Из одежды у тренера нашлась вполне приличная футболка, спортивные штаны, моего размера и кроссовки. Когда я это все одел, то почувствовал себя неуютно под взглядом Николая Васильевича. Не знаю, кого он хотел в этой одежде увидеть, но результат ему явно не понравился…

— Садись и ешь, — хмыкнул старик. — Вид у тебя какой-то жалкий и напуганный, несмотря на то, что переоделся. Такому бы я свой кошелек не доверил…

— А что есть такие, кому вы его доверяете? — улыбнулся я. — А большой кошелек? — Ешь и молчи, мне нужно кое-что обдумать.

Я набросился на яичницу. Несмотря на то, что она была изготовлена из пяти яиц и приличного куска колбасы, проглотил в один миг, и свой голод явно не утолил. Тренер поставил передо мной большую чашку крепкого чая и хмуро покачал головой:

— Еды у меня больше нет, завтрака ты меня уже лишил, так что больше не облизывайся. А теперь рассказывай, что успел натворить за то короткое время, что мы с тобой не виделись?

— Много-много всего, — хмуро усмехнулся я. — Пару раз умер, десятка три убил, но как убивал, и умирал, вспомнить не могу. Так что и рассказать-то особо нечего…

— Да… — задумчиво протянул старик. —

Сказал бы это кто другой, не поверил бы, а так видел кое-что сам.

— И что вы видели? — полюбопытствовал я.

— Как ты дрался один против трех воинов.

— Воинов? — я удивленно поднял брови. —

Вы что-то путаете. Если вы говорите о тех, кто меня поджидал у спортзала, то их было шестеро, а не трое, и они не были воинами. Воин признает правила чести, а эти нет.

— Воины, бандиты, наемники, охотники — разница невелика… — вздохнул Николай Васильевич. — Эти люди имели оружие и выполняли свою работу. За прошедшие века на Земле не так уж много изменилось. Представь, что за окном средние века, и тогда ты поймешь, что они просто защищали интересы своего князя.

— Но за окном не средние века…

— Ты думаешь, мы так далеко от них ушли? — Тренер вздохнул, отодвинул табуретку, подобрал под себя ноги и сел в позу лотоса прямо на пол. — Вот зашаталась власть императора, произошел переворот, и вся наша страна превратилась во множество раздробленных княжеств, а в каждом из которых появились свои князи. А некоторые княжества совсем откололись.

Конечно, императорские наместники приведут вновь всех под присягу, но на это нужно время, а пока князья их родня будут делить между собой то, что удалось захватить…

— Сейчас другое время, — возразил я. — И за окном не средневековая Япония, а Россия. — Стоит человечеству оступиться, как все возвращается обратно, пусть, как фарс.

Развитие цивилизации — дорога, ведущая в место, нам неизвестное. Мы часто возвращаемся на пару шагов назад, но вектор движения останется тем же.

— Хорошо, пусть будут воинами, — примирительно произнес я и отхлебнул уже остывший чай. — И защищали своего князя от меня, только это у них не очень хорошо получилось, умерли…

— Они стали стрелять в тебя сразу, как только увидели. Я видел, как ты дрался… —

Николай Васильевич немного помолчал.

Скажу сразу, смотрел очень внимательно, пытаясь разобраться, какие приемы ты станешь использовать.

Признаюсь, никогда раньше не видел такого, а повидал немало. До этого дня считал, что смогу определить не только стиль боя, но и место на Земле, где он был когда-то создан.

— Понятно. Значит, ничего нового не удалось узнать…

— Не спеши… — тренер, наконец-то закрыл глаза. Я уже давно ждал, когда это произойдет.

Картина получилась такая: я сижу за нормальным кухонным столом, пью чай и смотрю в окно на засыпающий город, а на полу сидит старик в спортивном костюме в позе лотоса и медитирует.

А, учитывая, что места в кухне немного, и все это происходит в шаге друг от друга, получается довольно забавное зрелище.

Николай Васильевич глубоко вдохнул воздух и шумно выдохнул по особой методике, прогоняя по телу энергию.

— Отрицательный результат, часто не менее важен, а иногда и более. Сейчас ты поймешь, о чем пытаюсь тебе рассказать…

Я тоскливо посмотрел в окно. Когда же это все закончится?

Смогу ли я вернуться в свой детский сад, где можно бродить ночью по игровой площадке, разглядывая далекие и такие манящие звезды?

Это я раньше думал, что мне живется плохо, а сейчас почему-то кажется, что никогда не был так счастлив…

Тренер заговорил негромко, я вздохнул и вслушался в его голос, не надеясь ни на что. Просто это был единственный человек в этом городе, кто хотел мне помочь по-настоящему…

Он уже многое для меня сделал, накормил, дал возможность вымыться, переодеться…

А голос у него уже по-старчески подламывается…

— …Я рассматривал две гипотезы: одна о том, что в тебя вселилась чья-то беспризорная душа, а вторая, что в момент опасности в тебе просыпается какая-то личность из твоих прошлых жизней.

Ты носишь их все в себе, то, что эта память от тебя закрыта, ничего не меняет. Если бы управление в твоем теле брал воин, живущий в прошлых веках, я бы это понял сразу, и определил бы место, где тот был рожден.

Поверь, даже если бы он родился не в Азии, а в Европе или Америке, я бы все равно смог определить школу, в которой он обучался сражаться…

— И вам это удалось? Что вы узнали?

— Что в тебя не вселилась душа воина, и не проснулась память прошлых жизней, — криво усмехнулся Николай Васильевич. — Никакой сенсации…

— Выходит, вам ничего не удалось понять…

— Не спеши… — повторил Николай

Васильевич. — Постижение истины никогда не бывает простым делом. Вполне возможно, что моих знаний окажется недостаточно, но на этом свете живут и другие люди. Кроме того, существуют книги, древние фолианты, которые я не читал. Там тоже может скрываться неизвестное нам знание…

— Да… — покивал я. — Наверно, я действительно спешу, но смерть идет по моим стопам, и жить мне осталось немного…

— А месть? — удивленно поднял брови тренер. — Ты уже отказался от нее?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Наверно, по большому счету я уже отказался от всего, что было в моей жизни. Думаю, что и от самой жизни тоже. Все в далеком прошлом…

— Все в прошлом? — Николай Васильевич недоверчиво хмыкнул. — Что-то произошло такое, о чем я не знаю?

