Завершать войны труднее, чем начинать. История больших и малых вооруженных конфликтов свидетельствует: когда смолкают пушки, победители и побежденные не сразу начинают понимать друг друга.

Подводить итоги мировых войн, развязанных в XX веке, было невероятно трудно. Особенно сложным было завершение Второй мировой войны, развязанной фашистской Германией. Представители гитлеровского режима 8 мая 1945 года все-таки безоговорочно подписали акт о капитуляции. Они проиграли все и согласились с жесткими, но справедливыми требованиями победителей.

Проблемы на завершающем этапе войны возникли не только между победителями и побежденными, но и среди тех, кто добивался долгожданной победы. Вторая мировая война была коалиционной. В антигитлеровскую коалицию входили государства, которые имели принципиально разные идеологические системы. Тем не менее они стремились общими усилиями разгромить фашистскую Германию и покарать ее основных сателлитов— Италию и Японию. Антигитлеровская коалиция была естественным, но временным союзом. В полной мере это стало очевидно во время работы Потсдамской конференции и в период подготовки и разгрома милитаристской Японии.

 

Глава первая

КОМПРОМИСС С ПРОБОИНОЙ В БОРТУ

Советско-японский конфликт в районе реки Халхин-Гол длился около четырех месяцев. Японцы начали вооруженные провокации в мае 1939 года. Бои с применением танков, авиации и артиллерии закончились в конце августа. Японская группировка понесла значительные потери. За время боев на Халхин-Голе японцы потеряли около 61 тысячи человек убитыми, ранеными и пленными, в том числе около 45 тысяч человек — в июле — августе 1939 года. 220 самолетов японских самолетов были сбиты.

Советские войска в ходе боев на Халхин-Голе (до середины сентября 1939 года) потеряли убитыми 7974 человека, в госпитали попали 15 251 человек, из которых многие были вылечены и возвращены в строй.

Особо следует сказать о потерях среди личного состава советских войск на Халхин-Голе за счет заболевших военнослужащих. Подавляющее большинство заболеваний приходилось на простудные, желудочно-кишечные и глазные. Простудные и глазные заболевания лечились в лазаретах войсковых частей.

701 человек были вывезены в СССР и проходили лечение в госпиталях Забайкальского военного округа, главным образом в Чите. Их вывозили срочно на самолетах транспортной авиации. Основной причиной желудочнокишечных заболеваний (каких именно, в справочниках не указано) являлась, как указывалось, нехватка доброкачественной питьевой воды. Видимо, это было действительно так. И об этом знала японская разведка. В разведывательном управлении Квантунской армии был разработан план диверсионного акта с применением возможностей отряда № 731.

По указанию Исии Сиро его подчиненный майор Икари сформировал группу смертников, которые должны были провести этот диверсионный акт. И они его тайно провели. Об этом заявил на Хабаровском суде в 1949 году подсудимый Ниси. В 1939 году он был сотрудником отряда № 731. Вот что он сказал в своих показаниях: «…Β конце 1944 года я из филиала Суньу был переведен на должность начальника учебного отдела 731-го отряда на станцию Пинфань. Работу я принимал от своего предшественника подполковника Санода. В тот же день Санода выехал в Японию. Я вскрыл сейф и нашел документы, говорившие о применении бактериологического орудия во время Номанганского инцидента, то есть инцидента у реки Халхин-Гол.

Тут имелись негативы фотографий того времени, список смертников, принимавших участие в этой операции и приказ майора Икари… В отряд смертников входили два офицера, около 20 унтер-офицеров и рядовых. Под этим списком шли подписи, сделанные кровью…»

Продолжая свои показания, подсудимый Ниси сказал: «… Первой стояла подпись майора Икари. Далее следовал целый ряд детализующих приказов Икари, а именно, как рассаживаться на автомашины, как использовать банки изпод керосина (в них содержались бактерии острых инфекционных болезней. — Прим В. Я.), затем несколько указанищ как возвращаться.

Из этих двух документов мне стало ясно, что отряд смертников из 20–30 человек заразил бактериями реку, я думаю, что реку Халха (Халхин-Гол).

На следующий же день я принес эти документы и вручил их майору Икари. Когда я вручал эти документы Икари, то я поинтересовался, а каковы же были результаты. Икари молча принял документы.

Факт проведения этой операции бесспорен…»

Факт проведения операции бесспорен. Результаты ее сохраняли в тайне японские диверсанты из отряда № 731.

Не поняли, что же произошло на самом деле с 700 советскими солдатами, и военные врачи в госпиталоях. Возможно, им приказано было в подробности эти заболеваний не вдаваться. «Нехватка доброкачественной питьевой воды» объясняла все.

Исии Сиро в июле 1939 года провел свою первую акцию против солдат Красной армии.

Японское командование, несмотря на крупную неудачу в районе Халхин-Гол летом 1939 года, продолжало придерживаться своих агрессивных планов против СССР. Оно приступило к подготовке генерального наступления, приуроченного к моменту нападения фашистской Германии на Польшу и началу войны в Европе, рассчитывая воспользоваться этим и начать «поход на Север» в район советского Забайкалья. Японцы, союзники фашистской Германии, рассчитывали на синхронные действия вооруженных сил двух государств. Они ожидали, что эти действия наконец-то принесут им долгожданный военный успех.

В начале августа японцы создали в районе реки Халхин-гол 6-ю армию под командованием генерала О. Риппо численностью до 75 тысяч человек. Она имела в своем составе орудия, танки и самолеты и готовилась к одновременному удару: немцы начинают войну против Польши, Японцы — против СССР.

Благодаря усилиям советской военной разведки этот замысел был своевременно раскрыт. Резиденты Разведуправления Красной армии Р. Гернштадт, Р. Зорге, А. Шнее и другие своевременно доложили в Центр о том, что Германия готовится к нападению на Польшу и это нападение произойдет 2–3 сентября 1939 года.

Резиденты советской военной разведки, действовавшие на Дальнем Востоке, докладывали о концентрации больших японских сил в районе реки Халхин-Гол. События, которые могли одновременно начаться в Европе и в Маньчжурии, имели логическую связь.

Усилия СССР по созданию в Европе системы коллективной безопасности Англия и Франция не поддержали. Япония являлась активным звеном агрессивной оси Берлин — Рим — Токио, которая представляла угрозу СССР как со стороны запада, так и востока.

Оценив обстановку, Сталин пошел на решительный шаг, который до сих пор не имеет однозначной оценки у политиков и историков — он согласился подписать советско-германский договор о ненападении. Процедура подписания этого документа произошла в Москве 23 сентября 1939 года. К этому времени 20 августа советские войска под командованием Г. К. Жукова окружили японскую группировку в районе реки Халхин-гол и 23 августа нанесли по ней сокрушительный удар.

Пока в Москве Риббентроп и сопровождавшие его дипломатические лица подписывали советско-германский пакт, в районе реки Халхин-Гол японские войска терпели сокрушительное поражение. В ходе московской встречи Риббентроп ни словом не обмолвился о бедственном положении 6-й японской армии. Подписав советско-германский договор, он незамедлительно вылетел в Берлин.

Японцы запомнили этот трагический для них день.

В апреле 1941 года, когда Гитлер готовился к нападению на СССР, японский министр иностранных дел Мацуока посетил Москву и подписал в Кремле Пакт о нейтралитете. Все статьи Пакта были согласованы в столицах двух государств заранее. Подписание Пакта явилось значительным компромиссом со стороны и Японии, и СССР. Важной статьей этого документа являлось то, что каждая из сторон брала на себя обязательство соблюдать нейтралитет в случае, если одна из сторон окажется объектом военных действий.

Фашистская Германия отрицательно отнеслась к подписанному в Москве пакту. Гитлер и Риббентроп обвинили японского министра иностранных дел в отсутствии проницательности, так как «последний якобы не понял намеков германских руководителей на возможность войны между Германией и СССР»

Японско-советский компромисс в 1941 году, как покажут события, оказался выгодным для СССР и Японии, которая уже в апреле 1941 года твердо приняла военнополитическое решение начать военный поход на юг, обеспечив себе безопасность с севера. Но советско-японский пакт оказался компромиссом, в корпусе которого с первых же дней его существования имелись крупные пробоины.

На второй день после нападения фашистской Германии на Советский Союз министр иностранных дел Японии Мацуока в беседе с советским послом в Токио заявил, что: «…основой внешней политики Японии является Тройственный пакт, и если настоящая война и пакт о нейтралитете будут находиться в противоречии с этой основой и Тройственным пактом, то пакт о нейтралитете не будет иметь силы…»

 

Глава вторая

ТАЙНЫ ГЕНЕРАЛА ОСИМЫ

19 августа 1942 года начальник Главного разведывательного управления генерал-лейтенант И. Ильичев докладывал Верховному главнокомандующему И. В. Сталину: «По агентурным данным, требующим доверия, японский посол в Берлине генерал Осима донес в Токио о своем посещении по приглашению германского командования южного сектора Восточного фронта. Поездка была совершена с 1 по 7 августа 1942 года на самолете по маршруту: Берлин — Главная ставка — Одесса — Николаев, Симферополь — Ростов-на-Дону — Батайск — Киев — Краков — Берлин».

Естественно, в донесении Ильичева главным был не перечень городов, которые посетил японский посол в сопровождении ответственных сотрудником министерства иностранных дел и германского генерального штаба. Важно было другое — что увидел на Восточном фронте японский полпред накануне Сталинградской битвы и о чем доложил своим руководителям в Токио. Последнее было особенно важно.

Германское руководство не случайно организовало выезд японского посла на Восточный фронт, где назревали важные события. Немецкое командование во что бы то ни стало хотело захватить Сталинград, перерезать Волгу и овладеть нефтеносными районами Кавказа. Для решения этих задач на южный участок Восточного фронта было переброшено огромное количество войск. Демонстрация этих сил, приготовленных к решительным сражениям, должна была убедить японского посла в скором реальном успехе германской армии, разгроме войск Сталина и, самое главное, в необходимости Японии открыть второй фронт против СССР на Дальнем Востоке. Германское министерство иностранных дел сделало все возможное, чтобы визит генерала Осимы на Восточный фронт произвел на него самое благоприятное впечатление.

В специальном сообщении начальника ГРУ Ильичев докладывал политическому руководству СССР и командованию Красной армии: «…В своем донесении Осима оценивает поездку на Восточный фронт, ход операций и намерения Германии. Осима сообщил в Токио, что германские офицеры и солдаты были очень любезны. Открыто и искренне объясняли план действий и показывали расположение своих войск. Настроены они очень оптимистично и уверены, что дела идут лучше и быстрее, чем ожидали. Сопротивление советских войск, кроме танковых, сильно понизилось по сравнению с прошлым годом, особенно стрелковых дивизий».

Осима был не только дипломатом. До назначения на эту высокую должность он был в Берлине военным атташе и успешно занимался разведывательной деятельноетью. Он прекрасно разбирался в вопросах тактики и стратегии, средствах вооружения и, как любой генерал, на основании разведывательных данных мог достаточно объективно судить о соотношении сил противников на том или ином участке фронта.

Хироси Осима родился в 1886 году. Это значило, что в 1942 году, когда он посещал Восточный фронт, ему было 66 лет. Возраст зрелый. Осима действительно был опытным разведчиком, грамотным военным дипломатом и, видимо, авторитетным послом, так как среди иностранных полпредов он единственный мог в любое время попроситься на прием не только к германскому министру иностранных дел, но даже к Гитлеру. Возможно, таким образом, руководители германского государства выражали свое уважение личности генерала Осима, который был выходцем из известной в Японии семьи. В Берлине знали, что в 19161918 годах отец японского посла был военным министром японской империи. Осима-младший тоже смог получить элитное военное образование. В 1905 году он окончил Военную академию, свободно владел немецким языком, отличался твердостью. характера и сильными волевыми качествами, что, кроме всего прочего, позволило сделать ему завидную карьеру в японской армии.

В 1934 году полковник Хироси Осима был назначен на должность военного атташе Японии в Германии. Находясь в Берлине, японский военный дипломат детально изучал внутриполитическую обстановку в этой стране. Он познакомился с влиятельным в берлинских кругах Иоахимом фон Риббентропом, который возглавлял некое «бюро Риббентропа». Это было «негосударственное», но влиятельное заведение, куда за советами часто обращался сам Гитлер.

В 1938 году Гитлер назначил Риббентропа министром иностранных дел. Вскоре в Токио германским послом был назначен полковник Отт, а в Берлине японским послом стал генерал Осима, опытный политик, прозорливый аналитик и генерал, который полностью разделял идеи императора Хирохито о Великой японской империи. Ради создания такой империи Осима готов был в любое время отдать свою жизнь. К оценкам и рекомендациям японского посла прислушивались и в Токио, и в Берлине. В Москве к ним тоже относились с интересом.

Сообщая о замыслах немцев на 1942 год, японский посол докладывал в свою столицу: «…Северная и Центральная группы армий должны сковать советскую армию и, в случае переброски больших сил Красной армии с центра на юг, начать наступление на Москву. Южная группа армий должна разгромить армии Тимошенко, быстро захватить Кавказ и Сталинград…»

Генерал Осима также дал свою оценку реализации плана летней кампании германской армии на 1942 год: «…План выполняется быстрее, чем ожидалось, хотя русские, в общему поняли намерения немцев, но резервы их (примерно 60 дивизий) были слишком разбросаны по фронту. В ходе боев под Харьковом русские потеряли половину резерва южной части. На кавказском направлении германская армия состоит из следующих сил: 3-я румынская армия — 2 румынские и 1 германская стрелковые дивизии; 17-я германская армия — 9 германских стрелковых дивизий и 2 гермайские бронедивизии; 1-я бронеармия — 3 германские стрелковые дивизии и 10 бронедивизий. Всего —27 дивизий. В Крыму — свежая 11-я армия — 7 германских и 3 румынских стрелковых дивизий».

