Проснулся он сразу, рывком. В груди тревожно ныло. Солнце уже клонилось к рваной кайме гор, значит время – около трех, на глаз определил Дмитрий.

Он осторожно выглянул наружу. Ничего подозрительного. Но где-то в груди надрывался сигнал тревоги.

Двир не спал, невозмутимо наблюдая за товарищем.

Дмитрий вопросительно взглянул на него.

– Пора уходить, – глухим голосом, без тени привычного превосходства или насмешки произнес Двир, – нутром чую, пора.

Он подсел к проему, подобрал бинокль и выглянул. Не обнаружив ничего подозрительного, пожал плечами:

– Ничего…

И вдруг, чертыхнувшись отпрянул к стене:

– Вот же они!

У самого подножья скалы, метрах в ста левее протянулась цепочка солдат. Их было человек десять. Первым шел чумазый и оборванный пацан-бедуин, то и дело нетерпеливо оборачиваясь и что-то говоря шагавшему следом солдату.

Они шли, неторопливо, но заглядывали в каждую попадавшуюся на пути гробницу или пещеру. В их движениях проглядывала четкая слаженность, один проверял, двое прикрывали.

– Легионеры, – прошептал Двир. Дмитрий согласно кивнул.

Разобрав оружие и рюкзаки, они выкатились через "запасной выход" на обратный склон.

Спустились в ущелье и припустили обратно к перевалу. У ближайшего поворота Двир остановился, так резко, что Дмитрий налетел на него.

– Ш-ш-ш… – зашептал Двир, – там эти… туристы, чертовы, прямо за углом…

И точно в подтверждение его слов, совсем рядом раздался дребезжащий голос старика-гида.

Они вжались в украшенную барельефом скалу.

Позади них в любой момент могли появиться легионеры или бедуины: и те и эти – ничего хорошего.

Словно прочитав его мысли, позади гулко забухали солдатские ботинки.

Двир глухо выругался под нос. Прижался спиной к скале и потянул напарника за собой.

На мгновение мелькнули перед глазами тени стоящих совсем рядом туристов, но Двир скользнул куда-то вбок и втянул Дмитрия в узкую каменную щель.

Они оказались в высеченном в скале извилистом коридоре. Коридор вел в небольшой зал, освещенный лившимся сверху тусклым светом.

Судя по запаху, сей архитектурный памятник использовался потомками наббатеев в качестве уборной.

Двир пропихнул товарища вглубь узкого прямоугольного коридора. Минут пять они стояли без движения, невидимые снаружи, прислушиваясь к доносящимся звукам.

А звуки совсем не радовали. К бормотанию экскурсовода добавились топот, хриплые громкие выкрики на арабском.

Двир быстро выглянул и тут же развернулся, толкнув его вглубь прохода.

– Девчонка… идет прямо сюда… – прошипел он в спину.

Там, где узкий коридор вливался в небольшой зал, они вжались в стены. Дмитрий успел помечтать о том, как было бы здорового, если б скалы расступись, и укрыли их в своей толще. Приближающийся шорох шагов разогнал его детские фантазии.

"Остановись! – мысленно молил он. – Останься в проходе!"

Но легкая поступь слышалась все отчетливее.

Двир вдавился спиной в стену, правая рука легла на рукоять штыка.

Коридор загибался под таким углом, что входящий человек оказывался спиной к Двиру.

Шаги прошуршали совсем рядом, Дмитрий лихорадочно прокручивал в голове возможные сценарии, один хуже другого. Черт, должен же быть какой-то выход?

Девушка вышла из коридора. Падающий сверху луч очертил ладную фигурку.

Что-то знакомое почудилось в ней Дмитрию, но разглядывать было некогда.

Заметив его, туристка испуганно шагнула назад, прямо в объятия Двира.

Одно движение – и жертва, не успев даже пискнуть, оказалась надежно зажата в его руках.

