Прохладный ночной ветерок быстро высушил пот, и нам стало холодно, пришлось сесть и укрыться ее балахоном. Крина выбралась из моих объятий только для того, чтобы принести наполовину подгоревшую птицу, которая все равно оказалась невероятно вкусной. Мы ее съели так быстро, что даже не заметили – всего одно мгновение, и в наших руках остались только косточки. Пришлось доставать из мешка хлеб и копченое мясо, чтобы не остаться голодными.

Мы запили наш ужин вином из фляжки и закончили его долгим поцелуем, который был не менее вкусен, чем все остальное.

Нас отрезвил долгий и протяжный рев где-то неподалеку. Дымок, который уже привык к острому запаху Крины и давно бродил по поляне и щипал траву, сейчас снова рванулся в сторону и встал на дыбы.

Но моя возлюбленная что-то тихо прошипела, конь рванулся на другую сторону и там замер.

– Это Тигр меня зовет, видимо, кого-то увидел или почуял. – Крина убежала в темноту, на ходу меняясь, правда, увидеть, как она превратилась в волчицу, мне не удалось: ночной мрак ее спрятал. – Оставайся здесь, никуда не уходи.

– Вот так, Дымок. – Я протянул коню кусок хлеба. – Скажи, разве возможно влюбиться в оборотня? Понятно, ты этого не знаешь. Думаю, такое вообще ни с кем раньше не происходило. Да только… не сделаешь уже ничего… случилось, хоть плачь…

Я вздохнул и снова лег. Если после всех неприятностей, которые снова обрушатся на мою голову, ко мне придет Крина, то я их не боюсь, пусть…

И словно в ответ на мои мысли из темноты вынырнула моя любимая. Она сразу скользнула в мои объятия, не очень-то со мной церемонясь. От нее пахло потом и волчьей шерстью.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Ничего особенного, – уже засыпая, пробормотала она. – Просто вчера ночью в твоем городе был уничтожен храм жрецов Киля.

– Но тогда, получается, можно возвращаться домой? Исполнять договор не перед кем. Я свободен?

– Спи, ни от чего ты не свободен. Разве может человек освободиться от своей судьбы? К тому же откуда нам знать, мертвы ли те, кто послал тебя, или нет?

Я лежал и слушал ее спокойное, тихое дыхание и думал. Кто же это сделал? И как? Сожгли? Но храм был возведен из камня и находился большей частью в горе. Разнесли по валунам? Но на это требуется громадная сила и много времени. Странно все это. Наверно, Тигр что-то перепутал. С этой мыслью я и заснул.

Утром проснулся один. Крины рядом не было. Всю ночь спал и слышал, как Дымок топтался рядом, как пела ранняя птаха, слышал дыхание любимой, а вот как Крина ушла, не услышал: была и – нет, словно растворилась в тишине. Балахон ее тоже исчез.

Костер потух еще ночью.

Я съел кусок хлеба с мясом, запил вином из фляги, подвел коня к пню, неловко сел в седло, и мы снова отправились навстречу нашей с ним судьбе.

Впереди клубился туман, потом из-за леса выплыло ярко-красное солнце.

Дымок шел спокойной рысью, не очень быстро, но и не медленно, я поймал нужный ритм и уже не вываливался из седла.

В полдень остановился у речки, через которую был переброшен небольшой, наполовину сгнивший бревенчатый мост. Я напился сам, напоил коня, набрал воды во флягу и отправился дальше.

Почему-то в этот день я не чувствовал такой усталости, как вчера, поэтому к вечеру отмахал верст шестьдесят и решил, что если стану поддерживать такой темп, то завтра к вечеру доберусь до нужного мне города.

За время пути мне попался десяток подвод с крестьянами, несколько деревень, в которые заезжать не стал, и пара речек, через которые пришлось переправляться вброд.

Переправившись через последний, решил на берегу устроить себе ночлег. Здесь росло много густой сочной травы для Дымка, лежало сухое дерево, принесенное большой водой в половодье, оно могло меня обеспечить дровами на всю ночь.

Сначала я разделся и забрался в воду, чтобы смыть пот. Она оказалась настолько теплой, что я не смог устоять и поплыл к другому берегу, долго нырял, потом лежал на спине, не обращая внимания на то, что меня сносит медленное течение.

Мне было очень хорошо, почти так, как с Криной.

Раньше никогда не задумывался над тем, что счастье бывает в очень простых вещах. Его не нужно искать, оно само приходит к тому, кто его ждет, и чаще всего как утешение за причиненные судьбой беды и несчастья.

Утомленный и немного разомлевший от тепла, потом я сидел у костра и ждал любимого оборотня – даже не садился есть в надежде, что Крина снова принесет какую-нибудь птицу или зайца. Когда на мир упала густая тьма, в которой даже свою руку стало трудно разглядеть, я понял – сегодня не придет. Мне стало грустно, но потом смирился.

Неплохой сегодня получился день, да и вечер тоже, и главное, в нем прекрасно то, что ничего не происходит. Разве это не замечательно? Я даже позавидовал тем, кто всю свою жизнь прожил в какой-нибудь глухой деревушке, никого и ничего не видел и умер с уверенностью, что, когда ничего не происходит, это и есть норма, а не случайность.

Ночью Дымок отвязался. Я был обескуражен и какое-то время недоуменно смотрел на дерево, к которому его привязал. Вокруг стояла серая непроницаемая пелена тумана. Выхода у меня не было – пришлось отправиться на поиски. Не знаю, сколько я плутал, но наконец заметил прямо рядом с собой плотную тень и услышал знакомый всхрап. От сердца сразу отлегло, а то я уже думал, что увижу своего растерзанного коня с выеденными внутренностями – волки в этих местах встречаются не реже, чем оборотни.

Я обругал Дымка всеми ругательствами, которые пришли мне в голову, и мы отправились на поиски брода. Дымок в воду идти не хотел, пришлось припомнить всю его родословную и даже ударить. Впрочем, бил я скорее для порядка.

Брод оказался мелким, вода едва достигла верха моих сапог. Мы выбрались на пологий глинистый берег и отправились дальше.

Стояла вязкая тишина, как всегда бывает перед рассветом. Ночные птахи уже легли спать, утренние еще не проснулись… Мы медленно продвигались вперед в густом тумане.

Когда же мрак окончательно развеялся, я увидел в сотне метров группу людей, и внутри неприятно екнуло. Все смотрели на меня очень внимательно и хмуро. Да и что делать на дороге четырем мужчинам и одной женщине ранним утром? Они были босыми, и их ноги белели бледной кожей на темной земле. А на тела их были наброшены бесформенные балахоны, такой же я видел на Крине. Оборотни?

Я остановил Дымка и, вытащив меч, спросил:

– Может, нам как-то удастся разойтись? Я не желаю вам зла, наоборот, живите и процветайте дальше. К тому же кто грабит ранним утром, тот обречен на скорую поимку – так меня учили.

– Нам не нужны твои деньги, гонец. – Вперед вышла женщина в темно-коричневом балахоне. – Просто очень хочется, чтобы ты умер.

Это было сказано так просто, что я какое-то время приходил в себя, не зная, что ответить. У меня внутри словно оборвалось что-то. После ее слов исчезла слабая надежда на то, что удастся убраться отсюда живым. Если люди или нелюди встречают меня здесь, чтобы убить, то вряд ли их можно чем-то смутить или отговорить.

– А почему вы поджидаете здесь? – Глупый вопрос, но я его задал больше для того, чтобы прийти в себя. – Неужели не нашлось более подходящего места для засады?

– Мы здесь, потому что дорога от города, где находился храм Киля, не очень близкая, нам пришлось три ночи бежать, чтобы тебя перехватить.

