Найл

Я стоял, глядя, как она вышла из лифта, и совершенно лишился дара речи. Она переоделась за десять минут, и выглядела… просто потрясающе. В то же мгновение я испытал острые ощущения от близости к ней и при этом сожаление, что этот сложный нюанс – ее присутствие – вторгается в то, что должно было быть простым и понятным бизнес-саммитом.

Сглотнув, я жестом показал на вход в бар позади меня.

– Пойдем перекусим?

– С удовольствием, – с сияющей улыбкой ответила она, и ее утонченная фигура немного вибрировала от волнения, что начисто лишило меня всех мыслей. – Я сейчас готова съесть целую корову! Надеюсь, у них найдется стейк размером с твою грудную клетку.

Я почувствовал, как моя бровь в изумлении приподнялась.

Она засмеялась, что-то доставая из сумочки, и пробормотала себе под нос:

– Клянусь, обычно я более интеллигентная, чем сейчас.

Я хотел было возразить, что Руби как переливающаяся через край энергия, живительная и необычная. Но прикусил язык; в этот раз, казалось, ее собственные наблюдения не доставляли ей беспокойства.

– Там будет мой брат, – напомнил я. – И его друзья. Надеюсь, это нормально. Они хорошие люди, просто…

– Парни? – закончила она вместо меня.

– По манере общения, да – с улыбкой сказал я.

– О, я смогу справиться с парнями, – ответила она, идя со мной в ногу.

Уже не впервые я отметил, что она умела говорить такие вещи, которые из моих уст прозвучали бы грубовато, но у нее это получалось игриво и беззаботно.

– Думаю, сможешь.

Поворачиваясь ко мне у стойки хостес, она тихо спросила:

– Это комплимент?

Ее глаза искрились в свете ламп бара, и, казалось, она уже знала, что это был именно комплимент, а не осуждение. По правде говоря, это было самое настоящее восхищение. И мне следовало бы сказать, что она способна справиться со всем, чем угодно.

– Я бы не осмелился оскорбить твои способности.

– Вот видишь? – она немного покачала головой и с дразнящей улыбкой продолжила: – Не могу точно сказать, что будет, если ты свяжешься со мной. Ты так строг. Может, стоит подавать тебе знаки.

Я хмыкнул в ответ, подмигнул ей и подошел к хостес.

– У нас здесь встреча, – и пока я говорил, через ее плечо заметил брата и его друзей. – А вот и они.

Не долго думая, я взял Руби под локоть и повел к столу, окруженному бархатными диванами и плюшевыми пуфиками. Ее рука была теплой и упругой, но как только я понял, как близко это было к ухаживанию, я выпустил ее. Это выглядело, будто свидание, а не ужин с коллегой.

Нас заметили еще издалека, и сидящие за столиком Макс, Уилл, Беннетт и Джордж замолчали и посмотрели на нас. Руби высокая, с немного неловкими движениями, но это совершенно не бросается в глаза. Идеальная осанка, приподнятый подбородок. Она обладала тонким изяществом женщины, недавно вступившей в свою зрелость. Четыре пары глаз пробежались по ее стройному телу с ног до головы, прежде чем вернулись ко мне с удвоенным интересом.

Будь я проклят.

Без единого сказанного им слова, я уже знал, о чем подумал мой идиот братец. Я еле заметно покачал головой, но его улыбка только стала шире.

Все встали, приветствуя меня и представляясь Руби. Руки были пожаты, имена названы, все обменялись любезностями. Я же превратился в комок нервов. Это больше не ощущалось как деловой или даже дружеский ужин в компании приятелей. Это было похоже на шоу, словно я выставлял Руби напоказ. И это было только начало.

– Я будто на собеседовании по работе, – садясь на красный бархатный диван рядом с Джорджем, заметила она. – Все в костюмах.

Я сглотнул, ощущая, как лицо заливает румянец от замешательства, и с облегчением понял, что она не разделяет мои беспокойства по поводу этого вечера. В конце концов, мы не флиртуем. В чтении сигналов и намеков я был безнадежен.

– По-моему, в центре города назревает опасность, – с легкой улыбкой сказал Беннетт и взмахом руки позвал официантку.

– Джин с тоником, и положите в него столько долек лайма, сколько вообще поместится, – сказала Руби и, взглянув на маленькое барное меню, добавила: – Еще сэндвич с прошутто, пожалуйста.

Эта женщина любит джин с тоником, мой любимый вечерний коктейль? Боже правый.

