Кэтрин мерила шагами маленькую прихожую перед кабинетом доктора. Жена доктора предложила ей кофе, но она отказалась. Она курила одну сигарету за другой. Остановил ее послышавшийся из-за двери раскатистый смех Мэта.

Кэтрин опустилась на ближайший стул, вмиг ослабевшая от облегчения. Дверь открылась, и голос доктора, странно далекий, произнес:

— Теперь вы можете войти, миссис Мартин. С вашим мужем все в порядке.

Она встала и нетвердой походкой вошла в кабинет, удивляясь, почему он так слабо освещен. Голос Мэта, встревоженный, но странно далекий, спросил:

— Что это с ней?

С ней? Что он имеет в виду? И почему стол для осмотров кажется намного дальше, чем был раньше?

— Кэтрин!

Голос Мэта доносился уже совсем издалека. Кабинет был окутан полумраком — неужели солнце заходит? Она словно плыла, затем сильные руки обхватили ее сзади, опуская ниже и ниже. Где-то вдали прозвучал голос доктора:

— Не смейте вставать! Вы что, хотите, чтобы рана опять открылась?

— Но что с ней? — Неужели эта мучительная тревога и впрямь звучала в голосе Мэта? — Боже! Она бледна, как мертвец, даже губы белые!

В этот раз в команде доктора прозвучала сталь:

— Я же сказал, чтобы вы не вставали! Ваша жена упала в обморок, вот и все. Она через минуту придет в себя. Ложитесь сейчас же!

Теперь в кабинете было светлее, а голоса звучали ближе.

— Доктор, ей нельзя волноваться! Моя жена беременна!

— Беременные женщины часто падают в обморок при сильном волнении. Вот так, а если опять встанете, я стукну вас по голове чем-нибудь тяжелым!

Кэтрин подумала, что ей нравится решительный молодой человек. Потом она поняла, что он стоит на коленях, склонившись к ней. Комната была ярко освещена, и Кэтрин даже заморгала от неожиданного света. Мужчины яростно глядели друг на друга и не заметили, что она открыла глаза. Господи! Она лежит прямо на полу! Голос доктора опять прозвучал ясно и четко:

— Вы не падали в последние дни?

Не успев подумать, Кэтрин сразу же сказала «да».

— Что? — хором вскричали оба.

И Кэтрин, заикаясь, проговорила:

— Я… я упала, когда бежала за джипом.

— Кэтрин… — начал было Мэт, но доктор перебил:

— Как вы себя чувствуете, миссис Мартин?

— Не знаю, просто я очень устала.

Сильные руки доктора подняли ее и прижали к себе, одновременно он крикнул:

— Черт возьми, Мартин, лежите! Я отнесу вашу жену наверх и осмотрю. Я не думаю, что случилось что-то серьезное, но после осмотра попрошу свою жену уложить ее в постель, в целях предосторожности.

Очень быстро Кэтрин была раздета и осмотрена врачом, который дал ей слабое успокоительное, заверяя, что оно вполне безопасно. Потом его жена уложила ее в постель.

Она провалилась в глубокий сон без сновидений и проснулась, почувствовав, что ее кладут на носилки, а потом поднимают сильные руки.

— Спокойно, спокойно, миссис Мартин, вы скоро будете дома.

Мягкий негромкий голос принадлежал Джеку, но как это было возможно? Ведь Джек в Филадельфии!

Хотя Кэтрин не в состоянии была поднять тяжелые веки, она чувствовала, как ее несли вниз по лестнице, вынесли на улицу и поместили в еще одну пару рук, более сильных, чем предыдущие. Она никогда еще не была в кольце этих рук, но знала, кому они принадлежат. Мускулы, твердые, как сталь, казалось, судорожно дернулись, заключая ее в объятия, и с легким вздохом Кэтрин снова отключилась.

