Война страшное дело, о ней мечтают только генералы, которым не надо идти в бой, они сидят в своих штабах и рисуют красные и синие стрелки, а дивизии, полки, роты и взводы для них лишь молчаливые оловянные солдатики, задача которых тихо умирать в этом шахматном этюде, который называется сражением. Тихо, как же! Я орал так, что сам едва не оглох от своего крика, возможно именно это и спасло меня от контузии и разрыва барабанных перепонок. Все как-то забывают об этом рассказать, но глухих с войны приходит половина оловянных солдатиков, а то и больше, как и контуженных, те вообще неадекватные, потому что мозг поврежден, но кого это трогает и волнует? Это только в кино умирающие и раненые люди стонут тихо и благородно, а в жизни они визжат как свиньи недорезанные, потому что больно и страшно. И вообще генералы чаще больше расстраиваются от того, что живых оловянных солдатиков осталось слишком много, потому что они начинают предъявлять какие-то претензии. Начинают разбирать досконально сражения и доказывать, что генералы сглупили здесь и здесь, а тут вообще людей ни за что положили. Кому такое понравится?

Я не люблю войну, я ее ненавижу, правда, понял это только здесь, на каменном плато среди разрывов снарядов, воплей, визга и стонов раненых. Да и сами подумайте, кому охота умирать ради бездарных генералов и тупых правителей, которых ты и не увидишь никогда, но именно благодаря их тупым приказам ты оказался в такой ситуации, когда смерть стоит рядом, наклонилась над тобой и ждет, когда ты наконец-то подохнешь, а тебе почему-то этого не хочется. Но даже не смерть страшна, страшна безысходность и гадкое ощущение, что от тебя ничего не зависит. Разве ты решаешь, где упадет снаряд? Упади он на полметра ближе, и ты покойник, грохнет чуть дальше, и ты станешь инвалидом без руки или ноги.

Кто управляет движением снаряда? Да никто. Вы ошибаетесь, если думаете, что это артиллерист. Он, конечно, куда-то целится. Но даже бог войны в виде наводчика никогда не знает, куда упадет его взрывающаяся смерть. Этого не знает никто, потому что столько факторов влияет на полет этой железки, снаряженной ржавым железом, что угадать падение практически невозможно: это и ветер, и температура, и раскаленность ствола орудия, и проточка снаряда, да много чего еще. В войне выживают не умные, хоть у них и больше шансов в сравнении с дураками, а самые удачливые. Вот уж точно, война — это смертельная рулетка, где выигрыш жизнь. У меня с удачей неважно, фортуна не моя подружка, хотя, надо признаться, иногда она меня выволакивает в последний момент из разных неприятных ситуаций, но почему-то всегда за волосы и тащит затем мордой по битому стеклу и камню, чтобы понял, дурак, куда залез. Обидно до слез. Ну, вот так она меня любит.

Когда мы шмякнулись с высоты метров пятнадцать, такое надо почувствовать хотя бы раз, чтобы понять, правда, второго уже не будет. Мне кажется, после этого падения у меня позвоночник вылез из тела на полметра, а потом снова спрятался обратно, и хорошо, что не рассыпался кучей несвязанных ничем между собой косточек. А черепаха поднялась на своих многочисленных ногах метров на пять над плато и стала мне в мозг транслировать картинку. Понял я увиденное не все, понял немного, но осознал главное — к нам пришел северный пушистый лис, и явно не посочувствовать. Не знаю, что тут делала разведка, но с цивилизацией они не фига не угадали — была она тут, да еще очень агрессивная, привыкшая к войнам, иначе откуда у нее столько оружия?

Даже на мой первый взгляд долбили по нам минимум сотня артиллерийских орудий, почему-то у меня сразу возникло ощущение, что цивилизация на этой планете сходна с земной по развитию. Иначе откуда эти разрывы от снарядов, и не только они? Вокруг свистели пули, самые настоящие, свинцовые и стальные, в мой бронекупол врезалось их десятка три, и я мог их рассмотреть. Конечно, в большинстве своем они смялись, но парочка попала в пластик, который просто притормозил движение. Нормальные пули, вот только калибр миллиметров двадцать, а устройство то же, медная оболочка, под ней свинец и металл. А что такое пуля двадцать миллиметров? У нас снайпера стреляют пулями 14,5 и ими БТРы подбивают, прошивают броню насквозь. У моей бронированной черепахи одни ямки в броне от каждого такого попадания, а пули к нам прилетали уже на излете. И я порадовался, что сижу в черепахе, был бы без нее, давно бы грохнули. А что будет, если начнут стрелять в упор? Вот-вот, хана придет и Мие, и мне.

