Райза узнала Никку, владелицу местного загона. Женщина была одета для убийства — буквально, потому что тащила за собой дрожащего джена в грязном белом балахоне. Просторная одежда скрывала признаки пола, а черты лица джена прятались под растрепанными волосами. Это был джен, каких Райза знала всю жизнь, — до встречи с Серджи. Испуганный и озябший, ноги в синяках: Никка беспощадно пинала его.

На Никке было пестрое платье. И по контрасту ее поле звенело от жесткой потребности. Она хотела убить этого джена — и убить немедленно.

Верла выступила вперед.

— Никаких убийств в заведении. Убивай дома, потом можешь присоединиться к нам.

— Я думала, это шильтпроновое заведение, — саркастически сказала Никка.

— Так и есть, — ответила Верла. — Порстан, шильтпрон, танцы — все к вашим услугам. Но никаких убийств.

— А без убийства какое же веселье! Эй, у меня есть несколько лишних. Я их приведу, мы будем танцевать вокруг них, потом убьем…

— Никка, уходи без шума, или я сам тебя выведу.

Таннен Дарли встал рядом с Верлой.

— Шен и шид, Тан! Ты что же, на стороне этих извращенцев?

Никка непристойно захихикала. Она показала на Райзу и Серджи, с ее латералей капал ропалин.

— Вот этих двоих! Парни, что вы злиннили до того, как я пришла? И где ты теперь берешь селин, Тан?

Сама того не зная, женщина попала в больное место. Банкир сделал шаг вперед, а Верла сказала:

— Тан, не надо!

— Папа, пусть она уйдет, — заплакала Сузи Дарли.

Дарли угрожающе шагнул вперед.

— Это заведение для семейного отдыха. Все вели себя прилично — пока ты не появилась. Убивай в одиночестве, как поступают леди и джентльмены. Мы не позволим тебе испортить нам вечер, Никка.

Женщина посмотрела на других местных.

— Эй, вы позволите этому развратнику…

Встал Трипп Сентелл и остановился плечом к плечу с Танненом Дарли.

— Тебя вежливо попросили уйти. Убирайся.

Он угрожающе замахнулся. К нему присоединились еще двое мужчин.

— Вы все — шидони-проклятыс придурки! Пожалеете, что защищаете этих извращенцев… они украдут ваших детей, сделают из них дженов-оборотней и используют в своих грязных, отвратительных…

— Достаточно! — сказала Верла. — Никто не смеет оскорблять моих гостей! Забирай своего джена и не возвращайся.

Никка наконец поняла, что зашла слишком далеко. Она мрачно повернулась, сказала:

— Вы об этом пожалеете! — и потащила за собой джена в темноту.

Неловкая тишина заполнила окружающее поле. Дарли сказал Верле:

— Может, это хорошо, что твои правила прошли испытание. Теперь все знают, что у нас есть заведение для семейного отдыха. Именно этого нам в Лавине не хватало.

Послышался одобрительный гомон. Верла покраснела и улыбнулась. Те, кто встал на ее защиту, вернулись к своим столикам. А сама Верла направилась к гостям из Кеона, Дарли — за ней.

Недд встал.

— Мы уйдем, чтобы не было других инцидентов.

— Садитесь! — приказала Верла. — Никто не имеет права прогонять моих гостей.

— Ты скоро будешь так хорошо зарабатывать, что сможешь выкупить долю Кеона, — сказал ей Недд. — А сейчас никто не должен знать…

— Все уже знают, мистер Варнст, — сказал Таннен Дарли. — Верла не делала из этого тайны… и это не повредило ее бизнесу. Злинньте окружающее поле. Если вы решите продать свою долю, я с радостью выкуплю ее.

— Ну, я… — запнулся Недд.

Дарли сказал:

— Предлагаю вам проконсультироваться у миз Тиг. Я не мог не заметить, что платежеспособность Кеона сильно повысилась с тех пор, как она появилась у вас.

И он повернулся к Райзе, которая боролась с желанием пнуть под столом Недда.

— Райза, — сказал банкир с легким поклоном, — не хотите ли присоединиться к нам с дочерью? Мне нужно кое-что вам сказать.

Не обращая внимания на предостережение в нейгере Серджи, Райза села за столик Дарли. Когда все уселись, банкир сказал:

— Хочу извиниться, Райза… хотя то, что я раскрыл вашу связь с Кеоном, не причинило вам никакого вреда.

— На самом деле это привело к очень выгодному делу.

— А это, в свою очередь, извлекло деньги из карманов клиентов и поместило в мой банк, так что все в выигрыше, — сказал он с улыбкой. — Тем не менее я извиняюсь. Сузи все мне рассказала. Девушка-джен побудила Сузи помочь ей бежать.

По обычаю, он говорил о Триффин как о неодушевленном существе. И Райза подумала, как он может так ошибаться. Для нее даже джен, которого увела Никка, тоже стал личностью.

Защитный механизм джанкта стал ей совершенно очевиден. Райза испытала сочувствие к Таннену Дарли и ко всем ему подобным: эти хорошие люди не смогли бы жить, если бы признали, что живут за счет жизни других людей.

Дарли неверно истолковал сочувствие Райзы.

— Сузи болела. Надеюсь, вы объясните ей…

Большие голубые глаза девочки устремились к Райзе.

— Почему ты не можешь давать папе селин каждый месяц, чтобы он больше никого не убивал?

Дарли в напряженной тишине ждал ответа Райзы. Она с такой же прямотой ответила:

— Потому что если папа, в его возрасте, перестанет убивать, он сам умрет.

