Она родилась в Целлендорфе, одном из районов Берлина. По заданию советской военной разведки работала в Китае, Маньчжурии, Польше, Швейцарии и Великобритании.

Для своих близких, друзей и знакомых она всегда была обаятельной женщиной и заботливой матерью. Мало кто знал, что она поддерживает связь с Главным разведывательным управлением Красной Армии (ГРУ), выполняет специальные задания и направляет в Центр важные разведывательные сведения.

Миссии, которые приходилось выполнять этой женщине, были опасны, трудны и длились около двадцати лет.

Она имела светлый ум, в трудных ситуациях умела держать себя в руках и обладала исключительной находчивостью. Она провела десятки встреч с ценными агентами, была хозяйкой конспиративной квартиры, радистом, инструктором, руководителем агентурной группы.

Она была мастером специальной работы, поэтому контрразведки стран, в которых она выполняла свои миссии, не смогли ее выявить.

Секреты ее успехов в разведывательной работе до сих пор полностью не раскрыты.

Имя этой женщины — Урсула. Девичья фамилия — Кучински.

Она три раза была замужем. Имела троих детей, шестерых внуков и одного правнука.

После окончания Великой Отечественной войны она стала известна как писатель Рут Вернер.

В советской военной разведке она числилась под псевдонимом «Соня».

 

Глава первая.

Не случайное знакомство

Урсула Кучински и Рихард Зорге познакомились не случайно. Произошло это вечером в Шанхае в середине ноября 1930 года. Этому контакту предшествовали некоторые события, о которых необходимо упомянуть.

Урсула родилась в Берлине 15 мая 1907 года. Ее отец — доктор Кучински, по профессии — экономист, мать — художник. В семье было шестеро детей. Пять дочерей и один сын. В возрасте от 9 до 28 лет. Самым старшим был сын Юрген Кучински, как и отец — экономист, работавший в отделе иностранной прессы ЦК компартии Германии. Вместе с отцом он издавал небольшой журнал «Финанс-политише корресподенс».

Старшей среди сестер была Урсула. В своей автобиографии, которую она писала для Разведуправления Красной Армии 13 июня 1933 года, Урсула сообщала: «…Я училась в лицее Берлин-Целлендорф с 6 до 16 лет. После этого училась в торговой школе, где осваивала машинопись, стенографию, бухгалтерское дело и другие науки… В семнадцать лет поступила работать ученицей в книжный магазин Р. Л. Прагера. Через 2,5 года получила свидетельство на право работы помощницей продавца книжного магазина. Я всесторонне изучила эту профессию — издательства, антикварные книги, торговые вопросы, управления… Фирма Р. Л. Прагер известна как торговая организация, которая специализируется на правовой и государственно-научной литературе. Она также является крупнейшим в Германии антикварным книжным магазином. Однако по существу — это чисто капиталистическое немецкое малое предприятие, служащие которого работали по 9,5 часов, имели 3 дня отпуска за год работы и одну неделю за два года непрерывного стажа…

После окончания учебы, то есть в 1926 году, я поступила на городские курсы библиотекарей и одновременно работала в Берлинской народной библиотеке. Завершив обучение на городских курсах, я получила место в издательстве «Ульштейн».

В это время Урсула увлеклась книгами, которые помогали ей ориентироваться в сложных событиях, происходивших в те годы в Германии. После нелегких размышлений Урсула в 1924 году вступила в комсомольскую организацию района Целлендорф и стала членом профсоюза служащих. Так был сделан выбор жизненного курса: самостоятельно, ответственно и, как оказалось, навсегда.

В декабре 1926 года Урсула уже возглавляла отдел агитации и пропаганды компартии Германии. Ей приходилось организовывать массовые мероприятия и выполнять другие поручения.

Партийная работа занимала много времени. Но не из-за этого Урсулу в 1928 году уволили из книжного магазина. Хозяин сказал ей, что «на демократическом предприятии коммунисты лишены возможности продвижения по службе». Иными словами, предусмотрительные владельцы магазина братья Ульштейн от нее просто избавились.

Отец девушки Рене Роберт Кучински, известный в Германии экономист, рекомендовал дочери поехать в Америку, где уже проживала ее сестра. Урсула отправилась в США. Первое время она проживала в Филадельфии, где давала уроки немецкого языка детям одной богатой семьи. Одновременно любознательная Урсула настойчиво изучала английский язык. Способности к иностранным языкам у нее, несомненно, были хорошие, и дело с изучением английского продвигалось значительно быстрее, чем у американских детишек, которых она обучала немецкому. С ними Урсула вскоре рассталась и переехала в Нью-Йорк. В этом городе, который не имеет ни вертикальных, ни горизонтальных пределов, Урсула устроилась горничной в гостинице «Пенсильвания», а затем стала работать продавцом в одном большом книжном магазине.

Все складывалось хорошо. Но это было так только на первый взгляд. Существовало две проблемы, которые не позволяли Урсуле привыкнуть к американской жизни. Первая состояла в том, что, прибыв в США, Урсула временно потеряла связь с компартией Германии, с активной общественной работой, без которой она уже не могла существовать. Нужно было возвращаться в Германию, где в это время, как писали американские газеты, происходили важные события во внутриполитической жизни страны. Левые и умеренные силы Германии вели активную борьбу с правыми, которые хотели предложить германскому народу новый путь для возрождения.

Вторая причина состояла в том, что друг Урсулы, студент архитектурного факультета Берлинского университета Рольф Гамбургер, завершал обучение. А это означало, что приближался заветный день, о котором они с Рольфом мечтали с 1926 года, день их свадьбы.

Через десять месяцев, когда истек срок визы, Урсула не стала ее продлевать и вернулась в Берлин. В 1929 году Урсула Кучински вышла замуж и стала носить фамилию Гамбургер.

В 1930 году экономика Германии была в кризисном состоянии. Урсула, которой только что исполнилось 23 года, и ее муж инженер-архитектор Рольф Гамбургер не могли найти работу в Берлине. Они попросили своего хорошего друга «доктора Вальтера , который представлял в Шанхае «один большой германский концерн», помочь им устроиться в Китае». Так Урсула Кучински, верная конспирации, которая действительно стала ее «второй натурой», писала в своей книге «Соня рапортует», изданной в Берлине в 1977 году. На самом деле «Вальтера» звали Гельмут Войдт. В Китае он работал коммерческим директором представительства крупнейшей в те годы в Германии электротехнической фирмы AFG.

Некоторое время Урсула пыталась сотрудничать с газетами левого направления. Журналиста из нее не получилось. Но журналистский и писательский талан у нее все же был и он в полной мере развился через двадцать лет.

Вскоре доктор Г. Войдт сообщил Рольфу, что в городское управление Шанхая требуется архитектор. Во главе управления, которое называлось «Шанхай муниципал каунсил», была английская администрация, управлявшая значительной частью Шанхая.

Предложение было заманчивым. Рольф послал в Шанхайский муниципалитет телеграмму, в которой сообщил, что он окончил Берлинский университет, имеет диплом архитектора, и хотел бы получить работу по специальности. Из далекого Шанхая пришел положительный ответ: господину Гамбургеру вместе с женой предлагалось выехать в Китай.

Урсула и Рольф быстро собрались в дальнюю дорогу. Молодость имеет легкие крылья: хочется и мир посмотреть, и себя показать.

В Шанхай Гамбургеры прибыли в июле 1930 года. В дороге они изрядно поистратились. Денег на аренду приличного для европейцев жилья не было, первую зарплату Рольф мог получить только после некоторого испытательного срока, поэтому Урсула и Рольф приняли предложение Гельмута пожить некоторое время в его коттедже, который он занимал с женой. Коттедж был большой и просторный, имел много комнат, которые просто пустовали.

Рольф занял в городском управлении Шанхая видное положение. Через некоторое время Урсула тоже нашла работу. Она стала секретарем некоего Плаута, руководителя телеграфной Трансокеанской службы Киомин. Плаут был одним из крупнейших знатоков Азии и Китая. Через Плаута Урсула познакомилась со многими журналистами и американской писательницей Агнес Смедли. Книгу Смедли «Одинокая женщина» Урсула прочитала еще в Берлине. Они подружились. Этому способствовало то, что их политические взгляды совпадали.

В книге «Соня рапортует» Урсула писала:

«…Агнесс знала, с каким нетерпением я ожидала связи с партией, сколь велико было мое стремление быть активной и полезной.

Вскоре после нашего знакомства она сказала мне, что в случае моего согласия меня мог бы навестить один коммунист, которому я могу полностью доверять. Товарищ пришел ко мне домой…» Это произошло в конце ноября 1930 года.

…В дверь квартиры, которую занимали Урсула с мужем Рольфом Гамбургером, кто-то простучал. Когда Урсула открыла входную дверь, то на пороге увидела высокого симпатичного европейца, который, улыбаясь, обратился к ней на немецком языке. Урсула сразу же почувствовала в речи иностранца берлинский диалект. Сомнений не было — перед ней стоял немец, земляк, который пришел познакомиться по рекомендации Агнес Смедли.

«…Это был Рихард Зорге. Учитывая взгляды Агнес, было понятно, что она оказывала содействие доктору Зорге, который также писал корреспонденции для немецкой прессы и в этом качестве был с ней знаком не только по журналистской работе. Я встретилась с ним не вместе с Агнес, а одна…» [104]Там же. С. 49–50.

Незнакомец поздоровался. В его голубых глазах Урсула заметила и любопытство, и желание понравиться молодой женщине. Он не представился, но сказал:

— Ваше имя я знаю. Вы с мужем недавно прибыли из Германии. Слышал о вас много хорошего и хотел бы обсудить одно предложение.

Урсула пригласила его войти.

После коротких воспоминаний о Берлине незнакомец сказал:

— Слышал о вашей готовности помочь китайским товарищам в их борьбе. Но это ответственная и опасная работа. Подумайте, сможете ли вы принять в ней участие. Вы можете отказаться от моего предложения. О нем никто не знает и никто никогда не будет вас упрекать…

Урсула, которая уже не один раз принимала самостоятельные серьезные решения, не сразу ответила на вопрос нового знакомого. Переведя разговор на другую тему, она думала над предложением человека, которого совсем еще не знала. В конце концов она пришла к однозначному выводу: «Если он пришел ко мне с таким предложением, значит, он уже был уверен в том, что я дам ему положительный ответ. Иначе бы не пришел».

Урсула была беременна и ожидала своего первого ребенка. Несмотря на это, она приняла предложение незнакомца, которого прислала к ней Агнес Смедли. Вскоре она узнала его имя и фамилию. Этим человеком был Рихард Зорге.

«…Β течение получаса, пока Рихард оставался у меня после моего согласия, он обстоятельно обсудил со мной вопрос о возможности организации встреч с китайскими товарищами в нашей квартире. Я должна была лишь предоставить комнату, но не принимать участия в беседах…»

Так познакомились Урсула Кучински и Рихард Зорге. Знакомство оказалось не случайным. Агнес Смедли рассказала об Урсуле Рихарду Зорге и дала новой знакомой положительную политическую характеристику. Писатели — народ наблюдательный и проницательный, они подмечают в людях самое важное, то, что составляет сущность личности того или иного человека. Писатели-женщины еще более проницательны, они ошибаются в людях редко.

Выполняла ли Агнес Смедли задание Рихарда Зорге, не берусь утверждать. Но то, что Р. Зорге и А. Смедли доверяли друг другу, в этом нет сомнения. Рекомендации А. Смедли были важны, и Зорге воспользовался ими для установления знакомства с Урсулой Гамбургер, женой нового архитектора Шанхая.

Так Урсула Кучински стала хозяйкой конспиративной квартиры. Она не знала, что после этой встречи Р. Зорге доложил в Центр о состоявшейся с ней беседе и предложил присвоить своему новому помощнику псевдоним «Соня».

 

Глава вторая.

Помогая Рихарду Зорге

В военной разведке обязанности строго распределены — каждый занимается только своим делом. Обязанности Урсулы на первый взгляд были просты — предоставлять свою квартиру для встреч Рихарда Зорге с некоторыми европейцами и китайцами. Для встреч с этими знакомыми Зорге всегда просил Урсулу готовить свежий чай и… не мешать его разговорам с незнакомыми ей людьми. Это обижало Урсулу, но она понимала, что Рихард так поступает не случайно.

В семье Гамбургеров родился сын. Его назвали Мишей. Урсула стала солидной дамой, заботливой матерью и домохозяйкой, которая принимала участие… в нелегальной работе. Продолжая изредка видеться с Агнес Смедли, Урсула никогда не обсуждала с ней вопросы, связанные с Р. Зорге или его друзьями.

«Рихард не учил меня теории и правилам конспиративной работы. Когда несешь ответственность за жизнь товарищей, опыт других может, конечно, оказаться полезным, но ответственность за собственную жизнь учит особенно основательно думать о других и своей собственной судьбе и соответственно действовать…»

Первые задания Зорге по организации конспиративных встреч Урсула выполняла, проживая в коттедже Вальтера. Видимо, имя Вальтера, упоминаемое в книге Рут Вернер «Соня рапортует», было придумано бывшей разведчицей, верной до конца своей жизни строгим правилам конспирации, для того, чтобы скрыть настоящую фамилию человека, приютившего их в Шанхае и в коттедже которого Урсула обеспечивала проведение тайных встреч Зорге.

Дом доктора Г. Войдта и его репутация в Шанхае действительно служили хорошим прикрытием для нелегальной работы. Тем не менее были и факторы, которые ограничивали эту работу. Дело в том, что ни доктор Г. Войдт, ни ее муж Рольф Гамбургер не знали о том, что Урсула оказывает Зорге помощь в нелегальной работе. Не знала о подпольной работе Урсулы и жена Г. Войдта, которая не работала и поэтому почти что всегда была дома.

Изучив подробнее жизненный уклад гостеприимной семьи Войдта, Зорге порекомендовал своей новой помощнице попросить мужа арендовать в городе квартиру для их семьи. Урсула и Рольф, который уже положительно зарекомендовал себя в муниципалитете, тоже планировали снять для себя приличный дом.

Рольф по рекомендации коллег из муниципалитета подобрал несколько вариантов. Урсула осматривала эти дома с учетом требований, о которых ей говорил Зорге. Многие варианты она отвергала. Они не нравились ей по разным причинам. Но среди причин была и одна тайная — эти дома не соответствовали требованиям конспирации.

Наконец Гамбургеры подобрали подходящий дом. Он находился во французском секторе Шанхая. Это было двухэтажное строение, располагавшееся в парковой зоне города на авеню Жофра, 1464. Комнаты в доме были изолированными. На второй этаж вела единственная лестница. В доме все было сделано аккуратно. Со вкусом подобранная мебель дополняла уют, создавая тепло семейного очага и различные удобства для возможных гостей. Дом имел два входа — парадный и черный. В дом можно было войти с одной улицы, а выйти не другую. Для конспиративной работы это оказалось важным обстоятельством. Когда Урсула осмотрела дом, она согласилась на предложение Рольфа. Первого апреля 1931 года семья Гамбургеров переехала на новое место жительства.

Урсула сама занималась «обеспечением безопасности» своего дома. Она постоянно наблюдала, нет ли слежки за домом, не проявляет ли к ней интерес местная китайская полиция. В дни, когда кто-то из друзей Зорге должен был посетить ее дом, Урсула выходила на прогулку со своим сыном, чтобы убедиться в отсутствии слежки за домом.

Для прикрытия встреч, которые изредка проходили в ее коттедже, Урсула просила мужа приглашать гостей из именитой буржуазной среды. Такие посещения, коктейли и вечеринки делали практически незаметными появления в доме Урсулы «нелегальных гостей».

Условия, в которых Урсула училась разведывательной работе, были для нее экстремальными. Шанхай — не Париж и не Лондон. В китайских городах все европейцы всегда на виду. Несмотря на то что во времена правления Чан Кайши в Китае не были запрещены демократические или умеренные левые организации, как это уже было в фашистской Германии, китайская контрразведка была сильна.

В Шанхае, который находился под английским и французским управлением, европейцам жилось легче, однако секретная полиция гоминьдана и в Шанхае успешно делала свое дело. Ее сотрудники тайно и жестко следили за всеми китайцами, которые подозревались в связях с коммунистами. Подозрительных арестовывали, сажали в тюрьмы, пытали и часто казнили путем обезглавливания. Урсула знала, что в некоторых китайских провинциальных городах головы непокорных выставлялись на кольях У городских стен для устрашения населения.

Рольф настойчиво просил Урсулу не связываться с партийной работой, он говорил, что она неправильно оценивает свои силы и ошибочно считает себя сильнее, чем была на самом деле.

Однажды вечером Рольф, возвратившись с работы, попросил Урсулу присесть у камина. Они разместились в мягких креслах. Внимательно посмотрев в глаза жены, которую он действительно сильно любил, Рольф сказал:

— Я никогда тебе ничего не запрещал, ни в чем не ограничивал твою свободу, но теперь вынужден настоять на своем…

Помолчав несколько секунд, как будто давая Урсуле время для осмысления серьезности проблемы, о которой он говорит, Рольф продолжал:

— Я занимаюсь созданием материальной основы для нашей семьи. Для нашей жизни здесь в Китае и в будущем — в Германии. Я несу ответственность за тебя и за нашего ребенка. Поэтому я прошу тебя, прошу отказаться от твоей партийной работы в условиях Китая…

Урсула внимательно слушала мужа. Она понимала, что его беспокойство вполне оправдано. Но она не могла согласиться с ним, с его доводами, которые были правильны относительно их семьи, так как касались только Рольфа, Миши и ее — Урсулы. Этого было мало. Благополучие одной семьи, как считала она, не может быть прочным и долговечным, если эта семья живет в мире, организованном по законам, не обеспечивающим равные условия для всех людей. Она сказала об этом Рольфу. Она хотела, чтобы Рольф поддержал ее точку зрения о необходимости участия в партийной работе, но он ее не поддержал. Спор получился острым. Но каждый остался при своем мнении.

Урсула рассказала Рихарду об этом разговоре с мужем. Зорге был удивлен. Он был другого мнения о Рольфе. Выслушав Урсулу, Рихард посоветовал ей не осложнять отношения с мужем и проявлять в работе осторожность.

«В течение трех лет нашей жизни в Шанхае, — вспоминала после войны Урсула Кучински, — Рольф не знал, что наша квартира использовалась для нелегальных встреч и что длительное время в шкафах были спрятаны чемоданы с информационными материалами. Он не знал ряд товарищей, бывших моими близкими друзьями, и если они с ним встречались, то лишь под видом коммерсантов — в его присутствии я также должна была обращаться с ними как с коммерсантами. Я не могла с ними говорить ни о людях, которые были мне дороги, ни о работе, составлявшей содержание моей жизни…»

В конце 1931 года Урсула предложила Р. Зорге привлечь к нелегальной работе доктора Гельмута Войдта. Того самого Войдта, в коттедже которого семья Гамбургеров проживала первое время в Шанхае.

Зорге был удивлен, но внимательно выслушал Урсулу, которая сообщила о своих наблюдениях за Войдтом. Рихард попросил Урсулу составить ему письменное донесение, в котором подробно изложить, почему она считает Войдта пригодным к нелегальной работе.

Характеризуя Войдта, Урсула писала: «…Он был школьным товарищем моего мужа. Я его знаю 11 лет. Гельмут очень интеллигентный человек, обладает ясным логическим мышлением. Хладнокровен, спокоен, уверен в себе и в своих силах, происходит из мелкобуржуазной семьи. Обучение Войдта в университете стоило его родителям больших жертв. Гельмут поставил перед собой цель — выбраться из невзрачной и бедной среды, в которой проживали его родители, и стать самостоятельным, обеспеченным человеком. Благодаря своим хорошим способностям, упорству, трудолюбию и самолюбию, он в полной мере достиг своей цели. Проживая в Шанхае и имея свободное от работы время, Гельмут стал интересоваться экономическими и политическими вопросами. Я часто беседовала с ним по многим из них. Мне кажется, что он понял ничтожность своих юношеских идеалов и невозможность их осуществления в капиталистическом обществе. Он стал тайно изучать марксистскую литературу…» [108]ЦА МО РФ. Оп. 5838. Д. 2. Л. 54.

В конце 1931 года Рихард Зорге привлек Гельмута Войдта к разведывательной работе. В Разведуправлении Красной Армии ему был присвоен псевдоним «Коммерсант». Это соответствовало его действительному положению. Коммерсантов из Германии, США и Великобритании в Шанхае было много.

Войдт занимал должность коммерческого директора представительства концерна AFG. Задания Зорге выполнял добросовестно, с желанием и бескорыстно. Копии чертежей многих промышленных «товаров» военного и гражданского предназначения, которые ведущий германский электротехнический концерн поставлял на китайский рынок, «Коммерсант» передавал Зорге.

