В годы Великой Отечественной войны Балканский полуостровов представлял собой южный стратегический плацдарм, который использовался фашистской Германией для обеспечения боевых действий против СССР. Поэтому все, что происходило на Балканах, представляло значительный интерес для советского руководства и командования Красной армии. Специальные задачи на территориях Балканских государств выполняли офицеры двух самостоятельных управлений советской военной разведки: Главного разведывательного управления Наркомата обороны и Разведывательного управления Генерального штаба.

По мере расширения операций войск Красной армии в Балканских государствах в 1944–1945 годах на их территориях активизировали свою деятельность специальные службы Англии и США. Их тайные акции были направлены на сдерживание продвижения советских дивизий и ограничение советского влияния на Балканах. В итоге под угрозой разгрома оказались войска маршала Ф. Толбухина в Венгрии, сложные ситуации складывались в Румынии, Болгарии и Югославии, новые правительства Балканских государств, освобождавшихся от оккупации, тоже формировались в трудных условиях. Об этих и других событиях начальник ГРУ генерал-лейтенант И. Ильичев оперативно готовил специальные сообщения Сталину, Молотову и другим членам ГКО.

В Москве принимались решения, направленные на расширение влияния СССР на Балканах. Англичане и американцы делали то же самое…

 

Глава 1. Резидентура ГРУ в Бари

В начале мая 1944 года немецкая разведка разработала план тайной операции, которую спецкоманда диверсантов должна была провести в Югославии. Главная цель операции состояла в нанесении внезапного удара по штабу Народно-освободительной армии Югославии, которую возглавлял маршал Тито. В ходе операции немцы планировали также уничтожить сотрудников советской военной миссии при штабе НОАЮ, среди которых были и офицеры советской военной разведки. Немецкие диверсанты должны были захватить Тито и генерал-лейтенанта Корнеева, который по поручению Ставки Верховного Главнокомандования находился при штабе югославских партизан.

Генерал-лейтенант Николай Корнеев прибыл в Югославию в январе 1944 года. Рекомендовал его на эту ответственную должность начальник ГРУ. Ставка Верховного Главнокомандования утвердила предложение генерал-лейтенанта И. И. Ильичева.

Корнеев был профессиональным военным разведчиком. Начиная с 1926 года он был сотрудником Разведуправления Красной армии, в 1939–1940 годах принимал участие в боевых операциях во время советско-финской войны, в 1942–1943 годах занимался организацией войсковой разведки на различных участках советско-германского фронта.

Специальная операция, которую готовилась провести германская разведка в Югославии, имела и другие цели. Одна из них, и она, видимо, была главной, должна была помешать началу скоординированных действий союзников летом 1944 года. В Берлине знали, что в начале июня американцы и англичане планируют начать операцию по высадке своих экспедиционных сил во Франции. Гитлер ожидал, что летом на советско-германском фронте тоже начнется крупное наступление войск Красной армии. Готовясь к отражению этого нового натиска советских войск, Гитлер стремился всеми силами обеспечить прочный тыл своей восточной группировки. Для создания устойчивой обстановки на Восточном фронте немцам необходимо было до начала наступательных действий Красной армии и войск англо-американцев разгромить партизанское движение в Югославии.

В результате успешного проведения спецоперации германское командование могло также получить реальную возможность для переброски части своих войск на Восточный фронт. Гитлер не мог забыть о том, что в апреле 1941 года его войска успешно провели операцию в Греции и Югославии, установили контроль над этими государствами, обеспечив тем самым главным силам Третьего рейха прочный тыл для внезапного нападения на Советский Союз.

Балканская кампания германских войск в 1941 году завершилась успешно. Весной 1944 года Гитлер тоже верил в успех спецоперации в Югославии. Он надеялся на этот успех, считая его необходимым условием изменения стратегической ситуации на Восточном фронте. Гитлер не мог предположить, что о замысле проведения этой операции в Югославии стало известно советской военной разведке.

На рассвете 25 мая 1944 года в районе югославского города Дрвар немецкие самолеты выбросили воздушный десант. Одновременно с появлением немецких коммандос в районе Дрвара, где дислоцировался штаб маршала Тито, туда же были направлены регулярные части, поддерживаемые танками.

Немцам не удалось захватить штаб югославской армии врасплох. Генерал Корнеев своевременно предупредил маршала Тито о приближающейся опасности, и маршал вывел из-под внезапного удара в горы свой штаб.

Корнееву о планах немцев сообщил из Москвы начальник военной разведки.

Несмотря на неудачное начало операции против штаба Тито, немцы продолжали быстро расширять карательную акцию, надеясь все же пленить югославского маршала. Угроза была реальной. Опасность увеличивалась с каждым часом. Необходимо было срочно эвакуировать Тито и его штаб в безопасное место. Таковым была военно-воздушная база англо-американцев, которая располагалась в восьми километрах от итальянского города Бари в местечке Палезе.

На базе в Бари находилась небольшая группа советских офицеров и один самолет, экипаж которого возглавлял майор А. Шорников, Эта команда подчинялась генерал-лейтенанту Корнееву.

Корнеев по рации приказал Шорникову в ночь с 25 на 26 мая прибыть в район Купрешко Поле, где находился штаб Тито и члены советской военной миссии.

Эту ночь майор Шорников, видимо, запомнил на всю жизнь. Несмотря на непогоду и сложный горный рельеф, опасный для ночных полетов, советский летчик совершил два вылета в район штаба Тито. По указанию генерала Корнеева в ходе первого вылета было эвакуировано командование Народно-освободительной армии Югославии. Во время второго — из опасной зоны были вывезены все члены советской военной миссии.

Самолет американцев прибыл в район Купрешко Поле 26 мая на рассвете, когда все члены штаба Тито уже были в безопасности. Едва американский пилот взял курс на Бари, в Купрешко Поле ворвались немецкие коммандос и танки, но там уже партизан не было.

Корнеев направил в Центр донесение об успешном завершении операции по передислокации штаба Тито. 26 мая начальник ГРУ доложил Верховному главнокомандующему о том, что штаб Тито и офицеры советской военной миссии находятся в безопасности.

Внезапная операция немецкой разведки и танковый рейд в район дислокации штаба маршала Тито показали, что для оказания своевременной помощи югославам необходимо иметь на военно-воздушной базе союзников в Бари советскую авиационную группу особого назначения (АГОН), способную решать различные задачи.

Вопрос о создании советской авиационной группы на военно-воздушной базе союзников решался на совещании Государственного Комитета Обороны. Американцы и англичане не возражали против присутствия советских авиаторов в Бари. Предварительно этот вопрос обсуждался во время встречи министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в октябре 1943 года. Сталин, Рузвельт и Черчилль во время Тегеранской конференции также согласовали условия создания советской военной миссии при штабе Тито и дислокации эскадрильи советских военно-транспортных самолетов на базе в Бари.

Первым был решен вопрос о составе и задачах советской военной миссии при штабе Тито. Любознательные англичане, которые уже активно действовали в ряде Балканских государств, попросили советский Генеральный штаб сообщить подробные сведения о персональном составе миссии. На этот раз бюрократическая машина советского Наркомата иностранных дел и Генштаба сработала быстро. В Лондон было сообщено, что начальником миссии при штабе Тито назначен генерал-лейтенант В. Н. Корнеев, его заместителем — генерал-майор А. П. Горшков, вторым заместителем — генерал-майор С. В. Соколов.

Среди сотрудников миссии более половины были офицеры советской военной разведки. Они свободно владели иностранными языками, имели опыт разведывательной работы в различных странах, как в мирных, так и в военных условиях.

Старшим помощником начальника миссии был назначен полковник Н. К. Патрахальцев, секретарем — майор Г. С. Харитонов. Оба офицера тоже были штатными сотрудниками ГРУ, принимали участие в гражданской войне в Испании. Кроме них на разные должности были назначены подполковник Г. С, Григорьев, майор П. М. Коваленко, капитан В. П. Григорьев и другие. Задача миссии — «ознакомиться на месте с существующим положением и собирать необходимую информацию для советского правительства».

Министр иностранных дел СССР В. М. Молотов так и сообщил англичанам о задачах миссии. Сведения о том. что сотрудники миссии будут «собирать необходимую информацию для советского правительства», англичан не удивили. При штабе маршала Тито уже действовала английская военная миссия. Ее сотрудники также занимались сбором сведений об обстановке на Балканском полуострове, которые интересовали английское правительство.

Вероятно, опыт, накопленный при решении организационных вопросов при формировании советской военной миссии, был полезен как для советской, так и британской стороны. Поэтому все технические и организационные вопросы, возникшие при создании советской авиагруппы в Бари в 1944 году, тоже были решены быстро и без проволочек как в Москве, так и Лондоне.

17 июня в Москве было подписано постановление Государственного Комитета Обороны СССР о создании в городе Бари базы и авиационной группы для доставки грузов для Народно-освободительной армии Югославии. В постановлении о создании авиационной группы особого назначения указывалось, что в ее состав для боевого обеспечения работы транспортных самолетов выделяются 12 истребителей Як-9ДД и два самолета связи У-2. Кроме того, маршалу Тито передавались четыре самолета связи У-2.

Командующему авиацией дальнего действия маршалу авиации А. Е. Голованову предписывалось выделить для укомплектования базы в Бари 12 самолетов Си-47. Народному комиссариату финансов поручалось в короткий срок обеспечить расходы на содержание личного состава базы в Бари и расходы по транспортировке и хранению грузов и имущества. В 1944 году на эти цели предполагалось выделить 2 миллиона валютных рублей.

В постановлении ГКО также поручалось «начальнику Главного управления кадров Красной армии генерал-полковнику товарищу Голикову укомплектовать базу в Бари кадрами согласно штату».

Генерал-полковник Ф. Голиков оценил возможности, которые могла бы использовать советская военная разведка для проведения своих операций на Балканах с территории авиабазы в Бари. Для обсуждения возможностей разведки в Бари Голиков пригласил начальника ГРУ генерал-лейтенанта Ильичева. Было принято решение — создать в Бари резидентуру ГРУ, укомплектовать ее опытными офицерами-разведчиками, а также использовать эту базу для расширения возможностей сбора сведений о положении на Балканском полуострове, обстановка на котором летом 1944 года была напряженной.

Резидентура ГРУ на военно-воздушной базе союзников в Бари была создана летом 1944 года. Используя возможности базы, в Албанию, Болгарию и Грецию были переброшены, но уже без согласования с англичанами, представители советского командования, которые были сотрудниками Главного разведывательного управления. Находясь в Афинах, Тиране, Софии и Бухаресте, эти разведчики занимались выполнением задач, которые перед ними ставил начальник Главного разведывательного управления. На основе донесений разведчиков, бесперебойно поступавших в Центр, начальник ГРУ регулярно готовил специальные донесения о положении в Балканских странах, которое менялось как под влиянием острой борьбы за власть внутренних политических сил, так и под воздействием акций английской разведки.

 

Глава 2. В Болгарии

Болгария формально не воевала на стороне Германии против Советского Союза. В этой балканской стране были велики симпатии к русскому народу, который помог болгарам освободиться от турецкого ига. Поэтому, несмотря на требования Гитлера, болгарский царь Борис III не решался направить части своей армии на советско-германский фронт.

Борис вступил на престол в октябре 1918 года, когда в связи с поражением Болгарии в войне вспыхнуло восстание. Царь Фердинанд вынужден был отречься от престола в пользу своего старшего сына Бориса и бежал за границу.

Царь Борис был представителем немецкого княжеского дома Кобургов. Он окончил военную академию в Софии, служил в болгарской армии, в годы Первой мировой войны состоял при Главной ставке царя Фердинанда.

Несмотря на глубокие немецкие корни, царь Борис защищал интересы Болгарии так, как ему позволяли это делать окружавшие его государства. В то же время он оказался под влиянием Гитлера и содействовал реализации его агрессивных планов.

В истории Второй мировой войны царь Борис — безропотный помощник Гитлера. И это бесспорный факт. Но, как ни странно, существует и второй факт — по указанию Гитлера в августе 1943 года Борис был отравлен. Причина смерти царя Бориса до сих пор является загадкой для историков — то ли болгарский царь умер естественной смертью, то ли был уничтожен агентами немецкой разведки по указанию Гитлера?

Болгарское руководство во главе с Борисом помогало фашистской Германии всем, чем могло: немцы пользовались болгарскими аэродромами, морскими портами, железными дорогами. Гитлер вынудил болгарское руководство направить своих солдат для несения охранной службы в оккупированные немцами Грецию и Югославию. Поэтому формальных причин уничтожать Бориса у Гитлера, казалось бы, не было. Однако Борис отказался посылать болгарских солдат на Восточный фронт, и, как свидетельствуют донесения резидентов советской военной разведки из Софии, он не только внимательно следил за всеми событиями, которые происходили на других фронтах, но и предпринимал шаги, направленные на установление секретных контактов с англо-американцами за спиной Гитлера. Об этом в Москву докладывали резиденты ГРУ.

Несмотря на всевластие гестапо, на территории Болгарии в годы войны существовали сравнительно благоприятные условия для действия резидентур советской военной разведки. Эти резидентуры были созданы в предвоенные годы благодаря усилиям нескольких талантливых военных разведчиков.

Созданием агентурной сети в Болгарии в 1935–1937 годах занимался военный атташе при полпредстве СССР в Софии полковник Василий Тимофеевич Сухоруков. В решении этой трудной задачи ему помогали болгарские патриоты, ведущую роль среди которых играл Иван Цолович Винаров, человек удивительной судьбы, болгарский патриот, который был полковником Красной армии и генерал-майором Болгарской народной армии. В советской военной разведке он имел оперативный псевдоним Март.

Несомненно, Иван Цолович обладал уникальными способностями, которые могут быть присущи только хорошим менеджерам.

Талант Винарова-организатора формировался в процессе его обучения в 1929–1930 годах на Курсах усовершенствования командного состава при Разведуправлении штаба РККА. На эти курсы Винаров был зачислен не случайно. До обучения в Москве он приобретал жизненный опыт на фронтах Первой мировой войны, на подпольной работе в Болгарии, на оперативной работе в качестве офицера Разведуправления Красной армии в Китае и Маньчжурии, а также в качестве резидента РУ в Австрии и Франции.

Винаров и Сухоруков знали друг друга по совместной работе в Разведуправлении и в Харбине. На работу в Болгарию Сухорукова направил начальник военной разведки Ян Карлович Берзин, который хорошо его знал и был удовлетворен результатами его оперативной деятельности.

Сухоруков родился 21 марта 1898 года в Луганске, в 1918 году добровольно вступил в ряды Красной армии, окончил в 1919 году Командные курсы связи. Позже — основное и восточное отделения Военной академии РККА. В военной разведке Сухоруков с 1921 года. Он владел английским и китайским языками. В начале 30-х годов он проходил службу в разведотделе народно-революционной армии Дальневосточной республики, был сотрудником Генерального консульства СССР в Харбине и Ханькоу, вице-консулом в Мукдене. С ноября 1928 по июнь 1933 года Сухоруков работал в центральном аппарате Разведуправления в Москве, около года был военным атташе при полпредстве СССР в Латвии, в декабре 1934 года был назначен на должность военного атташе в Софии.

В 1933 году Винаров, действовавший в Австрии в качестве главного резидента Разведуправления, возвратился из спецкомандировки в Москву. В это время Сухоруков готовился к командировке в Болгарию. По распоряжению начальника Разведуправления Яна Берзина Винаров рассказывал Сухорукову об особенностях обстановки в Софии и рекомендовал новому военному атташе установить контакты с генералом Владимиром Заимовым. По оценке Винарова, Заимов мог оказать советской военной разведке значительные услуги в добывании сведений о фашистской Германии.

Прибыв в Софию, Сухоруков установил контакты с генералом Заимовым и привлек его к сотрудничеству с советской военной разведкой. Это было важное знакомство, которое помогло советской военной разведке решить многие задачи.

Постепенно Сухорукову удалось создать разветвленную агентурную сеть, которая имела своих агентов не только в Болгарии, но и в некоторых других Балканских странах. Цель этой сети, создававшейся по плану Берзина, состояла в установлении контроля за действиями фашистской Германии на Балканах, которые могли быть использованы Гитлером в качестве южного фланга возможного фронта в случае войны против СССР. На северном фланге действовали резидентуры военной разведки в Финляндии, Швеции, Дании и Норвегии. Резидентуры Разведуправления, созданные в те годы в Германии и Польше, должны были также добывать сведения о планах Гитлера против СССР. В целом замысел Берзина был успешно реализован. Несмотря на чистку, которая по личному указанию Сталина в 1937–1939 годах была проведена в Разведуправлении, основные силы разведки в ряде европейских стран сохранились, что и позволило ей своевременно добыть сведения о подготовке Гитлера к нападению на СССР. Из донесений резидентов РУ, действовавших в Софии, Белграде, Бухаресте, Берлине, Варшаве, Женеве, Париже и в столицах других европейских государств, в Москве в 1939–1941 годах своевременно узнавали о подготовке Германии к войне против СССР. Но правильно оценить эти сведения, как оказалось, ни Сталин, ни окружавшие его советские наркомы не смогли. 22 июня 1941 года — траурная дата в истории России.

Сведения, которые начала добывать агентурная сеть Сухорукова, были военно-политического и военно-технического характера. Несомненно, деятельность военного атташе и резидента Разведуправления полковника В. Т. Сухорукова принесла бы значительно большую пользу. Но в 1937 году он был отозван в Москву, обвинен в троцкизме и осужден на длительный срок содержания в исправительно-трудовом лагере, в котором находился с 1938 по 1955 год.

Дело, начатое Сухоруковым в Болгарии, продолжил новый военный атташе и резидент Разведуправления Александр Иванович Бенедиктов. Опытный военный разведчик Бенедиктов сразу же понял перспективную ценность сотрудничества с Владимиром Заимовым и уделил ему значительное внимание. Видимо, двум офицерам удалось найти общий язык и общие цели, которые состояли в борьбе против фашистской Германии. Заимов стал ценным источником военной разведки, которому в Центре был присвоен псевдоним Азорский. На службе в болгарской армии Заимов был с 1900 года и в 1936 году вышел в отставку в звании генерал-майора артиллерии.

Азорский создал в Софии нелегальную резидентуру советской военной разведки, которая имела прямую радиосвязь с Центром и передавала в Москву ценные сведения. По оценке Разведуправления, резидентура, которой руководил Владимир Заимов, «систематически передавала в Центр сведения по военным и военно-техническим вопросам».