Нейгер Сузи был потрясен. Она бросилась в объятия отца, прижалась к нему.

— Папа, прости! Я люблю тебя! Я не хочу, чтобы ты умер!

Дарли посмотрел поверх головы дочери и с трудом произнес:

— Это правда?

Райза серьезно кивнула, думая, почему Верла не рассказала ему всего. Но потом вспомнила, что в профессию Верлы выходит выслушивать жалобы других, а не рассказывать о своих бедах.

На них смотрели с соседних столиков. Дарли сказал:

— Пора домой. Сузи, твое время ложиться спать…

Сузи протянула руку Райзе.

— Пожалуйста, — попросила она, — пойдем с нами. Мне нужно тебя расспросить…

Дарли добавил:

— Пожалуйста, Райза. И говорите ей правду. Я скорее отдам ее Кеону, чем потеряю в травме убийства.

Травма убийства — главная причина детской смертности при переходе. Ребенок, который видел убийство — особенно убийство члена семьи или близкого друга — может впасть в истерику при переходе и истратить последние жизненные ресурсы до того, как появятся щупальца. Неспособный извлекать селин, он умирает от истощения. Возможно, Сузи никогда не видела убийство, но у нее явные признаки травматического перехода.

«Так могло случиться и с Крегом, после того как он увидел убийство Элис».

И Райза пошла домой к Дарли, не обращая внимания на яростное возражение в нейгере Серджи, когда подошла к столику и рассказала, куда направляется.

Она помогла Сузи приготовиться ко сну, объяснила ей, что сайм не нуждается в убийстве, если при переходе воспользуется помощью проводника.

— Но даже если ты убила, совсем не обязательно продолжать. Можно пройти разъединение в течение Первого Года — перестать убивать. Это гораздо трудней, но вполне возможно. Я это сделала.

— Ты убивала?

— Да… но еще во время первого года решила прекратить. Ты тоже можешь принять такое решение, Сузи, — если захочешь.

— Я никогда не буду убивать, — решительно сказала девочка.

Ее отец, который слушал в дверях, сказал:

— Я отведу тебя в Кеон, Сузи, обещаю.

Райза ожидала, что Дарли обнимет дочь, но он, дав это трудное обещание, тут же вышел. Поэтому она укрыла девочку, поцеловала в лоб и сказала:

— А теперь спи. Папа о тебе позаботится.

С ангельской улыбкой Сузи мгновенно уснула крепким детским сном.

В прошлый раз Райза только бегло видела элегантную гостиную. Теперь Дарли стоял в ней перед камином. На каминной доске блестели стаканы в серебряных подстаканниках работы Серджи. Он смотрел на портрет женщины… очевидно, матери Сузи.

— Тан.

Он обернулся на ее слова, и она увидела слезы на его лице.

— Не нужно, Тан! Вы не потеряете дочь — теперь вы не можете ее потерять. — Он посмотрела в его неспокойные глаза и добавила: — Даже если она станет саймом.

Последние остатки самоконтроля покинули его: Райза высказала то, чего больше всего боится каждый родитель. Он сел на маленьких элегантный диван и заплакал — очищающими слезами.

Это продолжалось недолго: не такой это был мужчина, чтобы потворствовать своим эмоциям. Он вытер глаза и посмотрел на Райзу.

— Я не могу идти с ней.

— Не можете… но вы и не захотели бы. Вы ведь столько тут создали…

— Какой в этом смысл? Все мои деньги не могли сохранить жизнь Лите. И ничего не сделают для Сузи. Райза, вы уверены, что я не могу прекратить убивать? То, что вы со мной сделали… вы, конечно, меня ужасно испугали. Но почему нельзя?..

— Мы не можем это сделать с вами. Тан. Даже будь вы достаточно молоды… Невозможно сделать это лишь потому, что Сузи отказывается убивать. Вы сами должны этого захотеть.

— Я могу научиться. И я почти принял решение…

— Сузи принимает факты. Примите их и вы, Тан. Вы не можете пройти разъединение, но ваша дочь может стать неджанктом.

Она чувствовала, как он успокаивается. Этот человек — сильная личность, он реалист. Он ей нравится — и он это чувствует. Он взял ее за руку, хватательные щупальца скользнули по ее коже.

Он одинок. Как легко прийти в его объятия и смягчить его одиночество, удовлетворить его желание…

Но он глубоко злиннил ее, и печальная улыбка показалась на его губах.

— Вы хотите не меня, Райза.

— Простите, — прошептала она.

— Тут нечего прощать. Моя потребность в друге гораздо сильнее, чем в любовнице.

Она заметила, что он сознательно употребил слово «потребность».

— Я всегда буду вашим другом. И другом Сузи.

— Отведу вас к Верле, — сказал он.

— А Сузи?

— Снаружи один из моих людей. И я впервые за два месяца уверен, что она не проснется от кошмара.

Они пошли в холодной темноте, и Дарли продолжил:

— Это шильтпроновое заведение, возможно, лучшее, что случилось в Лавине. Я думал, это будет злачное место — знаете, какими бывают такие заведения.

— Этого ожидала и Никка.

— Да. Но Верла не пускает к себе отбросы. — Он рассмеялся. — Никогда не подумал бы, что буду стоять плечом к плечу с Триппом Сентеллом. Шильтпроновое заведение, принадлежащее городу, объединит горожан и фермеров.

— Я хотела бы добиться еще большего сотрудничества, — сказала Райза и рассказала о своей идее добывать металл на территории дженов. — Кеон обладает знаниями, но у него нет средств для строительства большой мастерской и нет доступа к металлу.