Дмитрий шагнул к ним, и вдруг, словно на стену, налетел на взгляд таких знакомых, зеленых с озорными искорками глаз. Тех самых глаз, насмешливо смотревших на него поверх пенистой шапки над кружкой в зале "Кибенимать".

– Твою мать… – растерянно прошептал он по-русски, чувствуя, как горячая волна слабости валит с ног.

Из под ладони Двира донеслось гневное мычание и Дмитрий глядя в округлившиеся от удивления глаза друга отодрал его ладонь от лица девушки.

– Ты откуда здесь взялся?! – возмущенно зашептала Джесс, – Что это у вас за шутки такие?!

– Ш-ш… – прошептал Дмитрий, приложив палец к губам, и вдруг притянул Джесс к себе и поцеловал в губы.

Позади раздался шорох: совершенно растерянный Двир сполз по стене на пол.

– Мы захотели посмотреть Петру, – оправдывался Дмитрий через пару минут. – Почему тебе можно, а нам нельзя?

– Ты… Вы… Да вы сумасшедшие! Психи! – возмущенно трясла челкой Джесс. – Вас же убьют!

– Ну, это мы еще посмотрим… – буркнул Двир.

– Хей, Джессика! – донеслось снаружи. – Ю ОКей?

– Я, – крикнула Джесс в коридор, – Ай ам файн!

Она посмотрела в глаза Дмитрию: – Мне надо идти…

– Там это… – вмешался Двир, – легионеры снаружи, они по нашу душу. Ты уж скажи, что тут никого нет.

Джесс кивнула, потом обняла Дмитрия и зашептала, скороговоркой, глядя прямо в глаза:

– Будь осторожен, пожалуйста, береги себя, я приеду, через три месяца, обязательно приеду. Ты только вернись…

Двир тактично отвернулся.

Она шла к выходу, с каждым шагом окутываясь солнечным светом, потом оглянулась и исчезла.

Дмитрий потер глаза, все еще не в силах поверить в случившуюся мгновение назад встречу, он даже недоверчиво облизал губы.

Снаружи что-то произнес грубый мужской голос, Джесс засмеялась и ответила. Ее звонкий голос проник в пещеру, словно подтвердив Дмитрию: "Нет-нет, не показалось".

Кто-то там, снаружи что-то скомандовал, Дмитрий разобрал только "удруп". Тяжелые шаги, удаляясь, захрустели по гравию.

Украдкой, скользя вдоль стен, они добрались до Бааб Эль Сик и рванули в направлении выхода из ущелья.

Теперь окружающие красоты воспринимались совсем по-другому. Призма опасности обесцветила прекрасные дворцы и монументы, мистическим образом трансформировав их в укрытия и стрелковые ячейки, разбила их на панорамы, простреливаемые и мертвые сектора.

У самой Казны, Дмитрий засек краем глаза закутанную в чадру женщину, возившуюся в над саджем.

– Вот дерьмо, – прохрипел на бегу Двир, – теперь сядут на хвост.

Дмитрий ничего не ответил. Теперь уже ничего не попишешь, лучше поберечь дыхание.

Выбравшись из Сика они начали подъем.

До темноты дотянуть, это часа три, а там, глядишь, и оторвемся, размышлял он на бегу.

Сердце выскакивало из груди, пот заливал глаза. На полпути они выбились из сил, рухнув за огромный квадратный болдер.

Минут пять лежали молча, хрипло втягивая горячий воздух. Немного отдышавшись, Дмитрий выглянул и застонал от досады.

Внизу тянулась из ущелья редкая цепочка фигурок цвета хаки. Он поднес к глазам бинокль.

Мальчишки уже не было, первым шагал невысокий бедуин в галабии и в белоснежной кафие с обручем. Он внимательно смотрел под ноги указывая следующему за ним легионеру. "Саидин" – подумал Дмитрий, – следопыт, из местных.

– Вон, гляди, – Двир показал пальцем.

Третьим в цепочке шагал пулеметчик, неся на плечах "брен", брезентовые подсумки на груди топорщились от запасных обойм.