— Моя жизнь больше никогда не станет прежней…

Ольга, Роман, кладбище, все кажется далеким и нереальным, как и я сам. Все изменилось…

— Жизнь любого человека меняется, независимо от того, хочет он этого или не хочет,

— пожал плечами тренер. — Вот я старик, но никогда не стремился к этому, и не делал ничего, чтобы приблизить свою старость, но она все равно пришла.

Ты говоришь, смерть шуршит за твоей спиной, а где, по-твоему, находится моя? И ты, и я, и все, кто находятся вокруг нас, умрем когда-нибудь, одни раньше, другие позже, но никто не останется на этой земле, таков главный закон бытия. Но все мы возродимся в иное время и в другом теле…

— Мы проживаем эту жизнь по-разному, одни легко и просто, другие, как я в мучениях и страхе. Да и живем коротко и трудно…

— Дело не в протяженности, — Николай

Васильевич открыл глаза. — Если мы идем к одной цели, то протяженность пути говорит только о том, что не всем повезло найти короткую дорогу…

— Но, кажется, мне это удалось, я нашел самую короткую дорогу к смерти…

— И тебя это радует? — тренер засмеялся так заразительно, что и я не выдержал. И действительно, если конец пути один для всех, то в чем разница?

— Вообще-то скорее огорчает, — признался я. — Не хочется умирать, ничего не оставив после себя, не посадив дерево, не вырастив сына… — В этом желании есть определенный смысл, но и только. Это важно для будущих поколений, а значит и для твоего перерождения, но расстраиваться по этому поводу вряд ли стоит. И без тебя вырастят сыновей и посадят деревья. Счастья, признаюсь, честно, это не добавляет. Вот это мой дом, — Николай

Васильевич обвел взглядом кухню. — Где-то существует мой сын, не видел его уже лет пять.

Есть и деревья, которые когда-то я посадил, они растут и плодоносят. Книгу не написал, но вырастил много учеников, которые теперь убивают друг друга, пользуясь знаниями, которые получили от меня. Правда, прискорбно?

Так вот поверь мне, не главное это. Кстати, почему ты считаешь, что скоро умрешь?

— За мной гонятся люди Болта и милиция. Мне некуда бежать, и закончится это тем, что меня либо убьют, либо посадят в тюрьму пожизненно за многочисленные убийства.

— Понятно, — покивал тренер. — Это возможно, но не факт. Пока тебе удавалось скрываться и продолжать убивать.

— Это так, но я пришел сюда не за утешением, а за знанием.

— Чтобы уж сразу поставить все точки над «и», — улыбнулся Николай Васильевич. —

Моту сказать, что приемы боя, которые ты использовал, при всем своем совершенстве в основе своей неправильны. Ты победил, не благодаря своему мастерству, а только за счет высокой скорости своих движений.

— Что это значит?

— Пока не знаю… — пожал плечами тренер. — Продолжаю думать над этим. Была в твоих движениях какая-то неправильность, незаконченность, неточность. Что-то было не так в тебе самом. Возможно, отвечу после того, как ты мне ответишь на пару вопросов…

— Спрашивайте.

— Помнишь ли ты хоть что-то об этом бое?

— О каком?

— Я наблюдал только один бой с твоим участием, он происходил рядом со спортзалом.

Я потер лоб. Казалось, это было так давно, лет сто или триста назад. Один мой приятель как-то сказал, что субъективное ощущение времени определяется только количеством эмоций. Когда скучно, время тянется, а когда интересно, время несется вскачь.

Я вздохнул:

— Ничего не помню. Мы шли и разговаривали, потом вы сказали, что впереди меня ждут люди с оружием. Вот тогда я выпил, а дальше у меня черный провал в памяти.

Очнулся уже у себя в квартире. Оказалось, что лежу в ванне с остывающей водой, на груди зарастает багровый шрам, на спине нашлась дыра еще большего размера. Разглядывая себя в зеркале, я понял, что это след от пули, в меня стреляли и попали. Мое сердце было прострелено насквозь, а я выжил…

— Именно так, — покивал старик. — Я сам видел, как пуля от автомата вошла тебе в грудь. Было довольно темно, поэтому сначала решил, что мне показалось, а если быть точнее, то просто не поверил… — Еще я обнаружил шрам от ножа на ноге, — грустно усмехнулся я. — Хороший такой порез, длинный и глубокий, с таким не бегают и не прыгают, и наверно, даже не ходят…

— А… — Николай Васильевич улыбнулся. —

Этого я не понял, видел, как ты споткнулся в прыжке, но не разобрался почему. Значит, рана была на ноге? Что ж, после нее, ты прыгал так, словно ничего не случилось.

— Не знаю, не помню…

— Ничего, мы скоро во всем разберемся, — обнадежил меня Николай Васильевич. — Нужно только чтобы это знание улеглось в моей голове.

Не все можно понять, иногда остается только принять какое-то знание и ждать, когда оно станет твоим. Рассказывай дальше…

— А больше нечего рассказывать… — я допил последний глоток чая. — Я живой, раны заросли без следа, сам бой не помню. Посидел немного в ванне с теплой водой и решил, что мне следует быстрее уходить из дома…

— Тебе не стоило возвращаться в свою квартиру…

— Наверно, вы правы, но тот, кто управлял моим телом, решил, что мне нужно где-то отсидеться, пока раны зарастут, а ближе всего был мой дом. — Логично… — Николай Васильевич покачал головой. — Прости, но все равно не могу представить, как можно двигаться с простреленным сердцем. Мышцам же нужен кислород и питание, а если насос не работает, это я про сердце, то ничего не поступает. Происходит отравление клеток, мозг гибнет первым, а без него тело не может работать…

— Ничем не могу помочь, — развел я руками. — Сам ничего не понял и не поверил тому, что увидел…

— Пулю в сердце, как мне показалось, ты получил уже в самом конце, когда остался только один нападающий. Ты повернулся к нему, он выстрелил. С первыми двумя тебе было легче, ты бросал металлические шарики издалека. Когда убил последнего, то сразу куда- то исчез, теперь мне понятно, ты побежал к себе домой. А это примерно два квартала…

— Квартал, — поправил я. — Существуют более короткие пути, а мое второе «я» пользуется моей памятью.

— Пользуется памятью… — повторил за мной тренер. — Ты мне в прошлый раз это уже говорил, я тогда не придал этому значения, а это интересно…

— И что в этом интересного? — Попробуй представить себе ситуацию, что ты оказался где-нибудь в Латинской

Америке, возможно в Перу, или Мексике, это не важно. Главное то, что тебе все незнакомо.

