Глава 4
Зулин прибыл в славный город Бристоль ранним августовским утром. Солнце только-только взошло, но на узких пыльных улочках царило оживление. Крестьяне и ремесленники торопливо проходили мимо, озабоченные какими-то своими крестьянскими и ремесленными делами, и совершенно не обращали внимания на загадочную фигуру в странном фиолетовом балахоне. Бристоль — город, где тебя не спрашивают, откуда ты родом и почему покинул родные края, конечно, если ты сам не хочешь об этом рассказать. Главное, чтобы ты не причинял никому неприятностей, и было бы совсем неплохо, если бы у тебя на поясе висел туго набитый кошель. Впрочем, если у тебя его нет, это тоже не смертельно. Были бы руки и желание заработать, а дело найдется. Зулин степенно вышагивал по мостовой, чувствуя, что начинает припекать. Акации и платаны не спасали от солнца, их легкая кружевная тень складывалась в серо-солнечный узор, от которого со временем начинало весело рябить в глазах. Зулин свернул направо и вышел на малюсенькую круглую площадь, мощеную крупным булыжником. Солнце заливало площадь ярким утренним светом, отчего она становилась похожа на большую золотую монету. В центре площади хлопотливо журчал маленький круглый фонтанчик, росла чахлая таволга и каштаны, в тени которых румяные кумушки приглядывали вполглаза за своими детьми, обсуждая новости дня. Зулин осмотрелся и понял, что самостоятельно до цели своего путешествия не доберется. От площади солнечными лучиками расходились в разные стороны улочки, точно такие же, как та, по которой он сюда пришел. Зулин вздохнул, натянул пониже капюшон, так, чтобы совсем не было видно лица, и направился к женщинам.
— Я приношу свои глубочайшие извинения, милые дамы, что прерываю столь бесцеремонно вашу беседу, — Зулин картинно склонился перед замолчавшими няньками, — но не подскажете ли вы, как мне добраться до здешней Магической гильдии?
— Ой, и почему же не подскажем, мы что, с вами поссорились? — затараторила пышная кареглазая брюнетка в кружевном фартуке. — Почему бы не указать дорогу такому милому, вежливому молодому человеку?
— Действительно, — встряла вторая, — тем более, что вы ж недавно в Бристоле?
— Почему вы так думаете? — слегка удивился Зулин.
— Ой, вы еще спрашиваете! В Бристоле уже месяц, как не носят фиолетовый, теперь в моде сочетание красного с зеленым! — Зулин содрогнулся. — Если вам интересно, так хорошие ткани покупайте на рынке, там дешево, а в магазинах, чтоб вы знали, не берите, там дорого так, что эти цены доводят меня до истерики. Заходишь в магазин и сразу — солнечный удар, дикие цены, не ходите в магазины на главной площади, ни в коем случае! Тем более, что мадам Тайна, это моя хорошая подруга, она стала портнихой после того, как ее бросил четвертый муж, негодяй и пьяница, чтоб вы знали, она все время была не женой, а сторожем при складе неприятностей, хотя она, конечно, тоже виновата, не надо было гулять на сторону с сапожником, у того язык, как помело, живо пол-Бристоля стало в курсе. Ну так вот, мадам Тайна сошьет вам великолепный камзол из самого маленького куска материи, причем сошьет так, что еще на капюшон останется. Кстати, мужчина, и что это вы так тепло одеты, у вас будет солнечный удар, от него лучше всего лечиться, как учила моя бабушка…
— Простите, я хотел бы все-таки узнать… — Зулин попытался вклиниться в бурный речевой поток, но был смят и повержен.
— Ой, и что ты морочишь мозги бедному молодому человеку своей мадам Тайной? Можно подумать, мадам Тайна его в Бристоле держит! Молодой человек искал Магическую гильдию, так надо таки сказать ему, где Магическая гильдия, а ты пристала со своей мадам Тайной. Мадам Тайна твоя — шлюха форменная, и очень правильно, что ее бросил муж, она же страшная, как моя жизнь, и у нее худые дети, безобразие! Молодой человек, вы сядьте, что вы стоите, как неродной, вы что, сильно спешите? Ой, я вас умоляю, нельзя спешить в августе, Магическая гильдия никуда не денется…
— И все же я хотел бы…
— Ой, нет, вы только послушайте его, он хотел бы! Можно подумать, мы не хотим! Я вам уже полтора часа пытаюсь объяснить, как пройти в Магическую гильдию, но вы же меня постоянно перебиваете! Можно подумать, мне это надо! А еще таким вежливым притворялся!
— Я прошу прощения…
— Так я не поняла, что вы просите: прощения или как пройти в Магическую гильдию? Ладно, слушайте. Вот сейчас вы пойдете по той улице, там найдете лавку Мореса, от нее пройдете три перекрестка, повернете направо, там лучше дворами, так ближе, выйдете на площадь, совсем как эта, только без фонтана, пройдете в арку, там снова через дворы, на главную улицу, по правой стороне, до лавки горшечника, за ней свернете в переулок налево, пройдете три дома и будет Магическая гильдия, так вот, вам туда…
— Спасибо!
— Так вот, вам туда совсем не надо, потому что гильдия переехала…
— Демон Баатора!
— Ой, и что вы так волнуетесь? Представляете, сколько вам надо было бы идти пешком, если бы я вас не предупредила? А теперь вы точно знаете, что вам туда не надо.
— Дамы, мне нужно попасть в Магическую гильдию, и чем раньше, тем лучше, — Зулин почувствовал, что звереет. — Я даю вам честное слово, если я сейчас же не узнаю, как туда пройти, произойдет что-то страшное.
— Юноша, без угроз, пожалуйста. Вы меня, конечно, извините, — брюнетка уперла руки в пышные бока, — но ваше теловычитание нас совершенно не пугает.
— Дамы, как пройти к Магической гильдии? — вкрадчиво спросил Зулин и снял капюшон.
Спустя сорок минут Зулин стоял перед аккуратным уютным зданием в два этажа, с резными ставнями и колоннами у входа. Магическая гильдия казалась бы вымершей, если бы не огромный рыжий котяра, вальяжно развалившийся на крыльце. Зулин внимательно изучил пушистое олицетворение лени и вежливо постучал в дверь, но ответа не дождался. Кот насмешливо сощурил левый глаз и зевнул.
— Не смешно, — сказал Зулин и, толкнув дверь, вошел.
Нельзя сказать, что изнутри Магическая гильдия была много живее, чем снаружи. Правда, внутри не было кота, зато был хмурый, изнывающий от жары полуэльф и гора бумаг на единственном во всем помещении столе. Зулин кашлянул.
— Простите, любезный, мне нужен Натан Сильван. Вы не подскажете, где его можно найти?
— А вы, собственно… — полуэльф оторвался от бумаг и вопросительно поднял бровь.
— Зулин. Я направлен из Малдлина в бристольскую Магическую гильдию по рекомендации Мо Корте. Насколько я понимаю, господин Сильван теперь является моим непосредственным начальником — хотелось бы познакомиться.
— А…
— Вот бумаги.
— Бумаги… — полуэльф страдальчески сморщился и посмотрел на стол. — Ладно, одной больше, одной меньше… Натан! — полуэльф обернулся к двери, ведущей во внутренние комнаты. — Натан, к тебе пришли!
Ответом послужила красноречивая тишина, в которой Зулину послышался едва различимый шорох.
— Натан, выходи, это свои! Да хватит прятаться, в конце концов! Никакой опасности — маг из Малдлина, больше никого!
В соседней комнате зашуршало чуть громче, но ответа по-прежнему не последовало.
— Пойти, что ли, убить себя? — задумчиво пробормотал полуэльф, вздохнул и снова уткнулся в бумаги. Зулин с интересом наблюдал, как его рекомендательные письма бесследно исчезают в горе макулатуры. Комната привычно погрузилась в тишину, прерываемую истерическим чириканьем воробьев. Где-то в углу монотонно жужжала муха. Зулин почувствовал легкое раздражение.
— Скажите, уважаемый, а господин Натан всегда так встречает гостей?
— Господину Натану плохо, у господина Натана зверски болит голова… — Зулин мог бы поклясться, что именно такой тон обычно был у Мо Корте после особо воинственных пьянок, но это, конечно, был не Зодчий. В дверях привалившись к дверному косяку стоял, причем стоял с большим трудом, высокий пепельноволосый эльф с весьма приятным, но чрезвычайно помятым лицом.
— Господин Сильван? — Зулин слегка поклонился. — Мой старик-учитель обычно советовал лечить подобное подобным, если вас, конечно, интересует мое мнение. Я Зулин, протеже безумного Зодчего из Малдлина.
— О боги, ну кто придумал работу?! — простонал эльф, схватившись за голову. — Слушай, Зулин, давай без церемоний, у меня от них зубы болят. Я Натан, это ясно, и мне очень, повторяю, очень плохо, но это никого не волнует. Этот бесчувственный господин за столом — Тирел, мой секретарь. — Натан согнал полуэльфа со стула и потер виски. — Тирел, я, может быть, очень всех удивлю таким сообщением, но у меня болит голова, понимаешь?
— У меня тоже болит голова, но по другому поводу, — проворчал Тирел. — Эту гору ты лично будешь разбирать?
— Изверг, — резюмировал Натан, выглядывая из-за груды бумаг. — Никакого уважения к начальству. Кстати, Зулин, может, снимешь капюшон?
— Не думаю, что это очень хорошая идея. — Зулин вспомнил реакцию кумушек и ухмыльнулся. — Может, в другой раз?
— Да ладно тебе, — махнул рукой Натан. — В Бристоле всякие личности бродят, и никто не стесняется.
— Как хотите, — сказал Зулин и снял капюшон. — Бу.
— Мать честная! — простонал Натан, выбираясь из-под бумаг. — Ты себя в зеркале видел?
— Видел. Три дня заикался. Больше не смотрю, — в глубине души Зулин был доволен произведенным эффектом. — Ну, так что, будут какие-то задания, распоряжения?
— Меня сейчас вырвет, — признался Натан.