Как только Макс поймал мой взгляд, его брови приподнялись, как бы говоря «Ну-ну».

– Я буду то же самое, – протягивая официантке меню, сказал я. – Но одной дольки достаточно.

– Так как вы друг с другом знакомы? – спросила Руби Макса.

– Ну, – он кивком показал в мою сторону. – Вот один из моих младших братьев.

Руби улыбнулась.

– Да, я слышала, у вас там целая банда.

– Это точно, – слегка улыбаясь, подтвердил Макс. – Нас десять, – он показал на мужчин рядом с ним: – С Беннеттом я познакомился в университете, с Уиллом – когда переехал в Нью-Йорк и имел несчастье открыть с ним совместный бизнес.

– Твой кошелек до сих пор каждый день рыдает от сожаления, – сухо заметил Уилл.

– Джордж работает с моей женой Сарой, – закончил Макс.

– Я ее мальчик на побегушках, – пояснил Джордж. – Занимаюсь расписанием, слежу за количеством янтарного содержимого в бутылках на ее столе и втихаря лазаю по сайтам со знаменитостями, пока она или Макс меня не поймают.

Поскольку мы пятеро уже знали друг друга, естественно, все наше внимание сосредоточилось на Руби, хотя подозреваю, что мое было бы на ней в любом случае. В полумраке и на фоне зеркальных стен, тяжелых бархатных штор и эффектной отделки из полированного дерева она выглядела почти светящейся.

– Давно живешь в Лондоне? – спросил Беннетт. – Ты явно не британка.

– Я из Сан-Диего, – ответила она и убрала прядь волос за ухо.

Беннетт приподнял брови:

– Наша с женой свадьба была в отеле Del в Коронадо.

– Он очень красивый! – улыбка Руби могла бы осветить этот зал в самую темную ночь. – Мне доводилось бывать там на паре свадеб, и они были просто изумительны, – Руби поблагодарила официантку, когда та принесла ее напиток и, взяв его, сделала глоток. – Я получила диплом в прошлом июне, а в Лондон переехала в сентябре, так что живу там уже полгода, – сказала она. – У меня годовая стажировка в Ричардсон-Корбетт, но этой осенью я планирую поступить в Оксфорд в аспирантуру.

– А-а, еще один градостроитель? – спросил Макс, глядя на меня.

– Нет, – ответила Руби, немного покачав головой. – Проектирование зданий и сооружений.

Мой брат вздохнул с притворным облегчением.

– Тогда ты согласишься со мной, что городское проектирование – самая скучная профессия из всех?

Засмеявшись, Руби снова покачала головой.

– Мне жаль тебя разочаровывать, но я уже в городском проектировании. – Макс притворно застонал. – Я надеюсь в конечном счете вернуться в Южную Калифорнию в костюме супергероя и устроить настоящую революцию в системе общественного городского транспорта или там, где его еще нет.

Я поймал себя на том, что подался немного вперед и начал еще более внимательно вслушиваться.

– Южная Калифорния забита автомобилями, – в повисшей тишине сказала она. – Перемещаться между южными городами можно и на машине, и на поезде, но в черте города без личного транспорта никуда. Лос-Анджелес так быстро стал огромным, и там нет какой-то единой транспортной системы, так что работать придется уже в создавшихся сложных городских условиях, – глядя на меня, она добавила: – Вот почему я хочу работать с Мэгги, – беря в руку напиток и поворачиваясь к остальным, она объяснила: – Маргарет Шеффилд, женщина, под руководством которой я надеюсь изучать создание инфраструктуры вблизи станций метро, причем в тесных городских условиях. Она своего рода гений.

Даже у Беннетта, и уж тем более у остальных, на лице было написана смесь любопытства и благоговения.

– Матерь божья. Сколько тебе лет, Руби? – воскликнул Джордж.

Я был безумно благодарен, что с нами Джордж. Он спрашивал о том, о чем хотел спросить и я сам, но никогда бы не решился.

Она подняла руку, чтобы снова поправить волосы, в жесте, благодаря которому я понял, что ей неудобно об этом говорить.

– Двадцать три.

– Да ты практически зародыш, – застонал Джордж. – Как такие амбиции могут быть у того, кому еще нет даже четверти века?

– Ну а тебе сколько? – спросила она с радостной улыбкой во все лицо. – Ты не выглядишь сильно старше меня.

– Я не стану это обсуждать, – захныкал Джордж. – Это удручает. Я практически приблизился к возрасту целевой аудитории виагры.