Дмитрий чертыхнулся.

– Надо уходить, пока они не добрались до сюда.

– Они нас заметят, – констатировал Двир.

– Другого выхода нет, – пожал плечами Дмитрий.

– Ну, тогда держись от меня подальше, – буркнул Двир, – если парниша наладит свой агрегат, одной удачной очереди хватит обоим.

– Далековато будет, – оценил шансы пулеметчика Дмитрий.

Снова выматывающий подъем по сыпухе, оглушительные удары сердца в висках, разрываемые раскаленным воздухом легкие, и спина, полыхающая в ожидании пули.

Шагавший первым "саидин" внимательно поглядел вслед беглецам и уверенно свернул в бок, обходя подъем траверзом.

Сжимающие в объятиях теснину вади Абу Хушейба горы невозмутимо наблюдали за двумя козявками, упрямо карабкавшимися вверх по крутому склону. Люди нечасто нарушали их вечный покой, разве что внизу, в ущелье бедуинские пастухи пасли своих тощих коз и овец.

На мгновение застывший в восходящем воздушном потоке тристрамов скворец раскинул свои черно-оранжевые крылья.

Удивленно скосив на чужаков глаз-бусину, он чуть снизился и не заметив ничего полезного, замахал крыльями, взмыв над плато.

Здесь он снова замер, неподвижно скользя в потоке. Глаз скворца наткнулся на десяток других чужаков, поднимающихся на плато по обратному склону. Склон здесь был гораздо более пологий и подъем давался им намного легче, чем тем двоим. Любопытный скворец спикировал ниже и сел на утес, соблюдая безопасную дистанцию.

Поворачивая голову с боку набок, он проводил людей недоверчивым взглядом. Чужаки прошагали мимо, топая тяжелыми ботинками.

Потеряв к ним интерес, скворец расправил свои двухцветные крылья и скользнул вниз.

Двир первым выбрался на ровную поверхность, огляделся и пропыхтел:

– Все, вроде оторвались. Куда теперь?

– Сейчас… – загнанно прохрипел Дмитрий оглядываясь. – Кажется туда, – он кивнул головой на западную окраину плато, откуда начинался новый подъем.

– Уверен? – поинтересовался Двир.

Дмитрий пожал плечами:

– Уверен. Да и сориентироваться сверху, в любом случае легче.

Скалу огибали две козьи тропы ведущие в противоположные стороны. Дмитрий чертыхнулся, развернул карту. Двир сунул ему под нос компас и пробурчал:

– Быстрее давай, а стоим тут, как утки в тире…

Словно в подтверждение, тишину гулко разорвала очередь. Пулеметчик знал ремесло – каменная крошка брызнула в полуметре над их головами.

Втянув голову в плечи, Дмитрий обернулся, на мгновение запечатлев взглядом усатого пулемётчика, за характерным силуэтом Брена, белую галабию саидина за его спиной.

В одной руке была карта, в другой компас. На секунду он растерялся, но мощный толчок в спину бросил его на правую тропу.

– Двигай! – прорычал позади Двир.

В ушах свистел ветер. Запоздалая пуля ударила в скалу, обсыпав спину и шею крошевом.

Тропа огибала гору и змеилась вверх к перевалу. С одной стороны скала, с другой пропасть. Минут через десять, добравшись до небольшой ступеньки, Дмитрий повернулся, столкнувшись с Двир ом нос к носу, и задушено прохрипел:

– Там этот, в галабие… следопыт из местных… он их ведет… нужно кончить его… засада…

Двир оглянулся назад:

– Отсюда тропа, как на ладони, одного-двух можно снять, но если они обойдут сверху, нам хана.

Дмитрий задрал голову. Клонившееся к закату солнце слепило глаза. "Куда же вела вторая тропа?" мучительно билось в голове, "если в обход и наверх, нам крышка, если нет, мы в дамках!"

– Давай рискнем, – решился он, наконец, – дуй наверх, если они разделились, задержишь, как сможешь. А я тут попробую их встретить.