Зулин вздохнул. Свое прибытие в Магическую гильдию Бристоля он представлял несколько иначе. Похмельный эльф и полукровка за письменным столом как-то плохо ассоциировались с серьезной магией. В прочем, что еще могло ожидать ученика безумного старикашки Мо? «И попомни мои слова, мой юный друг: если ты будешь напиваться в компании дурных женщин меньше одного раза в неделю, я прокляну тебя и нашлю стригущий лишай, а это очень неприятно! Ты же не хочешь быть облезлым планаром?» О да, учитель, я буду следовать твоим заветам — Зулин мило улыбнулся, но этого никто не увидел: во избежание приступов рвоты у непосредственного начальства пришлось снова натянуть капюшон. Тирел невозмутимо шуршал бумагами, Натан привалился к стене и сполз на пол. Истерически орали воробьи, пахло пылью и библиотекой. Зулин скучал.
— Послушай, друг… — умирающим голосом пробормотал Натан.
Закончить он не успел. С крыльца раздался мощный женский рык и стук в дверь. Натан вздрогнул и чудесным образом перестал умирать. Он вскочил на ноги, юркнул за дверь, (предварительно прошипев страшным шепотом: «Меня нет и не будет! Я уехал, умер, дематериализовался, застрял в лифте!», «Ну да, в лифте — это наиболее актуально», — отозвался секретарь) и затаился. Тирел еще глубже зарылся в бумаги и изо всех сил делал вид, что его нет, причем вполне успешно. Зулин понял, что удар придется принять на себя. Он быстренько перебрал в уме все заклинания, которые способен был вспомнить, отметил несколько наиболее эффективных и расправил плечи. Дверь распахнулась.
— Где он, этот негодяй, этот подлец, этот гнусный соблазнитель! — прокричала, появившись в дверях, крупная пышная и безнадежно голубоглазая блондинка, уперла руки в крутые бока и с ненавистью уставилась на Зулина. — Или он думает, что если он эльфийский принц, так он может морочить мозги дочери мэра?! Или он думает, что его тощий сухой гороховый стручок — моя тайная девичья мечта?! Я нормальная девушка и имею сердце! И если он думает, что его можно разбить, так пусть сначала разобьет свою голову о стены этой треклятой гильдии! И чтоб он так жил, как я теперь страдаю! Но только я не позволю ему измываться над моей любовью! Я отдала ему все самое ценное! Или он считает, что если он был четвертым, так можно смеяться над моим чувством! Я ему прижму его вялые причиндалы! Где он, я вас спрашиваю, этот мерзавец?! — блондинка остановилась, набирая воздух в легкие для следующей тирады, и Зулин понял, что другого момента не будет.
— Боюсь, моя прекрасная барышня, что нашего дорогого Натана больше нет с нами… — тихо и скорбно произнес он, опустив голову, и молитвенно сложил руки. Тирел сдавленно хрюкнул за письменным столом. Блондинка выдохнула и подозрительно глянула на Зулина.
— И куда же он делся? Только не пытайтесь меня облапошить! Марту Трейси еще никто не обманывал!
— Я понимаю всю глубину вашего горя, прекрасная госпожа Марта, но мы все должны быть сильными, ради Натана. Ему сейчас нелегко. — Зулин изобразил поникшую былинку и горько вздохнул. — Он теперь далеко, и в том, что он не успел с вами проститься, нет его вины. Все произошло так внезапно…
— И где же он, мой кудрявый пупсик? — дрогнувшим голосом спросила Марта, как-то вдруг утратив воинственный пыл. — Его посадили за пьянство?
Из-за бумажной пирамиды снова донеслось сдавленное хрюканье, но Тирел быстро справился с собой и скорбно зашмыгал носом.
— Чего этот полукровка тут хлюпает? — Марта совсем уже неуверенно покосилась на макушку Тирела. — Где мой Натанчик? Он заболел? Что-то венерическое? Где он? Я хочу видеть моего пупсика!
— Его здесь нет. Он… — Зулин развел руками и выдержал паузу в лучших традициях Мо Корте. — Не знаю, как вам и сказать. Боюсь, вы его больше никогда не увидите. Боюсь, все мы его уже никогда не увидим.
— Да-да, я буду очень скучать, — поддакнул Тирел и снова захрюкал.
— Он… умер? — Марта задрожала как-то сразу вся, особенно щеками, бюстом и подбородком.
— Нет, ну что вы, все не так трагично. Просто он перешел на новый уровень магического знания, и наш мир стал для него тесен. Он, конечно, жив, но сюда уже не вернется, его посвящение, как и всякое посвящение, прошло совершенно неожиданно, и в этом суть истинности магического знания, впрочем, что я вам объясняю, вы же образованная девица, вы и без меня все прекрасно знаете. Наш дорогой Натан как раз сокрушался, что скучная бумажная рутина, которая практически вся была взвалена на его хрупкие эльфийские плечи…
— О да, он был такой стройный… — растроганно всхлипнула Марта.
— Да, вся эта рутина не дает ему проводить больше времени с его единственной белокурой любовью, прелестной госпожой Мартой…
— О, мой пупсик!
— Как — бах! — вспышка, гром, магическая радуга, и его нет, нет, как будто и не было никогда, остались только воспоминания…
— Но… Но вы же можете как-то с ним связаться? Ну, я не знаю, может, он приедет в отпуск или на каникулы…
Внезапно Зулин почувствовал неземную усталость. Госпожа Марта смотрела на него с надеждой и благоговением, хлопая ресницами и шмыгая носом. Что-то подсказывало Зулину, что так просто он от нее не отделается, придется, как минимум, выслушать трагическую историю любви к бессердечному пупсику Натану и придумать действенные слова утешения, а вдохновение неумолимо улетучивалось, уступая место скуке и раздражению.
— Возможно, мне удастся, при определенных усилиях, передать ему от вас весточку, но не рассчитывайте на ответ, это категорически запрещено.
— Даже ради любви? — Марта захлопала ресницами с удвоенной силой.
— Ну, вы же не хотите, чтобы он стал таким, как я… — вздохнул Зулин и в третий раз за утро снял капюшон.
Потребовалось определенное количество времени, чтобы извлечь Тирела из-под стола. Умудренный опытом работы с Натаном полуэльф предусмотрительно залез туда, заткнул уши и зажмурился. Вряд ли бы кто-то стал спорить с тем, что это было весьма своевременно. Визг, который издала Марта Трейси, до сих пор эхом раздавался в ушах планара, а надо отметить, что музыкальным слухом он никогда не обладал и считал свои уши вполне закаленными после пяти лет обучения в башне Мо Корте.
— Это было феноменально! — Тирел пыхтел и отплевывался, но всем своим видом выражал восхищение. — Так виртуозно отделаться от барышни Трейси не удавалось еще никому. Я считаю, Натан обязан вам по гроб жизни, если не дольше. Не в моих правилах обсуждать его личную жизнь, но…
— Кстати, а где он сам? Мне кажется, он собирался меня о чем-то попросить, когда явилось это мимолетное виденье… Гений чистой красоты, я бы даже сказал…
— Могу поспорить, что он не стал дожидаться развязки, — Тирел состроил презрительную гримасу. — А просить он вас собирался о том, чего целое утро не мог добиться от меня.
— Ну да, — понимающе хмыкнул Зулин, — похмелье — страшная штука. И где же теперь Натан?
— Где-где… — Тирел пожал плечами, и Зулин вдруг почувствовал, что ответ может оказаться до неприличия рифмованным. — В любом случае, вам не стоит его ждать ближайшие два часа. Мой вам совет: побродите по городу, осмотритесь, найдите приличный трактир. Думаю, «Пятирогая луна» вам подойдет. Загляните в магическую лавку, а если вас интересуют горячительные напитки, посетите винный магазин. В Бристоле лучшие вина, что очень пагубно сказывается на нашем с вами начальнике. Ну, да что уж там. Часика через два-три возвращайтесь, может, что-нибудь и прояснится.
— А скажите, — задумчиво произнес Зулин, — дурные женщины в Бристоле водятся?
— О, в большом количестве. А что?
— Значит, от стригучего лишая я застрахован.
Первым делом Зулин отправился осматривать главную достопримечательность города — бристольский базар. Сами бристольцы искренне не понимали, что такого особенного в их рынке, но приезжие в один голос твердили, что если хочешь знать Бристоль, сходи на базар. Не факт, что ты останешься очень доволен, — потеря кошелька радует далеко не многих, но опыт получишь незабываемый.
Ну что ж, базар, так базар. Зулин прошел по узким пыльным улочкам, миновал пару перекрестков, спросил дорогу у слепого нищего, — который за умеренную плату перестал быть слепым и вполне толково объяснил, как и куда нужно идти, — влился в пеструю галдящую толпу и оказался в бурно кипящем котле под названием Базарная площадь. Первые двадцать минут пребывания в толпе Зулин испытал даже некоторое разочарование: кошелек с пояса пытались срезать всего три раза, причем первые два совсем уж неудачно, а на третий не пришлось даже снимать капюшон — достаточно было холодно блеснуть синим взглядом из темноты. Овощные ряды не поразили его ничем, кроме своей оглушительности, лотки с пряностями обрекли на десятиминутное чихание, а шелковый ряд сделал его обладателем очень милого шарфика чудесной павлиньей расцветки. Зулин задумчиво повертел неожиданную покупку в руках и решил отныне быть внимательней, чтобы не вернуться в гильдию с красным драконом на поводке.
Еще через полчаса планар понял, что потеря кошелька — далеко не самое страшное, что может случиться с новичком на Бристольском рынке. Возле лотка с заморскими диковинами Зулин пришел в себя и обнаружил, что совершает вполне законную и честную сделку по приобретению совершенно бесполезной штуковины, стоимость которой идеально совпадает с содержимым его кошелька. По-настоящему Зулина расстроила не столько цена, сколько тот факт, что штуковину можно было держать перед собой только на вытянутых руках, причем она все время норовила укусить или ударить. В принципе, Зулину удалось, сняв капюшон и состроив страшную рожу, уговорить прежнего владельца кусачей штуковины совершить обратный товарообмен, но кошелек его стал вдвое легче, а невозмутимый торговец доходчиво объяснил, что это справедливая плата за аренду чудесной твари. Спорить было бесполезно.