После отъезда Зорге в Японию, работой «Коммерсанта» руководили другие разведчики. Среди них был бригадный комиссар Я. Бронин (псевдоним «Абрам»), который сменил «Рамзая» на посту резидента в Китае. В январе 1938 года Бронин, возвратившийся из Китая, где он был арестован, написал докладную записку на имя заместителя начальника Разведывательного управления РККА старшего майора госбезопасности С. Г. Гендина. Давая положительную оценку работы Г. Войдта за шесть предыдущих лет, Бронин писал: «…Учитывая нашу особую заинтересованность в получении сведений об активности германского фашизма в Китае, «Коммерсант» для нас может представлять большую ценность. Нам следует поставить перед ним новые задачи. Среди них:

а) давать регулярно документальные материалы о работе фашистской организации в его ведомстве;

б) давать сведения о деятельности других фашистских организаций и структур, обосновавшихся в иных германских учреждениях и в Китае;

в) он может давать нам обобщенный материал о действиях германских фашистов на всей территории Китая и оказывать нам содействие в подборе кандидатов для разведывательной работы…»

Урсула Кучински не ошиблась, давая положительную политическую и деловую характеристику Г. Войдту.

В 1930–1933 годах, когда У. Кучински только начинала свое сотрудничество с военной разведкой, всей системой Рузведуправления РККА руководил Ян Берзин. Человек исключительно одаренный и дальновидный, Берзин организовывал работу резидентур военной разведки так, чтобы они заблаговременно оказывались в тех странах, откуда могла исходить угроза военного нападения на СССР — в Германии, Польше, в прибалтийских государствах, в Китае, Маньчжурии. В 1933 году настало время для активизации разведывательной работы в Японии. Еще во время пребывания Р. Зорге в Китае крупные контингенты японской армии в 1931 году вторглись в Северо-Восточный Китай и в Маньчжурию. Японцам удалось на время блокировать Китайско-Восточную железную дорогу. В 1932 году японские войска выдвинулись к самой советской границе.

В марте 1933 года Япония вышла из Лиги Наций и по объему военных расходов вышла на пятое место в мире вслед за США, Великобританией, Францией и Италией. Берзин имел все основания обратить особое внимание на усиление разведки Японии и ее вооруженных сил. Выполнение этой сложной задачи начальник Разведуправле-ния поручил Рихарду Зорге.

Когда Зорге по указанию Центра оправился в Токио организовывать новую разведывательную сеть, Гельмут Войдт дал ему 2–3 рекомендательных письма, адресованных редакторам некоторых немецких газет. Одно из этих писем помогло Р. Зорге получить в Берлине согласие редактора газеты «Франкфуртер цайтунг», в соответствии с которым он мог представляться в Японии в качестве корреспондента этой влиятельной газеты.

Р. Зорге отправился выполнять новое задание Я. Берзина. Но прежде чем оказаться в Токио, он посетил Моск-ву, где в беседе с Я. Берзиным дал положительную оценку участия Урсулы Кучински в разведывательной работе. Несомненно, Зорге сказал Берзину, что из этой самоотверженной женщины может получиться хороший работник разведки. Видимо, Зорге также рекомендовал вызвать Урсулу в Москву и определить ее на разведкурсы. Без специальной подготовки дальнейшие перспективы работы У. Кучински в разведке были ограничены.

Берзин принял предложение Р. Зорге и дал указание резиденту в Шанхае провести беседу с «Соней». Беседа состоялась. Урсуле предложили на полгода выехать в Москву на учебу. В ходе беседы возникли две проблемы, решение которых зависело только от самой Урсулы. Представитель Разведуправления сказал «Соне», что не может дать ей гарантию в том, что после обучения в Москве она вновь будет направлена на работу в Шанхай, где оставался ее муж.

Вторая проблема была еще сложней, чем первая — Урсула не могла взять с собой в Москву сына Мишу, которому уже шел третий год. Находясь в советской столице, мальчик неизбежно запомнил бы немало русских слов, что в будущем затруднило бы работу Урсулы в разведке.

Вот эти проблемы Урсула должна была решить сама. Ей предстояло сделать исключительно трудный выбор…

Изучая многочисленные материалы о судьбах советских разведчиков или разведчиков других государств, мне ни разу не приходилось встречать такой ситуации, в которой оказалась Урсула Кучински. Близкой по сложности может быть только судьба Марии Поляковой, которая после обучения на спецкурсах в 1932–1934 годах находилась на нелегальном положении в Германии. В Москве Марию Полякову ждала ее маленькая дочь Златана. Муж Марии — Иосиф Дицка, работник КИМа, знал, что его жена — сотрудник военной разведки, и не возражал против этого. Позже он тоже стал сотрудником Разведуправления.

Как же поступила Урсула Кучински? Какое она приняла решение? На эти вопросы можно найти ответ в ее книге: «…Это предложение было абсолютно неожиданным и означало коренной поворот в моей жизни. Я согласилась…»

Я согласилась…

Два слова. За ними — напряженная борьба женской души, которая должна была сделать выбор из двух взаимоисключающих друг друга дорог.

Одна — обеспеченная жизнь с мужем в буржуазной среде, спокойная семейная обстановка, возможность ежедневно общаться с сыном.

Вторая — отказ от «нормальной» жизни и исключительно трудное, опасное и непредсказуемое будущее, участие в борьбе против фашизма.

Она выбрала второй путь…

«…Я знала, что буду очень страдать вдали от Миши, и не знала, где он будет жить без меня…»

Дом родителей Урсулы Кучински находился в Берлине на Шлахтензее. Она знала, что штурмовики уже несколько раз обыскивали этот дом и пытались узнать, где находится старшая дочь профессора Рене Кучински.

Отправлять Мишу в Германию было опасно. Более того, отец Урсулы уже покинул Берлин, опасаясь преследований. Мать вместе с младшими дочерьми тоже собиралась тайно выехать в соседнюю страну.

Рольф настоял, чтобы Урсула отвезла Мишу к его родителям. Они проживали в Чехословакии, недалеко от германской границы, имели маленький дом и в любом случае согласились бы взять к себе внука. У них Миша находился бы под присмотром и в относительной безопасности.

В Шанхае своим друзьям Рольф сказал, что его жена с сыном отправились на некоторое время в Германию. Так было принято — жены коммерсантов в период отпусков часто отправлялись на родину вместе детьми…

Урсуле предстояло длительное путешествие через Китай до Владивостока, от Владивостока до Москвы и от Москвы до Чехословакии. В Ризенгебирге, где жили родители Рольфа, Урсула встретилась и со своей матерью, которая тоже выехала из Германии и оказалась в Чехословакии.

 

Глава третья.

Была ли тайная любовь?

Решение Урсулы Кучински оставить Рольфа в Китае, отвезти сына к родителям мужа в Чехословакию и отправиться в Москву для обучения премудростям разведывательной работы до сих пор не имеет однозначной оценки. В прошлые годы это решение Урсулы также вызывало и отрицание, и одобрение, и недопонимание.

Решение Урсулы нельзя рассматривать в отрыве от обстоятельств, в которых она жила и работала. Важное влияние на принятие решения могли оказать и политические события того времени. Несомненно, у этой молодой женщины был сильный характер. Она была борцом по призванию. Об этом свидетельствует даже ее имя — Урсула. Корни его можно, как мне кажется, найти в древнем шумерском языке. Слово «ур», которое составляет основу имени, переводится как «свет». Имя Урсула, вероятно, означает несущая или дарящая свет.

В 1932 году важной частью жизни Урсулы Кучински в Шанхае было активное участие в борьбе за справедливость. Этим она занималась в Германии, в этой борьбе она активно участвовала и в Китае. Поэтому была готова к принятию такого решения. Но что-то еще должно было помочь ей совершить такой неординарный для молодой женщины поступок…

Урсула Кучински прожила интересную, достаточно длинную и насыщенную опасностями жизнь. Полагая, что историей ее жизни будут интересоваться многие, она предусмотрительно оставила свой ответ о том, что произошло в 1933 году:

«…Мысль о том, чтобы оставить работу [115]Имеется в виду партийная работа. Так в 1930–1932 гг., оказывая помощь Рихарду Зорге, Урсула Кучински понимала свое участие в движении Сопротивления.
и зажить «нормальной» жизнью, никогда не приходила мне в голову. К тому же учеба могла бы мне помочь еще лучше делать то, чем я уже занималась. На мое немедленное решение повлияли военные действия Японии, свидетельницей которых я повседневно была, а также высказывания товарищей о том, что «Гитлер — это война», понимание того, против кого в один прекрасный день обратятся оба агрессора [116]Говоря «оба агрессора», Урсула имела в виду фашистскую Германию и Японию. Она уже в 1933 г. понимала, что рано или поздно Гитлер начнет войну против СССР. — В. Л.
.

…Возможно, сегодня это кажется малореальным или пропагандистски приукрашенным, но я приняла такие решения в своей личной жизни, исходя из международного положения. Я отвечу на это следующим вопросом: почему спустя три года тысячи товарищей поехали в Испанию, чтобы бороться там против фашизма и войны?» [117]Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 88.

Урсула писала эти строки, когда ей уже было семьдесят лет. Свое решение поехать в Москву на учебу она принимала, когда ей едва исполнилось двадцать пять. Это разные точки для измерения одного и того же решения.

Что же еще могло повлиять на решение Урсулы Кучински, матери и верной жены, в 1933 году?

Несомненно, когда Урсуле было предложено отправиться в Москву на учебу, в душе ее царило смятение. Разлука с мужем ее не страшила. Она уже поняла, что ее увлечение Рольфом, женой которого она была по существу с 1926 года, то есть еще до официального замужества, ослабло. Ее тянуло к общественной работе, к борьбе, к активным действия политического характера.

Рольф был человеком иного склада, иного темперамента, иных политических взглядов. Спокойный, обремененный заботой о своей семье и о своем положении в обществе, он мало интересовался событиями, которые не влияли на его работу.

Политические споры в семье Гамбургеров были не частыми, но острыми. В этих дискуссиях Рольф отстаивал свою точку зрения, не соглашался с женой, требовал от нее прекратить партийную работу. Но в душе он, видимо, все же постепенно изменял свои оценки происходящего и свои цели в жизни.

Однако Рольф отступал очень медленно. Свои ошибки он признает значительно позже, когда Урсула уедет в Москву, когда в Германии окрепнет фашистская диктатура. Понимая, что в клетке нельзя чувствовать себя счастливым, он согласится сотрудничать с Разведывательным управлением Красной Армии и станет выполнять задания советской военной разведки не только в Китае, но и в других странах и вновь встретится с Урсулой.

Как мы помним, в 1930 году Урсула по рекомендации писательницы Агнесс Смедли встретилась с Рихардом Зорге. Несомненно, он произвел на молодую женщину сильное впечатление. Рихарду было тридцать пять. Урсуле — двадцать три.

«Я нашла его обаятельным и красивым, — писала Урсула много лет спустя, — таким, каким его описывали другие…»

Эта фраза говорит о многом. Во-первых, что Урсула, как молодая и красивая женщина, несомненно обратила внимание на Рихарда, который выделялся среди ее шанхайских знакомых. Во-вторых, персона Зорге привлекала внимание женской части немецкой колонии в Шанхае, о нем говорили и его «описывали другие» женщины в разговорах с Урсулой. Феномен всегда привлекает внимание и пользуется популярностью.

«Продолговатое лицо, густые, вьющиеся волосы, глубокие уже тогда морщины на лице, ярко-голубые глаза, обрамленные темными ресницами, красиво очерченный рот — так описывала Рихарда Зорге спустя почти что сорок лет Урсула Кучински и признавалась: — Я описываю Рихарда только потому, что, видимо, о нем нельзя думать, не видя его перед собой…» [119]Там же.

Рихард руководил работой Урсулы два года. Этот человек не мог не оставить в ее сердце заметный след. Деловые отношения, окруженные романтикой нелегальной работы, готовность Рихарда всегда объяснить Урсуле самые сложные политические вопросы и вопросы, которые были связаны с ее личными отношениями с Рольфом, делали Рихарда Зорге в глазах его помощницы умным, обаятельным и смелым человеком, готовым рисковать во имя тех же идеалов, которым была верна и Урсула. Это их сближало. Они хорошо понимали друг друга и вели трудную нелегальную работу в исключительно сложных условиях Шанхая. Такое взаимодействие окрыляет, наполняет душу теплым светом, укрепляет готовность и дальше активно участвовать в совместной борьбе за справедливое дело.

Решение отправиться в Москву на учебу Урсула принимала самостоятельно. Где был в это время Рихард Зорге, она не знала. Но понимание того, что он где-то был, где-то вел свою нелегальную работу — полезную и опасную, которая намного интереснее, чем «нормальная» жизнь в обеспеченной семье, позволило ей принять трудное решение.

Возможно, Урсула была тайно влюблена в Рихарда. Ближе к истине то, что Зорге стал ее идеалом, с которого она стала брать пример.

Зорге считал Урсулу одним из своих верных помощников и соратников по опасной борьбе. Но не больше.

Кто-то подсчитал, что за два года Урсула принимала участие в организации восьмидесяти нелегальных встреч Зорге с его товарищами и агентами.

В глазах Урсулы Кучински Р. Зорге был героем уже в 1930 году. Она хотела быть рядом с такими, как он— красивыми, правильными, верными и смелыми людьми, которые уже отчетливо понимали, что над человечеством нависает опасность. Черные тучи войны зарождались в фашистской Германии, где к власти пришли Гитлер и его сторонники, и в Японии, войска которой уже терзали Китай, Маньчжурию и готовы были переступить границы других государств, в том числе и Советского Союза.

Существовала еще одна причина, которая стала важнейшим обстоятельством, заставившим Урсулу в конце 1933 года покинуть Китай. Прибыв в Москву, она так писала в своем отчете: «По мере укрепления национал-социалистического режима в Германии, в Шанхае тоже была создана группа НСДАП. Руководителем группы стал X. Газенерл. Он получил из Берлина задачу выявить в Шанхае всех  немцев, которые подозревались в связях с коммунистической партией Германии или были ее членами. Газенерл тщательно собирал сведения обо всех немцах, работавших в Шанхае, и составил о них подробный отчет, с которым выехал в конце 1933 года в Берлин. В докладе, как мне сообщил друг нашей семьи, которого Газенерл оставил за себя на время его командировки в германскую столицу, в списке членов немецкой общины я упоминалась под двумя фамилиями — Кучински и Гамбургер. В Берлине Газенерлу было достаточно и 10 минут, чтобы установить мои истинные политические взгляды. Опасность возникла неожиданно. Она была близка и усиливалась еще и тем, что я — выходец из еврейской семьи…»

Вскоре список Газенерла начал работать. Первым был арестован секретарь Агнес Смедли китайский товарищ Ом Фонга. Это уже был сигнал приближавшейся опасности. Именно после этого ареста Урсула и получила указание нового резидента — полностью прекратить нелегальную работу и выехать на учебу в Москву.

 

Глава четвертая.

О «Соне»: вчера и сегодня

После того как Урсула Кучински проводила разведоперации в Китае, Маньчжурии и в других странах, прошло более шестидесяти лет. Тем не менее до сих пор все, что эта уникальная женщина делала, будучи сотрудником советской военной разведки, вызывает особый интерес. Когда-то эксперты британской контрразведки пытались выяснить, с кем работала Урсула Кучински. Несколько позже специалисты из другой иноразведки интересовались формами и методами разведывательной работы, которые использовала эта женщина.

В годы «холодной войны» политологи разных стран изучали мемуары «Сони», стремясь найти в ее воспоминаниях свидетельства агрессивности Советского Союза. Чем же сегодня привлекает внимание судьба У. Кучински? На этот вопрос есть только один ответ: Урсула Кучински — уникальный разведчик. Чем У. Кучински руководствовалась в своей жизни? Что заставляло ее принимать решения, которые до сих пор удивляют своей неординарностью, часто граничат с сознательным самопожертвованием?

Урсулу Кучински одни называют жертвой, другие героиней «холодной войны». Следует сразу оговориться, что в годы «холодной войны» У. Кучински разведывательной работой не занималась.

В годы «холодной войны», которая, как мне кажется, еще далека от завершения, можно было оказаться только на одной из двух сторон социально-политической баррикады, которую выстроили в те годы США и СССР.

Урсула принимала участие в спецоперациях военной разведки в 1930–1945 годы. Ее молодость проходила на фоне исторических событий, которые привели человечество к Второй мировой войне. Все это было действительно давно, но не забывается ни в России, ни в Германии, ни в Великобритании. В одной из российских газет в начале 90-х годов был опубликован фрагмент из книги британского писателя Майкла Хартлэнда «Третий предатель». Автор нескольких документально-публицистических романов, Хартлэнд посетил бывшую разведчицу «Соню», которая проживала, как писала газета, «в скромном домике с обвалившейся штукатуркой среди восточноберлинских новостроек». Урсуле Кучински в то время было 83 года.

Рассказывая о своих впечатлениях от встречи, М. Хартлэнд писал: «…Она оказалась живой, остроумной и с готовностью начала разговор о своей необыкновенной жизни, где был и революционный Берлин, и бурлящий предвоенный Китай, и Москва во времена «чисток».

…Соня покинула Шанхай в 1934 году и проделала путь через всю Россию до Чехословакии, где оставила Мишу на попечение родителей Рольфа. После учебы в Москве, где она прошла курсы по шифрованию, азбуке Морзе и взрывным работам, ее послали в Маньчжурию к китайским партизанам…»

Для чего Майкл Хартлэнд посетил Берлин и добился встречи с «Соней»? Видимо, после падения Берлинской стены он хотел увидеть эту необыкновенную разведчицу, которая воспринималась как символ коммунистической идеологии и рассказать о ее судьбе в своей очередной книге. Это он и сделал, оказавшись первым западным писателем, с которым согласилась встретиться У. Кучински.

«Соня отдала разведке 20 лет, — писал М. Хартлэнд уже в Лондоне, — жила в огромном напряжении, рисковала всем. Нужны ли были эти жертвы? Соня, абсолютно преданная коммунизму, отвечает: «Да».

Ответ У. Кучински британскому писателю прозвучал однозначно. Она твердо верила в идеалы социального равенства и была верна им до конца своих дней.

Было нетрудно найти в книге Хартлэнда описание его личных впечатлений о встрече с У. Кучински: «…Я чувствовал одновременно восхищение и грусть, когда, выйдя от Сони и Лена, брел по бедно освещенным улицам Берлина… Мечта о победе над фашизмом и о социалистической Германии помогла Соне преодолеть все опасности и она должна была чувствовать огромное удовлетворение, когда в 1950 году вернулась, чтобы строить новую Германскую Демократическую Республику… Она прожила жизнь скромно, разделяя все невзгоды простых людей».

Бедно освещенный Берлин — образ неубедительный. Мои друзья, бывавшие в те же годы в столице ГДР, видели другой Берлин.

Завершая свой фрагмент, М. Хартлэнд писал: «… Теперь все, во имя чего она работала, превратилось в прах…»

Если только для того, чтобы сделать такой вывод, Хартлэнд посетил в 1990 году Берлин и добился встречи с У. Кучински, то этого можно было и не делать. У. Кучински боролась против фашизма и национал-социализма. Результаты этой борьбы в прах не превратились. Разгром гитлеровской Германии в 1945 году изменил судьбу Европы, судьбу мира. Этот мир существует и развивается. Будущее покажет, правильный ли мы выбрали в последние годы путь. Однако восхождение и крушение фашистской Германии — тяжелый урок, обращенный в будущее.

Мнение М. Хартлэнда тоже существует и его не стоит забывать. Оно говорит, что судьба «Сони» и сегодня привлекает внимание. И каждый, кто в той или иной мере соприкасался или соприкасается с историей жизни Урсулы Кучински — этой уникальной женщины, стремится, видимо, понять, откуда она черпала силы для преодоления многочисленных трудностей, которые встречались на ее пути.

Изучая открытые и закрытые документы о «Соне», ее воспоминания и многочисленные газетные статьи, написанные о ней в разные годы различными журналистами, я прошел достаточно длинный путь. Соприкасаясь с архивными свидетельствами ее личной жизни и секретных миссий, я тоже хотел понять, что привело ее в военную разведку и что помогало ей добиваться успеха там, где порой ситуация была безвыходной.

О разведчиках судят, прежде всего, по результатам их работы. В книге «ГРУ и атомная бомба» мне уже приходилось рассказывать о том, как «Соня» добывала с помощью Ютауса Фукса британские атомные секреты. В 2004 году мне удалось найти новые документы, которые значительно расширяют и увеличивают вклад «Сони» и К. Фукса в создание советского атомного оружия. Более того, мне стало известно, что благодаря инициативе «Сони» военная разведка в 1945 году провела уникальную операцию под кодовым названием «Внедрение учителей». Об этой операции, организатором и исполнителем которой была «Соня», впервые будет рассказано в этой книге.

 

Глава пятая.

Москва — Мукден — Москва…

В Москве «Соня» бывала несколько раз. Два посещения советской столицы были для нее событиями, которые имели особое значение.