Деятельность резидентуры Азорского охватывала не только Болгарию. Она имела источники в Германии, Турции, Греции и в других странах.

В марте 1942 года Азорский был арестован болгарской полицией. Арест этот был произведен не без участия германской контрразведки. Гестапо удалось добыть доказательства связи Заимова с Москвой. Этот компромат был передан болгарской полиции, которая и провела арест Заимова.

Арест болгарского генерала и резидента советской военной разведки был одной из многих акций, которые проводила германская контрразведка в рамках операции «Красная капелла» с целью уничтожения агентурной сети советской разведки в европейских странах.

Военно-полевой суд, который начался 27 мая 1942 года, приговорил Заимова к смертной казни. Болгарский генерал был расстрелян 1 июня 1942 года на полигоне школы офицеров запаса.

Разгром немцев под Сталинградом, успешное наступление войск Красной армии зимой 1942/43 года, успехи англо-американских войск в Африке оказали заметное влияние на внешнюю политику Болгарии. Борис начал сомневаться в правильности заключенного им союза с Германией. Колебания царя не могли остаться незамеченными в Берлине.

В январе 1943 года Гитлер поочередно стал вызывать в Берлин для переговоров лидеров вассальных государств. Цель этих встреч состояла в стремлении Гитлера лично убедиться в их лояльности и потребовать от них максимальной мобилизации внутренних ресурсов для достижения победы в войне против СССР.

Царь Борис от январской 1943 года встречи с Гитлером уклонился, направив в Берлин своего военного министра генерала Николу Михова.

Встреча Гитлера с Миховым состоялась 8 января 1943 года. Гитлер настоял на том, что Болгария заменит германские и итальянские войска на Балканах, которые Гитлер планировал перебросить на советско-германский фронт.

О результатах переговоров Гитлера с Миховым сообщил в Центр 19 и 20 января 1943 года источник ГРУ из Болгарии. Источник докладывал, что болгарские войска заменят итальянцев в Сербии и большей части Греции. Сообщалось также, что Михов представил Гитлеру доклад о боеспособности болгарской армии и готовности ее к отражению возможной высадки англо-американских войск на Балканы.

Возвратившись в Софию, Михов доложил царю Борису о результатах переговоров с Гитлером. Давление Гитлера на болгарское руководство не ослабевало. Но результаты Сталинградской битвы, видимо, оставили в душе болгарского царя глубокий след. Он начал сомневаться в возможностях Германии добиться победы над Советским Союзом и распорядился предпринять несколько тайных шагов, направленных на установление дипломатических контактов с Англией. Встревожили Бориса и донесения болгарской разведки о переговорах Черчилля с турецким лидером Сараджоглу в городе Адана. Призрак совместной англо-турецкой военной акции в зоне проливов встревожил Бориса, так же как и поражение немецких войск под Сталинградом. Изменение обстановки на фронтах могло привести к возникновению ситуации, в которой Болгария оказалась бы без союзников.

Источник ГРУ сообщал из Софии: «В связи с прошедшей в Адана встречей и успехами Красной армии на фронте в правительственных кругах Болгарии царит большая паника, министры нервно заседают, ожидая созыв Высшего Военного Совета».

Давление Германии на Болгарию по дипломатическим каналам активно дополнялось тайными действиями германской разведки в Софии и других болгарских городах. Германская агентура начала готовить в Болгарии государственный переворот, планируя устранить колеблющегося царя Бориса, как слишком непоследовательного союзника Гитлера. Об этом в Центр сообщил источник советской военной разведки, который действовал в Софии.

Приближенные царя Бориса тоже смогли узнать о готовящемся заговоре и провели акцию, входе которой заговорщики потеряли одного из основных своих лидеров. 12 февраля 1943 года полицейским агентом Златковым был убит генерал Луков, лидер прогерманской организации «Легионеры».

Через четыре дня, то есть 16 февраля, был убит Златков. Исполнителей заказных убийств и в те годы быстро уничтожали.

Источник ГРУ сообщил в Центр, что царь Борис был своевременно предупрежден о готовившемся заговоре Ганичевым, который был адъютантом еще царя Фердинанда.

После убийства Лукова заговорщики продолжали искать возможности для устранения царя Бориса. Гитлеру необходимо было воспользоваться армией Болгарии без всяких оговорок и ограничений.

29 марта источник ГРУ сообщил из Софии о том, что на даче генерала Жекова состоялось «совещание 20 руководителей легионерских организаций, которые приняли решение об активизации борьбы против нерешительного болгарского правительства…». Через две недели тот же источник ГРУ сообщил в Центр, что «15 апреля в Софии произошло убийство Сотира Янева, председателя внешнеполитической комиссии Собрания, известного своими крайне прогерманскими взглядами…». Источник высказал предположение, что Янев тоже был замешан в заговоре генерала Лукова против царя Бориса.

Убийства Лукова и Янева были использованы официальной болгарской пропагандой в качестве предлога для усиления борьбы против коммунистов, которых обвинили в проведении этих террористических актов.

31 марта 1943 года Гитлер пригласил царя Бориса в Берлин. В это время на Восточном фронте немцы добились успеха в ходе боевых действий под Харьковом. 12 апреля в Центр поступило донесение от источника из Софии о том, что «царь Борис согласился с требованиями Гитлера активизировать военную и экономическую помощь Германии, но все-таки отклонил требование Гитлера о разрыве дипломатических отношений с СССР и отказался направлять болгарские войска на советско-германский фронт…». По данным источника, Борис принял на себя обязательства «защищать Балканы в случае возможного вторжения англо-американских войск».

На основе донесений источника из Софии в ГРУ были сделаны следующие выводы относительно обстановки в Болгарии и прочности болгаро-германских отношений:

«1. Зимой 1942/43 года под влиянием успешных наступательных операций Красной армии на советско-германском фронте и англо-американских войск в Африке во внешней политике Болгарии наметились значительные колебания. Правящие круги Болгарии, опасаясь разгрома Германии, начали нащупывать пути заключения мира с Англией.

2. Учитывая давление со стороны Гитлера, Болгария старается внешне сохранить видимость лояльного союзника Германии, но по отношению к СССР продолжает придерживаться прежнего курса.

В будущем, при наличии благоприятной обстановки и при поддержке со стороны других держав оси (Румынии и Венгрии), Болгария, возможно, примет участие в обороне Балканского полуострова, если союзники выберут этот район для открытия второго фронта.

3. Болгария остается колеблющимся и, следовательно, ненадежным партнером Гитлера, Новые совместные удары по гитлеровской Германии с Запада и Востока могут быстро привести к решительному изменению внешней политики Болгарии и выходу ее из лагеря гитлеровских вассалов…».

В августе 1943 года Гитлер, который, видимо, получил сведения от германской разведки о контактах болгар с англичанами и американцами, пригласил царя Бориса в Берлин «для консультаций».

«Консультации» эти происходили в разгар Курского сражения, в котором войска Красной армии последовательно добивались успеха в трудных танковых сражениях. Встречи Гитлера с болгарским царем завершились 18 августа и не принесли положительных результатов.

Царь Борис вылетел на персональном самолете в Софию. Во время полета он почувствовал себя крайне плохо. Когда самолет приземлился в Софии, царь Борис в бессознательном состоянии был доставлен во дворец. Несмотря на усилия придворных лекарей, Борис III умер, не приходя в сознание. Произошло это 25 августа 1943 года. При таких же загадочных обстоятельствах умерли камердинер и адъютант, сопровождавшие царя в ходе его визита в Германию.

1 сентября резидент советской военной разведки в Софии Кай сообщил в Центр:

«1. Царь вернулся от Гитлера 18 августа и был вынесен из самолета на носилках. Народ верит, что царь был убит немцами…

2. В Чамкории сейчас находятся Риббентроп и Геринг, которые прибыли с заданием Гитлера по организации управления страной. Под их давлением 3 сентября созывается парламент с целью внесения изменений в конституцию по вопросу регентства. Предполагается, что в состав регентского собрания войдут князь Кирилл, Филов и Мушанов.

3. Все мероприятия правительства проводятся под руководством Бекерле через Грабовского…

4. Служащий царя Груф, который сообщил о возвращении царя от Гитлера, сомневается, что царь не оставил регентов. Он считает, что, очевидно, это завещание (слово искажено, возможно, уничтожено. — В. Л.) немцами и поэтому скрывается…».

5 сентября 1943 года военный разведчик Кай докладывал в Центр: «Гитлер потребовал от него (Бориса) оккупации болгарскими войсками Албании и был каким-то образом или отравлен, или смертельно ранен. Камердинер царя и один из сопровождавших его к Гитлеру адъютантов исчезли. Передают, что они умерли с теми же симптомами, что и царь, и бесшумно похоронены…»

Так германская разведка расправилась с болгарским царем Борисом III.

После казни Заимова в Болгарин продолжали действовать другие советские разведчики. Среди них были полковники И. Ф. Дергачев, А. В. Яковлев и другие. С декабря 1943 года в Софии действовал полковник С. Д. Зотов, опытный военный разведчик, военный атташе при посольстве СССР в Софии. В 1944 году он был назначен официальным представителем СССР в Союзной контрольной комиссии в Болгарии.

В январе — апреле 1945 года полковник Зотов направил в Центр несколько важных донесений об обстановке в Болгарии, которые были доложены И. В. Сталину, а также наркому иностранных дел СССР В.М. Молотову и Г.М. Димитрову, В частности, 25 января начальник ГРУ направил Верховному главнокомандующему «Сообщение представителя СССР в Союзной контрольной комиссии в Болгарии полковника тов, Зотова о внутриполитическом положении в Болгарии на 30 января 1945 года». В донесении Зотова сообщалось: «Внутриполитическое положение в Болгарии в настоящее время характеризуется дальнейшим укреплением антифашистской линии болгарского правительства. Это является успехом Коммунистической партии Болгарии, сумевшей убедить все входящие в состав Отечественного фронта политические группировки в необходимости усиления борьбы с фашизмом внутри страны во всех отраслях государственного управления и начать эту борьбу с чистки самих партий, образующих Отечественный фронт».

Проведение антифашистской политики вызвало обострение и усилило внутриполитическую борьбу во всех партиях и группировках, особенно в Земледельческом союзе (БЗНС) и партии социал-демократов, в которых эта борьба привела к столкновению руководства с массами.

Успехи Красной армии на советско-германском фронте, широкая волна солидарности славянских народов на Балканах, авторитет ЭЛАС в Греции, упорные слухи о предстоящей встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля оказали исключительно большое влияние на политическую жизнь Болгарии, усилили активность широких масс в проведении антифашистских мероприятий и тем самым понизили авторитет руководства Земледельческого союза и социал-демократической партии.

Одним из факторов, показывающих уровень борьбы масс против руководства Земледельческого союза, является открытое письмо члена Центрального комитета Земледельческого союза Неделчева руководителю Земледельческого союза Г. М. Димитрову. В этом письме Димитров изобличается как противник Отечественного фронта и Советского Союза; ему прямо делается намек на то, что руководство Земледельческого союза получает большие суммы денег от «неизвестного источника». В своем письме Неделчев предлагает уйти с поста руководителя Земледельческого союза. Кроме того, группой земледельцев Димитрову уже послано «предупреждение», в котором резко критикуется поведение руководителей Земледельческого союза и выдвигается требование полного единства Отечественного фронта и искреннего сотрудничества с компартией Болгарии.

18 января 1945 года началось заседание руководящего состава Земледельческого союза. На этом заседании разбирается вопрос о поведении Димитрова и об устранении его от руководства союзом.

Вероятной кандидатурой на место Димитрова является В. Петров, ярый сторонник англофилов.

Несмотря на создавшееся положение, руководители Земледельческого союза, чувствуя поддержку со стороны англичан, лихорадочно ведут подготовку для захвата власти. Подготовка идет в основном по следующим направлениям:

а) массовый прием в члены союза без особых требований к принимаемым. Этим широко пользуются фашистские и профашистские элементы;

б) обвинение коммунистов за все политические и хозяйственные трудности, переживаемые страной;

в) нелегальная закупка оружия группами молодежи Земледельческого союза, приближенными к руководству БЗНС;

г) распространение всевозможных слухов, которые часто исходят прямо от англичан, направленных на раскол масс, ориентирующихся на Советский Союз и компартию Болгарии, так, например, «Россия истощена за время войны, и поэтому после победы над Германией Англия легко с ней справится» и т. д.

Обострение внутриполитической борьбы нашло свое отображение не только в Земледельческом союзе, но и в социал-демократической партии, политическом союзе «Звено», в армии и т. д. Так, например, в социал-демократической партии ведется борьба между ее правым и левым крылом. Эта борьба настолько обострилась, что только благодаря советам ЦК компартии дело не дошло до исключения из партии ее правых представителей — Пастухова и других. Однако главный секретарь социал-демократической партии Митовский заявляет, что исключение правых сил из партии является делом ближайших дней.

Такое же положение и в политической организации «Звено». Основная часть военного центра все более ориентируется на линию, проводимую компартией.

В отношениях между группировками и организацией «Звено» преобладают симпатии к компартии Болгарии и Советскому Союзу. Возможно в скором времени отстранение главного секретаря Златева и замена его Доброславским. Последний является сторонником сотрудничества с коммунистами.

В армии основным политическим событием явилось назначение офицеров-коммунистов, подготовленных в Советском Союзе, на ряд руководящих постов. Факт этих назначений земледельцы предлагали использовать как базу для совместной борьбы Земледельческого союза и политического союза «Звено» против коммунистов.

Левая группа военного центра «Звено» — генералы Тошев, Трендафилов и Лекарски — выступили за поддержку назначения коммунистов и продолжение искреннего сотрудничества с коммунистами. За этой группой генералов пошел почти весь военный центр «Звено».

Члены Земледельческого союза, пытаясь произвести раскол между коммунистами и членами организации «Звено», достигли обратного результата. Отношения между Земледельческим союзом и организацией «Звено» значительно ухудшились.

Известный член Земледельческого союза Н. Петков, говоря о позиции организации «Звено», назвал военного министра Д. Беляева и премьер-министра К. Георгиева «красными предателями».

Офицерами Генерального штаба очень хорошо встречено назначение генерал-майора И. А. Канова начальником Генерального штаба. Мнения офицеров сводятся к тому, что Болгария до сих пор не имела более способного начальника Генштаба.

На двусмысленный вопрос члена Земледельческого союза Н. Петкова военному министру «Как живете с новым начальником штаба?» последний ответил: «Мы должны радоваться, что Канов, как советский воспитанник, оказался прежде всего отличным болгарским патриотом и весьма образованным начальником штаба».

Несомненно, полковник Зотов был проницательным человеком, внимательным разведчиком и пользовался в среде болгарской военной элиты особым доверием. Только этим можно объяснить то, что в его донесениях в Центр, которые докладывались Верховному главнокомандующему, были точно подмечены не только особенности внутриполитической обстановки в стране, но и нараставшее тайное влияние англофилов.

3 февраля 1945 года Зотов направил в Центр очередное донесение, которое также было доложено И. В. Сталину. В этом донесении, в частности, говорилось, что руководитель Болгарского земледельческого союза (БЗНС) Иван Костов 12 февраля 1945 года «в доверительной беседе с одним из ярых земледельцев заявил:

«Согласно полученным последним указаниям, мы должны коренным образом перестроить свою работу. В своей практической деятельности мы должны опираться не на всю массу крестьянства, а на отдельных наиболее преданных нам лиц, через которых мы сможем проводить соответствующую работу по подготовке необходимых кадров.

В каждой околии мы должны иметь не менее двух преданных нам работников, которые, в свою очередь, должны иметь доверенных им людей (2–3 человека) в каждом селе. Через эту сеть мы будем проводить в жизнь решения нашего союза, оказывать соответствующее влияние на крестьянские массы с целью отрыва их от коммунистов.

Мы должны также отказаться от критики и борьбы против Отечественного фронта и правительства и тем более от мысли вести подготовку переворота внутренними силами, так как мы для этого еще не подготовлены. Мы придем к власти при помощи поддержки извне, мы не должны терять надежды на будущее, которое не гак уж далеко. К этому мы должны готовить все наши возможности».

В ходе беседы Костов предложил своему собеседнику войти в доверие коммунистов по линии партизан и Отечественного фронта, расширить круг знакомств и собирать информацию о деятельности и намерениях коммунистов и партизан.

Зотов обращал внимание Центра на то, что Костов действовал «согласно указаниям извне» и по заданию извне планировал «собирать информацию о деятельности и намерениях коммунистов и партизан» с целью подготовки условий для захвата власти в стране.

Предупреждения военного разведчика полковника Зотова поступили в Москву своевременно и были учтены при разработке мер по оказанию помощи болгарским патриотам, сообщены Георгию Димитрову, инициатору создания болгарского Отечественного фронта и в последующем — председателю Совета министров Народной Республики Болгарии.

 

Глава 3. В Албании

Оперативные возможности советской военной разведки в Албании в 1945 году были ограниченны. При Верховном штабе Народно-освободительной армии Албании действовал полковник К. П. Иванов, офицер связи Генерального штаба Красной армии. Он же был кадровым военным разведчиком, одним из немногих, кто владел албанским языком. Иванов пользовался авторитетом у руководителей албанских патриотических сил.

7 февраля 1945 года начальник ГРУ на основе донесения Иванова подготовил на имя Сталина специальное сообщение о положении в Албании. В этом спецсообщении отмечалось, что «к моменту полного освобождения Албании от немецко-фашистских войск албанское правительство вплотную встало перед решением неотложных политических и экономических проблем. Возникла необходимость быстрого восстановления разрушенного войной и оккупацией народного хозяйства, проведения земельной реформы, а также продолжения беспощадной борьбы с остатками реакции. Однако деятельность правительства до настоящего времени не обеспечила разрешения в какой-либо степени этих вопросов.

Пользуясь медлительностью правительства, не добитая до конца реакция при поддержке англичан и, частично, американцев подняла голову, а после начала событий в Греции стала переходить к открытой борьбе, опираясь на сохранившиеся в разных районах страны реакционные центры.

Ухудшающееся с каждым днем продовольственное положение и экономическая зависимость крестьян от беев, сохранившаяся вследствие непроведения до сего времени земельной реформы, создают угрозу перехода части населения на сторону реакции.

Создающееся внутриполитическое положение усугубляется вмешательством англичан во внутреннюю жизнь Албании.