Выбираясь из рыночной толкучки, Зулин размышлял о переменчивости мира. За все пять лет пребывания в башне Зодчего он не снимал капюшон так часто, как за сегодняшний день. И то ли еще будет, — шепнул Зулину внутренний голос. В конце концов, кто сказал, что первый же рабочий день принесет сложнейшие загадки и чудовищные тайны? Может, по вторникам в Бристоле вообще никто не работает, как знать? В мире еще столько неизведанного: нерабочие вторники, пьющие эльфы, бристольские дурные женщины…
Размышляя так, Зулин вышел на непривычно тихую солнечную улицу. По правой стороне, на двухэтажном домике с красивой резной дверью красовалась вывеска с виноградной лозой, слева, над маленьким незаметным подвальчиком, к стене была приколочена большая медная реторта. «Вот и славно, — подумал Зулин, — от винной до магической лавки далеко идти не придется. Солнце совсем замучило. Жарко… Почему местные жители так нервно воспринимают планаров?» Поразмыслив еще несколько минут, он решил зайти сначала в магическую лавку, а уже потом купить вина и вернуться в гильдию.
Спускаясь по крутым ступенькам в подвал, Зулин попытался представить себе, как должен выглядеть владелец такого заведения. В магической лавке по всем законам жанра царил полумрак, и пахло травами. На многочисленных полках и полочках выстроились пузырьки и пузыречки, бутылки и бутыли, колбы и колбочки, коробочки, шкатулки, реторты, змеевики, кувшины, фляги и прочие всевозможные емкости. За массивным дубовым прилавком возвышалась не менее массивная фигура продавца, одетого, к огромному разочарованию Зулина, в серый балахон с капюшоном.
— Доброго дня, уважаемый.
— И вам. Чем интересуетесь?
— Да пока ничем конкретным. Так, завожу связи. — Зулин мучительно пытался понять, что ему мешает в голосе торговца. — Я недавно в Бристоле.
— Вы из гильдии?
— Из гильдии, — Зулин утвердительно кивнул. — Мне посоветовали заглянуть в вашу лавку, познакомиться. Вполне возможно, что я буду довольно часто пользоваться вашими услугами.
— А что, у Натана опять похмелье? — в голосе торговца послышался намек на улыбку.
— Вы знаете Натана? — Зулин слегка удивился.
— По роду занятий приходится, — торговец издал звук, одновременно похожий на шипение и хихиканье, и Зулину на секунду показалось, что он увидел мелькнувший язык, тонкий, длинный и раздвоенный, как у ящерицы. Настроения ему это не прибавило. Более того, он почувствовал себя слегка идиотом, сам не зная, почему.
— А с чего вы взяли, что Натан не очень хорошо себя чувствует?
— По роду занятий приходится… — торговец снова зашипел-захихикал. — Не обижайтесь. Простая логика. Сегодня вторник. Марта Трейси вопит на весь город. Вы бродите, не зная, чем заняться. Ясно?
— Нет. — Зулин чувствовал, что нужно немедленно чем-то впечатлить шипящего всезнайку, иначе он сам зашипит, как закипающий чайник. Проведя полдня в Бристоле, он изучил только один способ впечатлять окружающих. — Завидую вашей мудрости. Я думаю, нам все же стоит познакомиться. Мало ли, может, и я когда-нибудь окажусь вам полезным. Да и вообще, какой смысл общаться наобум. Как вы считаете?
— Резонно, — торговец принял позу крайнего внимания.
— Я Зулин, ученик Мо Корте из Малдлина. — сказал Зулин и снял капюшон. Ни потрясенного возгласа, ни хотя бы вопроса о зеркале не последовало.
— Я Схишш, — прошипел торговец и тоже снял капюшон. На слегка оторопевшего Зулина с вытянутой чешуйчатой морды смотрели холодные желтые змеиные глаза, явно насмешливо прищуренные. Схишш улыбнулся, продемонстрировав набор прекрасных изогнутых клыков, и протянул для рукопожатия… лапопожатия… В общем, не будем заострять на этом внимание — протянул. — Не часто я вижу в своей скромной лавочке настоящего планара. Вы откуда?
— Понятия не имею, — Зулин вздохнул. — Думал, может, вы подскажете. Ну да ладно, не все сразу. Приятно было познакомиться.
— Простите, вы направляетесь в лавку напротив?
— Собирался, во всяком случае.
— Хотите совет? — Схишш натянул обратно капюшон и зашипел-захихикал откуда-то из темноты. — Возьмите «Золотую слезу», это любимое вино Натана. Только ничему не удивляйтесь.
— Спасибо, постараюсь. — Зулин озадаченно почесал затылок и подумал: «Почему, интересно, мне это не нравится?»
После полумрака магической лавки свет на улице казался просто ослепительным. Зулин даже оценил преимущества капюшона. Резная дверь и виноградная лоза в сочетании с жарким маревом августовской жары навевали мысли о бокале доброго холодного вина из лучших Бристольских погребов и неспешной беседе на интеллектуальные темы где-нибудь в тенечке. Зулин встряхнулся, отогнал соблазнительные видения и перешел улицу. Мелодично звякнул колокольчик над дверью. Зулин готов был поклясться, что буквально за секунду до того, как он вошел, воздух вибрировал от лихорадочных вздохов, но как только его нога переступила порог, в лавке воцарилась тишина.
— День добрый! — Зулин внимательно осмотрелся, но не увидел ничего, кроме бесконечных рядов бутылок. За прилавком знакомо зашуршало. Зулина осенила внезапная догадка. «Демон Баатора! Не может быть…» — пробормотал он, в два прыжка оказался у стойки и перегнулся через нее.
— Что вам предложить? — задушено пробормотала черноволосая эльфийка, лихорадочно приводя в порядок платье.
— Бутылочку «Золотой слезы» для моего похмельного начальника! — сообщил Зулин, продолжая заглядывать за стойку. — Натан, ты ведь любишь «Золотую слезу»? — Зулин больше не мог обращаться на вы к начальнику, который спешно заправляет штаны, совершенно неэлегантно скрючившись под стойкой в винной лавке. — А мы с Тирелом тебя уж заждались. Я так понимаю, неотложные дела гильдии заставили тебя позорно бежать с поля боя?
— Я не бежал, — хмуро пропыхтел Натан. — Я ретировался. Стратегическое отступление — ясно?
— Очень удачное, как я вижу. А я как раз за лекарством пришел. Жаль, что опоздал. Ну, да что уж там. Распоряжения, поручения будут?
— Будут! — Натан приобрел пунцовый окрас. — Прекратить издеваться над начальником и возвращаться на рабочее место!
— А я думал — сегодня выходной. — Зулин пожал плечами с самым невинным видом, какой только может принять планар, лицо которого скрыто капюшоном.
— У сынов Магической гильдии нет выходных! — из винной лавки Натан Сильван вышел с высоко поднятой головой.
* * *
Иефа жила в Бристоле уже три недели и была вполне довольна и собой, и городом. Деньги и богатая одежда, вежливо позаимствованные из запасов начальника каравана, позволили путешествовать с непривычным комфортом, лютня собирала вокруг нее слушателей, а спрятанные под распущенными волосами или накинутым платком уши не превращали восхищение в насмешку. Наивная детская улыбка и долгий лукавый взгляд из-под ресниц чаще всего обеспечивали охрану в виде какого-нибудь странствующего рыцаря, а то и нескольких, если очень везло. Тогда путешествие становилось на редкость забавным: мужчины распускали павлиньи хвосты и красовались перед ней, наивно полагая, что производят неизгладимое впечатление. Конечно, случались и проколы. Чего уж там, далеко не все представители мужской братии умели себя контролировать. В прочем, Иефа давно уже знала, что из всего нужно извлекать выгоду. В конце концов — надо же было на ком-то тренировать свои способности.
Бристоль принял Иефу в свои солнечные объятия и закружил в пестром танце. Цокот копыт по теплой брусчатке, бархатная пыль, улыбки, гомон, вечно кричащие дети, красные и зеленые крыши, серебристые тополя, медовый запах цветущих деревьев, блестят глаза у молодых женщин, босые пятки выбивают чечетку, музыка города, в котором всех ждут и всех любят. Иефа подставляла лицо солнцу и тихо улыбалась какому-то пушистому и незнакомому счастью. Странно, даже не хотелось никого ставить на место.
— Эй, красавица, улыбнись еще раз!
— Девушка, купите шаль!
— Цветы, самые душистые и чудесные цветы для самой прекрасной!
— Перстни, перстеньки на тонкие пальчики!
— А вот рыба, свежая рыба! Только из моря!
— Красавица, зайди в мою лавку!
— Милая госпожа, у меня лучшая гостиница в городе!
— Барышня, мне нужен бард! Плачу золотом!
— Фрукты! Овощи! Только свежие! Точный вес!
Это был ее город. Иефа ехала по Бристолю и чувствовала себя птицей в небе. «Кажется, я все-таки приехала домой», — подумала она, когда мэтр Бену, хозяин «Пятирогой луны», вручил ей ключ от номера. Деликатный и дальновидный, мэтр Бену сразу оценил дальнейшие перспективы пребывания в его гостинице золотоволосого барда. Иефа получила возможность петь, когда ей вздумается, с единственным условием: треть выручки уходила в карман хозяина. Мэтр Бену был лишен предрассудков, и острые уши Иефы, которые он умудрился разглядеть под шелковым платком, нисколько его не смутили. Уже через два дня полуэльфка болтала с мэтром, как будто они были лучшими друзьями. Бену не прогадал. Иефу слушали с удовольствием и платили щедро.