В начале 1934 года У. Кучински, оставив сына у родителей Рольфа в Чехословакии, прибыла в Москву для обучения в разведывательной школе. Работая с Р. Зорге в Шанхае, «Соня» только приобщилась к большому делу, но для того, чтобы стать профессиональным разведчиком, Урсула должна была освоить премудрости сложной разведывательной работы. Следует сказать, что начальник Разведуправления РККА Ян Берзин лично интересовался судьбой молодой разведчицы. Он принял решение о том, где и в качестве кого «Соня» будет сотрудничать с советской военной разведкой. По распоряжению Я. Берзина «Соня» должна была стать разведчиком-радистом, изучить шифровальное дело, устройство радиостанции, порядок организации радиосвязи с Центром, меры безопасности. И самое сложное — порядок комплектования специальной радиостанции из приборов, которые можно было закупить в магазинах радиотоваров.

В то время когда «Соня» обучалась в разведшколе, специальных радиостанций советские институты еще не производили. История специальной радиосвязи началась только в 1927 году, после того, как один из пионеров коротковолновой связи Э. Кренкель организовал радиолинию между Новой Землей и Москвой, Ленинградом и Баку. Считается, что именно после этих сеансов родилась и оформилась в научное изобретение коротковолновая радиосвязь.

Изобретение Э. Кренкеля вскоре было использовано в военной разведке и стало быстро внедряться для связи Центра с нелегальными резидентурами, которые под руководством Яна Берзина создавались в странах Западной Европы. Одна из таких нелегальных радиофицированных резидентур была создана в те годы в Германии. Нелегальные работники Разведуправления РККА, действовавшие в Берлине, приобрели радиолавку и мастерскую по ремонту радиоприемников. Следуя указаниям из Центра, они смогли собрать радиоприемник и радиопередатчик и установили новое устройство на пригородной вилле, принадлежавшей одному из агентов. Радиосвязь с Центром из Германии начала работать.

В 1929 году Центр установил радиосвязь с харбинской и шанхайскими резидентурами. В Харбине действовал советский разведчик-радист Макс Клаузен. В период вооруженного конфликта на КВЖД радиолиния М. Клаузена сыграла важную роль в своевременном обеспечении советского командования необходимыми сведениями. Каждую ночь в течение двух месяцев Клаузен, в последующем радист Р. Зорге в Японии, передавал информацию о противнике в штаб В. К. Блюхера, командующего советскими войсками на Дальнем Востоке.

Успешная работа Макса Клаузена открыла новую перспективу в работе разведки — использование радиотехнических средств для оперативной связи Центра с зарубежными резидентурами. Эта связь осуществлялась с быстротой молнии, и ее не могли задержать строгие пограничники или сотрудники таможни на контрольно-пропускных пунктах. Радиоволнам не мешали строгие правила пересечения государственных границ и многое другое, чего всегда опасались курьеры, доставлявшие сведения из далеких и близких столиц иностранных государств.

События на КВЖД свидетельствовали, что в случае обострения обстановки на границе курьерская связь резидентур с Центром могла поддерживаться только окольными путями, была ненадежной и медленной. Успех М. Клаузена был оценен правильно — агентурная сеть, оснащенная радиосвязью в виде портативных КВ-радио-станций, позволит командованию быть своевременно осведомленным обо всех планах противника…

Но таких типовых радиостанций в распоряжении Разведуправления еще не было. Они создавались умельцами, такими, как Макс Клаузен.

В то время, когда Урсула Кучински прибыла в разведшколу, Отдельная радиолаборатория, находившаяся в Москве, была преобразована в Научно-исследовательский институт связи. Количество сотрудников института увеличено, к исследованиям привлечены лучшие кадры радиоспециалистов. Заместителем директора по науке назначен доктор технических наук, профессор Борис Агеев. Лучшие выпускники Военно-инженерной академии связи в Москве и Электротехнической академии в Ленинграде были направлены в новый институт. Для этой же цели через военные комиссариаты отобраны высококвалифицированные инженеры и техники, работавшие в отечественной радиопромышленности.

В военную разведку были призваны лучшие в те годы радиолюбители-коротковолновики Л. Долгов, О. Туторский, С. Королев и другие.

Полковник Николай Шечков, сотрудник военной разведки, так описывал этот начальный период в становлении специальной радиосвязи: «…Эти специалисты были привлечены для работы в разведке по рекомендации Сергея Павловича Павлова, который сам был не просто известным радиолюбителем-коротковолновиком, но и являлся в течение длительного времени одним из организаторов радиолюбительского движения в Советском Союзе. В тридцатые годы С. П. Павлов был секретарем центральной секции коротких волн общества «Друзей радио».

«Радиолюбители-коротковолновики, пришедшие в разведку, заложили основы особой системы ведения радиосвязи, которой были присущи оперативность, умение обнаруживать работающие в эфире радиостанции при слабой слышимости, четкая работа на ключе Морзе, способность быстро ориентироваться при выборе наилучших по прохождению рабочих радиоволн…»

У. Кучински об этих упорных и настойчивых поисках ничего не знала. По профессии она была библиотекарем и продавцом книжного магазина. Неожиданно для «Сони», не имевшей технического образования, ей было предложено пройти курс специальной подготовки и освоить, если можно так сказать, профессию разведчика-ра-диста. Она согласилась. Урсулу всегда привлекали новое, необычное и трудное.

Вспоминая разведшколу, где вместе с ней обучались еще восемь радистов, «Соня» писала: «…Я быстро освоилась с новой жизнью. Монтажом аппаратов я занималась с удовольствием, в передачах по азбуке Морзе добилась хорошей скорости, только теория мне в целом не нравилась. Мне кажется, что в этой области я была старательным, но неспособным учеником. Я собирала приемники, передатчики, переключатели постоянного тока, механизм настройки волн и изучала русский язык…»

Так Урсула Кучински оказалась на одном из новых и важных направлений деятельности советской военной разведки.

Среди преподавателей «Сони» был и Николай Шечков, бывший матрос Балтийского флота. В 1932 году он пришел в военную разведку.

Планы обучения «Сони» в разведшколе и ее дальнейшего сотрудничества с военной разведкой утверждал Я. Берзин. Первоначально предполагали направить «Соню» на нелегальную работу в одну из европейских стран с целью сбора сведений о Германии, в которой укреплялся фашистский режим. «Соня» владела немецким и английским языками, и это создавало благоприятные возможности для ее устройства в любой европейской столице.

Однако когда «Соня» завершила подготовку в разведшколе, ей неожиданно предложили отправиться в спец-командировку в Маньчжурию. Это было вызвано несколькими серьезными соображениями. Первая причина состояла в том, что в 1934 году сведения, поступавшие в Центр от разведчиков, работавших на Дальнем Востоке, свидетельствовали о нарастании угрозы со стороны Японии, которая накапливала в Маньчжурии значительные  силы. Эта подготовка к войне против СССР началась еще в 1931 году. 19 сентября 1931 года японцы устроили провокацию на арендованной ими у Китая Южно-Маньчжурской железной дороге, обвинив китайцев в разрушении железнодорожного полотна. Японские войска захватили ряд китайских городов вдоль ЮМЖД и разрушили многие китайские гарнизоны. К началу 1932 года японцы захватили всю Маньчжурию, создав марионеточное государство Маньчжоу-Го. В Разведуправлении РККА эти японские акции оценивали как создание плацдарма для агрессии против СССР, Монголии и остальной части Китая.

Оценки Разведуправления оказались правильными. На Дальнем Востоке витал запах пороха. Через несколько лет, точнее в июле 1939 года, японцы после многочисленных вооруженных провокаций вторглись в Монголию с целью создания нового плацдарма на западном берегу реки Халхин-Гол и в последующем для нанесения удара по советско-монгольской группировке войск.

Донесения военной разведки, поступавшие от резидентов, действовавших на Дальнем Востоке, позволили правильно оценить степень нарастающей угрозы. Группировка войск Красной Армии под командованием комкора Г. К. Жукова упредила противника, перешла в наступление, окружила и к концу июля 1939 года разгромила японскую группировку. По просьбе Японии боевые действия в районе Халхин-Гола были прекращены 16 сентября 1939 года…

Вторая причина нового задания для «Сони» заключалась в том, что Разведуправление РККА испытывало острую нужду в специалистах, которые имели опыт работы в условиях Китая. «Соня» такой опыт имела. Она не отказалась от поездки в Мукден, от поездки в район, в котором фактически шли военные действия китайских партизан против японских захватчиков.

Пребывание У. Кучински в Москве закончилось не без курьезной ситуации. Вначале сотрудник Разведуправления предложил «Соне» выехать в Мукден в качестве жены одного немецкого товарища, который тоже направлялся в Маньчжурию для выполнения задания военной разведки. Работник Центра, майор, сообщил «Соне», что ей будет выдан «соответствующий паспорт» и что этот товарищ «будет одновременно ее руководителем».

— Я пыталась убедить майора в том, что это невозможно, — вспоминая этот случай, рассказывала Урсула. Она говорила сотруднику Центра, что ее и ее мужа Рольфа в Шанхае многие хорошо знают. И было бы нелепо вдруг появиться в Мукдене «с фальшивым паспортом в качестве чьей-то жены после того, как официально считалось, что я провожу свой отпуск в Европе…»

Майор, предложение которого вызвало оправданный протест у «Сони», предложил ей еще раз подумать о состоявшемся разговоре. Но Урсула от своей оценки ситуации не отказалась.

Когда ее в очередной раз пригласили в Разведуправле-ние, с ней беседовал новый сотрудник разведки, который представился ей как Андрей. Под этим псевдонимом работал военный разведчик Гай Туманян. Он согласился с сомнениями «Сони» и предложил ей вместе с ним подумать о том, как и в качестве кого ей обосноваться в Мукдене.

Справка

Туманян Гай Лазаревич («Андрей»). Родился в 1901 году в селе Дисах Барчалинского района Грузии. В Красной Армии с 1924 года. Окончил Восточный факультет Академии РККА им. М. В. Фрунзе. В военной разведке с 1930 по 1938 год. С 1930 по 1933 год был в специальной командировке в Китае (первый секретарь консульства в Харбине). В 1936–1937 годах был в Испании. Несколько лет являлся начальником специального отделения «А» (активная разведка) Разведуправления РККА.

«Соня» взяла инициативу в свои руки. Она предложила вполне реальный план своего появления в Мукдене. Она могла бы выехать в этот город не с фальшивыми документами, а с ее настоящим паспортом, вместе с сыном Мишей. В Мукдене она могла бы открыть свой частный книжный магазин или представительство какой-либо крупной книготорговой фирмы. Такое представительство не только бы скрыло истинные цели ее пребывания в этом городе, но и создавало бы благоприятные возможности для установления контактов с образованными и влиятельными китайцами, и с японцами.

Разведчица попросила разрешить ей разыскать в Шанхае Рольфа, который, она не сомневалась, окажет ей помощь.

Предложение «Сони» было принято.

Г. Туманян подробно рассказал «Соне» о ее будущем коллеге и начальнике, с которым она направлялась в командировку в Мукден. Он прошел ту же подготовку, что и Урсула, по профессии — моряк, по национальности — немец, выходец из рабочей семьи. Звали его Иоганн.

Справка

Патра Иоганн. Немец. Родился в 1901 году, уроженец г. Мемель (ныне — Клайпеда), телеграфист, плавал на германских торговых и пассажирских судах, владел немецким, литовским и английским языками. С советской военной разведкой стал сотрудничать с 1932 года. В Москве проходил подготовку в качестве подрывника. Направлялся в Мукден для оказания помощи китайским партизанам в борьбе против японцев.

В начале апреля 1934 года Иоганн и Урсула выехали в Прагу. Урсула отправилась к родителям Рольфа и наконец-то встретилась с сыном.

Из Праги Урсула с Мишей и Иоганн выехали на поезде в Триест. Ехали в разных купе. Они должны были встретиться на пароходе и «познакомиться». Этот сценарий разрабатывала Урсула вместе с Г. Туманяном. Утверждал план спецкомандировки Я. Берзин.

Путь разведчиков Иоганна и Урсулы в Китай пролегал через Средиземное море, Суэцкий канал и Индию с остановками в Каире, Бомбее, Сингапуре и Гонконге.

Через три недели итальянский пароход «Конто Россо» прибыл в Шанхай. Радостный Рольф встретил жену и сына. Но эта встреча была короткой. Урсула сообщила мужу о том, что она хотела бы открыть в Мукдене свой книжный магазин.

Рольф понимал, что Урсула не случайно направляется в этот город. Зная характер жены, он не стал расспрашивать ее о подробностях поездки в Мукден. Рольф понимал, Урсула никогда не скажет ему то, что ему не положено знать, однако обещал помочь ей устроиться в этом городе.

В первый же вечер пребывания в Шанхае Урсула сказала Рольфу о том, что в Мукдене она будет проживать не одна…

Это сообщение расстроило Рольфа. Он все еще надеялся на то, что отношения с женой наладятся и их семейная жизнь будет такой же, как и в первые годы их брака. Объяснение было тяжелым. Последнее слово произнес Рольф:

— Все равно, я ни в коем случае не хочу терять тебя и Мишу навсегда…

Официально Урсула и Рольф Гамбургер не разводились. Урсула, собираясь в Мукден, посетила несколько книжных магазинов, расположенных в Шанхае. Ей удалось найти работу представителя книготорговой фирмы «Эванс и К°». По оптовым ценам за свои деньги Урсула закупила небольшую библиотечку, получила все каталоги и — самое главное — сертификат, удостоверяющий, что госпожа Урсула Гамбургер представляет фирму «Эванс и К0». Она заказала комплект визитных карточек и конвертов для переписки с будущими клиентами.

До Мукдена было около тысячи восьмисот километров. Задача состояла в том, чтобы переправить через гра-ницу детали радиопередатчика, который «Соня» должна была собрать и «оживить» в городе, переполненном сотрудниками японской контрразведки.

Большие трудности доставила «Соне» маскировка трансформатора. Вначале этот прибор разведчики планировали купить в Мукдене. Но оказалось, что там такие электрические устройства не продаются. Пришлось покупать трансформатор в Шанхае. Но как доставить в Мукден этот тяжелый кусок железа? В чемодан с вещами его положить было невозможно — китайские таможенники обязательно обнаружили бы это специальное устройство. Не могли не заметить трансформатор и сотрудники японской таможни.

О том, как замаскировать трансформатор, «Соня» думала не один день. И нашла выход. Она попросила Рольфа «выделить» ей одно кресло, которое, как она сказала, необходимо для придания офису торговой фирмы, представителем которой она являлась, особой респектабельности.

Рольф согласился. Кресло было огромным, зелено-коричневым чудищем. Разведчики извлекли из кресла набивку, заложили трансформатор под обшивку и прикрепили его проволокой к пружинам. После восстановления обивки кресло потяжелело на несколько килограммов, но трансформатор был замаскирован.

В мае 1934 года Иоганн и Урсула с сыном прибыли в Мукден. На вокзале они получили кресло. Вместе с креслом и чемоданами, в которых тоже были замаскированы отдельные радиодетали и лампы для передатчика, добрались до гостиницы «Ямото», чистенького и уютного отеля для иностранцев.

В гостинице Иоганн проверил «самочувствие» трансформатора. Когда он открепил обшивку кресла, Урсула ахнула: проволока обломалась, и прибор держался только на шпагате. Если бы шпагат не выдержал, трансформатор, прорвав обшивку кресла, вывалился или в почтовом вагоне, или во время доставки кресла в гостиницу.

Иоганн предложил снять виллу, где бы могли проживать «Соня» с сыном и он. Однако «Соня» этот вариант не одобрила. Она понимала, что проживание под одной крышей неизбежно приведет ее к близким отношениям с Иоганном. Этого она опасалась, так как не была уверена в том, что хотела видеть Иоганна в качестве своего мужа. Совместное проживание с Рольфом убедило ее в том, что узы семейного счастья не могут быть прочными, если они завязаны наскоро.

Разведчики восстановили связь с китайскими партизанами. «Соня» дважды в неделю выходила в эфир. Порой ей приходилось в течение одного радиосеанса передавать до пятисот групп зашифрованного текста. В каждой группе по пять цифр. Затем она принимала указания Центра. И так недели, месяцы…

Кроме сеансов связи с Центром «Соня» проводила встречи с китайскими товарищами. «Свидания» проходили в ночное время, в разных районах города, бывало и около ворот городского кладбища. Иногда «Соня» выезжала для проведения встреч с китайскими источниками в Харбин. Когда она уезжала в этот город, Иоганн оставался с Мишей. Они вместе ужинали, вместе ждали «Соню». Миша — свою маму. Иоганн — верного и смелого соратника, которому доверял, как себе.

Молодые люди, оказавшиеся в исключительно трудных условиях, объединявшие свои усилия для решения общих задач, не могли не сблизиться.

В апреле 1935 года «Соня» должна была встретиться с китайским товарищем Феном Лаком. За год пребывания в Мукдене она провела уже более десяти встреч с этим партизаном, знала, что он точен и аккуратен в подпольной работе. На этот раз Фен на встречу не прибыл. Через два дня Фен также не появился в условленном месте.

«Соня» третий раз вышла на встречу, но Фен так и не прибыл. Возвратившись домой, она направила в Центр донесение о потери связи с Феном. Через несколько дней узнала, что Фен схвачен японцами и что у него найдена взрывчатка. Судьба Фена была незавидной. Арест означал пытки и смерть. Если «Соня» после ареста Фена все еще находилась на свободе, то это значило, что он не выдал ее японской контрразведке. «Соня» доложила в Центр о том, что произошло с Феном. Центр дал указание — прекратить связь с партизанами, покинуть Мукден, перебраться в Пекин и установить там передатчик…

Работать в Пекине «Соне» пришлось недолго. В ноябре 1935 года в Шанхае был арестован резидент советской военной разведки Яков Бронин.

Справка

Бронин (Лихтенштейн) Яков Григорьевич (1900–1984). Родился в г. Туккуне, Латвия. Окончил гимназию (1918), историко-партийное отделение Института красной профессуры (1928–1930), доктор исторических наук. Был политработником в Туркестанском военном округе, редактором журналов «Военный вестник», «Спутник политработника» идр., занимал должность начальника бюро печати Политического управления РККА. В военной разведке с 1930 года. Находился на нелегальной работе в Германии (1930–1933). Резидент РУ штаба РККА в Шанхае (1933–1935). В ноябре 1935 года арестован и приговорен к 15 годам тюремного заключения. В декабре 1937 года освобожден в результате обмена на сына Чан Кайши. Работал в центральном аппарате военной разведки, занимался подготовкой разведчиков. В 1949 году был арестован и осужден на 10 лет лишения свободы. Освобожден в 1955 году. Реабилитирован 6 апреля 1955 года.

В 1933 году он заменил в Китае Рихарда Зорге. Провал произошел в результате предательства. Бронин в ходе следствия и суда никого не выдал и не признал себя виновным. «Соня» не знала этого разведчика, никогда не встречалась с ним. Но в Центре было известно, что радисткой Бронина была Рене Марсо, которая обучалась радиоделу в одно и тоже время, когда Урсула Кучински обучалась в разведшколе. Рене оставалась на свободе, но тоже могла оказаться в руках контрразведки, поэтому Центр принял решение отозвать «Соню» из спец-командировки и приказал ей срочно возвратиться в Москву.

 

Глава шестая.

Данциг: опасный сеанс

Гай Туманян, сотрудник Разведывательного управления Красной Армии, в начале октября 1935 года на одном из московских вокзалов встречал поезд, прибывавший из Владивостока. Среди москвичей, толпившихся на перроне, он ничем не выделялся и никто не мог бы предположить, что этот человек — представитель военной разведки, начальник одного из важных отделов этой секретной службы. Для всех непосвященных разведчики — люди без имен и биографий, обычные мужчины и женщины, обремененные своими заботами и проблемами — не больше.

Когда уставший от пробега через всю страну, черный от угольной копоти паровоз, пышущий последним жаром своей прожорливой топки, наконец-то замер у второго перрона, Туманян подошел к шестому вагону. Он знал, что именно в этом вагоне должна прибыть в Москву Урсула Гамбургер, или «Соня», которую он с нетерпением ждал уже две недели. «Соня» успешно завершила свои миссии в Маньчжурии и Китае и с минуты на минуту должна была вступить на московскую землю.

Через пару минут они были на перроне. Они — Урсула Гамбургер и ее сын Миша. Он сразу же заметил, что она изменилась — похудела, черты лица стали строже, но глаза остались прежними — в них сиял все тот же огонек любознательного и в тоже время осторожного человека.

Туманян обнял Урсулу. Пожал руку подросшему Мише, которому уже шел пятый год. Туманян отметил, что жизнерадостности в ней поубавилось, но это можно было объяснить только тем, что около двух лет «Соня» работала в таких условиях, в которых, пожалуй, ни одна европейская женщина не согласилась бы не только выполнять опасные задания разведки, но и просто жить. Несомненные успехи, которых «Соня» добилась в этой спецкомандировке, достались ей с большим трудом. Как разведчик, выполнявший специальные задания разведки за рубежом, Гай знал, как трудно даже мужчине в чужом городе ночью проводить встречи с агентами поблизости или на старых городских кладбищах, в темных переулках, вести сеансы радиосвязи с Центром из городов, занятых противником. Но что-то еще новое было в облике разведчицы. Туманян это заметил, но понять, что именно, сразу не смог.

