Все, слава моему богу ассенизаторов, закончилось. Я все еще живой, корабль куда-то летит, больше меня никто не хочет убить, а это уже хорошо. Я слез с кресла и лег на пол между двух огромных яиц, которые мне подарила королева. Вытащил из узла захваченные с собой питательные кубики, бросил один из них в пластиковый бокал с водой, туда же бросил травяной брикет ивров, подождал, пока все растворится и не спеша выпил. Невкусно, гадко, но питательно. Да и что-то в этих кубиках все равно имеется из стимуляторов, потому что настроение улучшается и снова хочется жить. А с жизнью у меня особые счеты, да и со смертью тоже. И своя философия… была. Только сейчас я осознал, насколько легче мне жилось, когда знал, что скоро умру. Спросите почему?

А представьте себе, что завтра вы умрете. Чем вы займетесь? Что начнете делать? Я же жил долгое время с синдромом фарфорового мальчика, и всем задавал этот вопрос, пытаясь разобраться, что же главное в этой жизни, и зачем мы живем? Знаете, какие ответы чаще всего я слышал? Напьюсь и на работу не пойду. Второй популярный ответ: позову свою телку, уеду на дачу и буду с ней заниматься любовью, пока не сдохну. Я пробовал оба эти варианта, во-первых, не сдох, а во-вторых — скучно это. Умирать в пьяном угаре не лучший способ хотя бы потому, что это твои последние минуты жизни, а ты их практически не помнишь. Да и с женщиной то же самое, все же когда-то кончается, так и с желанием. То же самое с телкой. Да будь ты самый большой в мире половой гигант, но все когда-то кончается, и ты вдруг понимаешь, что рядом с тобой лежит совершенно чужая женщина, кроме имени которой ты ничего о ней не знаешь. Водка и телка, поверьте, не лучшая компания для смерти.

Да и наркотики –та же хрень. Привести себя в бесчувственное состояние и в этом виде умереть —как-то очень глупо. Потому что ты не жил раньше и сейчас не живешь. Наркота, водка и телки все это работает на наших инстинктах, а когда они просыпаются в тебе, то ощущаешь себя марионеткой, подвешенной на многочисленных ниточках, за которые дергает кто-то тебе неизвестный. Это тоже не имеет никакого отношения к сознательной жизни, делаешь что-то, куда-то двигаешься, только сам не понимаешь куда и зачем. Да обычно тебе и по фиг. Прожил день, да и хрен с ним, завтра будет такой же хреновый новый, и так всю жизнь.

А вот когда завтра может и не быть, начинаешь недоуменно смотреть по сторонам, видеть, как мимо тебя все куда-то и непонятно для чего бегут, ощущаешь, если не оторопь, то странное ощущение всемирной глупости. И такое чувство возникает у всех инвалидов, кому отмерено немного. Они как раз и пытаются жить полной жизнью, пробуют вместить в то небольшоевремя, что им осталось, все, что обычный человек проживает за свою жизнь.

И вот у меня исчезли симптомы фарфоровости, пропали постоянные боли, я уже не боюсь, что моя рука или нога сломаются, когда я случайно задену ими обо что-то твердое. И я перестал понимать, зачем живу. Раньше цель была прожить еще один день, максимум два, и мне было все равно, что происходит рядом: космос ли вокруг, ампы ли, или метро и люди – разница то по большому счету небольшая. Опасно там, и не менее опасно здесь. И люди совсем не белые и пушистые травоядные, а как минимум те же хищники, готовые оторвать голову любому, кто влезет в сферу их интересов. Знаете, сколько раз меня сбивали с ног в метро, потому что двигался я тогда очень медленно, а значит раздражал всех вокруг? Думаете, мне кто-то помог хоть раз подняться? Так увы –не было такого. И вот поднимаешься, смотришь с болью на бегущих вокруг и понимаешь. Что никому ты не нужен. Так что для меня в Москве жить было намного опаснее, чем на космической станции ампов, и моя жизнь на родине была гораздо более непредсказуемой, чем здесь.