Утро восьмого августа Иефа проводила в прохладной тишине общей залы трактира, лениво перебирая струны лютни и мурлыча что-то себе под нос. В голове бродили разрозненные строчки, обрывки рифм, медленно сплетаясь и расплетаясь. Мелодия выходила неустойчивая, тягучая и благостная. Казалось, что весь окружающий мир застыл в жаркой августовской истоме, редкие посетители, если и обращали внимание на девушку с лютней, с разговорами не лезли. Иефа как-то быстро привыкла к тому, что ее уважают, а те, кто позволял себе лишнее, обычно бывали наказаны. Ее называли госпожой, кланялись, были любезны. Иефа чувствовала себя совсем взрослой и жутко самостоятельной. Ей уже давно не приходилось хвататься за кинжал, постепенно пропал куда-то затравленный взгляд исподлобья, громкие звуки не заставляли нервно вздрагивать и выжидательно замирать. Она настолько освоилась в «Пятирогой луне», что перестала ограничиваться своей комнатой, забредала иногда на кухню и в кладовые, а общую залу воспринимала практически как свою собственность и совершенно не обращала внимания на заинтересованные взгляды клиентов. При чем тут они, в конце-то концов? Это была ее территория.
Всегда можно понять, как открыли дверь, если ее открывают снаружи. Эту дверь открыли явно пинком. Иефа отвлеклась от лютни и с неудовольствием воззрилась на нового посетителя. Живого дварфа она видела первый раз, зато наслышана была об этом народе достаточно. И если многие люди и эльфы не нравились ей, потому что это люди и эльфы, то этот дварф не понравился ей просто так, по определению. То, как он вошел, то, как остановился на пороге, то, как осмотрел залу, как задержался на ней взглядом. Выражение его глаз не понравилось Иефе больше всего. Слишком…барское, что ли? Иефа досадливо поморщилась и вернулась к своей лютне. Ну, дварф, подумаешь, какая цаца.
Стив прошагал к стойке и грохнул по ней кулаком. Метр Бену возник из ниоткуда и слегка поклонился, сохраняя совершенно невозмутимое выражение лица.
— Чего желает господин дварф?
— Господин дварф желает баранины в чесночном соусе, комнату и пива. Много пива. — Стив с сомнением посмотрел на трактирщика. — У вас есть большие кружки?
— Для господина дварфа в «Пятирогой луне» найдется все, что угодно господину дварфу. Располагайтесь. Будут еще какие-то пожелания?
Стив еще раз оглядел зал и снова наткнулся взглядом на светловолосую девушку с лютней, тихо наигрывающую что-то в уголке.
— Это кто такая?
— О, это наша юная госпожа, которая во истину стала украшением и гордостью «Пятирогой луны». Бард, как вы успели заметить.
— Человек? — Стив с сомнением присматривался к «украшению и гордости». — Или эльф?
— Разве это так важно? — беспечно махнул рукой мэтр Бену.
— Полукровка, — понимающе кивнул Стив. — Красивая.
— Я разделяю ваше восхищение, но искренне не советую обсуждать с юной госпожой ее происхождение, это может плохо кончиться.
— Почитатели побьют? — нехорошо усмехнулся Стив, погладив рукоять топора.
— Нет, зачем же. Я думаю, наша колючая барышня и сама справится. Располагайтесь, господин дварф. Такое славное утро, к чему его портить? — мэтр Бену пожал плечами и степенно удалился на кухню.
Стив расположился за столом у стены, зевнул, вздохнул и от нечего делать стал разглядывать посетителей. Девушка в углу перебирала струны и, казалось, не замечала ничего вокруг. Служанка принесла кувшин пива и застенчиво сообщила, что жареные бараны с чесноком сами по себе не родятся, поэтому придется маленько обождать. Стив благосклонно кивнул, ущипнул служанку за мягкое место и занялся пивом. Шумно отхлебывая из кувшина и принюхиваясь к соблазнительным мясным запахам, которые стали незаметно просачиваться из кухни, Стив рассеянно шарил глазами по залу. Раз или два он ловил на себе явно недружелюбный взгляд серых глаз. «Колючая барышня», — вспомнил дварф слова трактирщика. Ему стало смешно. Каким, интересно, образом эта светловолосая пичужка сможет за себя постоять- лютней своей будет отмахиваться, что ли?! Принесли баранину.
Настроение безнадежно испортилось. Песня улетучилась, задушенная чесночными ароматами, Иефа продолжала сидеть в зале из чистого упрямства. Дварф, видимо, считал, что беседовал с мэтром тихим голосом и что никто ничего не слышал. Уловив ненавистное «полукровка» и поймав встревоженный взгляд мэтра, Иефа внутренне ощетинилась. Дварф шумно хлебал свое пойло и уплетал баранину, игнорируя столовые приборы. Чесночный соус стекал по его бороде и рукам, что совершенно не мешало ему получать удовольствие от завтрака. Иефа почувствовала, как застарелая ярость против жрущих и хлещущих пиво «чистокровных», считающих своим долгом поинтересоваться, кто у нее эльф — мама или папа, глухо ворочается внутри и поднимает голову. Лютня издала жалобный «треньк». Иефа очнулась и обнаружила, что вцепилась в ни в чем не повинный инструмент мертвой хваткой. Девушка глубоко вздохнула, расслабила пальцы и дала себе слово, что ни один дварф в мире не сможет вывести ее из душевного равновесия. Много чести.
Стив облизал пальцы, смачно рыгнул и крикнул, чтобы принесли еще пива. Девчонка-бард прикидывалась музыкальной мебелью, но Стив был не таким простофилей, чтобы не заметить цепких неприязненных взглядов в свою сторону. Дварф уселся поудобнее, погладил бороду и принялся внимательно разглядывать барда. Росточку невысокого, но для дварфа всяко — верзила, на полголовы выше Стива, а он не из маленьких. Сероглазая, светловолосая, щечки розовенькие, губки пухленькие, только сжаты уж очень сурово, а взгляд злющий. Славненькая малявка, только уж очень худосочная, не то, что дварфские девушки — кровь с молоком, есть за что подержаться. Правда, тут тоже не все потеряно… Стив уперся взглядом в область грудной клетки и сглотнул. Интересно, она тут одна или с покровителем? Как ее до сих пор в султанат не умыкнули — вот что непонятно. Дите ж несмышленое, годочков двадцать пять всего-то на вид. Хотя, с другой стороны, у людей это возраст. А у эльфов — нет. Стив окончательно запутался, сплюнул, оторвался от созерцания прелестей «пичужки», поднял глаза и встретился с ней взглядом. Она смотрела в упор и обдавала таким холодом, что Стив даже удивился. Подумаешь, какая важная птица, уж и посмотреть на нее нельзя. Или, может, ей именно дварфы не нравятся? Служанка принесла новый кувшин пива, и Стив отвлекся, а когда снова посмотрел на девчонку-барда, та занималась исключительно своей лютней. «Может, привиделось? — подумал Стив. — И чего я взъерепенился?» Он пошарил в кошельке, выудил золотую монету и снова глянул на барда. Девчонка, небось, таких денег и в глаза не видала.
— Эй, бард!
Иефа подняла голову. И тоскливо посмотрела на дварфа. Ну вот, начинается.
— Сыграй чего-нибудь! — Стив швырнул монету, она подпрыгнула несколько раз, покатилась и остановилась у самых ног полуэльфки. Девушка посмотрела на Стива, на кругляшек золота и слегка отодвинулась, брезгливо поморщившись, как будто это была не золотая монета, а кусок конского навоза. Мэтр Бену, наблюдавший эту сцену, напрягся, увидев, как побелели скулы Иефы. Обычно это не предвещало ничего хорошего. Впрочем, мэтр Бену достаточно хорошо изучил свою любимую постоялицу, чтобы успокоиться, заприметив, как слегка дрогнули уголки ее губ. Иефа подозвала служанку, спросила письменных принадлежностей и принялась что-то писать с самым невозмутимым видом. Стив, пропустивший все эти подробности, понял только, что его жестоко игнорируют, и пожал плечами. Подумаешь, королева, золота ей не надо. Как говорится, не очень-то и хотелось.
Время приближалось к полудню, в трактир начали подтягиваться истомленные жарой посетители. Иефа незаметно поглядывала на дварфа, покрывая ровными строчками пергамент. Быдло надо или убивать, или высмеивать. За оружие сразу хватается тот, кто не может держать себя в руках. Бессмысленно обижаться на хама, с него спрос не тот. Чего она ожидала от дварфа, который даже вилкой пользоваться не умеет? Каменеть лицом и пылать ненавистью к такому, как он, просто глупо. Но спускать с рук — тоже не дело. Иефа в последний раз просмотрела текст, прошлась по струнам, запоминая мелодию, накинула на голову платок и подошла к стойке. Мэтр Бену вопросительно посмотрел на нее, получил утвердительный кивок и расцвел.
— Дамы и господа, уважаемые и драгоценные посетители «Пятирогой луны»! — торжественно воскликнул он, выйдя на середину зала. — Прекрасная Иефа, которую мы все знаем и, не побоюсь громких слов, талантом которой искренне восхищаемся, просит внимания! — он отвесил почтительный поклон. Люди в зале задвигали стульями, устраиваясь поудобнее, кто-то захлопал, послышались одобрительные возгласы. Стив оторвался от второй порции баранины и приготовился слушать. Полуэльфка взмахнула ресницами, ослепительно улыбнулась, тронула струны. Посетители затихли.
— Я приветствую вас, господа и дамы, — негромко произнесла Иефа, проводя привычный ритуал. Обычно она смотрела немного сквозь слушателей, чтобы не отвлекаться, и тогда у каждого создавалось впечатление, что смотрит она именно на него и поет лично ему. Но сейчас Иефа собиралась спеть всего одну балладу. — Всем вам известно гостеприимство достопочтимого мэтра Бену. Благодаря ему, любой посетитель «Пятирогой луны» чувствует себя здесь, как дома. Но сегодня я хочу поприветствовать нового гостя этого замечательного трактира, который настолько впечатлил меня элегантностью, деликатностью и прекрасными манерами, что я написала балладу. Мне очень хотелось бы представить эту безделицу на ваш строгий суд. — Иефа перевела дух и еще раз ослепительно улыбнулась.