Через день, после того, как Урсула обосновалась на конспиративной квартире военной разведки и немного отдохнула, ее пригласили в Разведуправление. Она надела свое любимое темно-серое платье, черные туфли, привела в порядок прическу и, посмотрев на свое отражение в зеркале, облегченно вздохнула — в свои почти тридцать лет она выглядела не хуже других москвичек. За полтора года работы в Мукдене и непродолжительной остановки в Пекине она похудела, но не больше. У нее изменилось другое. Об этом еще никто не знал…

Миша еще спал. Урсула написала ему записку и вышла. На улице ее ждала машина и сотрудник военной разведки, который доставил ее на Гоголевский бульвар, где в доме № 6 располагалось Разведывательное управление.

В Разведуправлении ее встретил Гай Туманян. Вначале он предложил «Соне» написать отчет о работе в Маньчжурии и Китае. Урсула за два часа подготовила краткое, но достаточно подробное описание того, как она выполняла задания Центра, находясь в служебной командировке. Весь отчет поместился на трех стандартных листах. В конце доклада она сформулировала несколько предложений по улучшению работы разведки в том далеком районе, где уже назревала опасная обстановка, назвала приемлемые с ее точки зрения пути создания новых разведывательных групп в районах, где прочно обосновались японцы, и изложила рекомендации по улучшению радиосвязи Центра с разведчиками-нелегалами, которым предстояло работать в Мукдене или Харбине.

В отчете «Соня» только упомянула об одном случае, который произошел с ней в отеле Пекина, куда она по указанию Центра перебралась из Мукдена после ареста Фена. Подробно, что с ней произошло в Пекине, она рассказала полковнику Туманяну…

Перед отъездом в Пекин у «Сони» заболел зуб. В отеле ей порекомендовали японца стоматолога, который жил поблизости от гостиницы. Вместе с Мишей она отправилась к врачу. Необходимо было удалять коренной зуб. Корни его были искривлены и пришлось долбить челюсть.

В отеле, когда перестал действовать наркоз, «Соня» провела беспокойную ночь. Предыдущую ночь она тоже провела без сна, так как была вынуждена отправиться на контрольно-пропускной пункт, расположенный на китайско-японской границе, где таможенники задержали ее приемник, в котором были замаскированы части радиопередатчика. Оформив в Пекине необходимые документы, «Соня» отправилась на КПП. Путь до границы и обратно составлял несколько сотен километров. Начальник таможни извинился за ошибку и возвратил госпоже Гамбургер ее приемник. «Соня» добралась до Пекина уставшей. И тут, к несчастью, у нее разболелся зуб.

После операции у стоматолога «Соня» чувствовала себя плохо. Но в ту майскую ночь был запланирован сеанс радиосвязи с Центром. Ожидая начало сеанса, который должен был состояться в двадцать два часа тридцать минут, «Соня» прилегла, после операции у нее болела голова. Длительное вынужденное путешествие к границе и обратно тоже напоминало о себе. Миша спал крепким сном и, боясь разбудить маленького сына, разведчица решила будильник не использовать.

Когда настало время выхода в эфир, «Соня» собрала передатчик и воткнула вилку шнура электропитания в розетку электросети. И в тот же миг в отеле погас свет. «Соня» быстро в темноте стала разбирать передатчик, чтобы спрятать его детали. Она поняла, что произошло короткое замыкание. И это случилось в ее комнате.

Через некоторое время неисправность устранили, но «Соня» в эфир второй раз выходить не рискнула. Анализируя ситуацию, она пришла к выводу, что отель был подключен к электросети постоянного тока.

Полковник Г. Туманян, выслушав рассказ «Сони» и ее выводы о том, что же произошло в китайском отеле, заключил:

— Не исключено, что электросеть отеля имела более высокое напряжение, чем то, к которому был приспособлен передатчик…

Беседа в Разведуправлении проходила 8 октября 1935 года. Полковник Туманян, который также имел отношение к операциям военной разведки на европейском направлении, предложил «Соне» выехать в специальную командировку в Польшу для организации радиосвязи с отдельными разведгруппами. Они были созданы и действовали в Варшаве, Данциге и некоторых других польских городах, собирали сведения о расширении влияния фашистской Германии в Польше, готовились к диверсионным актам против немецкой армии в случае развязывания Гитлером войны.

Обосновывая свое предложение, Туманян сказал:

— В настоящее время иностранцу обосноваться в Польше трудно. Не каждый разведчик сможет это сделать. Но у тебя есть шанс, если к этой миссии привлечь твоего мужа Рольфа. Он несомненно смог бы устроиться в Варшаве или Кракове и помочь тебе.

— Я согласна, — сказала «Соня».

— Вот и хорошо. Давай предварительно обсудим общие детали нашего замысла. Из Германии, где укрепился гитлеровский режим, сегодня многие пытаются выехать в Польшу. Но поляки ограничили въезд в свою страну. Рольф, используя свои деловые связи, вероятно, мог бы помочь нам. Можем ли мы рассчитывать на его помощь?

«Соня» подумала несколько секунд и ответила:

— Успех этой операции, как я понимаю, зависит от решения Рольфа. Кстати, он завершил свою работу по контракту в Шанхае и возвращается в Европу. В Москву он прибудет в начале ноября.

— Значит, будем советоваться с Рольфом, — заключил Туманян.

Но «Соня» неожиданно сказала:

— Есть одно обстоятельство, которое может помешать нам.

— Что за обстоятельство? — поинтересовался полковник.

— У меня скоро будет второй ребенок. Его отец Иоганн.

— И все-таки давай посоветуемся с Рольфом… — закончил разговор Туманян.

После беседы с «Соней» Туманян написал докладную записку комкору С. П. Урицкому, который вместо Я. К. Берзина 15 апреля 1935 года был назначен начальником Разведуправления РККА.

Полковник Туманян докладывал: «…Согласно вашей резолюции на утвержденном вами плане нашей работы в Западной Европе, я подобрал радиста для работы в Польше. Представляю на ваше утверждение следующий план организации радиосвязи с Польшей.

Направить в Польшу для организации радиосвязи с Центром возвратившуюся с Дальнего Востока радистку «Сото» (наш работник с 1930 года).

Крышей для «Сони» будет ее муж, который тоже возвращается в Европу из Шанхая. Муж «Сони» — архитектор по специальности, беспартийный, но лояльный к нам человек и ничем не запачкан. Он может устроиться в каком-либо польском городе в качестве корреспондента одного из крупных английских архитектурных журналов. В дальнейшем мы поможем ему открыть студию декоратора и архитектурного оформления. «Соня» будет держать радиосвязь разведывательных групп «Гуйдо», «Петер», «Курт» и «Мориц» с Центром».

Комкор С. Урицкий согласился с предложением полковника Г. Туманяна.

В начале ноября 1935 года в Москву прибыл Рольф. Гамбургер встретился с Урсулой. После разговора с Туманяном Рольф согласился выехать вместе с женой в Польшу и оказать ей помощь в легализации. Более того, как писал Рольф Гамбургер в 1943 году, на этой встрече «было принято решение, что, начиная с этого дня, я буду сотрудничать с военной разведкой».

«Соня» прошла дополнительный курс подготовки в разведшколе и отправилась в Польшу.

В Варшаву семья Гамбургеров добиралась через Великобританию, куда уже перебрались родители Урсулы Ку-чински. Для легализации въезда «Сони» в Польшу Центр выбрал удачное время и точно рассчитал первый ход в этой сложной операции. В 1935 году в Польше умер глава правительства маршал Юзеф Пилсудский.

Справка

Пилсудский Юзеф (1867–1935). Политический и военный деятель Польши, маршал. В Первую мировую войну командовал польским легионом, сражавшимся на стороне Австро-Венгрии. В 1918–1922 годах — «начальник польского государства». Был военным министром и генеральным инспектором вооруженных сил Польши. В 1930–1935 годах — премьер-министр Польши.

В 1920 году Пилсудский руководил военными действиями польской армии против Советской России. В мае 1926 года Пилсудский организовал в Польше военный переворот и стал во главе государства.

Став в 1930 году премьер-министром Польши, Пилсудский попытался найти свою «нишу» в системе отношений между европейскими государствами. Однако после Первой мировой войны положение Польши в европейском «святом семействе» было достаточно сложным. Крупные державы, такие, как Англия и Франция, на словах обещали

Польше поддержку, но на деле хотели использовать ее только как барьер, сдерживающий распространение влияния Советской России в странах Западной Европы.

Германия смотрела на Польшу как на свои резервные территории, которые временно находились в рамках польских границ.

С Советским Союзом у Польши отношения тоже были недостаточно стабильные. Подписанный в августе 1932 года советско-польский договор о ненападении имел ограниченный срок действия — всего три года. Он мог автоматически продлеваться еще на два года в случае отсутствия предупреждения о денонсации, которое стороны могли или должны были сделать за шесть месяцев до истечения срока действия этого договора.

Внутри страны Пилсудский был диктатором. Опасаясь возможного влияния примера большевиков, которые пришли к власти в России в 1917 году, Пилсудский подавлял в Польше деятельность всех левых организаций и выступления рабочих. Обстановка в Польше была сложной. Поэтому ведение разведывательной работы в этой стране было таким же трудным делом, как работа советских военных разведчиков в Китае или Маньчжурии.

В конце 1935 года, когда «Соня» готовилась к очередной командировке, ни Польша, ни СССР о денонсации договора не заявляли, и он автоматически продлевался. Но положение Польши продолжало ухудшаться. Окрепшая Германия уже претендовала на западные ее районы, которые отошли к полякам в соответствии с решениями Версальского мирного договора. Поэтому польское правительство искало поддержки от Франции и Англии и в целом благосклонно относилось к лицам, которые прибывали в Польшу именно из этих государств.

Семья Гамбургеров прибыла в Польшу из Лондона. Рольф арендовал в предместье Варшавы подходящий дом. Местечко называлось Анин и понравилось Урсуле. Верхний этаж дома в летние месяцы занимала пожилая супружеская пара. Глава семейства — армейский капитан. Это не устраивало «Соню», но поляки бывали в этом доме все-таки редко. Из этого дома «Соня», собрав свой передатчик, наладила радиосвязь с Центром. Связь была устойчивой, не то что в Мукдене или Харбине. И это радовало разведчицу.

Рольф нашел коллегу по профессии, который был готов оказать ему помощь. Коллегой оказался архитектор Зиркус, человек состоятельный и прогрессивно настроенный.

Урсула и Рольф были приглашены четой Зиркусов на обед. В ходе этого приятного знакомства Зиркусы согласились оказать содействие в получении разрешения на проживание в Польше. С их помощью Урсула и Рольф обосновались в Польше и получили разрешение на проживание в этой стране сроком на три года.

Секретная миссия «Сони» в Польшу продолжалась около полутора лет. В апреле 1936 года Урсула родила дочь, которую назвали Яниной.

Задания Центра «Соня» выполняла успешно. Она установила связь с группами, получала от них сведения и передавала их в Центр.

В конце 1936 года Центр поручил «Соне» новое задание — выехать на несколько месяцев в Данциг (Гданьск) и оказать помощь группе, которая действовала в этом городе. Данциг официально считался вольным городом, но находился под контролем немцев. Сенат возглавлял нацист Грайзер, подчиненный гауляйтеру Форстеру. На общественных зданиях развевались флаги со свастикой, в учреждениях красовались портреты Гитлера.

В Данциге «Соня» должна была установить связь с группой «Петера». Разведчице опять пришлось просить Рольфа оказать ей помощь в выполнении этого задания.

Рольф, которому в Центре был присвоен псевдоним «Франк», выехал в январе 1937 года в Данциг. В местечке Олива он подобрал дом, удобный и для проживания семьи.

Рольф должен был продолжить работу в Варшаве. «Соня» осталась в Данциге с детьми. Мише шел шестой год, Янине едва исполнилось девять месяцев. Присматривать за детьми Урсуле помогала домохозяйка Олло, которая работала в прошлые годы в семье отца Урсулы профессора Рене Кучински и помогала воспитывать Урсулу и ее сестер.

«Соня» установила связь с группой польских источников, наладила устойчивую радиосвязь с Центром. В ее отчете о выполнении задания в Польше в 1936–1938 годах записано: «…Я начинала работать всегда с секундной точностью. Все мои радиограммы я готовила сама. В Центре они расшифровывались хорошо. По моим наблюдениям, польская полиция и контрразведка технически вооружены слабо и не в состоянии быстро запеленговать радистов, нелегально выходящих в эфир…

…В Данциге положение было трудное. Время моего выхода в эфир было в 9.30 по Гринвичу. Я жила в доме, в котором размещались еще четыре семьи. Я была убеждена, что мои выходы в эфир могут беспокоить одного из соседей, который, как мне стало известно от его жены, тоже имел радиоприемник…»

«Соня» быстро установила дружеские отношения с соседями, которые проживали в том доме. Человек, о котором «Соня» писала в своем отчете, был функционером нацистской партии. Это было опасное соседство, но выбора не было. «Соня» установила время, когда сосед слушал радиопередачи, и с учетом этого проводила сеансы связи с Центром. Нужно было «держать ушки на макушке», как ей часто в Шанхае говорил Рихард Зорге.

Как-то утром, выйдя за покупками в магазин, Урсула встретила жену нациста. Оказалось, что ее муж два дня тому назад выехал в командировку. Женщины поболтали о холодной погоде, как всегда, стали обмениваться свои-ми впечатлениями о других соседях. Как бы между прочим «Соня» спросила:

— У вас тоже, видимо, есть какие-то помехи, когда вы слушаете радиопередачи. Я порой ничего не могу разобрать. Хочу сходить на почту и поинтересоваться, чем это вызвано…

Тонко рассчитанный и своевременно сделанный ход принес «Соне» неожиданные результаты. Соседка сказала:

— Мой муж работает в партии, в отделе службы радиосвязи. И он говорит, что все эти помехи являются результатом работы нелегального передатчика…

Понизив голос, соседка доверительно сообщила:

— Муж уже написал донесение о своих наблюдениях и после возвращения из командировки передаст своему руководству. Он позаботится, чтобы в следующую пятницу оцепили и обыскали наш квартал…

«Соня» поняла, что над ней нависла реальная угроза. Но до пятницы оставалось еще два дня, и ей необходимо провести еще один сеанс радиосвязи с Центром. У разведчицы было срочное донесение, и она решила рискнуть — еще раз выйти в эфир.

Прежде чем связаться с Центром, «Соня» проверила, есть ли свет в квартире нациста. Света не было. Зашифровав донесение, «Соня» также сообщила в Центр причину, из-за которой она больше не сможет в Данциге выходить в эфир.

Проведя сеанс связи с особыми мерами предосторожности, «Соня» быстро разобрала передатчик и замаскировала его детали в патефон. На следующий день она отнесла этот инструмент к одному из товарищей группы «Петера».

Это был последний сеанс связи «Сони» из Данцига. В вольном городе «Соня» находилась около четырех месяцев. Помогали ей выполнять задания Центра ее дети — Миша и Янина. Ни немецкая, ни польская контрразведки не могли предположить, что эта женщина, обремененная заботами о малолетних детях, является активным сотрудником советской военной разведки, проводит тайные встречи с руководителями разведывательных групп и обеспечивает их радиосвязь с Центром.

Центр направил в Данциг другого радиста. В марте 1937 года «Соня» возвратилась в Варшаву. По ее просьбе Рольф подобрал новый дом в лесном массиве, в сорока минутах езды на автобусе от Варшавы в местечке Сколимов. Вилла называлась «Йоаська». «Соне» казалось, что в этом названии имелись какие-то китайские звуки. Это радовало ее — за годы работы на Дальнем Востоке она искренне полюбила Китай и его народ, который вел активную борьбу за свою свободу против японцев. Место было удобным для проживания, для ведения сеансов радиосвязи и отдыха детей…

В мае 1937 года «Соня» получила из Москвы указание о том, что ей следует встретиться в Варшаве с представителем Центра. Встреча была назначена на улице Новы Свят, было указано точное время и место предстоящего контакта. «Соню» удивило то обстоятельство, что Центр не сообщил ей примет своего представителя, а также не прислал положенных в таких случаях пароля и отзыва.

В указанное время «Соня» вышла на место встречи и только там поняла, что отступление от строгих правил разведывательной работы было сделано Центром не случайно. На обусловленном месте разведчица увидела знакомого полковника из Центра — Гая Лазаревича Туманяна…

Визит Туманяна был вызван многими причинами. В мае 1937 года в Разведуправлении Красной Армии начались серьезные кадровые изменения, связанные с перестановками в высшем эшелоне руководящего состава военной разведки. По решению Политбюро 11 января 1937 года с должности заместителя начальника Развед-управления был снят А. X. Артузов.

Новым заместителем тем же постановлением назначен старший майор госбезопасности М. К. Александровский.

Это была еще одна малооправданная замена, которая не сулила военной разведке ничего хорошего. Александровский занимался контрразведывательной деятельностью — сложной, напряженной и важной для безопасности государства. Но работа в разведке требовала другого склада ума, другой специальной подготовки, другой школы. Опыт контрразведчика Александровского менее всего был пригоден для такой службы, как военная разведка, которая нуждалась не в ослаблении, а в усилении всей ее системы.

В 1937 году на военную разведку обрушилась волна сталинских репрессий. Теряя кадры в ходе кампании по «борьбе с врагами народа», разведка продолжала перестраиваться, приспосабливаться к новым условиям, стремилась не терять, а, наоборот, укреплять свои позиции за рубежом. Это был сложный, напряженный и героический труд, главная цель которого было создание в странах, враждебно относившихся к Советскому Союзу, агентурной сети, способной действовать как в мирное, так и в военное время.

Необходимость укрепления резидентур военной разведки и проведения других организационных мероприятий была более чем очевидна оперативным офицерам и руководителям Разведуправления среднего звена. Они управляли работой зарубежной агентуры и обрабатывали поступавшие от источников сведения. Эти офицеры подбирались для работы в разведке в военных академиях, где получили хорошее образование, но не имели личного опыта зарубежной работы.

Сталинские репрессии вырвали из Разведуправления многих, но не всех мастеров разведывательного дела. Оставшиеся в Разведупре специалисты учили новых товарищей, передавали им опыт агентурной работы. Среди тех, кто занимался этим благородным делом, возрождал разведку были Мария Полякова, Гай Туманян и другие разведчики.

В 1937 году стало уже очевидным, что фашистская Германия является самым сильным в военном отношении государством Западной Европы. В Центре накапливалась тревожная информация, свидетельствовавшая о нарастании новой военной угрозы для Советского Союза. Эта угроза надвигалась на западе — со стороны Германии, на Дальнем Востоке — со стороны Японии.

Несмотря на кадровые перестановки, комкор С. М. Урицкий, который в 1937 году был начальником Разведуправления, продолжал дело Я. Берзина — он укреплял резидентуры военной разведки в Румынии, Чехословакии, Швейцарии, Бельгии, Югославии, Италии и других европейских странах. Эти резидентуры должны были заниматься сбором сведений о германской армии, о ее военном и экономическом потенциалах и о возможных союзниках третьего рейха в случае возникновения войны против СССР.

Польша не могла быть союзником Германии. Но как долго она продержится в условиях резкого нарастания немецкой военной мощи? Этот вопрос касался безопасности СССР, ведь польская армия, о состоянии которой в Разведуправлении Красной Армии было достаточно сведений, не представляла для вермахта какой-либо серьезной силы…

Туманян прибыл в Варшаву для активизации работы резидентур «Альбер» и «Арбин», а также для проверки работы «Сони» и оказания ей помощи.

Туманян был для «Сони» не только ее непосредственным начальником, но и другом, которому она доверяла некоторые тайны своей личной жизни. Гай Лазаревич был старше «Сони» на шесть лет. Возможно, это позволяло «Соне» откровенно рассказывать Туманяну о своих отношениях с Рольфом и Иоганном. С другими коллегами по разведке она бы на такие разговоры никогда не решилась.

Во время тайного визита в Варшаву Туманян поинтересовался, как у «Сони» обстоят дела с Рольфом. «Соня» могла бы и не отвечать на этот вопрос, но, доверяя Гаю Лазаревичу, она сказала:

— С Рольфом дела обстоят не плохо, но не так, как бы хотелось. — Й смущенно добавила: — Не везет мне в этом отношении, Гай Лазаревич. Не везет, как и всем жизнерадостным людям…

Туманян покачал головой. Он не решился давать какие-либо советы и только произнес:

— Соня, Соня…

Потом добавил:

— Работаешь ты хорошо. Директор просил еще раз поздравить с наградой и пожелать новых успехов…

Вместе с Туманяном, у которого на время визита в Польшу, естественно, была другая фамилия, «Соня» еще раз посетила Данциг и познакомила представителя Центра с руководителем разведгруппы, которая уже фактически работала на территории, где властвовали фашисты.