При Верховном штабе Народно-освободительной армии Албании (НОАА) имеются английская и американская миссии. Вся деятельность англичан и американцев в Албании сводится к тому, чтобы под видом оказания помощи забросить на ее территорию возможно больше своих людей, поставить Албанию в экономическую и политическую зависимость от Англии и США, помешать ее сближению с Югославией и Советским Союзом, а также овладеть стратегическими базами и сырьевыми ресурсами страны.

Наибольшую активность проявляют англичане. Они настойчиво добиваются высадки своих войск на албанское побережье, ставя оказание помощи Албании в зависимость от положительного решения этого вопроса, субсидируют албанскую реакцию и руководят ее деятельностью, а также ведут пропаганду против правительства Албании».

Через неделю, то есть 10 февраля, начальник ГРУ докладывал Сталину и Молотову:

«Наш офицер связи при Верховном штабе Народно-освободительной армии Албании майор тов. Иванов сообщает, что в Албании и в албанских территориальных водах не прекращается провокационная деятельность англичан. В конце января 1945 года английскими военными кораблями в районе порта Саранда в одном километре от берега была захвачена шедшая с грузом албанская баржа. Спустя несколько дней этот же корабль захватил другую баржу с войсками албанского правительства и пытался разоружить находившихся на ней солдат и офицеров.

На днях небольшая группа английских солдат, возглавляемая офицерами, пыталась высадиться без разрешения албанского правительства и местных властей на побережье Албании. Эта попытка не удалась.

За последнее время подтверждаются поступавшие ранее данные о прямом активном участии английских офицеров в вооруженном выступлении реакционных элементов против албанского демократического правительства на севере страны. Операции, начатые албанским правительством по очищению севера Албании от остатков осевших там реакционных элементов, развиваются успешно. Этими операциями руководит начальник оперативного отдела Верховного штаба НОАА генерал-майор Мемед Шеу».

Активность англичан, добивавшихся установления британского контроля над Албанией, видимо, была чрезмерно высокой и всесторонней. Это вызывало противодействие со стороны албанцев, стремившихся к независимости. 10 февраля 1945 года главнокомандующий НОАА генерал-полковник Энвер Ходжа вынужден был собрать начальников военных миссий в Тиране и в их присутствии заявил свой протест майору Тортону, замещающему начальника английской военной миссии в Албании.

Протест был вызван нарушением англичанами международного права, выразившегося в том, что их военные корабли самовольно заходили в албанские территориальные воды, задерживали и обыскивали суда, ходившие под албанским национальным флагом. На совещании начальников военных миссий были приведены конкретные факты. В частности, Э. Ходжа сообщил, что 4 февраля 1945 года английский корабль, войдя в район порта Саранда, задержал албанское судно и произвел на нем обыск. В этот же день в порт Саранда прибыл еще один английский корабль, который задержал все албанские суда мелкого тоннажа и потребовал прекратить всякое движение этих судов.

После отказа албанцев выполнить требования англичан с английского корабля сошли английские и один греческий офицеры и начали производить на албанских судах обыск. Обнаруженное там вооружение, обмундирование и другие различные грузы они сбрасывали в воду. Английский офицер потребовал у албанцев точную информацию о силах партизан, расположенных на побережье в районе порта.

О совещании, проведенном генерал-полковником Э. Ходжой с начальниками иностранных военных миссий, в Москву сообщил майор Иванов. По его оценке, «приведенные факты явно недружественного характера нельзя считать случайными «недоразумениями», так как они повторялись четыре раза с одной и той же целью и не в открытом море, а в территориальных водах Албании, на расстоянии менее одного километра от албанского берега…».

Албанское руководство потребовало у представителя английской военной миссии объяснений. Британский майор заявил, что он понимает серьезность происшедших инцидентов, обещал собрать всю информацию по этому вопросу, сообщить ее своему штабу и запросить срочный ответ для передачи его Верховному штабу НОАА.

Несмотря на заявленный протест, английский военный корабль 11 февраля 1945 года захватил еще один албанский пароход, перевозивший 300 центнеров зерна, и отправил его на остров Керкита (Корфу). Британские военные корабли занимались в албанских прибрежных водах откровенным пиратством, которое преследовало далекие политические цели.

Война в Европе завершалась. Чем ближе был конец гитлеровского режима в Германии, тем активнее действовали союзники в Албании. Об этой активности 26 апреля 1945 года снова сообщал в Центр майор Иванов. 27 апреля начальник ГРУ докладывал о ситуации в Албании Сталину:

«Деятельность англичан против албанского демократического правительства не прекращается. Все руководители «зогистов» и «боликомтар» (албанские реакционные партии), бежавшие из Албании в Италию и находившиеся там под стражей, в настоящее время освобождены англичанами. Последними из этих реакционных элементов создана албанская оппозиция, которая ведет открытую пропаганду против албанского правительства.

Английская миссия в Албании проводит такую же политику. Несколько дней назад начальник английской военной миссии генерал Ходсон в беседе с председателем президиума Антифашистского веча Албании доктором Омером Нишани открыто заявил, что в Албании фактически существует только одна партия (коммунистическая), члены которой в данный момент сосредоточили в своих руках всю полноту Государственной власти. Компартия не отражает интересов всего албанского народа, в силу чего правительство не может считаться демократическим и должно быть расширено за счет представителей других «демократических» партий, которые необходимо создать.

В этой же беседе Ходсон предлагал Омеру Нишани создать такую «демократическую» партию, которая установила бы тесную связь с «зогистами».

В ответ на это предложение Нишани сказал, что в создании какой-либо другой партии в Албании необходимости нет, так как имеется широкая политическая организация — Национальный освободительный фронт, в котором представлены все демократические элементы страны.

Высказанные Ходсоном мысли являются основой пропаганды, проводимой англичанами и албанской реакцией против правительства Албании».

В целом майор Иванов объективно докладывал в Центр обстановку в Албании весной 1945 года. Его донесения свидетельствовали о том, что англичане прилагали максимум усилий, чтобы создать в Албании правительство, в котором влияние Советского Союза было сведено к минимуму.

 

Глава 4. Агент ABC

В августе 1944 года части Красной армии вошли в Бухарест. Режим пособника Гитлера Антонеску пал. Румынские войска прекратили сопротивление. Сотрудники германского посольства были интернированы. Пресс-атташе посольства Курт Велкиш, его жена Маргарита Велкиш и их двухлетний сын Миша 2 сентября оказались в лагере для интернированных сотрудников германских представительств в Румынии. Лагерь назывался «Ликуль Михай Витенцу» и находился недалеко от румынской столицы.

Велкиш доверительно сообщил одному из представителей советского персонала лагеря о том, что накануне войны он сотрудничал с советской военной разведкой. 20 сентября Велкиша отправили в Москву.

На железных дорогах в 1944 году приоритет в передвижении имели поезда, перевозившие поенные грузы и личный состав войск Красной армии. Поэтому Велкиша везли в Москву девять дней. Вместо гостиницы Курта «поселили» в Лефортовскую тюрьму. До выяснения всех обстоятельств и проверки фактов его сотрудничества с советской военной разведкой.

В Бухарест был направлен срочный запрос о работе пресс-секретаря германского посольства. Ответ пришел 30 ноября. Подписал его начальник инспекции Союзной контрольной комиссии в Румынии генерал-майор Тимофеев. Характеристики оказались положительными. Обстоятельства прояснились быстро.

…Из Лефортова Велкиша перевезли на конспиративную квартиру. Вскоре из Бухареста прибыла его жена Маргарита вместе с сыном. Гитлеровская Германия терпела поражение на всех фронтах, но война еше продолжалась. В Разведуправлении внимательно изучили все дела, связанные с Куртом Велкишем. Он действительно сотрудничал с советской военной разведкой накануне нападения фашистской Германии на СССР и имел в Центре псевдоним ABC.

В характеристике на агента ABC, подготовленной в Разведуправлении в декабре 1944 года, отмечалось: «Курт Велкиш представляет из себя тип политически грамотного, всесторонне развитого человека. Долголетняя работа в разведке выработала в нем скрытность, хитрость и другие качества, необходимые разведчику. На отдельные вопросы конспирации Велкиш смотрите некоторым пренебрежением, считая их недостойными внимания. Хорошо разбирается в политических событиях и очень внимательно следит за событиями на фронтах, радуется победам Красной армии. Но некоторые вопросы событий трактует по-своему, то есть не по-советски…».

До нападения фашистской Германии на СССР Курт Велкиш действительно был ценным агентом Разведуправления Красной армии, работал в Варшаве и входил в состав резидентуры, которой руководил Рудольф Гернштадт. Курт Велкиш имел оперативный псевдоним ABC. Его жена Маргарита Велкиш тоже была агентом советской военной разведки и имела псевдоним ЛЦЛ. Велкиш был одним из наиболее ценных агентов советской разведки и в 1940–1941 годах передал в Центр значительное количество подробных сведений о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Многие донесения агента ABC начальник военной разведки в качестве специальных сообщений направлял Сталину и другим высшим руководителям советского правительства. По заданию советской военной разведки Курт Велкиш вступил в члены нацистской партии.

В феврале 1940 года Велкиш прибыл в Бухарест сначала в качестве корреспондента одной из германских газет, а затем был принят на работу в германское посольство в румынской столице. Назначение Велкиша на работу в Бухарест соответствовало интересам Раэведуправления Красной армии. Главной целью ABC в Румынии стало добывание сведений о связях румынского руководства с Германией. В германском посольстве в Бухаресте решались многие политические и военные вопросы, затрагивавшие интересы СССР на Балканах и в Средиземноморье.

В своей автобиографии Курт Велкиш так описал этот период его жизни: «В феврале 1940 года вместе с женой прибыл в Бухарест, где был сначала журналистом, а потом принят на работу в немецкое посольство в отдел прессы помощником советника посольства Гамилькара Гофмана. После отъезда Гофмана в Париж в августе 1941 года официально стал пресс-атташе посольства. В этой должности пробыл до августа 1944 года. За время работы в посольстве несколько раз ездил в Берлин, выполняя специальные задания посла…».

Являясь корреспондентом крупной немецкой газеты, Велкиш поддерживал официальные связи с журналистами различных стран, которые были аккредитованы в Бухаресте. Был среди них и советский журналист Михаил Шаров, корреспондент ТАСС, который прибыл в румынскую столицу, как и Велкиш, в начале 1940 года. Это не было случайным совпадением. Шарова в Бухарест направила военная разведка. Он должен был восстановить связь с агентом ABC, что вскоре успешно и сделал. Первый контакт с ABC Шаров провел по условиям явки в одном из небольших бухарестских ресторанчиков. В ходе встречи было решено, что на встречи с советским разведчиком будет приходить жена Велкиша — Маргарита, она же агент ЛЦЛ. Она будет передавать Шарову добытые материалы и получать задания.

Возможности Велкиша по добыванию сведений, которые в то время интересовали Центр, были значительными. Вот как они были охарактеризованы в Центре:

«ABC имеет возможности близко соприкасаться с работой германского посольства в Бухаресте. Он в курсе дел всей проводимой немцами работы в Румынии. Имеет поручение от германской разведки поддерживать связь с украинскими антисоветскими организациями в Румынии и осведомлен об их планах и мероприятиях, направленных против СССР. Имеет в МИДе много знакомых в среде ответственных чиновников и пользуется среди них большим авторитетом.

ABC близко знаком с германским военно-воздушным атташе в Румынии Герстенбергом, который выполняет специальные правительственные поручения…».

Учитывая возможности Велкиша, Центр поставил перед ним следующие задачи: «Освещать деятельность Германии в Румынии, а также деятельность англо-французского блока в Италии, следить за деятельностью украинских националистов в Румынии и информировать об усилиях Германии по использованию в своих интересах против СССР…».

Резидентом советской военной разведки в Бухаресте был Ещенко, непосредственный начальник Михаила Шарова. Под псевдонимом Ещенко в Центре числился полковник Георгий Еремин. Сведения, которые ABC передавал Шарову, Ещенко направлял в Москву. В частности, 1 марта 1941 года Ещенко докладывал в Центр: ABC в своем докладе о поездке в Берлин сообщает, что в Берлине много говорили о предстоящем выступлении Германии против СССР. В русском отделе немецкого Верховного командования интенсивно работают…».

5 мая Ещенко направил в Центр новое донесение, основанное на данных Велкиша: «АВС сообщил, что немецкие войсковые соединения перевозятся с Балкан на театр румынского фронта. Один штабной офицер расположенного в Румынии немецкого авиационного корпуса, который несколько дней назад приехал из Берлина, заявил, что раньше для начала немецких военных акций против СССР предусматривалась дата 15 мая, но в связи с событиями в Югославии этот срок перенесен на середину июня. Этот офицер твердо уверен в предстоящем конфликте…» Речь шла о начале войны Германии против СССР.

Велкиш в мае 1941 года сообщил о том, что «немецкие мероприятия для похода против СССР основательно осуществляются во всех областях с большой точностью. Военное развертывание на… Восточном фронте идет планомерно и с большой интенсивностью. Оно будет закончено до середины июня. Главные силы немецких балканских армий возвращены на немецкий Восточный фронт. Военный главный удар против Красной армии будет произведен при большой массированности…».

Курт Велкиш был уверен в том, что Румыния будет воевать против СССР на стороне Германии. Он сообщал в Москву: «В Румынии в настоящее время слухи о скорой войне с СССР стихли. Однако ряд руководящих кругов по-прежнему питает надежду на скорое возвращение Бессарабии. В последние три дня (особенно в ночь на 28 мая и днем 28 мая) наблюдалось усиленное движение через Бухарест с юга на родину немецкого автотранспорта с пехотой и бронемашинами…».

В 1941 году от Велкиша в Москву было направлено 9 донесений, которые точно отражали подготовку Германии к войне против СССР. Часть этих донесений была доложена Сталину…

После вероломного нападения Германии на Советский Союз, которое произошло в ночь на 22 июня 1941 года, вес сотрудники советского посольства в Бухаресте были интернированы. Михаил Шаров был вынужден покинуть Румынию. Курт Велкиш остался без связи с Центром, который не предусмотрел возможности поддержания с ним контактов в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств.

В 1942–1943 годах Центр неоднократно предпринимал попытки восстановить связь со своим ценным агентом ABC, но все эти попытки провалились. И только после того, как советские войска вошли в Бухарест, Курт Велкиш сам сообщил о себе.

В Москве было решено провести подготовку Курта и Маргариты Велкиш и направить их на разведывательную работу в США.

Пока Велкиши обучались в специальной школе Разведывательного управления, в Румынии происходили события, о которых узнавали другие советские разведчики. Они добывали важные сведения. Они тоже использовались для подготовки донесений Верховному главнокомандующему. В частности, 10 марта 1945 года начальник ГРУ генерал-лейтенант И. Ильичев докладывал в Кремль:

«Тов. Сталину, тов. Молотову, тов. Берии, тов. Булганину, тов. Антонову. Докладываю:

Наш заслуживающий доверия источник сообщил содержание… немецких и румынских радиограмм, свидетельствующих о наличии связи между реакционными кругами Румынии и немцами».

В феврале 1945 года английская военная разведка получила некоторые данные о концентрации немецких войск для проведения наступательной операции в южной части Венгрии. Так, 25 февраля 1945 года был получен перехват сообщения главного командования вооруженных сил Германии от 17 февраля 1945 года в Югославию, в котором указывается, что новой датой окончания концентрации войск для наступления является 25 февраля 1945 года.

В связи с этим в кругах английской разведки было обращено внимание на совпадение окончательной даты сосредоточения немецких войск для наступления со вспышкой беспорядков в Румынии. По этому поводу высказывалось два предположения.

Первое сводилось к тому, что создавшееся в Румынии внутриполитическое положение вызвано действиями немецкой агентуры, согласованными с начавшимся немецким наступлением.

По второму предположению, беспорядки в Румынии были вызваны мероприятиями русских, которые, видимо, ожидали наступления немцев и, имея в тылу своей армии ненадежную румынскую администрацию, стремились установить в Румынии военную администрацию. Последнее предположение было принято в кругах английской военной разведки за наиболее вероятное.

Однако в дальнейшем английская разведка получила ряд сообщений, доказывающих тесную связь между начатым в настоящее время немецким наступлением в южной части Венгрии и деятельностью ряда румынских высокопоставленных лиц (если не всего румынского Генерального штаба), вовлеченных немцами в заговор против России. В частности, имеются следующие перехваты радиосообщений сети немецкой разведки от 14 февраля 1945 года:

а) Донесение немецких агентов из Румынии в Германию:

1. «Командующий 4-й румынской армией генерал Авранеску является вполне надежным, готов для любого сотрудничества и будет поддерживать тесный контакт путем постоянной связи».

В этом же сообщении имеется не поддающаяся полной расшифровке фраза, из которой следует, что Авранеску готов послать самолет Me-109, дав опознавательные сигналы для этого самолета.

2. Генерал (фамилия не указывается), находящийся в настоящее время в отставке, информировал о том, что если немецкое наступление получит успешное развитие и русские будут вынуждены отступать через Румынию, то румынский Генштаб готов передать всю свою армию в распоряжение немцев для борьбы против Красной армии.

3. В заговоре принимают участие легионеры «Железной гвардии» и «зеленой армии» (сообщение расшифровано не полностью).

Кроме того, вопрос о заговоре смутно упоминается в одном из сообщений (недостаточно расшифровано) в связи с какими-то заверениями бывшего румынского премьер-министра Радеску.

б) Указания из Германии немецким агентам в Румынии: «Необходимо получить информацию о численности, пополнении и расположении русских и румынских войск, а также о разгрузочных пунктах и состоянии судоходства на Дунае».

В перехваченной немецкой дипломатической шифротелеграмме, посланной в начале февраля 1945 г. из Вены в Берлин, указывалось, что близкие к настоящему румынскому правительству круги зондировали готовность националистических кругов Румынии, связанных с немцами, поддержать восстание против России, но предупредили, что они еще не подготовлены для непосредственного участия. Немцы, в свою очередь, советовали подождать с началом восстания с тем, чтобы совместить этот момент с началом их контрнаступления.

В радиограммах, перехваченных американской разведкой, указывается: «Подпольная фашистская организация в Бухаресте сообщила Центру подпольных фашистских организаций, находящихся в Австрии, о своей готовности осуществить захват Бухареста». В ответной радиограмме Центр подпольных фашистских организаций не рекомендует начинать в данный момент восстание и осуществлять захват Бухареста.