Большая часть посетителей обернулась, пытаясь выяснить, кому адресовалась улыбка, и с некоторым удивлением обнаружили за столом у стены залитого чесночным соусом дварфа. Иефа дождалась, пока стихнут первые неуверенные смешки, и запела. Баллада была из тех, которые пишутся за две минуты, поются в качестве шутки и забываются раз и навсегда. Мажорные переборы создавали ощущение летнего полдня в саду, Иефа сохраняла исключительно серьезное выражение лица, и только иногда поглядывала на дварфа невинными глазами.
Баллада повествовала о трех чесночных феях, решивших объединиться со своим давним врагом — вампиром, чтобы одолеть страшного чесночного дварфа. Диалог фей и вампира поражал нелепостью и трагизмом. Главная фея на протяжении трех куплетов в подробностях живописала процесс поедания дварфом баранины в чесночном соусе, чем разжалобила вампира просто до слез. Кровососущий враг фей собрался в священный поход против обжоры-дварфа, но… (Тут Иефа сделала эффектную паузу и подождала, пока утихнет смех.) Но битва так и не началась, поскольку несчастный вампир был сражен насмерть могучей дварфской отрыжкой. Закончила Иефа свою балладу под аплодисменты и взрывы хохота призывом опасаться дварфов вообще и чесночных соусов в частности. Посетители смеялись и оборачивались к Стиву. Постепенно все взгляды сосредоточились на нем. Дварф с трудом проглотил полупрожеванный кусок баранины, посмотрел на Иефу и расхохотался.
Нельзя сказать, что Иефа была разочарована. Поразмыслив, она решила, что отомщена, а то, что дварф не бился в истерике и не рубил топором направо и налево, говорит только в его пользу. Хотя это абсолютно ничего не меняет. Посетители потихоньку расходились, трактир опустел до вечера, только дварф все еще сидел за своим столиком. Иефа пересчитала выручку и озадаченно хмыкнула: среди прочего на подносе блестели три золотые монеты. «А привычки у него не меняются — усмехнувшись, подумала полуэльфка. — Тоже мне, барин… Хотя это очень кстати.»
— Мэтр Бену, — позвала она негромко. — У нас сегодня хорошее утро, вам не кажется?
— Иефа, милая, — мэтр Бену расцвел, увидев свою долю, — с тобой даже самый плохой день покажется прекрасным!
— Ай-ай-ай! Как нехорошо врать, мэтр! — Иефа рассмеялась. — Я пройдусь по городу. Может, удастся пристроить эти кругляшки.
— Будь осторожна, милая. Не хотелось бы потерять своего любимого барда.
— Ну что со мной станется, мэтр Бену?
— Плохих людей много, а хороший мэтр Бену всего один, — назидательно произнес трактирщик.
— Вот тут вы правы.
«Что с тобой станется? Не знаю, из каких мест ты пришла в Бристоль, девочка, но жилось тебе явно несладко. Я всего один раз видел твои белые от ярости глаза, когда в мой трактир заглянули люди из султаната. Что с тобой станется…»
Стив наблюдал за бардом со смешанным чувством досады и уважения. Молодец девчонка. Красивая. Злопамятная. Колючая барышня, правильно толстяк за стойкой сказал. Странно, что она так ощетинилась. Что такого он сделал? Непонятно. Но что обиделась, так это ясный пень. А жаль. С такими, как она, дружить надо. А ведь живет здесь явно одна, без всяких покровителей, по городу, небось, тоже одна шатается. Тоже дурость немалая. Стив даже рассердился на полуэльфку. Надо будет с ней обязательно поладить. А то ведь пропадет одна, глупая… Впрочем, к чему эти сложности? Подойти да поговорить, ну, в крайнем случае, можно даже извиниться. Делов-то…
Иефа отнесла лютню в свою комнату, переменила платок, подвесила на пояс ножны с кинжалом, взяла кошель и спустилась в общую залу, раздумывая, чего ей больше хочется: купить новый шелковый шарф чудесного изумрудного цвета или заказать обувь подороже? Она так размечталась о паре изящных сапожек из самой тонкой замши, на низком каблучке, с миниатюрными пряжками и замысловатой шнуровкой, что буквально наткнулась на пресловутого дварфа, стоящего у нее на пути пень пнем. Иефа мысленно пожелала себе ангельского терпения и попыталась обойти дварфа справа. Безрезультатно. Заход слева тоже не принес никакого результата. Дварф сосредоточенно сопел и топтался перед ней, словно исполнял какой-то свой ритуальный дварфский танец, причем на лице его, вернее, на той части, которая не была покрыта буйной растительностью, угадывалось мучительное раздумье. Он явно собирался что-то сказать, но, видимо, не мог подобрать слов. Иефа прекратила безуспешные попытки пройти и молча уставилась на Стива, прикидывая, во что может вылиться это, скажем прямо, не самое приятное знакомство. В худшем случае — тут девушка посмотрела на внушительный дварфский топор — в худшем случае мэтр Бену позовет своих ребят, и ей, может быть, даже ничего не отрубят. В лучшем случае он начнет ухаживать, ему откажут, и тогда вполне может настать худший случай. Кинжал тут не поможет, тем более что носила его с собой Иефа больше для вида. Много такой штыркалкой навоюешь… «Боги, как же мне все надоело. Ну чего он ко мне прицепился, репейник горный… Дожили, вот уже и дварфам до меня дело есть». Самое разумное, что можно было сделать в такой ситуации — молчать и слушать, чем Иефа и занялась.
Между тем Стив терпел неземные мучения, соображая, как лучше начать разговор с «колючей барышней». Представиться? Она решит, что он просто ищет знакомства, ну, для того, для чего все с ней ищут знакомства. Назвать себя и сразу сказать, что он не для того? А с чего он взял, что все остальные для того? И вообще, для чего это именно? Время шло, девчонка поглядывала на него сверху вниз с явной насмешкой и, ясный пень, утверждалась в мнении, что он именно «для того». «Ох, Мораддин, как же все сложно!» — подумал Стив и бросился в бой.
— Э-э-э… Ну, собственно, не того… То есть, не для того… — глубокомысленно произнес он, и замолчал, чувствуя себя полным идиотом. Полуэльфка подняла левую бровь и скептически поджала губы, но ничего не ответила. Стив почесал затылок, погладил бороду, поправил пояс и уставился на девушку, надеясь хоть на какую-нибудь реакцию. Но полуэльфка явно не собиралась приходить к нему на помощь. Она поправила платок, разгладила складки платья, подтянула пояс и в свою очередь уставилась на дварфа, издевательски ухмыляясь. «И хоть бы кашлянула, стерва», — почти с ненавистью подумал Стив, но не отступил.
— Я… Ну, это… В городе очень опасно, да, — авторитетно заявил он, радуясь, что смог наконец произнести связное предложение.
— Правда? — вежливо удивилась полуэльфка.
— Ну, в том смысле, что не всем опасно, а только девушкам в одиночку ходить опасно. Красивым девушкам. — Стив решил, что немного лести не повредит.
— Кто бы мог подумать! — Воскликнула полуэльфка, и у нее как-то странно задрожали губы. «Надо же, — изумился Стив, — неужто плакать собралась? Вот тебе и колючая барышня!»
— Ничего, я провожу, — поспешил он утешить девушку.
— Куда? — спросила Иефа и задрожала уже как-то всем лицом.
— В город.
— А зачем? — Иефа явно взяла себя в руки и перестала подрагивать, зато мэтр Бену за стойкой начал издавать какие-то странные звуки.
— Ну, ты же идешь в город? — Стив начал выходить из себя.
— Допустим. Дальше что?
— Я провожу.
— Разве я об этом просила?
— Нет. — Стив догадался посмотреть девушке в глаза и обнаружил, что она еле сдерживается, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Он сжал кулаки и упрямо набычился. — Я просто могу проводить тебя, куда там тебе нужно, и проследить, чтобы никто не цеплялся.
— Спасибо, обойдусь. — Иефа перестала играть вежливую девочку и попыталась обойти дварфа.
— Нет, ты послушай, — Стив ухватил девушку за локоть чуть сильнее, чем хотелось бы, — в чем дело? Я тебя чем-то обидел?
— Нет, что вы. — Иефа выдернула руку. — Мы ведь даже не знакомы.
— Тогда почему ты не хочешь, чтобы я тебя проводил?!
— А почему, собственно, я должна этого хотеть? — голос Иефы стал холоден, как пиво в погребе мэтра Бену.
— Но если я тебя ничем не обидел, не оскорбил, если все в порядке, — Стив окончательно вышел из себя и еле сдерживался, чтобы не кричать, — если все нормально, ПОЧЕМУ ты…
— Послушайте, господин дварф, — голос Иефы стал таким вкрадчивым, что Стив даже поежился, — я очень вас прошу усвоить одну простую истину: вы меня не раздражаете и не радуете, вы мне абсолютно безразличны. Я не намерена выяснять с вами отношения, тем более, что у нас нет никаких отношений. Я отказываюсь от вашей компании, не потому что вы дварф, или эльф, или орк, или кто-нибудь еще, — я просто ОТКАЗЫВАЮСЬ, потому что я НЕ ХОЧУ, чтобы меня провожали вы, или какой-нибудь эльф, или орк, или кто-нибудь еще. Я хочу, — понимаете? — ХОЧУ, чтобы меня просто ОСТАВИЛИ В ПОКОЕ. Это ясно?
— Яснее некуда, — угрюмо буркнул Стив.
— Всего хорошего, господин дварф. — Иефа лучезарно улыбнулась и направилась к выходу.