Именно это мне и помогало спокойно относиться к происходящему. Да и плевать. Ампы, ивры, арахниды –какая мне разница, кто они и зачем, если завтра сдохну? А вот если я и дальше буду жить, то сразу появляется вопрос, что делать и как. И в принципе можно уже начать истерить — кричать, как все плохо, я так не хочу. А хочу я…

Тут мой взгляд поневоле уставился на яйца. Не хватает мне Вики. С ней мне было проще хотя бы потому, что истерила она, а я был весь из себя спокойный и надежный, как скала. Именно ее истерики держали меня в тонусе, заставляли думать головой, а не отпускать чувства на волю. Интересно, в каком она яйце? Я приложил голову сначала к скорлупе одного яйца, потом второго, и мне показалось, что слышу звук бьющегося сердца, причем в обоих яйцах ритм был одинаковый. Нет уж нафиг! Хрен им меня взять! Будем жить и жить хорошо, пусть недолго. Но недолго это не страшно, я привык, а вот как сделать, чтобы было хорошо? Это уже серьезный вопрос, его без пол-литра краса не решишь, а нет…

С этой мыслью я и заснул, а проснулся от пинка в бок. Знаете, как помогает проснуться хороший пинок в бок? Вот прямо, как животворящий крест в задницу. Я аж подскочил на метр, благо гравитация в корабле поддерживалась примерно на восьмидесяти процентов от земной, и уставился на милую женскую ножку, торчащую из дыры в яйце. Эту ногу я не знал, у Вики она была другая, потолще, посимпатичнее, но надо признать, что и эта тоже была по-своему хороша. Я потрогал пятку, услышал тихий смешок и едва увернулся от нового пинка.

— Эй, кто там в яйце, поаккуратнее будьте, — произнес я. — Тут между прочим люди лежат, отдыхают от тяжелых будней, спят себе, никого не трогают, не надо их по ребрам пинать. Ибо кто нас чем пнет, тот тем обратно и получит.

— По ре-брам пинать, — послышался женской мелодичный голос, верхняя часть яйца отлетела в сторону и на меня уставилось прелестное женское личико. Нежные, алые, пухленькие губки бантиком, ровный, чуть курносый носик, розовые щечки, ниточки бровей, а под ними глаза с густыми ресницами, недоуменно хлопающие и удивленно глядящие на меня. Над ними темные волосы, длинные до пояса. А цвет глаз… И тут я понял, что это не человеческие глаза, они были темно-желтые, как у волков, и главное, у них имелась дополнительных пара век, одни прозрачные, а вот другие, кожистые, обычные, человеческие. Вслед за лицом появились две милые ручки, которые порвали довольно толстую скорлупу как бумагу. Еще один пинок, и передо мной появилась прелестная девица, с хорошей фигуркой,приличного размера грудями, которые вызывали острое желание чего-то еще, и много разной яичной скорлупы.

Впрочем, эти белые, острые куски почти сразу стала поглощать живая ткань пола. Минут через десять ее не стало совсем. На самой девице повисли куски какой-то непонятной белесой ткани, явно органического происхождения. Как говорят в таких случаях – родилась в рубашке, причем, кажется, в ночной. –Ты кто?

– А хрен его знает, -искренне ответил я. – Раньше знал, потом забыл, вроде как человек, но это вроде как, а на самом деле что-то странное. А ты кто?

— Тот же хрен знает, — ответила девушка и даже не улыбнулась, хоть шутка получилась неплохая. – А… вспомни-ла, я чело-век, сам-ка, люблю тебя.

– Как вот так сразу люблю и в постель без предварительных ласок и конфетно-букетного периода? –усмехнулся я. – Даже имя не спросишь?

– За-чем имя? – спрашивала она с какой-то задержкой, запинкой, так раньше считали, что так станут говорить роботы. – Сра-зу постель.

– Имя нужно, чтобы ты меня не спутала с кем-то другим, а вдруг я не тот,

– фыркнул я. – Кстати, тебе оно тоже нужно.

– Ты есть ты, – ответила девушка. –Не спу-таю, ни-кого больше нет. Но если хо-чешь, дай мне имя.

– А чего ж не дать? – я задумался и спел. – А назову я тебя зоренькой, только ты раньше вставай. Я назову тебя солнышком, только везде успевай. Я назову тебя реченькой, только ты дальше теки. Я назову тебя

звёздочкой, только ты дольше свети. Я назову тебя радугой, только ты ярче гори.

Я назову тебя радостью, только ты дальше зови.

– Назовешь Радостью? –тут милое личико исказилось невероятным умственным напряжением, и я понял, что несу что-то не то. –Не понимаю.