– Так это вы уничтожили храм? – Еще один глупый вопрос, но ответ на него мне был интересен.

– Да, мы. – Женщина, похоже, не собиралась от меня скрывать ничего, у человека, приговоренного к смерти, свои привилегии. – И это было непросто.

– А как вы это сделали? Храм построен из огромных валунов, сжечь его невозможно, развалить тоже, к тому же он еще частично находился в горе.

– Мы вызвали гнев богов, – неохотно ответил один из мужчин. – Тайное знание передавалось у нас из поколения в поколение.

– А зачем вам это нужно? – С каждым ответом мне становилось все страшнее и страшнее. Я вдруг понял, что эти существа решительны, умны и сообразительны, такие ничего не делают просто так, а значит, обязательно убьют меня – шанса на спасение нет. – Стоило ли уничтожать храм?

– Ты считаешь, что сначала надо было убить тебя? – Женщина усмехнулась, а глаза у нее вдруг стали пустыми и безразличными. – Мы думали об этом, но храм оказался ближе.

Она разговаривала не с человеком, а с его тенью, я для нее уже не существовал, но не ответить она не могла, похоже, что существовал какой-то ритуал, который женщина не могла нарушить.

– К тому же нам следовало уничтожить причину, а она была в жрецах, именно они долгие годы вели поиски частей каика и забрали его у нас.

– Но теперь, когда исчезла причина, стоит ли убивать меня?

– Сначала причину, потом следствие – таков правильный порядок действия. Следствие – это ты…

– Наверно, мне не стоит говорить о том, что со мной заключен договор гонца, и если меня убить, то гильдия отомстит. – Это я произнес без особой надежды, на мой взгляд, этим людям было все равно, будут они жить дальше или умрут, передо мной стояли фанатики странной веры. – Таков закон.

– В твоем случае это не так, – вступил в разговор пожилой мужчина, похоже, он был не на последнем месте среди этих людей. – Гонцы не будут нам мстить. Нас не найдут, а если найдут, то умрут убийцы, мы сильнее.

– А еще на мне проклятие – тот, кто попытается отобрать у меня жизнь, погибнет сам.

– Мы не боимся магии, у нас своя защита, – снова произнесла женщина. – Сначала причина, потом следствие – таков порядок.

Я спрыгнул с Дымка и легким, но довольно звучным ударом по крупу отправил его пастись в сочную траву у дороги. Придется драться – глупо стоять и ждать, когда тебя прикончат, а конь будет только мешать.

Даже если у тебя нет никаких шансов, все равно стоит попытаться спасти свою жизнь – боги любят смелых, у таких больше шансов попасть в верхний мир, чем у обычного крестьянина.

– Ты готов? – спросила женщина. – Если у тебя есть какие-то особые предсмертные ритуалы, соверши их, мы подождем. Мы не простые убийцы, поэтому время для нас не имеет значения…

Это было так хорошо сказано, просто и в то же время торжественно, что я не мог этим не воспользоваться, сразу встал на колени и направил взор на восток, к восходящему солнцу.

К сожалению, я не верил в богов, думаю, и они ко мне относились равнодушно. Но солнце мне нравилось, оно было теплым, приятным, как поцелуи Крины, его лучи ласково касались моего лица. Так сидел, наверно, минут десять, закрыв глаза, наслаждаясь солнцем и безопасностью, зная, что меня не тронут, пока не закончу ритуал.

Но всему хорошему когда-то приходит конец, только плохое может длиться вечность – так говорил отец.

– Достаточно, человек, – произнесла женщина. – Думаю, твой бог услышал тебя и приготовился к твоему приходу. Не стоит его задерживать.

Я встал с колен, поднял меч, криво усмехнулся и произнес:

– Нападайте.

Вот тут они сбросили свои балахоны и остались нагишом, все мужчины как на подбор были крепкими и мускулистыми, а у женщины оказалась очень неплохая фигура, ее грудь была не маленькой, не большой, а как раз того размера, что мне так нравится.

Но почти сразу ее тело изменилось, стало покрываться темными пятнами, они были большими, темно-коричневыми. Голова начала вытягиваться вперед, чтобы разместить росшие прямо на глазах зубы и клыки, ноги и руки искривились, стали тоньше, приспосабливаясь для бега на четырех лапах. Волосы уменьшились, превратились с коричневую шерсть.

Через несколько минут предо мною предстали пять чудовищ – они были крупнее волков, чем-то походили на собак, но челюсти и клыки у них были такие мощные, что ими можно было перекусить ствол небольшого дерева.

Передо мной стояли оборотни, шансов спастись не было.

«Зато смерть должна прийти быстро, – подумал я и взмахнул мечом, одновременно схватившись за рукоятку ножа. – Умирать так умирать, мне не впервой…»

Сейчас, когда на лезвиях ножей появилось серебро, они стали смертельно опасными для оборотней, так что с двумя перевертышами я должен был справиться. А если повезет, то еще одного смогу зацепить мечом. Вот и все, на что способен человек при некотором везении, но и это неплохо, бывало хуже…

– Начнем?

– Погоди, не спеши… – Пшеница на краю поля раздвинулась, и оттуда вышел голый Тигр. – А как насчет меня, гиены? Вы готовы к драке со мной?

Видимо, понимать перевертыши могли друг друга, только находясь в человеческом обличье, потому что одна из тварей стала быстро меняться. Прошло несколько мгновений, за которые Тигр подошел и встал рядом со мной. Вновь перекинувшийся оказался пожилым человеком, я предпочел бы еще раз полюбоваться телом женщины.

– Тигр, не мешай нам, ты знаешь, мы выполняем свой долг.

– Ничем не могу помочь, – развел руками мой телохранитель и задвинул меня за свою широкую спину. – На меня возложен обет, я обязан защищать этого человека, пока он не доберется до храма.

– Но ты хотя бы понимаешь, что мы спасаем не только себя, но и всех?

– Понимаю и сочувствую вам. – Тигр поклонился этим диким тварям, причем поскольку на нем не было надето ничего, то выглядело это весьма комично. – Я на вашей стороне, но нарушить обет не могу. Может быть, не стоит нападать на человека сейчас? Ничего не изменится, если вы это сделаете чуть позже. Кстати, заодно сможете разрушить и храм, мне станет к тому времени все равно, а обет будет считаться исполненным.

Пожилой человек повернулся к нам голым задом и затявкал. Твари отвечали ему, а он их внимательно слушал, потом снова повернулся к нам:

– Нам не хочется драться, Тигр. Нас пятеро, мы справимся с тобой, хотя это и нелегко. Кое-кто из нас будет ранен, а кто-то умрет. Это не страшно, но после схватки с тобой мы будем обескровлены и вряд ли сможем убить человека. О нем нам кое-что известно, как минимум уже три оборотня погибли от его руки, он не так прост, как кажется. Только поэтому отпускаем вас обоих и надеемся, что не увидим тебя рядом с ключником после исполнения обета.

– Не увидите, – подтвердил Тигр. – Как только доведу этого человека до храма, сразу уйду в лес, и он ваш. Но мне известно, что рядом есть кто-то еще, кто может вам помешать…

– Это мы знаем. – Пожилой человек собрал балахоны и пошел с ними в пшеницу, в котором уже скрылась вся стая. – С волками нам тоже не хочется драться, их больше в этих местах, поэтому исход битвы будет не в нашу пользу. Но у нас нет другого выхода. Пока мы не станем их задевать. А что будет дальше, знает только бог.

Оборотень скрылся в зарослях…

– Удачи, человек. – Тигр усмехнулся и тоже пошел в пшеницу. – От этой гибели я тебя спас, что будет дальше, неизвестно даже гиенам, да и я, если честно, знать об этом не хочу.