Двир кивнул и добавил: – Если свистну два раза, уходи!

– А если я свистну, значит их меньше, чем должно быть.

Двир хлопнул его по плечу и зашагал вверх.

Он лег, положил перед собой ранец, навалил несколько крупных камней, пристроил поверх "чешку". Вытащил бинокль. Какое-то время сверху шуршали шаги товарища. А потом наступила тишина. Та, что бывает только в горах, объемная, осязаемая, безграничная. Где каждый шорох разносится на километры кругом.

Позиция на карнизе оказалось удачной, только сейчас он до конца это осознал. Отсюда просматривались два участка тропы, один далекий, метрах в двухстах, другой ближе, всего в сотне метров. Близкий отрезок, правда, короткий, метров пять всего, потом изгиб скалы заслонял обзор. Но для одного, а то и двух выстрелов должно хватить.

Они появились неожиданно. Словно из неоткуда, на тропе возникали один за другим крохотные фигурки. Он припал к биноклю.

Легионеры поднимались быстрым шагом, сжимая в руках винтовки, поглядывая по сторонам. "Прут, как лоси!" – мелькнуло в голове. Он принялся считать преследователей наводя на них перекрестье артиллерийской сетки: первый, лет сорока, настороженный, за ним второй, молодой беспечно улыбающийся, третьим шагал усатый пулеметчик, вскинув Брен на плечо… четвертый… пятый… все. Пятерка вышла из поля зрения, тропа опустела… значит, остальные двинулись в обход. Но главное, следопыта-саидина среди них не было. "Твою мать!" – выругался шепотом Дмитрий.

Он оглянулся назад, сунул в рот грязные пальцы и разорвал тишину протяжным свистом. Спустя пару секунд сверху прилетел ответный приглушенный свист.

Убрав бинокль, он обнял приклад "чешки" и стал ждать. Рассудив, что если уж саидина нет, так хоть бы пулеметчика уделать.

Время тянулось слишком медленно. Задувший вдруг ветер холодил спину, слезились глаза. В голове было пусто, как в ущелье внизу. Тот факт, что сейчас он собирается убить человека, как-то вяло колыхнул душу и погрузился на самое дно сознания. "Если не я его, так он меня…" – лопнула пузырем одна единственная мысль.

Первый иорданец показался из-за скалы. Дмитрий сморгнул слезы и навел мушку ему в грудь. За первым вышел второй, все с той же полуулыбкой на лице. Следом шагнул пулеметчик.

Сверху вдруг прилетел взрыв. "Черт, – успел подумать он, – Двир нарвался".

Пулеметчик и остальные застыли, глядя вверх и прислушиваясь.

Дмитрий спокойно, как на стрельбище, прицелился в грудь, повыше подсумков с магазинами, выдохнул и нажал на спуск. Выстрел шарахнулся эхом по всему ущелью. Пулеметчика швырнуло назад, на груди возникло маленькое черное пятно. Но иорданец еще стоял на ногах, откинувшись на скалу, упираясь в землю прикладом пулемета. Выругавшись, Дмитрий передернул затвор. Времени на раздумья не оставалось, он чуть сместил мушку, наведя ее на колено пулеметчика, выстрелил снова. И тут же ответный выстрел ударил в камни импровизированного бруствера.

Ухватив ранец, Дмитрий откатился в сторону, удовлетворенно отметив, как пулеметчик с глухим воплем валится вниз по отвесу, а следом лязгая катиться злополучный "Брен".

Следующая пуля просвистела в том месте, где секунду назад находилась его голова. Стрелять легионеров учили отменно.

Он метнулся за скалу и рванул вверх.

Пробежав полсотни метров, притормозил и свистнул. Дождавшись ответного свиста, снова прибавил ходу.

Завернув за очередной изгиб тропы, увидел напружиненную, подавшуюся вперед спину товарища.

– Ну как? – хрипло поинтересовался он.

Двир оглянулся.