– Ему двадцать семь, – шутливо пихая в бок Джоджа, сказал Уилл.

– Теперь серьезно. Давайте о поистине важном, – заявил Джордж. – У тебя есть парень, о, очаровательная двадцатитрехлетняя Руби? – я резко опустил взгляд и сосредоточил внимание на собственном стакане. – И есть ли у него столь же очаровательный друг-гей?

– У меня есть брат, – уклонилась от ответа она, после чего виновато нахмурилась. – Думаю, он довольно очарователен, но, к сожалению, натурал. Я могла сколотить целое состояние, если бы брала плату за ночевку с его подружек в старших классах.

Кивнув, Беннетт заметил:

– Мне нравится твой предпринимательских дух.

Джордж наклонился вперед:

– Не думай, что я не заметил, как ловко ты обошла вопрос про бойфренда. Стоит ли мне побыть свахой, пока ты в Нью-Йорке?

– Честно говоря, не думаю, что ты захочешь в это влезать, – Руби подняла свой стакан и захватила губами соломинку, встречаясь со мной взглядом. – Он может подтвердить, что еще полчаса назад я выглядела, как уличная девица под кайфом.

– Ничего подобного, – заспорил я. – Никто не умеет носить отельный халат с бóльшим достоинством.

Она хихикнула и тут же закашлялась, когда сделала глоток.

– Ты такой милый лжец.

– Я искренен, – ответил я и поставил свою стакан на салфетку. – Я был также впечатлен, как тебе удалось сделать так, чтобы пряди волос торчали во все стороны. Мало кто может добиться такого эффекта, просто немного подремав.

Она пожала плечами, а ее улыбка была просто головокружительная от нашей словесной перепалки.

– Слишком многие пытались научить меня делать гладкую укладку. И слишком многие в этом провалились.

Я посмотрел через столик на парней, с пристальным интересом наблюдавших за нами. Совершенно ясно, что позже Макс устроит мне допрос с применением пыток.

– Значит, бойфренда нет, – сделал вывод Джордж, ухмыляясь и чуя интересное.

– Не-а, – ответила она.

– И ты не заинтересована в ком-то конкретном?

Руби открыла рот и сразу же закрыла, а ее щеки порозовели. Затем она обвела взглядом сидящих и прищурилась:

– Только не говорите мне, что мы здесь собрались за выпивкой обсуждать отношения. После этого поболтаем о туфельках?

Беннетт кивком показал в сторону Джорджа:

– Это по его части. Только приди с ним в бар, и сразу же начинается.

– Я тебе уже сто раз говорил, Бен-Бен, – растягивая слова, сказал Джордж, – ты босс днем, а я босс после наступления темноты.

Беннетт спокойно посмотрел на него, и я заметил, как Джордж едва не ерзает под его взглядом.

– Джордж, – борясь со смехом, наконец, сказал он, – ты никогда такого не говорил.

Смеясь от облегчения, Джордж сказал:

– Знаю, но это звучало так круто. Я просто стараюсь произвести впечатление на Руби.

– Руби, ты собираешься украсть у меня внимание Джорджа, – с улыбкой заметил Уилл.

– Это вряд ли, – Джордж подался вперед и, с каждым словом пальцем касаясь его носа, сказал: – У нее. Нет. Кое-чего. Важного.

– Просто прекрасно, – сказал Беннетт, поднимая свой бокал и делая большой глоток. – Вернемся к обсуждению частей тела. Все, как обычно.

***

За столом стало тихо, когда все повернулись, наблюдая, как Руби покидала бар, направляясь наверх в номер. Весь ужин она была просто очаровательна, и все присутствующие дружно застонали, когда она встала, извинившись, что завтра рано вставать. Мне тоже было жалко с ней расставаться.

– Ну-ну.

Я поднял голову и увидел самодовольное выражение на лице своего брата.

– Ну а теперь, когда мы одни, – начал Уилл, – думаю, все могут согласиться, что мы не попортили цивилизованный разговор, да? – все согласно кивнули, и, наполнив свой стакан, Уилл поднял его и сделал небольшой глоток скотча. – Я также думаю, все согласны с тем, что Беннетт будет главным консультантом по этому вопросу.

Макс фыркнул.

– Ты говоришь о конференции? – спросил я в замешательстве.

– Все это слишком затруднительно, – сухо добавил Беннетт. – Сногсшибательная стажер. Все отрицающий босс. Нужно составить пошаговый план по неразглашению.