– Постой! – Нелегко дался мне этот окрик, сейчас больше всего хотелось, чтобы все ушли, оставив меня одного, однако мне не на чем было продолжать свой путь: Дымок сбежал, вероятно, уже отмахал со страху верст десять по пути к дому. – Как ты думаешь, далеко ли до храма?

– Не очень, – откликнулся Тигр, раздвигая стебли пшеницы, чтобы войти в заросли. – Думаю, верст двадцать – двадцать пять.

– И как мне до него добираться?

– А где твоя лошадь? – Оборотень огляделся. – Я же просил, чтобы тебе дали спокойную и верную кобылу.

– Мой конь таким и был, пока не появились эти твари.

– Гиены могут напугать кого угодно… – Тигр задумчиво почесал в затылке. – Каждый такой зверь выстоит против троих волков, а уж мелкое зверье от них просто шарахается. Так что же делать? Догнать твоего коня не проблема, бегаю я быстро, но привести обратно не смогу – лошади меня боятся больше, чем гиен. Если пойдешь пешком, то доберешься до города только послезавтра к концу дня. Вы, люди, слабы, для вас даже небольшое расстояние проблема. Как быть?

– Решай сам, – вздохнул я, сил не осталось совсем, ноги меня не держали, теперь, когда возбуждение ушло, накатила слабость, и сразу захотелось спать. – Я сейчас не то что идти, даже ехать не смогу…

– До города, где находится храм, не так далеко, за час можно добежать. – Тигр смерил меня взглядом, потом неожиданно схватил и приподнял над землей. – Килограмм семьдесят весишь, с таким грузом полтора часа.

– Чего «семьдесят»? Какие «полтора»? – не понял я. – Ты что задумал?

– Решаю, как обет исполнить и смешным не показаться. Дай слово, что никому не расскажешь, иначе добирайся, как хочешь.

– Какое слово?

– Что не расскажешь о том, что сейчас будет. Ты всегда такой тупой или только сегодня? По-моему, любой бы догадался, у кого имеется под черепом хоть немного мозгов.

– О чем догадался?

– Да… – Тигр вздохнул и пошел в пшеницу. – Говорю просто и ясно для тех, кто не обладает умом…

– У меня есть ум. – Я даже обиделся. – Пусть небольшой, но есть.

– Тогда для тех, кто имеет особо тупые мозги. Поедешь на мне верхом до храма, но если хоть где-нибудь кому-нибудь, особенно нашему брату оборотню, об этом обмолвишься, то найду и сожру!

– Понятно. – Теперь уже я чесал в затылке, представляя, как это будет. – А сможешь?

– Я лошадей таскал из деревни, а они побольше тебя весят. Только мертвых нести легче, они не елозят и не кричат от страха. Может, мне тебя сначала убить, а потом отнести к храму и рассказать, что на тебя гиены напали? – Тигр вошел в пшеницу и вышел оттуда уже с коричневым балахоном. – Если бы не обет, давно бы сам сожрал. Ладно, готовься.

– А что делать?

– Ты как сидеть собираешься на мне? Ремень снимай с меча, себя привяжешь к моей шее, надеюсь, она выдержит. Ох и глупость же я придумал! Нет, точно кто-то увидит, разговоры начнутся… Хорошо, что сейчас день, волчьи оборотни большей частью спят, а у меня среди них много знакомых.

Я растерянно снял ремень с меча и засунул ножны в мешок, а Тигр сунул мне в руки свой балахон и посмотрел на солнце. Оно как раз зависло в центре неба, решая, стоит ему спускаться вниз или остаться на месте. Хорошо-то как… но страшно.

– Отвернись, – пробурчал Тигр. – Оборачиваться буду.

– Да я вроде тебя уже видел зверем.

– Ну тогда не отворачивайся, только балахон мой в мешок засунь, иначе потеряешь. У меня, правда, возле дома еще один на всякий случай спрятан, но это далеко…

Я убрал балахон в мешок, за спиной тем временем скрипели кости, что-то булькало, скрипело и слышался слабый стон. Смотреть я не стал, неприятно это и страшно, насмотришься, потом спать без кошмаров не сможешь. К оборотням я, конечно, привык, но все равно…

Эх, сейчас бы с Молотом увидеться. Как он? Наверно, домой с караваном уже вернулся, сейчас сидит в трактире, пьет пиво и тискает служанок, а они благодарно повизгивают. Я же неизвестно где. Скоро окажусь еще дальше и рассказывать никому не стану о том, что катался на оборотне, все равно никто не поверит, назовут болтуном.

Я обернулся. На меня смотрел страшный зверь с огромными сияющими желтыми глазами. Его голова находилась на уровне моей, а вот плечи были еще выше. Интересно, как мне на Тигра залезть? Цепляться за шерсть? Она у него длинная, ровная, без комков, длиннее, чем мои волосы, а я давно не стригся, только несколько раз подравнивал концы ножом. Или попросить? Пусть поможет, лапой поднимет…

Тигр, похоже, сам понял, в чем мои затруднения, и лег на живот, вытянув вперед лапы. Теперь забраться на него не представляло труда. До чего же он огромен! Я его ногами не мог обхватить. Относительно ремня оборотень неплохо подсказал: я привязал себя к его шее – теперь хоть живым после такой скачки останусь.

На звере было тепло и мягко, даже приятно, наверно, спать хорошо… Только я об этом подумал, как Тигр встал и для проверки сделал несколько шагов, потом подпрыгнул в воздух, развернулся и помчался в поле.

До этого момента мне было известно, что быстрее королевских скакунов никого нет. Видел раз, как на них гвардейцы носились по полю возле крепостных ворот. Глаз за ними не успевал следить. Так вот, сейчас мне доподлинно известно, что ни одна такая лошадь по скорости не сравнится с оборотнем. Окружающий мир сначала замелькал, потом смазался, превратился в смутную, едва узнаваемую картинку, и мои глаза застлали слезы. Сидеть на спине чудовища оказалось весьма удобно. Огромный зверь бежал пружинисто, легко и плавно, казалось, тяжесть на спине ему нисколько не мешала, потому что скорость все время увеличивалась.

Поле мы проскочили мгновенно – вот оно было, и его нет, при этом высокие стебли пшеницы даже не доставали до моих сапог. Мы забежали в лес.

Я испугался, что меня сбросит какая-нибудь ветка, но Тигр умело выбирал дорогу: огромные кусты просто перепрыгивал, небольшие деревья тоже. Мне казалось, особенно после очень высоких прыжков, что лечу, оставляя далеко внизу лес, поднимаясь все выше к небу.

Тигр выбирал короткую дорогу через буераки, поваленные стволы и овраги, заросшие кустарником. Как только я начал привыкать к этой сумасшедшей езде, зверь резко остановился, да так, что я перелетел через его голову и упал на землю.

Хорошо еще, что в лесу почва мягкая, только поэтому ничего себе не переломал.

– В чем дело? – недовольно спросил я, сплевывая кровь – губу прикусил. – Что случилось?

Зверь завертелся на месте волчком, потом упал на спину, мелко подрагивая ногами, и превратился в человека. Тигр встал, мрачно посмотрел на ремень, который все еще болтался на его шее, и бросил мне.

– Хватит, накатался, давай сюда мой балахон.

– Прибыли на место? – Я вытащил из мешка его одежду и бросил в протянутые руки. – Что-то я не вижу никакого города.

– Сейчас увидишь, – хмуро пообещал Тигр. Похоже, от этой пробежки у него окончательно испортилось настроение. – Меч свой доставай. Гиены где-то рядом. Если мы их обогнали, то ненамного. Сразу говорю: защищать тебя не стану. Доведу до ворот, а там мой обет заканчивается. Дальше сам как знаешь.