Деревья и кустарники, животные и птицы язык и обычаи. Как ты будешь себя чувствовать?

— Наверно испуганным и растерянным…

Вот-вот, — хихикнул Николай Васильевич. — Откуда у тебя берутся такие ассоциации? Нет, не зря тебя считали все эти годы странным юношей. Возможно, именно поэтому в тебя и вселилось это нечто. Итак, ты в Латинской Америке, что будешь делать?

— Забьюсь в какой-нибудь темный угол и, наблюдая оттуда, постараюсь разобраться в том, что происходит вокруг. Лучше вести себя мирно и тихо, иначе последствия непредсказуемы. На меня могут ополчиться все местные жители, а следом и власти. Впрочем, это как раз может оказаться единственным путем, ведущим в наше посольство…

А если нет ни посольства, ни консульства? Страны бывают разные, возможно с той, в которой ты оказался, у нас конфликт. Так что страна может оказаться и враждебной. Как ты считаешь, сколько времени тебе понадобится на то, чтобы осмотреться?

Не знаю, но через день мне понадобится пища и вода, поэтому придется действовать. Лучше всего найти мирного и тихого крестьянина, попроситься к нему на работу хотя бы за кусок хлеба…

— Не хлеба — маисовой лепешки, там выращивают маис, пшеница не растет, — поправил меня тренер. — Ты очень логичен.

Вероятно, так и нужно себя вести в незнакомой местности, особенно, когда не знаешь языка и не представляешь культуры, с которой столкнулся.

Мне показалось, что я услышал в его словах насмешку.

— А что вам кажется неправильным в моих рассуждениях?

— Не обращай внимания, я просто подставляю разные значения в свои уравнения, — задумчиво проговорил Николай Васильевич. — Мирный и тихий крестьянин — неплохая идея. Вероятно, это правильный алгоритм поведения…

— И что это мне даст? Я не вижу смысла в этих вопросах. Зачем мне думать над тем, что не случится никогда? Как можно попасть в чужую страну, не имея денег, не миновав многочисленных пограничных кордонов, без документов, и не зная языка? Это абсурд. Да и желания у меня нет отправляться в незнакомую страну…

— Смысла ты в моих вопросах не увидишь, пока я его сам тебе не объясню, но поверь, он есть. Почему ты попадешь в чужую страну без собственного желания? — Николай Васильевич потер лоб. — Вероятно, существует ответ и на этот вопрос…

Например, возможно, эта страна или планета является местом ссылки для тех, кто ведет себя неправильно. Очень даже может быть такое. Читал я о подобных историях…

— Ссылка на планету?

— Об этом потом, а пока представь себе следующую ситуацию: через какое-то время, когда ты освоишься и найдешь общий язык с крестьянином, на него нападут плохие люди. Что ты станешь делать?

— Защищать, как смогу, у меня просто нет другого выхода. Страна чужая, я никого кроме него не знаю. Убьют его, потеряю все.

Придется наминать заново…

А если эти плохие люди представители законной власти?

— Вопросы вы задаете какие-то странные,

Николай Васильевич…

— Это не вопросы, я так думаю. А ты отвечай, только учитывай, что не можешь сразу разобраться с устройством власти…

— Все равно стану защищать, потому что если крестьянина заберут и посадят в местную каталажку, я останусь без крова над головой и еды. А затем и меня самого загребут…

— Именно так, — покивал тренер. — Ты обязан его защищать, независимо от ситуации, прав он, или не прав, потому что иначе тебе грозит гибель. Или придется искать другого мирного крестьянина, а это не так просто…

— Почему не просто?

— Потому что придется идти по дороге, где будет много чужих и враждебных лиц, —

Николай Васильевич снова закрыл глаза. — Не мешай мне, я пытаюсь разобраться. Задачка не простая. И решение рядом, я это чувствую. — Даже не представляю направление ваших мыслей.

— Уже скоро, подожди немного. Решение должно как-то облечься в слова. Пока для меня самое интересное в том, что тебя не смогли убить. Выстрелили в сердце, а ты выжил. У тебя, у самого есть какое-то объяснение?

— Объяснение есть, — я вздохнул. — Тот, кто живет во мне, лучше меня умеет управлять моим телом и возможно, имеет доступ к подсознанию. Я читал о случае, когда человек с раной в сердце пробежал десяток километров и не умер после этого.

— Я тоже кое-что читал… — покивал

Николай Васильевич. — Ганы в сердце бывают разные, иногда, когда его зацепило только краешком, оно продолжает биться. Но в твоем случае, как я понял, оно было разорвано пулей буквально пополам.

— Ничего не могу сказать, но ощущение осталось, что сердца у меня какое-то время не было…

— Во время второй мировой войны над множеством людей разных национальностей ставился эксперимент по выживанию, проговорил задумчиво тренер. — Были ранения головы и сердца, люди выживали, а объяснить такие случаи врачи не могли.

— Ну, вот видите, — улыбнулся я. — Значит, такое возможно.

— Возможно, как исключение. Проще говоря, тела некоторых людей имеют отличное от других устройство. Обладают уникальными возможностями. Есть же выражение — зарастает, как на собаке, говорят о таких людях.

— Если говорить обо мне, то лучше использовать выражение, как на волке… — механически поправил я, пытаясь понять, куда ведет разговор тренер. Еще я думал о том, что у меня понемногу прошла голова и больше не болит, а этого даже не заметил. — Вряд ли я похож на собаку…

Что?! — Николай Васильевич недоуменно посмотрел на меня. — При чем тут волк? Мы уже выяснили, что ты не оборотень.

— Волк не такое мирное создание, как собака, — пояснил я. — Поэтому для меня кажется более справедливым сравнение с волком.

— Собаки тоже бывают разные. Слышал о волкодавах? — насмешливо поднял брови тренер. — Так вот они берут любого волка, потому что умнее и сильнее. Берут, в смысле убивают. Иногда могут сражаться даже против небольшой волчьей стаи и побеждать. Но мы сейчас говорим не об этом. Я рассматривал гипотезу, по которой в тебя вселился демон…

— Демон?! А разве такое бывает?