-Давай так, -предложил я. – Я придумываю тебе имя, а ты пока в душ сходи, он вон там, а то вся в яичной скорлупе.

– Знаю душ, – улыбнулась девушка. – Схожу, умо-юсь, потом постель.

– Надо говорить – в койку! – я задумчиво посмотрел ей вслед. И что же это такое сейчас было? Верить в это я категорически отказывался, рождение девушки из яйца, это нонсенс. Хотя где-то я читал, что Афродита родилась из морской пены, интересно, что за пену там у них разлили, явно же радиоактивную, хоть девка, говорят, получилась справная. – В общем, иди, не мешай моему умственному поиску имени, это процесс трудный и не всем доступный.

Девушка зашла в душ, а я с надеждой посмотрел на второе яйцо, ибо знаю, что одну женщину может остановить только другая женщина, и тихо проговорил:

– Вика, а меня тут собираются насиловать и при этом даже имя не спрашивают. Ты как? Не против?

Не то что я против женской плоти, просто всегда считал, что нужны какие-то чувства, иначе все превращается в нечто не совсем понятное. Хотя… девушка из яйца родилась видная, приятная во всех отношениях, хоть и не совсем человеческая, и отдельные мои части тела в принципе совсем даже не против поговорить с ней на тему, откуда берутся дети с показом практической части. Я задумался и подумал о том, что создана эта девица-ивр видимо для того, чтобы от меня или от того древнего, которого они все видят во мне, получить потомство.

Я погладил яйцо по жёсткой белой скорлупе:

– Вика, выходи, уже пора, иначе потом будет поздно, меня изнасилуют.

– Ты наз -вал меня Викой? –спросила девушка, выйдя из душа. – Мне не нрав -ится это имя. Оно мне знак-омо. Кого-то уже так наз-вали. Не хочу имя, которым уже назы-вали.

– Нет, это не твое имя, твоим будет другое…– я сделал драматическую паузу. – Имя Дара тебе подходит? Оно означает, что ты подарок.

– Чей по-дарок? – спросила Дара, ложась со мной рядом. – Кто тебя мне по-дарил?

– Нет, ты не поняла, – покачал я головой. –Это тебя мне подарили. А подарила королева ивров, так что ты воистину королевский подарок.

– Коро-левский пода-рок, – улыбнулась девушка да так мило, что я растаял. Нет, что-то есть в женской улыбке, она нас, мужиков, заводит на многие дела, да и разводит тоже. – Мне оно нра-вится. А теперь постель…

-В койку! – вздохнул я. –У нас говорят в койку.

Дара наклонилась надо мной и снова улыбнулась. Зубы у нее были мелкие и очень острые, не человеческие, такими, если куснет там, где не надо, то… Додумать мне не дали. Девушка уложила меня на спину, а потом… Нет, вот вы мне объясните, это же новорожденная, откуда она столько знает о мужской физиологии? Впрочем, я догадываюсь. Дара повторяла многое из того, что делала Вика, выходит эти знания взяты у нее. Не могу сказать, что это было плохо. Наоборот, мне нравилось. Девственницей девушка не была, видимо, королева решила не вставлять этот ненужный никому лоскут органической материи, роль которого только в том, чтобы сообщить, что ранее данное изделие не эксплуатировалось. Тут это зачем? Итак, ясно, что оно новое с нулевым пробегом.

У Дары имелась еще одна разница с человеческим телом, девушка была более горячей, не в смысле темперамента, хоть он у нее тоже был о-го-го, а в температуре. Если бы у нее ее померяли, то точно было бы на градусникене меньше тридцати восьми. Не могу сказать, что мне очень это пришлось по вкусу, это было как-то непривычно что ли. Ну и завертелось. Нет, правда, девушка-ивр была хороша и н только телом, имелось в ней что-то скромное, наивное и радостное. Мы же все циничны, все знаем, все умеем, а она была как ребенок, которому было все интересно….

Примерно через час Дара от меня отвалилась со странной, задумчивой улыбкой. Сразу вспомнилось – ведь лез такой загадочный, а слез такой задумчивый.

– Ты чего? –спросил я. – Что не так?

– Странно, – ответила девушка. –Непо-нятные ощущения. Хочется поку-шать и сно-ва в койку. Что это было? Как назы-вается?

– Ты меня об этом спрашиваешь? –поинтересовался я. –Точно?

– Те-бя, – ответила Дара. – Больше не-кого.