Она проснулась от звука тихих голосов и в этот раз смогла открыть глаза, поняв, к своему удивлению, что они находятся в машине. Она удивилась, почему машина не двигается, но в этот момент дверца открылась и чьи-то руки взяли ее из объятий Мэта. Кэтрин хотела протестовать, но смогла только что-то пролепетать слабым голосом.

Ее куда-то понесли, потом подняли и поместили в какое-то кресло с откинутой спинкой. Турбины заработали, приводя ее в чувство, и Кэтрин поняла, что сидит в самолете рядом с Мэтом. Она беспокойно заворочалась, и Мэт тихо сказал:

— Можешь еще поспать, мы скоро будем дома.

— Твоя нога… — прошептала она.

— С ней все в порядке. Ты не замерзла?

— Нет… — Она опять отключилась.

Ее разбудил резкий толчок, когда самолет приземлился. Когда отстегнули ремни и подняли ее на руки, Кэтрин уже вполне пришла в себя и поняла, что сиденье Мэта пусто. В следующую минуту она очутилась в руках Джона.

— Добрый вечер, миссис Мартин. Как вы, получше?

— Да, спасибо, Джон. А сколько сейчас времени?

— Только что было пять, — ответил он, приближаясь к «Кадиллаку», который Мэт предоставил в ее распоряжение.

Мэт уже сидел внутри.

Ее посадили рядом с Мэтом, и они отъехали от аэропорта.

— Мы едем в кабинет Марка, он нас ждет, — твердо сказал Мэт, и Кэтрин поняла по его тону, что всякие споры бесполезны.

После тщательного осмотра Марк повторил мнение своего коллеги:

— Не думаю, чтобы были какие-то повреждения, но Кэтрин должна на всякий случай оставаться в постели недельку-другую.

На следующее же утро Мэт перевез жену в свой загородный дом и велел ей лежать. Переезд стал окончательным. Если раньше они изредка приезжали сюда на выходные, то теперь они так же редко ездили в город.

Первая неделя в доме прошла прекрасно. Бет вела себя если не дружелюбно, то хотя бы сдержанно, а поскольку Кэтрин не вставала с постели, то видела она сестру Мэта очень нечасто. Для нее это время еще и потому было спокойным, что именно в тот период она с удовольствием подчинялась Мэту. А он спал пока в маленькой спальне, прилегающей к ванной, чтобы не беспокоить Кэтрин. Да и рана беспокоила его. Он согласился оставаться эту неделю дома, чтобы дать ране зажить, но количество работы, которую успевал переделать Мэт, поражало ее.

Проснувшись в первое утро, Кэтрин обнаружила Мэта рядом с собой в их большой кровати. Он сидел, удобно вытянув ноги, со своим кейсом под рукой. Когда она пошевелилась, Мэт оторвался от бумаг, которые читал.

— С добрым утром! Надеюсь, я не разбудил тебя? — Она покачала головой, а он пояснил: — Я собираюсь провести здесь почти все время. Ты не возражаешь? — Он задорно улыбнулся, и Кэтрин опять покачала головой, хотя, она это знала, ее несогласие вряд ли что-нибудь изменило бы.

— Ну и прекрасно! Спать я буду в другой комнате, но работать хотелось бы здесь, поближе к телефону. Кроме того, здесь я смогу получше за тобой присматривать.

На этот раз брови Кэтрин удивленно поднялись. Он тихо рассмеялся, сказал, что на него это не подействует, и повернулся к звонившему телефону.

Так же проходили и следующие дни. Мэт был здесь, когда она просыпалась, и оставался тогда, когда она засыпала, как бы поздно это ни было.

Они очень мало разговаривали, потому что он работал без передышки, и все равно Кэтрин была довольна. Иногда она читала, иногда делала вид, что читает, и тайком изучала его, размышляя о своей недавно обнаруженной любви к нему. Она спала, ела и чувствовала, что начинает набирать вес.

