – Тут я ткнула себя пальцем в грудь. – …что перед тобой женщина, которой изменяли шесть лет подряд. Но меня тревожит другое. Я вообще не хотела заводить отношений. Предполагалось, что я просто буду развлекаться. А если я нравлюсь ему только потому, что не хотеланикаких отношений? Я поставила перед ним цель: сделать все, чтобы привязать меня к себе. Не думаю, что Макс когда-нибудь признается в этом, а может, и вообще не осознает, но вряд ли он привык к тому, чтобы его как-то ограничивали. И это меня беспокоит. Для него вся прелесть может заключаться в вызове.

Хлоя пожала плечами и развела руками.

– Что ж, все когда-нибудь случается в первый раз. Ты говорила ему о своих чувствах?

В прихожей послышался грохот, а затем истерический вопль Джорджа:

– Он идет!

В дверь ворвался Макс, преследуемый по пятам Джорджем.

– Он вообще хоть кого-то слушает? – вопросил мой ассистент.

– Обычно нет, – отозвался Макс, застывая на месте при виде газеты в моих руках. – Ты это уже видела?

– Ага, – сказала я, швырнув газету на стол.

Он с мрачным видом подошел ко мне.

– Послушай, это не очень качественный снимок, и я сомневаюсь…

– Все в порядке, – ответила я, заправляя волосы за ухо. – Я…

– Ну, я бы не сказала, что все в порядке, – перебила нас Хлоя, огибая стол.

Скрестив руки на груди, она встала между нами.

– Соглашусь, что это не лучший снимок, но я узнала тебя, Сара. Беннетт тоже.

– И я! – радостно встрял Джордж, поднимая руку.

– А ты почему еще здесь? – спросила я, злобно глядя на него. – Возвращайся к работе.

– Какие мы чувствительные, – пробурчал Джордж, отклеиваясь от стены.

– Так-так.

При звуке этого голоса все головы повернулись к двери.

– Рад, что все в сборе.

Беннетт вошел в кабинет с таким видом, словно только что выиграл самое большое и самое дурацкое в мире пари.

– Отличная фотография, Стелла. В баре?

Я почувствовала, что у меня глаза лезут из орбит.

– Конечно, лестничный пролет восемнадцатого этажа был бы лучше.

Тут Беннетт резко обернулся к Хлое.

– Серьезно, Хло? Ты ей рассказала?

– Разумеется, да.

Хлоя нетерпеливо отмахнулась от него, а Макс рядом с ней рассмеялся.

– Бен, что, правда? Ты поимел свою практикантку прямо на рабочем месте?

– Несколько раз, – театральным шепотом ответила Хлоя.

Макс радостно потер руки, явно придя в восторг от такого поворота событий.

– Как интересно, – сказал он, уставившись на Беннетта. – Странно, что ты не упомянул об этом, когда пару месяцев назад практически обозвал меня развратником.

– Ох, как трогательно. Рыбак рыбака видит издалека, – заявила Хлоя, переводя взгляд с Беннетта на Макса.

– Все, с меня хватит, – рявкнул наш босс. – Макс, зайди ко мне в офис перед уходом.

Он быстро чмокнул Хлою в губы и вышел из кабинета.

Моя подруга развернулась к Максу.

– Интересно, каково это – работать с собственной матерью, когда выплывают такие новости. Она устроила скандал?

Макс пожал плечами.

– Она делает вид, что у меня отсутствует либидо. Так легче.

– О чем мы тут вообще говорим? – простонала я. – Хлоя, я люблю тебя, но убирайся из моего кабинета. Джордж!

Он сунул голову в дверь примерно через две миллисекунды после того, как я выкрикнула его имя.

– Хватит подслушивать. Сходи с Хлоей в комнату отдыха и купи ей какао, – тут я наконец обернулась к Максу. – Нам надо поговорить с Максом наедине.

Хлоя с Джорджем исчезли в глубине коридора. Макс закрыл дверь кабинета и запер на замок.

– Ты как, кипишь? – мрачно спросил он.

– Что? Нет, – выдохнула я, падая в кресло. – Мне смутно помнится, что это я на тебя набросилась. Кажется, ты даже пытался меня предупредить.

– Верно, – сказал он, улыбаясь и соблазнительно демонстрируя ямочку на щеке.

Затем, подняв газету с фотографией, продолжил:

– Но я-то вышел из этой ситуации весь в белом. Я имею в виду, такой затылок может принадлежать только редкостной красотке.

Я попыталась сдержать смех, но ничего не вышло. Он наклонился так, что наши глаза оказались на одном уровне.

– Мы проводим вместе много времени, Сара. Так что рано или поздно нас сфотографируют.

Я кивнула.

– Понимаю.

Он выпрямился и с драматическим вздохом обернулся к окну.

– Полагаю, с этих пор нам придется ограничиться поцелуями в спальнях и лимузинах.

Макс сказал это с усмешкой, но в груди у меня что-то сжалось – и вовсе не потому, что я не хотела увидеть его в постели. Просто я еще не отказалась от идеи занятий сексом с ним во всех прочих местах.

Мне хотелось подольше удержать эту Новую Сару.

– Как-то это не похоже на счастливое выражение, – заметил он.

– Мне нравится то, что мы делаем.

Его лицо чуть вытянулось.

– Секс в самых диких местах?

Я кивнула.

– Просто мне приятно чувствовать, что я могу сделать с тобой все, что захочу.

Макс замолчал, как будто что-то обдумывая.

– Но это не изменится, Сара. Независимо от того, где я совершаю над тобой разнообразные надругательства.

Улыбнувшись, я ответила:

– Знаю.

– Но ты ведь понимаешь, что если мы продолжим в том же духе – и не то чтобы я возражал, – есть шанс, что нас застукают.

Он был прав, и при мысли об этом мои надежды чуть поблекли.

– Мы с этим разберемся, – сказала я, но без всякой уверенности в голосе.

– Сара, вполне можно получать удовольствие и в рамках более стандартных отношений.

Я кивнула и выдала ему самую убедительную улыбку из тех, что могла сейчас изобразить.

– Знаю.

Но правда заключалась в том, что я не знала. Я понимала лишь одно: мне не хотелось, чтобы наши отношения с Максом хоть чем-то напоминали мою прежнюю жизнь.