– Вообще-то это у нас называют любовью, – ответил я бодро. – Хоть я и не знаю, что ты чувствовала, я же не самка, но да, согласен, временами это кажется странным и необычным. И вроде действия одни и те же, а вот с разными самками по-разному, не знаю почему.

– Я чело-веческая самка, – произнесла задумчиво девушка. –Так мне ну-жно говорить, чтобы ты понял. Ты глу-пый, да, поэтому те-бе нужно так говорить?

– Ага, – согласился я. – Я такой глупый, некоторые вещи мне надо повторять и не по разу. А ты?

– Я не зна-ю, –Дара задумалась. –Нет информации. Я для тебя сам-ка, ты дол жен быть со мной в койке.

– Ясно, – сказал я. – Насчет своей тупости не заморачивайся, потом узнаешь. Всегда так, рождаешься гением, и чем больше живешь, тем больше понимаешь, что дебил. А к концу жизни наконец окончательно понимаешь,что все делал не так, шел не туда и умираешь неправильно. Это норма.

-Нор-ма, – девушка встала. –Я в душ, а потом сно -ва в койку.

– А законный перерыв на обед и ужин? –возмутился я. –И где традиционный перекур? Не знаю, как у вас, ивров, у нас мужики лежат после того, что у них что-то было с женщиной, курят и загадочно смотрят в потолок.

– Что та-кое курить? –спросила Дара. –У меня нет информации.

– Эта эксклюзивная информация для человеческих самцов, – хмыкнул я.

–Самкам ее не рассказывают, но они как-то ее все равно узнают, может поэтому в последнее время только самки у нас и курят после этого, а мужики просто смотрят в потолок. В общем, неважно все, иди себе спокойно в душ.

– Иду, – девушка скрылась за дверью, а я задумался над тем, что делать. Она же меня за этот полет заморит, залюбит до смерти, а я к этому не готов, я жить хочу, а не только в койку.

Я посмотрел на второе яйцо и что-то мне расхотелось его тревожить. Я как представил, что оттуда вылезет Вика, посмотрит на меня алчным взглядом и скажет:

-А ну в койку!

И куда мне бежать? Все-таки в космосе находимся. Я полез в кресло, решив выяснить, где мы сейчас, и что изменилось с нашего отчаливания от станции. На голову натянул колпак и увидел космос –великую черноту, бархатную пустоту с вкраплениями бриллиантов –звезд.

– Как дела, искин? – бодро спросил я. – Как проходит полет? Может нужен совет или еще что?

– Дел пока нет, – ответил корабль. –Совершено пять прыжков, готовлюсь к шестому, совет не нужен, пока справляюсь сам.

И что это было последнее? Юмор? Сарказм?

– И долго еще будешь прыгать? -поинтересовался я. – А то все ребра уже отлежал.

-Достигнуть цели сможем через сутки в исчислении ампов, -ответил искин.

– Недолго.

– Ну да, -хмыкнул я. – Долго, недолго – понятия относительные. Ладно, я понял, рули пока, а я пойду с тем, что вылезло из яйца, разбираться.

– Не надо разбираться, – ответил корабль. –Я знаю, это твой защитник.

– Защитник? – колпак ушел и уставился на Дару, стоящую в метре от меня и разглядывающую меня так, словно впервые увидела. – Ты чего?

– Нет информации, -ответила девушка, и ее вторые веки мигнули желтизной.

–Ни-чего.

– Ты и летать умеешь? – задал я тот вопрос, который меня давно мучил.

–Иначе зачем тебе прозрачные веки?

– У-мею, – кивнула Дара. –Но неда-леко, скорее длин-ный прыжок, чем по-лет.

– А еще что умеешь?

– Не знаю, – девушка задумалась. –В кой-ку?

– Сначала расскажи, -покачал я головой. – Что еще умеешь делать?

– Ходить, – улыбнулась Дара. –Вот так.

И зашагала от бедра, виляя тем самым местом. Нет, ну откуда они это умеют? Ведь только родилась…

– Еще что?

-Бегать, -улыбнулась девушка ивр, и снова показала свои мелкие зубки. – Бегать быстро. Прыгать. Говорить. В койку. Дышать, но не всегда, могу не дышать, но недолго. Убивать могу…

– Последнее поподробнее, – попросил я. – Кого убивать? Когда убивать?