Наблюдая за мужем сквозь смеженные ресницы, Кэтрин спрашивала себя, когда же это все с ней случилось. Почему это случилось? Кроме беглого поцелуя в день свадьбы, он ни разу больше не поцеловал ее. По существу, он вообще не проявлял к ней интереса, если не считать тех немногих ночей, когда она была нужна ему. А это Кэтрин не могла брать в расчет. Итак, как же это началось, когда она успела полюбить его?

Кэтрин даже себе самой не могла ответить на эти вопросы. Единственное, что она точно знала, это то, что в ней росло огромное уважение к нему. Казалось, что, с какой бы проблемой ни сталкивался этот человек, все решалось с обманчивой легкостью.

Перед тем как Кэтрин уже собиралась наконец появиться на работе, Мэт отдал приказ:

— Ты больше не будешь ходить в офис. Ездить туда-обратно будет слишком утомительно. Если ты хочешь еще поработать, то будешь делать это дома.

Кэтрин не спорила по той простой причине, что и сама пришла к такому же решению. Ей не слишком понравилось, что Мэт высказал свое пожелание в такой категоричной форме, но она не стала заострять на этом внимания.

Она целиком ушла в домашнюю жизнь. Бет не оставила ей никаких иллюзий насчет того, кто является и собирается остаться хозяйкой дома. Кэтрин целый день ждала вечера, когда с ворохом срочных бумаг приезжал Мэт. У него хватало дел и на вечер, и он как-то предложил Кэтрин присоединиться к нему, если у нее найдется дело. Кэтрин позаботилась о том, чтобы работа нашлась, сгребла свои рисунки и эскизы и отправилась в кабинет к Мэту.

Эти совместные вечера прекратились за неделю до Рождества, потому что Кэтрин опять упала. В понедельник она поехала с Мэтом в город, чтобы провести неделю в их квартире, сделать покупки к празднику и вернуться домой в пятницу вместе с ним. Ей повезло, она сделала удачные покупки — как раз то, что хотела, и к четвергу в ее списке осталось только два пункта.

Джек утром повез ее по магазинам в последний раз перед возвращением в загородный дом. Погода испортилась, пошел холодный нудный дождь. Кэтрин задержалась в одном небольшом магазинчике, где ей понравились многие забавные мелочи к празднику. Заплатив за покупки и подхватив пакеты, Кэтрин поспешила к машине. Вот тут она и поскользнулась на мокром и скользком асфальте и тяжело упала, выпустив из рук пакеты. Испуганный Джек бросился ей на помощь и помог сесть в машину.

В машине она откинула голову на спинку сиденья, поглощенная одной мыслью: Мэт будет взбешен.

Он и был взбешен, когда она сказала ему о своем падении. Он сжал губы и был весь день замкнутый и молчаливый.

На следующее утро Мэт повез ее к Хантеру. Марк внимательно осмотрел ее и повторил то же, что и в первый раз. Когда они вернулись домой и она была уже в кровати, Мэт тоном, не терпящим возражений, заявил:

— Я хочу, чтобы ты сидела дома, пока ребенок не родится. И я не желаю никаких споров по этому поводу.

Кэтрин вся сжалась от его жестких слов, но голос его содержал в себе явную угрозу. Никогда прежде он не говорил с ней так рассерженно и отчужденно, и она сочла за благо не возражать ему.

Рождество было для нее безрадостным. Том приехал на каникулы, но, хотя он и заходил к ней по многу раз в день, это было уже не то, что раньше. Впервые за многие годы она не поехала навестить родителей, а они тоже не могли приехать, потому что у них гостили ее братья — Дэйв и Дэн со своими семьями. Кэтрин очень не хватало веселья и смеха, наполнявшего родительский дом, когда все они собирались вместе на Рождество. Она даже скучала без поддразниваний своих братьев.

Единственное, что она пропустила без малейшего сожаления, это новогоднее празднество, устроенное Бет. Она ждала его с ужасом, потому что не знала никого из приглашенных, предчувствовала любопытные взгляды, вызванные ее беременностью. Кэтрин не могла невольно не сравнивать этот прием с прошлогодним праздником у Ричарда и Энн. Праздник у Мэта был настоящим светским приемом высшего класса. Но прошлогодний праздник у Ричарда был таким чудесным и сердечным! Она и сейчас не чувствовала себя совсем одинокой, потому что Мэт и Джеймс заходили к ней и даже выпили вместе с ней шампанского за счастливый Новый год.