Из этого специального донесения начальника ГРУ генерал-лейтенанта И. Ильичева можно сделать однозначный вывод о том, что британская и американская разведки имели убедительные доказательства того, что 6-я танковая армия СС перебрасывалась немецким командованием в Венгрию, в район озера Балатон. Остается открытым лишь вопрос о том, почему же эти данные ни англичане, ни американцы не передали советскому командованию. Советскому Генеральному штабу удалось решить балатонский «кроссворд» только благодаря успешным действиям сотрудников Главного разведывательного управления, среди которых были Морис, Брион и другие. Как видно из донесений, направленных Сталину начальником ГРУ, операция немецких войск в Венгрии тесно координировалась с возможным восстанием в Румынии. Ситуация на Балканах весной 1945 года развивалась по сценариям не германских генералов, а под контролем политиков, которые находились в Лондоне и Вашингтоне.

В марте 1945 года начальник ГРУ докладывал в Кремль: «Наш заслуживающий доверия источник сообщил содержание проекта сводки «Русская политика в Румынии», составленного английской военной разведкой 4 марта 1945 года для начальника имперского Генерального штаба фельдмаршала Алана Брука:

«Происходящие в течение последней недели политические беспорядки в Румынии привели к отставке премьер-министра генерала Радеску.

Формирование нового правительства поручено П. Гроза, лидеру одной из партий, входящих в руководящий коммунистами национал-демократический фронт. Вполне вероятно, что любое вновь сформированное правительство будет (более) покорно выполнять русские требования, чем предшествовавшее правительство.

Кризис правительства был спровоцирован русскими, которые, одобряя неистовую критику Радеску со стороны левых, обвинили затем последнего в неспособности поддерживать порядок в стране и, наконец, направили в Бухарест Вышинского для оказания воздействия на короля при создании по их выбору нового румынского правительства.

Эти мероприятия русские оправдывают необходимостью обеспечения порядка вдоль своих линий коммуникаций.

Правдоподобность даваемого русскими объяснения до известной степени подтверждается следующими фактами:

1. Генерал Виноградов, занимавший должность председателя Союзной контрольной комиссии, заменен в настоящее время генералом Сусаткиным, который, по-видимому, является старшим офицером НКВД в армейской группе маршала Малиновского. Это назначение указывает, что в будущем вопросы обеспечения безопасности и контрразведывательной работы должны стать основными в работе русского командования в Союзной контрольной комиссии.

2. Имеются некоторые доказательства того, что немцы готовят наступательную операцию в южной части Венгрии. Естественно, что в связи с этим русские проявляют особый интерес к обеспечению своих линий коммуникаций, проходящих через Румынию.

3. Перехваченные сообщения немецких агентов из Румынии показывают, что немецкая политическая и разведывательная сеть в этой стране развиты очень хорошо. В частности, командующий 4-й румынской армией генерал Авранеску считается немцами лицом, «готовым для любого сотрудничества».

Известно также, что этот генерал связан с фашистской организацией «Железная гвардия», продолжающей подпольно существовать в Румынии.

4. Политико-моральное состояние румынской армии… находится на низком уровне и имеет тенденцию к дальнейшему понижению.

Находящиеся в Бухаресте части румынской армии разоружены русскими, а связь между румынским Генштабом и 1-й и 4-й румынскими армиями, находящимися на фронте в Словакии, воспрещена.

Заключение.

Русские, по-видимому, стремятся к достижению чисто политических целей в Румынии, однако имеются некоторые факты, позволяющие им объяснять свое вмешательство во внутриполитическую жизнь страны требованиями военной необходимости».

Британская разведка внимательно следила за обстановкой в Румынии и достаточно точно оценивала перспективы ее развития, стремясь использовать ее с наибольшей выгодой для Англии.

 

Глава 5. Югославский редут

К середине 1944 года Народно-освободительная армия Югославии под командованием маршала Иосифа Тито освободила значительную часть территории своей страны от немецких оккупантов. Свободные от немцев зоны создавались там, где действовали партизаны. Единого фронта против немецких захватчиков не было. Более того, практически все крупнейшие города Югославии, важнейшие железнодорожные узлы и шоссейные дороги все еще находились под контролем противника. Численность немецких войск на территории Югославии составляла около 500 тысяч человек. В НОАЮ солдат и офицеров было значительно меньше, и вооружена эта армия была несравненно хуже — не было артиллерии, противотанкового вооружения и многого другого, необходимого для успешной борьбы с захватчиками. Без помощи СССР, США или Великобритании добиться полного изгнания оккупантов с территории своей страны югославы не смогли бы.

Тито и его ближайшие помощники должны были решить для себя один очень сложный вопрос — кому из союзников отдать политическое предпочтение? От этого зависели и помощь военными материалами, и, возможно, будущее государственное устройство новой Югославии.

Отношения с США и Англией у Тито складывались непросто. Он понимал, что Лондон стремится спасти в Югославии монархию. Это противоречило интересам Тито и интересам югославских народов, не совпадало с целями их национально-освободительной борьбы.

К политике Советского Союза Тито тоже относился осторожно. Однако он понимал, что настанет час, когда войска Красной армии подойдут к границам Югославии. С этим надо было считаться. Вступление войск Красной армии на территорию Югославии для уничтожения оставшихся немецких дивизий было неизбежной реальностью, которая могла превратиться в важный политический фактор, способный оказать влияние на будущее Югославии. Несмотря на то что летом 1944 года Красная армия вела бои еще в предгорьях Карпат, Тито пришел к выводу, что приход советских войск в Югославию неизбежен. Надо было сделать так, чтобы освобождение Югославии и ее столицы Белграда было достигнуто прежде всего силами Народно-освободительной армии.

В Москве, как и в Лондоне, тоже придавали особое значение всему, что происходило в Югославии. Вопросы ориентации политических сил, претендовавших на власть в Югославии, их связи с Лондоном, популярность их среди югославских народов и многое другое требовало точных ответов. Поэтому начальник Главного разведывательного управления Ильичев сообщил руководителю советской военной миссии в Югославии генерал-лейтенанту Н. Корнееву, что он приглашается в Москву для доклада в Генеральном штабе.

Корнеев поставил в известность об этом Тито. Маршал, который к тому времени, видимо, уже сделал свой выбор, попросил генерала доставить в советскую столицу два письма. Одно — лично Сталину, второе — Молотову.

5 июля Тито передал Корнееву эти два послания и пожелал ему благополучного возвращения в Югославию.

В письме И. В. Сталину маршал И. Б. Тито сообщал:

«Заверяю Вас, что прибытие вашей военной миссии в Югославию имело для нашей национально-освободительной борьбы большое значение, поскольку и наши народы, и наша армия еще больше убедились в том, что в лице Советского Союза они имеют самого большого и самого искреннего друга. Хотя глава вашей военной миссии тов. генерал-лейтенант Корнеев будет подробно докладывать вам о положении дел здесь, я все же хотел бы остановиться на нескольких наиболее важных вопросах.

1. Нам настоятельно необходимо значительно больше вооружения и продовольствия, чем нам до сих пор посылали союзники. Эти потребности увеличиваются с ростом нашей армии, а еще больше потому, что тысячи новых добровольцев, особенно в Сербии, ждут, чтобы их вооружили. Имея в виду политику англичан в отношении Сербии, где они всеми возможными способами пытаются усилить позиции приверженцев короля, то есть четников, и ослабить наши позиции, мы не можем рассчитывать на сколько-нибудь эффективную помощь со стороны союзников. Именно в этом нам будет нужна самая большая ваша помощь, чтобы мы могли, возможно, скорее решить вопрос Сербии, который для нас очень важен, так как от этого зависит окончательный успех в деле создания демократической Югославии.

Кроме того, уже существующие наши части располагают в основном легким вооружением, и это является основной слабостью нашей армии, так как мы не можем успешно вести фронтальные бои с противником, который имеет значительное превосходство в технике. Нам нужны и танки, и самолеты, а с англичанами в этом вопросе дело идет весьма тяжело. Из опыта, накопленного до настоящего времени, мы видим, что они любым путем хотят замедлить формирование наших танковых и авиационных частей, хотя договоренность была достигнута и сроки были точно установлены. У нас есть несколько сот человек авиационного персонала, точно так же и достаточное количество людей для создания танковых частей, проблема лишь в том, как их отправить в Советский Союз. По моему мнению, в настоящее время это возможно сделать только самолетами. Сейчас нужно было бы перебросить хотя бы часть их, чтобы не терять время.

2. Знаю, что Вам ясно, в сколь тяжелом положении мы находимся, так как с разных сторон пытаются вмешиваться в наши внутренние дела, а мы должны быть все же осмотрительны, чтобы не обострять отношения с союзниками, сохраняя в то же время свою политическую и военную самостоятельность. В этих вопросах для нас любая, даже самая небольшая помощь со стороны СССР является весьма драгоценной. И я прошу Вас об этой помощи.

3. Союзники до настоящего времени еще не поставили перед нами вопроса об их высадке на территории Югославии. Должен сказать, что такая высадка не была бы для нас приятной, так как я уверен, что они будут создавать нам трудности в стране, вследствие чего могли бы возникнуть разного рода конфликты. Но если дело дойдет до переговоров о высадке, мы предложим, чтобы она была осуществлена возможно меньшими силами и если (это) будет принято, (то) в основном в районе Истрии и Хорватского Приморья. Я решил 15-го числа этого месяца поехать на встречу с Вильсоном в Италию, так как он это предлагает уже несколько раз; на встрече будет идти речь о военных делах. В случае высадки мы не можем согласиться на какую бы то ни было их военную или гражданскую власть. Точно так же мы не согласимся на то, чтобы какая-либо наша часть находилась под их командованием. Я говорю об этом потому, что Шубашич сообщил мне, что они хотят военный флот, который (должны) передать нам, сохранить под командованием английского адмиралтейства.

В связи со всем этим для нас была бы, разумеется, весьма драгоценной ваша поддержка. По моему мнению, самая сильная поддержка во всех отношениях состояла бы в том, чтобы Красная армия продвинулась через Карпаты и Румынию в направлении юга. Такой план сорвал бы многие планы на Балканах, вынашиваемые теми, кто хочет с помощью раздора укрепить свои позиции.

Есть много крупных вопросов, по которым я бы хотел лично поговорить с вами. Если Вы сочтете это своевременным и необходимым, я готов прибыть в начале августа. Но я хотел бы, чтобы Вы считали это не моей нескромностью, а единственно глубоким стремлением выяснить до мирных переговоров некоторые вопросы и определить по ним позиции, так как полагаю, что это в интересах Балканских стран и Советского Союза. Примите выражение моего глубокого уважения. Ваш И. Броз Тито».

В письме В. М. Молотову, советскому министру иностранных дел, маршал Тито высоко оценил дипломатическую и материальную помощь, оказанную Советским Союзом Югославии раньше, и выразил надежду, что эта помощь будет предоставляться и в будущем, так как она «в эти судьбоносные дни необходима больше, чем когда бы то ни было», что «НОАЮ быстро увеличивается, и, если мы вовремя получим оружие, у нас в Сербии будет в короткий срок не менее 10 дивизий».

Стремясь нейтрализовать «попытки англичан восстановить власть короля в Югославии, по крайней мере в Сербии», Тито сообщил Молотову о своем намерении как можно дольше оттягивать создание единого правительства с тем, чтобы выиграть время для укрепления позиций народно-освободительного движения в Сербии, связывая такую возможность с «приближением Красной армии к Балканам».

Корнеев должен был вылететь в Москву на самолете, командиром которого был майор Александр Шорников. Накануне из Москвы пришло сообщение о том, что командиру корабля Шорникову Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Советского Союза. Такой же высокой награды были удостоены второй пилот Борис Калинкин и штурман Павел Якимов.

Перед вылетом Корнеева в Москву с самолетом Шорникова произошло чрезвычайное происшествие на острове Вис, которое не имело отношения к посланиям Тито в Москву, но сорвало выполнение другой просьбы маршала.

28 июня 1944 года Шорников по указанию Корнеева прибыл на остров Вис для того, чтобы доставить на базу в Бари нескольких югославских офицеров, назначенных маршалом Тито для организации Главного штаба сопротивления в Сербии. Самолет Шорникова стоял на значительном расстоянии от других британских самолетов. Ночью на аэродроме неожиданно появился английский грузовой автомобиль. Водитель направил машину к советскому самолету и, ударив его, сломал консоль правого крыла. Самолет был выведен из строя. Шорников не мог выполнить приказ и доставить офицеров штаба Тито в Сербию.

Корнеев срочно доложил о случившемся в Москву. Наркомат иностранных дел СССР направил английскому послу ноту, в которой указал, что «этот случай…. мог иметь место только при наличии злого умысла».

Советское правительство требовало срочного расследования этого инцидента.

Посол Великобритании в Москве А. Керр 5 июля 1944 года направил заместителю наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинскому ответ, в котором отрицал умышленное нанесение повреждения советскому самолету. «Дорогой господин Вышинский, — говорилось в послании Керра, — я получил вчерашнее письмо относительно неудачного случая с самолетом Шорникова на острове Вис, что является печальной новостью для меня. Но я считаю своей обязанностью заявить со всей откровенностью, что я крайне не хотел бы передавать ваше письмо, в его нынешней форме, моему правительству, на которое это письмо произвело бы чрезвычайно болезненное впечатление. Ваше предположение о том, что шофер грузовой машины имел умышленные намерения повредить самолет Шорникова, является действительно серьезным. Для меня кажется непостижимым, чтобы сообщение генерал-лейтенанта Корнеева могло быть основано на чем-либо другом, кроме как на недоразумении, и я уверен, что до сих пор, пока это предположение не будет подтверждено достаточными доказательствами, мое правительство, сожалея, конечно, о том, что самолет, к несчастью, был выведен из действия, не пожелает производить расследование, о котором вы просите. Искренне ваш Арчибальд Кларк Керр».

Вопрос о том, преднамеренно или нет английский грузовой автомобиль повредил советский самолет на острове Вис, остался открытым. А решение его могло бы раскрыть многое. В частности, то, что английская разведка узнала о планах маршала Тито направить офицеров для формирования Главного штаба в Сербии и решила помешать этому. Возможно, эту миссию британцы хотели выполнить своими силами, не привлекая силы советской военной миссии.

Переписка между Вышинским и Керром продолжалась. Дело завершилось просто. Англичанин, управлявший грузовиком, был признан виновным… в беспечности.

29 июня на остров Вис советские специалисты с Бари доставили новую консоль. 30 июня самолет Си-47 был отремонтирован. Шорников провел испытательный полет. После этого Корнеев 9 июля вылетел в Москву с посланием маршала Тито советскому Верховному главнокомандующему…

Предложение генерал-полковника Ф. И. Голикова об использовании возможностей создания советской авиационной группы на военно-воздушной базе в Бари в интересах военной разведки было учтено начальником ГРУ. По указанию генерал-лейтенанта Ильичева была подобрана группа офицеров-разведчиков, которые заняли несколько должностей советского персонала в Бари. Группу разведчиков из восьми человек возглавил подполковник Александр Александрович Капранов. Он был назначен на должность заместителя начальника советской базы по материальному обеспечению. Капранов был опытным офицером. Он окончил Орловское бронетанковое училище, служил в Забайкалье, учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе, после окончания которой проходил службу в разведке, принимал участие в обороне Москвы.

По указанию Ильичева в команду Капранова были включены инженер-майор П. А. Чернышев, два переводчика — Н. А. Васильев и П.П. Шерстобитов, которые хорошо владели итальянским языком, шифровальщик А. В. Панин и два радиотелеграфиста И. В. Красавин и В. И. Смирнов, а также Н. Е. Ковалев, который был назначен на должность помощника начальника базы по медико-санитарному обеспечению.

9 июля группа Капранова прибыла во Внуково и вылетела в Бари. Перелет, в котором они принимали участие, был сложным и длительным. Из Москву в Бари одновременно вылетело десять советских Си-47. Вначале они должны были добраться до Баку, затем сделать посадку в Каире и лишь после этого, обойдя южный фланг Европы, где шли боевые действия, приземлиться в Италии.

На борту этих транспортных самолетов в качестве пассажиров находились 88 советских специалистов. Им предстояло создать советскую базу в Бари и организовать ее бесперебойную работу. На борту двух или трех Си-47 находились четыре разобранных самолета У-2, радиостанция, пеленгатор, запасные части, метеохозяйство и многое другое, что было необходимо для автономной работы в Бари.

Советский авиакараван благополучно добрался до Бари, где всех прибывших встретил генерал-майор С. В. Соколов, который уже был назначен начальником советской базы.

Союзники помогали советским специалистам, предоставили им право питаться в столовой по нормам, которые были положены британским военным летчикам. Однако внешняя доброжелательность не могла скрыть того, что британцы стремились контролировать каждый шаг советских сотрудников базы, требовали от генерал-майора Соколова заблаговременно сообщать о том, кто прибывает на базу, куда и с какой целью совершают полеты советские самолеты. Такой жесткий контроль предпринимался британцами, видимо, с целью ограничения возможностей влияния представителей СССР на Балканах и исключения проникновения советской разведки в Балканские страны, в которых англичане планировали расширить свое присутствие.

Несмотря на ограничения, Соколов и Капранов, выполняя указания Центра, смогли тайно перебросить в Грецию представителей советского Генерального штаба подполковников Г. М. Попова и В. А. Трояна, а в Албанию — майора К. П. Иванова.

О том, что советские офицеры прибыли в Грецию, союзники узнали сразу же. Об этом сообщил в Бари английский офицер, который находился в отряде греческих партизан. Генерал-майор Соколов был приглашен к начальнику базы, где у него состоялся острый разговор с британским генералом.

Разбор дела о не санкционированном англичанами вылете советского самолета завершился новыми ограничениями для полетов советских экипажей с авиабазы Бари. Английская контрразведка разработала новую инструкцию о полетах советских экипажей и прислала этот документ генерал-майору Соколову. В инструкции было 13 пунктов, которые, в частности, предписывали, что операции советской базы в Бари будут координироваться с 334-й английской авиагруппой и утверждаться штабом Балканских ВВС союзников. В соответствии с этим документом советская авиагруппа впредь была обязана представлять оперативному отделу британского штаба письменные планы за 24 часа до предполагаемых полетов, указывать все маршруты, а также их изменения. Советский план полетов подлежал утверждению в британском штабе.