– Ладно, – пожал я плечами, крепя меч за спиной. – Я вообще-то тебя о помощи и не просил.

– Ты – нет, зато госпожа заставила меня это сделать. Не люблю я вас, людей.

– Это еще почему?

– Да потому что делаете то, чего сами не понимаете. Как глупые овцы. Вас толкнули, вы и идете навстречу беде, да ладно бы своей, а то всем же неприятности приносите. Ладно, пошли. Надеюсь, гиены тебя уничтожат вместе с храмом.

– А откуда эти оборотни появились, я раньше о них не слыхал…

– Это второй сильный род оборотней после волков. У них хранилась вторая часть каика, за которую они отвечали перед советом. Живут далеко отсюда, без нужды здесь не появляются…

– Совет?

– А чему ты удивляешься? Это сейчас нас осталось не больше трех сотен здесь, да еще пара сотен наберется в других королевствах. А раньше нас было почти сто тысяч.

– Да… – протянул я. Цифра меня поразила. Я не знаю, сколько наберется людей в нашем королевстве да и в других, но думаю, что примерно столько, сколько сказал Тигр. Выходит, когда-то их было не меньше, чем нас. – Что же с вами случилось?

– Сами не знаем, – вздохнул Тигр. – Сначала самки перестали рожать, потом многие стали умирать от непонятных болезней. Когда люди сюда пришли, нас осталось всего-то около тысячи, вы еще часть поубивали…

– Вы нас тоже убивали…

– Хорошая пища не должна пропадать.

Тигр зашагал вперед прямо через кусты, при этом он не обращал внимания на впивавшиеся в него шипы. Я ему даже позавидовал. И действительно, а чего бояться, если стоит тебе обернуться в зверя, и все твои царапины исчезнут, словно их никогда и не было. – А вот после того, как ты откроешь дверь в другой мир, здесь будут жить другие.

– Как придут чужие, так и уйдут, вы тоже здесь не местные. Сам же говорил – было сто тысяч, а теперь несколько сотен. Куда все подевались?

– Куда надо, – пробурчал Тигр. – Сожрал бы тебя, чтобы глупых вопросов не задавал, да обет дал не трогать. Все забываю, живете вы мало, своей памяти у вас нет, а чужой еще не научились пользоваться. Свитки, книги имеются, да только написаны о разной ерунде, в основном как друг с другом воевали да наши земли делили. Тьфу!

Мы вышли из леса, и стали видны высокие белые стены небольшого города.

– Вот за счет того, что плодитесь, как крысы, вас и много, а жили бы столько, сколько мы, так давно бы никого не осталось. Ладно, для тебя, идиота, объясняю: как только дверь откроешь, так сожрут вас, и вина в этом будет только твоя.

– Что ты заладил одно и то же? – Я остановился. Надоели мне эти разговоры, и уже давно. И так не знаю, что делать. – Я что, сам вызвался каик собирать? Или обет дал людей и оборотней погубить? Меня послали сюда, да еще, чтоб никуда не сбежал, связали договором гонца. Что мне делать?

Я был очень зол, но прекрасно понимал, с кем имею дело, поэтому незаметно руку положил на рукоять ножа, теперь им вполне можно оборотня убить, но и он меня легко сожрать может – уж больно здоровый, сильный и ловкий. Лучше бы не ссориться…

– Сам не сам, – пробурчал оборотень, почему-то не обидевшись на мою вспышку. – Но оказался в этом деле по уши. И теперь от глупца зависит судьба этого мира и всех живущих в нем. Не от жрецов, не от оборотней, а от тебя, дурака!

– А что я могу сделать? – Немного подождав и убедившись, что сам Тигр останавливаться не собирается, я снова побежал за ним; во мне много слов гневных накопилось, которые хоть на кого-то вылить надо было. – Только пытаюсь сбежать, как появляется кто-то из вашего племени и гонит меня обратно.

Да ворот осталось немного. Оборотень остановился.

– Во-первых, прекрати орать, а то стражники услышат и… поймут не поймут, а неприятности будут. И второе – в этой жизни многое зависит от внешних обстоятельств, да только ведут себя в них все по-разному, одни, как ты, начинают ныть и стонать, что ничего сделать не могут и все против них, а другие – их мало – сами строят свою судьбу, им всегда трудно, но они борются до конца. Ты хлюпик, тупица и слабак, поэтому лучше не зли меня. Меня давно раздражает то, что боги решили посмеяться над нами и судьбу мира вручили слабоумному человечишке…

Мы уже подходили к воротам. Хорошо еще, что там и без нас стоял шум и гам. Народу в этот день было немного – то ли праздник у них в городе намечался, то ли ярмарка, на дороге стояло десятка три возов с сеном.

Тигра я остановил, хотя это было непросто, веса в нем, даже в человеческом виде, было как три моих, сплошные мышцы. Такой сотрет тебя в порошок и не заметит.

– Не такой уж я и слабоумный, просто невезучий. Мне этот каик совсем не нужен, и вообще единственное мое желание – проснуться в своей кровати и все забыть. Не знал я ничего о вас, оборотнях, и жил с удовольствием. Не слышал ничего о двери в другой мир, и распрекрасно.

– Я же говорю – слабоумный, – усмехнулся Тигр. – Как можно не знать того, что существует? Только дураки ничего не ведают и от этого счастливы.

– Хорошо, пусть дурак, пусть слабоумный, а ты бы что сделал на моем месте?

– Я? – Тигр задумался. – Ну, во-первых, не попал бы на удочку жрецов и не подписал договор.

– У тебя есть кто-то, кто тебе дорог?

– Есть, – кивнул он. – У меня есть самка и два щенка, уже довольно больших.

– А если бы тебе пригрозили их убить? Я понимаю, ты силен и могуч, но если они оказались бы во власти тех, кто предлагает тебе договор.

– Поубивал бы всех! – Это Тигр буквально прорычал. – Еще не хватало моих щенков трогать! Но думаю, я не успел бы добраться до врага, их бы моя самка разорвала!

– Вся штука в том, что у меня в этом мире только один близкий человек – мой отец, и они пригрозили его убить, – проговорил мрачно я. – У меня нет твоей силы и твоего ума. – Это я сказал для того, чтобы он собой погордился. – И ничего я сделать не мог, как ты сам говоришь – слабак!

По лицу Тигра были видны все его мысли. Сначала он усмехнулся, потом побагровел, наконец помрачнел.

– Ладно, – неохотно произнес он. – Будем считать, что я поступил бы так же, договор подписал, а потом ждал бы момента, когда смогу напасть и убить всех, кто придумал эту мерзость.

– Так чем же я перед тобой виноват? У меня еще не было ни одной возможности хоть как-то изменить ситуацию! Чем пугать и обзывать, лучше бы помог, мир-то наш общий…

– Хорошо, я подумаю, что можно сделать. – Тигр зашагал к воротам, подталкивая меня перед собой. – Пока вижу только один выход, который устроит всех, – убить тебя. Нет ключника, никто не откроет дверь, а значит, миру ничего не будет угрожать. И мои щенки будут жить спокойно, не беспокоясь о том, что какая-то никому не известная тварь их сожрет.

Отвечать я не стал, моя маленькая победа над оборотнем обернулась поражением. Он вспомнил о своих детках, а значит, больше не будет меня слушать. Я для него лишь пища, да к тому же слабоумная…

После этих мыслей мне самому захотелось есть, поэтому я свернул на первую же улицу, где увидел вывеску трактира.

– Ты куда? – мрачно поинтересовался Тигр. – К храму в другую сторону.

