Наши открытия стали повсюду широко известны. И это неудивительно — материальные следы исчезнувших культур Сахары, обнаруженные к тому же в период обостренного интереса к ее нефти, не могли не вызвать всеобщего любопытства.
Разве не поразительно, что почти одновременно были сделаны два открытия, из которых одно уводит в прошлое, а другое "- в будущее? Это совпадение сыграло огромную роль в судьбе Сахары. Еще совсем недавно она считалась самым обездоленным местом на всей планете и могла интересовать лишь каких-нибудь одержимых ученых да ищущих острых ощущений туристов-миллионеров. Теперь же проблема Сахары приобрела подлинную актуальность.
Не скрою, наши открытия многих удивили. Любой памятник доисторического прошлого — большое событие, но такого огромного ансамбля наскальных росписей, поражающих столь разнообразными и необычными сюжетами, нигде не удавалось обнаружить. Именно это обстоятельство и породило слухи о подделках, хотя говорили о них обычно довольно осторожно. Но попытки дискредитировать нашу работу ни к чему не привели за отсутствием улик. А ведь неплохо было бы иметь в Тассили свой Руфиньяк!
Немало людей, повидавших наши копии, несмотря на всю благожелательность, отнеслись к некоторым изображениям критически и осторожно. По их мнению, стиль изображений казался настолько современным, что невольно вызывал сомнения в подлинности.
Увы! Все же на нашу долю не выпадет громкой известности, которую приобрели открытия в Руфиньяке, Глозеле, Пилтдауне, Мулен-Киньоне. И все потому, что среди обнаруженных нами фресок не г ни одной подделки, ни умышленной, ни случайной.
И все-таки мы действительно занимались подделками, рисуя красной охрой на песчаниковых плитах маленькие фигуры в стиле наших пастухов. Мы привезли их в Джанет и Париж, мистифицируя специалистов. Но пусть никто не волнуется! Мы никого не хотели обманывать или подводить: нам просто хотелось проверить, как ложится и держится краска на поверхности песчаника.
Все началось с того, что наши запасы гуаши истощились, и нам волей-неволей пришлось воспользоваться найденными тут же охристыми глинами, которыми рисовали художники доисторического Тассили. Мы установили, во-первых, что при помощи местных глин можно воспроизвести колорит и фактуру наскальных росписей и, во-вторых, что писать на песчанике очень легко; больше того, песчаник впитывает краску лучше, чем бумага для рисования, и кисть не оставляет на нем следов наплывов. Этим-то и объясняется поразительная тонкость и четкость линии, восхищающая нас в произведениях доисторических художников. Теперь тайна раскрыта, и Гишар доказал это, в шутку блестяще изобразив на песчанике несколько фигур.
Сейчас все подозревают нас в фальсификации, и если какому-нибудь музею или коллекционеру произведений искусства случайно предложат за несколько миллионов франков песчаниковую плиту с живописью Тассили, пусть покупатель будет осторожен и прежде всего промоет плиту водой. Если краски не смоются, можно платить не раздумывая, хотя лучше воспользоваться микроскопом и убедиться в том, что изображение не покрыто тонким прозрачным слоем лака, который в ходу у некоторых хитроумных китайских мастеров. Если же вода окрасится и рисунок поблекнет, то перед вами копия, или, точнее, подделка. Ведь существуют копии и подделки — название зависит от того, какими намерениями руководствовался копиист.
Из всего сказанного я хочу сделать следующее заключение: самый простой способ проверки подлинности тассилийской росписи — ее промывание. Красная охра доисторических изображений настолько глубоко проникла в скалистую поверхность, что смыть ее невозможно; желтые охры, часто наложенные толстыми слоями, особенно на некоторых изображениях "марсианского" типа, менее устойчивы, но все же плохо поддаются воздействию воды; белые же краски непрочны, и с ними нужно обращаться осторожно. Но, поскольку в тассилийских росписях редко встречается только желтая охра или белая глина, всегда есть возможность проверить их подлинность. Во всяком случае, поместив осколок песчаника с лицевой поверхности плиты под микроскоп, можно обнаружить глубокое окисление. Поэтому нигде по поводу Тассили не будет происходить баталий, вызванных открытиями в Руфиньяке.