— Эту мысль стоит обдумать! — сказал Дарли, открывая дверь заведения Верлы.

Амбру играл и пел, аудитория слушала как зачарованная. За столиком гостей из Кеона оставался только Серджи. Райза пришла в негодование при мысли, что он был уверен: она придет за ним. Но музыка была слишком прекрасна, чтобы сердиться.

Голос певца был такой же изношенный, как и его тело; за ним стоял огромный опыт. Амбру пел балладу преступного мира, герой которой постоянно дурачил представителей закона. Но жизнь он закончил на территории дженов, его застрелила дженская милиция; он предпочел такой исход смерти от истощения, которая его ждала, если бы он попал в руки к саймам.

Сменив ритм, Амбру начал веселую праздничную песню перехода, и все в помещении затопали. Нейгер Серджи пульсировал в ритме музыки. Люди оборачивались к нему, подбадривали.

Амбру снова сменил ритм и запел любовную балладу. Поле Серджи усиливало эмоции, плывущие на нейгерическом уровне. Райза посочувствовала Серджи: как джен он не может воспринимать музыку на обоих уровнях: звуковом и нейгерическом.

Она сидела справа от Серджи. Он обнял ее правой рукой, взял за руку и потом взял в свою и ее левую руку.

Райза была потрясена. Она словно не только слышала и злиннила музыку, но и чувствовала ее, видела, обоняла, пробовала на вкус. Они стали одновременно слушателями и исполнителями, создавали свой собственный мир.

Когда музыка кончилась, Райза посмотрела на Серджи и поняла, что он ничего не упустил.

Она всегда думала: «Он делает поразительные вещи… для джена. Он удивительно проницателен… для джена».

Ей казалось, что она воспринимает дженов как людей — но считала их неполноценными, незавершенными людьми… или детьми. Неудивительно, что она не видела в Серджи мужчину.

Они молча встали и вышли. На пороге Серджи привлек к себе Райзу, закутал их обоих в свой плащ — дул резкий холодный ветер. Серджи поцеловал ее, его губы были мягкими и податливыми. Райза, стоя на копчиках пальцев, задохнулась и вынуждена была прервать поцелуй, хотя ей хотелось еще.

— Пойдем домой, — прошептала она.

Он улыбнулся и ответил:

— Это место принадлежит нам. Четверть его твоя и четверть моя. Давай поторопимся, если хотим найти пустую комнату.

Чувствуя ее застенчивость, он провел ее к заднему входу. Они прошли через кухню Верлы, где один из ее работников грел воду для мытья посуды, потом через коридор, по обе стороны которого располагались спальни. Изоляция была прекрасная: в качестве стандарта Верла использовала чувствительность Райзы. Райза вошла в первую же пустую комнату и с облегчением наблюдала за тем, как Серджи запирает дверь на засов. А когда он повернулся к ней, она почувствовала, как покраснело лицо и гулко заколотилось сердце.

Он такой большой, такой мужественный… по коже ее пробежал нервный холодок, она ощущала его желание.

Он удивился, в его нейгере читалось изумление.

— Райза… неужели ты никогда?..

— Т… только с саймом, — смогла она ответить.

Он рассмеялся, но не насмешливо, а облегченно. Снял свой и ее плащи, повесил на колышки. Потом снова поцеловал ее — и начал раздевать, снимал слой за слоем теплую зимнюю одежду, давая ей время привыкнуть, возбудиться…

Захваченная желанием Серджи, Райза начала участвовать в раздевании, ее щупальца одновременно расстегнули все его пуговицы, и наконец тела их встретились, она прижалась к теплой/прохладной коже, ощутила силу Серджи.

Он положил ее, но когда сам приготовился лечь, она сказала:

— Подожди. Я хочу посмотреть на тебя.

Она никогда не видела его обнаженным; больше того, никогда, даже летом, он даже рубашку не снимал в ее присутствии.

В ту ночь, когда они впервые встретились, она беззастенчиво мылась под дождем, потому что тогда для нее он не был личностью, а всего лишь дженом. Но он сохранил свое достоинство, защитил ее растущую чувствительность. Поэтому его нагота была для нее чем-то новым, каким-то новым восприятием. Она улыбнулась.

— Ты прекрасен, — сказала Райза. — Как одна из твоих скульптур.

Она положила голову на его плечо и позволила руке и щупальцам играть на его груди.

Он прижал ее к себе, снова поцеловал и прошептал:

— Мне нравится, как ты на меня смотришь. И ты мне нравишься. Я люблю тебя, Райза.

Вспышка страсти, затем появилось время исследовать и экспериментировать, пока они лежали в объятиях друг друга.

— Не могу представить себе ничего лучше, — наконец сказал он.

— А лучше и не бывает, — ответила Райза, прижимаясь к нему.

— Лортуэн. Отношения ЛОТ. Считается, что они лучше.

— А что такое лортуэн? — лениво спросила Райза.

— Когда между саймом и дженом устанавливается полное нейгерическое соответствие. Если так происходит с лицами противоположного пола, их отношения не ограничиваются передачами, но включают секс. Считается, что это превосходит все, что способны ощутить смертные.

Райза приподняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Но это и есть то, что у нас, — сказала она.

— Нет… хотя я не хочу никому давать передачу, кроме тебя, физически возможно нечто еще более совершенное. При отношениях ЛОТ системы сайма и джена так полно настроены друг на друга, что они не могут ни к кому другому прикасаться. И если передача между ними невозможна, они умирают.

Серджи говорил сонным голосом, на губах его была легкая улыбка.

— Но ведь тебе это нравится, — удивленно сказала Райза.

Его улыбка перешла в смех.