Все что-нибудь когда-нибудь происходит. Частота событий различна, некоторые вещи происходят раз в столетие, а то и в тысячелетие, но это не значит, что этого не было. Кстати, периодичность тоже наводит на некоторые мысли…

— Демоны, это какие-то хищники, похожие на людей? Но они больше животные, у них клыки, когти, хвосты. Где-то я читал, что они подчиняются дьяволу…

— Рассказы о демонах появились раньше, чем первое упоминания о дьяволе. И первое упоминание о дьяволе звучало, как рассказ о появлении на Земле архидемона.

— Архидемон?

— Демон, обладающий в сравнении с другими гораздо большей силой и занимающий более высокое место в иерархии.

— Вы, что, всерьез верите, что такое бывает? — засмеялся я. — И я настоящий демон?

Из ада?

Откуда появилось это странное существо, которое поселилось в тебе, я не знаю. Знаю только, что рассказами о демонах кишит вся человеческая история. Выходит, это не такое уж редкое явление…

— С чего вы взяли, что во мне живет демон?

— Послушай… — Николай Васильевич приоткрыл один глаз. — Что ты от меня хочешь? Тебе нужно объяснение того, что с тобой происходит? Не веришь мне, иди к кому-нибудь другому, например к врачам…

— К ним уже ходил и не раз, — пробурчал я. — Отец посылал меня в Москву пару раз, договаривался о консультациях с разными профессорами. Но кроме диагноза

«шизофрения» от них ничего не услышал. Правда, говорили осторожно, говорили, что симптомы не полностью совпадают.

Профессора были разные, а симптомы видели одни и те же так же. Но скорее поверю тому, что шизофреник, чем тому, что в меня вселился демон.

— Логичные и понятные с точки зрения современной науки объяснения ты уже давно все исчерпал, и они тебе ничем не помогли, — приоткрыл один глаз тренер. — А шизофрения не может объяснить мгновенное заживление твоих ран, а также высокую скорость, силу и точность движений. И ты не можешь о себе ничего знать, потому что ничего не помнишь о себе в эти моменты.

— Это ни о чем не говорит. Многие психически больные не помнят ничего после приступов, и известно, что душевнобольные часто показывают недюжинную силу…

Если хочешь считать себя шизофреником, то считай, — пожал плечами Николай Васильевич. — Только ответь мне, почему тебя до сих пор не поместили в психушку?

— Потому что врачи не уверены до конца в диагнозе, да и вел я себя тихо, никому не мешал, смысла не было…

— Зато теперь ты уже не ведешь себя тихо, самое время тебя прятать, — пробурчал старик. — Но пока ты не в психушке, попробуем поискать другое объяснение, каким бы фантастичным оно не было. Может быть, факты лучше лягут в другую гипотезу, чем шизофрения? Поищем в мифах, легендах, во всем, что придумало и описало человечество?

Я молча кивнул головой. Если тренеру хочется меня считать демоном, пусть считает, только пусть обоснует свою точку зрения. Я рассердился на старика, хоть и не понимал за что. Так вот из всего доставшегося современному человеку наследия я нахожу, что только история с демонами подходит нам лучше всего, — произнес Николай Васильевич. — Если судить по описаниям, они очень сильны, обладают хорошей способностью к заживлению своих ран, их трудно убить. Они быстро двигаются, высоко прыгают, взбираются на любые высоты, и никогда не испытывают страха. Тебе это ничего не напоминает?

— Пока ничего, — покачал я головой. — Я не так давно уходил из своей квартиры через окно и сорвался. Чувствовал себя скверно, состояние было полуобморочным. Рука соскользнула, потом нога…

— А на каком этаже ты живешь?

— На четвертом, но дом старый, сталинской постройки, потолки высокие, три метра с лишним, так что лететь вниз было больше десяти метров, а там асфальт.

— Выходит, разбился насмерть? — тренер усмехнулся. — Вот сказал, а думаю, что это могло быть и правдой. Вполне же мог упасть, а потом встать с асфальта и даже не захромать.

Если уж дрался с пулей в сердце и располосованной ножом ногой…

— Нет, я не упал, но испугался сильно. Хотя если честно, опять ничего не помню, очнулся внизу целым и невредимым, только ногти на руках были сорваны, да лицо разбито. Но следов падения на теле не нашел, вероятно, спустился, только не знаю как. Если бы был демоном, то со мной такого бы просто не произошло…

— Если бы был просто человеком, то точно бы погиб. Может быть, в тебе живет не демон, а другое какое-то существо…

— Всегда думал, что демоны появляются из ада…

— А что мы знаем об аде?

— Жарко и бесы жарят людей на сковородках за разные прегрешения.

— Демоны появляются неизвестно откуда, просто люди рассуждают так: раз небо отдано богу и ангелам, то всем остальным существам остается Земля, то, что под ней. Люди считали, что демоны приходят из-под земли, потому что у них кожа крепкая, а зубы могут прогрызть камень. Да и когти загнуты, чтобы было легче копать землю.

Ты отмечаешь, какой создан четкий и логичный образ? В демонах нет ничего лишнего, тела функциональны и приспособлены к жизни в пещерах, в земле и твердой почве.

Поражают именно подробности, мелочи, даже глаза у демона, как у кошки, зрачок открывается вертикально, чтобы хорошо видеть в темноте. Ты согласен со мной?

Я вздохнул:

Не знаю, не читал подобной литературы. Но если бы и читал то, каким образом такое описание подходит ко мне? Мое второе «я» норы не роет, чтобы спрятаться. Прыгает, дерется и убивает. А глаза у нас с ним обычные, а не кошачьи…

— Я понял, в чем странность твоих приемов боя, — помолчав, задумчиво произнес тренер. — Ты дерешься так, словно выше ростом, и у тебя длинные руки. Тот, кто вселился в тебя, обладал другим телом, и поэтому его навыки немного другие. Да кожа должна была выдержать удар ножа, поэтому ты и подставил ногу под удар.

— Значит, все-таки демон? — грустно усмехнулся я. — Другое логическое объяснение вам не приходит в голову?

— Не демон, а душа демона. Пока этой гипотезе ничего не противоречит. Демон, это не так уж плохо. Он не захватывает твое тело, просто берет его себе иногда попользоваться, и делает это только тогда, когда ты им сам не управляешь — спишь, или в алкогольном опьянении.

— А за моей спиной после этого остаются горы трупов. И все думают, что это я убиваю. И милиция и бандиты. Они все гоняются за мной и, в конце концов, убьют, или посадят в тюрьму. Сомнительное это удовольствие делить свое тело с кем-то…

Смешно, — улыбнулся Николай Васильевич. — Но поверь было бы гораздо хуже, если бы ты потерял свое тело, а такое тоже возможно.