Отсюда следует какой логический вывод? Правильно, все только начинается. Пока это просто артиллерийский налет, но вот совсем не факт, что после него не прилетят пикирующие бомбардировщики и штурмовики. И если уж от артналета мне так хреново, то что будет, когда станут падать бомбы? От них же не убежишь.

Нерки не растерялись, как только фургон рухнул на плато, они вывели оставшегося более-менее целым робота из фургона и теперь пытались его запустить. В живых от нашей команды осталось чуть больше десяти бойцов, а из пяти фургонов, которые прошли через небесный портал, долетели до места посадки только три, включая наш, причем каждый из фургонов получил в свой бок на подлете ракету, то есть по-любому потери внутри есть.

Самый простой подсчет показывает, что в живых бойцов осталось не больше полусотни, да и роботов, включая наш, выдержало этот бой только четыре. Но именно благодаря этим бронепластиковым шагающим гигантам мы смогли придти в себя. Как только роботов запустили, они начали вести огонь по невидимой для нас цели. С плечевых направляющих вылетали ракеты и уносились в непонятную даль. Минут через пять всем стало полегче, количество разрывов снарядов уменьшилось на порядок.

Через пару минут начал подниматься и наш робот, сначала он встал с четверенек, потом с колен. Высотой этот шагающий монстр оказался метров десять, и разного непонятного вооружения на нем было предостаточно. Первым делом робот повернулся вокруг своей оси, анализируя обстановку. Затем из его спины вспорхнул беспилотник и унесся в высоту. Мия мне тут же начала передавать картинку, которую тот транслировал запустившего беспилотник боевому роботу.

Сначала я увидел само плато и разбросанные по нему бронефургоны, два из них горели жирным черным пламенем, возле них лежали маленькие сломанные фигурки нерков. Потом он поднялся повыше и стал показывать, как из-за горизонта вылетают снаряды и по баллистической кривой несутся к плато. Сбоку картинки замелькали циферки, показывая удаление от цели. По мере подъёма цифровая картинка начала меняться, через минуту я увидел стилизованные три пушечки, которые вели по нам огонь из-за горизонта. И тут же картинка исчезла, похоже, наш беспилотник отследили и сбили, но роботу, вероятно, хватило того, что он увидел, потому что он мгновенно открыл огонь. С его плечевых направляющих сорвалось три ракеты, и по-видимому накрыли пушки, которые прятались за горизонтом, первым же залпом. Стало нестерпимо тихо.

— Эй, Шутник, — рядом появился мрачный сержант, весь в грязи и крови. — Хватай своей черепахой контейнеры из бронефургона и тащи к середине плато. Нравится нам это или нет, но пока умники не выстроят новый портал, отсюда нам не выбраться, да и помощи не получить, так что, помогай.

— Исполняю, — ответил я и мысленно потребовал от Мии, чтобы она мне передала управление. — Уже бегу.

Через секунду я снова стал десятиногим и четвероруким Шивой, схватил огромный контейнер манипуляторами и зашагал туда, куда показал Тор. Среди кучи ящиков, вскрытых контейнеров и металлических бочек уже суетились два техника в черных костюмах, один из них показал мне, куда сваливать контейнеры, я бросил принесенный и пошел за следующим. Минут за десять я оттащил все четыре контейнера, которые находились в нашем бронефургоне, и пошел к сержанту получать новое задние, по дороге раздумывая, а смогут ли выстроить техники портал из того, что осталось, все-таки два фургона-то взорвалось, а значит все, что там находилось, пришлось в негодность.

Пользуясь передышкой, я поднял голову небу и понял, что это не Земля. Небо было жёлтым, а маленькое солнышко, которое только поднялось из-за горизонта, оказалось бледно-синим. Видел я как-то в музее картины имажинистов, там такие же были краски. Странно, и в то же время красиво, а внутри у меня появилось что-то вроде оторопи. Чем-то это все поражало и ошеломляло. Непонятно и странно. Правда, долго наслаждаться картинкой мне не дали, на плато снова открылся филиал огненного ада, по нам снова ударила артиллерия.