Сталин, несомненно, внимательно изучал донесение японского посла из Берлина в Токио. Он понимал, что посол не может прямо рекомендовать своему правительству начинать или не начинать войну против СССР. Но обстановку на фронте Осима описал правильно и, видимо, рассчитывал, что в Токио будет принято решение о начале военных действий против СССР. Осима хотел, чтобы Япония начала войну против СССР. Этого же настойчиво добивался Гитлер в декабре 1941 года и в середине 1942 года накануне стратегического наступления немецких армий на Кавказ и Сталинград.

«Германский генштаб считает, — писал Осима своему министру иностранных дел, — что силы Красной армии на Кавказе вместе с отступавшими в июне, не превышают 40 дивизий. В направлении на Сталинград действует 6-я армия— приблизительно 10 дивизий. Русские под Сталинградом имели всего до 4 дивизий, а теперь— около 8 дивизий. Несколько дивизий переброшено с Дальнего Востока».

Сообщая о переброске советских дивизий с Дальнего Востока и давая, таким образом, японскому руководству понять, что силы Красной армии на Дальнем Востоке ослаблены, Осима далее докладывал: «…Намерения немцев:

1. Захватить Кавказ, на что потребуется не более месяца.

2. Захватить Сталинград.

3. В зависимости отхода этих операций начать наступление на Москву.

4. До начала зимы в основном уничтожить главные силы Красной армии и захватить большую часть европейской части СССР.

5. По завершении этих операций небольшие силы оставить следить за остатками Красной армии, остальные силы перебросить на зимовку в Европу или на другие фронты…»

Из этой части доклада Осимы напрашивался только один вывод — японской армии пора начинать военные действия против СССР на Дальнем Востоке и в Сибири, пора вводить в бой войска Квантунской армии, которые по численности уже были больше, чем силы Красной армии, дислоцированные в тех районах

Для придания своему докладу объективности, Осима в конце его отметил трудности, с которыми столкнулись немцы. Среди них:

«…1. Отсутствие господства на Черном море.

2. Большие расстояния, плохие дороги для подвоза бензина и боеприпасов…»

Завершая свое послание, Осима удовлетворенно писал: «…питание и боеприпасы у немцев всегда были в достаточном количестве…»

Специальное сообщение, в котором были включены основные положения доклада японского посла из Берлина в Токио, было не единственной удачей советской военной разведки. В 1942–1945 годах из ГРУ в Ставку Верховного главнокомандования поступило значительное количество таких сообщений, важных, срочных и требовавших безотлагательного принятия особых политических решений, которые могли бы удержать Японию от внезапного удара по войскам Красной армии, оборонявших дальневосточные рубежи. Второй фронт на Дальне Востоке внес бы в войну значительные для СССР трудности.

На протяжении 1942–1945 годов Сталин имел возможность читать доклады генерала Осимы, что помогало ему ориентироваться во внешней политике Японии в отношении Германии и действиях Германии по втягиванию Японии в войну против СССР.

Сталин не знал, что эти же донесения генерала Осимы имели возможность внимательно изучать и американский президент Ф. Рузвельт, и британский премьер-министр У. Черчиль. Между собой эта «великая тройка» данными о Японии не обменивалась ни при встречах, ни в переписке и нигде и никогда не упоминала о них.

Как же советской, американской и британской разведкам стали доступны полные тексты донесений японского посла в Берлине?

Для того чтобы хотя бы в какой-то мере прояснить этот вопрос, следует еще раз перечитать главу этой книги «Морис» и японский вопрос». В ней говорилось о том, что советский военный разведчик Лев Сергеев часто передавал в Москву сведения о политике Японии по различным вопросам, а также упоминалось о том, что американская разведка, особенно разведка ВМС, прилагала значительные усилия, чтобы взломать японские дипломатические коды. Американские разведчики с помощью полиции и агентов ФБР несанкционированно ночью неоднократно проникали в японское консульство в Нью-Йорке, вскрывали сейф и периодически фотографировали кодовую книгу. Затем распечатанные фотоснимки были переданы переводчикам с японского доктору Эмерсону Дж. Хауорту и его жене, которые сотрудничали с управлением морской разведки.

Хауорты перевели изъятый в японском консульстве материал. На это потребовалось около четырех лет. Потом этот материал дополнялся новыми «приобретениями» американских разведчиков. В конце концов все, что можно было получить в японском консульстве, американцы получили, перевели на английский язык. В дешифровальной службеу ВМС японский код был разгадан. На основе полученных данных американцам в 1940 году удалось сконструировать шифровальную машинку для вскрытия японских дипломатических кодов. Машинка получила название «Перпл» (Пурпурный).

Контр-адмирал Эдвин Т. Лэйтон, высокопоставленный сотрудник разведки американского Тихоокеанского флота, в 1985 году написал книгу, которую назвал «Я был там». В этой книге адмирал писал: «…Ко второй неделе сентября (1940) действующие ключи к шифрам «Перпл» были вскрыты. Машина, представлявшая собой воистину адское хитросплетение проводов и трескучих реле, заключенное в черный деревянный футляр, наконец-то oправдала возлагавшиеся на нее ожидания. Наградой за многомесячный кропотливый труд стали первые дешифрованные варианты секретных дипломатических донесений из Токио…» [275]Палъмер Н., Ален Т. Энциклопедия шпионажа. С. 478.

К концу 1941 года американцы изготовили 8 таких машин. Три из них были отправлены англичанам в дешифровальный центр в Блетчли-Парк.

Японцы ежедневно меняли ключи, которые использовались в дипломатической переписке. Американцам удалось взломать эти ключи, что позволило и им, и англичанам читать переписку генерала Осимы с Токио практически на протяжении 1942–1945 годов.

Американские и английские разведчики, несомненно, в этой области добились значительных результатов, что, в частности, позволило американскому Тихоокеанскому флоту добиться успеха в сражении у атолла Мидуэй, которое произошло с 4 по 6 июня 1942 года. Японцы тщательно готовили операцию по захвату того атолла и островов Кыска и Атту. Они были базой кораблей американского Тихоокеанского флота, ВВС и станции трансокеанской телеграфной кабельной связи США. Американцы заблаговременно узнали о готовящемся нападении, ветретили японцев в полной боевой готовности. Японцы потеряли в этом сражении 4 тяжелых авианосца, 7 других кораблей, 332 самолета и отступили.

После такого сокрушительного поражения на юге начинать наступление на севере японские генералы не захотели. Нужно было время, чтобы залечить раны. Возможно, поэтому летом 1942 года, несмотря на убедительное послание генерала Осимы, в Токио решено было пока воздержаться от нападения на СССР.

Когда во Второй мировой войне наметился перелом и немцы были изгнаны с территории Советского Союза, Осима продолжал верить в то, что Германия в конечном счете добьется победы. 14 апреля 1945 года он покинул Берлин и переехал в горный курорт Бад-Гаштейн.

Через месяц Осима и сопровождавшие его лица были задержаны американскими оккупационными войсками и отправлены в США. Некоторое время американцы содержали Осиму в Пенсильвании, где вели интенсивные допросы, затем отправили в Японию, 16 декабря 1946 года он был арестован и военноым трибуналом в ноябре 1948 года приговорен к пожизненному тюремному заключению.

Самое интересное в многолетней секретной переписке Осимы с японскими министерством иностранных дел состояло в том, что и в Лондоне, и в Вашингтоне советская военная разведка нашла доступ к дешифрованным американцами и англичанами донесениям японского посла. Этот доступ длительное время давал ценные сведения, которые использовались Ставкой ВГК для удержания Японии от нападения на СССР.

Умер генерал Хироси Осима в 1975 году. До конца дней своих японский посол не знал, что его секретные дипломатические депеши, в которых он докладывал в Токио о своих встречах с Гитлером, Риббентропом и другими высокопоставленными руководителями фашистской Германии, о поездках на Восточный и Западный фронты, не составляли секрета ни для Вашингтона, ни для Лондона, ни для Москвы….

Впрочем, в Вашингтоне и Лондоне тоже не знали, что советское руководство имело возможность читать тайные послания генерала Осимы.

 

Глава третья

ПЕРВЫЕ «СРАЖЕНИЯ» ИСИИ

Любое техническое новшество, в том числе и оружие, создается учеными из-за непреодолимого желания первыми сделать открытие, на поиски которого были потрачены годы. В технической сфере создание нового оружия — научное открытие. К чему это открытие может привести, ученые, как правило, не думают или оправдывают появление на свет своего детища необходимостью укрепления обороны собственной страны. Поверить в то, что ученых, делающих новые средства уничтожения людей, не терзает моральная ответственность, невозможно. Но угрызения совести, видимо, не столь сильны, чтобы помешать делать новые смертоносные открытия. Ученые после успешных испытаний с благодарностью принимают награды и почести. В этом отношении изобретатель советского автомата Калашникова мало чем отличается от отца американской атомной бомбы Оппенгеймера.

Применяют на поле боя технические военные новинки не ученые, их создававшие, а политики и генералы.

В случае с бактериологическим оружием было иное дело. Производители бактерий острых инфекционных болезней — японские ученые-бактериологи одновременно были и изобретателями способов применения этой заразы и лично принимали участие в применении бактериологического оружия на полях сражений. Как правило, такие дьявольские «экспедиции» возглавлял бактериолог генерал Исии Сиро.

Готовясь к бактериологической войне в крупных масштабах, а это в первую очередь значит — против войск Красной армии, японские бактериологи в 1940 году частично применили свои «изобретения» в ходе развязанной ими войны против Китая.

Летом 1940 года специальная бактериологическая экспедиция, которой руководил начальник 731-го отряда генерал Исии, была направлена в район боевых действий в Центральный Китай. В районе Нимбо самолеты отряда № 731 произвели заражение территории противника чумой с помощью чумных блох, в результате чего вспыхнула эпидемия чумы.

В подготовке этой «экспедиции» принимали участие несколько сотрудников отряда № 731. По указанию генерала Исии начальник отделения отряда майор медицинской службы Карасава Томио приготовил к боевому применению 70 килограммов бактерий брюшного тифа и 50 килограммов бактерий холеры. Сотрудники другого отделения этого же отряда вырастили 5 килограммов блох, зараженных чумой. Генерал Исии и его помощники считали, что блохи — лучшие распространители чумы.

Исии был не только бактериологом, но и кинорежиссером. По его указанию этапы применения бактериологических средств фиксировали на кинопленку. Секретный документальный фильм, отображавший боевые действия японского бактериологического отряда против китайских войск, демонстрировался для офицеров отряда № 731. На экране показывались кадры: к самолетам прикрепляют специальные сосуды. Диктор объяснял, что в этих сосудах помещены блохи, зараженные чумой.

Следующий киноряд: самолет в воздухе над расположением противника. На земле видно какое-то движение китайских войск и населенный пункт. Затем самолет возвращается на аэродром. Следует надпись: «Операция закончена». Из самолета выходят генерал Исии. Следует надпись: «Результаты». На экране — китайская газета и японский перевод. В китайской газете написано, что в районе Нимбо внезапно вспыхнула сильная эпидемия чумы…

В 1941 году состоялась вторя экспедиция пред ставите лей отряд № 731 в Центральный Китай в район города Чандэ. Во время этой экспедиции вновь были применены чумные блохи, которыми была заражена местность.

В 1942 году, когда японские войска отступали на одном из участков боевых действий в Центральном Китае, отряд № 731 снова проводил свои секретные акции против китайских войск, сея тихую смерть.

В июле 1942 года японцы отряда Исии и другие подобные подразделения применяли бактерии заразных болезней в ходе диверсий на территориях, контролируемых китайцами, а также распространяли их на территориях, оставляемых японцами. Наступавшие китайские войска вступали в зараженную зону, и на них набрасывались килограммы чумных блох, спасения от которых не было…

 

Глава четвертая

ЧТО РЕШИТ «ТЕРМИНАЛ»?

14 июня 1945 года Уинстон Черчилль направил И. В. Сталину очередное секретное послание. Обращаясь к советскому руководителю, британский премьер писал:

«1. Так как нагие совещание, которое начнется в Берлине, состоится до объявления результатов выборов в Англии, я считаю целесообразным взять с собой г-на Эттли, официального лидера оппозиции, с тем чтобы обеспечить полную преемственность британской политики. О своем намерении я уведомил в подобном же духе Президента Трумэна.

2. Я с удовольствием ожидаю новой встречи с Вами…»

Черчилль проявлял в июне 1945 года повышенную активность. То ли он уже предчувствовал, что его дни в качестве британского премьер-министра сочтены и он проиграет выборы лидеру оппозиции Эттли, то ли он глубоко понимал, что его уход с поста премьер-министра в дни, когда заканчиваются самые важные события Второй мировой войны отстранят его от участия в этих событиях. Скорее всего, было и то и другое. Поэтому Черчилль через день направил Сталину еще одно коротенькое послание. В нем он предлагал использовать «условное обозначение «Терминал» для предстоящей Берлинекой конференции.