— Что, значит, потерял тело?

— То и значит, что сейчас я бы разговаривал с тем, кто живет в тебе. Ты пойми, человечество видело многое. Откуда оно, по-твоему, взяло идею демонов?

Я задумался. Действительно откуда? Ученые давно бы уже нашли ответ, подвели научную базу, рассказали, что это за странное психическое заболевание, если бы это было на самом деле…

Я фыркнул. Да, нет, вряд ли, никто ничего не знает. Возможно, тренер прав?

Николай Васильевич усмехнулся, видя, как мрачнеет мое лицо.

Специально для тебя залез в энциклопедию. — Он вытащил из кармана листок, и из другого кармана очки и прочитал:

Демон, в мифологии обобщённое представление о некоей неопределённой и неоформленной структуре, часто определяющей жизненную судьбу человека. Это мгновенно возникающая и мгновенно уходящая страшная роковая сила, которую нельзя назвать по имени, с которой нельзя вступить ни в какое общение.

Внезапно нахлынув, демон молниеносно производит какое-либо действие и тут же бесследно исчезает. Демон непосредственно воздействует на человека, готовит беду, прельщает, насылает зловещие сны…

— Сны мне действительно стали сниться странные, — пробормотал я. — Чужие страны, какие-то степи, животные, которых никогда в жизни своей не видел, но я не могу назвать эти сны зловещими. Хотя… некоторые события своего неприятного будущего я тоже видел в своих снах. А не так давно видел и прошлое…

— Прошлое?

— Я увидел всех, кто убивал и насиловал

Ольгу…

Николай Васильевич немного помолчал и спросил:

— Как видел, в деталях, или, в общем?

— Во всех тончайших деталях, словно сам стоял среди этих подонков, — голос у меня надломился. Слезы навернулись на глаза. —

Девушка даже не сопротивлялась, просто смотрела сквозь них. Мне кажется, она даже не понимала, что они с ней делают…

Тренер вздохнул:

— Такого горя человек бывает и за всю свою жизнь не переживает, а на тебя все свалилось сразу, ты оказался неподготовленным…

— Мне все равно, кто там сидит во мне, демон, или оборотень, но он сделал за меня все то, что я хотел, но не мог, — мой голос задрожал от рыданий и всхлипов. Я едва справился с собой. — Они потеряли свое право на жизнь, когда убили ангела. Не знаю, кто прислал мстителя, бог или дьявол, это неважно, но он исполнил мою мольбу, пришел и стал убивать.

— Направляет человека на путь, ведущий к каким-либо событиям, часто катастрофическим, вызывает неожиданно ту или иную мысль, — прочитал немного нараспев Николай Васильевич по своей бумажке. — Иной раз демон действует благодетельно, как счастливо демонический.

— Именно так, — вздохнул я. — Не могу сказать, что я счастлив. Моя жизнь перевернулась, она и раньше ничего не стоила, а теперь не заслуживает даже дуновения ветра.

— Демон также приравнивается к судьбе, все события человеческой жизни находятся под его влиянием, — прочитал тренер. — Часто демоны у людей ассоциируются со злом. Но и в дохристианской культуре демоны были не только злыми, но и добрыми.

Добрый демон может быть духом-хранителем. Человек считался удачливым, если имел демона, помогающего ему. Духи-хранители нашептывали советы и верные решения своим подопечным. Злые демоны, наоборот, вводили людей в заблуждение…

— О его зле или доброте того, кто находится во мне, судить не берусь, — я вытер слезы, понемногу успокаиваясь. — То, что он убивает людей, наверно, зло, но пока от моих рук не пострадал ни один невинный человек. Мое второе «я» убивает только тех, кто причинил Ольге зло или хотел причинить мне.

— Тех, кто хочет причинить зло? — хмыкнул Николай Васильевич. — Помнишь наш разговор о том, будешь ли ты защищать крестьянина, давшего тебе кров и еду?

— Помнить-то помню, но не понимаю, какое это имеет отношение ко мне…

Николай Васильевич пожал плечами:

— А кажется мне, что в тебя поселилась чужая душа, только не человеческая, а инопланетного или, как его раньше называли, потустороннего существа, возможно, демона.

Вот он тебя и защищает, а ты как раз тот мирный крестьянин. Питание даешь, да и характер у тебя, мягкий, тихий и добрый.

— Да… протянул я. — Даже и не знаю, что на это ответить…

— Понимаешь, эта теория, как бы она ни была фантастична, многое объясняет. Все факты в нее ложатся. Ничто другое не может объяснить твою способность выживать и заращивать смертельные раны…

— Могу добавить, не так давно получил пулю в голову, и тоже выжил. Но это ничего не значит, может, у меня такое тело всегда было?

— В голову? — Николай Васильевич встал с пола, и начал разминать затекшие мышцы. — Об этом ты мне еще ничего не рассказывал. Если не возражаешь, пройдем в другую комнату. Кушать все равно больше нечего, а мне захотелось прилечь.

Мы прошли в комнату, Николай Васильевич устроился на диван, а я сел в любезно предложенное мне кресло. Мне захотелось спать, я устал от этого разговора. Не верилось мне в то, что ношу в себе демона или заблудшую инопланетную душу. Глупость какая-то…

К сожаленью, для себя я даже такого объяснение не нашел. Знаю только, что когда выпью, больше ничего не помню, а в это время мое тело убивает. Может быть, я сам на это способен? Но это не объясняет, почему меня трудно убить?

Врожденная способность? Но почему когда был мальчишкой, все так быстро не заживало? Я же, как и все, дрался, и шрамы у меня есть, в том числе и от ножа, а тут ничего не остается.

Пулями тело прострелили, ножом порезали, а ни одного шрама не осталось, ни одного рубца.

— Расскажи, что произошло после того, как ты ушел из спортзала, — попросил тренер, а мне захотелось спать. Кресло не лучшее место для умных разговоров, особенно когда человек настолько устал. Я не выдержал и уронил голову на руки, правда, продолжая говорить…

Очнулся в остывающей воде, переоделся в другую одежду, потому что та, в которой пришел, ни на что больше не годилась. Когда осознал, что жив, хоть и получил пулю в сердце, а те, кто устроил мне засаду, вероятнее всего мертвы, сразу собрался и ушел. Решил уйти скрытно, через окно на пожарную лестницу.