Я не знаю, где аборигены прятали эти пушки, но, похоже, гораздо ближе, чем те, что мы подбили, потому что попасть с первого раза по навесной кривой в боевого робота невозможно, не такой уж это большая мишень. А тут первым же разрывом нашего робота бросило на каменистую землю. Запас прочности у него был большой, он снова поднялся, но когда вокруг него заплясало сразу с десяток разрывов, наш броневой исполин не выдержал и приказал долго жить. Сначала ему оторвало ногу, потом разворотило плечевой сустав, и он рухнул на землю и больше уже не поднялся.

С соседнего робота, который находился от нас метрах в трехстах, с направляющих сорвались две ракеты, улетели куда-то вниз, и снова стало тихо. На мое удивление техник, который управлял нашим шагающим танком, остался жив, он вылез из люка на спине у разбитого робота и подбежал к другим техникам, монтирующим портал.

— Хреново, — буркнул сержант. — Всего-то прошло пять минут боя, а у нас уже погибло половина личного состава. Да и от группы поддержки остались жалкие крохи. Если так и дальше пойдет, то через пару часов у нас не останется роботов, а без них мы не продержимся. От тяжелого вооружения в первом отделении остался только ты, Шутник, и твоя черепаха, но как я понимаю, пользы от тебя будет не очень много, так? Слабоват ты, брони почти нет, оружия тоже слабенькое.

— Так и есть, — согласился я. — Ракет у меня нет, плазмомет слабенький, больше годится для уничтожения пехоты, броню не пробьет, имеется пара штурмовых винтовок и один гранатомет, но у него боезапас совсем небольшой.

— Все, что ты перечислил, это оружие ближнего боя, — вздохнул Тор. — Вражескую артиллерию им не подавишь, танки и боевые роботы не подобьешь, в общем, правильно тролли говорили, никуда не годную игрушку для них инженеры создали, ни для боя твоя черепеха не годна, ни для переноски грузов. Что ж, будем воевать, чем есть. Итак, Шутник, слушай мой приказ!

— Внимательно вас слушаю, мой генерал, — подобрался я. — Командуйте свой приказ!

— Ты же у нас вроде диверсант? — спросил сержант. — Из этой команды же тебя ко мне прислали?

— Так точно, — согласился я. — Был приписан к команде троллей-диверсантов, аж целый день с ними пробыл!

— Ну, на тролля ты не похож, и на диверсанта тоже, это так, — фыркнул Тор. — Не знаю, зачем тебя с нами послали, но делать тебе с нами здесь нечего. Поэтому приказываю, отправляйся-ка ты, парень, в расположение вражеских войск, если нагадишь чего, буду премного благодарен. Сумеешь выжить, получишь орден, не сумеешь — дадим медаль посмертно. И это еще… я не генерал, иначе бы не сидел здесь вместе с тобой в глубокой тролльей заднице, а пил бы вино да щупал связисток. А поскольку и ты тоже не генерал, то давай вперед в тыл врагу! Нам все пригодится для выживания. Взорвешь пушечку, хорошо, подорвешь склад со снарядами, ещё лучше. Ты же понимаешь, помощи нам ждать неоткуда, кроме как из портала, а его еще установить надо, да и совсем не факт, что получится запустить. В общем, ты понял. Правильно покойник Бутс говорил, что будет как всегда — сначала хреново, потом хреновей некуда, а после этого полный капец. Выживут единицы, да и то не факт. Ты меня понял, диверсант? Если понял, исполняй, да поможет нам всем бог!

— Слушаюсь, сержант, — я поднял руку к пустой голове— Для меня вы все равно генерал, потому что старше вас по званию здесь никого нет. Готов исполнять ваш мудрый приказ, только есть одна просьба, важная, от нее зависит выполнение задания.

— Говори, — нахмурился Тор. — Что за просьба?

— Да вот мне как-то не удалось поесть перед выходом, — вздохнул я. — Паек тоже не успел получить, не поможете мне в этом?

— А…это ты насчет пожрать, — лицо сержанта просветлело. — Вот только теперь дошло, почему ты меня генералом кличешь, жрать охота?

— Так точно, — бодро ответил я. — Шибко охота, мой генерал.