– Мне нужно что-то забросить в желудок.

– И я голоден, – ухмыльнулся Тигр. – Поможем друг другу? Я наемся и тебя избавлю от голода.

– Спасибо, но можно найти и другой вариант. – Я достал из мешка кусок копченого мяса и стал его грызть. С этого зверя станется, сожрет и не заметит, правда, сейчас шутит, обет нарушить не может – боится гнева Крины. – Но я подумал, у нас есть немного времени, а еда найдется в трактире и для тебя.

– Времени у нас с тобой как раз нет. Скоро здесь появятся гиены, и тогда возникнут серьезные проблемы и для меня, и для тебя. Если они разнесут храм, я не смогу исполнить свой обет, а ты обрести свободу от договора.

– Понятно… – Мне снова стало грустно. И зачем только помог тому гонцу? Нет, в следующий раз, если кого-то станут убивать на моих глазах, просто отвернусь – слишком дорого стоит вмешательство в чужие дела. – Что ж, тогда идем дальше.

– А мы уже пришли. – Тигр свернул на маленькую кривую улочку, идущую вдоль скалы; дома на ней были выстроены только на одной стороне, что выглядело несколько забавно. Еще через пару сотен метров скала отодвинулась, образуя небольшую площадь, в конце которой стояло высокое здание, частично уходящее в гору. – Вот он, храм. Иди и помни: как только зайдешь внутрь, я сразу освобождаюсь от обета.

– Убьешь?

– Если честно, то уже как-то не хочется, парень ты неплохой, хотя и принадлежишь другому племени. Ладно, шагай, может, нам с тобой повезет и мы больше никогда не встретимся…

Я подошел к храму. Двери передо мной открылись сами, похоже, меня здесь ждали. Когда двери стали закрываться за мной, я оглянулся и увидел, как Тигр помахал мне рукой, правда, сделал это как-то смущенно.

Я широко улыбнулся, хотя на душе у меня скребли кошки. Плохо мне было, но не от расставания с Тигром. Просто возникло ощущение опасности. В храме мои шаги эхом бились, отражаясь от стен, и затихали у огромного алтаря, на котором сидел бог Киль, одетый в грубую домотканую одежду. Это была скульптура, но великолепно сработанная скульптура. Я подошел ближе, чтобы лучше ее разглядеть. Масляных светильников горело немного, только возле алтаря их было два, а так по одному на каждый десяток метров. Повсюду лежали густые черные тени.

Незаметно появился жрец в желтой хламиде.

– Гонец? – спросил он, убивая все очарование момента. – Ты не очень-то торопился…

– Со мной заключили договор, я должен забрать в вашем храме половину каика.

– Ты задержался, мы тебя ждали три дня назад.

– Хорошо, что вообще прибыл, возможностей погибнуть было предостаточно.

– Это нас не касается. – Жрец обошел алтарь и открыл спрятанную в стене дверь. – Войдем внутрь. Каик там.

– А вы знаете, что жрецы, пославшие меня сюда, погибли?

– Нам это известно. – Жрец даже не изменился в лице, отвечал спокойно, словно ничего особенного не случилось. – Но это ничего не изменило в наших планах, первая часть каика уже переправлена в нужное место…

– А как вы сумели это сделать?

– Мы нашли хорошего мага, который сплел плотную магическую сеть, в ней каик отнесли на место.

– А где это место?

– Ты это узнаешь, когда заключим новый договор.

– Мне бы не хотелось этого делать.

– Не хочешь – не заключай, но только знай: тогда с тебя никто не снимет проклятия, а оно рано или поздно тебя убьет…

Ну и как после этого спорить? Проклятие по-прежнему сияет надо мной в темноте, а смерть выглядывает из-за моего плеча.

– А когда заключим договор, вы его снимете?

– Нет, пока его не исполнишь. – Мне показалось, что жрец хихикнул. – Проклятие, как и любая магия, оставляет свой след, по которому тебя легко найти. Поэтому оно нам необходимо, да и тебе требуется защита.

– Понятно. – Я вздохнул, мне снова не оставили никакого выбора. – Только поспешите, а то скоро и на ваш храм нападут.

Мы шли по сумрачным лабиринтам подземных ходов, забираясь все дальше в глубь горы.

– Уже пришли. – Жрец толкнул незаметную дверцу. – О нападении нам известно, не беспокойтесь…

– Я и не беспокоюсь.

Мы вошли в большой подземный темный зал. Жрец что-то прошептал, и сразу вспыхнули десятки светильников, осветив огромную каменную плиту, на которой лежал маленький кусочек позеленевшей бронзы.

– Скажите, зачем вам каик? Я слышал о том, что нельзя открывать дверь в чужой мир. Оттуда вырвутся полчища чудовищ, которые убьют всех, в том числе и людей.

– Никто не знает, что находится за дверью. – Жрец сел на край жертвенной плиты, лицо его посерело. – Извините, очень устал, преклонный возраст, видите ли, скверная штука…

– Почему не знают?

– Потому что последний раз дверь открывали тысячу лет назад, за это время очень многое изменилось – выросли человеческие города, почти исчезла раса оборотней, которая когда-то правила в этих землях. По ту сторону двери тоже все изменилось.

– Но один ваш храм уже уничтожили…

– Это неважно. Мы понимаем, чего боятся оборотни. После открытия прохода к нам придет сила, люди станут такими же могучими, как и те, что живут за вратами. Нам это обещали.

– Вас обманули…

– А вы, молодой человек, просто выполняйте, что скажут, не пытайтесь думать, вам это не нужно. У нас времени в обрез, солнце клонится к закату. Как стемнеет, придут убийцы, а мне еще нужно успеть составить магическое сопровождение. Берите артефакт.

Я послушно взял в руки половинку каика, повертел в руках и сунул в карман – такой же кусочек бронзы, что в прошлый раз, старый, позеленевший и почти невесомый. Не было в нем ничего интересного и величественного, только мягкое тепло, да кончики пальцев покалывают тоненькие иголочки.

– А теперь…

Голос раздался откуда-то сбоку. Я оглянулся и увидел, как часть казавшейся целой стены раздвинулась, там за ширмой я опять увидел знакомые фигуры. Два существа, одно высокое, мощное, на двух ногах, с клыками в пасти и когтями на узкой костлявой руке, другое маленькое, больше всего похожее на карлика, только очертания его фигуры постоянно менялись, расплывались, как только я пытался сконцентрировать свой взгляд на чем-то одном.

– Ключник! – Высокая фигура показала на меня острым и длинным когтем. Голос был высоким, гортанным и явно принадлежал не человеку. – Ты должен довести это дело до конца, раз начал, и открыть дверь.

– Ничего не хочу, только вернуться домой, – пробормотал я. – Мне не нравится все происходящее.

– Никому не интересно, что ты думаешь, – произнес карлик. – Ты должен открыть дверь в другой мир и тогда обретешь свободу.

– Кто вы?

– Неужели еще не понял?

– Пока нет…

– Мои сородичи следили за тобой, одни хотели тебя убить, другие – защитить, чтобы ты продолжил путь.

– Оборотни?

– Так нас иногда называют.

– Только мы настолько стары, что даже в людей не можем превратиться. – С этими словами высокий отодвинул ширму, чтобы я увидел их во всей красе. Один был почти похож на человека, если бы не был таким худым и высоким, а второй все время менялся, словно никак не мог запомнить форму. – Никто из сегодняшних юнцов не помнит того мира, именно поэтому им кажется, что оттуда придет беда, а не спасение.

– Это я понял, никто ничего не знает…

– Именно так, но мы помним, что находится там.

– И что?