Сталин принял предложение Черчилля. Трумэн тоже.

17 июля 1945 года в пригороде Берлина начала работу Потсдамская конференция. Делегацию Советского Союза возглавлял И. В. Сталин. Интересы США представлял исполнявший обязанности американского президента вице-президент Г. Трумэн. От Великобритании в Берлин прибыл премьер-министр У. Черчилль, который в ходе конференции сдал свои полномочия новому британскому лидеру лейбористу К. Эттли.

Переговоры в Потсдаме были похожи на состязание двух команд по перетягиванию каната. С одной стороны в той политической игре участвовал Сталин, с другой — Трумэн, которому помогал тучный, самоуверенный и хитроватый Черчилль. Временами противоборство между участниками конференции достигало максимального напряжения, которое скрывалось за доброжелательными улыбками и руководителей делегаций, и сопровождавших их дипломатов.

Интересы победителей в Потсдаме не совпали. Поэтому дискуссии были принципиальными: каждая делегация упорно отстаивала не только интересы своих государств, но и будущее Европы и, главное, устройство послевоенного мира, как оно виделось в то время из Вашингтона, Лондона и Москвы. Некоторые современные исследователи считают Потсдамский дипломатический раунд Второй мировой войны явился началом холодной войны. Возможно.

Сталину было трудно вести переговоры с лидерами США и Англии. Трумэн и Черчилль действовали согласованно и настойчиво. Тем не менее, несмотря на давление со стороны руководителей делегаций США и Англии, Сталин смог отстоять предложения Советского Союза по ряду принципиальных вопросов.

Считается, что во время работы Потсдамской конференции был дан старт холодной войне. Возможно, это и так. Одно бесспорно — для того чтобы добиться успеха в Потсдаме, Сталину нужно было твердо и обоснованно отстаивать интересы СССР, народ которого вынес на своих плечах основные тяжести войны, заплатил за победу невероятно высокую цену и водрузил Знамя Победы над поверженным рейхстагом.

Руководитель советской делегации должен был кроме настойчивости и веры в правильность своих предложений иметь убедительные аргументы. А еще лучше — заранее знать ходы, которые могли бы сделать Трумэн и Черчилль в ходе переговоров. И он, как представляется, эти ходы знал. В этом ему помогла советская разведка, в том числе и военная. Военные разведчики смогли заблаговременно и достаточно подробно проинформировать руководителя советской делегации об основных подходах Г. Трумэна и У. Черчилля по наиболее сложным вопросам, которые обсуждались и решались во время работы Потсдамской конференции. Сведения, добытые военными разведчиками «Морисом», «Грантом», «Брионом», «Мольером» и другими, были достоверными и своевременными. Возможно, поэтому Потсдамская конференция, несмотря на противоречия, а порой и попытки откровенного диктата со стороны Трумэна на руководителя советской делегации, все-таки завершилась успешно.

Одна из трудных проблем, обсуждавшихся в Потсдаме, была связана с завершением войны на Дальнем Воетоке. Для достижения этой цели необходимо было разгромить японские вооруженные силы. У Советского Союза и США в этом вопросе общей была только ближайшая задача — добиться полной и безоговорочной капитуляции Японии. Последующие цели и задачи союзников уже не совпадали. Можно сказать, что они даже были диаметрально противоположны. Сталин хотел добиться укрепления безопасности советских восточных границ и возвращения захваченных Японией русских земель. Трумэн мыслил шире — он хотел обеспечить доминирующее положение США в Японии и Китае, от которых американское побережье отделял в то время труднопреодолимый Тихий океан. Но волны этого самого большого океана не могли сдержать американцев, которые уже построили авианосцы и создали стратегические бомбардировщики, способные преодолевать большие расстояния.

Прагматики не имеют пределов в собственных притязаниях. Трумэн был самоуверенным и циничным прагматиком.

 

Глава пятая

КУРОК ВЗВЕДЕН

В феврале 1945 года в ходе Ялтинской конференции, в работе которой принимал участие президент США Ф. Рузвельт, американцы высказывали большую заинтересованность в том, чтобы Советский Союз оказал Соединенным Штатам помощь в разгроме Японии. Впрочем, вопрос об участии СССР в войне против Японии возникал и в 1943 году во время Тегеранской встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля. Тогда в связи с просьбами американской и английской делегаций об участии СССР в войне против Японии Сталин заявил о готовности вступить в войну на Дальнем Востоке по завершении военных действий в Европе. Советская делегация исходила из того, что невозможно обеспечить прочный мир, не добившись разгрома Японии, которая активно поддерживала фашистскую Германию в войне против СССР и других стран антигитлеровской коалиции, а также постоянно угрожала безопасности Советского Союза.

По расчетам американцев, война на Дальнем Востоке могла продолжаться до марта 1946 года. Добиваясь оккупации японских островов, американцы неизбежно понесли бы значительные потери в живой силе и технике. Около миллиона американских солдат и офицеров должны были погибнуть в ходе боевых действий, прежде чем вооруженным силам США удалось бы сломить сопротивление японцев. Такие жертвы американцы не простили бы Трумэну.

Г. Трумэн, который стал исполнять обязанности президента 12 апреля 1945 года после смерти Ф. Рузвельта, вначале придерживался согласованного в Ялте решения о вступлении СССР в войну против Японии. 18 июня 1945 года, собираясь на конференцию в Потсдам, Трумэн заявил, что одна из целей, которую он ставит перед собой на предстоящей конференции, «…будет заключаться в том, чтобы добиться от Советского Союза максимальной помощи в войне против Японии».

По прибытии в Потсдам Трумэн также сказал, что хотел бы добиться вступления СССР в войну на Дальнем Востоке. Возможно, это заявление было тонко продуманной политической игрой, целью которой было установить степень готовности Советского Союза к началу боевых действий против Японии. В то время в США уже завершалась подготовка к испытанию первой атомной бомбы. В случае успеха новое сверхмощное оружие могло внести существенные изменения в отношение США к другим странам. Об этом Трумэн тоже поторопился заявить своим помощникам.

Советская делегация была готова к обсуждению вопроса о начале военных действий против Японии. По указанию Сталина начальник Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов обстоятельно проинформировал военных представителей США и Великобритании о ходе подготовки Дальневосточной кампании.

Американцы тоже тщательно готовились к этому совещанию. В ходе его они выдвинули ряд предложений. Первое из них заключалось в том, что Советский Союз должен разрешить США создать на своей территории две станции слежения за погодой: одну — в Хабаровске, другую — в Петропавловске. Второе и третье предложения относились к согласованию северной границы для проведения морских и воздушных операций вооруженными силами США и СССР. Четвертое предложение касалось создания группы связи между штабами союзников на Дальнем Востоке. Пятая просьба была связана с договоренноетью об использовании советских авиабаз и морских опорных пунктов.

Все эти предложения были разработаны руководителем американской военной миссии в Москве генералом Дж. Дином. По окончании первого военного заседания адмирал Леги вручил список с этими просьбами начальнику советского Генерального штаба Антонову.

Генерал армии Антонов передал список с требованиями американцев Сталину. Изучив их, Верховный Главнокомандующий обратил особое внимание на просьбу американцев разместить их радио и метеорологические станций в Хабаровске и Петропавловске-Камчатском. Сталин сказал начальнику Генерального штаба:

— Американцы решили добиться своего. Намерены установить наши дальневосточные параметры. Не погода и не тайфуны их, конечно, интересуют. Им хочется как можно больше знать о наших коммуникациях, портах и аэродромах.

Антонов согласился:

— Отказать союзнику на этот раз, в преддверии начала нашего конфликта с Японией, товарищ Сталин, не удастся. Вот делегацию американских специалистов раза в два, примерно до пятидесяти человек, надо сократить…

— Пожалуй, так и поступим, товарищ Антонов. Подготовьте наш ответ в таком духе президенту Трумэну. Сошлитесь на трудности размещения их военного персонала…

На втором заседании Антонов сообщил американцам, что маршал Сталин передал президенту Трумэну ответ на вопросы начальников штабов США. По просьбе американских военных, которых, как оказалось, Трумэн не познакомил с ответами Сталина, Антонов зачитал соображения советского Генерального штаба. Предложение об открытии американских метеостанций в Хабаровске и

Петропавловске было принято. Однако они «…должны были обслуживаться советским персоналом»> были внесены незначительные изменения относительно границ, которые устанавливались для операций советских и американских войск на море и в воздухе. Получило одобрение предложение и об обмене группами офицеров связи между советским и американским главными штабами. Антонов не согласился только с просьбой о совместном использовании опорных пунктов для ВМФ и ВВС.

По оценке генерала Дина, «…военные переговоры в Потсдаме… закончились в полном согласии».

Американские радио и метеорологические станции были размещены там, где и просил адмирал Леги. Обслуживал их американский персонал. Когда Советский Союз обратился к правительству США с просьбой разместить подобные советские станции на американской территории, советское предложение было отвергнуто под предлогом того, что американское законодательство запрещает размещать на территории США иностранные военные объекты.

Советский Союз должен был вступить в войну против Японии через два-три месяца после полного разгрома фашистской Германии.8 мая был подписан акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. 8 августа Советский Союз должен был начать боевые действия на Дальнем Востоке.

Изучив степень готовности СССР к началу войны против Японии, Трумэн изменил свое отношение к проблеме участия Советского Союза в разгроме самурайской империи. В Потсдаме он с нетерпением ждал сообщения из Аламогордо, где проводился первый взрыв атомного устройства. Вскоре американский президент получил короткий отчет об успешном испытании атомной бомбы.

Американцы говорят: «Трудно отказаться от мысли стать богом». Когда известие об успешном испытании атомного устройства поступило к Трумэну, он понял, что в его руках появился новый мощный аргумент в борьбе не только против японцев. Трумэн решил, что настал его час. Он пришел к выводу, что США смогут и без участия Советского Союза сломить сопротивление Японии и, таким образом, завершить мировую войну. Лавры победителя, видимо, не давали покоя новому американскому президенту, который в годы войны не имел возможности принимать политические и военные решения и нести за них ответственность. Парадокс истории заключается в том, что, как правило, итоги войн подводят те, кто не принимает участия в боевых действиях. Трумэн не был исключением. Обладание новым оружием, против которого не было никакого противодействия, открывало перед Трумэном невероятные политические и военные перспективы.

В один из рабочих дней конференции Трумэн сообщил Сталину о том, что в США создано новое оружие огромной разрушительной силы. Черчиллю, наблюдавшему со стороны за беседой Сталина и Трумэна, показалось, что советский руководитель никак не отреагировал на сообщение американского президента. Сталин был действительно спокоен и демонстрировал твердую уверенность в силах государства, которое возглавлял. Он знал о том, что в США произведено испытание атомной бомбы. Советская разведка неоднократно докладывала в Москву о ходе работ британских и американских ученых в этой области.

Открыто отвергнуть участие Советского Союза в военной кампании по окончательному разгрому Японии Трумэн не мог. Этому мешали два обстоятельства. Первое — американцы неоднократно сами настаивали на совместных действиях США и СССР в войне против Японии. Нарушить соглашение, достигнутое в Ялте, Трумэн не решался. Второе — несмотря на заверения своих генералов, Трумэн все же не был уверен в том, что атомная бомба окажется столь эффективной, что ее применение позволит решить все проблемы с Японией. Он не мог не опасаться того, что бомба окажется не столь мощной, как его убеждали, и что одним атомным ударом завершить войну против Японии не удастся. В этом случае, а это могло произойти, Соединенным Штатам пришлось бы еще около года воевать против самураев и заплатить за будущую победу жизнями нескольких сотен тысяч американских солдат и офицеров. Вряд ли Трумэн думал о них. Он думал о себе. Большая власть кружит голову тем, кто не умеет ею пользоваться и не понимает ее сути.

Трумэн тщательно изучил памятную записку, подготовленную для него военным министром Г. Стимсоном 2 июля 1945 года. В этой записке Стимсон приводил и такие аргументы: «Если мы осуществим высадку на одном из главных островов и начнем захватывать японские острова, то японцы, по всей вероятности, станут сопротивляться до последней капли крови… В результате мы понесем огромные потери и будем вынуждены оставить Японию…»

Военный министр дипломатично задавал своему президенту очень сложный вопрос: «Нельзя ли, не прибегая к насильственной оккупации Японии, принудить ее вооруженные силы к безоговорочной капитуляции?»

У американцев для достижения этой цели было два пути. Первый — добиться вступления СССР в войну против Японии и таким образом переложить на советские войска всю тяжесть борьбы с многочисленной и хорошо оснащенной японской армией. Второй — нанести атомные удары по японским городам и, таким образом, заставить Японию капитулировать.

Последний вариант в случае успеха давал возможность исключить СССР из процесса дальневосточного урегулирования.

Государственный секретарь США Дж. Бирнс, принимавший участие в работе Потсдамской конференции, писал в своих мемуарах: «..Я должен откровенно признаться, что испытал бы чувство удовлетворения, если бы русские решили не вступать в войну… Однако соглашение было заключено, и мы вынуждены были придерживаться своих обязательств…».

Ставка была сделана на использование атомной бомбы. Расчет был прост — применение нового оружия должно было вынудить Японию капитулировать еще до того, как Советский Союз вступит в войну на Дальнем Востоке.