Когда Туманян, завершив командировку, отправлялся в Москву, «Соня» сказала своему руководителю, что у нее еще мало знаний в области разведывательной работы, и спросила, нельзя ли ей пройти какую-либо специальную подготовку в Москве. Неожиданно для «Сони» полковник Туманян сказал:

— Тебе, Соня, нужны новые знания для новой работы. Жди вызова в Москву…

На этом встречи Туманяна с «Соней» в Польше завершились.

За время работы в Польше, а это период чуть более полутора лет, «Соня» 240 раз выходила в эфир и передавала в Центр свои донесения. 240 сеансов радиосвязи — это 240 открытых дуэлей с радиоконтрразведкой противника. Несмотря на то что в Польше эта служба была еще слаба, тем не менее опасность, особенно в Данциге, была реальной.

В июле 1937 года «Соню» пригласили в Москву. Она отправила детей к родителям Рольфа, а сама выехала сначала в Лондон, где получила в советском консульстве визу, и через некоторое время прибыла в Москву.

Отчитываясь в Центре о своей работе в Польше, «Соня» самокритично признавалась, что она «пропустим 2 сеанса связи с Центром из-за рождения ребенка (находилась в роддоме) и дважды не выходила в эфир, так как отмечала наблюдение за домом подозрительных лиц…»

За выполнение специального задания в Польше Урсулу Кучински в 1938 году наградили орденом Красного Знамени.

В отчете «Сони» о выполнении заданий Центра в Польше есть один любопытный раздел, который она с женской непосредственностью назвала просто и ясно — «Жалобы».

Разведчица, накопившая уже немалый опыт в трех нелегальных командировках — Китае, Маньчжурии и Польше, высказала свои критические замечания в адрес тех сотрудников Центра, которые руководили ее работой. Досталось и полковнику Г. Туманяну, и радистам, и некоторым инструкторам.

«Соня» накопила богатый опыт работы на нелегальном положении, она становилась мастером военной разведки и старалась свои знания и опыт передать сотрудникам Центра, который был в 1937–1938 годах серьезно ослаблен в ходе кампании по «борьбе с врагами народа».

 

Глава седьмая.

Фиктивный брак… на всю жизнь

Сегодня фиктивными браками никого не удивишь — во всех государствах подобных актов бракосочетания заключается великое множество. Лица, вступающие в подобные сделки, преследуют свои корыстные цели, которые одним приносят какую-то временную радость, другим — вполне реальную прибыль, третьим, чиновникам, головную боль.

Говорят, что браки заключаются сначала на небесах, а потом оформляются на земле. Возможно. Но в разведке в предвоенные годы встречались браки, создание которых на небесах никак не предусматривалось. Такие «разведывательные браки» заключались для решения серьезных специальных задач.

В 1938 году «Соня» тоже была вынуждена вступить в фиктивный брак. Этого требовали особые обстоятельства…

Во время посещения Москвы, продолжавшееся три месяца, Урсулу Кучински пригласили в Кремль, где М. И. Калинин вручил ей орден Красного Знамени. Это событие «Соня» часто вспоминала после войны, а свое пребывание в Москве считала вторым особым визитом в советскую столицу.

Действительно, и в судьбе Урсулы Кучински, и в системе Разведуправления Красной Армии летом 1938 года происходили порой странные события.

В разведывательной школе «Соня» изучила не только устройство новой радиостанции, которую ей предстояло использовать во время выполнения задания, но и некоторые способы диверсионной работы. В частности, ей пришлось осваивать минноподрывное дело.

В 1938 году в разведшколе проходил переподготовку ее старый знакомый Иоганн. Они встретились. Вспомнили Мукден и Пекин, счастливые минуты редкого отдыха на побережье Желтого моря в курортном местечке Пай-тайхо. Они провели там десять незабываемых дней. Вероятно, после отдыха в Пайтайхо Урсула забеременела и позже уже в Польше родила Янину.

Иоганн любил Урсулу, и однажды после занятий в разведшколе он осмелился и спросил свою бывшую помощницу по работе в Мукдене:

— Соня, ты не хотела бы остаться со мной навсегда?

Иоганн понимал, что их возможное совместное будущее зависело только от решения Урсулы.

«Соня» не сразу ответила на вопрос Иоганна, но позже дала ему отрицательный ответ. Она считала, что у каждого из них своя судьба. Урсула уважала этого смелого человека. Но для счастливой семейной жизни, считала она, одного уважения недостаточно…

В Москве в разведшколе их жизненные пути пересеклись второй раз. Затем их дороги разошлись в разные стороны. Они встретятся еще раз уже после окончания Второй мировой войны, когда им будет за шестьдесят…

Новым начальником Урсулы был назначен товарищ «Хаджи».

Справка

Мамсуров Хаджи-Умар Джиорович («Хаджи») (1903–1968). Осетин. Родился в селении Ольгинское Владикавказского округа Терской области (в настоящее время — Правобережный район Республики Северная Осетия). В военную разведку Мамсурова рекомендовал М. И. Калинин. В Разведуправлении с 1935 года. Окончил разведкурсы, выполнял ответственные задания командования военной разведки, был секретным уполномоченным специального отделения «А». Советский военный советник в республиканской армии Испании (август 1936—октябрь 1937). Начальник специального отделения «А» (май 1939, апрель 1938—август 1940), участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (март 1945), заместитель начальника Главного разведывательного управления (октябрь 1957–1968).

Гай Туманян внезапно исчез, даже не попрощавшись с ней. К таким странным отношениям между людьми, которые могут случаться только в разведке, Урсула уже привыкла: разведчики отправлялись в специальные командировки, и когда это происходило, в Разведуправлении знали очень немногие. Рихард Зорге в 1932 году тоже исчез из Шанхая, успев лишь позвонить ей по телефону и сказать несколько теплых слов. Больше они никогда не встречались.

Через много лет Урсула узнает, что полковник Г. Л. Туманян в 1938 году был назначен на должность военного комиссара Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева. Это был еще один «нетипичный случай» — покинув систему военной разведки, полковник Туманян не имел права поддерживать прежние отношения с бывшими коллегами по разведывательной работе.

После подготовки в Центре, завершившейся в августе 1938 года, «Соня» готовилась к новой специальной командировке. На этот раз в Швейцарию для создания разведывательной группы, которая могла бы добывать сведения о военной промышленности фашистской Германии, производительности ее основных военных заводов и выполнять задания на территории Германии.

Новый начальник военной разведки старший майор госбезопасности С. Г. Гендин, беседовавший с У. Кучин-ски перед ее отъездом в специальную командировку, сказал разведчице, что помощников ей предстоит подбирать самостоятельно, и посоветовал быть предельно внимательной и осторожной, не допускать ошибок, чтобы не сорвать операцию.

Пока разведчица отвечала на вопросы начальника военной разведки, С. Г. Гендин внимательно просматривал ее заграничный паспорт с множеством отметок. Он был третьим начальником военной разведки, которым «Соня» имела возможность докладывать о своей работе за последние пять лет. Это было странно. Но понять этого «Соня» не смогла.

Прежде чем попасть в Швейцарию, которая в то время не имела с СССР дипломатических отношений, Урсула прибыла в Лондон, встретилась с детьми — Мишей и Яниной. Миша за свои семь лет уже успел пожить в Шанхае, Пекине, Мукдене, Варшаве, Данциге, Закопане, у родителей Рольфа в Чехословакии и в Лондоне. Поездки в далекие страны помогали ему осваивать иностранные языки.

В британской столице «Соня» должна была подобрать себе помощников для разведывательной работы. Таких людей рекомендовалось подыскать среди бывших добровольцев британского интернационального легиона, сражавшегося на стороне республиканской армии в Испании.

Сестра Урсулы — Бригитта — познакомила ее с членом политбюро британской компартии Дугласом Спрингхол-лом. Бывший морской офицер передал Урсуле Кучински биографические данные на одного из бойцов интерлегиона Александра Аллена Фута, который хорошо зарекомендовал себя в испанской войне. «Соня» направила сведения на этого человека в Центр, а сама вместе с детьми выехала в Швейцарию. Рольф был с ней. Он по заданию Центра должен был помочь «Соне» устроиться, а затем отправиться на самостоятельную разведывательную работу в Китай. Они арендовали крестьянскую усадьбу в горах Французской Швейцарии.

«Соня» впервые приехала в Швейцарию, но знала, что в этой стране расположен самый большой в Европе Алеч-ский ледник, что крупнейшие реки Западной Европы Рейн и Рона берут начало в ледниках швейцарских гор и что самая высокая европейская горная вершина Монблан тоже расположена почти на самой границе со Швейцарией. Главное — Швейцария лежала на перекрестке важнейших международных путей, а в Женеве находилась Лига Наций, которая в конце 1937 года переехала из старого здания в новый дворец, расположенный на холме недалеко от Женевского озера. Этот переезд произошел фактически накануне смерти Лиги. В 1937 году еще никто не мог предположить, что через два года в Европе начнется новая война, которая станет второй попыткой человечества покончить жизнь самоубийством. Но признаки этой грозы уже были.

Представители Германии и Италии вели себя на заседаниях Лиги Наций агрессивно. После ряда демагогических выступлений они открыто заявили, что Германия и Италия разрывают отношения с этой организацией, созданной после окончания Первой мировой войны для поддержания согласия между народами. Демонстративный выход Германии и Италии из Лиги Наций можно было понять как признак серьезной болезни всей системы международных отношений — сильные европейские государства игнорировали мнение международного сообщества. Германский фюрер и итальянский дуче проводили внешнюю политику, которая вела к новой войне в Европе…

Рядом с домом, арендованным семьей Гамбургеров, находилось поле нарциссов. «Соня», любуясь этой беложелтой красотой швейцарской природы, неожиданно вспоминала стихи немецкого поэта Гейне: «…Как страшно поле маками цветет, я никогда не видывал такого, оно меня с ума сведет…» Где в Германии поэт увидел такое поле, Урсула не знала, но она понимала, что он хотел сказать — немецкое поле, на котором из года в год росли ярко-красные маки, напоминало великому поэту поле брани, залитое кровью. Кровью немецкого народа…

Первое, что сделали Рольф и Урсула, поселившись в новом доме, — обследовали все закоулки крестьянской усадьбы. Нужно было найти место для тайника и замаскировать передатчик. В одной из комнат они обнаружили встроенный бельевой шкаф, под нижней полкой которого было пустое пространство, закрытое досками. Рольф вытащил нижнюю доску, на которой обычно стояли туфли, и задвинул туда передатчик. Во время проведения сеансов связи с Центром «Соня» могла свободно выходить в эфир, не демаскируя свой передатчик.

28 октября «Соня» вышла в эфир и доложила в Центр, что она приступила к выполнению задания.

Вскоре в Швейцарию прибыл А. Фут, которому был присвоен псевдоним «Джим». Это произошло поздней осенью 1938 года. «Джиму» было тридцать три года, он родился в Ливерпуле, работал автомехаником, торговал мотоциклами, но особого успеха в бизнесе не добился. Придерживался левых политических взглядов, воевал в Испании. «Соня» встречалась с «Джимом» в Швейцарии, принимая все меры предосторожности. «Джим» не знал настоящего имени разведчицы и не имел представления о том, в каком городе она проживает.

«Джиму» «Соня» поручила обосноваться в Мюнхене, что он вскоре и сделал.

В июне 1939 года «Соня» докладывала в Центр:

«…Он не имеет достаточной теоретической подготовки. Посылать такого политически неграмотного человека в чисто фашистское окружение было опасным делом. Каждый раз, когда я с ним встречалась, а это происходило не чаще одного раза в три месяца, я подробно объясняла ему международное положение и готовила его к выполнению очередного задания…» Далее «Соня» сообщала, что «Джим» был «аккуратным исполнителеМу его умная и уверенная внешность производили на немцев хорошее впечатление. Хитрый, трезвый, знает жизнь, за восемь месяцев изучил немецкий языку устроился работать механиком на Баварский моторный завод» [138]Там же.
.

«Соня» докладывала в Центр о том, что «Джим» в Мюнхене познакомился с владельцем кафе, которое иногда посещает Гитлер, сопровождаемый Евой Браун и Юнити Митфорд. «Владелец кафе сообщил «Джиму», что Гитлер посещает это кафе часто, но без предварительного предупреждения. Я запретила «Джиму» появляться в этом кафе. Однако нахожу, что это дает повод для некоторых возможностей».

О каких возможностях думала «Соня»? О них она рассказала в своих воспоминаниях в 1977 году. Она писала, что знакомство с владельцем кафе дает возможность «приблизиться к Гитлеру и уничтожить его». Центр не дал разрешение на проведение подобной акции.

«Соне» нужен был еще один надежный помощник. «Джим» рекомендовал обратить внимание на Леона Бартона («Джон»), англичанина. Он тоже принимал участие в гражданской войне в Испании. Не без помощи Дугласа Спрингхолла Л. Бартон был привлечен к нелегальной работе и прибыл из Лондона в Швейцарию. Бартон был на пять лет моложе Фута. На первой же встрече он произвел на «Соню» положительное впечатление. Л. Бартон был членом английской компартии, умным и надежным человеком. «Соня» направила его во Франкфурт-на-Майне для сбора разведсведений и подготовки диверсий.

Для поездки в Германию Леон придумал хорошую легенду — его отец погиб на войне, дядя, состоятельный человек, направил его во Франкфурт для изучения немецкого языка.

Третьим помощником «Сони» был «Герман» — Франц Оберман. Он прибыл в Швейцарию в конце 1939 года. Франц обосновался в Фрибуре на западе Швейцарии, подыскал подходящую квартиру, где и замаскировал свой радиопередатчик. «Герман», как считала «Соня», был самым надежным ее помощником. Вместе с ней он проходил обучение в разведывательной школе и вполне бы мог работать самостоятельно. Но в Центре было принято решение включить Франца, немецкого антифашиста, в разведывательную группу «Сони» для приобретения под ее руководством опыта разведывательной работы.

Так в Швейцарии в 1938–1939 годах была создана резидентура военной разведки «Соня». Однако работала эта группа недолго.

В феврале 1939 года Рольф уехал. Перед отъездом он помог «Соне» решить еще одну важную проблему. Дело в том, что каждый паспорт имеет определенный срок действия. Уникальный немецкий паспорт Урсулы Кучински, в котором можно было найти десятки виз консульств иностранных государств (кроме СССР), можно было сдавать в музей. Впрочем, срок действия немецкого паспорта Рольфа тоже истекал. В один из июльских дней супружеская чета Гамбургеров обратилась к скучавшему в Женеве представителю Гондураса и заявила, что их семья хочет принять гондурасское гражданство, объяснив свои действия нестабильной обстановкой в Европе и желанием перебраться куда-нибудь подальше от континента, где может вспыхнуть война. Представителю Гондураса понравилось, что европейцы выбрали для проживания его государство. Он обещал добиться предоставления Рольфу и Урсуле Гамбургер нового гражданства. Естественно, разведчики не сказали этому дипломату о том, что они не собираются выезжать в его страну. Рольф и Иоганн отправлялись в Китай. Урсула имела другие планы. Когда «Соня» получила новый паспорт, ей стало легче решать многочисленные проблемы. На ближайшие пять лет она стала гражданкой Гондураса. Рольф — тоже.

«Соня» руководила своими помощниками, которые регулярно передавали ей сведения о положении в Германии. Эти сведения разведчица систематизировала и направляла в Центр.

Надежды избежать войны практически уже не оставалось. Центр проводил мероприятия, позволявшие укрепить нелегальные резидентуры, которые были нацелены на добывание сведений о фашистской Германии. «Соня» получила новые задачи. Выполняя их, она отозвала своих помощников из Мюнхена и Франкфурта-на-Майне и приступила к подготовке их в качестве радистов.

Вторая задача, которую «Соне» пришлось в это время решать в Швейцарии, тоже была сложной. Она должна была установить связь с нелегальным резидентом «Альбертом» и оказать ему помощь в налаживании устойчивой радиосвязи с Центром. Адрес «Альберта», пароль и отзыв, необходимые для первого контакта двух разведчиков, Центр также сообщил «Соне»

Под псевдонимом «Альберт» в Швейцарии работал картограф Шандор Радо. «Соня» встретилась с этим резидентом, обсудила с ним возможности установления прямой радиосвязи с Центром. Радо подобрал кандидатуру будущего радиста. Она оказалась очень удачной. Эдуард Хаммель, которого для подготовки рекомендовал Ш. Радо, был радиотехником и владельцем магазина по продаже радиоаппаратуры.

После отъезда Рольфа «Соня» вместе с детьми перебралась в Женеву. Встречи с Эдуардом проходили в его магазине. Это было удобно и хорошо легендировало их отношения. Обучение продвигалось быстро и успешно.

Через некоторое время Ш. Радо предложил «Соне» обучить искусству связиста и жену Эдуарда — Ольгу. Это предложение было поддержано Центром. Ольга оказалась способной ученицей. Супруги Хаммель жили в Женеве на одной из главных улиц рабочего квартала Плэнпалэ. На первом этаже их дома находился радиомагазин.

В августе 1940 года «Соня» установила в магазине Хаммелей свой радиопередатчик и обучила Эдуарда и Ольгу настройке станции и работе на телеграфном ключе, поддерживала связь с Центром, передавала в Москву сообщения Шандора Радо. Через некоторое время Ш. Радо присвоили псевдоним «Дора».

А. Фут и Л. Бартон тоже завершили подготовку и стали вполне самостоятельными специалистами.

Выполнив задания Центра, «Соня» начала искать новую сферу для приложения своих сил. В конце концов она пришла к выводу, что может принести советской разведке больше пользы, находясь в Великобритании. Об этом и сообщила в Центр.

«В случае войны меня отправят в Гондурас, где я не смогу выполнять ваши задания. В связи этим у меня появилось следующее предложение. Оно заключается в том, что я официально развожусь с Рольфом и выхожу замуж за «Джима» или «Джона». Брак будет носить фиктивный характер, но это поможет мне получить постоянный английский паспорт, имея который я бы могла беспрепятственно разъезжать по европейским странам и в любое время выехать в Англию.

…В настоящее время мое положение в Швейцарии все еще прочное — муж работает в Китае архитектором, а я с двумя детьми не могу поехать к нему, потому что там война. Ожидая возвращения мужа, я с детьми отдыхаю на горном курорте. При помощи моего отца я поддерживаю связи с некоторыми сотрудниками Лиги Наций, что также укрепляет мой авторитет.

Но такое положение только внешне казалось прочным. «Соня» понимала, что если начнется война, то все может измениться не в лучшую для нее сторону. Более того, она считала что «Альберт» и его радисты («Джим» обосновался в Лозанне, а супруги Хаммель — в Женеве) способны поддерживать устойчивую радиосвязь с Центром. Впрочем, Центр в этом уже убедился. Поэтому после изучения возможных вариантов использования «Сони» в Швейцарии или Франции было принято решение поддержать ее предложение. «Соня» приступила к реализации нового плана. Выполнить задуманное удалось не сразу.

Страна, в которой родилась и выросла невеста, находилась в состоянии войны со страной предполагаемого жениха.

Женихом мог быть только Леон. Александр Фут к тому времени уже прочно обосновался в Лозанне и работал под руководством Шандора Радо. У Центра претензий к «Джиму» не было. Сведения из Лозанны и Женевы поступали регулярно. Радиосвязь была устойчивой.

В конце ноября 1939 года «Соня» получила официальное извещение о расторжении брака с Рольфом Гамбургером. Этому помогло письмо Рольфа. «Соня» предусмотрительно попросила своего бывшего мужа и товарища по нелегальной работе написать перед отъездом в Китай письмо, в котором он соглашался на развод с Урсулой Кучински.

«Соня» встретилась с Леоном. Объяснение было коротким. «Соня» сообщила, что в интересах будущей борьбы с фашистами, которые 1 сентября захватили Данциг и уже оккупировали большую часть Польши, ей необходимо перебраться в Великобританию. Для проведения этой операции ей нужно стать английской подданной. Фиктивный брак поможет решить эту сложную проблему.

Леон Бартон был не против плана «Сони» и согласился на фиктивный брак. «Соня» заверила Леона, что как только ему понадобится развод, она без задержки разведется с ним. Но фиктивный брак, как оказалось, связал их не фиктивными узами на всю оставшуюся жизнь.

В феврале 1940 года «Соня» собрала все документы, необходимые для заключения брака. «Хотя это был всего лишь «брак на бумаге», — вспоминала Урсула Кучински много лет спустя, — нам все-таки хотелось выбрать хорошую дату. Мы остановились на 23 февраля» [145]Вернер Р. Соня рапортует. М.: Прогресс, 1980. С. 297.
.