— Лортуэн, вероятно, только миф. — Он поцеловал ее. — У нас есть любовь, и этого достаточно для любого человека. Недд был прав, когда говорил, что не нужно тебя торопить. А теперь твоя присяга и наша свадьба пройдут одновременно.

Она так сильно толкнула его в грудь, что у него перехватило дыхание.

— Шен и шид! Если не можете связать меня цепями присяги, хотите привязать брачными обетами! Я не готова к браку — и определенно не к браку с…

— С дженом? — подсказал он, и нейгер его стал таким же ледяным, как взгляд.

— С жителем общины, — сказала она, надеясь, что он ей поверит. — Поэтому ты соблазнил меня? Это была идея Недда? Неужели вы не можете поверить мне на слово? Я дала слово Кеону — и со стороны Тига этого вполне достаточно.

Серджи был слишком ошеломлен, чтобы двигаться. Райза накинула на себя одежду, оставив прядь волос свисать на спину, как у ребенка, сняла с колышка свой плащ и выбежала, хлопнув дверью.

Словно освободившись от заклинания, Серджи стал одеваться. Впервые он отчаянно пожалел, что у него нет щупальцев: пальцы с трудом находили пуговицы и петли, ноги без помощи рук не могли погрузиться в обувь.

К тому времени как он добрался до выхода, Райза уже исчезла. Лошадь Серджи по-прежнему стояла там, где он ее привязал, но даже звука копыт лошади Райзы не было слышно.

Ему хотелось броситься за ней, но сейчас почти середина зимы; до рассвета еще несколько часов, а небо затянуто тучами. Ничего не видно.

Он повернулся — и вошел в зал, полный саймов-джанктов.

Многие посетители разошлись, но оставалось еще человек двадцать. Некоторые еще пили. За самым большим столом сидел Амбру с Танненом Дарли и еще с десятком других мужчин и женщин.

Прежде чем его заметили, Серджи подошел к прилавку и сказал Верле:

— Боюсь, я потерял свое сопровождение. Недд кого-нибудь пошлет за мной, но…

— Не волнуйся, — ответила она. — Ты мой гость. Я сама утром отведу тебя в Кеон. Это будет очень скоро. — Она наклонилась через стойку. — Что случилось? Райза выбежала так, словно у нее хвост в огне.

— У нас… произошло недоразумение.

Верла вздохнула.

— Ох уж эта девушка! Не волнуйся, Серджи, она скоро поймет, что ты — лучшее, что с ней произошло.

Она начла разливать горячий чай по стаканам, говоря:

— Друзья, больше никакого порстана! Мы откроемся в полдень — а сейчас выпейте чая и отправляйтесь по домам спать. Кто-нибудь хочет фосбайн?

Послышались ритуальные протесты, и один мужчина продолжал требовать выпивку, но никто не рассердился и не озлобился.

Верла собирала опустевшие стаканы от порстана на большом круглом столе, и Серджи, не задумываясь, взял поднос со стаканами чая и стал разносить: такая механическая работа помогала ему забыть о размолвке с Райзой.

Он чувствовал, что его злиннят. Но продолжал сохранять мысли и соответственно поле нейтральными. Поле у него разряженное, но он хорошо знал, что даже в таком состоянии превосходит любого джена из загонов.

Любое резкое изменение может спровоцировать джанкта. Серджи продолжал спокойно раздавать стаканы, как будто ничего не замечая. С опустевшим подносом он направился к стойке, собираясь незаметно исчезнуть.

— Серджи. — Голос Дарли. Джанкт, называющий его по имени? — Присоединяйтесь к нам. Вы, возможно, сумеете ответить на кое-какие наши вопросы.

— Чем могу быть полезен? — осторожно спросил Серджи, занимая пустой стул между Дарли и Забриной, владелицей самого большого в городе салуна. Что она делает в заведении Верлы?

— Райза говорит, что Кеон мог бы делать множество полезных вещей, будь у вас металл.

— Это верно, — подтвердил Серджи.

Дарли взял в руки подстаканник.

— Мы уже несколько месяцев пользуемся такими. Прекрасная работа. Если то же самое сделать с лемехами плугов, ободьями колес, ножами, головками топоров…

Все сидящие за столом закивали.

— В этом хорошие деньги, — сказал человек в одежде фермера. — Я много плачу за все это.

— Серджи, может Кеон это делать? — спросил Дарли.

— Ножи и лемехи плугов? Мы могли бы, но…

— Больше никаких но, — сказал Дарли. — Мы вам дадим металл. Но Кеон должен сотрудничать с нами.

— Сотрудничать?

— Мы отправимся на территорию дженов — это идея Райзы. Раскопаем те залежи, которые не используют джены. Люди у нас есть — до весны здесь мало для кого найдется работа. У фермеров есть фургоны, лошади и мулы. Забрина, Квент, Бревит и я — мы дадим деньги на покупку шахтного оборудования. Примет ли Кеон в этом участие?

— А в чем оно заключается? — спросил удивленный Серджи.

— У Кеона есть Райза, которая может отвести нас к месторождениям… и у Кеона есть джены, которые скроют наше присутствие.

— Как это скроют?

— Как вы говорите по-английски, Серджи? — спросил Дарли на этом языке.

— Предполагается, что очень хорошо. — на том же языке ответил Серджи. — У меня были учителя с территории дженов, сам я там никогда не жил.

— Но кое-кто из дженов Кеона там жил? — Дарли снова перешел на саймский язык, потому что сам не очень хорошо владел английским и потому что люди за столом, очевидно, ничего не поняли из их обмена репликами. Серджи последовал его примеру.