24 июля Трумэн утвердил приказ командующему стратегической авиацией генералу Спаатсу об атомной бомбардировке Японии. В приказе говорилось: «509-й авиагруппе 20-й воздушной армии… после 3 августа 1945 г., как только погода позволит, произвести визуальное бомбометание на одну из следующих целей: Хиросима, Кокура, Ниигата и Нагасаки…»

Так Трумэном принял окончательное решение — официально не отказываться от согласованных решений Ялтинской конференции, а реально — исключить Советский Союз из дальнейшего процесса решения дальневосточных проблем, сбросив атомные бомбы на японские города. Тайный замысел вынудить Японию капитулировать до вступления Советского Союза в войну на Дальнем Востоке был приведен в действие.

Дж. Бирнс распорядился опубликовать Потсдамскую декларацию. Ее подписали представители США, Китаяи Англии. Декларация была обнародована в 7 часов вечера 26 июля 1945 года. В тот же день американский крейсер «Индианаполис» прибыл на остров Тиниан с атомной бомбой на борту.

Курок атомной бомбы был взведен. В истории начался новый отсчет времени.

 

Глава шестая

ОШИБКА ПРЕМЬЕРА СУДЗУКИ

В Токио тщательно обсудили содержание Потсдамской декларации. Основная идея этого документа состояла в том, чтобы сбалансировать угрозу тотального разрушения Японии предложением сохранить в ней императорскую форму правления. По данным американской разведки, это условие было единственным, при котором Япония могла бы капитулировать.

Потсдамская декларация обуславливала жесткие требования. Японскому правительству предлагалось прекратить сопротивление и принять условия безоговорочной капитуляции. Союзники настаивали на ликвидации господства милитаристов в Японии, требовали наказания военных преступников, роспуска японских вооруженных сил и военного разоружения. Условиями капитуляции предусматривалось развитие в Японии только такой промышленности, которая позволила бы поддерживать ее хозяйство и выплачивать «справедливые репарации натурой».

Положения декларации предусматривали сохранение императорской власти, суверенитета Японии над островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку. Другие менее крупные острова должны были быть указаны позднее.

Руководители правительств США, Китая и Великобритании, подписавшие Потсдамскую декларацию, определяя условия оккупации Японии, заявили, что «оккупационные войска союзников будут выведены из Японии, как только будет учреждено мирно настроенное и ответственное правительство в соответствии со свободно выраженной волей японского народа» [302]Там же.
.

Советский Союз не принимал участия в подписании декларации, но ее принятие, как утверждал руководитель американской военной миссии в Москве генерал Дин, «прошло с согласия Сталина». Возможно, что так и было. Но было и другое. Сталин имел возможность еще до начала работы Потсдамской конференции познакомиться с содержанием этого документа, текст которого был подготовлен в Вашингтоне еще в мае 1945 года. Советская разведка смогла узнать содержание проекта декларации от одного из своих достоверных и надежных источников. Закулисная политическая игра, ставкой в которой была Япония, подходила к концу. Каким будет финал Второй мировой в июле 1945 года, еще никто не знал.

Сталину также было известно, что американская разведка имела ключ к японскому дипломатическому шифру. Перехватывая японские дипломатические радиограммы, американцы знали, о чем думают в Токио и какие инструкции направляют своим послам. Благодаря усилиям советской разведки Сталин тоже имел возможность знакомиться с некоторыми из этих документов.

Японское правительство, видимо, чтобы не подрывать моральный дух нации, которой еще предстояло сражаться, решило опубликовать Потсдамскую декларацию в сокращенном виде. Телеграфное агентство «Домей Цусин» передало заявление: «Из авторитетных источников стало известно, что Япония оставит без внимания совместное обращение Черчилля, Трумэна и Чан Кайши, призывающее японцев объявить о безоговорочной капитуляции». По словам агентства, Япония собиралась вести войну до «самого конца в соответствии с установленной ею политикой».

28 июля премьер-министр К. Судзуки на пресс-конференции заявил, что Япония игнорирует Потсдамскую декларацию. Это выступление, как считают историки, было поспешной и трагической ошибкой. Отказ от признания условий Потсдамской конференции давал Трумэну право на использование атомного оружия, применение которого уже можно было обосновывать военной необходимостью. И Трумэн этим незамедлительно воспользовался. Как только закончилась Потсдамская конференция, он поспешил в Вашингтон…

В Москве тоже знали, что США на завершающем этапе войны могут использовать атомное оружия против Японии. Об этом еще в 1944 году доложил в Центр из Нью-Йорка разведчик-нелегал Артур Адамс. В письме начальнику военной разведки Адамс 7 марта 1944 года, в частности, сообщал, что новый снаряд, который создается в США, «…будучи сброшен на землю, излучением уничтожит все живущее в районе сотен миль. Это проектируется полное уничтожение Японии».

Сообщая о создании в США атомной бомбы, Адамс писал: «…нет гарантии, что наши союзники не попытаются оказать влияние и на нас, когда в их распоряжении будет такое оружие…». Данные, добытые советским разведчиком, полностью подтвердились 6 августа 1945 года.

Советское правительство присоединилось к Потсдамской декларации. В специальным заявлением, опубликованном в Москве, говорилось: «…Учитывая отказ Японии капитулировать, союзники обратились к Советскому правительству с предложением включиться в войну против японской агрессии и тем сократить сроки окончания войны, сократить количество жертв и содействовать скорейшему восстановлению всеобщего мира. Верное своему союзническому долгу Советское правительство приняло предложение союзников и присоединилось к заявлению союзных держав от 26 июля сего года».

Такого решения требовали многие обстоятельства, в том числе и союзнические обязательства, принятые Сталиным на Ялтинской конференции в феврале 1945 года. Война на Дальнем Востоке вступала в завершающую стадию…

Прибыв в Москву из Потсдама, генерал армии А. И. Антонов пригласил к себе начальника Дальневосточного направления Оперативного управления Генерального штаба генерал-майора Н. А. Ломова. Спецнаправление по Дальнему Востоку, которым командовал Ломов, было создано в июне 1943 года. Начиная с сентября 1944 года А. И. Антонов, С. М. Штеменко и Н. А. Ломов начали готовить предварительные расчеты на случай войны с Японией.

К детальной разработке плана Дальневосточной кампании Генеральный штаб приступил еще до начала работы Потсдамской конференции. Окончательный проект плана был рассмотрен Ставкой Верховного главнокомандования в середине июня 1945 года.

Генерал-майор Ломов доложил начальнику Генштаба о завершении переброски войск с запада на восток, о формировании трех фронтов и их готовности к боевым действиям. Особый интерес начальник Генерального штаба проявил к донесениям военной разведки, которые поступали из Главного разведывательного управления.

Количество и качество сведений по Дальнему Востоку и другим регионам, поступавших от военных разведчиков в Генеральный штаб, свидетельствовали о том, что очередная реорганизация в системе военной разведки, проведенная в июне 1945 года, завершена вполне успешно. Главное разведывательное управление и Разведывательное управление Генерального штаба Красной армии были объединены в одну структуру. Вся система зарубежной и оперативной военной разведки была подчинена Генеральному штабу. Центральный орган военной разведки получил название Главное разведывательное управление Генерального штаба. Начальником ГРУ ГШ по рекомендации А. И. Антонова был назначен генерал-полковник Ф. Ф. Кузнецов. Антонов хорошо знал этого генерала, с которым неоднократно обсуждал положение на советско-германском фронте. Оперативная разведка, которой командовал Ф. Ф. Кузнецов, была мощным боевым отрядом Генерального штаба, добывала исключительно ценные и точные сведения о противнике, которые использовались военным командованием в ходе разгрома немецко-фашистских войск под Курском, в Белоруссии, и в ходе других наступательных операций советских войск против фашистской Германии.

Летом 1945 года в деятельности военной разведки наступил период, когда необходимо было сосредоточить основные силы на обеспечении Ставки Верховного главнокомандования сведениями, которые требовались для завершения подготовки и успешного проведения Маньчжурской стратегической наступательной операции, которая была главной операцией всей Дальневосточной кампании.

Сложность и особенности предстоявшей операции заключались прежде всего в том, что она готовилась в условиях, когда Советский Союз официально еще не был в состоянии войны с Японией.

Разработать и провести такую операцию без точных разведывательных данных о противнике было невозможно. Как же действовала советская военная разведка в период подготовки Маньчжурской операции? Что ей удалось узнать о противнике? Насколько сведения, добытые военной разведкой, были точны и своевременны? Какую помощь военная разведка оказала политическому руководству страны и командованию Красной армии на завершающем этапе войны на Дальнем Востоке?

Ответы на эти вопросы мог бы дать маршал Советекого Союза А. М. Василевский, который Ставкой В ГК в июне 1945 года был назначен главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке и руководил действиями советских войск в ходе всей Дальневосточной кампании. Однако в воспоминаниях М. А. Василевского, которые маршал назвал «Дело всей жизни», о действиях военной разведки на Дальнем Востоке практически ничего не сказано.

 

Глава седьмая

РАДИОРАЗВЕДКА ДОКЛАДЫВАЛА…

[312]

Квантунская армия, размещенная японским командованием в Маньчжурии в 1931 году, постоянно наращивала свою военную мощь и готовилась к боевым действиям против Советского Союза. Очаг крупной военной опасности, которой подвергался советский Дальний Восток, когда-то должен был быть ликвидирован. В Москве понимали, что японцы по своей воле из захваченной ими Маньчжурии никогда не уйдут. Поэтому, несмотря на огромные трудности, которые испытывала Красная армия во время боевых действий на советско-германском фронте, Ставка ВГК и Генеральный штаб вынуждены были содержать на Дальнем Востоке силы, которые могли бы прикрыть советские границы в случае японской агрессии. Особую роль в обеспечении командования точными сведениями о возможном нападении Японии на СССР, как всегда, должна была сыграть военная разведка.

К 1945 году по сравнению с периодом 30-х годов части и подразделения военной разведки в войсках дальневосточных и сибирского военных округов значительно окрепли. Нашелся и корм для почтовых голубей, которые были переданы в зоопарки и голубеводам-любителям.

Вместо почтарей на советской и монгольской территориях были развернуты стационарные и передвижные средства радиотехнической разведки. На советско-германском фронте подобные подразделения показали исключительную эффективность и добыли множество ценных сведений о противнике.

Одновременно пограничные разведывательные пункты были оснащены новыми средствами портативной радиосвязи. Разведчики и агенты, которые действовали на территории, оккупированной японскими войсками, могли связываться со своими руководителями на советской территории и передавать добытые сведения.

На радиоразведку Дальневосточного направления, как и на всю военную разведку, были возложены ответственные задачи, среди которых первостепенными были: вскрыть систему обороны противника на всю его глубину, установить дислокацию штабов соединений Квантунской армии; выявить точное местонахождение командных пунктов и узлов связи, следить за состоянием, деятельностью и намерениями главного командования вооруженных сил Японии и ее Квантунской армии.

Эти задачи должен был выполнить личный состав пяти отдельных радиодивизионов ОСН АЗ, которые были развернуты от Забайкалья до юга Приморья.

В 1943 году у советского командования появилась возможность сформировать 2-й отдельный радиополк ОСНАЗ Главного командования. Основная задача личного состава этого радиополка состояла в ведении стратегической радиоразведки на Дальневосточном театре.

К оперативному слежению за возможной переброской в Маньчжурию японских войск из центральных районов Китая был подключен и радиоразведывательный отряд. Этот отряд еще в 1938 году был направлен в Китай для оказания помощи китайским вооруженным силам в организации и ведении радиоразведки действовавших там японских оккупационных войск.

Активным сбором сведений о японской Квантунской армии занимались подразделения радиоразведки Амурской Краснознаменной флотилии.

Таким образом, к 1945 году советская радиоразведка на Дальнем Востоке постепенно превратилась в важный фактор контроля за активностью войск противника на всю их глубину и эффективное средство добывания ценных разведывательных сведений.

Выполнению поставленных перед частями советской радиоразведки задач помогали, как ни странно, сами японцы. В войсках Квантунской армии широко использовались средств войсковой радиосвязи. Они существовали во всех звеньях управления, начиная с главного командования этой армии и завершая ее дивизиями и бригадами и входившими в их состав полками, батальонами и дивизионами.

С одной стороны, это была вынужденная мера, принятая японским командованием, из-за большого удаления друг от друга частей и соединений японской армии. Дальневосточный театр военных действий имел огромные размеры.

С другой стороны, наличие средств радиосвязи повышало оперативность управления войсками. Отказаться от таких средств японцы не могли. Так что эфир был постоянно заполнен различными радиосигналами, в которых и должны были разобраться советские операторы радиотехнической разведки. К тому же японские части связи были хорошо оснащены современной, по тем временам, техникой радиосвязи, которая закупалась Японией в Германии и была знакома советским радиоразведчикам.

Что смогла сделать радиоразведка накануне Маньчжурской стратегической наступательной операции?

В 1941–1945 годах части советской радиоразведки установили переброску в Маньчжурию семи вновь сформированных пехотных дивизий и трех авиационных дивизий, семи авиационных бригад, двенадцати бомбардировочных эскадрилий и одиннадцати бомбардировочных авиаотрядов. Радиоразведка подтвердила расположение в Маньчжурии, Китае, Индокитае и Японии семи японских армий, семнадцати пехотных дивизий, трех авиационных бригад и ряда других соединений и частей.

В дальнейшем радиоразведка продолжала детализировать группировку войск противника вплоть до полков, батальонов, дивизионов, пограничных гарнизонов, отдельных отрядов, а также складов вооружения, госпиталей и других подразделений службы тыла.