1 января 1942 года Урсула писала: «…Все, что было связано с разводом и новым выходом замуж, было трудным и унизительным. В британском консульстве к нашему заявлению отнеслись пренебрежительно. Судья, не имея оснований для отказа, тем не менее сказал в грубой форме: «Я надеюсь, что в этот раз вы думали более серьезно, чем перед вашей первой свадьбой» и разрешил наше бракосочетание, несмотря на протест британского консула, который сказал, обращаясь в Лену, что «британцы не должны жениться на шпионках…»

Так в женевском городском бюро был зарегистрирован брак Урсулы Кучински с Леоном Бартоном. Получив свидетельство о браке, Урсула Бартон, посетила британское консульство, подала заявление о выдаче ей английского паспорта, который получила 2 мая 1940 года…

Тем временем обстановка в Европе продолжала накаляться. Фашистская Германия захватила Данию, Норвегию, Нидерланды, Бельгию и Люксембург. 22 июня капитулировала Франция, большая ее часть была оккупирована фашистскими войсками. Южная часть Франции осталась под властью профашистского правительства Петена.

Осенью 1940 года Центр предложил «Соне» и «Джону» перебраться в Англию…

 

Глава восьмая.

Встречи с Клаусом Фуксом

Когда «Соня» прибыла в Англию, обосновалась и установила радиосвязь с Центром, начальник военной разведки, а это бьш уже Герой Советского Союза генерал-лейтенант И. И. Проскуров (впрочем, для «Сони» это не имело никакого значения, так как для нее существовал только один начальник Разведуправления, имя которого — «Директор»), она получила из Москвы радиограмму:

«…Дорогая Соня! Убежден, что, несмотря на исключительные трудности, вы с подобающим для члена нашей семьи упорством преодолеете все преграды, как преодолевали их в прошлом. Вам придется сейчас начинать работу в сложнейших условиях. Поэтому, прежде чем развернуть вашу деятельность, прошу вас обязательно основательно закрепиться в стране, что вы тоже с успехом можете сделать. Будьте предельно осторожны, не принимайте быстрых решений, старайтесь сохранять спокойствие… и не забывайте заботиться о своих детях. Желаю вам успехов, а вашим ребятам — крепкого здоровья. Жду донесений.

Директор»

Через два дня Директор прислал «Соне» более конкретное указание по работе на территории Великобритании: «Хозяйство, которое вы оставили в Сицилии , нами будет использовано. Связь у нас есть. Обо всех новых связях в вашей стране, о вашем личном положении докладывайте подробно почтой через нашего человека. Мы надеемся, что ваш переезд не повлияет на вашу работу, и вы будете самоотверженно трудиться, как работали в Сицилии. Задачи по информации остаются прежние. Обратите особое внимание на добывание сведений о Германии, ее армии и военной экономике. Сердечный привет вам и вашим детям. Примите привет от Франка

Директор» [149]ЦА МО РФ. Оп. 23402. Д. 1. Л. 29.

«Соня» работала напряженно. Она привлекла несколько надежных источников, которые передавали ценные сведения, соответствовавшие заданию Центра. Она ввела собственную систему присвоения источникам условных псевдонимов, разделив их на две группы. Источники по вооруженным силам Великобритании входили в группу «Фред». Таких «Фредов» у «Сони» было несколько человек. Она называла их в своих донесениях просто: «Фред-1», «Фред-2», «Фред-3» и так далее.

Группа источников, которая добывала сведения по Германии, имела условный псевдоним «Джим». На связи у «Сони» было более пяти «Джимов».

23 февраля 1941 года, поздравляя «Соню» с Днем Красной Армии и желая ей успехов в работе, Директор тем не менее сообщал разведчице:

«Вас слышим хорошо. Однако вы слишком долго находитесь в эфире. 5 часов — это чрезмерно много! Сократите время пребывания в эфире. Это приказ…» [150]ЦА МО РФ. Оп. 23402. Д. 1. Л. 31.

В начале июня 1941 года «Соня» получила из Центра новенький передатчик. Он был компактным, удобным в работе и значительно меньшего размера, чем аппарат, на котором работала «Соня». Старый передатчик разведчица разобрала на детали и уничтожила их.

Через две недели фашистская Германия вероломно напала на СССР. Когда «Соня» узнала об этом, она 23 июня 1941 года в 1 час 40 минут вышла в эфир, установила связь с Центром и передала радиограмму следующего содержания:

«Горячие пожелания Победы над фашизмом шлет вам и Советской стране моя новая «Красная рация». Я всегда с вами.

Соня»

Война потребовала от «Сони» максимального напряжения сил. Количество материалов, которые ей удавалось добывать, росло. Она сообщила в Центр о том, что не в состоянии все полученные сведения передавать с помощью рации. Центр принял решение выделить для связи с «Соней» одного разведчика из резидентуры военной разведки в Лондоне.

Резидент генерал-майор И. А. Скляров получил указание: «Связь с Соней поручите Ирису. Ириса кроме Сони ни с кем не связывайте. Встречи с Соней свести к минимуму. Проводить контакты только для получения от нее материалов».

Эти и многие другие указания, направляемые Центром «Соне» и разведчикам, которым по тем или иным причинам приходилось вступать с ней в контакт на короткое или продолжительное время, имеют особое значение. Центр постоянно заботился о безопасности «Сони», напоминал ей о необходимости проявления постоянной бдительности и конспиративности, давал ценные советы и часто отводил от нее опасность. Контрразведки Китая, Японии, Маньчжурии, Польши, Германии, Швейцарии и Великобритании повсюду подстерегали эту отважную, инициативную, настойчивую и удачливую разведчицу.

В Центре менялись и начальники военной разведки, и оперативные офицеры, которые руководили работой «Сони». Однако все, кому поручалось вести дела разведчика-нелегала «Сони», вели ее дела исключительно профессионально, оберегая ее от опасных контактов и направляя на решение самых сложных и важных для разведки задач.

«Соня» в разведывательной работе, особенно в Англии, проявляла инициативу, которую Центру приходилось даже сдерживать. 26 января 1941 года, например, Директор направил «Соне» такое указание:

«…Я получил ваше донесение, из которого узнал, что вы предлагаете войти в контакт с одним из руководителей… чтобы получать от него ценные материалы. Но я не хотел, чтобы вы рисковали своей безопасностью и престижем английской леди даже из-за такого ценного материала. Я не сомневаюсь, что вы сможете организовать все, как требуется, но мы этого человека еще недостаточно изучили.

Главное — не забывайте о ваших основных задачах. Они остаются прежними. Франк чувствует себя хорошо. Он работает на благо нашего дела.

Директор»

Разведывательная работа «Сони» шла успешно. В 1942 году она регулярно выходила в эфир и направляла в Москву сведения. Несмотря на то что в мае ее малолетняя дочь серьезно заболела, «Соня» не падала духом, встречалась со своими источниками, обрабатывала полученные от них сведения, зашифровывала их и в очередной сеанс связи отправляла в Москву. Она была и резидентом, и радистом, и заботливой матерью.

30 апреля 1942 года Директор сообщал «Соне»: «…Ваша информация надежная и ценится. От этого источника продолжайте получать сведения о состоянии Германии. Нас интересуют данные о стратегических запасах в Германии важнейших видов сырья на 1942 год (нефть и все горюче-смазочные материалы, олово, медь, хром, никель, вольфрам, кожа и т. д.) и состояние с запасами продовольствия для германской армии и населения…»

«Соня» выполняла все задания Центра. В одном из архивных документов военной разведки так характеризуется период работы «Сони» в Великобритании: «…За время своей деятельности в Англии «Соня» передала в Центр значительное количество информационных материалов по воздушным силам Великобритании, по экономике Германии, а также по работам британских ученых в области расщепления атомного ядра и создания урановой бомбы. Информация по этому вопросу была весьма ценной…»

В октябре 1942 года Янине была сделана сложная хирургическая операция. Благодаря заботам матери девочка стала быстро поправляться.

В это же время в жизни «Сони» произошло новое важное событие, которое внесло значительные коррективы в ее разведывательную работу. Однажды ее брат Юрген Кучински, с которым она виделась довольно редко, рассказал «Соне», что встретился с немецким ученым Клаусом Фуксом. Он работал в одной из секретных британских лабораторий в Бирмингеме.

Справка

Фукс Клаус («Отто»), Родился 29 декабря 1911 года в г. Рюсельхейм (Германия). В 1930 году стал студентом Лейпцигского университета. В июле 1933 году после прихода к власти в Германии нацистов выехал в Париж, затем эмигрировал в Англию. Учился в Бристольском университете, в 1936 году в возрасте 25 лет стал доктором наук. В 1941 году был привлечен к научным исследованиям по созданию британской атомной бомбы. В августе 1941 года стал сотрудничать с советской военной разведкой. В конце 1943 года переведен на работу в США. В январе 1944 года передан военной разведкой 1-му управлению НКГБ.

Фукс попросил помочь организовать встречу с одним из сотрудников советского посольства, которого он знал, как некоего Джонсона. Юрген обещал физику выполнить его необычную просьбу

Брат «Сони» сотрудничал с советской разведкой и имел возможность помочь К. Фуксу, но не смог этого сделать. Оказалось, что с Фуксом встречался полковник Семен Кремер, который выдавал себя за Джонсона. Кремер убыл в Москву. Центр предложил Юргену встречаться с Фуксом и получать от него материалы по британскому атомному проекту. Юрген был занят другими достаточно сложными проектами. Отвлекаться он не мог. Поездки в Бирмингем он совершать не мог. Поэтому Кучински посоветовал Директору подключить к работе с Фуксом свою сестру Урсулу, не предполагая, что она давно сотрудничает с советской военной разведкой.

Центр после некоторых раздумий и оценки нагрузки «Сони» утвердил предложение Юргена.

Сообщая сестре о Фуксе, Юрген предложил ей выехать в Бирмингем и встретиться с ученым.

— Мне кажется, тебя этот человек заинтересует, — сказал Юрген и добавил, глядя прямо в глаза Урсулы: — Тебя ведь интересуют такие сведения, не так ли?

— Почему ты так считаешь? — в свою очередь спросила Урсула своего брата. И не дав ему ответить, сказала: — Впрочем, я действительно могу встретиться с этим человеком. Когда я должна ехать и как смогу найти его?

Янина еще находилась в больнице под присмотром врачей. В одно из воскресений октября 1942 года «Соня» получила из Центра разрешение на поездку в Бирмингем и отправилась туда для выполнения нового задания.

В Бирмингеме Урсула позвонила Фуксу по телефону, номер которого ей передал Юрген, передала физику привет от брата, договорилась о встрече в одном из пригородных ресторанов.

Фукс прибыл без опозданий. Они познакомились. Быстро нашли общий язык. Договорились об условиях передачи документов. Эти условия «Соня» предусмотрительно разработала еще до поездки в Бирмингем.

После встречи с Фуксом она лишь уточнила некоторые особенности их дальнейших контактов, учла его просьбы и пожелания.

Прерванная связь Центра с источником ценной научно-технической информации была восстановлена. В конце встречи Фукс передал «Соне» секретный документ, в котором было 85 страниц — несколько отчетов ученых по проекту «Тьюб Эллойз». Через месяц все эти документы оказались в Москве.

После первой встречи с физиком «Соня» тщательно проанализировала все, что ей рассказал Фукс. Учитывая особую секретность всех работ по созданию атомной бомбы, «Соня» изучила возможности свободного передвижения Фукса по городу, выбрала наиболее удачное для ученого время с целью организации последующих встреч, которые она стала проводить с ним только по выходным дням и за пределами Бирмингема. «Соня» предусмотрела все, исключив малейшие возможности попадания их встреч на глаза знакомых Фукса или агентов британской контрразведки.

Благодаря «Соне», ее профессиональному опыту и женской осторожности, о которой она не раз говорила уже после окончания Великой Отечественной войны, советская военная разведка быстро восстановила прерванную связь с ученым, организовала конспиративную, бесперебойную и оперативную передачу материалов Фукса о британском атомном проекте в Центр. Материалов было много. «Соня» получала их от Фукса, затем передавала сотруднику резидентуры, который представился ей как Сергей.

В 1943 году «Соня» провела с Фуксом еще несколько встреч, даже будучи беременной. Урсула и Леон Бартон все-таки превратили фиктивный брак, заключенный в Швейцарии, в нормальные семейные отношения. Леон влюбился с Урсулу еще в Женеве и поэтому сразу же согласился на фиктивный брак. Он полагал, и не ошибся, что Урсула когда-нибудь оценит его по достоинству. «Соня» получала материалы и закладывала их для «Ириса» в тайники в пригородных парках Лондона.

Разведуправление придавало работе «Сони» с Фуксом особое значение. Начальник военной разведки держал работу «Сони» под личным контролем. Генерал-лейтенант И. Ильичев еще раз дал указание резиденту И. Склярову использовать «Ириса» только для проведения встреч и получения материалов от «Сони». Разведчи-ца тоже получила строгое указание «проводить работу только с Отто». Ставки были велики.

«Соня» предложила Фуксу составить перечень материалов, имеющихся в его распоряжении. Такой перечень К. Фукс составил и передал его разведчице. По тайным каналам связи этот документ был доставлен в Центр и передан уполномоченному ГКО С. Кафтанову. Из этого перечня представители С. Кафтанова выбрали то, что считали необходимым добыть в первую очередь. Так, 28 июня 1943 года К. Фуксу через «Соню» были поставлены конкретные задачи по добыванию материалов из британских лабораторий, занятых разработкой теоретических основ создания атомного оружия. Это задание содержало двенадцать конкретных пунктов. Хотелось бы их все перечислить, но они насыщены специальной терминологией, понятной только специалистам в области ядерной физики, и звучат для обычного непосвященного в тайны атомного ядра человека сухо и непонятно. Кстати, с этим перечнем, полученным от сотрудников С. Кафтанова на русском языке, летом 1943 года произошел серьезный казус, который на некоторое время задержал выполнение задания.

«Список Кафтанова» в резидентуру поступил на русском языке. Резидент поручил разведчику Н. Аптекарю перевести задание Центра по добыванию материалов об «урановой бомбе» на английский язык. Апрекарь в достаточной степени владел вариантом английского разговорного языка. Специальной терминологии, связанной с атомной физикой, он не знал. Используя словари, Аптекарь сделал все, что мог. Впрочем, в резидентуре Склярова лучше, чем Аптекарь, перевести этот специальный текст вряд ли кто мог. После проверки подготовленного для Фукса задания, оформленного на английском языке, Аптекарь передал его «Соне».

На очередной встрече «Соня» вручила это задание Клаусу Фуксу. Он прочитал его и возвратил его «Соне» со словами, что он ничего не может понять. «Соня» удивилась. Фукс попросил, чтобы задание для него составил специалист в области урановой проблемы.

«Соня» вызвала «Ириса» на встречу, объяснила ему ситуацию. В Москву была направлена срочная радиограмма, в которой излагалась просьба поручить перевести задание для Фукса с помощью специалистов в области ядерной физики.

«Список Кафтанова» был переведен на английский сотрудниками уполномоченного Государственного Комитета Обороны СССР, и только после этого задание вновь было вручено Клаусу Фуксу.

О чем же Центр просил ученого? В задании указывалось, что в первую очередь необходимо добыть чертежи и техническое описание машин, используемых для разделения изотопов урана диффузионным способом Симона и Пайерлса.

Во втором пункте задания высказывалась просьба выяснить, разрабатываются ли в Великобритании или в США, помимо метода диффузии, методы разделения изотопов урана центрифугированием, испарением, термодиффузией, методом молекулярных или ионных пучков.

Центр также просил добыть сведения о состоянии строительства циклотрона Лоуренса в Калифорнии, установить, каков объем производства тяжелой воды в разных странах, и выяснить, не построены ли заводы с производительностью тяжелой воды в количестве от 10 до 100 тонн в год.

Были в том задании и такие вопросы:

«Производились ли Чедвиком опыты по изучению свойств выделенного урана-235. В частности, определялось ли и каким образом сечение урана-235 быстрыми нейтронами и число вторичных нейтронов, сопровождающих деление?

Не производились ли за границей опыты с малыми уран-графитовыми котлами и, если проводились, то в каких количествах уран и графит использовались в таких экспериментальных котлах?

Какие циклотроны за границей находятся сейчас в эксплуатации и какова тематика работ циклотронных лабораторий?»

Ответы на эти вопросы «Соня» должна была с помощью Фукса направить в Центр до 1 сентября 1943 года. Даже сегодня, когда о процессе создания советской атомной бомбы практически все известно, трудно объяснить требование «срочно добыть» материалы, перечисленные в задании для Клауса Фукса. В 1943 году Красная Армия одержала величайшую победу, разгромив отборные немецкие танковые дивизии на Курской дуге. Все силы и средства шли на обеспечение нужд фронта. На исследования в области создания атомной бомбы денег выделялось крайне мало. Так что срочность заказа, который поступил «Соне» из Центра, можно, видимо, объяснить другими причинами.

Тем не менее «Соня» попросила Фукса срочно добыть указанные Центром материалы. Фукс выполнил это задание. За ним последовало другое. Оно было тоже конкретным и подготовленным уже не в стенах Главного разведывательного управления, а специалистами, которыми руководил И. В. Курчатов.

В августе 1943 года «Соня» получила указание из Центра, в котором в строгом порядке приказывалось:

«Из указанных в перечне материалов «Отто» по урану в первую очередь необходимо добыть… Получение этих материалов имеет большое значение».

Что же конкретно удалось Клаусу Фуксу передать полковнику С. Кремеру и У. Кучински в 1941–1943 годах до его отъезда в США?

Когда К. Фукс по указанию Л. Берии был передан военной разведкой внешней разведке НКГБ, начальник ГРУ генерал-лейтенант И. Ильичев 4 января 1944 года направил начальнику 1-го управления НКГБ комиссару госбезопасности 3-го ранга П. Фитину справку на К. Фукса. В этом документе, в частности, говорилось, что за время сотрудничества с военной разведкой К. Фукс передал ряд «теоретических отчетов по расщеплению атома и созданию урановой бомбы. Материалы нами направлялись уполномоченному по науке Комитета Обороны СССР тов. Кафтано-ву и позднее заместителю Председателя Совнаркома СССР тов. Первухину. Материалы получали высокую оценку.

…Ниже приводятся даты отправки материалов Фукса:

22 сентября 1941 г. — в Информационное управление ГРУ КА;

30 сентября 1941 г. — на 40 листах — в Информационное управление ГРУ КА…»

Здесь необходимо сделать пояснение — эти материалы были получены от К. Фукса полковником С. Кремером, которого Фукс знал как «Джонсона». Далее будут указаны материалы, которые «Соня» получила от Клауса Фукса в 1943 году:

«…—26 мая 1943 г. 5 листов направлены Уполномоченному ГКО тов. Кафтанову;

17 июня 1943 г. 55 листов направлены зам. Председателя Совнаркома СССР тов. Первухину;

— 18 июня 1943 г. 107 листов направлены тов. Первухину;

16 сентября 1943 г. 100 листов направлены тов. Первухину;

28 октября 1943 г. 66 листов направлены тов. Первухину…»

Перед отъездом в США Клаус Фукс смог еще несколько раз встретиться с «Соней». За эти несколько встреч К. Фукс передал «Соне» десятки страниц секретных документов по урановой бомбе. Об этом также в январе 1944 года было сообщено П. Фитину:

«Нами получены и направлены в Совнарком СССР тов. Первухину для использования и оценки следующие материалы переданного вам источника Фукс:

— 15 января 1944 г. — 85 листов;

— 10 февраля 1944 г. — 16 листов и три образца — мембраны».

Эта справка представляет исключительную ценность. Она свидетельствует о том, что перед самым отъездом в США Фукс неоднократно встречался с «Соней» и передал ей в общей сложности 474 листа секретных материалов по британскому атомному проекту. Он смог добыть и передать «Соне» три образца мембран, которые использовались британскими физиками для разделения изотопов урана диффузией.

Трудно предположить, сколько листов отчетных документов было подготовлено британскими физиками в результате их исследовательских работ по созданию «урановой бомбы», но с большой долей вероятности можно утверждать, что самые важные результаты исследований были переданы К. Фуксом «Соне» и оказались в Москве.

Клаус Фукс, антифашист и интернационалист, опасаясь, что атомное оружие, окажется в руках политиков и военных только одной страны, решил передать результаты исследований в области создания атомной бомбы Советскому Союзу, который в 1943 году вел смертельную борьбу против вероломно напавшей на него фашистской Германии. Он хорошо разбирался в том, что делал. 9 августа 1943 года начальник ГРУ генерал-лейтенант И. Ильичев получил личное письмо от заместителя Председателя Совнаркома СССР М. Г. Первухина, в котором сообщалось: «…Представленное вами оглавление работ представляет большой интерес для наших ученых и принесло им большую пользу в работе. Получение всех перечисленных в оглавлении работ и отчетов было бы крайне важным. Особенно желательно получение 42 работ, перечисленных в приложении к настоящему письму…»

В августе 1943 года американский президент Ф. Рузвельт и британский премьер-министр У. Черчилль в сопровождении своих министров иностранных дел и военных министров встретились в канадском Квебеке. Они обсуждали важные вопросы: положение, которое сложилось на советско-германском фронте после разгрома немцев на Курской дуге, подготовка высадки англо-американского экспедиционного корпуса в Европе через Ла-Манш и другие.