— Да, но… я не уполномочен принимать решения от имени Кеона — объяснил он. — Такое решение может принять только наш сектуиб.

— Что ж, — сказал Дарли, отодвигая свой стул, — мы договорились.

— Я сегодня вечером соберу друзей, — сказал фермер. — Лучшее предложение за многие годы!

— А я сегодня отправлюсь в Кеон, — сказал Дарли. — Серджи, поедете со мной, чтобы меня впустили?

— Конечно, — ответил Серджи, скрывая свое изумление: он не верил собственным ушам.

— Хорошо. Заканчивайте свои дела с Верлой. Я посмотрю, как там дочь, и на рассвете вернусь.

Дарли как будто считает, что Серджи оказывает ему услугу, и товарищ не стал с ним спорить. Однако когда они достигли кабинета Недда, правда очень быстро раскрылась. Кабинет был изолирован в отношении селиновых полей, но дверь хорошо пропускала звуки. Такой гневный крик Недда Серджи никогда не слышал.

— Неважно, что он сделал, — ты не имела нрава оставлять товарища в городе, полном джанктов! Торопись назад, девушка… если с Серджи что-то случится…

— Недд, Недд, со мной все в порядке, — сказал Серджи, распахивая дверь и позволяя своему полю смягчить эмоции, бушующие в кабинете.

Райза повернулась к нему, гнев смешивался у нее с чувством облегчения.

— Почему ты рисковал, возвращаясь в одиночку? У Верлы ты был в безопасности. Шенит, Серджи… я совершенно изменила свое представление о тебе… я забыла, что без сопровождения ты в опасности.

— Я нашел себе сопровождение, — ответил Серджи, и в кабинет вошел Таннен Дарли. А потом Серджи испытывал удовольствие, видя растущее изумление присутствующих и наблюдая, как Райза и Дарли уговаривают Недда согласиться на их план. Такая сцена стоила нескольких нервных моментов в городе.

Через час решение было принято — как только из Ланты доставят специальное оборудование, они отправятся за добычей на территорию дженов.

Райза радовалась новым планам, хотя они перегружали ее расписание. Недд возражал против того, чтобы она возглавила экспедицию, и приходилось ежедневно напоминать ему, что только она знает, где находятся залежи.

Те, кто посостоятельней, давали деньги и материалы; большинство остальных саймов, жители города и ферм, участвовали в работе. Джанкты ворчали, им не нравилось условие, что в экспедиции не будет никого близкого к потребности — и никаких нападений на дженов на их территории. Единственными дженами, которые примут участие в экспедиции, будут товарищи из Кеона. Разумеется, Серджи будет сопровождать Райзу. Синта, с которой до этого Райза была едва знакома, учила саймов и дженов английскому.

— Если вы сможете крикнуть что-нибудь на английском без акцента, — говорила она саймам, — это вдвое увеличит ваши шансы скрыть, что вы сайм.

Крег настоял на своем участии. Когда Райза возражала, он отвечал:

— Я знаю, что еще недостаточно взрослый. Если джены увидят в группе подростка, мы будем выглядеть менее подозрительно.

— Но твой английский…

— Значительно улучшился, — вмешалась Синта. — Крег может делать вид, что он джен, недавно сбежавший с территории саймов. Крег, попроси Серджи изготовить для тебя звездный крест. Многие беженцы всю жизнь их носят.

Синта — женщина средних лет, с морщинистой кожей и седыми волосами. Однако она, подобно всем обитателям Кеона, отличается завидным здоровьем, и у нее материнское отношение к ученикам. Райза спросила ее:

— Разве тебе не захочется остаться по ту сторону границы, когда окажешься дома?

— Нет. Там меня ничего не ждет, кроме ужасных воспоминаний. Рейдеры, захватившие меня, убили моих родителей, мужа и двух наших детей. Это была вся моя семья. Наверно, я могла бы вернуться и потребовать себе сгоревший дом и сорок акров земли, но не хочу жить с призраками. Кеон живой, Райза, и ты еще больше его оживила. Не понимаю, почему ты отказываешься давать присягу.

Этот же вопрос ей время от времени задавали Серджи, Крег — только Недд никогда ее об этом не спрашивал. Не спрашивали и саймы-джанкты, которые считали, что она уже амбров Кеон. Но что-то удерживало ее от присяги — и от брака с Серджи.

Она больше не могла отрицать, что считает его привлекательным. Если даже в часы бодрствования она в этом себе не признавалась, то сны делали это абсолютно ясным. Однако они с Серджи возобновили расписание деятельности после передачи, а так как экспедиция требовала большой подготовительной работы, они почти не виделись.

Наконец день наступил. До рассвета отряд из Кеона въехал в Лавин. В этом году сейчас последняя возможность для экспедиции. Еще месяц, и снег помешает проехать фургонам. Первая экспедиция едва началась, а уже пошли разговоры о том, чтобы сделать ее ежегодной.

Была и еще одна причина отправляться именно сейчас: если джены не понимали, почему саймы отправляются в рейды, то расписание этих рейдов знали прекрасно. Время уборки урожая — время работы для всех и денег, которые дают возможность три месяца платить налоги. Однако к началу нового года многие остаются без денег, и в самую плохую за весь год погоду многие саймы в отчаянии отправляются в рейды.

— Это самое страшное время года, — вспоминала Синта. — Летом, между посадкой и уборкой, нападают лицензированные рейдеры, но их можно увидеть издали. У людей есть ружья, и они отбиваются. Зимой саймы нападают по ночам и без предупреждения. Так погиб мой отец.