У дверей подъезда заметил иномарку с темными стеклами, должно быть кто-то из качков Болта караулил. Меня они не увидели, прошел за кустами. Подумал и решил, что нужно искать такое место, где смогу отоспаться и отдохнуть, поэтому пошел на мясокомбинат. Решил, что если Романа не подозревают, то смогу там спрятаться…

— Ясно, — посерьезнел сразу Николай

Васильевич. — Теперь понимаю, откуда в городе появился террорист-чеченец. Выходит, это был ты там вместе с Романом. Мог бы и сам догадаться. Практически же всю гвардию Болта положил…

— Я провел какое-то время в котельной, потом, кажется, вышел во двор, а дальше единственное, что осталось в памяти, чужая рука с татуировкой появившаяся на заборе, за ней лицо, крик…

Очнулся на пустыре за мясокомбинатом весь в крови. Голова пробита, причем насквозь…

— Тридцать два человека убито, а они были вооружены до зубов автоматами и пистолетами… — хмыкнул Николай Васильевич. —

А тот, кто сделал это, ничего не помнит. Даже не знает, он ли это сделал, или нет.

— А стоит ли такое помнить? — я вздохнул. — Очнулся, в черепе огромная вмятина, следы мозгов выбитых из моей головы на футболке. Мертвый я был, это точно. Сейчас размышляю на эту тему. Может это и не я больше, а зомби какой-нибудь?

— С зомби другая история, — ответил тренер. — Я специально изучал этот вопрос. Там человеку дают съесть специальное зелье, после которого понижается сердцебиение, до одного — двух ударов в минуту, дыхание тоже становится реже. Люди признают человека мертвым и хоронят. А потом те, кто дал яд, разрывают могилу и оживляют человека специальными препаратами.

Это способ для приобретения рабов. Препараты наркотические, подавляющие волю, человек выполняет любые команды, делает простую работу. Обычно это используется в сельской местности, там врачей нет.

А когда раб больше не нужен, ему перестают давать наркотики, и он приходит в себя в незнакомом ему месте с мозолями на руках и провалами в памяти.

— Как и я…

— Не совсем, как ты. Зомби никогда не станет тем человеком, что был когда-то, наркотики, которыми его потчуют, подавляют личность и разрушают мозг. А ты ведешь активную жизнь, неплохо себя чувствуешь, логично рассуждаешь и активно действуешь.

— Значит, не зомби…

— Нет, ты человек, но что-то вселилось в тебя и управляет твоим телом, гораздо лучше, чем ты. Сам подумай, может ли обычный человек уничтожить голыми руками банду из тридцати человек?

— Фантастика… — Вот именно. Кстати, а почему тот, кто живет в тебе, никогда не пользуется оружием?

Его же можно подобрать, отобрать, наконец…

— Не знаю, — пожал я плечами. — Наверно, не привык…

— Вот тебе еще одна странность, подтверждающая мою теорию, — хмыкнул тренер. — Кстати, Болт покинул город в тот же вечер, как узнал о побоище, которое ты учинил, говорят, уехал в Москву. А сюда приехали областные сыщики, ночью ждут пятерых человек из столицы. Город патрулирует ОМОН, прислали целый батальон.

Кстати, ты убил почти всех, кто изнасиловал твоего ангела. Перо сам руководил операцией по твоему уничтожению, и был убит куском угля. — Тренер засмеялся. Я недоуменно посмотрел на него.

— Не косись, — улыбнулся он. — У них были автоматы, пистолеты, помповые ружья, три карабина, а их убили кусками угля.

Представляешь скорость, с какой они летели? А ловкость? Быстроту? Нужно же было еще уклоняться от пуль. А стреляли из всех стволов, оперативники собрали почти два мешка гильз.

— Тот, кто во мне живет, парень быстрый, не то, что я… — Жалко, конечно, Романа. Он пытался тебе помочь, и его нашпиговали пулями. Даже на труп, говорят, смотреть страшно, лица нет, полностью снесено…

— Он понимал меня и помогал, как мог.

Не надо было мне идти на мясокомбинат, тогда

Букашкин был бы жив…

— Не кори себя. Часто человека ведет судьба, только он не знает об этом.

— Или что-то другое, — криво усмехнулся я. — Как вы там прочитали — демон приравнивается к судьбе, и все события человеческой жизни находятся под его влиянием?

— Так написано в энциклопедии, — кивнул Николай Васильевич. — Те, кто жил до нас, не знали о науке, поэтому были раскрепощены и бесхитростны, что видели, то и рассказывали. Мы им сейчас не верим, а часто оказывается, что зря…

— Во мне живет демон, поэтому я не отвечаю ни за то, что делаю, ни за то, что происходит в моей жизни? Удобная позиция…

— А ты разве отвечаешь? — насмешливо поднял брови тренер.

Я задумался над тем, что ему ответить, но потом только досадливо махнул рукой. Тренер прав, я не повинен ни в одной смерти, только как это докажешь? Встать на суде и произнести тираду о том, что убивал не я, а демон, это только тело у нас ним общее, вот его и судите. И засудят! Судят-то не душу, а тело. И отправят нас на Колыму…

— А ты чем собирался заняться после того, как отомстишь? — поинтересовался тренер, словно подслушав мои мысли. — Ты же знал, что за тобой останутся горы трупов…

— Я думал, что меня убьют, и на этом все закончится, даже не верил, что удастся довести месть до конца. Да и не смог бы я никого убить, это же мое второе «я», вы-то это понимаете? Я же не мстил, а мечтал о мести…

— А когда понял, что убивает тот, кто живет в тебе?

— Не сразу, сначала думал, что это

Роман. И очень боялся, что подумают на меня.

А когда понял, что убивает тот, кто живет во мне, пришел в отчаяние. Вдруг понял, что вся моя прежняя жизнь закончилась. Страшно, когда твои мечты сбываются…

— Демон всех твоих врагов убивал, а не твое второе «я»…

— Не знаю, Николай Васильевич, не уверен. Я выслушал все, что вы сказали, но мне нужно это обдумать, смириться с этим что ли…

— Твое право…

— И все равно я не жалею о том, что случилось, как бы мне плохо потом не было бы. Нельзя убивать ангелов.

— Когда обижают ангелов, бог на землю посылает демонов…

— Вы думаете, что демон уйдет из меня после того, как отомстил? — глупая надежда прозвучала в моем голосе.

