Перри

Я прекрасно умею делать невозмутимое выражение лица. А вот женщина напротив — нет. Хотя не мне ее винить; будь я не месте Харлоу, и моей подруге кто-нибудь сказал бы то же самое, что я наговорила Миа, я тоже бы смотрела на этого человека, пытаясь спалить дотла одним взглядом.

Скорее всего, в какое-то время каждый присутствующий за этим столом думал обо мне как о ненавистном чудовище. И хотя я, видимо, заслужила каждый убийственный взгляд Харлоу в мою сторону, мне все равно стоит титанических усилий не выражать недовольство.

Поэтому я молчу, сложив вспотевшие ладони на коленях. Дилан так же молча сидит рядом и складывает из салфеток лягушат, и несмотря на желание порасспрашивать его еще о жизни в Швейцарии, я этого не делаю, поскольку чувствую, что это будет выглядеть грубо. Но этого разговора мне не хватает, потому что ощущение неодобрения Харлоу приносит чудовищный дискомфорт.

Оливер сейчас рассказывает, как мы ехали на велосипедах через всю Аризону, стремительно крутя педали под ливнем и надеясь найти укрытие, пока кого-нибудь из нас не пришибло молнией, и тут я замечаю, как Лола, видимо исчерпавшая собственное терпение по поводу Харлоу и ее грозных взглядов, не особенно скрываясь, пинает ее ногой под столом.

Харлоу морщится и, посмотрев сначала на рисунок на салфетке Лолы, угрожающе смотрит на нее саму.

— Да, мисс Кастл? — говорит Харлоу.

— Давай-ка мы с тобой сходим принесем еще выпить, — предлагает Лола, и если я еще не до конца в нее влюбилась по дороге сюда, это произошло сейчас. Она очень милая и была почти такая же молчаливая, как сейчас, когда Оливер нас познакомил, но было сразу понятно, что она просто интроверт, и дело не во мне.

Дилан подпрыгивает и вперед всех говорит:

— Но у Харлоу еще есть выпивка, — показывает он на ее бокал, и я понимаю, что он всегда такой — говорит все, что приходит в голову, не фильтруя.

Он кажется таким открытым, таким настоящим, как будто ему нечего скрывать, и с каждым таким замечанием или действием он словно делает меня более расслабленной.

— Значит, ей надо еще, — говорит Лола, встав из-за столика и дожидаясь, когда Харлоу последует за ней. Та жестом просит Лондон и Люка выпустить ее и с фырканьем выходит. Я выдыхаю, и кажется, это впервые с момента, как села за этот столик.

— Тоже пойду скажу ей пару слов, — тихо говорит мне Оливер. — Ты тут как, в порядке?

Я даже не собираюсь всерьез это обдумывать, потому что нет, понимая, что Харлоу жаждет поколотить меня, и в любой момент ожидая приход Миа с Анселем, конечно, я не в порядке. Честно говоря, уже и не помню, почему я решила, будто все это хорошая идея.

Сесть на самолет, перелететь океан, чтобы помириться со своим бывшим и его женой… Наверное, я была пьяна.

Но вместо того чтобы выдать все это, я надеваю широкую улыбку и киваю:

— Конечно.

— Врушка из тебя так себе, но я готов закрыть на это глаза, — говорит Оливер и, потянувшись ко мне позади Дилана, шепчет мне на ухо: — Все будет хорошо, окей?

Облокотившись на него на секунду, я снова киваю, после чего он выпрямляется и присоединяется к Лоле, которая сейчас явно отчитывает Харлоу.

— Харлоу жутко упрямая, — говорит Дилан мягким тихим голосом, который застает меня врасплох.

— Это я уже поняла.

Он помешивает свой коктейль, облокотившись на спинку и наблюдая, как Оливер подходит к двум женщинам.