— Вот так всегда, как жрать, так сразу генерал, мои бойцы такие же, — фыркнул Тор. — В фургонах поищи ящики с зеленой маркировкой, в них должны находиться продовольственные пайки. Да не в нашем ищи, в нем уже давно ничего нет, это мы сразу выгрузили, а пошукай в тех, что горят. Не бойся, упаковка хорошая, ничего пайкам не станется от огня. Бери, сколько хочешь.

— Слушаюсь, — моя черепаха развернулась подо мной, и мы с ней рысью рванули к краю плато, там чадил один из фургонов. Жизнь-то продолжалась, значит, надо что-то делать, и главное, что-то жрать, это покойникам жратва ни к чему. К тому же, в бою лучше держаться подальше от начальства, пулеметчиков и снайперов, их уничтожают в первую очередь, и вообще лучше воевать одному. Ибо на кого будут тратить снаряды и бомбы, на группу врагов или на одного склика, пусть и в черепахе? Ясно, что толпу накрыть легче снарядом. Так что я был благодарен сержанту. Не знаю, смогу ли я кому-то напакостить, но уж точно окажусь там, куда не будут лупить пушки и где не станут взрываться снаряды. — Выполняю! Уже там.

Пока я раздумывал как в чадящем дыму и в огне буду искать припасы в фургоне, Мия уже нырнула внутрь, переключила свое зрение на инфракрасное, быстро обнаружила два ящика с зеленой маркировкой и выскочила из фургона. Пока я думал, что с этими ящиками делать, черепаха вскрыла ящик и перебросила пайки в свое хранилище за моей спиной, там у нее имелось что-то вроде багажника, где, кстати, лежал сейчас мой рюкзак и винтовка, а мне, чтобы не скулил, вручила манипулятором два продпайка, и снова захлопнула бронекупол. И это было правильно, пахло на плато не очень хорошо, горящей мертвой плотью нерков, горелым железом и пластиком, а еще чем-то другим невероятно-смрадным.

А после этого, пока я разглядывал продпайки и думал, как они открываются, эта, даже не знаю, как назвать, стерва, уже подбежала к краю плато и просто спрыгнула вниз. А там пропасть метров сто глубиной. Нет, я, конечно, помнил про антигравы, но не кидаться же с небоскреба, когда я только открыл первый паек, хорошо, что там все жидкое расфасовано в пластиковые тубы, а то бы точно все выплеснул на себя, а еще лучше было, что я не ел со вчерашнего дня, а то бы все, что только что съел, оказалось бы снаружи. Вот был бы кайф, сидит танкист в своей башенке, с ног до головы облитый собственной блевотой. Красота…

Приземлились плавно и хорошо, хоть я и ругнулся от души, надо же предупреждать хоть как-то, после этого черепаха понеслась куда-то в сторону леса. Совсем она меня не слушала, а может и не слышала. Кто его знает этот искусственный интеллект, хоть и на основе живого существа, тем более женщины, женскую логику и так не очень-то поймешь, а уж когда она находится внутри какого-то механизма, совсем невозможно. Нет, я, конечно, понимаю, что она спешит выполнить задание командира, так она устроена, но ведь можно и посоветоваться с оператором, а вдруг он тоже что-то соображает.

Когда я оглянулся, то увидел каменную стенку, вздымающуюся в небо, где-то наверху плато, а на нем сержант с нерками портал строят. Ну и ладно, а я здесь, внизу. Хмыкнул и продолжил жрать, закон старый, война войной, а обед по расписанию. Ну их нафиг с этими войнами. Мне-то что от их победы или поражения? Все равно же расстреляют, рано или поздно.

Мия проскочила каменную осыпь, свернула в сторону и вылетела на дорогу, на настоящую бетонную дорогу, и я снова усомнился в мастерстве разведчиков. Ну, ладно, не заметили войска, но не увидеть дорог — главного признака цивилизации, вообще глупость. Логично же, что если есть дорога, то по ней что-то возят, а если возят, то продают, и много, а если продают, то есть торговля, а если есть торговля, то есть и производство. А если есть производство, то есть и оружие. А если есть чем воевать, то есть и войны. Любой разумный так рассуждает, зачем что-то делать, если можно у кого-то силой отобрать, это мы еще в школе проходим. И защищающимся нужно оружие, и нападавшим оно тоже нужно, вот и началась гонка вооружений.