Я моргнул и тяжело сглотнул, когда осознал, что они имеют в виду.

– Она не моя стажер. Я не имею абсолютно никакого отношения к ее карьере, – я разочарованно покачал головой, потому что это было не то, что стоило говорить. – Я не… То есть, она не заинтересована. Так же, как и я.

Все четверо засмеялись.

– Найл, ­– сказал Уилл, упираясь локтями в колени. – Она чуть не опрокинула свой стакан тебе на колени, когда Джордж спросил ее, увлечена ли она кем-нибудь.

– Я сейчас то же самое собирался сказать, – заявил Беннетт.

– И что-то мне подсказывает, что именно она в конце концов первой все и прояснит, – добавил Уилл.

– Ну, наверное, она увлечена кем-то, кто работает с нами в Р-К.

– Ага. Тобой, – Макс поднял бокал и одним глотком покончил с янтарной жидкостью.

– Если честно, – борясь с улыбкой, сказал я. – Она фантастическая девушка, но она не романтический вариант для меня.

Чуть наклонив голову, Беннетт спросил:

– Какого цвета ее глаза?

Зеленые, не сказал я. Я покачал головой, будто понятия не имею.

– Во что она была одета? – спросил Уилл.

Синее платье длиной чуть выше колена, не сказал я. Тонкая золотая цепочка на шее и кольцо на безымянном пальце правой руки, которое останавливало меня от расспросов, пока Джордж с изяществом бульдозера не поинтересовался о ее бойфренде.

Я закатил глаза, и мой братец снова рассмеялся, показывая на меня своим стаканом.

– Парни не замечают такие вещи до тех пор, пока не станут заинтересованными.

– Или если они не Джордж, – добавил Уилл, а Джордж протянул руку к нему, хватая за затылок и пытаясь притянуть к себе для поцелуя.

­– Ну что ж, очевидно, мне об этом впредь можно не задумываться, – сказал я. – Вы все решили за меня.

– Да, мы такие, – поправляя перекошенный воротничок рубашки и откидываясь на спинку стула, признал Уилл. – От нас может тошнить, мы в курсе.

– Честно говоря, я уж было подумал, мы растеряли эту силу, – сказал Джордж.

– Какое облегчение знать, что мы по-прежнему в строю. Дамы будут нами гордиться, – Макс встал и постучал костяшками по столу. – Увы, мне пора. У нас новые правила: Сара укладывает малышку спать, а я встаю посреди ночи ее покормить.

– Она наконец берет у тебя бутылочку? Думаю, ты тоже пахнешь, как женщина, – сказал я Максу, напоминая, как он издевался надо мной в тот прошлый визит.

Макс рассмеялся, похлопал меня по плечу, и мы все встали, молча соглашаясь, что уже ночь, и пора расходиться. Я наблюдал, как мой брат собирает свои вещи и прощается, ощущая смесь гордости и сильного желания так же, как он, идти вечером домой к своей жене и дочери. Это и зовется домом.

– Поцелуй за меня девочек, – попросил я, когда он выходил из бара. Он помахал рукой и скрылся из виду. В баре отеля внезапно стало тихо и пустынно, как только мы вчетвером его покинули.

Мне бы хотелось дать лучшее название для тоски, которую я ощущал, глядя, как он уходит. Здесь не было зависти или горечи от моих личных обстоятельств. Когда я навещал Макса и Сару всего несколько недель назад, я понял, чего хотел – постоянство, супругу, семью – но в данный момент я настолько далеко от этого. Мне никогда хорошо не давались перемены, и это было так пугающе: столкнуться с перспективой изменения ожиданий от собственной жизни и будущего, что ждало после развода.

До этого момента я не понимал, что отбросил даже мысли о том, как выглядит отсюда моя жизнь и как прийти к тому, чего я хотел. Я просто нажал на «паузу». Все семь месяцев я жил на автопилоте: погрузившись в работу, в футбол и греблю по выходным и время от времени встречаясь по вечерам со своими приятелями, Арчи и Йеном.

Но чтобы получить то, чего я хотел, мне нужно вытащить себя из этого замкнутого круга и с кем-нибудь познакомиться.

И теперь, после настойчивых намеков – Тони, Макса, Беннетта, Уилла и даже Джорджа – или, может быть, просто в обществе гипнотически красивой и очаровательной женщины, мой разум сразу же заинтересовался: возможно, Руби может быть той, кого я пригласил бы на свидание.