— Она просто шумная — и в гневе, и в симпатиях, — добавляет он. — Прям реально шумная. Иногда ее тяжело заткнуть, — если бы это был другой момент и другая ситуация, я бы, наверное, рассмеялась и поцеловала его за старания, чтобы я почувствовала себя лучше.

— Замечательное качество для подруги, — говорю я. — А ведь Миа ее лучшая подруга. Так что я все понимаю.

— Это да, — допив напиток, он разгрызает кусочек льда. — А ты знала, что коровы умеют дружить?

Я застываю с бокалом у губ.

— Прости… что?

— Коровы, — повторяет он, будто именно это я не расслышала. — Я смотрел документальный фильм, где ученые измеряли частоту сердцебиения и уровень серотонина, чтобы определить, когда корова спокойная или нервничает, и у тех, кто пасся парами, был более низкий уровень стресса. Это очень полезно знать, ведь расслабленные коровы дают больше молока и лучшего качества.

Я ставлю свой бокал на салфетку.

— Ого, и правда… Очень интересно.

Дилан задумывается на мгновение, а потом добавляет:

— Кстати, они не могут спуститься вниз по лестнице.

— По лестнице? Об этом ты тоже узнал из фильма?

— Нет, на одной попойке, — когда говорит это, он улыбается мне такой мальчишеской улыбкой, что у меня в животе что-то резко сжимается. — Но это уже совсем другая история.

Только я собралась что-нибудь ответить, как открывается входная дверь, и в проеме появляется знакомый силуэт. Я не видела Анселя где-то десять месяцев, но ощущение, будто это было всего лишь вчера — тот последний раз, когда мы поругались, и он выскочил из моей квартиры. Он выглядит сейчас именно так, как я и запомнила: высокий, худощавый, но сильный, с резко очерченной челюстью. Великолепный.

В груди громко бьется сердце, а в голове разом проносятся все разговоры, что я вела сама с собой, и все варианты развития событий, какие я себе представляла.

По тому, как сильно он сжимает руку Миа, идущую позади него, понятно, что она ему все рассказала, и, войдя в бар, Ансель прищуривается от тусклого света, тревожно оглядывая все вокруг… в поисках меня, естественно.

С колотящимся в горле сердцем я вижу, как он вглядывается в толпу, и даже если бы я не следила за каждым его движением, мне заметны изменения в его позе, когда он встречается взглядом со мной. У него перехватывает дыхание и он отступает на шаг, словно все равно не был готов меня увидеть.

Мои лежащие на коленях руки внезапно мягко накрыла большая и теплая ладонь. Посмотрев вниз, я вижу, как Дилан в знак поддержки сжимает мои пальцы. Поднимаю голову и встречаюсь с добродушной широкой улыбкой и голубыми глазами. Жаль, что это сейчас не какой-нибудь другой момент и другая реальность, где я не была бы чьей-то спятившей бывшей, потому что я думаю, мне действительно нравится Дилан. Есть в нем что-то такое… какая-то легкость, которая заставляет и меня ее ощущать.

Я могла бы дождаться, когда Ансель с Миа подойдут сюда, но чувствую себя как в ловушке за этим столиком, поэтому с улыбкой поворачиваюсь к Дилану.

— Мне просто нужно… — начинаю я, но он подталкивает меня встать.

— Иди-иди. В фанфик, который я читаю, только что добавили новые главы, так что мне есть чем заняться, — говорит он и начинает что-то читать в своем телефоне.

Спиной ощущаю его взгляд, когда иду через весь бар и останавливаюсь перед Анселем и Миа у стойки.

— Перри, — начинает говорить Ансель. — Я…

— Дам вам пару минут, — перебивает его Миа и начинает уходить.

— Нет… Пожалуйста, я хочу извиниться.

Она отмахивается от меня, давая понять, что в этом нет надобности, но я все равно продолжаю:

— Нет, знаю, мы говорили по телефону, но этого не достаточно. Я тогда была потрясена случившимся, а когда увидела тебя… — говорю я со смешком, — думаю, я совсем потеряла голову. После этого я чувствовала себя ужасно — когда остыла и хорошенько обо всем подумала. Я прощу прощения.