Сведения, добытые радиоразведкой, обобщались и ложились в основу специальных разведывательных сводок, которые регулярно готовились офицерами отдела радиоразведки Разведывательного управления Генштаба. В одной из таких сводок, например, подготовленной на 10 марта 1943 года, было указано наличие в составе Квантунской армии около 300 соединений, частей и подразделений, в том числе шестнадцать дивизий и шестьдесят полков (пехотных, танковых, артиллерийских, зенитно-артиллерийских и автомобильных).

В отчете начальника разведотдела Дальневосточного фронта за 1943 год отмечалось, что радиоразведка, систематически наблюдая за ходом оперативной и боевой подготовки сухопутных войск и военно-воздушных сил Квантунской армии, установила проведение двух фронтовых, двенадцати армейских и пятнадцати дивизионных учений. Радиоразведка вскрыла прибытие из Японии пополнений в соединения в части Квантунской армии, получала сведения о контингенте генеральского и офицерского состава армии — командиров соединений и частей от командующих армиями до командиров полков, батальонов, дивизионов, эскадронов. Радиоразведкой были своевременно добыты данные о том, что начиная с 1943 года на Маньчжурском плацдарме значительно активировалось строительство железных и автомобильных дорог.

Радиоразведчики, действовавшие на Дальнем Востоке, активно перенимали опыт организации деятельности радиоразведки, накопленный их коллегами на советско-гермайском фронте. Из Генерального штаба в части радиоразведки направлялись бюллетени и справки по организации радиосвязи в японской армии, внедрялись новые эффективные методы ведения радиоразведки. Прибывавшие из Москвы в командировки специалисты проводили практические занятия по анализу добываемых разведывательных сведений и работе пеленгаторной службы частей.

В итоговой оценке отдела радиоразведки Разведуправления Генштаба отмечалось следующее: «Разработка основных принципов организации радиосвязи японской армии и отличительных особенностей наблюдаемых в ней радиосетей, проводимая радиоотделениями штабов фронтов и дивизионами радиоразведки принесла большую пользу в правильном определении назначения и принадлежности наблюдаемых радиосетей. В настоящее время все дивизионы умеют правильно классифицировать большинство радиосетей по родам войск, соединениям, службам и т. д.»

Используя опыт организации и ведения разведки на советско-германском фронте, Разведывательное управление Генштаба и штабы Дальневосточного и Забайкальского фронтов провели целый ряд мероприятий по подготовке разведывательных частей к выполнению задач в условиях боевых действий.

Учитывая значительные размеры возможного театра военных действий, командование радиодивизионов оборудовало радиоразведывательную и связную аппаратуру на автомашинах, что значительно повысило их подвижность и сказалось на качестве добываемых сведений о противнике. В Центре принимались меры по улучшению оснащения дальневосточных радиоразведывательных частей специальной радиоразведывательной техникой. Замена устаревшей техники была завершена в начале 1945 года.

Итоги работы радиоразведки на Дальневосточном театре были подведены в директиве отдела радиоразведки Разведывательного управления Генштаба. Она называлась: «О задачах радиоразведки на Дальнем Востоке». В этой директиве отмечалось: «…радиодивизионы ОСНАЗ Дальневосточного и Забайкальского фронтов добились значительных успехов в разведке радиосвязи японской армии. Улучшилось качество разведывательных сводок, увеличилось количество разведывательных сведений по данным пеленгации».

В этой же директиве Генеральный штаб потребовал повысить точность пеленгования и улучшить анализа добытых сведений.

В 1941–1945 годах части радиоразведки добывали детальные сведения о Квантунской армии, которая готовилась к боевым действиям против СССР.

В период непосредственной подготовки к проведению советскими войсками Маньчжурской стратегической наступательной операции главными задачами радиоразведки являлись: доразведка общей группировки войск Квантунской армии, постоянное слежение за дислокацией и перемещением ее соединений и частей, а также прибытием в Маньчжурию новых войск.

В состав 1-го Дальневосточного фронта входили 325-й и 447-й отдельные радиодивизионы ОСНАЗ, а также переброшенный с Западного театра на Дальний Восток 398-й отдельный радиодивизион ОСНАЗ. Эти дивизионы выполняли задачи по разведке войск Квантунской армии, развернутых против советского Приморья.

В составе Забайкальского фронта действовали: 453-й, 328-й и 462-й отдельные радиодивизионы ОСНАЗ, а в составе находившегося на второстепенном направлении 2-го Дальневосточного фронта — 464-й отдельный радиодивизион ОСНАЗ.

2-й отдельный радиополк ОСНАЗ Главного командования в составе трех радиодивизионов выполнял задачи в интересах созданного Главного командования войск Дальнего Востока.

При планировании и организации разведки японских войск, расположенных на обширном Маньчжурском плацдарме, особо учитывалось приобретенное радиоразведкой в ходе войны с фашистской Германией новое и весьма важное качество — способность в больших масштабах охватывать наблюдением крупные группировки вооруженных сил противника и прослеживать ход их боевых действий на широком фронте и на большую глубину.

В целом принятое построение радиоразведывательных частей создавало довольно стройную разведывательную систему. 2-й радиополк ОСНАЗ Главного командования вел стратегическую разведку, фронтовые радиодивизионы ОСНАЗ — оперативную радиоразведку. А приданные армиям радиодивизионы ОСНАЗ вели оперативно-тактическую радиоразведку. Под контролем сил радиоразведки находились главные военные объекты противника.

К началу боевых действий 2-й радиополк ОСНАЗ полностью вскрыл систему управления и связи главного командования Квантунской армии.

Оперативная и армейская радиоразведки достаточно надежно вели наблюдение за расположением дивизионных и бригадных штабов на всех основных направлениях Дальневосточного театра. В частности, были получены данные об усилении войск 1-го (Восточно-Маньчжурского) фронта за счет формирования новых соединений в Маньчжурии и Корее.

В этот же период радиоразведка получила данные о проведении экстренного призыва в Квантунскую армию резервистов и о переформировании всех ее дивизий и бригад по штатам военного времени, а также о срочной подготовке для частей этой армии командных кадров и усиленной подготовке к войне населения Маньчжурии.

 

Глава восьмая

ЛЕОНИД БУРЛАКОВ

Леонид Яковлевич Бурлаков, он же «Аркадий», руководитель «Черного Монаха», после излечения от болезней, приобретенных им в китайской тюрьме и награждения его в 1931 году орденом Красного Знамени, продолжал службу в военной разведке.

В центральном аппарате Разведуправления РККА он мог бы стать ценным специалистом по дальневосточным делам. Но Бурлаков привык к самостоятельным действиям и самостоятельной деятельности, кабинетной работы он не любил, поэтому честно попросил начальника военной разведки Яна Берзина направить его после дополнительно специальной подготовки обратно на Дальний Восток на любую оперативную должность. Лучше всего — в Отдельную Краснознаменную Дальневосточную армию.

Берзин удовлетворил просьбу отважного разведчика и приказал назначить майора Бурлакова помощником начальника разведки штаба 57־й стрелковой дивизии. Талантливый организатор, хороший оперативный офицер, Бурлаков на этой должности проходил службу всего три месяца — с декабря 1931-го по февраль 1932 года. После этого он был назначен на должность помощника начальника разведывательного отдела штаба ОКДВА. Это повышение по служебной лестнице, видимо, было задумано Берзиным и обсуждено в беседе с Бурлаковым, когда он еще находился в Москве.

На этой должности Бурлаков тоже прослужил недолго — всего около года. И опять это было связано с необходимостью назначения его на более высокую самостоятельную работу. Майор Красной армии стал начальником отделения разведывательного отдела штаба Морских сил Дальнего Востока (МСДВ). Эти силы были созданы в 1922 году после изгнания японских интервентов. Просуществовали МСДВ не долго. В 1926 году они были расформированы. Но в 1932 году в связи с обострением обстановки на Дальнем Востоке, которое было вызвано вторжением Японии в Маньчжурию и дислокацией Квантунской армии на ее территории, МСДВ были воссозданы.

В 1935 году на основе МСДВ был сформирован Тихоокеанский флот, главная морская база которого была расположена во Владивостоке. В 1936–1938 годах в состав ТОФ были переданы несколько кораблей из состава Балтийского и Черноморского флотов. ТОФ стал силой, способной решать серьезные оперативно-стратегические задачи и вести разведку как в своих интересах, так и в интересах Разведывательного управления.

В годы Великой Отечественной войны силы Тихоокеанского флота находились в постоянной боевой готовности к отражению возможной агрессии со стороны Японии. 147 тысяч моряков ТОФ принимали участие в битве под Москвой, в Сталинградском и Курском сражениях, а также в других операциях войск Красной армии на различных советско-германских фронтах.

В 1930–1939 годах разведка Главного штаба Наркомата ВМФ СССР и флотов входили в состав Разведывательного управления Генерального штаба Красной армии. Этим и объясняется то, что Бурлаков, офицер Разведуправления, приказом Я. Берзина был назначен на должность начальника отделения разведывательного отдела штаба Тихоокеанского флота. Отделение было секретным, и связано оно было с организацией агентурной работы в Японии, Корее и в Китае.

В 2006 году мне довелось встретиться с представителями разведки ТОФ, и они сообщили, что в 1936 году Леонид Бурлаков был начальником разведывательного отдела штаба ТОФ. Фамилию Бурлакова в штабе флота не забыли и до сих пор вспоминают его как активного организатора агентурной разведки Тихоокеанского флота. Это делает честь военным морякам-дальневосточникам.

В июле 1936 года Леонид Яковлевич Бурлаков был вызван в Москву. Связано это было с тем, что опытный офицер агентурной разведки, хорошо знавший Дальний Восток и свое дело, потребовался на преподавательскую работу.

Бурлаков с присущей ему энергией и инициативой начал заниматься новым для него преподавательским делом. Какой из него получился преподаватель, документальных свидетельств найти не удалось. Возможно, они и есть, но хранятся в архиве НКВД, куда Бурлаков попал 20 сентября 1938 года в качестве подозреваемого в шпионской деятельности в пользу конкретного иностранного государства — Японии. К этому времени были арестованы многие коллеги Бурлакова по совместной работе на Дальнем Востоке. Среди них был и Христофор Салнынь, «Гришка», который выполнял особо ответственные задания начальника военной разведки во многих странах Западной Европы, Америки и Дальнего Востока. Салнынь был арестован 21 апреля 1938 года и вскоре расстрелян.

Бурлаков от всех предъявленных ему обвинений отказался. Несмотря на допросы с пристрастием, он твердо стоял на своем и отказывался подписывать фальсифицированные обвинительные документы. Беседы на Лубянке со следователем продолжались с сентября 1938-го по сентябрь 1939 года. Точных данных пребывания Бурлакова на Лубянке нет, но есть точные сведения о том, что выбить из него ложных признательных показаний о сотрудничестве с японской разведкой следователи не смогли.

После этого Бурлаков по этапу был переправлен в особый отдел НКВД Тихоокеанского флота. В Москве решили — пусть до истины докопаются коллеги на месте, то есть там, где Бурлаков всю свою сознательную жизнь занимался разведывательной деятельностью протии Японии.

Во Владивостоке все продолжалось, как в Москве: камера, допросы, очные ставки. И опять все снова — камера, допросы и очные ставки. Следователям особого отдела НКВД и во Владивостоке доказать причастность Бурлакова к какой-либо деятельности в пользу японской разведки не смогли. Многие из них знали Бурлакова лично и иногда вместе решали важные оперативные дела. Они знали его как свои пять пальцев.

«За недостаточностью улик» дело Бурлакова прекратили, и Леонид Яковлевич оказался на свободе.

На этом его «знакомство» с НКВД не закончилось. Когда началась Великая Отечественная война, Бурлакова опять вызвали в Москву и пригласили в НКВД. Но на этот раз не для допросов, а для выполнения ответственной работы. Ему поручили заниматься подготовкой разведчиков-диверсантов, которые забрасывались в тыл противника.

Бурлаков с этой задачей справлялся успешно. В 1942 году он был награжден знаком «Почетный чекист» и ему было присвоено воинское звание подполковник госбезопасности.

В августе 1945 года подполковник Леонид Яковлевич Бурлаков в возрасте 48 лет был уволен в запас.

В одной из аттестаций, подготовленных на Леонида Бурлакова в военной разведке было сказано: «…Специальную работу любит и является фанатом этого дела. В подборе кадров исключительно грамотен, умеет их не только подбирать, но и воспитывать. Особо ценен своими знаниями в условиях работы на Дальнем Востоке. Преду смотрителей. Умело использует связи в интересах нашей работы.

Тов. Бурлаков безупречно дисциплинирован и выдержан. Обладает сильной волей. К себе и подчиненным требователен, но в то же время демократичен.

Инициативен и решителен. Беззаветно предан пролетарской революции. Физически вынослив. Личным оружием владеет хорошо».

И еще несколько слов о Бурлакове — тех товарищей, которые выполняли с ним ответственные задания Разведывательного управления в особых условиях: «…Старый агентурный работник. Безукоризненно честный человек, исполнительный и инициативный командир…»

Безукоризненно честный человек Леонид Яковлевич Бурлаков, офицер ГРУ и Почетный чекист НКВД умер в Москве и был похоронен на Новодевичьем кладбище…

 

Глава девятая

ФАРФОРОВЫЕ БОМБЫ

В июне 1941 года, после вероломного нападения фашистской Германии на СССР, в Токио был утвержден план «КанТоку-Эн» — план развертывания Квантунской армии для войны против Советского Союза. Это был японский вариант гитлеровского плана «Барбаросса», в котором предусматривались: вероломство, стратегия стремительного наступления, захват чужих территорий и установление над ними японского военного контроля.