В первые месяцы года, — продолжала она, — патрули на границе удваиваются. Если мы пойдем сейчас и вернемся до нового года, возможно, нас не заметят.

Райза злиннила людей, собравшихся у Верлы, и обнаружила, что среди них трое мужчин и две женщины в неделе от жесткой потребности.

— Вы должны были сделать убийства ранее расписания, — напоминала она им. — Мы не вернемся вовремя. Отправляйтесь в загоны…

— Никка не даст нам дженов, — возразил Трипп Сентелл.

— Она не может отказать вам, когда у вас потребность.

Закон гласит, что каждый сайм в состоянии потребности имеет право потребовать своего джена, хотя в течение года он таким образом может получить только двенадцать оплаченных правительством дженов. Зимой люди забирают полагающихся им дженов как можно раньше.

— Никка изменила обязательный срок выдачи, — объяснил Таннен Дарли. — Она пытается сорвать паши планы, Райза. Ей не нравится сотрудничество города, ферм и общины.

— Несколько дней назад она говорила, что у нее есть лишние джены.

— Она их продала. Я проверил. Здесь спрятать лишних дженов невозможно. И она возобновила правило двух дней.

— Когда?

— Вчера, — ответил Сентелл.

— Что ж, — сказала Райза, — вы знаете, что делать.

Сентелл ощетинился.

— Если брать селин от вас, то это уж слишком!

— Нет, конечно, нет! Все вы близки к потребности. Отправляйтесь грузить фургоны. Все будут беречь селин, а вы ускоряйтесь. Пусть у вас останется двухдневный запас селина, тогда вы сможете потребовать свое убийство. И побыстрей — мы не можем задерживаться.

Пятеро переглянулись. Сентелл и еще один мужчина были фермерами; остальные работали батраками. Никто из них не мог позволить себе свободно тратить селин, потому что не мог купить дополнительное убийство. Но ускорение — это приятно, а экспедиция обещала принести прибыль…

Пятеро ускоряющихся саймов легко загрузили все фургоны за такое время, как если бы работали все участники экспедиции.

И к тому времени как фургоны миновали загон, все пятеро были в помещениях Никки для убийства. Никка стояла снаружи, и в ее нейгере ясно читалось негодование. С ней было еще несколько саймов, из числа тех, кого отверг Таннен Дарли. Он сказал, что им нельзя доверять, что они все равно будут нападать на дженов.

— Ты об этом пожалеешь, Тан! — крикнула Никка. — Пожалеешь, что встал на сторону извращенцев! Все вы пожалеете — только погодите! Глупо оскорблять своего джендилера.

Ее слова вызвали нервную реакцию: в таком маленьком городе джендилер держит в своих руках жизнь и смерть, но обоз двинулся дальше, вскоре к нему в отличном настроении присоединились пятеро опоздавших, и всеобщее возбуждение вернулось.

Они двигались на север, пока не добрались до первого препятствия — небольшой реки, притока Мизипи, которая здесь образует границу. Всадник переправляется легко, но фургоны приходилось тащить, их колеса все время застревали. Еще труднее будет переправлять эти фургоны назад, когда они будут нагружены металлом.

Когда они переправились, уже стемнело, но они двигались еще несколько часов, не разбивая лагерь. Не будь с ними дженов, они, вероятно, вообще не стали бы останавливаться, но даже джанкты признавали, что эти джены позволяют им избежать опознания и плена.

Развели небольшой костер, чтобы подогреть суп и чай. Люди съеживались, пытаясь сберечь тепло. Райза и Серджи впервые после той роковой ночи у Верлы прижались друг к другу. В тяжелой зимней одежде они вряд ли испытывали романтические чувства, но Райзе нравилось ощущение крепких рук Серджи, обнимающих ее, его нейгер согревал ей душу.

Когда настал черед караулить Райзе, Серджи сопровождал ее, неслышный, как сайм, пока она злиннила во всех направлениях и сообщала, что, насколько она может судить — а ее чувствительность очень велика, — поблизости никого постороннего нет. И тогда Серджи впервые после пирушки с шильтпроном спросил:

— Райза, я верю, когда ты говоришь, что отказываешься выйти за меня замуж, потому что я из общины, а не потому, что я джен. Но я по-прежнему не понимаю, почему ты отказываешь жителю общины.

— Не хочу носить цепи, — словно в тысячный раз ответила она. — Серджи, Кеон утверждает, что его главное достоинство — свобода, но ваш символ ясно показывает, что это не так. Не понимаю, почему саймы этого не видят. Да, я понимаю. В Кеоне вы свободны от страха…

— Я в Кеоне потому, что не испытываю страха, — ответил он. — Ты все поставила с ног на голову.

— Нет. За пределами общины кое-кто из саймов перережет тебе горло просто из стремления к возбуждению. Кеон — единственное место, где ты можешь жить. Неудивительно, что ты чувствуешь себя там свободным. Но это ложная свобода.

— Райза… я свободен, как ты, — ответил он ей. — Я молод и силен. Я знаю язык дженов. Владею мастерством. Я мог бы сегодня же уехать, отыскать здесь поселок дженов, где нет кузницы, и работать там, пока не заработаю достаточно, чтобы начать готовить украшения из серебра. Да лет через пять я был бы богат, как Таннен Дарли…

— Почему ты так не сделал несколько лет назад?

— Спроси Крега, — ответил он; в его нейгере была странная смесь удовлетворения и раздражения. — Товарищ не может жить без саймов. Ты бы хотела перестать быть проводником?

— Нет, — призналась она. — Я только не вижу, почему за услуги Кеона нельзя брать деньги.