Миа на мгновение закрывает глаза, а потом делает шаг ко мне и обнимает. Обняв ее в ответ, я чувствую, какая она хрупкая, и от этого мне становится еще хуже. Она кажется такой маленькой, словно я могла бы ее сломать силой своего гнева.

— Тебе не за что извиняться, — отвечает она. — Я серьезно. Уверена, все мы — и я в том числе — наверняка отреагировали бы так же, — посмотрев на Анселя, она слегка морщится.

Знаю, это, должно быть, трудно для нее: сказать, что мое поведение хоть в какой-то мере оправданно, ведь тогда значительная часть вины перекладывается на Анселя. Ее мужа, между прочим. Она, конечно, права, но это все равно не оправдывает те мои слова.

— Поговорите, — тихо говорит Миа, — а я буду поблизости, если понадоблюсь. Ладно?

Ансель кивает и, нехотя отпустив ее руку, поворачивается ко мне.

— Я… — начинает он по-французски, перестав ерошить волосы. Этот жест такой знакомый, что крохотная область в моей груди ноет. — Я столько раз обдумывал, что тебе скажу, если появится такой шанс, но сейчас… в голове совершенно пусто.

Я его прекрасно понимаю.

— Давай сядем? — предлагаю я и показываю на небольшой свободный столик в углу.

Ансель кивком пропускает меня вперед, и я слышу его шаги позади себя.

— Не могу поверить, что мы сейчас разговариваем, — как только мы сели напротив друг друга, говорю я. — Я никогда бы не подумала…

— Знаю. Немного странно, если честно. Видеть тебя здесь.

— Это все Миа, — проведя пальцем по царапине на глянцевой поверхности стола, отвечаю я. — Она хочет, чтобы ты был счастлив, и знает, что тебя это беспокоит. Она все это и спланировала.

— Она только что сказала мне, — говорит он.

— Она потрясающая, Ансель.

— Да, — соглашается он. — Мне сильно повезло, что она простила меня за все, что я скрывал.

— Например, меня.

Покачав головой, Ансель подается вперед и облокачивается на стол.

— Например, тебя, да. Я… То, как я поступил, было несправедливо по отношению к вам обеим. Могу только представить, как для тебя все это выглядело: понять, что все закончилось, и услышать, что я женился, а она живет в когда-то нашей квартире. Наверное, ты была ошарашена. Потом увидела ее на вечеринке у Кристофа и Мари. Мне стоило быть честным по отношению к вам обеим… Я у тебя в долгу, Перри. После всего, что нас связывало, мне стоило бы лучше обойтись с тобой. Я много думал об этом в последние месяцы.

— Спасибо, — отвечаю я. — Думаю, отчасти мне было необходимо услышать это от тебя, — повертев подставку под стакан, я продолжаю: — Ты прав, это было тяжело и больно, и да, тебе нужно было рассказать ей обо мне, Ансель. Как и мне о ней, прежде чем я узнала от кого-то еще. Я не буду делать вид, будто произошедшее не болезненно, но… ты разлюбил меня и в этом не виноват.

Делаю паузу, чтобы вдохнуть и под окружающий шум подумать, что еще я хочу сказать.

— Потребовалось время понять, что в то короткое время, когда мы были влюблены друг в друга, мне было тяжело осознать разницу между тем, какие отношения у нас были на самом деле, и тем, какими мне хотелось их видеть. Сейчас-то я это понимаю. И понимаю, что просить тебя остаться со мной было эгоистично. Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы мы оба были счастливы.

— И я этого хочу, — отвечает он.

Ансель тянется ко мне через стол и берет мои руки в свои, и, к моему величайшему облегчению, это ощущается точно так же, когда то же самое сделал Оливер.

Как прикосновение друга.