Разумеется, помимо упомянутых мной откликов было и много других. После возвращения из Тассили в наш адрес стала поступать обширная корреспонденция, немало развлекавшая нас в часы досуга. Приходили письма с разноцветными марками самых разных стран: одни — исключительно серьезного содержания — от научных учреждений или иностранных ученых, другие же были полны самых фантастических предположений и домыслов. Некоторые корреспонденты старались во что бы то ни стало убедить нас в том, что наши "марсиане" в действительности были "жителями Юпитера", а наши так называемые открытия есть не что иное, как избитое подтверждение сведений, давно известных "посвященным" какой-то теософической секты.
Другие, самые ретивые, не задумываясь, писали о том, что мы открыли Атлантиду и пресекли таким образом всякие ученые споры, заставившие пролить столько чернил по поводу истории, изложенной древним философом Платоном в его знаменитых диалогах "Критий" и "Тимей". "Атлантида! Ведь вы нашли произведения атлантов! Это следы затопленного разгневанными богами замечательного острова, на который вы вступили, сами того не зная! Это подтверждение того, что повествование Платона не миф!" Некоторые приписывали мне даже дар предвидения и считали, что, отправляясь в Тассили, я заранее прекрасно знал, где нужно искать, чем и объясняются мои находки.
Должен ли я давать объяснения по поводу того, что никогда ничего подобного мной не было ни сказано, ни написано как до, так и после открытия росписей Тассили? Если я и назвал красивую женщину, изображенную в одной из пещер Джаббарена, Антинеей, то нетрудно догадаться, что это всего лишь неизбежная дань романтике. И действительно, знаменитая героиня романа Пьера Бенуа навсегда связала в представлении потомков Атлантиду и Антинею с Ахаггаром; Тассили же — не что иное, как дополнение к Ахаггару. Кстати, нужно сказать, что Пьер Бенуа совершил двойное чудо. Об Атлантиде, правда, говорили и раньше. Но этот писатель, снискавший себе широкую известность, создал такое талантливое произведение, что, того не подозревая, породил целую литературу об Атлантиде, которая в свою очередь повлекла за собой новые поиски мифической страны.
И все же атлантомания, если можно так выразиться, родилась не сегодня и не в последние тридцать лет, обогативших литературу об Атлантиде многочисленными произведениями. Со времени Платона фантазеры самого различного толка пытались возродить древний миф, проявляя избыток воображения и, осмелюсь сказать, невежества. И то и другое свидетельствовало лишь об их крайней наивности. Именно подобных фантазеров имел в виду ученый XIX века Сусмель, сказав, что "каталог высказываний об Атлантиде мог бы послужить довольно хорошим пособием для изучения человеческого безумия".
Если отбросить некоторые, далеко не всегда только наивные, а порой даже просто лживые теории, то нужно признать, что в идее Платона есть немало положительного. Она побудила многих ученых к проведению серьезных исследований, обогативших океанографию, геологию, антропологию, этнологию, — ограничусь пока перечислением только этих наук. Вопрос об Атлантиде сложен, и наши энтузиасты-атлантофилы должны подходить к нему с осторожностью.
Даже самым одержимым из них, конечно, непонятны, а быть может, и неизвестны наиболее авторитетные научные работы об Атлантиде. В самом деле, гораздо приятнее ограничиться рамками легенды, чем просиживать над расшифровкой каких-то скучнейших текстов. Домыслы подобных людей основаны на несостоятельных теориях, и, как писал Имбеллони, "философы и филантропы обрели в Атлантиде прекрасные климат и почву для того, чтобы поселить в этом утопическом, или, вернее, несуществующем месте детище своей фантазии".
Несуществующее место, которое находится повсюду! Было бы утомительно заниматься перечислением многочисленных авторов, занимавшихся этим вопросом и помещавших Атлантиду в следующих районах: в Азовском море, на месте озера Тритон, залива Сирт, острова Джерба, на Канарских островах, в Андалузии, Гренландии, в окрестностях Кадикса, в Марокко, на полуострове Бетика, бывшем ирландо-армориканском континенте, Шпицбергене, Новой Земле, в Нигерии. Я остановился на этом, поскольку находились люди, не ограничивавшиеся Старым Светом и помещавшие Атлантиду даже в Америку.
О Сахаре как районе, где находилась Атлантида, первым в наш век заговорил профессор Лионского университета Берлиу. Он послужил Пьеру Бенуа прообразом персонажа его романа — старого университетского профессора Ле Межа, нашедшего в библиотеке Антинеи исчезнувшие отрывки из "Крития". Роман Пьера Бенуа в свою очередь вдохновил немецкого геолога Борхардта, поместившего Атлантиду в район тунисских шоттов и Ахаггара.