В ходе дискуссий срок открытия второго фронта в Европе был согласованно перенесен союзниками на май 1944 года. Об этом Рузвельт и Черчилль сообщили Сталину 19 августа.

Однако в строго секретном послании президента США Ф. Рузвельта и британского премьер-министра У. Черчил ля маршалу И. В. Сталину не было ни слова о том, что, находясь в Канаде, американский президент и британский премьер-министр заключили между собой секретное соглашение о сотрудничестве двух государств в области создания и применения атомного оружия.

Рузвельт и Черчилль договорились о следующем:

— каждая из сторон никогда не будет использовать атомные бомбы друг против друга;

— использование атомного оружия против третьей стороны возможно только с согласия обеих договаривающихся сторон;

— США и Англия без взаимного согласия не будут сообщать какую-либо информацию по атомной бомбе третьей стороне.

Третьей стороной оказался Советский Союз. Другие государства в 1943 году не имели ни достаточных научных разработок в этой области, ни материальных ресурсов для реализации атомных проектов.

Обращает внимание на себя тот факт, что американское и британское руководство приняло это решение в августе 1943 года, то есть сразу же после того, как фашистская Германия потерпела крупнейшее поражение на Курской дуге. Видимо, в Вашингтоне и Лондоне поняли, что Советский Союз в состоянии уже добиться победы над фашистской Германией и после разгрома гитлеровских армий СССР станет великим государством, с мнением которого вынуждены будут считаться все. Для того чтобы своевременно принять надежные меры, способные приуменьшить значение СССР в международных делах в послевоенные годы, Рузвельт и Черчилль поспешили объединить усилия и добиться прорыва в создании нового, неизвестного еще человечеству атомного оружия.

4 сентября 1943 года «Соня» сообщила в Центр некоторые данные о результатах совещания лидеров США и Великобритании в Квебеке. Разведчица докладывала, что американский военный министр Г. Стимсон, его первый заместитель — начальник штаба армии генерал Д. Маршалл и некоторые другие члены американской делегации были против привлечения англичан к американскому атомному проекту.

Рузвельт был дальновиднее своих генералов. Он подписал с Черчиллем соглашение о сотрудничестве в области создания атомного оружия.

«Соня» сообщила, что К. Фукс и другие ведущие британские физики отправляются в США для совместной работы, направленной на создание атомной бомбы.

Информация «Сони» о секретном соглашении между США и Великобританией имела большое значение. Военно-политическое руководство СССР, возможно, впервые получило сведения о том, что лидеры США и Великобритании тайно от Москвы объединяют усилия для создания принципиально нового и очень мощного оружия — атомной бомбы.

Донесение «Сони», поступившее в Центр 4 сентября 1943 года, в значительной степени дополняло те сведения о совещании в Квебеке, которые прислали И. В. Сталину 19 августа его союзники — Рузвельт и Черчилль.

Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину было над чем задуматься, готовясь к Тегеранской конференции. Сколько выдержки и дипломатического мастерства потребовалось Сталину, который знал о закулисных секретных договоренностях союзников, чтобы вести с ними переговоры в Тегеране, отмечать очередной день рождения Черчилля и неуклонно добиваться твердых обязательств от руководителей США и Великобритании об открытии второго фронта…

 

Глава девятая.

Операция «Внедрение учителей»

В конце 1944—начале 1945 года Главное разведывательное управление провело операцию, которая получила кодовое название «Внедрение учителей». Урсула Кучински, проживавшая в Оксфорде, имела к этой операции непосредственное отношение: она была ее инициатором и исполнителем.

В конце марта 1944 года, когда США и Великобритания готовились к открытию второго фронта в Западной Европе, американская разведка задумала подобрать среди немецких антифашистов в Великобритании 60 человек, подготовить их и забросить на территорию фашистской Германии в качестве своих агентов. Эти немцы предназначались для выполнения специальных заданий.

Замысел американских разведчиков был перспективным. Они, вероятно, учитывали скорость ослабления немецкого сопротивления и готовились к будущему. Красная Армия, полностью освободив территорию Советского Союза, захваченную противником, уверенно и настойчиво приближалась к границам третьего рейха, дни которого уже были сочтены.

Американцы начали подбирать кандидатов для вербовки среди членов немецкой общины в Англии и во Франции. Некто по имени Джо Гульд, назвавшийся офицером американской стратегической разведки, обратился к Юргену Кучински, который в это время работал в американском Бюро по стратегии бомбовых ударов. Американец попросил Юргена помочь ему установить контакт с немцами, проживавшими в Англии и согласными отправиться в Германию для борьбы против фашистского режима.

Ю. Кучински связал Д. Гульда с руководителем Комитета свободных немцев Эрихом Хеншке. Работа началась. «Соня» хорошо знала Хеншке с 1929 года по партийной работе в Германии.

Хеншке родился в 1907 году, как и Урсула, был членом компартии Германии, учился в Москве. После окончания учебы под именем Карл Кастром был направлен комиссаром немецкой бригады добровольцев в Испанию. Одним словом, Джо Гульд познакомился с полезным человеком, послужной список которого ему был не известен.

Хеншке сообщил «Соне» о своих переговорах с представителем американской разведки, рассказал о том, кого бы хотел Д. Гульд найти среди членов германской общины.

«Соня» доложила в Центр о планах американской разведки и ее первых шагах по вербовке немцев для обучения и заброски в Германию. Центр заинтересовался сообщением «Сони», поручил собрать сведения о действиях Гульда, выявить американскую систему обучения агентов, принципы связи с ними во время нахождения на территории Германии и многое другое. Главное — Хеншке должен был отобрать среди завербованных немцев наиболее надежных и получить их согласие работать на советскую военную разведку. Центр назвал эту операцию «Внедрение учителей».

«Соня» сообщила в Центр также о том, что во Франции подобной вербовкой немцев занимаются представитель американской разведки полковник Кассиди и некий Флорман Нибергал. Хеншке присутствовал на заседаниях, проводимых этими специалистами в Париже. Для вербовки агентов американцы установили связи с антифашистской организацией «Движение Свободная Германия»

Использовать немецких эмигрантов-антифашистов и коммунистов для выполнения таких заданий можно было только с разрешения руководства компартии Германии в Англии. Немцев, согласных работать с американцами, по заданию К. Хеншке подбирала Грета Витковская. Первая группа состояла из 25 добровольцев. К. Хеншке передал все сведения на отобранных немцев «Соне».

«Соня» присвоила Хеншке псевдоним «Деннис». Вскоре среди немцев, завербованных американцами, были отобраны семь антифашистов, которые начали проходить обучение на разведкурсах. Они в течение десяти недель осваивали парашютное дело, учились работать с портативными рациями и многое другое. Полные данные на них «Соня» также отправила в Центр. Она, как всегда, присвоила им псевдонимы в следующем порядке «Деннис-1», «Деннис-2», «Деннис-3» и так далее.

Под псевдонимом «Деннис-1» числился немец Отто Бухгольц, уроженец Берлина, выходец из рабочей семьи, член компартии Германии с 1932 года, руководитель группы антифашистов в Данциге.

«Соня» направила в Центр не только автобиографические данные на всех «Деннисов», но и их фотографии, легенды, разработанные американскими разведчиками, их задания, способы связи с офицерами американской разведки, описание новейшей американской агентурной рации, с помощью которой можно было передавать сведения с большой скоростью в обусловленном месте, над которым пролетал специальный самолет.

Первым к заброске в Германию был готов «Деннис-1». За две недели до начала операции он был помещен в лагерь пленных немецких солдат и офицеров, чтобы «привыкнуть к фашистской атмосфере».

В конце марта 1945 года «Деннис-1» был заброшен в Германию. У него на руках были документы, изготовленные американской разведкой на имя Макса Бюхера, офицера гестапо, который прибыл из Дюссельдорфа в Берлин для выполнения специального задания.

Каждому из семи «Деннисов», снабженных американскими документами, радиостанцией и необходимой суммой денег, «Соня» разработала условия встречи с представителями советской разведки для контактов в случае особой необходимости.

Что полезного сделали «Деннисы», заброшенные американцами на германскую территорию, неизвестно. Можно лишь сказать, что важные сведения добыл «Деннис-1». Он сообщил эти сведения «Соне», которая докладывала в Центр:

«Англичане и американцы увозят документы из районов Германии, которые должны быть заняты русскими войсками. Большое скопление документов «Geheime Reichsarchiv» и «Preussisches Staatsarchiv» и сокровища музеев Берлина, которые были в соляных шахтах графа Молътке в Schoehbeck возле Магдебурга и в соляной шахте Berlepsch около Stassfurt…

В соляной шахте в Grassleben около Helmstedt две недели тому назад еще находились документы городских архивов и музейные вещи русских и польских городов…»

Один из «Деннисов» — Курт Губер, уроженец Вестфа-ля, горняк по профессии, погиб. Самолет, с которого он должен был прыгать, взорвался в воздухе.

«Деннисы-2, -5, -7 и -10» возвратились из Германии на базу американской разведки во Франции, которая располагалась в одном из пригородов Парижа. После выполнения задания американцы распрощались с ними. Что произошло с другими «Деннисами» — до сих пор неизвестно.

 

Глава десятая.

Судьба Рольфа Гамбургера

Урсула Кучински всегда считала, что она является офицером Красной Армии. Она полагала, что имеет воинское звание «полковник». На самом деле она была вольнонаемным сотрудником военной разведки и офицерского звания никогда не имела.

На таких же условиях с Разведуправлением сотрудничали Ян Петрович Черняк и Рихард Зорге — герои военной разведки. В ноябре 1935 года таким же вольнонаемным сотрудником Разведуправления стал и первый муж «Сони» Рольф Гамбургер. В Центре ему был присвоен псевдоним «Франк».

Рольф и Урсула были молодыми людьми, которые встретились в 1926 году в Берлине на одном из студенческих вечеров. Встреча эта была такой же, как и миллионы других. Молодые люди полюбили друг друга, но костер любви со временем в сердце Урсулы погас. Рольф же любил Урсулу и после раскола их семьи. Он был верен ей до конца своих дней и, как это редко встречается в жизни, навсегда остался ее «отвергнутым оруженосцем», много и бескорыстно помогал женщине, которая уже его не любила.

«Соня» была не такой, как Рольф. Исключительно целеустремленная, она в молодости подчинила свою волю, помыслы и поступки борьбе против фашизма и борьбе за торжество коммунистических идей. Сотрудничество с советской разведкой было для Урсулы активной формой этой борьбы, и она двадцать лет (такое в спецслужбах встречается редко) успешно выполняла задания разведки в восточных и европейских странах, в сложных военных условиях. Ей везло. Практически всегда. Она была создана для такой опасной работы, успешно выполняла ее и получала от проводимых ею бесчисленных операций удовольствие и удовлетворение. Она побеждала и выживала там, где другие и мужчины, и женщины не могли рассчитывать и на долю ее успеха.

У Рольфа все сложилось иначе. Вольнонаемным сотрудником советской военной разведки он стал только потому, что разведывательной работой занималась его Урсула. Он хотел быть таким же, как она. Он хотел быть рядом с ней, помогать ей и быть рядом с сыном. Это ему удавалось с 1930 по 1939 год в Китае, Маньчжурии, Польше и Швейцарии.

В 1939 году Рольф понял, что он должен оставить Урсулу и попробовать самостоятельно добиться успеха. Он попросил руководство Разведуправления дать ему самостоятельную работу в Китае, где шла война.

Направлять Рольфа в Китай было рискованно. В то время в Шанхай во вторую спецкомандировку отправлялся Иоганн, который в Центре имел псевдоним «Курт». Вместе с «Соней» «Курт» выполнял задание военной разведки в Маньчжурии, где создал в Мукдене разведгруппу, добывавшую ценные сведения о японцах.

Центр предложил Рольфу выехать в Китай вместе с Иоганном. Рольф согласился.

Можно предположить, что для Рольфа это было не простое решение. Для Центра — тоже. Вероятно, после сталинской «чистки» военной разведки в Разведупре в 1939 году уже не осталось в живых тех, кто знал, что Урсула и Рольф были мужем и женой, что от Иоганна Урсула родила второго ребенка и семьи Гамбургеров больше не существовало. Современные специалисты в области разведки и психологи считают, что это решение Центра было ошибочным — посылать Иоганна и Рольфа в одну нелегальную командировку было нельзя. Вполне вероятно, Иоганн был одной из причин, которые разрушили маленькое семейное счастье Рольфа, которое он после окончания Берлинского университета создавал с большой настойчивостью и прилежностью. Но то, что Рольф, находясь в Китае в 1935 году, помогал Урсуле и Иоганну выполнять задания разведки, говорит о том, что он был благородным и трезвомыслящим человеком. Он помогал любимой женщине выполнять ее трудную работу в Китае, Польше и Швейцарии. Вполне вероятно, если бы не Рольф и его возможности, связи и влияние, «Соне» было бы трудно или вообще невозможно решить те задачи, которые стояли перед ней в Мукдене, Варшаве, Данциге, Закопане и Женеве.

Итак, в апреле 1939 года Рольф и Иоганн отправились из Европы в Китай. Дорога была длинной. Они прибыли в Шанхай только в июне. «Курт» выехал на север страны, побывал в Мукдене и узнал, что за время его отсутствия разведгруппа, которую он когда-то сформировал, распалась. Новую пришлось создавать с нуля. Пригодились возможности и связи Рольфа.

«Курт» был старшим в группе. Рольф предложил выехать в Чунцин, где он имел возможности и рассчитывал подобрать новых людей. «Курт» согласился. Он поставил перед «Франком» задачу — обосноваться в Чунцине, установить передатчик, выйти на связь с Центром и подобрать 3–5 надежных товарищей для нелегальной работы. Создав группу, «Франк» должен был выехать вместе с ней в Мукден и организовать сбор сведений о японской армии, сосредоточенной на советской границе. В районе реки Халхин-Гол летом 1939 года Красная Армия нанесла по японской группировке упреждающий удар. В сентябре 1939 года японцы попросили прекратить военные действия. Но обстановка продолжала оставаться сложной и неопределенной. В Центре считали, что группа «Курта» будет добывать необходимые сведения о новых планах японцев.

«Франк» обосновался в Чунцине и приступил к выполнению задания. В китайском городе европейцу работать трудно. 27 апреля 1940 года ночью в квартиру Рольфа ворвались китайские полицейские. Они произвели тщательный обыск и, не найдя никаких компрометирующих материалов, арестовали бывшего архитектора Шанхая.

В местном управлении полиции Рольфа подвергнули допросу, который длился три дня. Китайцы приняли Рольфа за японского шпиона и любой ценой хотели найти доказательства своего предположения. Доказательств не было. Рольфа пытали, но так и не получили того, чего хотели. Арестованный ими европеец в связях с японской разведкой не признавался. На последнем допросе следователь предложил Рольфу сделку: «Скажите, что вы коммунист, и мы немедленно освободим вас. Во время войны мы очень суровы к нашим врагам и снисходительны к остальным…»

Рольф выслушал следователя. Внимательно посмотрел в его узкие черные и немигающие глаза. И ничего не ответил. Играть «в поддавки» Рольф не имел права.

Через три недели безрезультатных допросов арестованного судили бездоказательно, по условиям военного времени приговорили к пожизненному тюремному заключению и отвезли в тюрьму.

В Центре стало известно о том, что Рольф Гамбургер попал в беду. Начальник военной разведки генерал-лейтенант Ф. Голиков приказал принять меры и добиться освобождения разведчика. По тайным каналам с представителями Чан Кайши были проведены переговоры. Предусмотрительные китайцы потребовали, чтобы Советское правительство официально обратилось к ним с просьбой об освобождении осужденного Гамбургера.

15 января 1941 года генерал-лейтенант Ф. Голиков обратился к заместителю народного комиссара иностранных дел СССР А. Я. Вышинскому с письмом. Начальник военной разведки докладывал: «В апреле 1940 года в г. Чунцин китайской военной полицией арестован работник Разведупра немец Гамбургер по обвинению в шпионаже. Китайцы подвергли Гамбургера на допросах пыткам, осудили его на пожизненное заключение, как японского шпиона. На допросах Гамбургер показал, что он друг Китая и связан с кругами, близкими к вдове Сунь Ятсена, и больше никаких показаний не давал.

По заданию Разведуправления Гамбургер работал на территории, занятой японцами, в марте выполнял задание в Чунцине, где был арестован.

Между нашими людьми в Чунцине и китайцами с мая ведутся переговоры об освобождении и передаче нам Гамбургера.

Чан Кайши этот вопрос известен, и он приказал освободить Гамбургера, если он советский человек. Однако лица из министерства и разведки требуют от наших людей письменную просьбу следующего содержания:

Немец Гамбургер по заданию Советского правительства работал в оккупированных японцами районах против последних.

Весной 1940 г. Гамбургер приехал в Чунцин с целью пополнения своей группы новыми людьми и был арестован жандармерией. Гамбургер до настоящего времени находится в заключении. По просьбе Советского правительства прошу доложить Чан Кайши о его освобождении. Подпись.

Без нашей письменной просьбы указанного содержания, китайцы освободить Гамбургера отказываются.

Прошу вашего содействия в вопросе освобождения Гамбургера…»

К письму А. Я. Вышинскому прилагалась справка о том, как Рольф Гамбургер выполнял задания военной разведки: «Р. Гамбургер не вызывает у нас сомнений в отношении его честности и надежности нашему делу, поэтому, безусловно, является полезным для нас человеком…»

Справку эту составлял сотрудник Разведуправления майор Алексей Николаевич Мельников. Он был временно исполнявшим обязанности начальника одного из отделов Разведуправления. Не велика была должность у майора. Однако он взял на себя большую ответственность и в трудную для Рольфа минуту помог ему выбраться из китайской тюрьмы, где он должен был находиться до конца своих дней…

А. Я. Вышинский выполнил просьбу начальника военной разведки.

Рольф Гамбургер находился в китайской тюрьме восемь месяцев, 27 января 1941 года был освобожден.

Прибыв в Москву, Р. Гамбургер прошел дополнительный курс специальной подготовки в разведывательной школе, основательно изучил радиодело, научился шифровать донесения и расшифровывать указания Центра.

После завершения подготовки «Франк» получил новое задание — выехать на нелегальную работу в Иран. Центр поставил перед ним задачу — организовать сбор сведений о действиях немцев в Иране и получение данных об иранском военном и военно-экономическом потенциалах.

В очередную командировку Р. Гамбургер выезжал с гондурасским паспортом, срок действия которого истекал в октябре 1941 года. Рольф надеялся «обновить» свой паспорт так же, как он сделал это в Женеве.

Получив въездную визу в Иран, «Франк» оправился в очередную спецкомандировку. В Тегеране он устроился на работу в качестве инженера в министерство промышленности. По указанию Центра руководитель резидентуры советской военной разведки в Иране полковник Б. Г. Разин («Жорес») оказывал Рольфу необходимую поддержку, помогал ему понять сложные особенности ведения разведывательной работы в странах Среднего Востока. «Жорес» конкретизировал задание Центра и поручил «Франку» добыть планы основных промышленных объектов Ирана и отчеты о производительности этих заводов. «Франк», используя свое положение, смог добыть 30 планов, которые разрабатывались немецкими специалистами. «Жорес», в частности, получил от «Франка» план сталелитейного завода в Кереди, располагавшегося около Тегерана, годовые отчеты о производстве нефти англо-иранской нефтяной компании в Керманшахе и Абадане и другие документы.

Осенью 1942 года «Франк» получил новую задачу — организовать добывание сведений о действиях американцев в Иране, а также об английских и американских войсках, дислоцированных в южных иранских районах. В то время американцы перебросили штаб своих войск из иракского города Басра в Иран. «Франк» приступил к выполнению новой задачи. Он познакомился с некоторыми американскими офицерами, установил контакт с иранцем, переводчиком американского полковника Стодцарта. Иранский переводчик оказался американским агентом. 19 апреля 1943 года Рольф Гамбургер был арестован американцами, которые считали его немецким шпионом.

В руках американцев Рольф Гамбургер находился 26 суток. Эти дни и ночи стали новым трудным испытанием для разведчика: длительные беседы с американскими и британскими следователями, бессонные ночи. В ходе допросов он ничего не сказал о своей бывшей жене Урсуле Гамбургер и ее сотрудничестве с советской военной разведкой. Это было очевидным — «Соня» продолжала в 1943 году встречи с Клаусом Фуксом и получала от него ценнейшие сведения о британском атомном проекте. Если бы американцы и англичане что-то узнали о сотрудничестве Урсулы с Разведуправлением Красной Армии, несомненно, ее миссия в Великобритании окончилась бы неудачно. Рольф в очередной раз помог своей бывшей жене, своему другу и коллеге по разведывательной работе…

О том, что «Франк» находится у американцев, узнал полковник Б. Г. Разин. Он добился передачи Р. Гамбургера представителю советского посольства. Это произошло 15 мая 1943 года. Через несколько дней Рольф на военном самолете был доставлен в Москву.