В общем, по-моему мнению разведчики показали себя не с лучшей стороны. И тут я доел паек и задумался, а была ли вообще разведка? Сержант же сказал, что было всего три группы, первые две вошли в портал и рухнули с высоты пяти тысяч метров, и от них осталось одно мокрое место, ну или много мокрых мест, а вот третья группа была с парашютами или антигравами, что дало им возможность не упасть на землю со скоростью камня. Они, понятное дело, приземлились, все разведали, а дальше что? Правильно, вернуться обратно они могли только через портал, который сейчас пытаются построить умники. Отсюда вывод — брехня это все про разведанные, никто ничего не передавал. И разведчики, даже если что и узнали, как могли передать? Вот в чем вопрос…

Я открыл второй паек и начал жевать галету, ну или то, что у них было вместо нее, запивая жидкостью из пластиковой тубы. На вкус, ну, дерьмо дерьмом, а вот чувство сытости появилось, и как-то сразу захотелось жить. Впрочем, наверное, если кусок пластика съесть, тоже чувство сытости появится.

А еще через пять минут черепаха обнаружила первый труп и это был нерк, возможно из третьей разведгруппы, потому что рядом с ним нашлось нечто похожее на пластиковый дельтаплан, хороший, добротно сделанный, на нем действительно можно было спуститься небес. Оружие у него не имелось, но это и понятно, легкий летательный аппарат. У мертвого нерка одежда была вся в засохшей крови, а вот вместо головы имелся разбитый вдребезги шлем. Интересно, чем же в него попали? А еще через пятьдесят метров Мия обнаружила братскую могилу тел на двадцать, вскрывать я ее не стал, но мне показалось, что в ней те, кто убил нашего разведчика.

Тьфу, какой он наш?!! Мне вообще и те, и другие чужие, я тут не местный, мимо прохожу в поисках дороги домой.

Я вылез из черепахи и отошел от дороги, потому что Мия заявила, что видит еще одно мертвое тело, и кто это, ей неизвестно. Я дошел до трупа и внимательно его рассмотрел. Можно сказать, что передо мной была такой же человек как я, если не считать, что кожа у него была ярко-красного цвета, но это не страшно, у нас тоже были краснокожие, так называли индейцев в Америке. На руках у этого совсем молодого парня имелось четыре пальца, зубы у него были длиннее моих, они и поострее будут и из побольше.

Одет туземец был в некое подобие камуфляжа, а вот оружие имел что-то вроде пищали. Взял ее в руки, повертел, прицелился в дерево и нажал на нечто похожее на кнопку под стволом. Выстрел получился дай боже какой громкий, аж в ушах зазвенело, хоть и в шлеме. Я подошел к дереву, посмотрел, и обнаружил большую такую дырку, диаметром так тридцать. Представил, как во мне такая пуля какую дырку сделает, поцокал и понял, что нам такого не надо, если попадут эти ребята в мою тушку, то меня отнесет метров на пять назад, и на мне гематома появится, несмотря на крутой бронежилет, ну, это, конечно, если сразу не убьет, как разведчика. А ведь может и убить. По крайней мере, неркам из разведки хватило, да и мне хватит.

Вот вам две цивилизации, одна делает миллиметровые пули с взрывчатым веществом, а другая диаметром почти двадцать, и каждая находит в этом свою логику. У аборигена в большом кармашке лежало десять патронов, а у разведчика их было тысячу, результат в принципе одинаков, все мертвые, и нерки, и туземцы.

Я залез в черепаху и задумался над тем, выдержит ли бронежилет попадание такой пули. Известно же, что каждая цивилизация свою защиту строит исходя из своего вооружения, а не из чужого, потому что про то она ничего не знает. А ведь может и не выдержать, так что лучше под пули не попадать.

— Оператор готов? — спросила Мия. — Выдвигаемся?

— Вперед и с песней! — скомандовал я.

— А что такое песня? — спросила Мия, и я забуксовал. Попробуйте объяснить сами. Сказать, что это стихотворение под музыку? А что такое стихотворение? Обычная речь, только выстроенная ритмически и с рифмой? А что такое ритм? А что такое рифма? У нерков вообще в языке нет слов, которые заканчиваются на одни гласные. И как? В общем, нерки песен не поют, музыки у них нет, и мне лучше не выделываться.