-Если нападут на тебя, неважно кто, -девушка ткнула в меня пальчиком, и я вдруг понял, что не пальчики это, а когти, замаскированные под человеческие пальцы, уж больно они были жесткими и острыми –такими хорошо грудину вскрывать. – Когда скажешь, что нужно убивать. Больше не знаю, наверное, еще что-то умею, потом узнаю.

– Понятно, – пробормотал я. –Еще один подарок без подробной инструкции,то ли бомба, то ли шокер, то ли резиновая кукла с характеристиками киборга.

Я посмотрел на девушку совсем другими глазами. А ведь убьет, также улыбаясь милым личиком, потому что лицо сделано для меня, а все остальное создано для убийства. Вот воистину королевский подарок

двойного назначения, может и в койку, а может и в гроб тебя отправить, и вякнуть про права человека не успеешь. Истинная демократия. Кстати,

чисто физиологично Дара была устроена так, если не знаешь, что это девушка, рожденная из яйца, то и не поймешь, что перед тобой не настоящая человеческая девушка. Там, где нужно, мягко, где не нужно твердо, где требуется –упруго. И где необходимо влажно. Сделано хорошо. Качественно.

-Человеческим самкам – я задумчиво посмотрел на второе яйцо – Только позавидовать придется.

Конечно странно это, но не более странно, чем то, что когда-то творили на Земле, там же целую генетическую лабораторию открыли в свое время, и не одну. Все пришельцы пытались создать жизнеспособных ублюдков для проживания на нашей планете, у кого, что получилось. Змееголовые их еще называли веивичами создали ламий, женщин змей, и тогда чуть ли не каждый правитель на земле мечтал получить такую гадину себе в жены. И получали же, иначе откуда у нас появилась когорта людей с голубой кровью, они же потом с помощью пришельцев везде во власть влезли. Не зря же почти все европейские аристократические гербы имеют у себя дракона, это у нас в России на гербе Григорий с копьем, убивающий змея, да и в наших сказках богатыри драконов валили везде, где можно, не давая им расползтись. С тех пор и вражда появилась между нами и англосаксами. Они все никак успокоиться не могут, так и норовят русских под ноль свести. И всегда так будет, потому что мы их святыню грязным копьем по морде били!

Или минотавр, человек с головой быка –тоже изделие пришельцев, таких было больше десятка создано, еще как вариант создали кентавров, тоже говорят хорошими воинами были. Циклопы те же мутанты, потом Медуза-горгона на Крите, В Египте появились женщины кошки, потом родился Гор с головой орла, а в Индии виевичи создали шестируких и сторуких существ с зеленой и синей кожей, там у них основная генетическая лаборатория была. В итоге, наплодили разных ублюдков столько, что пришлось потом целые команды охотников выращивать для их истребления. Тот же Геракл славен как раз тем, что занимался уничтожением созданных в лабораториях мутантов. Если кто-то считает то, что я рассказал, фантазией наших предков, то он глубоко ошибается, наши прадеды ничего никогда не придумывали, им не до этого было – они выживали. Все фантазии появились в средних веках, а до этого люди рассказывали и описывали то, что реально видели.

-В койку? – спросила Дара, ложась рядом. – Да?

– Нет, – покачал я головой. –Мне отдохнуть надо, поесть. Ты сама скушаешь что-нибудь? А вообще тебе надо чем-то питаться?

– Надо, ред-ко, -девушка встала, открыла шкафчик, достала из него прессованную травяную плитку и с аппетитом стала есть. –Я знаю, где ле-жит то, что мне мож-но есть.

Тоже понятно, физиология схожа, но неодинакова, есть она будет другое, чем я. Еда насекомых ей больше подходит. Да и ладно, мне больше достанется, я вытащил кубик, взятый со станции, бросил его в сосуд с водой, растворил и съел. Что ел, что не ел, даже не почувствовал. Но так всегда. Чувство сытости появится минут через пятнадцать, и будет со мной почти сутки. Корабль снова рванулся с места, уходя на шестой прыжок, и тут яйцо рядом закачалось, а потом в нем появилась дыра, оттуда выглянул голубой глаз и знакомый голос пробурчал:

-Чего смотришь? Вытаскивай меня отсюда. Зачем меня вообще сюда засунул?! Какая же ты скотина!