— Я не думаю, что он пришел на землю мстить. Извини, просто фраза о мстящем демоне показалась мне красивой. А на самом деле, он просто поселился в теле тихого мирного крестьянина и собрался немного осмотреться.

Но крестьянин расстроился от смерти любимой, даже руки захотел на себя наложить.

Пришлось демону помогать в мщении…

— Уже жалеете, что стали мне помогать, — я мрачно взглянул ему в глаза, потому что почувствовал что-то в его голосе. Интонации изменились, стали какими-то печальными. —

Понимаю и не осуждаю, мне пока негде спрятаться, но я что-нибудь придумаю…

— Я сказал, что помогу тебе, и от твоих слов не отказываюсь, — Николай Васильевич встал. — Ольга была хорошей девушкой, а ты ли мстил, или демон, который сидит в тебе, для меня не важно, а вот причина имеет значение. Вставай, мы уходим. — Куда?

— В соседнем подъезде пустует квартира, ее хозяева — мои старые знакомые поехали повидаться к своим детям в Германию. Ключи оставили, чтобы цветы поливал. Поживешь пока там, а дальше видно будет…

Люк на чердак был закрыт на крепкий замок, но у Николая Васильевича оказался в кармане ключ. На пыльном и грязном чердаке тренер легко находил дорогу. Меня это немного удивило и позабавило. Я не думал, что и этот с виду благополучный человек имеет свои тайные пути отхода.

Дверь была массивной и основательной, кроме того, квартира оказалась поставленной на сигнализацию. Николай Васильевич знал код и сразу позвонил в охрану, тем самым, избавив нас от появления милиции.

Комнаты были большими и богато обставленными. Толстые ковры, картины, дорогие вазы и огромный телевизор.

Оставайся, отдыхай, — тренер направился к массивной двери. — Надеюсь, ты понимаешь, что если что-то здесь сломаешь, то всех моих сбережений не хватит на то, чтобы расплатиться.

— Моих денег тоже, — я остановился в нерешительности, глядя на пышный ковер и свои ноги.

— Ключ я тебе не дам, позвоню в охрану и предупрежу, что в квартире осталась кошка, тогда они будут реагировать только на открывание дверей и окон, — последние слова Николай Васильевич уже произнес, закрывая входную дверь. — И веди себя тихо, услышав шум, соседи могут позвонить в милицию, они знают, что хозяева уехали.

Я вздохнул, мрачно посмотрел вокруг, потом лег прямо на роскошный ковер в коридоре, лучше уже здесь, чем на диване, и закрыл глаза.

Еще полчаса назад, они закрывались сами собой, но вот опустил веки, и что? Спать уже не хотелось. В голове роились неприятные мысли.

Бесы, неприкаянные души, призраки…

Господи, сколько же разной чуши придумало себе человечество! Ангелы и архангелы, демоны и архидемоны…

Неужели тренер думает, что я в это поверю? Но с другой стороны, а во что мне еще верить? Я пощупал голову, и ощутил под пальцами легкий подшерсток в том месте, где был пробит череп.

Кто и как сможет такое объяснить?

Прострелили голову, а человек не потерял ни способности мыслить, ни кусочка своей памяти, ничего… словно мозга и не убавилось.

Да еще и выжил, без каких-либо патологических отклонений. Вот уже и волосы стали отрастать, а прошло-то всего ничего…

Объявить себя уникумом? Человеком, способным восстанавливать свое тело?

Тогда точно до конца своей жизни буду существовать в виде лабораторной крысы, и наслаждаться всеми мыслимыми издевательствами, которые только в голову придут какому-нибудь доктору от медицинских наук. Зато не посадят в тюрьму, да и мести со стороны бандитов можно не бояться, там за спинами ученых такие акулы, мечтающие о бессмертии, замаячат, что мелкие хищники сразу попрячутся…

Жить-то всем хочется, а бессмертие — давняя людская мечта. Сам Чингисхан в конце своей жизни пришел к скромному монаху, известному философу и ученому, просить о продлении жизни, предлагал любые богатства, а тот в ответ смог предложить только ограничить растрату своей сексуальной энергии…

Нет, это не вариант. Набегут Чингисханы, жизни точно никакой не будет…

Что делать? Ждать, когда тренер найдет выход? У него связи и в милиции и в ФСБ, воспитал за длинную жизнь много учеников, они откликнутся на его просьбу. Только что потом? Из города придется уезжать. А куда?

Это уже неважно. Продам квартиру, получу немного денег, а с ними уже можно начинать новую жизнь.

Если повезет, и меня не посадят, уеду туда, где никто не знает. Лучше всего в другую область, в какую-нибудь глушь. Назвал же однажды меня один из моих бывших приятелей — перекати-полем. И он был прав. Меня ничто не держит в этом городе.

Друзей почти нет, а те, что есть, после всего что произошло, точно от меня отвернутся. Семьи нет, любимой тоже…

А из родственников одна сестра, и та живет в другом городе.

Может, сейчас и податься? Я посмотрел на дверь и снова закрыл глаза. Нельзя, весь город превратился в потревоженный улей. Итак, рисковал, когда шел к тренеру через весь город, везение редко бывает долгим…

А если у Николая Васильевича ничего не получится? Я заворочался…

Так что же все-таки живет во мне?

Кто-то сказал: «Не надо бояться смерти: когда она есть, нас нет, а когда мы есть, ее нет». Вот у меня такая же ситуация: когда есть мое второе «я», нет меня, а когда есть я, нет его…

Николай Васильевич посоветовал меди тирова ть…

Раньше я пробовал и не раз, но у меня никогда не получалось поговорить с моим вторым «я». Может, сейчас получится?

…Жалко, что даже форточку открыть нельзя. Воздух свежий, но какой-то машинный, видимо работает установка климат-контроль.

Сосредотачиваемся на дыхании. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох…

Я очнулся от странного ощущения, что что-то происходит рядом, и оно имеет прямое отношение ко мне. Чуть позже к тревоге добавилось чувство страха. Я подошел к окну, и осторожно выглянул, прикрываясь плотной шторой.

Свет не включал, чтобы меня не заметили снизу. Правда, если используются приборы ночного видения, то не поможет.

Почему мне подумалось о приборах? В последнее время я начал замечать, что мои случайные мысли, перестали быть случайными, и всегда имеют под собой подоплеку. Так было в спортзале, потом на мясокомбинате…

Неужели, мне от мамы досталось больше, чем думалось?