— Ты хочешь сказать, за мои услуги, — возмущенно сказал он.

— Почему ты всегда реагируешь так, словно это форма проституции? Не вижу ничего плохого, если бы тебе платили за твой талант товарища. Ведь за свой талант ювелира ты брал бы деньги.

Он съежился на холоде, глубоко засунул руки в карманы тяжелой куртки такого покроя, какой носят джены.

— Мы вернулись к символам, и, может быть, я веду себя так же неразумно, как ты по отношению к цепям Кеона. Райза, помнишь, ты читала о первой группе саймов и дженов, еще до возникновения общин?

— О городе Свободы? Да, но ведь это легенда.

— Тем не менее это пример выбора цепей. До возникновения Зеора, когда саймы и джены впервые начали жить без убийств, они должны были жить в обычном городе, как все в территории. Это не легенда, а история.

— И что же?

— Джены города Свободы должны были носить ярлыки, сообщающие, что они собственность саймов. С другой стороны, они передвигались свободно, сопровождение саймов им не требовалось. Но ни саймов, ни дженов в этой ранней общине не защищал закон. Правительство объявило этот город дженфермой, считало всех дженов, у кого хотя бы один родитель был дженом, предженами, подпадающими под действие закона о дженах и подлежащими налогообложению. И чтобы избежать этих цепей, первые жители общины избрали другие цепи — собственного производства. Избрали, Райза. Они избрали уход из общества джанктов, чтобы за своими стенами джены могли быть равными. Со временем они завоевали такое право и за пределами стен. У меня нет ни ярлыков, ни документов, утверждающих, что я чья-то собственность.

— Но тебя облагают налогами, как собственность, — заметила Райза. — Я знаю, ведь я веду бухгалтерию Кеона.

— Посмотри в закон, — ответил Серджи. — Община не дженферма, и джены не являются собственностью, но подлежат налогообложению. Это компромисс. Правительство получает деньги, а джены из общин сохраняют свое достоинство.

— Это все символы, — сказала Райза.

— Общины завоевали нечто большее, чем символы. Все дети в общине обладают такими же правами, как дети саймов; никого не считают предженами, никого не считают собственностью. Чтобы получить эту свободу для своих детей, жители общин согласились на другие ограничения — цепи, если хочешь.

— Я понимаю, о чем ты говорить, — признала Райза. — Никто из нас не свободен полностью; мы можем лишь сами выбирать ограничения в своей жизни.

— Совершенно верно!

В нейгере Серджи облегчение и радость.

Небо осветилось первыми бледными лучами рассвета. Саймы вставали, свертывали лагерь. Райза посмотрела в лицо Серджи, такое энергичное, полное надежды… но она должна сказать ему правду.

— Я не уверена, что хочу ограничения Кеона. Мне не нравится быть закрытой, Серджи. Давай уничтожим барьер между Кеоном и Лавином — и, может, когда-нибудь мы сможем снести стены Кеона. Или по крайней мере держать ворота открытыми.

Барьеры преодолевались медленно. Чем дальше от границы, тем чаще встречались фермы, хотя экспедиция старательно избегала поселений. Позже в тот же день они встретили двух подростков, гнавших по дороге коров. Саймы жались к фургонам в середине обоза, надеясь, что плотная зимняя одежда поможет им оставаться неузнанными. Джены передвинулись к краям, они приветливо махали мальчишкам и обменивались с ними предположениями, когда выпадет первый «липкий снег».

Окружающее поле пульсировало нервным напряжением.

«Если бы джены могли злиннить, — подумала Райза, — нас бы уже обнаружили».

Но когда мальчики и скот остались позади, напряжение спало. Страх, что джены их предадут, оставил саймов. Начались неуверенные разговоры, вначале между джанктами и саймами из общины, потом между джанктами и дженами.

Когда достигли цели, барьеры стали еще ниже. Это была настоящая сокровищница! Джены убрали замерзшие растения, и саймы углубились в развалины, отбрасывая землю, сгнившее дерево, старые кирпичи и вытаскивая проржавевшие металлические балки, медный провод, целые металлические листы, покрытые необычной эмалью. Нашли даже посуду из старинного металла Древних. Металл был совершенно не поврежден; немного потереть эти предметы, и они окупят половину экспедиции!

Когда грузили фургоны и уничтожали следы раскопок, преобладало хорошее настроение и добрые товарищеские отношения. Если до следующей весны сюда никто не придет, все следы экспедиции исчезнут.

Райза по периметру проверяла местность на большое расстояние, готовая подать сигнал тревоги, если кто-нибудь появится поблизости. Конечно, никто не появился: что дженам делать в замороженных лесах в такое время года? Синта заверила, что сезон охоты на оленей кончился. Оставалось опасаться только того, что кто-нибудь пойдет по следам их фургонов, — но этого пока не произошло.

Серджи и Синта подъехали к Райзе: прямо к ней их привела своеобразная чувствительность товарищей. Как хорошо дженам на Внешней территории: они не живут среди саймов, и у них никогда не развивается такая чувствительность.

Оба джена раскраснелись от холода и возбуждения.

— Мы почти готовы, — сказал Серджи. — Поезжай вперед и злиннь, чтобы никто не подошел к нам с дороги.

Райза поехала вперед, для большей чувствительности обнажив латерали. И тут совсем рядом с дорогой под грудой земли она злиннила металл. На саймской территории залива сотни таких груд. Какое раздражение для саймов! Они злиннят драгоценный металл, но он окислился и перемешался с глиной и обломками. И нет никакой возможности отделить его от других веществ.