Особенностью плана «Кан-Току-Эн» был выбор точного времени для нанесения удара. Такое время могло наступить в любой момент, особенно тогда, как рассчитывали японские генералы, когда германская армия добьется значительных успехов на советско-германском фронте.

В соответствии с планом «Кан-Току-Эн» командующий Квантунской армии получил право использовать все средства, которые находились в его распоряжении, в том числе и отряды №№ 731 и 100, а также их филиалы.

При штабах каждой японской армии, находившейся в Маньчжурии, были созданы специальные группы, командирами этих групп были назначены специально обученные офицеры-бактериологи из отряда № 100. Эти группы получили название «эпизоотических отрядов». Они были предназначены для подготовки и проведения диверсионных актов на территории СССР с применением бактерий острых инфекционных болезней. Руководство этими группами должна была осуществлять японская военная разведка.

Во второй половине июля 1941 года генерал-лейтенант Исии Сиро собрал в Пинфане совещание подчиненных ему старших офицеров. На совещании присутствовали генерал-майор медицинской службы японской армии Кавасима Киоси, начальник отряда № 100, начальники отделов полковник Оота Акира, подполковник Мураками и некоторые другие посвященные в дела отряда офицеры.

Исии зачитал присутствовавшим приказ начальника генерального штаба Японии, который требовал форсировать работы по исследованию бактерий чумы как основного средства бактериологической войны…

Исии, видимо, понимал, что бактериологическая атака в районе конфликта на реке Халхин-Гол не принесла большого вреда советско-монгольским войскам, поэтому она прошла незаметно, и он тогда не смог убедить свое командование в эффективности бактериологического оружия. Но его успокаивало то, что проведенная в 1940 году первая «экспедиция» против китайского населения все-таки принесла положительные результаты. Об этом Исии узнал из публикации в китайском медицинском журнале. Китайские врачи описывали сильные вспышки эпидемии чумы в районе города Нимбо, расположенного южнее Шанхая. Специалистов удивлял необычный характер эпидемии, которая поражала людей, но не сопровождалась эпидемией среди грызунов.

Исии приказал своим подчиненным изучить статью, заявив, что бактериологическое оружие — лучшее средство дезорганизации тыла противника.

Летом 1941 года в Китай с секретным заданием отправилась вторая группа японских бактериологов. Группой руководил полковник Оота. Командование Квантунской армии приказало группе Ооты нарушить коммуникации китайских войск в районе города Чандэ. Выполнить эту задачу следовало особым способом — заразить население чумой и вызвать эпидемию. В отряд Ооты входили 30 бактериологов и 70 других специалистов.

Оота и его люди выполнили приказ Исии. В городе Чандэ и других населенных пунктах этого района возникла сильная эпидемия чумы.

С 1942 года Исии организовал специальную разведку пограничных районов Советского Союза с целью выбора объектов для нанесения первых бактериологических ударов.

В середине 1942 года Исии принял личное участие в боевых действиях против китайцев на другом участке японо־китайского фронта в том же Центральном Китае. Эта экспедиция готовилась особенно тщательно. В ее состав входили специалисты из нанкинского эпидемиологического отряда «Эй».

Подготовкой этой «экспедиции» руководил майор медицинской службы, врач-бактериолог, начальник производственного отдела отряда № 731 Карасава Томи. Он приказал майору Судзуки изготовить 130 килограммов бактерий паратифа и сибирской язвы и приготовить комплекты блох, зараженных чумой. Когда «материальная» часть «экспедиции», как ее называл генерал Исии, была готова, он разбил экспедицию на несколько групп и отправил их в Центральный Китай, где в это время японские войска терпели поражение и под натиском китайцев вынуждены были отступать.

Исии изучил обстановку на этом участке фронта и приказал распространять бактерии на местности, которую оставляли японские войска. Наступающие китайские войска вступали на территорию, зараженную чумой, паратифом и сибирской язвой, и подвергались воздействию бактериологического оружия. Эта диверсионная операция завершилась в июле 1942 года.

Действия диверсионных японских групп были зафиксированы в специальном кинофильме — Исии необходимы были доказательства его успешной работы.

В июле 1944 году командующим Квантунской армии был назначен генерал Отозоо Ямада. Новый командующий потребовал от командира отряда № 731, которым был генерал Китано, письменный отчет о проделанной работе и готовности подчиненных ему частей к выполнению боевых задач.

Китано подготовил полный доклад о готовности отряда № 731 к выполнению заданий командования армии. Ямада тщательно изучил этот доклад и решил лично проинспектировать отряд № 731. Для этой цели он приказал создать специальную комиссию, в состав которой вошли начальник штаба Квантунской армии, начальник оперативно-стратегического отдела, начальник бактериологического отряда № 100. Список членов комиссии, допущенных на территорию отряда № 731, оформлял заместитель начальника стратегического отдела штаба армии подполковник Мията, он же принц Такеда.

Сам командующий в работе этой комиссии участия не принимал. Однако Ямада внимательно изучил итоговый отчет, подготовленный учрежденной им комиссии. После этого он в августе 1944 года лично посетил Пинфань, осмотрел лаборатории и хранилища, ознакомился со способами применения бактерий. В период посещения «фабрики смерти» Китано представил командующему армией новые фарфоровые бомбы, изготовлявшиеся в отряде по разработке Исии Сиро.

В одном из помещений Ямада увидел специальные ящики с огромнейшим количеством живых блох. Они были приготовлены для заражения чумой. После этого они могли быть использованы как переносчики чумной эпидемии.

После инспектирования Пинфаня Ямада приказал провести на полигоне Аньда маневры с применением бактериологического оружия.

Китано решил показать командующему и сопровождавшим его офицерам, что кроме диверсионных способов применения бактериологического оружия возможно использование и других средств. В маневрах также принимали участие специалисты отряда № 100.

Сентябрьским днем 1944 года на полигоне было сосредоточено стадо из 300 голов крупного рогатого скота и овец. Над стадом пролетели самолеты из эскадрильи, приписанной к отряду № 731. Они распылили на низкой высоте бактерии сибирской язвы и сапа. Испытаны были и фарфоровые бомбы «системы Исии». Они оказались достаточно эффективными. Все животные погибли.

После этого Ямада утвердил отчет комиссии и приказал отправить в генеральный штаб японской армии.

Из Токио поступили секретные указания: обеспечить отряды №№ 731 и 100 всем необходимым, увеличить производство бактерий и разрешить в военное время в случае необходимости использовать для ведения бактериологической войны самолеты любой авиачасти армии, предварительно оборудовав их необходимыми приспособлениями для применения бактериологического оружия.

Китано был внешне доволен результатами эксперимента. Все животные пали. Но и он, и наблюдавший за маневрами Исии, главный бактериолог Квантунской армии, понимали, что это был только показательный оперативный эксперимент, который увеличенный даже в десятки раз будет не в состоянии оказать эффективную помощь японским войскам в боевых действиях против СССР. Для достижения уверенной победы нужны другие способы и средства применения бактерий. В авиационном отряде Исии было всего два или три самолета. С таким количеством летательных аппаратов воевать против Красной армии он бы не рискнул. Нужны были новые средства распространения бактерий над большими площадями. Решение генерального штаба об использовании для бактериологической войны дополнительных сил авиации их устраивало: специальных аппаратов и бомб в отряде было достаточно.

По указанию командующего армией разведывательно־диверсионные группы, в состав которых входили сотрудники отряда № 100, продолжали тайно пересекать советскую границу. В целях изыскания наиболее эффективных способов применения бактериологического оружия против советских дальневосточных районов они изучали эти районы, составляли их подробные описания и проводили диверсионные акты — «отравляли водоемы на границе Советского Союза, в частности в районе Трехречья».

Подготовка к бактериологической войне активизировалась. Из японского генерального штаба пришли дополнительные указания: форсировать работы с чумоносящими блохами.

Исии, вновь назначенный командиром отряда, дополнил приказ своим распоряжением — всем сотрудникам филиалов отряда № 731 активизировать заготовку крыс, которые были основой для разведения блох. Ловлей крыс в ряде китайских городов занимались в то время многие переодетые солдаты японской армии, что было и заметно, и вызывало подозрения у местного населения относительно действий японских военнослужащих.

В 1945 году в отрядах №№ 731 и 100 прошли переподготовку специалисты, которые должны были вести бактериологическую войну. Они пополнили филиалы, которые были переданы в подчинение командующих японских фронтов и армий. Подготовка к бактериологической войне активно продолжалась, и велась она различными способами.

Сотрудник отряда № 100 Хиразакура Дзенсаку, например, по указанию генерал-майора Вакамацу летом 1945 года закупил у местного населения Северо-Хинганской провинции 500 овец, 100 голов крупного рогатого скота и 90 лошадей. В случае войны с Советским Союзом этот скот планировалось заразить сибирской язвой, сапом, чумой рогатого скота и овечьей оспой и погнать в тыл советских войск.

У Исии все было готово к началу боевых действий. Производственный отдел отряда JSI9731 к 1945 году достиг наивысшей производительности — ежемесячно он мог производить чумных бактерий — 300 килограммов, тифозных бактерий — от 50 до 700 килограммов. Бактериями наполнялись специальные бутылочки, в каждую из которых входило по 50 граммов. Затем эти бутылочки укладывались в специальные футляры и упаковывались в специальные ящики. Были готовы и бомбы его конструкции, которые не взрывались, а разбивались при попадании в любую целью, освобождая таким образом чумных блох.

Исии ждал приказа начала военных действий против СССР. Он готов был применить бактериологическое оружие, которое испытал и многократно проверил на живых людях, которых он называл пренебрежительно «бревнами», и в ходе тайных диверсий против мирного китайского населения и китайской армии…

К 1945 году в качестве основных видов применения бактериологического оружия были утверждены бактериологическая фарфоровая бомба, распыление бактерий с самолетов и распространение возбудителей болезней диверсионными способами. Бактериологическое оружие планировалось применить против советских городов Хабаровска, Благовещенска, Читы и Ворошилова, а также в ряде тыловых районов…

Тайные планы японского командования по использованию бактериологического оружия в случае войны против СССР были известны советской военной разведке. Знали о них и в Генеральном штаб. Об эпидемиях чумы и других острых инфекционных болезней, возникавших в Центральном Китае в 1940–1942 годах, докладывали в Центр резиденты военной разведки и военный атташе СССР в Китае генерал-майор Василий Иванович Чуйков. В конце 1940 года он был назначен военным атташе и главным военным советником при главнокомандующем китайской армии. Главнокомандующим был Чан Кайши. Вспоминая те дни, В. И. Чуйков, ставший впоследствии маршалом Советского Союза, писал: «…Мне довелось участвовать в организации обороны городов и провинций, оставшихся под управлением центрального правительства Китая, отражать наступательные операции японцев, а также наносить ответные удары по японским войскам, которые стремились захватить города и провинции Китая и склонить центральное правительство ккапитуляции…»

Применение японцами бактериологического оружия против китайцев в 1940-м и особенно в 1942 году тоже осуществлялось с целью оказания давления на центральное китайское правительство, капитуляции которого добивались японцы. Они хотели создать дополнительные благоприятные условия в тылу для наступательных операций против северного соседа…

 

Глава десятая

МАНЬЧЖУРСКИЙ БЛИЦКРИГ МАРШАЛА ВАСИЛЕВСКОГО

Вечером 8 августа 1945 года министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов от имени советского правительства вручил японскому послу в Москве следующее заявление: «После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Япония оказалась единственной великой державой, которая все еще стоит за продолжение войны. Требования трех держав — Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Китая от 26 июля сего года о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил отклонено Японией. Тем самым предложение японского правительства Советскому Союзу о посредничестве в войне на Дальнем Востоке теряет всякую силу….»

Японский посол был поставлен в известность, что «…с 9 августа Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией».

Решение советского правительства было вызвано прежде всего обязательствами, принятыми И. В. Сталиным в ходе работы Крымской конференции в феврале 1945 года. Американский президент Ф. Рузвельт и британский премьер-министр У. Черчилль настойчиво просили, чтобы Советский Союз принял участие в боевых действиях против Японии. Сталин обещал это сделать. Однако уведомил союзников, что Красная армия начнет боевые действия на Дальнем Востоке только через три месяца после разгрома фашистской Германии.

Тревожная ситуация, которая за последние двадцать лет сложилась и существовала вдоль советских границ с Маньчжурией, где к войне против СССР готовилась японская Квантунская армия, требовала принятия кардинальных мер, нормализующих обстановку и снимающих постоянную угрозу интересам и безопасности СССР. Настало время побеспокоиться о мирном будущем на Дальнем Востоке. Этого требовали интересы безопасности СССР.

Война с Японией была неизбежна еще и потому, что Советскому Союзу было необходимо восстановить свои права на территории, которые ранее были незаконно отторгнуты Японией у России. Поражение России в войне с Японией в 1904–1905 годах, разгром японским флотом 2-й русской тихоокеанской эскадры тоже требовали восстановления славы русского оружия.

День возмездия приближался. В России этот день ждали сорок лет.