— Это у нас вроде такой присказки, — ответил я. — Не бери в голову, а бери во все свои четыре манипулятора, в общем, беги вперед, будем врагам диверсии устраивать. Пусть знают, как в свой дом врага не пускать. А то ишь! Обрадовались. Стреляют из своих базук по нам как по врагу, а мы им демократию несем и порядок.

— А что такое демократия и порядок? — тут же спросила черепаха.

— Ну, это вроде, когда все решается большинством, — ответил я. — Собрались люди и решили, давайте сделаем так, и делают.

— Интересно, но непродуктивно — ответила Мия. Мы неслись по дороге непонятно куда и неизвестно зачем. Надеюсь, что черепаха имеет свои радары и сонары, чтобы мы не влетели в какую-нибудь неприятность. — Если по каждому решению собирать много разумных существ, то вообще ничего решаться не будет.

— Ну, демократия не совсем так работает, — поморщился я. — Вроде как выбирают сначала правителя, чтобы он решал все срочные вопросы, а ему в помощь совет, который будет ему советовать, как он должен поступить.

— А вот это уже правильно, — согласилась черепаха. — Это более логично.

— Логично, да не работает, — вздохнул я. — К власти всегда приходит разное дерьмо, а выборы подтасованы.

— Что значит подтасованы? — спросила Мия.

— А то и значит, что люди выбирают одних, а те, кто подсчитывает их голоса, обманывают и передают голоса тем, кто больше дал денег, — ответил я. — Всегда так. Вот у власти и оказывается одно богатое дерьмо.

— Плохо, — сказала Мия. — Нужно, чтобы считал голоса компьютер.

— И это мы уже проходили, — поморщился я. — Компьютер работает по программе, а ее можно изменить так, как надо правителю.

— Получается, что выхода нет? — спросила черепаха. — Демократия не работает? Нужен император, как у нерков?

— Выхода нет, но есть вход, — буркнул я. — Но все равно не работает. Если кто добрался до власти, то его уже не спихнуть. Остается только ждать, когда он сдохнет от старости, но, в принципе, все уже к этому привыкли. Власть сама по себе, люди сами по себе. И все в конце концов приходит к хаосу…

— Противник, — вдруг выдала Мия. — В количестве двадцати единиц бронетехники, больше сотни личного состава. Надо спрятаться.

— Надо, так прячься, — пожал я плечами. — Только спрячься так, чтобы мы могли рассмотреть эту технику. У тебя канал связи с сержантом имеется?

— Есть, — призналась черепаха. — Первый робот сумел запустить на орбиту небольшой спутник связи, я к нему могу подключиться.

— Ну, тогда и передашь сержанту картинку, чтобы он знал, кого ему ждать, — сказал я. — Мы же для него еще и разведка.

— Прячусь, — Мия скакнула к краю дороги, а потом подпрыгнула на высоту примерно десять метров, используя антигравы, и там наверху скрылась в гуще листвы. Вот и не стало нас. Вряд ли кто-то идет и глазеет на небо, а если и посмотрит, то все равно вряд ли заметит брюхо черепахи, поскольку оно поменяло свой цвет, мимикрируя.

На меня это произвело впечатление, хоть и не совсем приятно было прыгать в небо, а потом хватаясь манипуляторами за мощные ветки ползти к стволу. Только Мия замерла, как я услышал гул тяжелой техники. Нет, точно на этой планете цивилизация подобна земной, у нерков я уже как-то привык, что у них все без шума работает.

Из-за поворота вылетела небольшая танкетка с башенкой, развернулась, крутанулась на месте, потом подняла ствол к небу и долбанула по нам. Вот тебе и спрятались! Хорошо, что промахнулись, а если бы попали? Мия прижалась к стволу дерева, и тут из-за поворота вылез огромный танк, самый настоящий мастодонт, высотой метров пять, с десяток разнообразных стволов, но главное, на одной из трех башен пушка миллиметров двести, вот он на нас ее и нацелил.

— Передаю управление оператору, — вдруг проговорила Мия, и тут же добавила — Опасность уничтожения, рекомендую спрятаться или скрыться.

Молодец! Какая умная. Только раньше надо было управление передавать, а сейчас я просто замер, глядя в огромное дуло, из которого вылетел сноп огня. Вот так и умирают на войне. Бац, и нет тебя, а ведь был такой умный и красивый. Жаль был недолго, до первого вражеского танка.