* * *
Что может быть смехотворнее и глупее дварфа вне гор? Правильно, дварф, который следит в Бристоле за полуэльфкой, которая его недвусмысленно отшила всего три минуты назад. Предаваясь этому дурацкому занятию, Стив обзывал себя болваном, идиотом, лягушкой безбородой и прочими достойными именами и все недоумевал, за каким лешим он это делает?! Вот спросите его, Стивана из Утгартов, стража ворот, второго в роду: какого дьявола он преследует эту сероглазую злючку, прячась в тени подворотен, как какой-то… Стив сплюнул. Ведь если он попадется на глаза этой полукровке, от него мокрого места не останется, весь Бристоль будет знать, какой он болван, а она на этом еще и денег заработает, мерзавка! И, как на зло, никто не собирается на нее нападать, ну хоть бы какой завалящий гад прицепился, ну, там крестьянин пьяный, или, еще лучше, из султаната какой-нибудь чернявый, ну хоть кто-нибудь! Так ведь нет же, разгуливает она себе по городу, как ни в чем не бывало, на витрины пялится! Грымза!
Устав ругать себя и полуэльфку, Стив впал в философское настроение. Ну и ладно, все равно уже начал, а бросать дело на полдороге он не привык. Главное, не попадаться ей на глаза, и тогда никто ничего не узнает. Ох, Мораддин, скучный народ — женщины! Все им тряпки да побрякушки! Лучше бы хороший топор себе купила.
Иефа брела по солнечному Бристолю, подставляя лицо горячим ярким лучам, и думала, что мир вовсе не так уж плох, даже если в нем есть приставучие дварфы. Сладкий запах цветения, еле уловимый оттенок нагретого солнцем булыжника и чуть-чуть морской соли — если бы существовали такие духи, она обязательно купила бы себе самый большой флакон, чтобы всегда, всегда, в самой далекой стране ощущать себя частью таких вот детских непоседливых дней. Иефа хотела пахнуть Бристолем. Жизнь горожан проходила за вином и музыкой, казалось, что никто не работает, а все вокруг делается само собой, и эта иллюзия была настолько сильна, что многие жители Бристоля в нее давно поверили. Тем не менее, кто-то возводил новые здания с колоннами и башенками, кто-то мостил маленькие и круглые, как монетки, площади гладким разноцветным булыжником, кто-то устанавливал фонтаны и разбивал парки, ставил статуи, строил одноэтажные домики с чудными смешными крылечками, кто-то открывал и наполнял товарами лавки, чинил и тачал, шил и вязал, плел и вырезал, растил, готовил, жарил, парил, торговал, гранил, шлифовал, полировал, замешивал, красил, рисовал и играл, и — думалось иногда Иефе — этот кто-то был сам Бристоль, незаметно и скромно растущий и прихорашивающийся, словно на праздник. Веселый, изворотливый, хитрый, продажный, циничный портовый проныра, способный ко всему приспособиться, все и всех использовать, продать, купить и снова продать, но уже дороже, необузданный и осторожный, жестокий и чуткий одновременно, Бристоль напоминал Иефе ее саму, такую, какова она на самом деле, без лучезарных улыбок и вежливых фраз, взбалмошную и непонятную.
Гуляя по городу, Иефа и думать забыла про странного дварфа и уж никак не могла предположить, что он чертыхается и потеет в тени ближайшего платана. Стив следовал за полуэльфкой на почтительном расстоянии и ужасно страдал от жары. Некоторое время он надеялся, что девушка немножко погуляет и вернется в прохладу трактира, но Иефа, судя по всему, чувствовала себя в жаре, как рыба в воде, и вовсе не собиралась никуда возвращаться ближайшие полтора часа. Она заходила в лавки, перекидывалась двумя-тремя фразами с торговцами и выходила, так ничего и не купив. Странно, что никто не выглядел расстроенным. Ее окликали какие-то работяги, она улыбалась в ответ и махала рукой, но поболтать не подходила; уличные продавцы сладостей протягивали ей свой товар и заводили разговоры, она что-то отвечала, качала головой, они смеялись, кивали, кланялись ей, а она шла дальше. Похоже было, что Иефу знает весь город. В конце концов, Стиву стало даже интересно, купит она что-нибудь или нет, и если купит, то что именно.
Прошло два часа, Стив взмок, как будто сутки трудился в штольне, солнце палило, как сумасшедшее. Наконец Иефа вышла на небольшую круглую площадь и, целеустремленно направившись к какой-то лавке, скрылась за стеклянной дверью. Стив осмотрелся. Площадь была абсолютно пуста, если не считать небольшой бронзовой статуи в центре, — ни деревца, ни кустика. Лавка, в которой скрылась полуэльфка, оказалась, судя по огромным витринам, резной двери и прочим финтифлюшкам, вовсе не лавкой, а весьма дорогим магазином. «Модная одежда от мадам Жасмин» — гласила вывеска. Напротив магазина модной одежды располагался не менее дорогой магазин кожевенных изделий, ювелирная лавка, бакалея, цветочный магазин и прочая чепуха.
Пока Стив разглядывал площадь, раздумывая, где тут можно спрятаться, Иефа вышла из магазина, накидывая на голову новый платок из тончайшего шелка изумрудного цвета. Выглядела она как нельзя более довольной. «Женщины! — презрительно подумал Стив, выглядывая из переулка. — Сейчас, небось, к ювелиру отправится, побрякушки себе выбирать». Иефа действительно пересекла площадь, но вошла не в ювелирную лавку, а в магазин кожевенных изделий, и уже там застряла надолго. Стив скучал, чесался, гладил бороду, вспоминал все прозвища Мораддина, от самых известных до самых похабных, потом мысленно пересчитал все деньги, которые успел потратить со времени своего ухода из родных мест, а Иефа все не выходила.
Время шло, изнемогший от жары Стив придумал хитроумный план обогащения, который состоял из покупки обычного пони, необычной сбруи и магического зелья, что в совокупности должно было принести немалые барыши, как вдруг ему в голову пришла ужасная мысль: а вдруг в магазине есть другой выход, и девчонка давным-давно купила все, что ей надо, и теперь преспокойно бродит где-то по улицам без всякого присмотра, а он, как дурак, потеет в этом дурацком переулке?! Скорее всего, так оно и есть, потому что Стив искренне не понимал, ЧТО можно такое количество времени делать в магазине. Стив выругался в лучших дварфских традициях и побежал к магазину, забыв о всякой осторожности. Он пересек площадь и приник к витрине, пытаясь разглядеть что-нибудь в полумраке. К громадному изумлению дварфа, Иефа все еще была там, но уже явно прощалась и собиралась выйти. Стив представил себе на секунду, каким будет выражение ее лица, когда она обнаружит его прилипшим к витрине, и заметался по площади, ища укрытия. Он оглянулся на кожевенный магазин и с ужасом обнаружил, что почти попался. Иефа держалась за ручку двери и что-то говорила, отвернувшись от площади и своего соглядатая. Единственное, что оставалось Стиву, это вверить себя заботам мадам Жасмин. Дварф совершил уникальный по своей грациозности прыжок и вломился в магазин модной одежды под истерическое звяканье колокольчика.
— Что вам угодно? — несколько нервно, но ужасно вежливо спросила молоденькая продавщица в кружевном передничке и с замысловато уложенными волосами. — Ткани, меха, готовое платье, изделия на заказ?
— Что? Какой заказ? — Стив пытался отдышаться после несвойственного дварфам акробатического порыва. На той стороне площади Иефа закрыла за собой дверь кожевенного магазина и задумчиво рассматривала статую. — Я не буду делать заказ.
— Вы хотите купить готовое платье? — еще более нервно спросила девушка и поправила прическу.
— Нет, я не хочу купить готовое платье, — отмахнулся Стив, продолжая наблюдать за полуэльфкой.
— Так может быть, вы хотите…
— Я ничего не хочу! — рыкнул Стив. — Оставьте меня в покое!
— Но если вам ничего не нужно, — девушка, казалось, была на грани нервного срыва, — то покиньте, пожалуйста, магазин. Иначе я закричу.
— Мммм… — Стив страдал. Мерзавка Иефа вдруг проявила немалый интерес к искусству и теперь гладила блестящий бок статуи, изображавшей какого-то морского зверя. Уходить она явно не собиралась. — Хорошо! Я сделаю заказ, принесите мне образцы!
— Образцы чего?
— О Мораддин! Тканей!
— Бархат, шелк, атлас, крепдешин, шерсть, твид, ситец, другие материи? — девушка была неумолима. Она вооружилась громадной деревянной меркой и заметно успокоилась.
— Бархат, бархат!
— Какой тип бархата? Панбархат? С длинным или с коротким ворсом? Султанатский или имперский? Какого цвета?
— Несите все!
Полуэльфка, видимо, решила остаться жить в обнимку с морским зверем, и теперь задумчиво ходила вокруг статуи, явно выбирая местечко поуютней.
— Что будем шить?
— Чехол! — ляпнул Стив и сам удивился.
— Чехол для чего? — уточнила девушка.
— Для бороды! — сказал Стив и удивился еще больше.
— Зачем вам чехол для бороды? — опешила девушка, снова занервничав.
— Я… — «Действительно, зачем?» — подумал Стив. Иефа оторвалась от статуи и подставила солнцу лицо. — Я буду плавать. По морю. И мне нужен чехол. Для бороды. Чтобы не промочить. Из бархата.
— Тогда мне нужно снять мерку, — неуверенно произнесла девушка после длинной паузы. Она медленно подошла к Стиву, выставив перед собой линейку, как оружие. Видимо, она все-таки не была уверена в том, что странный клиент ее не укусит.
— Да-да, снимайте, — отрешенно пробормотал Стив, не веря своему счастью: полуэльфка закончила принимать солнечные ванны посреди площади и направилась в сторону трактира. Стив выждал немного, отмахиваясь от деревянной линейки, и выскочил из магазина, чтобы не потерять Иефу из виду. Он мысленно возносил хвалу Мораддину за то, что все так удачно закончилось, когда за его спиной звякнул колокольчик.
— Господин дварф! Господин дварф! — взывала нервная барышня из магазина, выскочив вслед за ним. — Господин дварф! А как же образцы!?! Образцы, господин дварф!
Иефа обернулась.