Да… время идет, а Вика не меняется. Так всегда, если с женщиной что-то происходит, то виноват в этом мужчина. Это аксиома. А если мужчины рядом нет, то происходит что-то потому, что его нет рядом. Вот был бы, не было бы. Это вторая аксиома. Я не бросился к яйцу, а кивнул Даре:

– Вытащи ее из яйца, все равно покоя не даст.

Девушка-ивр бросилась к яйцу, два скользящих удара когтями и передо мной во всей красе показалась голая Вика, вся в чем-то липком и белом. Она мрачно посмотрела на меня, потом на Дару и отправилась в душ, покачивая бедрами, буркнув при этом:

– Никуда не уходи, нам, кажется, есть, о чем поговорить.

-Это моя сестра? –спросила Дара. – Да?

– Ага, – покивал я. – Вы двуяйцевые близнецы, она родилась первой, но потом решила родиться обратно. А так вы с ней одной крови.

– Обратно родиться это как? Покажешь?

Ответить я не успел, из душа вышла Вика и сразу приступила к допросу:

– Эта швабра, она кто и что тут делает?

– Вообще-то это твоя сестра, – сказал я. – Вы с ней очень похожи, но она умнее и сексапильнее.

– Убью! –прошипела девушка и посмотрела на Дару. – Ты кто?

– Твоя двуяйцевая сестра, -ответила она, как и ожидалось. –Мы с тобой одной крови.

Немая сцена. Вика подвисла, пытаясь что-то понять. Она посмотрела на остатки яйца, которое медленно, но верно впитывалось в пол. На лице проявилось невероятное умственное напряжение, такое выражение часто бывает при запоре, когда хочется что-то сказать и сделать, а не можется. Потом девушка выдохнула и посмотрела на меня уже совсем другим, очень печальным взглядом и спросила:

– Что со мной произошло? И что это за гадина с нами? Почему у нее глаза звериные. Она зверь, да? Ты уже с животными стал спариваться, пока меня нет?

– Не знаю, милая, что с тобой произошло,– я пожал плечами. – Могу выдать только свои предположения. И Дара не животное, а насекомое, наверное, точно не знаю.

– Давай свои предположения, – Вика легла мне на плечо. Дара, посмотрев на это безобразие улеглась на второе, и мне стало как-то тесно. – Рассказывай и про насекомое тоже.

– Ну начало ты помнишь, – ответил я. –Я отправился к королеве ивров, точнее меня туда повели под конвоем, там она мне сообщила, что приготовит для меня подарок, для чего временно заберет тебя у меня. Что было дальше, не знаю, потому что меня отправили отдыхать, а когда я вернулся, то вручили два яйца, из одного появилась Дара, из другого ты, поэтому логично предположить, что она твоя исправленная и дополненная генетическая копия, или если говорить иначе –сестра.

– Она на меня не похожа, так что не сестра, -буркнула Вика, ложа мою руку себе на грудь, надо ли говорить, что Дара это повторила? Так вот груди у них были абсолютно одинаковы на ощупь и по размеру. – Взяли может быть какую-то часть генов, больше насовали своих от насекомых. Ты с ней спал?

– Ну как тебе сказать, – пробормотал я. – Не то чтобы да, скорее нет…

– Значит спал, – буркнула Вика и заехала мне кулачком в бок. – И как она в постели? Лучше, чем я?

– Ну что ты, – ответил я, мне даже бок было нечем почесать, обе руки заняты. – Разве можно вас сравнивать? Ты оригинал, она жалкое подобие. Ты экспрессивная, она экзальтированная. Ты человек, она насекомое.

– Значит лучше, – задумчиво пробормотала Вика и уперлась мне подбородком в грудь, разглядывая Дару. – Слышь, швабра, как мы это жалкое подобие мужика делить будем? Он слабый, его надолго не хватает. Может отдашь мне его всего?

– Отдать в койку? –спросила Дара. –Так, да?

– Ну можно итак сказать, – ответила девушка. – Вообще-то он еще кое-что может, но рассказывать тебе я это не стану.

– Не отдам в койку, – ответила Дара. – Я должна быть с ним, так хочет королева.

-Надо договариваться, сестра, – фыркнула Вика. –Бои без правил нам ни к чему. А вдруг победа остается за мной?

– Не надо ссориться, девочки, -произнес я и получил сразу по ребрам с обоих сторон.

-А ты молчи, самец!!!

И я понял, все будет у нас нормально.