Сосредоточение советских войск на Дальнем Востоке началось на завершающем этапе войны с фашистской Германией. На Дальний Восток из Восточной Пруссии были переброшены 5 армии, из района Праги в полном составе — 6־я гвардейская танковая и 53-я армии (всего около 40 дивизий и бригад). До весны 1945 года советские войска восточнее Байкала объединялись в два фронта — Забайкальский и Дальневосточный. Они имели семь общевойсковых армий, насчитывавших до 40 дивизий.

На Дальний Восток также были переброшены управления бывших Карельского и 2-го Украинского фронтов. Все войска, перебрасывавшиеся с запада на восток, обладали богатым боевым опытом прорыва укрепленных районов противника и действий в условиях горно-лесистой и болотистой местности. Поданным военной разведки, в районе предстоящих боевых действий противник создал 17 укрепленных районов общей протяженностью около 1000 километров.

К началу боевых действий советское командование сосредоточило и развернуло на Дальнем Востоке 11 общевойсковых, 1 танковую и 3 воздушные армии, 3 армии ПВО и 4 отдельных авиационных корпуса. Всего в составе группировки советских войск на Дальнем Востоке насчитывалось 80 дивизий (в том числе 6 кавалерийских и 2 танковые), 4 танковых и механизированных корпуса, 30 отдельных бригад. Общее количество войск достигало 1 577 725 человек, 26 137 орудий и минометов, 5556 танков и самоходно-артиллерийских установок, более 3800 боевых самолетов.

В результате переброски сил с запада на восток советские войска на Дальнем Востоке превосходили противника: в людях — в 1,2 раза, в танках и артиллерии — в 4,8 раза и в авиации — в 1,9 раза.

В Дальневосточной кампании должны были принять участие войска трех фронтов. Забайкальским фронтом командовал маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский. 1-й Дальневосточный фронт возглавил маршал Советского Союза К. А Мерецков. 2-м Дальневосточным фронтом командовал генерал армии М. А. Пуркаев. Сосредоточение такого огромного количества войск и боевой техники в горно-пустынной и таежной местности в истории войн ранее не наблюдалось. Длина линии фронта была более 5 тысяч километров. Это были в основном горные районы.

В предстоящих сражениях должны были принять участие части Тихоокеанского флота и Краснознаменной Амурской флотилии. В их составе имелось 2 крейсера, 1 лидер, 12 эскадренных миноносцев, 78 подводных лодок, около 500 других боевых кораблей и более 1500 самолетов.

В войну против Японии готова была вступить монгольская Народно-революционная армия под командованием X. Чойбалсана.

Красной армии в войне против Японии предстояло вести боевые действия на территории около 1,5 миллиона квадратных километров, в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии), Кореи, а также в Южной части Сахалина и на Курильских островах.

На севере, вдоль правого берега Амура, располагались труднопроходимые горные хребты. От озера Ханка до границ с Северной Кореей вдоль советско-китайской границы тянулись горы, занимавшие полосу длиной около 700 км и шириной до 400 км. Густые леса, многочисленные ущелья, большое количество заболоченных мест и слабое развитие дорог способствовали созданию усиленной японской обороны и затрудняли ведение наступательных действий, которые должны были вести советские войска.

В период подготовки к Маньчжурской операции разведотделы Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов провели 184 спецоперации, в ходе которых в тыл противника было выведено 588 разведчиков и агентов. Они находились на территории, занятой японцами, до 50 суток и добывали сведения о системе обороны противника на глубину до 150 км. В некоторых местах разведка вскрыла объекты противника на глубине его обороны до 400 км.

Разведотдел штаба 1-го Дальневосточного фронта вывел в тыл противника 22 радиофицированные разведывательные группы, которые полностью выполнили поставленные перед ними задачи.

Маршал Советского Союза А. М. Василевский был назначен Ставкой В ГК Верховным главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке. Василевский был длительное время начальником Генерального штаба, и ему докладывал начальник ГРУ о наличии в составе Квантунской армии бактериологических отрядов. Как он распорядился этой информацией?

Об этих разведывательных сведениях было запрещено говорить на совещаниях, но они, несомненно, были учтены при разработке замысла и плана предстоящей Маньчжурской стратегической наступательной операции.

Когда Василевский прибыл на Дальний Восток летом 1945 года, он лично познакомился с обстановкой и войсками Забайкальского фронта. Вместе с Р. Я. Малиновеким они побывали на основных участках фронта, провели ряд рекогносцировок, обсудили обстановку с командованием армий, корпусов и командирами основных дивизий.

Поездка оказалась весьма полезной. Василевский внес изменения в ранее принятые решения. Эти изменения, прежде всего и главным образом, существенно затронули временные параметры боевых действий — они были резко сокращены. Делалось это, как представляется, не случайно, а с учетом того, чтобы не допустить применения противником средств бактериологической войны.

Василевский приказал форсировать Большой Хинган войсками 6-й гвардейской танковой армии не на десятый день операции, а на пятый. Были также существенно сокращены сроки выхода общевойсковых армий на Маньчжурскю равнину. Овладение укрепленным районом Хайлар 36־й армией было намечено не на двенадцатый, а на десятый день операции….

На пять дней Василевский сократил первоначальные сроки и для войск, действовавших на правом крыле фронта. Предусматривалось также сократить сроки выхода конно-механизированной группы советско-монгольских войск в район Калгана и Долоннора.

Василевский посетил войска и других фронтов. Можно предположить, что он отдал распоряжение военным синоптикам тщательно следить за прогнозом погоды. В войска были отданы распоряжения — употреблять только питьевую воду, получаемую в частях приписки и не пользоваться водой из местных водоемов — рек и озер. Самолеты с военно-транспортной авиации были переоборудованы для переброски огромного количества питьевой воды для войск, которые должны были принять участие в наступлении.

Были приняты и другие меры предосторожности. В войсках проводились учения, изучался опыт ведения боевых действий в районе реки Халхин-Гол, самыми популярными у командиров были секретные книги и инструкции, подготовленные Главным разведывательным управлением, о японской армии, особенностях организационного построения ее частей и соединений, о тактике японских частей, о вооружении, которое имелось в Квантунской армии, и его тактико-технических данных. О чумных блохах в наставлениях и инструкциях не было сказано ни одного слова. Об этом никто ничего не знал, кроме, возможно, многочисленных сотрудников НКВД и Смерша, которые принимали участие в операции, но решали свои задачи. Скорее всего, они должны были выявить и захватить тех, кто служил в японских бактериологических отрядах.

Разведданные о наличии у японцев бактериологического оружия были учтены Василевским и при выборе направления главных ударов. Ускоренному разгрому противника сопутствовала даже удачная конфигурация государственной границы. Северо-Восточный Китай расположен так, что он с трех сторон — востока, севера и северо-запада охватывается территорией Советского Союза и с запада — Монгольской Народной Республики. С целью максимального сокращения времени ведения боевых действий было принято решение при одновременном наступлении наносить удары по сходящимся направлениям с целью мгновенного окружения и расчленения главных сил Квантунской армии.

Армия — организация, которая управляется в мирное и военное время только централизованно. В этом ее сила. Но в этом оказалась и слабость Кантунской армии. Василевский принял решение в ходе первых же внезапных авиационных ударов уничтожить все пункты управления Квантунской армии, чтобы лишить ее командующего возможности управлять своими войсками и бактериологическими отрядами, стремительно выйти во вторые эшелоны Квантунской армии, где Ямада прятал свое «блошиное сердце» зараженное чумой, и уничтожить его. Внезапность, скорость и точность — вот главные союзники, которые должны были помочь войскам Василевского добиться мгновенной победы над Квантунской армией.

Японские военные специалисты исходили из того, что Красная армия не сможет предпринять одновременное наступление на фронте протяженностью свыше 5 тысяч километров. Поэтому японцы строили укрепленные районы, которые должны были прикрывать наиболее важные операционные направления и создать условия для внезапного стремительного броска на север. Советская разведка хорошо знала эти направления, изучив их за многие годы.

Укрепленные районы (УР) состояли из узлов сопротивления и опорных пунктов, в системе которых имелись долговременные железобетонные и другие огневые сооружения, подземные галереи, бронеколпаки. Большинство районов имели свои склады боеприпасов и продовольствия, автономные электростанции и водопровод, хорошо были оборудованы различными видами военной связи.

Японские У Р имели круговую оборону, позволявшую вести длительное сопротивление в полном окружении. Многие сооружения располагались на склонах гор, в несколько ярусов, что сильно затрудняло блокирование и штурм узлов сопротивления.

Сотрудники разведывательных отделов штабов фронтов по крупицам собирали сведения о системе японской обороны, ее сильных и слабых узлах. Слабых узлов, как докладывали военные разведчики, не было.

Все сведения о дислокации японских войск скрупулезно наносились на штабные карты, которые были главным итогом работы всех разведчиков стратегического и оперативного звена.

Благодаря длительной, целенаправленной и непрерывной деятельности оперативной разведки было установлено, что всего вдоль советско-китайской границы к 1945 году японцы создали 17 укрепленных районов с общим количеством свыше 4500 долговременных огневых сооружений. Общая протяженность укрепленной полосы вдоль границы достигала 800 км. Укрепления в большийстве своем располагались в непосредственной близости к государственной границе.

Разведка установила, что вся система японской обороны имеет один существенный недостаток — укрепленные районы прикрывали лишь важнейшие оперативные направления, удобные для прохождения войск и боевой техники. Другие, по японским оценкам, непроходимые направления, густые лесные массивы, болота и горные перевалы были недоступны для тяжелой бронетанковой техники, артиллерии и переброски тыловых частей с боеприпасами и продовольствием. Но там, где не пройдет японец, способен пройти советский солдат. Об этом в штабе Квантунской армии не подумали. Выявленные военной разведкой особенности построения японских укрепленных районов, их сильные и слабые стороны были учтены маршалом А. М. Василевским во время корректировки плана Маньжурской операции. Советские войска, прибывшие на Дальний Восток с Западного фронта, особенно из Карелии, научились в боевых условиях успешно совершать обходы и охваты укрепленных районов противника, где сосредотачивались крупные силы, блокировать их и выходить в глубокий тыл, разрушая систему управления войсками, командные пункты, узлы связи, блокируя аэродромы и другие важные военные объекты.

Активно и исключительно внимательно в этот период действовала радиоразведка. К началу боевых действий 2-й радиополк ОСН АЗ полностью вскрыл систему управления и связи главного командования Квантунской армии, которая включала: главный штаб Квантунской армии — Чанчунь, штаб 1-го (Восточно-Маньчжурского) фронта — Муданьцзян (Дуньхуа), штаб 3-й армии 1-го фронта — Ваньцин (Янцзы), штаб 5-й армии 1-го фронта — Войхе; штаб 3-го (Западно-Маньчжурского) фронта — Мукден (Шэньян), штаб 30-й армии 3-го фронта — Чаньчунь, штаб 44-й армии 3-го фронта — Мукден; штаб 17 фронта (резерв Квантунской армии) — Сеул; штаб 2-й воздушной армии — Чаньчунь. Правильность определения дислокации всех этих штабов была подтверждена затем взятым в плен начальником штаба Квантунской армии.

Оперативная и армейская радиоразведки достаточно надежно вели наблюдение за расположением дивизионных и бригадных штабов на всех основных направлениях Дальневосточного театра. В частности, были получены данные об усилении войск 1-го (Восточно-Маньчжурского) фронта за счет формирования новых соединений.

Ведение радиоразведки в ходе боевых действий, которые начались 9 августа 1945 года, организовывалось и осуществлялось с учетом особенностей проведения фронтовых операций по разгрому Квантунской армии.

В соответствии с планом, утвержденным Верховным главнокомандованием, в ходе проведения Дальневосточной кампании предусматривалось нанести по войскам Квантунской армии два основных решающих встречных удара на глубину 300–400 км — Забайкальским фронтом с запада и 1-м Дальневосточным фронтом с востока — с выходом к ключевым пунктам центральной Маньчжурии: Харбин, Чанчунь, Гирин, Мукден.

Вспомогательный удар с севера наносил 2-й Дальневосточный фронт. Несмотря на обширность тысячекилометрового театра разгром основной группировки Квантунской армии предусматривалось завершить в очень короткие сроки — в пределах десяти суток.

Ввиду этого было приказано 2-му радиополку Главного командования, фронтовым дивизионам и по возможности армейским радиодивизионам вести разведку с позиций, занимавшихся ими до начала боевых действий, без передислокации их подразделений радиоперехвата и радиопеленгования. Это было вполне допустимо, так как при запланированной глубине фронтовых операций обеспечивались в целом хорошая слышимость радиостанций японских штабов и необходимые им пеленговые засечки. Эфир находился под неусыпным контролем.

На границе с советским Приморьем располагался 1-й японский фронт (3,5־я армии). 3-й фронт (30,44-я армии) находился в центре Северо-Восточного Китая и частично на монголо-маньчжурской границе. На северо-западе Маньчжурии была развернута японская 4-я отдельная армия. В Корее находился 17-й фронт (34 и 59-я армии). На Южном Сахалине и Курильских островах дислоцировались части и соединения, входившие в состав 5-го фронта (4 пехотные дивизии и 1-й танковый полк). Всего на Дальнем Востоке японцы, включая марионеточные войска Маньчжоу-го, могли противопоставить советским войскам 49 дивизий (из них 7 кавалерийских) и 27 бригад (в том числе 2 кавалерийские и 2 танковые).