Были в той инструкции и другие ограничения для действий советских пилотов. Генерал-майор Соколов 4 августа сообщил в Москву: «После того как наш самолет совершил посадку в Греции, англичане вторично разработали объемную инструкцию, цель которой — детальный контроль всех наших полетов. Сообщаю основные положения этой инструкции…»

После консультаций со штабом Авиации дальнего действия и британцами Соколов инструкцию все-таки подписал.

Почему так болезненно реагировали британцы на переброску советских офицеров в Албанию и Грецию? Ответ на этот вопрос можно найти в одном из томов исследования британского специалиста Д. Эрмана, которое получило название «Большая стратегия». Упоминая инцидент с переброской советских офицеров в Албанию и Грецию, Эрман, в частности, писал: «Иден предложил русским в качестве отправной точки для переговоров следующее разграничение районов: русские устанавливают свой контроль в Румынии, а англичане — в Греции… Американцы, что, возможно, и неудивительно, отнеслись к этому предложению без особого восторга… В середине июля Сталин высказал мнение, что, может быть, следовало бы подождать с заключением соглашения до тех пор, пока Вашингтон не выразит свое одобрение с большей определенностью. В начале августа достижение соглашения стало более затруднительным, так как в это время русские тайно направили на самолете с их небольшой базы в Бари свою миссию к партизанам-коммунистам в Северной Греции. Англичане заявили решительный протест против этого шага, о котором их не поставили в известность и который противоречил обсуждаемым тогда предложениям».

3 и 21 августа А. Иден и британский посол в СССР А. Керр направили в советский Наркомат иностранных дел СССР памятные записки. В них содержалась просьба предоставить сведения «о посылке советской миссии в Грецию, а также разъяснение по поводу посылки советской миссии в Албанию».

Советский посол в Лондоне Ф. Т. Гусев посетил 5 сентября 1944 года британского министра иностранных дел и вручил ему ответ по поводу прибытия советских офицеров в Грецию.

Между Иденом и Гусевым состоялась беседа, содержание которой нашло отражение во втором томе объемного сборника документов «Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны».

Иден ознакомился с запиской советского Наркомата иностранных дел и сказал, что из советского ответа следует, что советская миссия прибыла в Грецию, но она не является миссией.

Гусев указал, что в ответе содержится объяснение, почему группа советских офицеров не может именоваться военной миссией.

Иден, прочитав второй раз записку, сказал:

— Советское правительство могло бы сказать то же самое, что изложено в записке, до того как миссия была послана в Грецию. Я со своей стороны, — добавил Иден, — сообщаю вам все, что касается наших предложений в отношении Румынии.

Далее британский министр иностранных дел заметил, что «сейчас в греческих делах наступило некоторое успокоение. Левые лидеры, может быть с помощью советской военной миссии, согласились участвовать в греческом правительстве».

Гусев заметил, что группа советских офицеров «не имеет поручения давать какие-либо инструкции грекам».

«Некоторое успокоение», наступившее в Греции, Д. Эрман объяснил так: «Почти с достоверностью можно сказать, что причиной этого явилось предложение советской военной миссии в Италии послать в Грецию группу советских представителей. Прибыв в Грецию, эти представители, вопреки опасениям западных союзников, разъяснили местным кругам ошибочность их представлений о советской политике и неодобрительно отнеслись к вызывающим действиям ЭАМ. Результаты этого не замедлили сказаться. Забыв о своих недавних требованиях, ЭАМ неожиданно заявил о своем согласии принять участие в коалиционном правительстве. В соответствии с этим представители ЭАМ получили пять министерских портфелей. 2 сентября новые министры присоединились к греческому правительству в Каире».

Какие причины заставили начальника ГРУ генерал-лейтенанта Ильичева принять решение о переброске 26 июля 1944 года в Албанию и Грецию офицеров военной разведки? Очевидно, оно было обосновано тем, что в Генеральном штабе рассматривали Национально-освободительную армию Албании (НОАА) и Национально-освободительный фронт Греции (ЭАМ) как реальные силы в борьбе против Германии на заключительном этапе войны в Европе. В ГРУ было известно, что англичане оказывали доминирующее влияние на все, что происходило в Греции, и стремились распространить свое влияние в Албании. Отсутствие объективной информации о событиях в Албании и Греции не позволяло Ставке Верховного Главнокомандования готовить операции, в результате которых Красная армия могла бы в ближайшей перспективе действовать на Балканах. Поэтому Генеральному штабу была необходима точная развединформация о военно-политической обстановке в Греции и граничившей с ней Албании. Выполняя указания Ставки ВГК, начальник ГРУ принял решение направить в Грецию и Албанию своих офицеров. Эта задача была решена с помощью возможностей резидентуры ГРУ в Бари и одного из экипажей советских самолетов, который возглавлял пилот лейтенант Павел Михайлов.

В конце 1944 года и особенно в первой половине 1945-го от военных разведчиков подполковников В. А. Трояна и майора К. П. Иванова в Центр своевременно поступали достоверные сведения о военно-политической обстановке в Албании и Греции. На основе данных Трояна и Иванова в Центре готовились оперативные специальные сообщения И. В. Сталину и другим членам Ставки Верховного Главнокомандования.

Расширяющееся военное сотрудничество между СССР и Югославией требовало активизации перебросок советского вооружения для Народно-освободительной армии Югославии. В связи с этим 7 сентября 1944 года Государственный Комитет Обороны принял еще одно постановление о расширении помощи Югославии. В нем, в частности, указывалось:

«В целях улучшения практической работы по снабжению НОАЮ, лучшей организации подготовки кадров офицерского и сержантского состава специалистов в СССР и переправки их в Югославию ГКО постановляет:

Сформировать спецотдел НКО численностью 15 военнослужащих и три вольнонаемных. Начальником СО утвердить тов. Беднякова А. Ф. СО НКО подчинить начальнику Главного разведывательного управления. Формируемую базу в Крайове подчинить Спецотделу НКО…»

Второе постановление ГКО об оказании помощи Югославии было реализацией просьбы маршала Тито, изложенной в письме Сталину от 5 июля 1944 года. Это письмо доставил в Москву генерал-лейтенант Корнеев.

Выход советских войск к границам Югославии открыл новые возможности для взаимодействия Красной армии и НОЛЮ. Для того чтобы эффективно использовать эти возможности, требовалось согласование совместных действий двух армий, которое могли сделать только И. В. Сталин и И. Б. Тито.

Вначале было достигнуто соглашение о том, что координация действий штабов НОАЮ и 3-го Украинского фронта будет осуществляться из уже освобожденного от немцев города Крайова. Сюда была переброшена часть Верховного штаба НОАЮ. Следующим шагом по пути налаживания более тесного взаимодействия войск двух армий должна была стать поездка маршала Тито в Москву и его переговоры со Сталиным. Ответственным за подготовку полета Тито в советскую столицу был генерал-лейтенант Н.В. Корнеев.

После войны, вспоминая этот период работы в Югославии, Корнеев писал: «В целях обеспечения безопасности перелета маршала Тито через линию фронта его поездка в Москву держалась в строгом секрете… О полете до определенного времени не знали ни члены Верховного штаба, ни работники советской военной миссии… Меры предосторожности полностью себя оправдали…»

Главным связующим звеном в советско-югославских переговорах о взаимодействии двух армий при освобождении Югославии от немецких оккупантов стала советская военная миссия во главе с генерал-лейтенантом Н. В. Корнеевым. Через Корнеева маршал Тито передал в Государственный Комитет Обороны просьбу о вступлении войск Красной армии на территорию Югославии.

Организацией полета Тито в Москву также занимался генерал-лейтенант Корнеев.

21 сентября 1944 года самолет, на борту которого находились маршал Тито и сопровождавшие его офицеры НОАЮ, а также генерал-лейтенант Корнеев, взял курс на Москву. Маршал Тито летел в советскую столицу как Верховный главнокомандующий НОАЮ, председатель Народного комитета освобождения Югославии и Генеральный секретарь ЦК компартии Югославии. Тито не был в советской столице пять лет. В 1939 году он посетил Советский Союз в качестве одного из ответственных деятелей компартии Югославии.

На этот раз маршал И. Б. Тито несколько раз встречался с Верховным главнокомандующим И. В. Сталиным. Это были его первые встречи с советским лидером. Два руководителя достигли соглашения о том, что Красная армия вступит на территорию Восточной Сербии и совместно с войсками НОАЮ примет участие в освобождении восточных районов страны и столицы Югославии города Белграда. Было достигнуто соглашение об увеличении советской материальной помощи и подготовке специалистов для югославской армии.

Сталин согласился с просьбой Тито о том, чтобы в столицу Югославии Белград первыми вошли части Народно-освободительной армии Югославии.

28 сентября 1944 года Тито и Корнеев возвратились в Крайову.

Тайный визит маршала Тито в Москву вызвал у представителей союзников отрицательную реакцию. Возвратившись из СССР, Тито поручил своим помощникам С. Жуйковичу и П. Дапчевичу заявить от его имени главе английской миссии Маклину и главе американской миссии Хантингтону, что его отлет был продиктован военными и государственными соображениями. «Мы — независимое государство, и я, как председатель НКОЮ и Верховный главнокомандующий, — сообщил союзникам Тито, — ни перед кем за пределами нашей страны не отвечаю за свои поступки и деятельность в интересах наших народов».

20 октября 1944 года завершилась Белградская наступательная операция. В ней принимали участие войска 3-го Украинского фронта Красной армии, Народно-освободительной армии Югославии и Отечественного фронта Болгарии. За 24 дня ожесточенных боев в Югославии было разгромлено около 20 дивизий и бригад немецких групп армий «Ф» и «Е», освобождена большая часть Сербии и созданы условия для полного изгнания немцев с территории Югославии.

Бои за Белград длились с 14 по 20 октября и носили ожесточенный характер. Первыми в город ворвались части 4-й гвардейской мотокавалерийской и 1-й Пролетарской дивизий НОАЮ. Они дрались за каждый квартал, за каждую улицу и каждый дом. В уличных боях немцы потеряли 15 тысяч убитыми. 9 тысяч солдат и офицеров противника сдались в плен.

23 февраля 1945 года югославская газета «Борьба» писала: «Мы глубоко уверены, что участие Красной армии в войне против фашизма явилось основным условием, которое обеспечило нашу борьбу за национальное освобождение. Участие Красной армии в борьбе против Германии и Италии обусловило наше народное восстание. Без этого участия невозможно представить нашу партизанскую войну. Без борьбы Советского Союза и его Красной армии против фашистских поработителей наше восстание было бы заранее осуждено на поражение».

Бескорыстная политическая, военная и материальная помощь Советского Союза имела для сражавшейся Югославии важное значение в ее борьбе против немецко-фашистских захватчиков за свободу и национальную независимость. Только с мая по сентябрь 1944 года из СССР для НОАЮ было доставлено 920 тонн вооружения, боеприпасов, обмундирования, средств радиосвязи, а также 80 советских врачей и медсестер, 80 югославских радистов с радиоаппаратурой, подготовленных в СССР.

С освобождением столицы Югославии войска 3-го Украинского фронта закрепились на рубеже Белград — Баточина — Княжевац. Болгарские войска достигли линии Куршумлия — Вране. Югославские части к концу октября вышли на рубеж реки Дрины, в 100 километрах западнее Белграда. Гитлеровское командование лишилось важного стратегического пункта на Балканах.

Генерал-лейтенант Н. В. Корнеев, Полковник Н. К. Патрахальцев и другие военные разведчики, которые были причастны к освобождению Белграда, с радостью встретили сообщение об освобождении столицы Югославии.

К концу 1944 года большая часть Югославии была очищена от немцев. От реки Дравы до Адриатического моря был создан единый фронт. На правом фланге он был связан с войсками Красной армии, на левом — с англо-американскими силами в Италии.

Балканы не стали яблоком раздора между СССР и его союзниками по антигитлеровской коалиции, как этого ожидали Гитлер и его ближайшие помощники. Тем не менее боевые действия за освобождение Албании, Болгарии, Греции, Румынии и Югославии показали, что интересы Советского Союза, Англии и США на Балканах уже не совпадают.

 

Глава 6. Греция как яблоко раздора

В Греции, освобожденной от немецких войск, в январе 1945 года представителем советского командования был подполковник Василий Авраамович Троян, профессиональный военный разведчик.

Родился Троян в 1906 году на Украине» в 1928 году был призван в ряды Красной армии» принимал участие в гражданской войне в Испании в качестве добровольца. После возвращения из Испании в 1939–1940 годах возглавлял отделение специального (разведывательно-диверсионного) отдела «А», принимал активное участие в Великой Отечественной войне, действовал в партизанских отрядах в Белоруссии и под Ленинградом, а также в Югославии. В конце 1944 года Троян был направлен в Грецию в качестве представителя советского командования. Как видно из послужного списка подполковника, он по роду своей деятельности в основном занимался разведывательно-диверсионной работой и в Испании, и в партизанских отрядах в Белоруссии, и на Ленинградском фронте, и в Югославии.

Военно-дипломатическая деятельность была для подполковника Трояна делом новым. Однако он был человеком достаточно внимательным, имел хорошую профессиональную подготовку, которая и помогла ему достаточно точно оценить обстановку, которая складывалась в начале 1945 года в Греции — еще одной балканской стране. Троян направил в Центр несколько подробных донесений о ситуации в Греции. Некоторые из них были доложены Верховному главнокомандующему. В частности, среди доложенных высшему политическому руководству СССР донесений Трояна было сообщение от 16 января 1945 года. 19 января начальник военной разведки направил это донесение Сталину, Молотову, Маленкову, Берии, Антонову и другим членам ГКО.

Начальник ГРУ сообщал в Кремль и Генеральный штаб: «По данным подполковника Троян… 16 января 1945 года в 1 час 00 минут вступили в силу условия перемирия, подписанные между генералом Скоби и представителем ЭЛАС. Несмотря на это, греческая пресса продолжает вести бешеную клеветническую пропаганду против ЭАМ и ЭЛАС. Выставляются требования полного разоружения ЭЛАС, чистки государственных учреждений и служб от участников восстания и привлечения их к ответственности».

Троян сообщал в Москву о том, что в Греции продолжаются аресты, избиения, преследование населения, которое симпатизирует Советскому Союзу. Греков и армян, прибывших из России, называют «московскими агентами». По данным подполковника, в январе 1945 года в Афинах было арестовано шесть подданных СССР. После вмешательства министра иностранных дел часть из них была освобождена.

Англичане, контролировавшие обстановку в Греции, и греческое правительство пытались сгладить разгул реакции и показать, что конфликт в основном улажен.

Троян сообщал:

«Все это приурочивается к предстоящему заявлению Черчилля в палате общин по Греции. В связи с этим 15 января 1945 года в Афинах была организована демонстрация и проведен митинг. Это было сделано с той целью, чтобы показать, что греческий народ симпатизирует Англии и выражает благодарность Черчиллю и английскому командованию за оказание помощи Греции в освобождении дважды Афин (от немцев и восставших).

В Афинах не без помощи англичан проводились митинги. На одном из них выступил генерал Скоби, который заявил: «Я и мои вооруженные силы будут защищать свободу греческого народа от повстанческих движений, откуда бы они ни исходили». Заканчивая свою речь, он сказал: «Я надеюсь, что этот митинг окажет воздействие на международное общественное мнение, которое, как выяснилось, к несчастью, было неправильным. Народы были плохо информированы по греческим вопросам».

Вышедшие 16 января 1945 года газеты пестрели заголовками: «Это была самая грандиозная демонстрация, какую еще не знали Афины», «Политика Черчилля в отношении Греции оправдалась».

В действительности же в демонстрации участвовало, даже по словам американцев, не более 50–60 тысяч человек. К тому же часть населения принимала участие в демонстрации под угрозой.

Реакционные монархические организации использовали демонстрацию в политических целях. Они выставили требование о возвращении короля; широко распространяли его портреты с призывами «Смерть болгарским коммунистам», «Да здравствует великая Греция!».

Флаги были только греческие, английские и очень мало — США».

25 января 1945 года Троян сообщал в Москву:

«Правительство Пластираса… не соглашается вести переговоры с представителями ЭАМ и выставляло требование полного разоружения частей ЭЛАС на всей территории Греции.

После многочисленных совещаний Макмиллана и Александера с Домаскиносом, Пластирасом и Софианопулосом Домаскинос принял послание ЭАМ и согласился начать переговоры, назначив их на 25 января 1945 года.

Для ведения переговоров предполагается создание комиссий с обеих сторон в составе:

— от правительства Пластираса — Софианопулос, Раллис, Макропулос и Амандос;

— от ЭАМ, предположительно, Сантос, Зевгос, Парцалидос и Циримокос.

В ночь с 21 на 22 января 1945 года Макмиллан провел совещание с Софианопулосом и другими членами комиссии греческого правительства.

В предполагаемых переговорах правительственная комиссия якобы будет требовать полного разоружения всех частей ЭЛАС и освобождения заложников без всяких условий».

Советское руководство не могло оказать какого-либо серьезного влияния на развитие обстановки в Греции, где доминировало влияние англичан. 22 мая 1945 года начальник ГРУ направил начальнику 1-го управления НКГБ СССР, комиссару госбезопасности 3-го ранга П. Фитину донесение, в котором писал: «Сообщаю агентурные сведения о деятельности англичан в Греции. В настоящее время англичане тщательно изучают перспективы предстоящего плебисцита в Греции. С этой целью они заигрывают с левыми и всячески пытаются выяснить вопрос о том, какую внешнюю политику приняли бы левые в случае своего прихода к власти».

Из данных военной разведки следовало, что в Грецию вернулся бывший глава английской миссии при штабе ЭЛАС Крис, который начал вести активные переговоры с представителями левых сил Греции. Советской разведке стало известно, что Крис пригласил к себе известного греческого писателя коммуниста Кардатоса и, беседуя с ним, спросил, насколько сильна ненависть греческого народа к англичанам. Услышав в ответ, что после декабрьских событий в Афинах греческий народ ненавидит англичан больше, чем немцев, Крис спросил мнение Кардатоса о том, какие мероприятия следовало бы провести, чтобы восстановить «дружбу английского и греческого народов».

Ильичев сообщал Фитину:

«7 мая Крис посетил генерала Доспотопулоса, которому сообщил, что приехал на 2–3 недели с целью установления контакта со знакомыми ему вождями Сопротивления и выяснения их точки зрения на положение в Греции.

Касаясь в беседе слухов о подготовке в Греции монархического путча, Крис особенно интересовался возможностью предотвращения нового столкновения. Далее он спросил, кто будет формировать правительство, если на выборах выиграют левые. Услышав в ответ фамилию Зволоса, Крис выразил сожаление, что в качестве возможных кандидатов не упоминается Аркуцис или Захариадис».