– Гранатой отоварил! А у тебя?

– Пулеметчика снял.

– Молодец, – Двир хлопнул его по плечу.

Рядом ударила в стену пуля, с визгом рикошетировав вниз.

– Погнали! – выдохнул Двир, оглядываясь вниз.

Теперь двигались вперед осторожно, прикрывая друг друга.

Лежавшая перед ними неширокая равнина, зажатая между хребтом и пропастью, была завалена крупными отколовшимися от стены болдерами, почти идеально кубической формы.

Погоня не отставала, постреливая вслед. Пули свистели над головами, били в камни. Высунувшись из-за очередного болдера, Двир вдруг отпрыгнул назад. Место, где он стоял мгновение назад, взорвалось пылью и каменной крошкой. Тут же донесся окрик команды и пальба стихла.

Били откуда-то сверху.

– Обошли, суки, – выдохнул Дмитрий, – по верху…

Просвет между валунами, судя по плотности огня, контролировали стволов в пять. Повезло напарнику, реакция – что надо.

Они поняли друг друга без слов. Дмитрий расстегнул подсумок, обхватывая пальцами круглое тело гранаты. Двир вытянул штык и нацепил на лезвие панаму.

Указательный палец плавно потянул за кольцо.

Грянувшим залпом изорванную панаму отшвырнуло в сторону. Защелкали затворы, но Дмитрий успел высунуться. Так и есть, метров на десять выше них, над гребнем торчат стволы и головы. И белая кафия саидина тоже там. Причем сгрудились все в одном месте, видать только оттуда просвет можно держать. Гранатой их вряд ли накроешь, но даже если с недолетом рванет, мало не должно показаться.

Описав дугу, граната улетела вверх, взметнуло разрывом облако песка и осколков. Перебежав опасное место, Дмитрий хлопнул товарища по спине и крикнул:

– Прикрой!

– Уходить надо… – пробурчал Двир, выставив назад короткое рыло Узи.

Дмитрий задрал ствол винтовки и удобно приладил на косом ребре скалы:

– Сейчас… сейчас…

Порывом ветра развеяло дым и над рваной бахромой гребня.

– Ну, давай, миленький, ну выгляни… шептал он.

Повезло. Над камнями медленно поднялась уже порядком запачканная кафия саидина. Дмитрий выждал, пока планка прицела совпадет с черным обручем, потянул спуск, привычно приняв плечом отдачу. Голова в кафие дернулась назад, кровь брызнула на камни.

– Вот теперь уходить! – удовлетворенно пробормотал он.

Вместо ответа Двир рявкнул: Берегись! – и толкнул Дмитрия за валун.

По камням защелкали нули. Но Двир уже волок его за собой.

Оранжевый диск солнца плавно нырнул за гряду. Приближалась ночь.

Минут через десять бега с препятствиями. Квадратные болдеры вдруг кончились. Перед ними протянулась полоса земли и засохшей грязи, тут и там утыканная небольшими с арбуз камнями, между которыми петляла козья тропа сбегающая в Вади Муса, а там уж разветвления, пещеры, да и темнота на носу, от погони оторваться несложно.

Оставалось лишь прорваться по этой открытой полоске земли к спасительному обрыву. Они переглянулись и рванули вперед, аж ветер засвистел в ушах.

Но далеко убежать им не дали. Оглянувшись, Двир крикнул: Ложись!

Дмитрий, четко, как на плацу, выполнил "пазацту". Упал, извернулся лицом к врагу, изготовился к стрельбе.

Двое легионеров возились за камнями, занимая удобные для стрельбы позиции.

Закат заляпал небо кроваво-красными разводами.

– Давай, прикрываю! – каркнул пересохшим горлом Дмитрий, выцеливая одного из преследователей. Выстрелил. Тот нырнул за камень.

За спиной забухали ботинки напарника. Дмитрий передернул затвор и пальнул в другого иорданца. Ответная пуля просвистела над головой. Он перекатился в сторону и добил обойму.