– Давай, юноша, вернемся к нашим проблемам, – оборвал разговор карлик. – Пока ты еще не исполнил договора гонца: ты обязан привезти часть каика в свой город. Но поскольку храм бога Киля разрушен, тебе придется отправиться в другой храм, по достижении его и после соединения обеих частей в одно целое договор будет считаться исполненным. Клянись!

– Давай, – хмыкнул высокий, и оба уставились на меня.

– Клянусь, – пробормотал я. – Только я не знаю, в какой храм вы меня отправляете.

– Не стоит обманывать, – усмехнулся карлик. – Ты уже бывал в храме, где находится дверь.

– Туда?! – Я сразу представил, что меня на этой дороге ждет Тигр. – Я не знаю дороги, потеряюсь в лесу.

– Тебя проводят. – Карлик что-то повернул у себя под ногами, отчего стена стала закрываться. – Встретимся в храме закрытой двери, юноша.

– Договор заключен, – провозгласил торжественно жрец. – Прошу на выход.

– Навстречу гиенам?

– Не знаю, навстречу кому ты направишься, но знаю точно: тебя туда будут сопровождать.

– Кто?

– Скоро увидишь сам. Может, есть какое-то пожелание, которое мы готовы для тебя выполнить?

Я задумался и вдруг понял: вернуться обратно в родной город у меня нет ни одного самого ничтожного шанса, а значит…

– Хочу, чтобы вы переправили золото моему отцу. – С этими словами я снял пояс и вручил его старику, тот даже пошатнулся от тяжести. – Наймите гонца, денег на это хватит.

– Хорошо, клянусь, что поручение будет исполнено.

Старик положил пояс на жертвенный камень и направился к двери. Я пошел следом за ним. В большом зале по-прежнему было тихо и сумрачно. Здесь даже воздух был какой-то тяжелый, дышалось трудно. Стены в сумраке, казалось, медленно сближаются, угрожая раздавить.

– Узнать еще кое-что можно? – спросил я жреца, чтобы отвлечься.

– Пожалуйста…

– Почему вы помогаете оборотням? Они же во все времена были нашими врагами.

– Ты многого не понимаешь, юноша, поэтому я сейчас кое-что тебе покажу…

Жрец подошел к алтарю и что-то там нажал. Со скрежетом статуя бога стала меняться: всего пара мгновений – и у нее появились крылья, а голова изменилась, превратившись в голову птицы.

– Киль – бог странствий, сам является оборотнем, и даже скажу больше, эти храмы строили не мы, они здесь существовали еще до нас. Многие города выстроены рядом с этими храмами. Перевертыши – истинные хозяева не только этого храма, но и многих других зданий, и Киль – их бог.

– Скажите, а вы сами человек?

– К сожалению, юноша, мы с тобой принадлежим к одной расе…

– Почему «к сожалению»?

– Потому что иначе я не испытывал бы таких жутких болей в спине и руках по утрам. Оборотни живут в несколько раз дольше, они умнее, быстрее и сильнее, больше знают и умеют, надеюсь, что, когда ты откроешь дверь, мы изменимся…

– Это вряд ли, – вздохнул я. – Вас обманули, наобещали, но ничего не выполнят. Кстати, не боитесь оставаться в здании, на которое скоро нападут гиены?

– Опасаешься за свое золото, юноша? – Жрец хитро усмехнулся и направился в другую сторону от выхода. – Можешь не беспокоиться, это здание им не разрушить, мы хорошо подготовились.

– А как?

– Это наш секрет. – Жрец открыл небольшую дверь, которая вела вниз, в подземные ходы. – Не могу сказать ничего больше. А насчет обмана… – Мы начали спускаться. – Оборотни не люди, они не обманывают, разве ты в этом еще не убедился, юноша?

Я задумался. Действительно, слова свои они выполняли…

– Они чужды нам, потому что другие…

– Мы для них тоже такие…

Шли долго, я уже решил, что заблудились, когда стали подниматься вверх, а еще через какое-то время вышли и оказались на той стороне горы. Города не было видно, он остался за горой. Правда, это меня ничуть не обрадовало. Предо мной простирался бескрайний лес.

– Удачи, гонец!

Старик захлопнул дверь. Я остался один в совершенно незнакомом мне месте, не представляя, куда идти дальше. Однако нужно куда-то двигаться или устраиваться на ночлег.

Я продрался через кусты, остановился возле первого же сухого дерева, нарезал сухих сучьев, разжег костер и прилег. Сколько уже ночей провел я вот так, наедине с огнем… Пять, шесть, десять? Думать совершенно не хотелось. Скоро появится обещанный проводник… Или придут оборотни, чтобы убить меня.

После этой мысли мне стало не по себе. Сразу представил, как возникают из темноты гиены и набрасываются на меня. Я вздохнул… и вздрогнул, услышав волчий вой.

Может, это настоящие звери, а может, и оборотни. Если стая… Я вытащил меч и положил рядом.

Плохо все – жизнь не удалась. Я лежал и смотрел в огонь.

Постепенно небо заволокло тучами, а потом раздался оглушающий удар грома. Скала затряслась, рядом сошла осыпь. Засверкали молнии, одна за другой они стали бить в одно место где-то по ту сторону горы. Что это значило, догадаться было нетрудно: гиены призвали оружие богов – гром и молнии…

Скоро все стихло, и пошел дождь, мелкий, моросящий… Капли шипели, падая на огонь, от костра пошел пар, и стало совсем мерзко. Особенно после того, как пламя потухло и на меня навалилась ночь, темная, беспросветная, наполненная далеким волчьим воем и шорохом дождя.

Я нашел сухое место под скалой и лег, завернувшись в куртку. Мне было холодно, неприятно и тоскливо. Наверно, потому и снились очень печальные сны, в которых неприятностям не было конца.

Утро было таким же сумрачным, мокрым и холодным, наполненным промозглым туманом, мокрыми травой и землей.

Завтракать мне было нечем. На всякий случай я вывернул свой мешок, но ничего не нашел, кроме сменной одежды, штанов и рубашки.

За ночь ничего не случилось, я по-прежнему не знал, куда идти и что делать.

Вздохнув, я углубился в лес. Там деревья словно специально ждали, когда я под ними пойду, чтобы обрушить на меня ведра ледяной воды. Всего-то прошло несколько минут, а уже промок до нитки. Дорогу постоянно преграждали либо высокие кусты с острыми шипами, либо упавшие, наполовину сгнившие деревья, покрытые скользким мхом.

Вскоре я устал так, словно прошагал целый день, и решил вернуться, чтобы подождать обещанного проводника, но оказалось, что заблудился. Все кусты похожи один на другой, деревья тоже, а мои следы надежно спрятал мох.

Так и шел неизвестно куда и вряд ли понимал зачем. Но стоять было невозможно, ноги сразу глубоко погружались в скользкий мох, и я сам себе начинал казаться вросшим в землю деревом. Ощущение, надо сказать, не очень приятное.

Когда устал, я сел на поваленное дерево. А вскоре тучи разошлись и явилось солнце. Настроение немного улучшилось.

И тут сзади послышалось странное тявканье. Я обернулся и увидел серую волчицу, смотревшую на меня огромными желтыми глазами. Была в ней одна странность: на звере висело что-то вроде небольшого мешка такого же серого цвета, как и ее шерсть.

Когда я это разглядел, тут же понял – передо мной оборотень.

– Крина? – спросил я, одновременно нашаривая на всякий случай рукоятку ножа. Кто его знает, а вдруг оборотень, да не тот?

Волчица тявкнула в ответ, потом еще раз, потом вдруг начала вертеться на месте – так иногда делают собаки, когда пытаются поймать себя за хвост. Скорость вращения все увеличивалась, вот передо мной уже вертелся серый волчок – теперь я понял, откуда появилось название детской игрушки, – цвет его начал меняться, а потом передо мной предстала Крина. Она возлежала на траве в очень соблазнительной позе.