После праздника недели потянулись медленно, а Кэтрин, прикованная к дому, изводилась от безделья, не зная, чем бы себя занять. В январе Мэт уехал на четыре дня, был очень нежен, прощаясь с ней, и сказал, чтобы она была осторожной. Кэтрин подумала, что ей смертельно надоело быть осторожной, она ужасно скучала по Мэту, несмотря на то, что мало его видела даже тогда, когда он был дома. Он ни разу не притронулся к ней со времени ее падения, даже не спал с ней в одной комнате, а она так хотела, чтобы он был рядом с ней, но у нее не хватало духу признаться в этом мужу.

Февраль подходил к концу, Мэт снова отправлялся в деловую поездку. На следующее после его отъезда утро Кэтрин проснулась, почувствовав легкую судорогу, которая быстро прошла. Спустя тридцать пять минут все повторилось снова. К середине дня схватки стали уже сильнее и повторялись каждые двадцать минут. Все еще неуверенная, что начинаются роды, Кэтрин сочла за благо позвонить Марку. Марк согласился с Кэтрин, что возможны ложные схватки, потому что до предполагаемых родов оставалось еще пять-шесть недель. Но он настоял на том, чтобы Кэтрин легла в больницу, где он мог бы держать ее под наблюдением. Ее возражения ни к чему не привели, и она в конце концов согласилась.

Бет не было дома — она уехала в гости. Кэтрин, приняв решение, позвонила в гараж и попросила Джека через некоторое время подогнать машину.

— Захотели подышать свежим воздухом, миссис Мартин? — улыбаясь, спросил Джек спустя полчаса, помогая ей сесть в машину. Но его улыбка исчезла, когда она велела ему ехать в больницу.

— А кто же поедет в аэропорт встретить хозяина? Мой отец?

Кэтрин, не понимая, уставилась на него.

— Наверно, — неуверенно ответила она. — Это ведь входит в его обязанности?

— Да, в обычных случаях — конечно, — озабоченно отозвался Джек. — Но разве босс не распорядился определенно, когда вы ему звонили?

— Звонила ему? — повторила Кэтрин. Затем, поняв, она засмеялась. — Нет-нет, Джек, я не звонила Мэту. Зачем его дергать! Насколько я знаю, у него сейчас важное совещание, а у меня, я уверена, просто ложная тревога.

Джек глядел на нее, не веря собственным ушам. Прежде чем он успел что-либо сказать, Кэтрин успокоила его.

— Не волнуйся, Джек. Тебе не надо провожать меня, доктор Хантер меня ждет. Возвращайся домой, будь недалеко от телефона, и я скорее всего перезвоню тебе. Может быть, тебе даже придется забрать меня домой через несколько часов.

Она была права только в одном — Марк действительно ждал ее в больнице. Не успела она дойти до кровати, как схватки начались снова. Интервалы между ними все сокращались. К вечеру уже стало ясно, что начались роды, и Кэтрин очень испугалась. Несмотря на уверения Марка, что все будет нормально, в ее мозгу крутились две мысли: что это преждевременные роды и что она может потерять ребенка Мэта.

Сиделка вытирала ей пот со лба после очередных мучительных схваток, когда Кэтрин со страхом, но и с облегчением, услышала за дверью голос мужа. Он разговаривал с Марком, и через несколько минут оба вошли. Она успела заметить жесткие складки у губ Мэта, и тут же новый приступ боли заставил ее застонать. Она сжала зубы, но стон перешел в крик.

— Они очень участились, доктор, — сказала сиделка.

Марк уже стоял у кровати, одной рукой держа ее запястье, другую положив на ее вздыбившийся живот.