Военная разведка, вероятно, имела в Афинах влиятельных источников. Они были хорошо осведомлены о малейших деталях переговоров английского представителя с греками. По данным этих источников, «Доспотопулос спросил Криса, будут ли англичане продолжать враждебную политику по отношению к левым. На это Крис ответил, что в Англии многие считают единственным выходом из создавшегося в Греции положения установление тесного сотрудничества с левыми, но одновременно имеются сомнения в том, что левые не смогут понять стратегические интересы Англии в Средиземном морс. В связи с этим в Лондоне уверены, что левые поведут одностороннюю внешнюю политику с ориентацией исключительно на Советский Союз».

После встречи с Доспотопулосом Крис имел аналогичную беседу с бывшим командующим ЭЛАС Сарафисом.

Начальник ГРУ сообщил Фитину мнение военной разведки:

«Вполне возможно, что приезд Криса и его встречи с левыми связаны с намерениями англичан реально изменить свою политику в Греции.

В настоящее время англичане, находящиеся на территории Греции, по своим взглядам на английскую политику делятся на две группы, ведущие между собой борьбу.

К первой группе относятся представители экономических кругов и многие офицеры армии. Люди этой группы осуществляют английскую политику в Греции. Они считают, что если английская позиция в Греции и впредь будет связана с судьбой монархии и крайне правых, то Англия неизбежно проиграет и потеряет все свое влияние в стране, так как при «свободном» плебисците (без оказания внешнего воздействия) правые обречены на неуспех. Оказание же террористического нажима в период проведения плебисцита приведет к вооруженному столкновению с левыми, что нельзя допустить при настоящей международной обстановке. Сторонники указанной группы иногда пытаются препятствовать проведению террора среди местного населения. Так, например, 22 феврали 1945 года командир английских войск в Эпире арестовал целый батальон Национальной гвардии, проводившей террор против населения.

Кроме того, было несколько случаев, когда английские солдаты и офицеры вступились за избиваемых на улицах греков.

Вторую группу составляют английский посол в Греции Липер со своими приближенными и работниками Интеллидженс сервис.

Сторонники этой группы настаивают на продолжении в Греции «политики твердой руки» и полностью сотрудничают с монархистами.

В ближайшее время Липер уедет в Лондон в отпуск. В местных кругах уверены, что Липер не вернется в Грецию и что на его место будет назначен Джордан, работавший в последнее время в Турции».

Несмотря на то что ситуация в Греции и в целом на балканском рубеже оставалась сложной до окончательного разгрома фашистской Германии, Греции и другие Балканские страны не стали яблоком раздора между СССР и союзниками.

Трудно оценить все, что было сделано советскими военными разведчиками на Балканском полуострове в тот период времени, но однозначно можно сказать, что своевременно направлявшиеся в Центр сведения о действиях германского командования, а также об операциях и акциях союзников позволили советскому политическому руководству и командованию Красной армии решить три важнейшие задачи.

Первая — в результате активных наступательных действий Красной армии Германия потеряла контроль над Балканским полуостровом и тем самым была лишена важной сырьевой базы, необходимой для продолжения войны.

Вторая — балканская стратегия Англии и США, инициатором которой был Черчилль, намеревавшийся в выгодный для союзников момент оккупировать все страны Балканского полуострова и поставить у власти Балканских государств зависимые от Лондона и Вашингтона правительства, потерпела поражение.

Военной разведке удалось решить и третью задачу на Балканах — своевременно вскрывая тайные планы германской разведки, направленные на обострение противоречий между СССР и союзниками из-за влияния в Балканских государствах, сотрудники Главного разведывательного управления (резиденты и сотрудники управления информации — аналитики) тем самым способствовали принятию советским руководством сбалансированных политических решений в отношении Балканских государств, в которых учитывались интересы Англии и США. Такой сбалансированный подход, разработка которого стала возможна на основе точных разведывательных данных, позволил избежать возникновения среди союзников серьезных противоречий из-за Балканских стран, что было вполне возможно, учитывая чрезмерную активность британской и американской разведок, а также неограниченные боевые возможности Красной армии на завершающем этапе войны в Европе.

 

Глава 7. Венгерский раунд

13 мая 1944 года правительства СССР, США и Великобритании обратились с требованием к Болгарии, Венгрии, Румынии и Финляндии прекратить участие в военных действиях на стороне Германии. Это обращение не сразу, но все-таки было замечено в Софии, Бухаресте, Будапеште, Риме и Хельсинки. Союзники Гитлера тайно друг от друга стали искать пути выхода из войны.

В Стокгольме представители финского правительства начали тайные переговоры с советским послом А. М. Коллонтай. Первые несколько раундов трудных дискуссии результатов не принесли. Советское командование провело Выборгскую операцию, в которой приняли участие войска Ленинградского фронта и Балтийского флота. Эта операция стала убедительным аргументом и демонстрацией возросших возможностей Советского Союза. Правительство Финляндии 4 сентября 1944 года заявило о разрыве отношений с гитлеровской Германией. 19 сентября представители СССР и Великобритании подписали с Финляндией соглашение о перемирии. Коалиция союзников фашистской Германии начала распадаться.

12 августа советское правительство еще раз обратилось к Болгарии с заявлением о необходимости разрыва дипломатических отношений с Германией. В Софии это обращение не было услышано. 5 сентября Советский Союз объявил о состоянии войны с Болгарией. В Софии вспыхнуло антифашистское восстание.

9 сентября было образовано правительство Отечественного фронта, с которым командование советских войск согласовывало все последующие действия Красной армии на территории Болгарии.

13 сентября 1944 года СССР, США и Великобритания подписали соглашение о перемирии с Румынией.

Венгрия, которая была военным союзником Германии и основным поставщиком нефтепродуктов для ее армии, находилась под особым контролем Гитлера. Но венгры тоже установили секретные контакты с англичанами и начали переговоры об условиях выхода из войны. Венгерский раунд секретных переговоров начался весной 1944 года и был самым длительным. Участие в нем пришлось принимать и представителю советской военной разведки…

В начале марта 1943 года резидент советской военной разведки в Швеции полковник Н. И. Никитушев сообщил в Центр о том, что один из сотрудников венгерской миссии в Стокгольме пытается выяснить отношение советского посла А. М. Коллонтай к Венгрии, а также стремится установить контакт с сотрудниками американских и английских дипломатических миссий. Этим инициативным венгром был Андор Геллерт, работавший на должности пресс-атташе в венгерской миссии.

Сообщение Никитушева не привлекло внимания в Центре. В Москве было не ясно, чьи интересы представляет Геллерт и чего он добивается.

19 марта в Центр поступили сообщения о том, что Гитлер приказал немецким войскам оккупировать Венгрию. Эта акция усиливала позиции Германии на южном фланге советско-германского фронта.

Тем временем в Стокгольме продолжал развиваться венгерский политический сюжет. Коллонтай заболела, и, видимо, из-за этого интерес Геллерта к советскому представительству временно пропал. В первых числах сентября он установил контакт с английским дипломатом Р.П. Хинксом. 28 сентября Хинкс предоставил английскому посланнику В. А. Маллету докладную записку, в которой сообщал: «Вчера вечером встретился на квартире Эдмонда Дёмётра с венгерским журналистом Геллертом. Он информировал меня, что имеет важное сообщение для Вас от венгерского посланника Уллейн-Ревицки и хотел бы как можно быстрее передать его Вам. По словам Геллерта, главная цель Уллейн-Ревицки состоит в том, чтобы подробно и непрерывно информировать правительства союзников о тех шагах, которые Венгрия планирует предпринять для использования всех своих ресурсов против немцев, как только армия союзников достигнет границ Венгрии».

Ссылаясь на заявление Геллерта, британский дипломат докладывал: «Большинство венгров желают сохранить силы, чтобы отвратить непосредственную угрозу венгерской территории и в то же время сохранить хорошие связи с Соединенным Королевством и Соединенными Штатами, ибо в конечном счете эти державы будут определять будущее Европы».

Во время встречи Геллерт также сообщил Хинксу о том, что венгры пытались установить секретные контакты с представителями союзников в Турции.

Сообщения Геллерта заинтересовали англичан. В тот же день из Стокгольма в Лондон было отправлено секретное донесение. Оно было адресовано директору европейского департамента британского министерства иностранных дел. Советник британской миссии сообщал из шведской столицы: «Дорогой Робертс! Прилагаю при этом копию докладной записки Хинкса, в которой он излагает содержание состоявшейся беседы с Геллертом. Геллерт — это тот венгерский журналист, на которого часто содержатся ссылки в докладных отдела политической разведки. Я был бы благодарен, если бы Вы прислали указания по этому вопросу. Искренне Ваш Монтегью Полак».

Несмотря на тайные контакты англичан с венгром в Стокгольме и не менее секретный характер поступившего в Лондон сообщения, содержание этого послания стало достоянием чехословацкой разведки. Чехословацкое правительство в эмиграции, действовавшее в Лондоне, выступило против переговоров с Венгрией. Представители Югославии и Польши поддержали позицию чехословацкого правительства. Стремясь избежать нежелательного политического скандала, английское министерство иностранных дел проинформировало посольство СССР в Лондоне о секретных контактах с венграми в шведской столице.

Одновременно с британо-венгерскими контактами в Стокгольме венгры установили секретные неофициальные связи с одним из сотрудников британского посольства в Стамбуле. О переговорах между венграми и британцами в турецкой столице в Центр сообщал резидент советской военной разведки полковник Н. Г. Ляхтеров.

Сведения военной разведки о британо-венгерских контактах поступали Верховному главнокомандующему И. В. Сталину и В. М. Молотову, который был наркомом иностранных дел СССР.

Молотов проинформировал советского посла в Турции о венгерско-английских контактах. Посол продемонстрировал свою осведомленность во время одной из встреч с британским посланником.

Осведомленность советского посла о тайных британо-венгерских переговорах удивила английского посла в Стамбуле. 16 сентября британский посол сэр Кнетчбулл-Хьюгессен сообщал в Лондон: «1. Советский коллега в полной мере информирован о переговорах. Сегодня он сообщил мне, что знал о переговорах Беннета с Верешем и о том, что сэр А. Кларк Керр информировал советское посольство…».

Далее английский посол просил: «По этому делу и в подобных случаях прошу ставить меня в известность, получило ли советское правительство какую-либо информацию или нет. Желательно в наших связях с советскими коллегами проявлять полнейшую искренность и избегать даже видимости того, что мы скрываем такую информацию, которая уже известна».

Венгры установили в Стамбуле контакты и с представителем американского посольства. Учитывая деликатность таких односторонних переговоров, американское посольство в Москве 4 сентября 1944 года направило в Народный комиссариат иностранных дел СССР информацию о том, что венгерские официальные и неофициальные лица в разных нейтральных странах обращаются к американским представителям с целью ведения переговоров об условиях капитуляции Венгрии. В ноте американского посольства указывалось, что представителям США в тех странах, где возможны контакты с венграми, даны указания о том, что любое предложение венгров о капитуляции должно быть адресовано правительствам трех союзных государств — СССР, США и Великобритании.

Одновременно американцы готовили секретные переговоры с представителями Венгрии в итальянском городе Казерте, где находился штаб союзников. В этих переговорах должен был принять участие официальный представитель регента Венгрии адмирала Хорти. За семь дней до вылета представителя Хорти в Казерту американский посол в Москве Уильям Гарриман информировал Вячеслава Молотова о том, что американское правительство получило через бывшего посланника в Венгрии в Берне сообщение об условиях, на которых венгерское правительство могло бы заключить перемирие. Среди этих условий основными были:

«1. Военные действия должны быть прекращены на существующей на данный момент линии фронта.

2. Должно быть предоставлено время для отвода из Венгрии частей германской армии, находящихся на венгерской территории.

3. Венгерским вооруженным силам должно быть оставлено оружие и снаряжение, чтобы дать им возможность поддерживать порядок в Венгрии и защитить страну от возможного немецкого нападения».

В Москве критически отнеслись к предложениям венгров, переданным американцам. Было очевидно, что венгры стремятся не только сохранить существующий в стране политический строй, сотрудничавший в годы войны с фашистской Германией, но и вооруженные силы. Не вызывало сомнения и то, что представители адмирала Хорти хотели бы не допустить прихода Красной армии на территорию Венгрии.

Представитель советского Наркомата иностранных дел сообщил союзникам, что СССР в принципе не возражает против переговоров с представителем Венгрии в Италии, если тот обладает законными полномочиями. У прибывшего в Казерту 23 сентября венгерского генерал-полковника Иштвана Надаи официальных документов, удостоверяющих его полномочия на участие в переговорах, не оказалось. Отсутствие письменных полномочий осложнило дело. 24 сентября английское правительство уведомило СССР и США о своем отношении к переговорам с Надаи. Английское министерство иностранных дел считало, что целесообразно использовать прибытие генерал-полковника Надаи в Казерту как удобный канал для согласования условий, на которых может быть заключено соглашение о перемирии. Англичане предложили СССР и США приступить к обсуждению условий перемирия.

24 сентября 1944 года войска 2-го Украинского фронта вышли на румыно-венгерскую границу в районе города Мако. Это обстоятельство оказало существенное влияние на венгерское руководство. Стало очевидным, что Советский Союз не станет затягивать переговоры и рассматривать предложения, которые изначально сковывали бы действия советских войск и задерживали бы разгром германской армии. Отсутствие у генерал-полковника Надаи полномочий на участие в переговорах позволило советскому Наркомату иностранных дел сообщить союзникам, что советская сторона считает нецелесообразным сообщать ему какие-либо сведения о возможных действиях Красной армии против немецких войск на территории Венгрии.

25 сентября на одном из участков 4-го Украинского фронта, которым командовал генерал армии И. Е. Петров, произошло событие. которое, как оказалось, тоже имело прямое отношение к проблеме выхода Венгрии из гитлеровской коалиции. Разведчики, входившие в состав разведывательного отдела штаба фронта, задержали группу венгров, которые ночью перешли линию фронта. Задержанных доставили в штаб фронта к начальнику разведывательного отдела генерал-майору Михаилу Грязнову. Как оказалось, это была неофициальная делегация венгерских патриотов, которой руководил барон Эде Ацел, представитель нелегальной организации, которая называлась Союз венгерских патриотов.

Среди других членов делегации были инженер И. Дудаш, книгоиздатель И. Фауст и сотрудник одного из банков А. Глессер. Венгры прибыли для выяснения возможностей и желания советского командования принять официальную венгерскую делегацию, которая могла бы приступить к обсуждению условий заключения перемирия.

Венгерских парламентариев во главе с бароном Ацелом отправили в Москву, где они вначале оказались в разведывательном управлении Генерального штаба Красной армии. Начальник РУ генерал-полковник Ф. Ф. Кузнецов встретился с членами делегации. Обязанности переводчика на этой беседе выполнял двадцатилетний лейтенант Евгений Попов, который летом 1944 года окончил Военный институт иностранных языков и хорошо владел венгерским языком.

Кузнецов выслушал сообщение барона Ацела и обещал ему проинформировать советское руководство о целях прибытия делегации венгров в Москву. После этого венгров по требованию наркома внутренних дел генерал-полковника B.C. Абакумова передали в НКВД.

С венграми встретился представитель международного отдела ЦК. По указанию начальника разведуправления генерал-полковника Кузнецова в качестве переводчика на этой встрече присутствовал лейтенант Попов.

С целью получения дополнительных достоверных сведений о том, что происходит в Будапеште, в венгерскую столицу был направлен агент советской военной разведки Крыстю. Под этим псевдонимом действовал болгарский гражданин Стойно Атанасов Крыстев, который работал журналистом реакционном газеты «Днес» и был известен и в Берлине, и в Софии, и в Будапеште своими прогерманскими публикациями.

Крыстев был неординарным человеком — талантливым, смелым, находчивым и хладнокровным. Он умел держать себя в руках в любой опасной ситуации, никогда не терялся и, самое главное, был верен своей цели — добиться уничтожения в Болгарии прогерманского режима и установления демократического правительства.

Крыстев родился в 1910 году в городе Кюстендил в семье служащего, окончил филологический факультет Софийского университета, получил диплом журналиста, придерживался левых политических взглядов и поддерживал идею тесного сотрудничества Болгарии с СССР. Вероятно, именно такие политические взгляды и привлекли внимание советской военной разведки к этому болгарскому журналисту. В 1938 году Крыстев согласился оказывать советской военной разведке помощь в добывании интересующих ее сведений.

Крыстев начал передавать сведения о политическом положении в Болгарии, Германии и Югославии накануне Второй мировой войны.

После нападения Германии на СССР Крыстев регулярно сообщал ценные сведения о перебросках немецких войск через Болгарию, о действиях немцев на Балканах, а также давал точные сведения о политике болгарского правительства в отношении гитлеровской Германии и СССР.

В августе 1941 года Крыстев по заданию Центра выехал в Берлин на учебу для «усовершенствования своей специальности журналиста». На самом деле цель поездки Крыстева в Берлин была совершенно иной: выполняя задание советской военной разведки, он занимался в германской столице сбором сведений о внутриполитическом положении в Германии. Несмотря на значительные трудности организации связи с сотрудниками военной разведки в Софии, Крыстю удавалось передавать ценные сведения о Германии, ее вооруженных силах и о результатах налетов советской дальней авиации на Берлин.

В 1942 году Крыстев возвратился в Софию и продолжал активно сотрудничать с советской военной разведкой. В январе 1943 года его призвали в болгарскую армию. Работая в качестве военного журналиста, он продолжал собирать ценные сведения по заданиям военной разведки. В работе был конспиративен, осторожен, предусмотрителен и удачлив. Выдавая себя за прогерманского журналиста, Крыстев получал возможность бывать в болгарских и немецких воинских частях.

Умение скрывать свои истинные взгляды помогало Крыстеву выполнять сложные задания ГРУ. В Болгарии никто не знал, что он тайно сотрудничает с советской военной разведкой. Однако такие активные люди, как Крыстев, находились не только под контролем германской контрразведки, но привлекали внимание местных патриотов. Не зная истинного отношения Крыстева к немцам и считая его активным пособником фашистов, одна из групп болгарских патриотов напала на дом, в котором проживали его родители. Произошла трагическая ошибка — отец и мать Крыстева были убиты.

Стойно Крыстев тяжело пережил смерть родителей, но от своей тайной борьбы против фашистов не отказался.