Эта теория породила историю в духе Рокамболя. В 1925 году при раскопках древнего укрепления Абалессы, о котором я упоминал, говоря о римлянах в Центральной Сахаре, был найден скелет женщины, берберской королевы Тин-Хинан, которую туареги считают своей прародительницей. Американский миллионер, принимавший участие в раскопках, не задумываясь, сообщил всему миру, что найдены останки Антинеи, последней королевы атлантов. Однако, поскольку могила относится к IV веку н. э., Тин-Хинан должна была обладать необыкновенным долголетием, чтобы пережить на 7 столетий божественного Платона, умершего в 347 году до н. э. Мало того, исчезновение Атлантиды произошло за 9 тысяч лет до Платона. Надо полагать, что и сам автор этого экстравагантного сообщения был не очень уверен в истинности своего открытия: три или четыре года назад в широкой прессе появилось сообщение, что он отправился искать Атлантиду при помощи гидролокатора "Асдик" в район Азорских островов! О результатах поисков не было никаких упоминаний в печати, поскольку они, разумеется, ни к чему не привели.
Все это несерьезно. Сахара не могла быть местонахождением таинственного острова. Платон считает, что исчезновение Атлантиды — явление тектонического характера, а не делювиального; в таком случае должно было произойти землетрясение, во время которого остров опустился бы и затем покрылся водой. Если дело происходило именно так, то обнаружились бы следы провала земной коры. Однако современные геологические данные о Сахаре свидетельствуют о совершенно противоположном явлении — о поднятии этой части суши, происшедшем задолго до появления на земле человека.
В последние годы успешные исследования по древнейшей истории подтвердили, что очертания средиземноморского и атлантического побережий Африки не претерпели существенных изменений с начала четвертичного периода, в отложениях которого найдены следы пребывания племен, живших морским промыслом. Кроме того, оказалось, что Канарские острова как бы окаймлены наносами раковин, имеющимися также у побережья Марокко. Это доказательство того, что за десятки тысячелетий контур Канарских островов и берегов Африканского континента в общем не изменился. Вместе с тем в древнейших культурных слоях, обнаруженных на Африканском материке, и в частности в Сахаре, находят множество орудий разных эпох: шелльско-ашельской, мустьерской и леваллуа, по которым мы читаем летопись древней жизни Африки. Отсутствие следов верхнего палеолита восполняется таким обилием неолитических орудий, что напрашивается вывод: вряд ли в тот период существовал на земном шаре более населенный район.
Орудия были обнаружены как на побережье, так и в глубине континента, что указывает на стабильность сахарского плато со времени появления первого человека. Это обстоятельство должны учитывать сахарские атлантофилы. Оно сводит на нет знаменитую нелепую гипотезу о "краснокожих": кое-кто относил к ним атлантов, приписывая последним культуру ацтеков и фараонов!
В действительности существуют две проблемы: проблема атлантов и проблема Атлантиды. Отправными точками в этих вопросах служат два текста: первый принадлежит Геродоту, второй — Платону.
Геродот упоминает об атлантах в главе, посвященной народам Ливии. Он перечисляет народы, жившие в районах, расположенных к западу от Нила в непосредственной близости от побережья (в восточно-западном направлении), а также народы, жившие южнее, в глубине континента. Таким образом, он размещает гарамантов в центре Феццана, где была их столица Гарама, которую отождествляют с современным городом Джерма. В десяти днях ходьбы от них, продолжает Геродот, живут атаранты, затем на таком же расстоянии — атланты, обитающие в горах Атласа. Текст Геродота вызвал много толкований, но в настоящее время Сахара известна настолько хорошо, что установить расселение народов, перечисленных Геродотом, не представляет больше неразрешимых трудностей; кроме того, греческий историк привел относительно точные данные об описываемых им районах. В частности, он говорит о соляных курганах, о домах из соляных блоков, замечая, что ливийцы должны быть довольны отсутствием дождей, ибо в противном случае стены домов не устояли бы.
Население побережья Малый и Большой Сирт, Феццана и Хоггара в V в. до н. э., согласно Геродоту
Хорошо известно, что почвы сахарских котловин сильно насыщены солью, а все дома, построенные в оазисах Феццана, Ин-Салаха и т. д., при малейших осадках "тают" как снег. В Агорготте и Тауденни речь идет даже не о солончаках, а именно о соляных блоках. Подобные факты говорят о том, что Геродот, упоминая при описании стран Юга о столь типичных для пустыни соляных курганах, располагал очень точными сведениями. Откуда же ему были известны все эти подробности? Возможно, из рассказа проводников караванов, которые побывали в оазисах Феццана и измеряли в днях пути расстояние от одного места до другого.