Райза показала на груду дженам, которые, конечно, не видели ничего, кроме леса. Синта сказала:

— Дальше к северу джены извлекают этот металл и превращают его в сталь.

— Да, — небрежно подтвердил Серджи, — в домнах.

Райза остановила лошадь так внезапно, что джены едва не наехали на нее.

— Что ты сказал? — спросила она, поворачивая лошадь на узкую тропу.

— Я сказал, что только в домнах можно выплавить металл из такого вещества, — ответил Серджи, удивленный яростью в голосе Райзы.

— А ты знаешь, как построить домну?

— Теоретически знаю, — ответил он, пожимая плечами.

— Серджи амбров Кеон, ты лорш! — заявила Райза. — Мы рискуем жизнью за несколько жалких фургонов металла, а ты сидишь на тайне изготовления металла дома. Когда у нас на всей территории масса такого металла! Шен и шид — а я только начала думать, что у дженов есть мозги.

Вмешалась Синта.

— Райза, у Кеона нет достаточного количества людей для сталелитейной фабрики, не говоря уже о деньгах на оборудование…

Это верно.

— Простите, — сказала Райза. — Конечно, вы бы сделали это, если бы могли. Прости меня, Серджи.

— Ты прощена. Но ты не понимаешь, — сказал Серджи. — Для Кеона это слишком большой проект.

— Сейчас да, — согласилась Райза. Но она уже думала о будущем. Металл, добытый в экспедиции, обработают в мастерской и очень дорого продадут на территории Залива. Доля Кеона в прибыли позволит закупить оборудование для строительства домны. И тогда у общины будут экономические возможности…

Всю дорогу Райза строила планы, пока фургоны, тяжело нагруженные добычей, гораздо медленней возвращались к реке. Ломались колеса, приходилось останавливаться, разгружать фургоны, менять колеса и снова нагружать фургоны. Мулы и лошади раздражающе медленно двигались по изрытой колеями дороге. Судьба в виде мелкого ледяного дождя снова улыбнулась им. Дождь замедлял продвижение, но и держал других путников вдали от дороги. Те немногие, кого они встречали, слишком торопились куда-нибудь в теплое сухое место, чтобы интересоваться караваном.

Постоянный дождь проникал сквозь самую толстую одежду. Джены дрожали и чихали, и Райзе приходилось упражняться в новом для нее искусстве врачевания, чтобы не допустить воспаления легких. Саймы, чтобы согреться, ускорялись: они надеялись, что их доля прибыли позволит купить дополнительный селин.

В то утро, когда они наконец достигли реки, думая о предстоящей тяжелой переправе, солнце, словно подбадривая их, вышло из-за туч. На том берегу они будут в безопасности — а вскоре и в тепле со своим богатством! Начали переправлять вброд первый фургон. Он почти сразу засел, и саймы вошли в воду, чтобы освободить его.

Крег вел лошадей, а саймы поддерживали фургон.

— Слишком тяжелый, — сказал Крег, видя, что люди и лошади бесполезно напрягают силы. — Передавайте мне груз. Мы можем перетащить металл по кускам и снова погрузить его на той стороне.

— Хорошая мысль, парень, — сказал Таннен Дарли, борясь с течением, чтобы подвести свою лошадь к лошади Крега. К нему присоединились другие, и груз из первого фургона очень медленно, но пересек реку. Полегчавший фургон выбрался из тины и присоединился к нему.

Пока два человека нагружали фургон снова, в воду вошел второй и образовалась линия всадников. Райза следила, гордясь братом. Она машинально злиннила вдоль берегов…

Джены!

Целая толпа, и все несутся к ним!

— Прячьтесь! — крикнула она, посылая нейгерический сигнал тревоги.

Но большая часть участников экспедиции находилась в холодной воде, и лошади с трудом стояли на месте в быстром течении.

Прогремели выстрелы.

Закричали и встали на дыбы лошади. Куски драгоценного металла падали в воду, но боли Райза не злиннила: пока никто не ранен.

Мулы, тащившие фургон, побежали. Колесо застряло. Фургон перевернулся, люди попадали в воду.

Джены приближались — их почти пятьдесят! Пули зашлепали по воде.

— Бегите! — кричала Райза тем, кто еще оставался на берегу на территории дженов. — Перебирайтесь через реку! Быстрей!

Откуда взялись эти пятьдесят дженов? В пограничных патрулях их не бывает больше десяти-пятнадцати. Засада!

Райза и Серджи проехали в конец обоза, уговаривая оставшихся бросить нагруженные фургоны.

— Наши мулы! — вопила Джой Сентелл. — Нам они нужны на ферме!

— Спасайте жизнь! — кричала Райза, вырывая поводья из рук женщины. — Бегите! Спасайтесь!

Муж и жена наконец спрыгнули с сиденья фургона и побежали к реке.

И тут джены обрушились на них!

Крик и волна боли — один из плывущих саймов ранен.

Райза не могла сказать, кто это, но на другом берегу реки уже вытаскивали плывущих. Теперь все в реке.

— Серджи, пошли!

— Стойте! Вы арестованы!

Но какой сайм остановится по приказу патруля дженов? Лучше быстрая смерть от пули, чем мучительный конец в дженской тюрьме.

Райза направила лошадь в быстрое течение.

Серджи был за ней, его большая гнедая лошадь сильней, чем ее. Он старался отгородить самое сильное течение от ее кобылы…

Резкая боль пронзила нейгер… резкая белая боль…

Не она.

Серджи!

Серджи ранен!

Она повернулась и увидела, что он падает в воду. Вода окрасилась кровью.

Тяжелое тело обвисло у нее в руках и упало прямо в течение.