Побывав в Будапеште, Крыстев увидел и узнал многое. На основе собранных данных он подготовил донесение в Центр, которое было доложено наркому иностранных дел Молотову…

Советско-венгерские неофициальные контакты в Москве завершились 29 сентября, после чего делегация была отправлена в штаб 4-го Украинского фронта. Возвращение делегации на территорию Венгрии не обошлось без перестрелки, в ходе которой Фауст и Дудаш получили ранения.

Миссия генерал-полковника Надаи в Казерту закончилась безрезультатно.

После визита барона Ацела в Москву в советскую столицу была направлена венгерская официальная делегация. Начинался новый венгерский раунд переговоров, в котором пришлось принимать участие начальнику Разведуправления Генерального штаба Ф.Ф. Кузнецову.

Вторая венгерская делегация оказалась на территории, занятой советскими войсками, на одном из участков 1-го Украинского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза И. С. Конев. Маршал сообщил в Москву о прибытии венгров. Было принято решение поручить Кузнецову ведение переговоров с руководителем венгерской делегации. Возможно, было учтено то, что он уже имел возможность общаться с первой группой венгерских парламентариев.

Выполняя указание Сталина, Кузнецов вылетел в Киев, чтобы встретить венгерскую делегацию и сопроводить ее в Москву.

В Киеве ему пришлось столкнуться с представителем НКВД, который, выполняя указание наркома внутренних дел Абакумова, тоже прибыл на киевский аэродром для встречи венгров и сопровождения ах в советскую столицу. Кузнецов потребовал, чтобы представитель Абакумова не мешал ему выполнять приказ Верховного главнокомандующего. Не без труда ведомственные споры были урегулированы. Самолет с венгерской делегацией на борту в сопровождении военных разведчиков вылетел в Москву.

Официальная венгерская делегация прибыла на Центральный московский аэродром вечером 1 октября. Делегацию возглавлял генерал-полковник Фараго. Членов делегации разместили на одной из служебных квартир военной разведки, которая располагалась на территории Серебряного Бора.

В первый же день переговоров, которые проходили в Генеральном штабе, выяснилось, что у генерала Фараго нет письменного подтверждения его полномочий.

Фараго сообщил, что он доставил в Москву личное послание регента Хорти маршалу Сталину.

— Этот документ, — сказал Фараго, — свидетельствует о том, что делегация носит официальный характер…

Два дня в Москве уточнялись полномочия делегации, изучались предложения венгров. 5 октября начались официальные переговоры, в которых принял участие начальник Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов.

Генерал-полковник Фараго сообщил, что он уполномочен адмиралом Хорти уведомить советское правительство, что Венгрия намерена выйти из войны и перейти на сторону антигитлеровской коалиции.

Фараго вручил Антонову конверт с посланием адмирала Хорти маршалу Сталину.

— Делегация должна иметь в виду, что Советский Союз не ставит своей целью захват венгерской территории, — сказал генерал армии Антонов и добавил: — Главная цель Красной армии состоит в том, чтобы разгромить Германию. Поэтому Красная армия лишь пройдет через Венгрию, как это было в Румынии и Болгарии. Иначе территория Венгрии превратится в зону боевых действий, которые неизбежно приведут к огромным людским и материальным потерям…

Беседа у начальника Генерального штаба проходила непринужденно. Присутствовавший на ней военный переводчик Евгений Попов вспоминал: «Алексей Иннокентьевич после официальной части разговаривал с членами делегации без переводчика — с Сент-Иваньи по-французски, а с графом Телеки — по-немецки. Фараго предпочитал говорить по-русски».

Переговоры с венграми, в которых принимал участие начальник Разведывательного управления Ф. Ф. Кузнецов, продолжались и 6 октября.

Когда переговоры были завершены, был составлен протокол. Народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов передал памятную записку о ходе переговоров главам дипломатических представительств США и Великобритании в Москве. В этом документе указывалось, что «в Москву была доставлена пропущенная через линию фронта венгерская миссия, которую 5 октября принял начальник Генерального штаба Красной армии генерал Антонов, которому было вручено послание регента Хорти на имя маршала Сталина». Копия этой записки прилагалась к памятной записке.

Далее Молотов сообщал американскому и британскому послам:

«На заданные генералом Антоновым вопросы о цели приезда миссии последняя заявила, что:

1. Венгрия готова прекратить военные действия против Советского Союза и вместе с советскими войсками воевать против немцев.

2. Советским войскам будет дана возможность свободного продвижении по территории Венгрии в любом направлении.

3. Миссия просит скорее занять советскими войсками Будапешт.

4. Миссия просит, чтобы румынские войска не переходили границ, установленных в 1940 г.

5. Миссия просит прекратить воздушные бомбардировки Венгрии.

6. Миссия просит разрешить передать шифрованную телеграмму в Будапешт, а на остальные вопросы ответы будут даны позже».

Далее Молотов сообщил, что советское правительство «сочло венгерские предложения неприемлемыми. Со своей стороны, советское правительство предлагает заявить венгерской миссии для передачи регенту Хорти и венгерскому правительству, что правительства Советского Союза, Великобритании и Соединенных Штатов Америки считают необходимым, чтобы регент Хорти и венгерское правительство приняли предварительные условия, которые предусматривали бы эвакуацию венгерских войск и чиновников из оккупированных территорий Чехословакии, Югославии и Румынии в пределы границ, существовавших на 31 декабря 1937 года; что Венгрия обязана прервать все отношения с Германией и немедленно объявить войну Германии, причем советское правительство готово оказать помощь Венгрии своими войсками».

Работа сотрудников Разведывательного управления по подготовке и проведению встреч начальника Генерального штаба А. И. Антонова с членами венгерской делегации вышла за рамки служебных обязанностей военных разведчиков. Поэтому все последующие мероприятия, которые проводились в рамках венгерского раунда переговоров, были взяты под контроль Народным комиссариатом иностранных дел. Молотов предложил американцам и англичанам совместно подготовить условия перемирия с Венгрией в Москве и в случае, если эти условия будут приемлемы для венгерского правительства, подписать соглашение о перемирии с Венгрией н советской столице.

В октябре 1944 года премьер-министр Великобритании У. Черчилль в сопровождении министра иностранных дел А. Идена посетил Москву, чтобы решить вопросы, связанные с Польшей и Балканскими странами. Предстоящие президентские выборы в США не позволили Ф. Рузвельту принять участие в этой встрече «Большой тройки» в Москве.

Понимая положение Рузвельта, который не мог покинуть территорию США, Сталин и Черчилль направили американскому президенту послание, в котором сообщали: «1. В неофициальной беседе мы в предварительном порядке рассмотрели ситуацию в той степени, в которой она касается нас, и составили программу наших встреч, как протокольных, так и других. Мы пригласили гг, Миколайчика, Ромера и Грабовского немедленно прибыть для дальнейших переговоров с нами и с Польским национальным комитетом. Мы договорились не касаться в наших беседах вопросов Думбартон-Окса и о том, что они будут обсуждаться, когда мы втроем сможем встретиться вместе. Мы должны рассмотреть вопрос о том, как лучше всего согласовать политику в отношении Балканских стран, включая Венгрию и Турцию. Мы договорились о том, что г-н Гарриман будет присутствовать как наблюдатель на всех встречах, когда речь будет идти о важных делах, и о том, чтобы генерал Дин присутствовал, когда будут обсуждаться военные вопросы. Мы договорились о техническом контакте между нашими высшими офицерами и генералом Дином по военным аспектам на любых встречах, которые могут быть необходимы позже в нашем присутствии, и о встречах двух министров иностранных дел вместе с г-ном Гарриманом. Мы будем держать Вас полностью в курсе дела сами о том, как идут наши дела…»

Вопрос о будущем Балканских государств, как и польская проблема, крайне интересовали Черчилля. Во время встречи с И. В. Сталиным У. Черчилль после предварительного обсуждения вопросов, связанных с Балканскими государствами, взял лист бумаги и написал:

«Румыния. Россия — 90 процентов. Другие — 10 процентов.

Греция. Великобритания (в согласии с США) — 90 процентов. Россия — 10 процентов.

Югославия. 50:50 процентов.

Венгрия. 50:50 процентов.

Болгария. Россия — 75 процентов. Другие — 25 процентов».

«Я передал этот листок Сталину, — вспоминал Черчилль после войны. — Он взял синий карандаш и, поставив большую птичку, вернул мне.

Черчилль сказал:

— Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжем эту бумажку?

— Нет, оставьте ее себе, — сказал Сталин.

Черчилль по каналам связи британского посольства направил в Лондон служебную записку, в которой объяснил смысл «системы процентов». По мнению Черчилля, эта система была «рассчитана скорее на то, чтобы послужить выражением интересов и чувств, с которыми английское и советское правительства подходят к проблемам этих стран, и помочь им поделиться друг с другом своими мыслями в какой-то доходчивой форме».

Черчилля очень устраивало бы равновесие советских и британских интересов в Венгрии по формуле 50:50. Он рассчитывал на то, что в Венгрии, как в Польше и Чехословакии, сохранятся влиятельные политические силы, которые ориентировались прежде всего на сотрудничество с Лондоном. Но Венгрия еще находилась под контролем Гитлера, и до ее освобождения от гитлеровских войск было еще далеко.

Дискуссии в Москве с венгерской делегацией постепенно приближались к завершению. Германская разведка всячески стремилась добыть сведения об этих переговорах. Немцы понимали, какую опасность для них может представить разрыв Венгрией отношений с Германией и выход венгерской армии из войны, и готовили в Будапеште переворот. Замысел Хорти выйти из войны стал известен Гитлеру еще в конце августа 1944 года. Именно тогда по просьбе Гитлера Будапешт посетил Гудериан, который имел с Хорти длительную беседу. Регент Венгрии начал встречу с Гудерианом фразой, которую нельзя было не запомнить. Хорти сказал: «В политике нужно иметь сразу несколько козырей». Гудериан понял, что Венгрия, последняя из союзников Гитлера в Европе, готова предать Германию.

Хорти заплатил за откровенную беседу с Гудерианом своей властью.

15 октября в Москву прибыл майор в отставке Немеш. Он передал главе делегации полномочия от Хорти на ведение переговоров и подписание соглашения о перемирии. В этот же день в Будапеште произошел переворот, подготовленный немецкой разведкой. В Венгрии начались аресты. Сын Хорти был арестован немцами. Немецкий посол в Будапеште сообщил адмиралу, что если он не подчинится требованиям немецких властей, то его сын будет предан суду как предатель. Такой суд мог закончиться только смертной казнью. 16 октября Хорти передал власть в Венгрии лидеру партии «Скрещенные стрелы» Салаши. После этого немцы вывезли Хорти и членов его семьи в Германию.

20 октября генерал-полковник Кузнецов пригласил членов венгерской делегации в Генеральный штаб на встречу с генералом армии Антоновым. Начальник Генерального штаба сообщил руководителю венгерской делегации о том, что адмирал Хорти вывезен немцами в Германию, в Будапеште проводятся аресты офицеров и чиновников, которые выступают против продолжения войны на стороне Гитлера…

Сразу же после разгрома фашистской Германии американское командование привлекло большую группу бывших гитлеровских генералов и офицеров для подготовки исследований, посвященных основным операциям вермахта во время войны в Европе. В группу этих исследователей входили генерал-фельдмаршал фон Рундштедт, генерал кавалерии Вестфаль и другие.

Одно из объемных исследований, подготовленных этими авторами, получило символичное название «Взгляд побежденных». В этой книге нашли отражение и события, которые происходили в Венгрии в октябре 1944 года. В частности, в книге было отмечено: «Венгерское правительство пыталось сделать то же, что сделали с большим или меньшим успехом правительства Италии и Румынии. 15 октября Будапештское радио, приведя малоубедительные доводы, неожиданно заявило, что венгерское правительство обратилось к русским с просьбой о заключении перемирия. К этому Германия была вполне подготовлена. В Венгрии располагались крупные немецкие формирования, которые в своих действиях могли опереться на фашистскую организацию «Скрещенные стрелы», возглавляемую Салаши. 16 октября регент Венгрии был арестован и вывезен в Германию. Организации «Скрещенные стрелы» было поручено формирование нового правительства, а Салаши был провозглашен регентом Венгрии. Ожидать от нового правительства каких-либо действенных мер при существовавших» ту пору условиях, разумеется, было невозможно. В этом отношении немцы должны были полагаться только на себя».

Далее авторы исследования сделали такой вывод: «Благодаря быстрому вмешательству немцев предательство Хорти не оказало почти никакого влияния на венгерские войска. Только в Карпатах отдельные генералы 1 — й венгерской армии, в том числе и ее командующий генерал Миклош, установили контакт c русскими».

Германская разведка смогла выполнить задачу Гитлера: смена правительства в Венгрии произошла быстро. Но согласиться с тем, что замена адмирала Хорти на Салаши не оказала влияния на венгерские войска, нельзя. Такие события политического характера не происходят бесследно. Антифашистские настроения в Венгрии усилились.

Тем временем в Москве, когда стало известно о перевороте в Будапеште, возникли значительные трудности в ходе переговоров с венгерской делегацией. Делегация получила полномочия на ведение переговоров от регента Венгрии адмирала Хорти. Хорти был свергнут. Поэтому полномочия генерал-полковника Фараго потеряли юридическую силу. Возникла критическая ситуация — переговоры следовало бы прекратить, но можно было и продолжить. Основанием для продолжения переговоров могло бы стать формирование нового венгерского правительства, в состав которого входили бы члены делегации. Формирование такого правительства вызвало серьезные противоречия среди членов делегации.

На последней встрече с венграми, которая состоялась в начале декабря 1944 года, Молотов сказал венгерским представителям: «Когда Венгрия будет освобождена, тогда на демократической основе может быть создано законное конституционное правительство».

7 декабря 1944 года члены венгерской делегации отбыли в Будапешт. 28 декабря временное национальное правительство Венгрии объявило войну Германии.

На этом венгерский раунд советской военной разведки не завершился. Разведка продолжала активно действовать в ходе Дебреценской, Будапештской и Балатонской операций, которые проходили на территории Венгрии и закончились только 4 апреля 1945 года. В результате этих операций фашистская Германия потеряла своего последнего союзника в Европе.

Завершая операции по освобождению Венгрии, войска 2-го и 3-го Украинских фронтов вступили на территорию Австрии. 13 апреля 1945 года советские войска вошли в Вену.

Болгарский журналист Стойно Крыстев, он же советский разведчик, за активную помощь в добывании сведений о фашистской Германии и Венгрии в годы войны был награжден начальником советской военной разведки золотыми часами.

 

Глава 8. Гарри

В гестаповской тюрьме Плетцензее в Берлине в начале 1943 года появился секретный узник. Имя его держалось в тайне. Оно было известно только следователям в черной униформе: Анри Робинсон, резидент советской разведки.

Узник этот был доставлен из Парижа, где он был арестован агентами зондеркоманды «Красная капелла» в декабре 1942 года. В гестаповской тюрьме этот человек был помещен в одиночную камеру № 15. Поэтому следователи и надзиратели называли его просто — «№ 15».

Этот узник был лишен всех прав. Он не имел возможности общаться с заключенными из соседних камер, его не посещали родственники, его не принуждали к каким-либо работам. Он не получал никакой информации о том, что происходило за пределами тюрьмы.

Его часто водили на допросы. Когда он выходил из камеры, тюремный коридор был всегда пуст. Этого узника никто не должен был видеть.

На допросах ему задавали одни и те же вопросы. Фамилия, имя, откуда родом, когда начал заниматься разведывательной работой? Требовали назвать имена сообщников, их адреса, пароли. Что-то он говорил. Но очень мало и главным образом о себе, сочиняя свою жизнь, которую следователи проверить не могли. В Европе шел третий год войны, все люди и все связи перемешались, как в многомиллионной колоде карт. Найти истину в таком хаосе и проверить данные, которые сообщал узник, было непросто. Более того, на Восточном фронте немецкие дивизии понесли крупные потери, что беспокоило даже тюремщиков в крепости смерти в Плетцензее.

Когда узник отказывался отвечать на конкретные вопросы о его связях с советской разведкой, называть своих информаторов, его жестоко избивали и пытали. Выбор средств для истязаний у гестаповцев был неограниченным. Но били и пытали его так, чтобы секретный узник продолжал жить. Видимо, этот человек был кому-то очень нужен.

В камеру № 15 узника возвращали, как правило, окровавленным. Сколько сил оставалось в его теле, никто не знал. Иногда его просто волокли по коридору за руки. Следователи, усердствовавшие на допросах, знали, что узник «№ 15» был связан с советской разведкой. Эти данные гестаповцы получили в ходе проведения очередного этапа операции «Красная капелла». «15-го» выдал один из арестованных ими разведчиков. Уже за эти даже непроверенные и неподтвержденные сведения, полученные от человека, который выдал Гарри, узника из камеры № 15 можно было поставить к стенке. По законам военного времени все, кто подозревался в сотрудничестве с иностранной разведкой, могли быть расстреляны. Но это считаюсь легкой смертью, о которой, как это ни странно, позволяли себе мечтать некоторые заключенные тюрьмы Плетцензее.

Следователи не торопились поставить к стенке секретного узника. Они хотели, чтобы «№ 15» назвал других советских разведчиков, с которыми был связан, назвал имена агентов. Оставшиеся на свободе, они были опасны, так как могли передать в Москву сведения о состоянии и планах германской армии. Гитлер считал, что все советские разведчики, действовавшие в Германии и в оккупированных странах, выявлены и уничтожены Для него это обстоятельство представляло особую важность. Гестаповцы, работавшие в тюрьме, не знали, что Гитлер планирует летом 1943 года провести операцию «Цитадель». Но полагали, что летом 1943 года на Восточном фронте произойдут важные события. Немцы все еще верили в Гитлера, а Гитлер еще не сомневался в победе над Советским Союзом.

В Главном управлении имперской безопасности о плане летнего наступления вермахта в районе Курска знали больше. Об этом был хорошо информирован Вальтер Шелленберг, руководитель гитлеровской службы внешней разведки. Именно он проявлял к этому узнику из камеры № 15 особый интерес. По личному заданию Шелленберга следователи пытались заставить «15-го» назвать его связи с источниками в Великобритании. Кем были эти люди? Какие должности они занимали? Как получить к ним доступ?