Увидев мой взгляд, направленный на определенные места ее соблазнительного тела, девушка тут же схватила свой мешок, вытащила оттуда небольшой арбалет с десятком серебряных болтов и серый балахон, который натянула на себя, чем меня несказанно расстроила.

– Тебе же велели ждать возле подземного хода?

– Во-первых, мне не сказали, что моим проводником будешь ты. – Тут я улыбнулся и потянулся к ней, чтобы поцеловать, но остановился, увидев занесенную для удара руку. Крина могла и ударить, зверь же, что с нее возьмешь. – А потом пришлось долго ждать, я устал, замерз и решил искать дорогу самостоятельно.

– А почему идешь в противоположную сторону? Струсил?

– Не струсил, а просто заблудился…

– Как можно заблудиться в лесу? – Взгляд ее стал подозрительным. – Это же не город, чтобы в нем плутать…

– Что ты говоришь?! – Я даже растерялся, не зная, что сказать. – Я уже с жизнью простился, куда ни пойду – везде одно и то же. В городе-то как раз не заблудишься, там все разное, дома, трактиры, улицы, площади…

– Да… – Крина вдруг рассмеялась и поцеловала меня, правда, в щеку. – Все время забываю, что ты не из нашего племени. В лесу надо ориентироваться не глазами, а чутьем и слухом.

– Как раз тем, чего у меня нет…

– Ладно, будем считать, что ты заработал себе прощение. – Я снова потянулся к ней, но получил толчок в грудь. – Э… нет! Сначала нам нужно выполнить одно очень важное дело.

– И какое же?

– Забыл? – Крина посмотрела на меня с изумлением. – Открыть дверь в чужой мир!

– А… разве это важно? – Мои руки сами тянулись к ней, особенно к некоторым выпуклым местам, и соответственно получили довольно болезненный удар. – Ты для меня намного важнее и приятнее любого дела!

– Сначала храм, потом все остальное. И ты, кажется, забыл, кто я? Между нами не может быть ничего прочного, мы с тобой принадлежим к разным родам. То, что было, всего лишь мой каприз, и он закончился. – Наверно, она заметила, как я помрачнел, потому что чуть смягчила концовку своей речи. – Но если будешь вести себя хорошо, то еще что-нибудь, может, и будет….

– Не надо со мной играть. – Я отвернулся. – Не стоит. И обманывать тоже. Не маленький мальчик и вполне понимаю, кто ты и кто я. Ты – герцогиня, а я простой смертный.

– Не в этом дело. Ты – человек, а я оборотень. Дети от такого брака рождаются очень редко, и всегда непонятно, кем они станут.

– А мне плевать!

У меня слезы навернулись на глаза, все вокруг потеряло резкость, поплыло как-то, размазалось. Даже до этого не понимал, как она меня зацепила. Действительно, что может быть между нами общего? Мы принадлежим к разным общественным кругам и расам, она проживет лет триста, а то и больше, я всего через сорок стану глубоким стариком. Она будет убегать по ночам в полнолуние, чтобы поохотиться на зверей или людей, ей без крови и охоты не жизнь. А я буду сидеть у окна и ждать, вздрагивая от каждого шума, в страхе, что ее подстрелит какой-нибудь охотник на оборотней. Она права но что же сердцу-то так больно?!

– Ты не понимаешь…

– Да знаю! – Я раздраженно махнул рукой. – Ты права во всем, но как только подумаю, что тебя не будет в моей жизни, то сразу теряется ее смысл. Не хочется мне жить без тебя…

– Правда?! – Столько изумления было в ее голосе, что мне стало трудно дышать, я снова отвернулся. – Что же это такое с нами творится?

– Творится? С нами?

– А ты думаешь, почему я здесь? Мне что, некого было послать за тобой?

Отвечать я не стал, просто сбросил куртку и потянул ее на траву, Крина больше не сопротивлялась, только все время шептала:

– Мы сошли с ума, нам такое не простят… ни твои, ни мои…

Когда страсть наконец улеглась и мы просто лежали, подставляя свои обнаженные тела лучам солнца, я спросил:

– А что не простят?

– Любви. – Крина нежно меня поцеловала в ухо, отчего там сразу стало щекотно. – Вот все остальное можно, а пищу нельзя любить, она может только нравиться…

– Мы никому не скажем, – усмехнулся я, настроение у меня сразу поднялось, приворожила она меня, что ли? Только непохоже, она и сама со своими чувствами борется. – Будешь всем рассказывать, что я – твоя новая игрушка. Не может же это длиться вечность? Когда-нибудь пройдет…

– Всякое бывает. В нашей библиотеке записана одна история о таких влюбленных, она плохо кончилась, они умерли…

– А такие истории всегда плохо кончаются. – Я встал и начал одеваться. – Поэтому в мире никто никого не любит, и мы не будем, когда сможем.

– А вдруг не сможем? Если так и будем любить друг друга вечно?

– Тогда все закончится печально. – Я поднял ее и поцеловал. – Только нельзя ничего пока изменить, значит, нужно ждать, когда это само пройдет.

– Любовь – самая настоящая беда, но мне нравится. – Крина задумчиво посмотрела на меня. – Только сейчас начала понимать, какая же это глупость. Ты некрасивый, неумный и неловкий, одно слово – пища. Надеюсь, это ненадолго? Слушай, а может, ты меня приворожил?

– Сам тебя об этом хотел спросить, у меня-то точно времени не было к ворожеям ходить, я в это время задание жрецов исполнял.

– Я бы магию почувствовала сразу. – Девушка посмотрела на балахон, потом снова решительно запихнула его в мешок. – Так что ты не мог, а я не такая дура, чтобы привязывать к себе пищу. Получается, это естественное чувство, и это значит, что от него так просто не избавишься.

– Почему? Сходим в городе к шептунье, пошепчет на ушко, и все!

– Нам ни одна колдунья не поможет…

– Почему?

– А сам хоть раз подумать можешь? – Девушка проверила лямки, потом поставила мешок на землю так, чтобы его можно было надеть на четвереньках, для этого у нее на мешке оказались особые приспособления. А мне на нее смотреть было одно удовольствие: голая девушка, да еще желанная, – может ли быть зрелище приятнее? – Навеять такие чувства способны только боги, и какая ведьма по силе с ними сравнится?

– Я таких не знаю…

– Я тоже. – Крина улыбнулась. – Отворачивайся, иначе увидишь, как твоя возлюбленная превратится в дикого зверя.

– Волчицей ты мне тоже нравишься, но всегда страшно, что ты меня съешь.

– А что? Мысль хорошая, съем тебя, и все чувства окажутся у меня внутри. – Она встала на четвереньки и завертелась. – Ладно, нам пора идти.

– Есть хочу, в желудке бурчит, – недовольно проговорил я. – У меня со вчерашнего дня ни крошки во рту не было.

Но меня никто не слушал, кожа Крины потемнела, ее покрыли жесткие, серые волосы. Тело стало вытягиваться, появился хвост – и вот вместо моей любимой на траве стояла волчица и смотрела на меня желтыми пронзительными глазами. Недовольно фыркнув, подлезла под свой мешок, и он оказался на ней. Это было исполнено так ловко, что чувствовалось – подобное проделывалось множество раз. Волчица сердито тявкнула на меня.