— А сейчас уходи, Мэт, — спокойно сказал Марк. — Походи взад-вперед или посиди. Ты станешь отцом уже очень скоро.

— Марк? — Неужели в голосе Мэта могла звучать такая неуверенность? Боль немного отступила, и Кэтрин посмотрела на него. Лицо Мэта было бледным, а когда он повернулся, чтобы выйти, она заметила, как подергивается мускул в углу судорожно сжатого рта.

Через полчаса Кэтрин родила сына, и вскоре ее перевезли в отделение для матерей. Тут же к ней вошел Мэт, сопровождаемый Марком.

Его слова, произнесенные так мягко, так нежно, поразили ее.

— Спасибо, Кэтрин! Он прекрасен.

Она смотрела на него, моргая сквозь слезы, пока не смогла наконец вымолвить:

— Да.

Его длинные сильные пальцы погладили ее по руке, но, быстро отняв руку, он сказал:

— Ты устала, так что я пойду. Отдохни, ты это заслужила.

Он ушел, и Кэтрин больше не старалась удержать слезы, льющиеся по щекам. А чего она ожидала? Что он обнимет ее и прижмет к себе, говоря «спасибо»? Нет, она не ждала этого. Но, как ни глупо, именно этого она хотела больше всего.

Как часто Кэтрин благодарила судьбу, пославшую ей Мэри! Без Мэри она много раз готова была взять Джонни на руки и бежать из дома куда глаза глядят. Это лето Том провел с ними, но и это не принесло облегчения Кэтрин, потому что именно тогда они с Мэтом были не в самых лучших отношениях — ожесточенные, уставшие от противостояния, они снова и снова словно мерились силами, не желая уступать друг другу ни в чем. И даже полное взаимопонимание, к которому Том и Мэт пришли к концу лета, не улучшило ее настроения.

Живя с постоянно натянутыми нервами, Кэтрин стала заметно худеть. Мэт проявлял по отношению к ней вежливую заботу. «Как к матери его ребенка», — думала она с раздражением. Джонни исполнилось двенадцать недель, когда Мэт заявил свои супружеские права. Он не прикасался к ней с ноября, с ее первого падения, и если это было унизительно для нее и раньше, то теперь все стало намного хуже.

Она не могла сдержать дрожь неприязни, и Мэт с раздражением отодвинулся от нее. Всю ночь она лежала без сна, беззвучно плача. Раньше она могла терпеть его бесстрастное обладание, но теперь, когда она знала, что любит его, это было невыносимо.

Лето проходило, и Кэтрин оградилась от окружающего стеной внешней сдержанности. Только с Томом и Мэри она могла расслабиться. Бет, хотя и казалась искренне расположенной к Джонни, дала ясно понять, что на Кэтрин ее симпатия не распространяется. Изменившееся отношение Джеймса тоже начинало тревожить Кэтрин. И еще ее пугали мысли о Мэте. Она никак не могла понять, почему ее любовь к нему начинает поглощать ее все сильнее.

Кэтрин рассматривала так похожего на Мэта сына со слезами счастья на глазах. Она была вдвойне благодарна за него судьбе, потому что не могла открыто проявлять любовь к его отцу. Мэт с самого начала предупредил ее, что ему не до подобных чувств, и она знала, что не выдержит его насмешливых взглядов, если он вдруг узнает о ее любви.

Она даже радовалась очевидному нежеланию Мэта оставаться с ней наедине. Она чувствовала, что, если он еще раз попытается предъявить свои претензии, она оттолкнет его, его, которого так жаждет любить!

К тому времени, когда лето кончилось, Кэтрин пыталась справиться с единственным желанием — бежать отсюда. Она чувствовала, что больше не может оставаться с Мэтом, хотя в то же время знала, что жизнь без него теперь и до конца ее дней будет для нее пыткой. С измотанными нервами, с разбродом в чувствах она колебалась, не зная, на что решиться. В середине сентября она приняла решение. Она должна уйти.