Шелленберг спал и видел, как агенты, работавшие на узника из камеры № 15, от его имени станут выполнять в Великобритании задания германской разведки. С такими людьми, которые уже имеют достаточный опыт разведывательной работы, полагал Шелленберг, германская внешняя разведка сможет добиться на Британских островах значительных успехов. Шелленберга интересовали связи Гарри во Франции и Бельгии.

Шелленберг не исключал, что сможет заставить секретного узника включиться в радиоигру с московским Центром военной разведки, и, таким образом, использовать еще один канал для дезинформации советского командования накануне операции «Цитадель». Эту задачу поставил Шелленбергу его шеф — Генрих Гиммлер, начальник Главного управления имперской безопасности. Он сказал, что некоторые советские радисты уже включены в эту радиоигру. Новый канал связи, которому московский Центр, вероятно, доверял больше всего, усилит шансы внедрения дезинформации, направленной на раскол сотрудничества СССР с США и Великобританией. Шелленберг, опытный разведчик, понимал, что за этой радиоигрой ведет личное наблюдение сам фюрер, который придаст ей большое значение.

Но секретный узник молчал. И ничто — ни уговоры, ни обещания сохранить жизнь, ни пытки пока не могли сломить его волю и склонить к сотрудничеству с германской разведкой…

Уговоры и истязания «15-го» продолжались весь 1943 год…

В тот год тысячи заключенных в гестаповских лагерях и тюрьмах были уничтожены фашистами без суда и протоколов. Известен, пожалуй, только один случай, когда по данным сотрудников зондеркоманды «Красная капелла» было организовано ускоренное следствие, устроен закрытый показательный суд, на который были приглашены высшие армейские чины, и подготовлен официальный текст приговора, который утвердил Гитлер.

Обратимся к этим фактам. Разбирательство по делу первых арестованных агентами зондеркоманды «Красная капелла», подозревавшихся в шпионаже, завершилось в октябре 1942 года. Именно в это время Эрнст Кальтенбруннер, возглавивший после смерти Рейнхарда Гейдриха, одного из основных теоретиков «окончательного решения еврейского вопроса», Главное управление имперской безопасности, доложил Гитлеру о предварительных результатах оперативно-следственной работы против советских и пионов и заговорщиков. Слушая доклад Гиммлера, Гитлер сказал:

— Если бы не русские шпионы, мы бы давно разбили их армию, и рейх торжествовал бы победу! Эти заговорщики дорого заплатят за то, что нанесли удар в спину вермахта! — Подумав, фюрер дал указание: — Заговорщики должны быть казнены еще до Рождества. Они и их проклятие не должны переступить порог 1943 года…

Закрытый военно-полевой суд над подозревавшимися в измене был устроен в Берлине в декабре 1942 года. Сохранившиеся документы этого судебного процесса свидетельствуют, что среди осужденных были офицер из штаба люфтваффе обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и его жена Либертас Шульце-Бойзен, Арвид и Милдред Харнак, Ильзе Штебе, Рудольф фон Шелия и другие.

21 декабря Гитлер лично утвердил распоряжение по приговору военно-полевого суда от 14 декабря 1942 года. Изучив постановление по делу первых двенадцати осужденных, Гитлер распорядился мужчин казнить на виселице, а женщин — на гильотине. На гильотине была казнена немецкая журналистка Ильзе Штебе, которая была одним из самых ценных источников Разведуправления Красной армии. Она добывала сведения о ходе подготовки фашистской Германии к нападению на Советский Союз…

Первые казни были проведены 22 декабря 1942 года.

После казней 22 декабря были новые аресты и новые казни. Они продолжались до октября 1943 года. За это время гестаповцы казнили тридцать одного мужчину и восемнадцать женщин. Семь человек не выдержали пыток во время следствия и покончили с собой, семь были отправлены в концлагеря, двадцать пять сосланы на каторгу, восемь человек направлены на фронт, несколько человек расстреляны.

В 1945 году после разгрома фашистской Германии в архиве гестапо был обнаружен протокол этого суда, приговор, утвержденный Гитлером и Кейтелем, а также фотография зала заседаний, на которой были запечатлены высокопоставленные офицеры, присутствовавшие на том суде. Устроив судилище в декабре 1942 года, Гитлер хотел убить двух зайцев одновременно. Читая доклады зондеркоманды «Красная капелла» об арестах русских разведчиков и заговорщиков, Гитлер полагал, что ему удалось уничтожить всю советскую разведывательную сеть в Германии и в оккупированных странах Европы. Вторая цель тоже была важна — проводя показательный суд над антифашистами, которых он называл русскими шпионами, Гитлер показывал своему окружению, что власть и положение его незыблемы, а отдельных русских шпионов, а не оппозиционеров, он легко уничтожит. Однако жестокость и смертные казни вряд ли могли скрыть беспокойство, охватившее Гитлера после разгрома немецких войск под Сталинградом.

Стремясь предотвратить распространение нежелательных настроений среди немецкой элиты, Гитлер приказал всем документам, связанным с деятельностью зондеркоманды «Красная капелла» и отражающим результаты ее работы, присвоить один из высших грифов секретности — «Секретное дело командования». Это означало, что доступ к этим документам был крайне органичен. Гитлер, видимо, боялся огласки сведений, свидетельствовавших, что в Берлине существуют достаточно влиятельные силы, которые недовольны тем, как развивается стратегическая ситуация на Восточном фронте.

Второе, что мог означать столь высокий гриф секретности, — следственные и судебные документы, в которых были указаны конкретные имена оппозиционеров из элитных немецких семей, должны были храниться столько же, сколько будет существовать Третий рейх, а именно — тысячу лет. Таким образом, приговор военно-полевого суда от 14 декабря 1942 года был приговором всем потомкам осужденных. Им, по крайней мере, на тысячу лет закрывался путь к верхним эшелонам власти в Германии.

Все остальные, арестованные в результате деятельности зондеркоманды «Красная капелла» и пропускавшиеся через жернова гестапо, точному учету не подлежали. Одним из арестованных был Леопольд Треппер (псевдоним Отто), руководитель советской разведывательной сети во Франции. Он был задержан в Париже 24 декабря 1942 года в кабинете зубного врача. Попал в гестапо. Через некоторое время ему удалось бежать. То ли это была случайная удача, то ли спектакль, преднамеренно разыгранный начальником зондеркоманды Карлом Гирингом. Второе — вероятнее.

По замыслу Гиринга или, скорее всего, по плану Г. Гиммлера Треппер должен был бежать, чтобы передать в Москву сообщение о том, что гестапо ведет радиообмен с московским Центром. Его побег, скорее всего, был одним из ходов хитроумной операции, задуманной Главным управлением имперской безопасности. Цель побега Треппера — убедить Москву в том, что в Германии существуют влиятельные силы, которые могут пойти на заключение с СССР сепаратного мира. Если бы гестапо удалось получить хотя бы косвенное подтверждение готовности советского руководства пойти на такую сделку, это незамедлительно было бы использовано германским руководством для информирования американцев, с которыми немцы уже пытались наладить тайные контакты. Развитие дальнейших событий Второй мировой войны нетрудно себе представить.

Треппер остался жив. Повезло и радисту Иоганну Венцелю Он тоже смог оказаться на свободе. Другие разведчики были повешены, расстреляны или лишились голов на средневековой гильотине. А. Гуревич под давлением гестапо принял участие в радиоигре, которую немцы в то время затеяли с советской военной разведкой. Сколько сил, средств и времени было потрачено советскими разведчиками на эту игру, никто сказать не сможет.

Анри Робинсон от любого взаимодействия с гестапо отказался. Он также отказался от сотрудничества с Шелленбергом. Разведчик продолжал бороться с теми, кто его преднамеренно или невольно предал, и с теми, кто пытался склонить его к предательству.

Во время одного из допросов гестаповцы устроили для Гарри встречу с его женой Кларой Шабель, Следователи гестапо рассчитывали сломать человека, который находился под следствием, и выбить у него признание.

О чем они говорили? В чем убеждали друг друга?

Клара Шабель была казнена в берлинской тюрьме Плетцензее. Перед казнью она передала своим родственникам письмо из тюрьмы. Вот его текст:

«Берлин — Плетцензее, 5 августа 1943 года

Дорогие мои девочки, дорогие зятья, дорогие племянники и племянницы. Шлю вам сегодня мой прощальный привет. Срок моей жизни истек. Не печальтесь, я почти все уже перетерпела. Большое, большое спасибо за всю вашу любовь. А если когда-нибудь я сделала вам больно, простите — это не со зла. Все мои вещи принадлежат Лео. Позаботьтесь, чтобы он их получил. Вспоминайте обо мне почаще. Надеюсь, что вы получите деньги из страхкассы. Пусть вам пришлют свидетельство о моей смерти. Шубу, дорогая Марихен, оставь себе. Ты ведь и без этого заплатила скорняку.

Я не боюсь и умираю спокойно. Оставьте мне место в вашем сердце. Привет всем моим друзьям, которых вы знаете и видите. Будьте все здоровы, и пусть вам будет суждено прожить вместе еще много прекрасных часов. Надо надеяться, война скоро кончится. Мою сберегательную книжку перепишите на Лео. Вероятно, в сберкассе Хеннигсдорфа в нее надо дополнительно внести сумму что-нибудь в 24 марки. Распорядитесь об этом, пожалуйста. Надеюсь, все будет в порядке. Ты, дорогой Ганс, уж устрой все это, а деньги, которые получишь, раздели с Лео. Я знаю, вы все сделаете как следует.

Итак, живите хорошо-хорошо. Мысленно я вас всех нежно целую.

Ваша сестра, свояченица и тетя Клара».

Ее сын Лео 11 марта 1943 года был арестован. Спустя 10 дней военно-полевым судом приговорен к 5 годам тюремного заключения. В его адрес было выдвинуто странное обвинение: «за подготовку к предательству».

За два года пребывания в фашистской тюрьме он перенес все возможные и невозможные издевательства. Весной 1945 года, когда Третий рейх рухнул, Лео был освобожден войсками Красной армии.

А Гарри оставался в тюрьме. Гестаповцы делали все возможное, чтобы заставить резидента Гарри пойти на сотрудничество с немецкой разведкой…

Гестапо располагало многими доказательствами, что Гарри занимался разведкой в интересах Советского Союза. В руках следователей были расшифрованные радиограммы, показания арестованных агентов, которые кое-что знали о работе Гарри, а также документы, захваченные на конспиративной квартире во время ареста разведчика, — его записи, которые тоже были убедительным компрометирующим материалом.

Несмотря ни на что, Гарри не выдал немцам ни своего шифра, ни каких-либо других важных сведений о своей работе на советскую военную разведку, не предал ни одного из своих источников.

Сегодня можно в общих словах сказать, что многие источники Гарри продолжали после окончания Второй мировой войны активно сотрудничать с советской военной разведкой. Этот факт является убедительным доказательством того, что Гарри во время допросов и пыток действительно никого не выдал…

…Последнее донесение Гарри поступило в Главное разведывательное управление в конце сентября 1944 года. Неожиданно оно прибыло из Софии, где Гарри никогда не был.

Обстановка в Болгарин летом 1944 года была сложной. Болгарское руководство, находившееся под влиянием фашистской Германии посте смерти царя Бориса, помогало Гитлеру всем, чем могло.

Советское правительство весной и летом 1944 года неоднократно обращалось к правительству Болгарии с предложением разорвать союз с Германией и соблюдать нейтралитет. Болгарское руководство предпринимало различные маневры отвлекающего характера, но связей с фашистской Германией не разрывало. Была даже проведена смена правительства Божилова на команду Багрянова, которая была столь же профашистски настроена, как и предыдущее руководство страны. В этих условиях обстановка вокруг советского дипломатического представительства в Софии была предельно сложной. За советскими дипломатами следили и болгарские, и германские контрразведчики.

Однажды в городе к одному из дипломатов советского посольства, который, к счастью, оказался сотрудником внешней разведки НКВД, подошел незнакомец. Он отказался назвать свое имя. Передав советскому другу записку, он быстро удалился.

Видимо, этот иностранец тщательно готовился к встрече с работником советского посольства. Опасаясь попасть в капканы немецкой контрразведки, которая в сентябре 1944 года действовала в Софии, как в Берлине, неизвестный передал, как оказалось, не одну, а даже две записки.

В одной из них он кратко сообщил о своей необычной миссии. Эта записка была подготовлена на печатной машинке с болгарским шрифтом. В ней сообщалось: «Французский товарищ Анри Робинзон, называющий себя «Гарри», был арестован гестапо в декабре 1942 года в своем доме. Он был выдан лицом, которое получило его адрес из Москвы. Жена его и сын его тоже были арестованы, заключены в тюрьму, а затем казнены. Сам «Гарри» был заключен в одиночку и впоследствии отвезен в Берлин, Хауптзихерхайтсамт, Принц-Альбрехт-штрассе, где содержится в большом секрете в камере № 15 в ожидании смертного приговора. Пишущий эти строки видел его 20 сентября 1943 года, когда выходил из соседней камеры № 16, и обещал ему передать его сообщение».

Судя по содержанию этой уникальной записки, переданной советскому дипломату в Софии, автор ее был болгарином (записка была написана на болгарском языке).

Так и оказалось. После войны компетентные органы Болгарии установили, что эту записку подготовил болгарин Петро Божков. В 1941 году он был студентом Берлинского университета. За участие в пропаганде антифашистских лозунгов и контакты с первыми советскими военнопленными Петро Божков был арестован и брошен в тюрьму Плетцензее. Он содержался в камере № 16 и случайно (видимо, это произошло в 1943 году во время прогулки для арестованных) Гарри, опытный конспиратор и человек, обладавший исключительными коммуникативными способностями, смог познакомиться с узником камеры № 16.

Вероятно, узники 15-й и 16-й камер тюрьмы Плетцензее имели не одну возможность обменяться несколькими словами, несмотря на жесткий контроль со стороны надзирателей. На каком языке они разговаривали? Гарри знал немецкий, французский, английский, итальянский и русский языки. Возможно, что Петро Божков тоже владел одним из этих языков.

Гарри, поверив новому болгарскому знакомому, сообщил ему, что он был арестован во Франции в декабре 1942 года, что его семья — жена и сын тоже схвачены гестаповцами.

Видимо, когда гестаповцы не смогли получить от Гарри необходимые сведения и уже было принято решение казнить этого француза, наблюдение за ним на некоторое время все-таки было ослаблено. Чем и воспользовался Гарри, настоящего имени которого гестаповцы так и не узнали.

В записке болгарина есть одна строка, которая привлекает особое внимание. Гарри передал новому знакомому, которому стал доверять, что он был выдан гестаповцам человеком, получившим его адрес из Москвы. Болгарин об этом сообщил так: «Което е получило неговия адресъ отъ Москва».

Записка Гарри, адресованная советским товарищам, была написана на немецком языке. Видимо, сохранить ее в пригодном для чтения виде было трудно: по пути на свободу из гестаповской тюрьмы она оказалась в очень жалком состоянии. Размер ее — чуть больше наклейки спичечного коробка. Это вынудило болгарского друга, оказавшегося после Плетцензее в более благоприятных условиях, перепечатать текст сообщения Гарри. Об этом болгарин сообщил в своем письме: записка Гарри «преписъ отъ неговъ манускриптъ», — что можно перевести так: «послание Гарри является копией его сообщения».

О чем же сообщал Гарри в Центр в своем последнем донесении? Вот полный текст донесения резидента Гарри, переведенного с немецкого на русский язык:

«1. Паскаль работает на гестапо с июля 42. Он предал: свою группу, группу Хемница, группу Симекс и Отто и его людей.

2. Муж Паулы в декабре 42 предал Анни, Сиси, мою жену и моего сына.

3. Отто арестован в ноябре 42. Его помощник тоже арестован в декабре 42. Паула и радист арестованы в январе 43. Арестованы радисты в Брюсселе и Париже. Н. из Бр. (доктор?!?) арестован в Марселе.

4. Адрес квартиры в Праге выдан.

5. Парашютист Ослиберн (Osliburn) арестован в сентябре 42 в Малине (Malines).

6. Предан человеком, который был единственным, кто имел связь и адрес, полученные от вас. Я был арестован вместе с другом в декабре 42. По этому адресу был найден материал. Друг приговорен к смертной казни, жена — к 10 годам. Мой швейцарский друг в П. арестован в апреле. Бланше арестован в мае. Четыре знакомых сотрудника также арестованы. Из аппарата все связи, вкл. во франц. минист. и Ген. штабе, были известны только ГА.

7. Здесь Анни со мной, предупредите Сиси.

Приговорены радист. Доктор, мой друг, моя жена, мой сын.

Мой судебный процесс еще не состоялся. Предупредите Сиси. Руководящие круги убеждены в поражении Германии. Буду обезглавлен или расстрелян — победа будет за нами. Ваш Г.».

Последнее донесение Гарри, переданное в Центр через болгарского друга, поражает. Оно конспиративно, дышит уверенностью Гарри в будущей победе над фашистской Германией. Резидент, сообщая известные ему факты об арестах источников, проявляет настойчивое беспокойство о тех, кто остался на свободе и не был затронут провалом. Гарри дважды повторяет: «Предупредите Сиси» — и дважды подчеркивает свое обращение к Центру, стремясь привлечь к нему особое внимание.

О себе Гарри сообщает скупо: судебный процесс еще не состоялся. Однако Гарри не сомневается — этот процесс кончится для него трагически.

В своем последнем донесении в Центр резидент Гарри не сожалеет о том, что его могут обезглавить на гильотине или расстрелять. На крошечном клочке бумаги он пишет в тюрьме то, о чем мечтал и в чем был абсолютно уверен: «Победа будет за нами…».

Гарри по праву причислял себя к тем, кто сражался с фашизмом, смело шел в бой во имя общей Победы.

Его слова: «Победа будет за нами», вырвавшиеся на свободу из каторжной берлинской тюрьмы Плетцензее, похожи на последний крик его светлой души, крик журавля, по несчастью отставшего от своей гордой стаи и попавшего в беду, из которой не было выхода и не было шансов на спасение.

До светлого Дня Победы Генри Робинсон (Арнольд Шнее) не дожил. Документов, подтверждающих, где и каким образом он был казнен, не найдено. Видимо, их и не было. Фашисты Третьего рейха стремились уничтожать неарийцев целыми народами.

Но о резиденте Гарри осталась память. Сегодня можно в общих словах сказать, что некоторые его источники после окончания Второй мировой войны продолжали бескорыстно сотрудничать с советской военной разведкой.

Резидент Гарри продолжал работать даже после смерти…