– Прикрываю! – донеслось сзади, характерно захлопали выстрелы Узи.

Дмитрий сунул новую обойму, вскочил и петляя помчался назад, миновав раскинувшего ноги товарища, отбежал еще с десяток метров, и выбрав глазами камень покрупнее снова сделал "пазацту".

К легионерам присоединилось еще несколько. Что-то рычал по-арабски офицер.

– Прикрываю! – прохрипел он, находя мушкой розовую кафию одного из легионеров.

Двир подскочил и рванул назад, отклоняясь то вправо, то влево. Пули взметнули фонтанчики пыли позади.

– Пошел! – Деловито захлопали выстрелы "узи".

Дмитрий подскочил и припустил назад. Пуля ударила в камень, рядом с ногой.

Он выбрал глазами удачное место для приземления, но тут что-то раскаленное шибануло по кисти и по ноге. От неожиданности Дмитрий уронил винтовку и рухнул.

Сжав зубы, он подтянул руку к глазам. Кисть оплывала кровью. На месте безымянного пальца торчал белый обломок кости, от среднего тоже немного осталось.

Нога вроде сгибалась, хоть и сильно отдавала болью при каждом движении. Здоровой рукой он ощупал бедро, наткнулся на входное отверстие. Выходного не было.

– Черт! – простонал он, откинув голову, глядя в темнеющее небо, – Меня зацепило…

До спасительного обрыва оставалось каких-то метров пять.

Загрохотал автомат Двира. В ответ гулко захлопали винтовочные выстрелы. Затем Двир крикнул:

– Сильно?

Что ответить, Дмитрий не знал.

– Относительно… – сообщил он, разрывая зубами пакет первой помощи.

Рядом ударила в землю пуля.

Дмитрий выматерился, отбросил в сторону винтовку и перекатился сам. Затем лежа на боку, принялся бинтовать руку. Морщась, примотал покалеченные пальцы к здоровым, кое-как затянул зубами. Хорошо, хоть левая пострадала.

Подтянув винтовку, он осмотрелся. Легионеры залегли за камнями и прижимали Двира к земле.

Прицелившись по вспышке выстрела, он потянул спуск.

– Прикрываю!

Двир подскочил и рванул назад. Легионеры открыли бешеную стрельбу.

Он тоже стрелял, целясь на вспышки, досылая патрон за патроном. Каждый выстрел отдавался острой болью в раненой руке.

Двир вдруг нелепо взмахнул руками и рухнул на камни. Преследователи радостно заорали.

От отчаяния Дмитрий впился зубами в рукав гимнастерки.

Двир неподвижно лежал на камнях, под головой растекалась темная лужа. Дмитрий присмотрелся и заскрипел зубами. Напарнику снесло пол затылка.

Ладно, эмоции потом.

Он сменил обойму. Наощупь посчитал. В подсумке осталось четыре, да где-то в ранце коробка патронов. Только, как с такой рукой снаряжать. Еще оставалась граната.

От боли в глазах расходились цветные круги. Он выстрелил, перекатился в сторону.

Впереди раздалась гортанная команда, характерно лязгнули примыкаемые штыки.

Надо было что-то решать.

Поудобнее ухватив гранату, вытянул зубами чеку. Сгруппировавшись швырнул ее как можно дальше, навстречу выпрямлявшимся в полный рост силуэтам и не дожидаясь разрыва ползком метнулся назад.

За спиной шарахнуло. Свистнули над головой осколки. Он дополз до края карниза, свесился, пытаясь разглядеть тропу. Тщетно. Метрах в трех ниже белел только узкий каменный карниз. Он повернул голову. Тропа тянулась вдоль обрыва и терялась где-то слева.

Это был конец.

Не раздумывая Дмитрий сбросил тело вниз, на мгновение повиснув на здоровой руке, разжал пальцы и рухнул, пытаясь сгруппироваться. Ночь взорвалась вспышкой боли, а потом все поглотила тьма.