* * *
Иефа обернулась. Конечно, кто угодно обернется на такие крики, тем более, что ключевым словом было слово «дварф». «Нет, ну нет, ну что же это такое!» — успело еще мелькнуть в голове у полуэльфки, когда она поворачивалась в солнечном луче, чтобы лицезреть пунцовую физиономию дварфа, пытающегося сохранить невозмутимое выражение лица. Стив сделал вид, что просто так вышел погулять, что обожает жару, что оказался на площади по чистой случайности и что девица, протягивающая к нему руки, вовсе не настоящая, а что-то вроде видения, вызванного знойным полднем. В общем — Стив ДЕЛАЛ ВИД. Он делал его до того старательно, что становилось просто весело и досадно. Иефа остановилась, уперла по примеру бристольских женщин руки в бока и недобро прищурилась. Проходя мимо нее, Стив старательно изобразил удивление и промычал что-то вроде приветствия. Полуэльфка насмешливо кивнула в ответ и проводила Стива долгим многообещающим взглядом, от которого изнемогшему от жары дварфу стало холодно. Окончательно расстроившись, Стив отправился покупать пони.
«Вот, значит, как, — думала Иефа, дожидаясь, пока ссутулившийся дварф не скроется в переулке. — Вот, значит, как! Значит, вам одного раза мало, господин Болван! Вы, значит, человеческого языка не понимаете! Вам, значит, на общем говорить бесполезно, вам, значит, только на дварфском можно растолковать, что вы тут никого не впечатляете! Похвально! Ну, погоди, любезный, и не таких барчуков в лужу сажали! — Иефа направилась к магазину модной одежды. — Свинья неотесанная! Сказали же тебе, тихо, мирно, вежливо сказали — не лезь! Оставь в покое! Нет, мы же богатые, мы же крутые, нам же отказать невозможно! Мы же кинем монетку, и жалкие полукровки кинутся нам пятки целовать! Хорошо, хорошо, я тебе поцелую твои пятки — век не забудешь…» Перед дверью магазина Иефа несколько раз глубоко вздохнула, изобразила вежливую улыбку и вошла внутрь. Нервная девушка за прилавком, жалобно шмыгая носом, складывала стопкой образцы бархата.
— Чего изволите? — спросила она плачущим голосом и подняла голову. — О, это вы!
— Я. А что?
— Вы сегодня купили у меня этот платок, который сейчас у вас на голове.
— У вас замечательная память на лица, — Иефа пыталась понять, с какой стороны подступиться к этой хнычущей барышне, но тут продавщица перегнулась через прилавок и сделала страшные глаза.
— Если бы вы знали, как я вам сочувствую! Если бы вы только знали! Он пробыл у меня в лавке всего пять минут, но и этих пяти минут с лихвой хватило, чтобы понять всю степень его безумия!
— О да! — подхватила полуэльфка, тоже делая страшные глаза и понижая голос. — Это просто невыносимо!
— Я думаю! — воскликнула продавщица. — Я сначала думала, что он меня задушит, а потом поняла, что он следит за вами. Он так страшно пыхтел, и был такой пунцовый, и так таращился на вас сквозь витрину! Ужасно! Ужасно!
— Да! Да! — Иефа сделала страдальческое лицо.
— И этот странный заказ…
— Какой заказ? — Иефа насторожилась.
— О господи! Да совершенно глупый, нелепость сплошная. Даже вспоминать не хочется.
— Нет-нет! — Иефа старалась говорить как можно испуганней. — Вы обязательно должны вспомнить — дословно вспомнить! — что он заказал! Это очень важно!
— Да? — продавщица неуверенно покосилась на стопку бархатных лоскутов. — Ну, он сначала вообще ничего не хотел заказывать, а потом велел принести образцы бархата.
— Ну? — подбодрила Иефа.
— Ну, и когда я спросила, что он хочет шить, он сказал… Он сказал, что будет плавать по морю, и поэтому ему нужен бархатный чехол для бороды.
— Что?!
— Чехол для бороды, — продавщица снова зашмыгала носом, — я даже мерку сняла. А что, это очень плохо?
— Нет-нет. — Иефа задумалась. — Сейчас мы с вами исправим положение. Еще не все потеряно. Вот что! — полуэльфка подняла голову и едва не расхохоталась. — Это очень хорошо, что вы сняли мерку. Скажите, сколько времени понадобится, чтобы выполнить заказ этого болвана?
— Ну… Если без изысков… Час, полтора. Но скажите мне, ради бога, что происходит? Он опасен? Он вернется? Зачем выполнять этот заказ?
— Кто поймет логику сумасшедшего, — очень серьезно сказала Иефа. — Они мыслят извращенно, их идеи понятны только им самим. Видите ли, он ведь не хотел, чтобы кто-то подумал, что он за мной следит. Поэтому он сделал заказ. А если вы не выполните заказ, он поймет, что вы обо всем догадались, и сотворит что-нибудь ужасное. Но если вы, как ни в чем не бывало, сошьете ему чехол, он решит, что вы ничего не поняли и просто сочли его чудаком. И больше к вам не заявится. Никогда. Это я вам гарантирую.
— Но он не оставил денег!
— Я заплачу.
— Но он не оставил адреса!
— Я знаю, где он живет, я сама передам ему заказ.
— Но он не выбрал образец!
— Я выберу, я знаю его вкус.
— Но ведь это же полный бред! Совершеннейший бред! Младенцу понятно, что он за вами следил, что я об этом догадалась!
— Логика сумасшедшего, — напомнила Иефа. — Решайтесь. Вы же не хотите, чтобы прекрасной лунной ночью вы проснулись от запаха чеснока и пива.
— Не хочу!
— Ну что ж, — Иефа сладко улыбнулась. — Займемся чехлом…
Мэтр Бену уже весь извелся от беспокойства, когда дверь трактира открылась и впустила сияющую, как медный тазик, Иефу. Она так подозрительно широко и благодушно улыбалась, что мэтр Бену сильно засомневался в добром здравии дварфа, который — коню было понятно — отправился следить за полуэльфкой часа четыре назад.
— Иефа, дорогая, ты вернулась! Замечательный платок, тебе очень идет! Как прогулялась?
— Мэтр Бену, — Иефа нежно посмотрела на трактирщика, — вы самый заботливый, а главное, самый симпатичный мужчина на свете. Я отлично провела время.
«У-у-у… — подумал мэтр Бену. — Бедный дварф».
— Я надеюсь, к тебе никто не приставал?
— О нет! — девушка расхохоталась. — У меня был замечательный телохранитель! Кстати, мэтр, у меня к вам небольшая просьба.
— Все, что попросишь, милая.
— Ну, так много мне не нужно. Просто, когда вернется господин дварф, дайте мне знать, договорились?
— Конечно. Принести тебе чего-нибудь?
— Бумагу… Чернил… Как всегда, мэтр, как всегда.
* * *
Стив устал. Он извел себя упреками, измучил руганью, довел до изнеможения воспоминаниями о постыдной сцене на площади. Стив был так расстроен, что, покупая пони, написал расписку на дварфском языке и, пользуясь невежеством продавца, указал сумму втрое меньшую, чем собирался заплатить. Ну, надо же было как-то утешиться! В крайнем случае, успокаивал себя Стив, всегда можно прийти и доплатить. Может же благородный дварф ошибиться, он же не железный, в конце концов! Пони был что надо: черный, патлатый и весьма вздорного нрава. В скобяной лавке Стив выяснил, что сбрую придется делать на заказ: какой нормальный хозяин захочет превратить свою лошадь в шипастое безобразие?! Может, это у дварфов традиция такая, чтобы у их скотинки рог изо лба торчал, но только в Бристоле такой упряжи не водится. Лавочник долго бы еще рассуждал в том же духе, но Стив многозначительно погладил топор и мелодично позвенел кошельком. Что именно произвело на хозяина большее впечатление — оставалось только гадать. Третьим и последним пунктом коммерческого шедевра была покупка специального зелья, от которого глаза пони станут красными и будут светиться в темноте. Устрашающего вида сбруя в сочетании с черной мастью и светящимися глазами должна была убедить любого, что это не просто пони, а Боевой-Магический-Пони, Пони-Устрашающий-Врага, Наводящий-Ужас-Пони-Незаменимый-В-Любом-Походе. Естественно, ТАКОГО пони можно будет продать в пять раз дороже. Дальше все просто. Стив открыл бы свое дело по производству Магических Боевых Пони и стал бы самым богатым дварфом в мире. Дело даже не в этом! Сначала все будет тихо и мирно, за это время он выстроит небольшую крепость, поставит в ней кузницу и выкует массу всякого оружия. Постепенно к нему в крепость стекутся все дварфы Бристоля и окрестных мест, и вот тогда начнется самое интересное. Однажды утром они обнаружат под стенами своей крепости армию разгневанных владельцев Магических Пони. Славная будет драка! Может быть, Иефа напишет об этом балладу. Мда. Иефа. Эта напишет. Можно только гадать, что его ожидает в трактире. Наверняка какая-нибудь пакость. Размышляя таким образом, Стив бродил по городу, разыскивая магическую лавку или какого-нибудь бесхозного мага, чтобы заказать зелье. Он тихо бубнил себе под нос варианты достойного ответа на провокацию, но ничего толком не придумывалось.
— Простите, любезный, вы не знаете, как пройти к трактиру под названием «Пятирогая луна»? — обратился к Стиву ужасно вежливо и ужасно устало некто в фиолетовом балахоне.
— Вы мне? — очнулся размечтавшийся дварф, безуспешно пытаясь разглядеть лицо собеседника.
— Конечно, я мог бы обратиться и к вашему пони, — в голосе Фиолетового Балахона послышалось сомнение, — но вряд ли он мне поможет. Так вы знаете, как пройти к «Пятирогой луне»?
— Маг, что ли? — спросил Стив, кивая на странное одеяние.
— Маг, — безропотно согласился Фиолетовый Балахон. — А как пройти к «Пятирогой луне»?
— Зелья, стало быть, всякие волшебные делать умеете? — Стив ковал железо, пока горячо.
— Умею, — тяжко вздохнул Балахон и добавил совсем уж печально: — А я так надеялся, что вы не уроженец Бристоля… — он повернулся и медленно побрел по улице, опустив голову.
— Эй… — пришел в себя Стив. — Эй, вы! Я не уроженец! И я как раз иду в «Пятирогую луну»! И мне нужен маг!