В аэропорту Рольфа встретили не сотрудники ГРУ, а представители военной контрразведки Смерш. Началось выяснение обстоятельств провала. 8 июня 1943 года начальник одного из отделов военной разведки полковник А. Селюков представил руководству ГРУ справку об обстоятельствах провала «Франка». В ней указывалась:

«…Для разведки Гамбургер, возможно, ценности своей не потерял и после проверки его с целью установления, не перевербован ли он американцами или англичанами, может быть использован по другим направлениям…»

Выяснять обстоятельства провала разведчика пришлось долго. «Жорес» прислал в Центр новые данные на иранца, которого пытался завербовать Рольф. Им оказался некто Карубиан — помощник директора департамента железных дорог юга Ирана полковника Стоддарта. Карубиан пять лет учился в США, где, видимо, и попал в поле зрения американской разведки.

Вторая неудача Рольфа Гамбургера имела для него серьезные последствия. Выяснить, что на самом деле он сообщил американцам и англичанам во время допросов, было невозможно.

Рольф оказался в руках Смерша, содержался в лагере для интернированных иностранцев. Сотрудничество его с военной разведкой прекратилось навсегда. В ГРУ существовало жесткое и непреклонное правило — сотрудник, побывавший в руках контрразведки другой страны, не мог больше использоваться на разведывательной работе.

В 1956 году Рольф Гамбургер был реабилитирован. Он вернулся в Германию. Жил на территории ГДР, работал архитектором, встречался с Урсулой Кучински, которая к тому времени благополучно завершила свою последнюю специальную миссию в Великобританию…

Р. S.

Было бы неправильным полагать, что Урсула не думала о Рольфе после их расставания в Швейцарии. В своей книге «Соня рапортует» она не упоминала о том, что неоднократно делала попытки выяснить судьбу Рольфа. В начале апреля 1950 года она передала представителю ГРУ полковнику Н. В. Евсикову письмо, адресованное Рольфу, и попросила найти его. Текст этого письма сохранился. Оно наполнено душевной теплотой и значительно дополняет строгий портрет этой женщины, одержимой борьбой против фашизма.

«Дорогой Франк!

Я не уверена, что это письмо дойдет до тебя. Мне ничего не известно о тебе уже много лет. Но я надеюсь, что ты жив и здоров.

Наш сын развивается очень хорошо. Он не очень большого роста (на полдюйма выше меня) и не очень широк в плечах, но он физически вполне здоров и не нуждается в докторах уже много лет. Он симпатизирует нашим взглядам на мир, но политической активности не проявляет.

Я, однако, полагаю, что это со временем пройдет. Он только что закончил второй семестр в университете, где изучает философию и психологию. После окончания экзаменационной сессии наш сын был по результатам учебы третьим среди 200 студентов. Его умственные способности действительно очень высоки, но он еще по-прежнему неуклюж, неряшлив, неопрятен, полностью забывчивый в отношении практической стороны жизни. Его юмор чудесен…

В прошлом году я видела твоего отца. Он — удивительный человек. В свои 80 лет он выглядит молодо, словно ему 50! Он посетил все картинные галереи в Берлине и в других городах нашей Германии. Уже через пять минут после нашего разговора у нас разгорелся жаркий спор о статье, написанной Томасом Манном о Гетте.

Я также видела твоего младшего брата. Это была дружеская встреча, но между нами оказалось мало общего. Твой старший брат и его семья тоже вполне здоровы.

Мои родители умерли. Ты был любимым зятем моей мамы. Все мы, их дети, здоровы и у каждого сейчас уже по 2–3 наследника. Я бы очень хотела, чтобы ты когда-нибудь увидел нашего сына, а может быть, и меня тоже. 1 апреля 1950 г. Соня».

 

Глава одиннадцатая.

Опережая МІ-5

[162]

Во второй половине 1945 года в разведывательной работе «Сони» начался период, который можно назвать «балансирование на грани провала». Особенностью этого положения было то, что сама «Соня», из-за ее исключительной осторожности и конспиративности в работе, ошибок в своей нелегальной деятельности не допу-скала. Все предпосылки нежелательных для нее встреч с представителями британской контрразведки возникали далеко за пределами Великобритании, иногда и в Лондоне, но разведчица об этом ничего не знала. Центр благодаря активной и целенаправленной работе своих сотрудников в Москве и за рубежом своевременно отводил от «Сони» нависавшие над ней черные тучи и заботливо оберегал ее от возможных неприятностей.

В 1943 году, когда в Иране американцами был арестован Рольф, который около месяца подвергался допросам с участием представителей британской разведки, Центр приказал «Соне» временно прекратить встречи с агентами. «Ничегонеделание», так «Соня» назвала это время, продлилось недолго. Когда Рольф оказался в Москве, Центр разрешил ей возобновить разведывательную работу. В 1943 году «Соня» провела несколько встреч с Клаусом Фуксом и получила от него основные материалы по британскому атомному проекту и несколько образцов, которые были высоко оценены в Москве и позволили советским физикам реально представить перспективы создания атомного оружия. Это был подвиг разведчицы, которая в 1969 году была награждена вторым орденом Красного Знамени.

В январе 1945 года возникла новая угроза для безопасности «Сони». В Каире, при перелете из Парижа в Москву, из-под наблюдения офицеров НКВД бежал Шандор Радо. Он опасался наказания за провал, который привел к прекращению деятельности его резидентуры в Швейцарии в конце 1943 года. Радо оказался в английском посольстве в Египте. Офицеры британской разведки допрашивали его несколько дней.

Центр, опережая возникновение угрозы для безопасности «Сони» и ее семьи, направил 15 января 1945 своему резиденту в Лондон строгое указание:

«Для личного сведения. «Соня» в горной стране была связана с Альбертом и его женой. Контрразведка вашей страны знает о деятельности Альберта в горной стране и его работе на нас. Есть основания предполагать, что в какой-то степени контрразведка может узнать и о работе Сони во время ее пребывания в стране Альберта.

В связи с этим:

1. Личную связь с Соней прекратить и без нашего разрешения не восстанавливать.

2. Запретить Соне заниматься нашей работой. Она должна вести жизнь примерной матери, жены и домашней хозяйки. Исполнение доложите. Директор».

Указание Центра передали «Соне». Она успела направить в Центр все материалы, касающиеся проведения операции «Внедрение учителей», замаскировала свой передатчик в укромном месте, временно прекратила встречи с «Фредами» и «Джимами», запретила своему мужу Леону заниматься сбором сведений о британских ВВС.

Ш. Радо британским контрразведчикам о «Соне» ничего не сказал. Опасность миновала. Но и эта угроза, которая могла реально вывести агентов МІ-5 на след советской разведчицы, была не последней.

Прекратив разведработу и встречи с представителем Центра, Соня лишилась финансовых средств, которые были нужны ей и для работы, и для содержания детей. Леон в то время находился на службе в британской армии. «Соня» стала сдавать комнату. Это было непривычно, стесняло ее, но другого выхода не было.

Когда война закончилась и Лен, так она называла мужа, возвратился в Англию, финансовое положение «Сони» несколько улучшилось. Она отказала квартирантке. Фирма, в которой работал Леон, находилась в Лондоне, а «Соня» с тремя детьми Майклом, Яниной и Петером, который родился в 1943 году, проживала в провинциальном Оксфорде в деревенском доме. С Леоном «Соня» встречалась не чаще дву-трех раз в месяц.

Связи с Центром не было. «Соня» не могла понять причину такого отношения к ней товарищей по Развед-управлению. Она не знала, что в сентябре 1945 года в Канаде сбежал Гузенко, шифровальщик резидентуры советской военной разведки. Предатель ничего не знал о существовании «Сони». Однако Центр, несмотря на информационные возможности разведчицы, не устанавливал с ней связь. Обстановка в Англии была напряженная.

Новая опасность возникла неожиданно. 21 ноября 1947 года Александр Фут, которого «Соня» обучала радиоделу в Швейцарии и с тех пор больше никогда не встречала, выехал из советской зоны оккупации Германии и оказался у англичан. В декабре того же года Фут прибыл в Лондон и стал сотрудничать с британской контрразведкой. Неизвестно как, но он узнал адрес сестры «Сони», посетил ее и передал: «Сообщите Урсуле и Леону немедленно прекратить работу. Наш бывший друг в Швейцарии Альберт — предатель».

Сестра сообщила «Соне» о появлении Фута в Лондоне. Урсула не знала, стал ли Альберт предателем, но неожиданное появление Фута ее насторожило, и она заранее стала готовиться к возможным неприятностям.

Вскоре дом в Оксфорде, где проживала семья Урсулы Бартон, посетили два сотрудника из МI-5. Один из них, не успев переступить порог, с ходу выпалил: «Вы несколько лет были русским агентом. Финская война заставила вас разочароваться в коммунизме. Как нам известно, в Англии вы уже не работали, и мы пришли не с целью арестовать вас, а чтобы просить вашего сотрудничества».

Урсула сразу поняла, что непрошеные гости появились на пороге ее дома не случайно. Это было связано с появлением в Англии Александра Фута. Предупреждение, поступившее от сестры Бригитты, оправдывалось.

«Соне» нужно было выиграть время, выяснить основную причину интереса агентов к ее персоне и быстро определить тактику дальнейшего поведения с ними. Ситуация была критической.

«Соня» решила для начала выиграть время. Она улыбнулась и спросила, как гостеприимная хозяйка:

— Как насчет чашечки кофе?

Агенты ΜΙ-5, которые своей неожиданной психологической атакой хотели застать хозяйку дома врасплох, запугать ее и заставить дать признательные показания, рас-терялись, но предложение приняли. «Соня» потребовала предъявить документы. Она не ошиблась — перед ней стояли два секретных сотрудника контрразведки.

«Гости» вошли в дом. Во время беседы, похожей на замаскированный допрос, контрразведчики перечислили несколько фактов из швейцарского периода деятельности Урсулы. Они знали мало.

К. беседе был приглашен и Леон, который в это время оказался дома. Один из агентов спросил:

— Знаете ли вы Александра Фута? Расскажите о своих связях…

«Соне» было ясно: «Джим» предал их дело.

— Никаких связей у меня нет. — И добавила: — Я не должна рассказывать вам о том, что я делала в Швейцарии во время войны против фашистской Германии…

Переходя в наступление, она спросила:

— У вас есть к нам претензии со стороны британского правительства?

Претензий не было.

Уходя, один из агентов сказал:

— Нам придется побеспокоить большое количество людей, но мы получим полные данные о вашей работе и доказательства тоже…

Визит представителей контрразведки дал «Соне» повод для дополнительных размышлений. Она думала о том, почему предатель Фут «защитил» ее и Леона и «подсунул МI-5 версию насчет нашего «разочарования» из-за финской войны?»

«Соня» также поняла, почему Центр не выходил с ней на связь, — военная разведка берегла своего разведчика, оказавшегося в нестандартной ситуации.

Отсутствие связи с «Соней» беспокоило и начальника военной разведки. В Центре понимали, что «Соня» нуждается и в моральной, и в материальной поддержке.

Это подтвердило и письмо, полученное от «Сони», которое она в январе 1948 года, находясь в Праге, передала представителю советского посольства. Конверт был адресован военному атташе, а на самом деле — начальнику военной разведки. «Соня» сообщала о своем положении, интересовалась, будет ли она нужна в Бразилии, и просила разрешения возвратиться в Германию.

По указанию начальника разведки в мае 1948 года была разработана и проведена операция по передаче «Соне» письма от начальника военной разведки и крупной суммы денег в качестве финансовой помощи. Операцию проводила советская разведчица техник-интендант 2-го ранга Елена Анатольевна Бицуля («Эльза»). С большими мерами предосторожности она посетила дом, в котором жила Бригитта Левис, сестра Урсулы, и передала ей деньги и письмо для «Сони», в нем сообщалось, где и когда в последующем она сможет получить финансовую поддержку Центра.

В письме начальника Главного разведывательного управления говорилось:

«Дорогой друг!

1. Наконец нам удалось установить контакт с вами. Ваше письмо от 28 января 1948 года получили. Мы понимаем сложность вашего положения и уверены, что вы и дальше будете также тверды, как и до сегодняшнего дня. Таким же должен быть и «Джон». Примите к этому необходимые меры.

2. Учитывая наблюдение за вами со стороны ΜΙ-5, вы и «Джон» совершенно не должны заниматься нашей работой в этой стране. Мы также считаем, что вы не должны заниматься открытой партийной работой в Англии, так как в случае возникновения осложнений с вами в связи с вашей прошлой работой вы можете скомпрометировать партию, чего нельзя допускать ни в коем случае. Естественно, вам будет трудно находиться в условиях такой изоляции, тем не менее она неизбежна и необходима в интересах нашей работы, безопасности вас и вашей семьи. Мы уверены, что вы поймете нашу обеспокоенность вашей судьбой. Не возобновляйте связи с «Биллом» или другими вашими источниками.

Поддерживайте связь только в вашими родственниками. Это естественно и это облегчит ваше положение…

Нами принято решение выплатить вам 1000 фунтов в качестве материальной помощи…

Будьте уверены, что помощь будет оказываться вам и в дальнейшем…

3. Несмотря на большую необходимость иметь личную встречу нашего представителя с вами, мы не можем сделать этого в Англии. Надеемся, что нам удастся встретиться с вами в Берлине, если вы найдете возможность организовать такую поездку.

После прочтения и изучения этого письма, запомните его содержание, условия связи и текст уничтожьте.

В дальнейшем по понятным причинам мы будем называть вас «Margaret». С приветом ваш надежный друг…»

Так завершилась многолетняя успешная деятельность разведчицы «Сони». Но опасности продолжали витать над Урсулой Кучински.

3 февраля 1950 года практически все лондонские газеты поместили сообщение о том, что в тот день был арестован доктор Клаус Эмиль Юлиус Фукс, 38 лет, который обвиняется в том, что, будучи британским подданным, в феврале 1945 года в США передавал неизвестному лицу информацию, относящуюся к исследованиям в области атомной энергии, а также в том, что в 1947 году он передавал неизвестному лицу информацию по исследованиям в области атомной энергии.

Британские газеты писали, что согласно «Бритиш империал календар энд Сивил сервис лист» доктор Фукс занимал должность заместителя главного научного сотрудника в научно-исследовательском учреждении в Харвелле.

В газете «Ивнинг стандарт» сообщалось, что расследование дела о Фуксе началось на основании материалов, переданных англичанам Федеральным бюро расследований…

Газетная шумиха об аресте Клауса Фукса серьезно встревожила Урсулу Кучински. Она обратила внимание на то, что Фукс обвинялся, прежде всего, за то, что он передавал секретные сведения неизвестному лицу в США в 1945 году. О том, что Фукс передавал «Соне» секретные материалы о британском атомном проекте, еще никто не знал. Но в ходе следствия о встречах Фукса с «Соней» могло стать известно. Фукс не знал ее имени. Однако он знал, что она является сестрой Юргена Кучински. Этого было достаточно, чтобы найти Урсулу…

В начале марта «Соня» (назовем этот псевдоним Урсулы Кучински еще раз) приняла еще одно оперативное решение: собрала необходимые вещи, одела Янину и Петера и, предупредив Леона, отправилась в аэропорт. Через несколько часов самолет англо-европейской воздушной компании, совершив промежуточные посадки в Амстердаме и Гамбурге, приземлился в аэропорту Гатов в английской зоне оккупации Германии. В аэропорту «Соня» наняла такси и добралась до вокзала Фридрихштрассе.

В Берлине Урсулу, естественно, никто не встречал. Она связалась по телефону с квартирой своего брата Юргена, который проживал в американской зоне. К телефону подошла его жена Маргарита. Она сообщила, что они как раз переезжают на новую квартиру. Юрген на работе и дома будет нескоро.

В гостиницах свободных мест не было, и Урсула с детьми остановилась на квартире пожилых служащих отеля, которые предложили ей свою помощь.

Ранним мартовским утром Урсула взяла такси, усадила в машину детей, погрузила свои два небольших чемодана и попросила доставить ее в советский сектор Берлина…

 

Фотоматериалы

Дом № 27 на улице Театральной, в котором был уничтожен В. Кубэ

Работники из обслуживающего персонала В. Кубэ.

Первая слева в первом ряду — Елена Григорьевна Мазаник. 1943 г.

Мария Борисовна Осипова, Герой Советского Союза Николай Петрович Федоров,Герой Советского Союза

Сумка, в которой Елена Григорьевна Мазаник пронесла мину в дом В. Кубэ

Гроб с телом В. Кубэ отправляют в Германию

Копия Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза Е. Г. Мазаник, М. Б. Осиповой и Н. В. Троян

Мария Борисовна Осипова с сыном Юрием и дочерью Тамарой

Николай Васильевич Похлебаев

Мария Осипова прибыла в Особую партизанскую бригаду «Димы»

Валентина Григорьевна Шуцкая

Ольга Хаммель, радистка резидентуры «Дора», работала в Женеве

Эдмонд Хаммель, радист резидентуры «Дора»

Помощники Шандора Радо — Отто и Изабелла Пюнтер

Рудольф Ресслер

Урсула Бартон (Кучински) после окончания разведывательной работы. Берлин, 1949 г.

Леон Бартон

Памятник на могиле Урсулы Бартон(Кунински) и ее мужа Леона Бартона на кладбище Фридхов Баумшуленвег (Берлин)

Рудольф Гамбургер («Франк»)

Отто Бухтольц («Деннис-1»)

Федор Иосифович Кравченко, Герой Советского Союза, военный разведчик

Могила Ф. И. Кравченко на Кунцевском кладбище в Москве

Военный атташе СССР в Иране полковник Разин Борис Георгиевич

Военный разведчик Сергеев Лев Александрович («Морис»). 1940 г.

И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, С. Ф. Кузьмичев (охранник И. В. Сталина), В. М. Бережков (переводчик). Тегеран, 1943 г.

И. В. Сталин, Ф. Д. Рузвельт, У. Черчилль на конференции в Тегеране. 1943 г.

5 августа 1943 года в Москве впервые прогремел артиллерийский салют в честь освобождения Орла и Белгорода

 

Глава двенадцатая.

«Я могу ходить с высоко поднятой головой…»

12 марта 1950 года сотрудник Главного разведывательного управления полковник Николай Васильевич Евсиков, тот самый Евсиков, который был во время Тегеранской конференции переводчиком у К. Е. Ворошилова, вылетел в Берлин для проведения встречи с «Соней», прибывшей из Лондона.

В Берлине Евсиков провел необходимую подготовку к встрече с «Соней».

15 марта в 15.00 на улице Бренер у входа в театр «Комише опер» Николай Евсиков обратился к даме, которая стояла у афиши, по-английски.

— Извините, поет ли здесь гречанка Ойстрати?

— Вы англичанин? — вопросом на вопрос ответила незнакомка.

Это была «Соня». Евсиков узнал ее сразу. Отправляясь в командировку, полковник получил возможность посмотреть на ее фотографию, которая хранилась в секретном досье «Сони». Разведчица изменилась мало, но было видно, что она устала.

Евсиков предложил «Соне» воспользоваться машиной, которая была в его распоряжении. Через двадцать минут они уже сидели за празднично накрытым столом — Урсула Кучински, Николай Евсиков и Иван Ильичев, который подписывал почти все указания «Соне» в годы Великой Отечественной войны.

Беседа с «Соней» была теплой, долгой и интересной для всех, кто принимал в ней участие.

Окончательное решение было простым. Многолетняя разведывательная работа «Сони» благополучно завершилась.

Центр оказал «Соне» необходимую помощь в обустройстве ее новой жизни в Берлине. Ей было всего сорок три года. Новая интересная жизнь открывала перед ней свои широкие просторы. Она стала известной писательницей, активным общественным деятелем, счастливой бабушкой, у которой росли шестеро внуков и один правнук. Старший сын Михаил стал крупным специалистом в области социологии, высшее образование получили Янина и Петер.

В мае 2000 года правительство Российской Федерации наградило Урсулу Кучински орденом Дружбы.

Английский писатель Майкл Хартлэнд, который брал интервью у «Сони» в начале девяностых годов, в своей книге так охарактеризовал ее положение: «…Теперь все, во имя чего она работала, превратилось в прах. «Соня» все еще цепляется за надежду, она еще не утратила своего мужества…»

Возможно, прочитав эти или другие подобные высказывания, Урсула Кучински в 1991 году сказала: «Многие считают, что я прожила жизнь напрасно. Так говорят мои товарищи, те, кто покинул партию с чувством разочарования. Я же утверждаю, что моя борьба, подобно борьбе Лена в Испании, была борьбой против фашизма. И мы победили. Если моя работа приблизила победу хотя бы на три дня, даже на два часа, я могу ходить с высоко поднятой головой…»