– Да иду уже! Но знай, без еды я долго не протяну, умру…

Волчица подошла ко мне, поднялась на две лапы, так что ее морда, покрытая мелкими жесткими волосами, оказалась перед моим лицом, и лизнула. Чувство было жуткое, во-первых, изо рта у нее пахло сырым мясом, причем запах оказался настолько пугающим, что я предательски задрожал, во-вторых, весила волчица гораздо больше моей любимой, в той едва набиралось пятьдесят килограмм, а в этом звере килограмм восемьдесят – так что я едва удержал ее и не упал.

Не хотел этой любви, да если случилось, то терпи.

Все равно я чувствовал к этому жуткому зверю что-то нежное, но целовать морду не стал, только слегка чмокнул в мокрый нос.

Волчица побежала, у нее все получалось намного ловчее, чем у меня, и поваленные стволы она перемахивала с ходу, и сквозь кусты легко продиралась, а я старался не отставать. Скоро она вывела меня на лесную дорогу, бежать стало легче. Крина добавила скорости, потом свернула в лес и исчезла, но я о ней не беспокоился.

Мне было известно направление, а если что-то изменится или возникнет опасность, я нисколько не сомневался, она появится. В этом преимущество любви к оборотню: такая девушка всегда защитит тебя и себя, а значит, можно не пыжиться и не строить из себя героя.

Влюбиться в перевертыша – с моей стороны самая настоящая глупость, да только выбора у меня не было, эта любовь сама меня выбрала.

А как от нее избавиться – неизвестно, да и не хочется. Как только подумаю об этом, так сразу внутри такая тоска просыпается, что жить не хочется. Наверно, Крина права – эту любовь устроили нам боги, они любят такие шутки.

Несмотря на то что бежать по дороге значительно легче, чем по лесу, все равно внутри накапливалась усталость, да и солнце садилось все ниже – еще немного, и уже ничего не различишь под ногами. Я же не оборотень, это они в зверином обличье обладают прекрасным ночным зрением, нюхом и слухом, по сравнению с ними мы, люди, уроды. Но зато выживать умеем лучше, чем они, не зря же нас становится все больше, а их все меньше.

Когда солнце скрылось за вершинами деревьев, я свернул к обочине, нашел поваленный ствол дерева и нарубил щепок мечом. Огонь удалось развести быстро. В животе бурчало, в него за весь день попала только вода из небольшого ручья, который звенел неподалеку. Вода – не лучшая еда, но я пил до тех пор, пока не отяжелел. Потом сидел и ждал и дождался.

За моей спиной мелькнула бесшумная тень, потом на той стороне костра из темноты возникла волчица Она сбросила с себя мешок, села и, облизываясь, завороженно уставилась желтыми горящими глазами в огонь.

– У тебя перышко прилипло к морде, – с ехидством проговорил я. – Наверно, птичку поймала и съела? А я вот голодный сижу…

Волчица облизалась огромным красным языком, презрительно фыркнула и снова уставилась в огонь.

– Конечно, у некоторых нет проблем с едой, ловят кого хотят, а тут сиди и голодай.

– Ты с кем тут разговариваешь? – неожиданно услышал я за спиной знакомый голос, у меня даже мурашки по телу пронеслись.

Если сзади Крина, то кто сидит передо мной? И почему сердце не подсказало, что передо мной кто-то другой? Конечно, темнота помешала разглядеть, я уже запомнил – у моей любимой белое пятнышко на левой передней ноге.

– Вот твой зайчик, жарь и ешь.

Рядом со мной упала тушка, она была еще теплой, горло разодрано, и из него сочилась кровь.

– Здравствуй, сестренка. Зачем испугала человека?

Крина села рядом и положила мне голову на плечо. И все, этого оказалось достаточно, чтобы у меня пропала тревога, а внутри стало необыкновенно хорошо. Больше мне ничего не надо было на этом свете.

Но я достал нож и начал снимать с зайца шкурку.

Оборотни смотрели друг на друга желтыми глазами не отрываясь, потом первая исчезла в темноте, не забыв прихватить свой мешок.

– Больше она не придет, – сказала Крина. – Не будет нам мешать. Мы похожи, потому что двоюродные сестры, нас часто путают. Но ты-то должен был различить!

– Различил бы, если бы она обернулась человеком. Ты даже не сказала, что в этом лесу есть другие оборотни. Я думал, что мы одни.

– Не одни, – сказала девушка. – Нас охраняет от гиен вся стая.

– От гиен?

– Да, они напали на храм, а мы его защитили. Убили троих, у нас погибло двое – хорошая драка получилась. Тогда гиены призвали молнии своего бога, чтобы разрушить храм, но магическая защита сработала, и ничего у них не получилось. Они ушли, и теперь никто не знает, где они и что еще замышляют. Я просто была вынуждена призвать стаю. Одной мне тебя не защитить. Эти гиены сильнее всех, их даже Тигр боится.

– Ну ему-то чего пугаться? У него сила, клыки, когти…

– Эти оборотни быстры, умеют атаковать стаей, от них нет спасения, кроме бегства, а убежать можно только в том случае, если тебя отпустят. Бегать эти звери умеют не хуже нас.

– Так, значит, вы их боитесь? А как же вы их тогда убили?

– Мы ничего и никого не боимся!

Из темноты появилась девушка в длинной рубашке, необычайно похожая на Крину, у нее даже улыбка оказалась такой же, только волосы русые, а не темные, как у моей возлюбленной. Красивая девушка, за ней вполне можно поволочиться, да только сердце отдано уже другой. Никогда не думал, что я способен на такую верность, а тут внутри даже ничего не шевельнулось. Наверно, девушка это поняла по моим глазам, потому что тут же перестала источать что-то неуловимо привлекательное, сразу поскучнела и села с той стороны костра.

– У нас хорошая стая, крепкая и надежная. Если потребуется, мы готовы схватиться с кем угодно, даже с Тигром. Меня зовут Крикса. Как тебя зовут, знаю, можешь не представляться.

– Приятно познакомиться с такой красивой девушкой, – ответил я, нисколько не кривя сердцем.

Она действительно была очень мила. Может быть, если бы она взялась провожать меня из храма, а не Крина, то было бы все по-другому. Но, как говорил мой отец: «Все случается так, а не иначе, и изменить это невозможно, потому что прошлое не повторяется, а будущее неизвестно».

– С удовольствием бы за вами приударил.

– Только попробуй, – предупредила моя любимая, не открывая глаз; мне казалось, что она дремлет, но, похоже, это не мешало ей все слышать и видеть.

– Да не могу, – продолжил я, разведя руками. – Крина не разрешает. Ослушался бы, да боюсь, съест меня за это.

Тут где-то вдалеке послышался волчий вой, Крина вздрогнула, а Крикса вскочила на ноги, настороженно прислушиваясь, сбросила с себя балахон и сделала шаг в темноту. Готов поклясться, что она разделась передо мной специально, я заметил ее лукавый взгляд. Фигурка у нее была что надо, грудь чуть полнее, чем у моей любимой, да и бедра тоже – мне такие нравятся…

– Будешь на нее засматриваться – голову оторву, – предупредила Крина, по-прежнему не открывая глаз и не поднимая головы. – Она же специально это делает, чтобы меня позлить, ты ей не нужен.

– Мои мысли читаешь?

– И не только твои, но и ее тоже. – Крина вдруг села, снова настороженно прислушиваясь к далекому волчьему вою. – Ешь быстрее, иначе останешься голодным, кто-то идет по нашему следу.

– Даже если и так, – я пожал плечами, – все равно бегать в темноте я не умею, да и устал, сил нет.

– А бежать все равно придется…

Девушка потянулась к своему мешку, почти тут же из темноты появилась волчица Крикса. Оборотни замерли, вглядываясь друг другу в глаза, возможно, читая мысли. И то, что поведала сестра, не понравилось моей любимой.

– Быстро доедай мясо, нам нужно уходить…