— О, сколько информации! — оживился Балахон и протянул черную руку. — Зулин из Малдлина.
— Капюшон сними! — скомандовал Стив. — Я с дроу ручкаться не намерен!
— Я не дроу, я планар, — ответил Зулин и снял капюшон. — Так лучше?
— А… Да. Стиван Утгарт. — Стив пожал Зулину руку. — Прости, если что. Просто, сам понимаешь…
— Да все в порядке, — отмахнулся Зулин, надевая капюшон. — Ну что, в «Пятирогую луну»? По дороге все обсудим, чего тебе там от магов понадобилось.
— Лады. — Стив горько вздохнул. — Двинули.
И они двинули. Дварф, существо в нелепом фиолетовом балахоне и патлатый черный пони вздорного нрава.
* * *
Стив переступил порог «Пятирогой луны» с некоторой опаской. Перед этим он долго возился в конюшне, устраивая поудобнее своего пони (разве можно доверить трактирным слугам свою золотую жилу?), потом тщательно приводил себя в порядок (нельзя же войти в залу, где едят, в таком виде), потом гонялся по двору за поваренком, обещая оторвать ему уши (а зачем он так гнусно ухмылялся и показывал на него пальцем — он что, никогда дварфов не видел?!). Но Иефы в общей зале не было. Трактир постепенно заполнялся народом, мэтр Бену беседовал с постоянными клиентами, расторопные служанки сновали между столами, звеня кружками и тарелками. Стив успокоился. Они заняли столик у дальней стены и приступили к обсуждению коммерческого плана по созданию БМП, потягивая пиво. Зулин заказал себе жаркое. Поглядывая на хмурую физиономию дварфа, он размышлял о том, как обманчива внешность. Шутка с пони была вполне в духе старика Мо, однако только неисправимый оптимист мог бы предположить в этом дварфе чувство юмора.
Возле трактирной стойки возникло некоторое оживление. Зулин посмотрел туда и увидел образчик невинности и беззащитности с лютней в руках. Посетители загремели стульями, захлопали, Стив подавился пивом. Зулин машинально похлопал его по спине, продолжая разглядывать девушку. Она улыбалась хозяину, вполголоса отдавала какие-то приказы служанке, а один раз обернулась и внимательно осмотрела залу, словно выискивая кого-то, остановилась взглядом на Стиве, кивнула и отвернулась.
— Примечательная барышня, правда? — задумчиво спросил Зулин. — Не знаешь, кто такая? Стив! Эй, Стив!
— Что? А, да, верно. — Стив как-то затравленно оглянулся.
— Я говорю, не знаешь, кто такая? Девушка у стойки, вон, с лютней…
— Иефа.
— Что?
— Иефа ее зовут. Бард. Она здесь живет, кажется, — ответил Стив, мрачно прихлебывая пиво. — Не смотри, что малявка. Характер еще тот.
— Да-а? — удивился Зулин. — А занятная барышня. Вроде и красавицей не назовешь, а есть в ней что-то. Харизма…
— Что-что? — встрепенулся Стив.
— Харизма, говорю. Есть в ней что-то такое, выдающееся. — Зулин с интересом наблюдал за девушкой.
— Мда, что выдается, так это ты прав…
— Что выдается?
— Ну, как ты там ее обозвал — харизьма. Слово тоже мне придумали научное… — проворчал Стив. — Мажеское, небось?
— Погоди, дружище, я не про то! — расхохотался Зулин. — Я говорю, что есть в ней что-то такое, что сразу в глаза бросается, а что именно — толком и не скажешь.
— Вот-вот, и я о том же! Сразу в глаза бросается! Только о чем тут думать — не пойму, — раздраженно пробурчал Стив, бахнув пустой кружкой о стол. — Эй, кто там есть! Пива еще!
Когда служанка сообщила Иефе, что пришел дварф, было еще довольно рано. Стоило выждать, пока соберется побольше народу. Через полтора часа Иефа привела себя в порядок и спустилась в общую залу. В одной руке она держала лютню, а другой прижимала к груди симпатичный розовый сверток, перевязанный красной ленточкой.
— Ну, как, мэтр Бену, они уже готовы? Как вы думаете?
— В самый раз, дорогая моя. Они не просто готовы. Ко мне уже подходили и спрашивали, будешь ли ты петь о чесночном дварфе.
— Нет, мэтр. Я приготовила кое-что получше.
— Иефа, — трактирщик смахнул несуществующую пыль со стойки.
— Да, мэтр?
— Иефа, детка, ты же знаешь, я никогда не вмешиваюсь…
— Вот и не надо, мэтр, зачем вам это?
— Я только об одном тебя прошу: не пережми.
— Постараюсь.
Иефа отдала необходимые распоряжения и обвела взглядом трактир. Дварф сидел у дальней стены рядом с каким-то фиолетовым типом и пил пиво. Вид у него был угрюмый. Иефа подкрутила колки на лютне и тронула струны. В зале стало тихо.
— Я приветствую вас, уважаемые дамы и господа… — начала Иефа привычный ритуал. Краем глаза она следила за дварфом. Он напрягся, но Иефа не собиралась бить сразу. Пусть успокоится немного, а самое интересное она прибережет на потом. Вечер шел своим чередом, песни следовали одна за другой, посетители хлопали и улюлюкали, монеты звенели, падая на медный поднос, с которым служанка обходила зрителей. Отыграв заранее продуманную программу, Иефа сделала перерыв на бокал вина и восхищенные возгласы поклонников. Дварф за своим столом совершенно расслабился, пил кружку за кружкой и щедро сыпал золотые монеты — словом, вел себя во всех смыслах положительно. Он поглядывал на Иефу в высшей степени дружелюбно, но глаза не таращил, похабно не ухмылялся, попыток продолжить знакомство не предпринимал. Иефа даже засомневалась, стоит ли… Но тут дварф кивнул в ее сторону и указал на свои уши, обращаясь к фиолетовому типу. «Полукровка», — скорее угадала, чем услышала Иефа. Фиолетовый понимающе кивнул. Иефа отвернулась.
Прошло еще сорок минут после перерыва. Теперь девчонка пела то, что просили слушатели. Стив успокоился. Она не только не смотрела в его сторону, но даже пропустила мимо ушей чью-то просьбу спеть про чесночного дварфа. Жаль только, он не видел, что это за любитель дварфов выискался. Стив перекидывался с Зулином ленивыми фразами и размышлял о том, что вовсе не обязательно она такая уж догадливая, как ему показалось. В конце концов, он что, действительно не мог просто выйти погулять? И даже если девчонка поняла, что он за ней следил, что за беда? Может, она решила, что это он от неземной любви голову потерял? Девушки такое любят. Стив хихикнул.
— А теперь, дамы и господа, я хочу преподнести вам сюрприз, — в мягком голосе Иефы послышалась насмешка. «Да неужто?…» — мелькнуло в голове у Стива. — Сегодня меня уже несколько раз просили спеть балладу о чесночном дварфе. Честное слово, я начинаю немного завидовать: господин дварф скоро отнимет у меня всю популярность. — Иефа мило улыбнулась. «Не пережимай!» — кричали глаза мэтра Бену. «Полукровка! — отчаянно подумала Иефа. — Злая полукровка!» — но остановиться уже не могла. Кони понесли. — Зависть плохое чувство, не правда ли? К тому же, господин дварф является для меня неиссякаемым источником вдохновения — поблагодарим его за это! Я представляю вам свое новое творение — балладу, которую написала всего пару часов назад. Итак — «Берегите бороду»! — не дожидаясь тишины, Иефа запела.
У Стива потемнело в глазах. Он не уловил момента, когда лицо полуэльфки стало затравленным и злым, он слышал только издевку в ее мягком голосе, смех в зале и чувствовал на себе любопытные взгляды. Он вцепился пальцами в край стола и пытался не утонуть в волнах тяжелого гнева, в конце концов, он сам виноват, и баллада вышла забавная, но они смеялись, смеялись, СМЕЯЛИСЬ над ним. Иефа пела о дварфе, который пустился вплавь по морю, но забыл упрятать бороду в чехол. Борода промокла, из-за чего дварф горько плакал, сидя на морском берегу. «Не носите бороду без чехла», — пела Иефа, а Стив держался, держался. Подошла служанка, положила на стол какой-то сверток. Иефа закончила петь, трактир трясся от смеха и оваций, звенели монеты, какофония, какофония, и все смотрят, смотрят, смотрят на него… Стив разорвал дурацкую розовую бумагу и уставился на содержимое свертка. Перед ним, поблескивая бусинками и щеголяя кружевными тесемочками, лежал чехол для бороды из пурпурного бархата. Стив поднял глаза и посмотрел в лицо полуэльфке. Губы, губы, губы кривит, стерва! Стерва! И ни глаз, ни щек, ни носа, ни подбородка, а только эти издевательски искривленные губы! Визжали женщины, что-то грохотало, кажется, где-то упала и разбилась кружка. Кто-то хватал Стива за руку. В голове немного прояснилось. Дварф огляделся. Зулин вцепился в него, как клещ, рядом вырос мэтр Бену и четверо дюжих молодцов. Перед Стивом, сжимающим топор, валялся разрубленный на две половины стол.
— Господин дварф, я все понимаю, но прошу вас покинуть трактир.
— С удовольствием!
— Эй, Стив, Стив, погоди, где мне тебя искать?
— В «Бродячей собаке».
— Не забудьте своего пони.
— Уважаемый, у вас есть свободная комната?
— Теперь есть, любезный господин…
— Зулин.
— Любезный господин Зулин.
Скандал скандалом, а дело делом. Никто из них не видел, как Иефа бегом поднималась по лестнице, зажимая рот ладонью. И никто не слышал, как она ревела у себя в комнате два часа подряд, прижимая к груди ни в чем не повинную лютню. Спала этой ночью Иефа плохо.
Зулин ворочался с боку на бок, пытаясь заснуть, но не мог. Было как-то неспокойно.
В «Бродячей собаке» дварф спал без сновидений.