В десяти днях пути от гарамантов была страна атарантов. Судя по указанному расстоянию, они должны были жить в Тассили; дальше, в десяти днях от них, находился Атлас и его обитатели атланты. Если считать день ходьбы за 40 километров, то они жили в районе Ахаггара.
Кем же были атланты? Геродот говорит буквально так:
"Они живут на горе, называемой Атласом, и носят ее имя". Это все, что мы знаем об их происхождении. Геродот нигде не упомянул об Атлантиде; впервые о ней, полвека спустя, заговорил Платон.
Относительно же Атласа нам известно, что греки называли в честь мифологического гиганта самые различные горы на полуострове Пелопоннес, в Сицилии, Трое, Эфиопии… Этим именем наделяли в те времена как вновь открытые, так и уже известные горные вершины. И действительно, с расширением географических познаний Атласские горы из века в век перекочевывают из одного района в другой. Так, Ахаггар был назван в свое время Атласом, а в следующем веке другие авторы присвоили это имя горам Марокко, которые берберы называли Дерен. Очевидно, отсюда и произошло название "атланты", но впоследствии оно было дано людям, никогда и не слыхавшим такого слова.
Из всего этого видно, в какие дебри могут завести гипотезы об Атлантиде, построенные на названиях. Самая большая ошибка — помещать ее в Марокко, ссылаясь при этом на Геродота. Ведь текст Геродота совершенно точен: он помещает "свой" Атлас в глубине Ливии, а не к западу, где, добавляет Геродот, вплоть до Геркулесовых Столбов, еще можно встретить соляные курганы и людей. По сравнению с теми, кто делает подобные ошибки, можно простить американскому миллионеру его преувеличение. Если Ахаггар и не имеет ничего общего с Атлантидой, а Тин-Хинан — с Антинеей, то по крайней мере туареги вполне могут сойти за потомков атлантов, современников Геродота.
Вернемся теперь к Платону. Быть может, он тоже преувеличивал? Известно, что философ принадлежал к школе Сократа, признававшей существование населенных земель за пределами известных в то время морей, что, несомненно, повлияло на теорию об Атлантиде. Но в ту эпоху интересовались не географией, а философскими доктринами о политической жизни народа. Платон попытался в своих трудах дать описание совершенного государства, и в "Критии" и "Тимее" в качестве примера упомянул о царстве атлантов.
Совершенно ясно: это был всего лишь вымысел. Для того чтобы сильнее поразить своих слушателей и читателей и не показаться им беспочвенным теоретиком, Платон поместил свое мифическое царство в место, о котором его современники кое-что слышали; в то же время никто не мог проверить, существовала ли эта страна в действительности. Кроме того, по географическим данным того времени, и в частности по Геродоту, с трудом которого Платон — был, несомненно, знаком, атланты считались последним известным народом, жившим в самых глухих районах Ливии. Поэтому легко было ставить их в пример и изображать их общественную организацию так, как если бы она действительно достигла совершенства.
Что же касается вопроса об исчезновении Атлантиды история острова так же вымышлена, как и все остальное, — то это произошло как кара, ниспосланная атлантам за нарушение законов богов.
Повествование Платона весьма смахивает на небылицу. Погружение Атлантиды он относит ко времени за девять тысяч лет до современной ему эпохи, что не мешает ему, однако, описывать организацию армии атлантов, ее боевые колесницы, кавалерию и т. д. Здесь уж он был совсем далек от истины: ведь первые лошади были приведены из Азии в Египет гиксосами приблизительно в 1800 — 1700 годах до н. э. и уже отсюда попали в Ливию. В египетских текстах есть об этом совершенно точные сведения, а наскальные изображения еще раз подтвердили более позднее появление лошади в Сахаре.
Поэтому большинство современников Платона не верили в существование Атлантиды. Легенда была воскрешена святыми отцами в средние века, они усмотрели в ней одну из фаз всемирного потопа. Затем она ожила с открытием Америки. С тех пор легенда приобрела громадную популярность — самым убедительным подтверждением этого служат две тысячи названий книг об Атлантиде.
Что касается нас — все совершенно ясно. Всем, кто задавал нам порой с трогательной наивностью вопрос:
"Открыли вы Атлантиду? Да или нет?", я отвечал: "Нет". И вот почему: для того чтобы что-то открыть, необходимо, чтобы это "что-то" по крайней мере когда-то существовало.