Но я не хочу уделять внимание Руби только потому, что другие считали, что мне бы стоило, или потому что в моей жизни есть пустое пространство, и его нужно заполнить. Конечно же, я находил ее привлекательной и – в тайных уголках разума – мог легко представить себе нас вместе.

Могут ли у меня быть отношения, наполненные страстью и честностью, с преданностью, какую я не ощущал от Порции? Моя верность ей всегда была на первом месте, в то время как для нее главными были родители, а уже потом я. Это не означало, что я был полностью вычеркнут из ее приоритетов, но, оглядываясь назад, я понимал, что из-за этого мы никогда бы не смогли стать настоящими партнерами в нашем браке.

За последний год или два я пришел к выводу, что смирился с Порцией как с выпавшем жребием, просто потому что у меня с ней многое связано. Но несмотря на собственные сомнения и всем известную сдержанность, я вырос в доме, полном сильных чувств и эмоций и детей с их нелепыми выходками. Хотя я не был тем, кто быстро включается в спонтанность и шумиху, мне это необходимо как минимум в фоновом режиме, так же, как воздух или тепло.

Когда я поднимался на лифте на наш этаж, у меня из головы не выходил озорной взгляд Руби.

Казалось, она появилась рядом со мной в идеальное время. И мне не обязательно сближаться с ней в романтическом смысле, но я бы мог получить представление о том, как много существует разных женщин – и они не похожи на Порцию.

Процесс разделения нашей общей жизни с Порцией на мою и ее был мучительным и постепенным. Во-первых, квартира: практически без обсуждений, мы решили, что она останется у нее. Следующей в списке была машина: также ее. У нее осталась собака, мебель и значительная часть сбережений. Я отпустил все это удивительно легко.

Порция – это мой первый поцелуй, мой первая любовь, мое первое все. Женившись в девятнадцать, я верил в идею сохранения брака, несмотря на то, что он несчастливый, хотя эта точка зрения не была популярной.

И вот однажды все достигло такого предела, где я больше не находил смысла в нашем браке.

Я не видел, чтобы она была по-прежнему страстной со мной, а наши занятия любовью больше напоминали какой-то механический процесс, что-то вроде обязательного ритуала. Никто в течение долгих лет не упоминал про детей, и, если уж быть справедливым, я не мог себе представить, чтобы Порция могла любить детей так же, как нас любила моя мама: с восторженными поцелуями в животики и постоянными напоминаниями материнского обожания. Теперь, спустя несколько месяцев после развода, я спрашивал себя, как выглядела моя жизнь с ней: кругом чисто, холодно, и все на своих местах.

И в конце концов наш развод начался с чего-то безобидного, как перенесенный по времени обед. Я получил уведомление о встрече, которая должна была начаться как раз в то время, когда мы планировали быть в ресторане. Порция часто работала из дома, но сейчас ее способностей подстраиваться оказалось слишком мало.

– Ты когда-нибудь думал о моих делах? – спросила она. – Тебе когда-нибудь приходило в голову, от чего я отказываюсь, чтобы провести время с тобой?

Я вспомнил обо всех романтических праздниках, что она отменила, о наших годовщинах, которые она пропустила, потому что допоздна засиделась у друзей. Или как однажды она продлила свой отпуск с девочками еще на неделю, просто потому что там было слишком весело, чтобы возвращаться домой.

– Я прилагаю все усилия, – ответил я ей.

– Но у тебя ничего не получается, Найл. И, если честно, я уже устала от этого.

Порция не была бы собой, если бы последнее слово не осталось за ней. И в этот момент с неожиданной ясностью я осознал, что за мной тоже может остаться последнее слово. Я просто захотел уйти.

– Я понимаю, Порция. У тебя много дел.

Она слегка вздрогнула при упоминании ее имени, ведь я столько лет называл ее «дорогая».

– Вот именно, –­ устало сказала она. – Найл, я просто не могу жить своей жизнью и нести на своих плечах еще и это.

Под этим она подразумевала нас. Имея в виду бремя брака без любви.

Она посмотрела на меня, взглядом пройдясь по моему лицу, вниз по телу, туда, где я держал руки в карманах брюк.

Я никогда не мог отделаться от ощущения, что когда она на меня так смотрела, то сравнивала с кем-то еще. С кем-то более шикарным, менее высоким, возможно, американцем и менее терпеливым с ней.

После, казалось, нескольких минут молчания, она снова заговорила:

– Мы, – начала она с изысканным преуменьшением, – больше не смотримся естественно, когда вместе.

И так оно и было.