Я стал внимательно всматриваться в серый предрассветный сумрак, ища то, что меня так встревожило.

Скоро взойдет солнце, ночь прошла в разговорах и медитации, словно в беззаботные студенческие деньки. Я грустно усмехнулся и насторожился, сначала почувствовав, а потом и заметив.

Внизу скользили тени, нет, «скользили» не правильное слово: они двигались, и не просто, а целенаправленно, оцепляя дом.

Мне казалось, что если я прислушаюсь, то услышу стук армейских ботинок по асфальту. К сожалению, не мог открыть окна, сразу появиться вневедомственная охрана и придется с ней объясняться. Впрочем, а почему нельзя? Я уже начал понимать, кто там внизу рассредоточивается и занимает удобные места для стрельбы.

Похоже, что на поле боя прибыл родной ОМОН с традиционными полюбившимися в народе возгласами: Всем на пол! Лежать! Бояться! Всех поубиваем, нам за это платят…

Вневедомственная охрана уже никого не напугает.

Или все-таки ошибаюсь? Нет, теней добавляется с каждой минутой, это явно милицейская операция. А кого им ловить, если не меня — чеченского же террориста?

Интересно, кто меня предал на этот раз. Неужели Сергей? Наверняка он, гнида! Семью свою, гад, не пожалел…

Или он так крепко связан с бандитами, что ему деваться некуда? Иуда…

Надо отсюда выбираться, только как?

ОМОН, это не оперативники, они перекрывают все возможные пути отхода, у них и людей больше, и снайпера есть, и тренированные бойцы для задержания — не уйдешь без большой драки.

Я в нерешительности подошел к двери и аккуратно глянул в глазок, не подставляясь. Не раз видел в американских фильмах, как стреляют через глазок…

Тени шевелились на лестничной площадке. Двигались они тихо, но все равно было слышно, как бойцы занимают позиции вверху и внизу. Точно ОМОН. Даже тихие команды слышны…

Эти любую дверь откроют, даже такую железную и массивную с очень хорошими запорами. Я задвинул две большие задвижки, блокирующие дверь от вышибания.

Это могло дать немного времени, только и всего.

Принесут бензорез и вскроют эту железную дверь, как консервную банку. У ОМОНа и не такое оборудование есть, не первый же раз они железную дверь видят…

Я, пригнувшись, снова прокрался к окнам. Так этаж пятый. Падать долго и приземление будет болезненным. Выживу, не выживу, разницы нет, все равно какое-то время буду неподвижным, а значит, схватят…

К тому же на крыше противоположного дома заметил, как снайпера устраиваются для стрельбы. Эти, когда стану вылезать, подстрелят обязательно. И не думаю, что заметил всех, думаю, еще десяток расположилось по всему периметру.

Неужели, они действительно думают, что здесь в этой квартире чеченцы? Впрочем, после бойни на мясокомбинате что они должны думать? Чеченцы, не чеченцы, но что-то страшное…

И все-таки если даже меня выдал Сергей то, как они узнали об этой квартире? О ней было известно только Николаю Васильевичу. Выходит, он меня предал?

Или его пытали, и старик не смог выдержать? Ну, не мог же меня случайно увидеть кто-то? Мы с тренером шли через чердак, и ни одна живая душа нам не попалась навстречу…

Только окно кухни выходило во двор, но рядом с ним не было пожарной лестницы. Интересно, как они собирались спасать людей при пожаре? Я заглянул на балкон и увидел металлический люк в полу. Понятно…

Значит, ко мне еще могут забраться и через балкон. Вверху я услышал знакомый звук армейских ботинок, бойцы готовились к захвату, на нижнем этаже тоже послышался звон стекла и торопливые приглушенные голоса.

Вероятно, и на крыше готовятся веревки для спуска. Все, окружение завершено, сейчас начнется…

Я пошел на кухню, задернул шторы, чтобы меня не подстрелил нетерпеливый снайпер и открыл холодильник. Водка в нем была, целая непочатая бутылка, закусить тоже было чем, замечательный набор рыбных и мясных консервов. Была и икра, черная, траурная. Замечательно!

Если все плохо, то это хороший повод для того, чтобы выпить. Тем более под хорошую закуску. Я стал открывать консервы, прислушиваясь, не ломают ли дверь, и не бьют ли окна. Сделал два больших бутерброда, не жалея черной икры.

Налил водки в стакан, задумчиво посматривая на безрукавку, там тоже осталось четыре бутылочки со спиртом. Нет, это на тот случай, если выживу. Я выпил. Водка была хорошей, мягкой, желудок обожгло.

Теперь нужно немного подождать, и ребята из ОМОНа получат хорошего соперника, который их разделает под орех. Это вам не офисы захватывать с растерянными девушками и интеллигентными мальчиками. Тут вам оружие и мат не помогут…

Я стал с удовольствием закусывать бутербродом с икрой, но неожиданно услышал внизу громкие и недовольные голоса, тогда прячась за шторы, осторожно выглянул в окно. Во дворе стояло двое мужчин, поглядывающих на окна. Они были одеты в дорогие костюмы, золота на них тоже было навешано немало.

Да и курили такие сигареты, которые стоили столько же, как моя месячная зарплата.

Я вгляделся в их лица и вздрогнул от неприятного узнавания.

Внутри у меня все обмерло, я налил еще стакан и выпил водку, как воду. Руки дрожали, а сердце суматошно забилось. Меня даже заколотило от ненависти. Я уже больше не обращал внимания на звук разбиваемого стекла в зале и шипение бензореза из прихожей. Мне стало все равно.

Внизу стоял Болт, а с ним еще один, я помнил его по своему сну, он был на дне рождения Шарика и участвовал в изнасиловании Ольги, это он ударил ее кулаком в висок, когда она укусила его за щеку. Не стоило ему убивать ангела…

…Даже оставшись один, защищай свою позицию, — пробормотал я отрывок из кодекса воинов. — Тотчас же най-дется другой, чтобы образовать фронт вместе с тобой, и вас ста-нет двое. В доблести и бесстрашии будь вторым за пустым местом…

…Очень расчетливый ум не достоин уважения. Рассчитывать — это взвешивать и помнить, что можно потерять и выиграть. Расчетливый ум никогда не сможет подняться над мыслью о корысти и убытках…

Мой мозг покрыла пелена, но я еще успел увидеть ствол автомата, показавшийся в проеме двери.