Общая численность японской армии, противостоявшей советским войскам, с учетом местных формирований в августе 1945 года составляла свыше 1200 тыс. человек. На вооружении Квантунской армии имелось 1155 танков, 5360 орудий и около 2 тыс. самолетов.

Все эти и многие другие сведения, добытые военной разведкой о Квантунской армии, были доступны каждому командиру части, готовящейся к боевым действиям против японцев. Вся эта бесценная специальная литература тщательно изучалась в ходе командирской подготовки накануне наступления. Офицеры и солдаты благодаря такой системе подготовки хорошо знали, с кем им предстоит сражаться, чем вооружен противник, каковы его сильные и слабые стороны. Такой тщательной подготовки личного состава войск трех фронтов, которые должны были участвовать в боевых действиях, не было в ходе других наступательных операций войск Красной армии на советско-германском фронте. Единственное, о чем не были предупреждены советские войска и что составляло особую военную тайну, — это наличие в японской армии специальных отрядов, предназначенных для ведения бактериологической войны. Маршал Василевский принял исключительно ответственное решение — войскам, готовящимся к наступлению, не сообщать о наличии у японцев бактериологического оружия, средств защиты от которого не было. Советские войска должны были разгромить Квантунскую армию в кратчайший срок и не допустить применения японцами бактериологического оружия.

30 мая 1945 года командующий Квантунской армией генерал Ямада, готовившийся к наступательной войне против Советского Союза, получил приказ провести подготовку к оборонительным действиям против советских войск в Северо-Восточном Китае и в Северной Корее. Этот приказ ввел командующего в смятение. Он готовился к победе в ходе наступления, а должен был обороняться. Ямаде пришлось разрабатывать новую концепцию использования сил и средств своей армии. В соответствии с приказом из Токио штаб Квантунской армии приступил к разработке плана оборонительной операции. В основу этого плана были положены две предпосылки.

Наступление войск Красной армии может начаться не ранее сентября 1945 года. Японцы предполагали, что главный удар войска Красной армии могут нанести из района советского Приморья в полосе обороны 1-го фронта Кванунской армии.

Исходя из этого, 1 — й фронт должен был частью своих сил, пограничных частей и войск Маньчжоу־го прикрывать государственную границу и на линии укрепленных районов задержать наступление советских войск. Если же боевые действия войск первого эшелона не дадут желаемого результата, тогда в сражение должны были вступить основные силы 1-го фронта, которые имели главной задачей задержать наступление советских войск и перейти к длительным затяжным сражениям.

Для устойчивости правого крыла фронта, а впоследствии и правого фланга всей стратегической группировки особое внимание уделялось обороне района Дуньхуа. Если же и на этом рубеже японским войскам не удастся задержать наступление советских войск, тогда основные силы войск 1-го фронта должны отойти в горный район юго-восточной части Маньчжурии и занять оборону севернее корейской границы. Отдельная 4־я армия в этом случае должна была широком фронте оборонять северную часть границы Маньчжурии по рубежу реки Амур.

Предполагалось, что войска 3-го фронта частью сил будут прикрывать западную границу, а основные силы сосредоточатся на юге Маньчжурии. Войска 3-го фронта совместно с войсками 4-й отдельной армии получили задачу при удобном случае нанести контрудар по наступающим войскам Красной армии.

В соответствии с этим планом для обороны государственной границы оставалось всего около одной трети сил, а основные силы сосредоточивались в оперативной глубине, где предусматривалось создать три оборонительных рубежа. Ямада, опытный военачальник, решил переиграть командующего советскими войсками. Он знал, что наступающие войска наносят главный удар по первой линии обороны, стремясь обеспечить успех остальным войскам. Он приказал отвести японские войска от пограничных районов на тыловые оборонительные рубежи. Ямада рассчитывал, что советская авиация нанесет первый массированный удар по этим пустым районам и он сохранит свою армию. Но Ямада опять ошибся. Военные разведчики своевременно выявили передвижение японских войск. В тылу противника активно действовало более 600 советских агентов. Они держали под контролем все военные объекты японской Квантунской армии. Советская авиация нанесла удар как раз по тем местам, куда были перемещены японские части и подразделения с переднего края. Оставшихся на передовой японцев быстро нейтрализовали отряды советских пограничников.

Японская разведка грубо ошиблась, определяя начало возможного наступления советских войск. Японские разведчики считали, что Красная армия будет готова к наступлению в начале сентября. Это не позволило генералу Ямаде создать рубежи обороны к конкретным срокам и провести перегруппировку сил и средств. Считая, что советские войска будут готовы к наступлению только в сентябре 1945 года, командование Квантунской армии не торопилось перебрасывать резервы для обеспечения оборонительных, а не наступательных боевых действий.

Дальневосточная кампания советских войск в войне против Японии состояла из нескольких самостоятельных наступательных операций. Среди них — Маньчжурская стратегическая наступательная операция (9 августа — 2 сентября), Южно-Сахалинская наступательная операция (11–25 августа) и Курильская десантная операция (18 августа — 1 сентября).

Решающую роль в разгроме японских войск на Дальнем Востоке сыграла Маньчжурская стратегическая наступательная операция, которая проводилась силами трех фронтов, Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Она имела два этапа.

В ночь на 9 августа 1945 года передовые и разведывательные отряды трех фронтов устремились на территорию, занятую противником. С целью достижения внезапности артиллерийская и авиационная атаки не проводились. Одновременно 76 самолетов Ил-4 из состава 19-го бомбардировочного авиационного корпуса 9-й воздушной армии нанесли удары по командным пунктам и другим военным объектам в Чанчуне и Харбине. С рассветом 9 августа главные силы Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов перешли в наступление и на широком фронте пересели государственную границу.

Большую роль в успешном начале наступления фронтов сыграли пограничные части и соединения Забайкальского, Хабаровского и Приморского пограничных округов. Они были оперативно подчинены командующим фронтами и действовали вместе с основными войсками.

Передовые отряды Забайкальского фронта в ночь на 9 августа уничтожили пограничную охрану противника и его отряды прикрытия и к 4 часам 30 минутам обеспечили наступление главных сил фронта. Несмотря на бездорожье и начавшиеся частые и сильные дожди, наступление развивалось в быстром темпе. Главные силы фронта, не ввязываясь в затяжные бои по ликвидации вражеских группировок в укрепленных районах, умелым и смелым маневром обходили их, стремительно развивая наступление в заданных направлениях.

Важную роль в сохранении высоких темпов наступления сыграла хорошо продуманная организация материального обеспечения войск, особенно горючим и водой. Для снабжения танковой армии использовались две транспортные авиационные дивизии.

Внезапное наступление советских войск, налеты советской авиации, неожиданные авиационные десанты, уничтожение узлов связи и командных пунктов застали командующего Квантунской армии врасплох — он не смог руководить своими войсками. Из сообщения по радио Ямада узнал, что премьер-министр Судзуки заявил 9 августа: «…Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны…»

Ямада должен был отдать первые и обязательные приказы. Он подписал приказы об уничтожении отрядов №№ 731 и 100 и их филиалов.

Ямада стремился скрыть следы того преступления, которое он готовил, но не успел совершить. Подписывая последние приказы, Ямада спасал не свою репутацию, репутацию Японии.

В 1949 году во время заседания военного трибунала генерал Ямада скажет: «…Вступление в войну против Японии Советского Союза и стремительное продвижение Советской Армии в глубь Маньчжурии лишило нас возможности применить бактериологическое оружие против СССР…»

Длительные усилия советской военной разведки, которая в конце 1937 года выявила создание в районе станции Пинфань японского бактериологического отряда, оказали войскам трех наступавших советских Фронтов неоценимую помощь.

На третий день операции советские войска преодолели горы Большого Хингана и к 17 августа вышли к центру Северо-Восточного Китая в районе Мукдена (Шеньян). Сюда же вышли и общевойсковые армии Забайкальского фронта. Японские части, проявляя упорство, продолжали сопротивление…

12־я воздушная армия, поддерживавшая основную группировку сил Забайкальского фронта, в течение дня наносила массированные бомбовые удары по железнодорожным узлам противника и крупным станциям, прикрывая наступление войск фронта.

Наступление войск 1 — го Дальневосточного фронта, за исключением 35־й армии, также началось без артиллерийской подготовки в ночь на 9 августа. Причиной отказа от нее послужила разведка боем, предпринятая в 0 часов 10 минут 9 августа передовыми отрядами. 30 передовых батальонов под проливным дождем без артиллерийской подготовки перешли границу и внезапно атаковали японские укрепления. К утру они продвинулись на глубину от 3 до 8 км. Оборона врага была нарушена. В 8 часов 30 минут перешли в наступление главные силы фронта и при поддержке артиллерии и авиации к исходу дня продвинулись на глубину до 22 км.

Противник, занимавший отдельные узлы сопротивления и опорные пункты, проявлял большое упорство. О том, насколько упорным было сопротивление врага, достаточно сказать, что за первый день наступления войска 1-го Дальневосточного фронта уничтожили 2322 японских солдата и офицера, а в плен удалось захватить только 35 человек.

В боях с японцами воины Красной армии проявили высокие морально-боевые качества, непреклонную волю к победе, ответственность за общий успех и беззаветную преданность своей Родине. Бессмертный подвиг комсомольца Александра Матросова повторили красноармеец Г. Е. Попов при прорыве Дуннинского укрепленного района, коммунист младший сержант А. Я. Фирсов, комсомолец ефрейтор В. С. Колесник и некоторые другие. Всем им присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

К исходу шестого дня операции войска фронта, отбросив противника в глубину Маньчжурии на 100 км, завязали бои в районе Муданьцзян. Чтобы ускорить продвижение войск к Чанчуню, по решению командующего фронтом 12 августа был введен в сражение 10־й механизированный корпус. Войска корпуса вступили в сражение не в полосе 5-й армии, как предусматривалось планом, а в полосе 25־й армии, где обозначился значительно больший успех. 10־й механизированный корпус получил задачу развивать наступление на Цзилинь (Гирин) и далее на Чанчунь. 15 августа на Гиринское направление была повернута и 5־я армия. 1־я же Краснознаменная армия развивала наступление на Харбин. К концу первого этапа операции сопротивление японцев в полосе фронта заметно ослабло, так как их войска понесли большие потери. Например, 5־я армия японцев из 60 тысяч потеряла только убитыми и ранеными 40 тысяч человек, то есть две трети своего состава.

1 — й Дальневосточный фронт к 14 августа также добился решающих успехов. Войска фронта нанесли тяжелые потери 5-й японской армии и продвинулись на 120–150 км.

В результате создались условия для наступления на Харбин, Гирин и на Чанчунь. Овладение вместе с десантами Тихоокеанского флота портами Юки и Расин лишило Квантунскую армию связи с Японией и отрезало пути отступления в Корею.

Войска 2-го Дальневосточного фронта, перейдя в наступление на Сунгарийском направлении, в ночь на 9 августа форсировали Амур и во взаимодействии с Амурской Краснознаменной флотилией подавили огневые точки противника, мешавшие форсированию реки, заняли несколько островов на реке Амур, захватили плацдарм севернее Тунцзяна и ворвались в город Фуань.

Используя этот плацдарм, в ночь на 10 августа начали переправу главные силы 15־й армии. Одновременно 5-й стрелковый корпус начал форсирование реки Уссури. Разведка 2-й Краснознаменной армии установила, что противник отвел свои основные силы на 10–15 км от реки Амур.

Учитывая создавшуюся обстановку и успех наших войск на других участках фронта, командующий 2-м Дальневосточным фронтом генерал армии А. М. Пуркаев 10 августа отдал приказ о переходе в наступление по всему фронту. Перед 2-м Дальневосточным фронтом японские войска 15 августа начали отходить к Харбину, что было вызвано выходом в их тыл войск Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов.

Развивая наступление, советские войска к 17 августа овладели основными пунктами северной части Маньчжурии. Главные части 4-й отдельной армии врага, действовавшие перед 2-м Дальневосточным фронтом, были разбиты или блокированы в укрепленных районах.

Активно сражались соединения Тихоокеанского флота. 9 августа авиация флота произвела массированные налеты на военно-морские базы Северной Кореи. В портах было потоплено несколько японских кораблей. В порту Юки пошли ко дну четыре транспорта и один танкер. В порту Расин — десять транспортов и один буксирный пароход противника. Овладение вместе с десантами Тихоокеанского флота портами Юки и Расин лишило Квантунскую армию связи с Японией и отрезало пути отступления в Корею.

18 августа главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке маршал Советского Союза А. М. Василевский отдал приказ командующим войсками фронтов и флотом, в котором говорилось, что в связи с плохим состоянием дорог необходимо перейти к действиям специально сформированных подвижных и хорошо оснащенных отрядов. В каждой армии было создано три — семь отрядов в составе до усиленного стрелкового полка. Эти отряды обеспечивались машинами повышенной проходимости. Отряды направлялись в промышленные и административные центры Северо-Восточного Китая. Одновременно с этим 18 августа 9-я воздушная армия 1 — го Дальневосточного фронта высадила воздушный десант в Харбине, а 19 августа — в Гирине. В этот же день 12-я воздушная армия Забайкальского фронта высадила воздушные десанты в районах Чанчунь (200 чел.) и Мукден (225 чел.) а 22 августа — в городах Порт-Артур и Дальний.

К 17 августа Квантунская армия потерпела полное поражение. Враг потерял только убитыми около 70 тыс. человек, часть сил была окружена в приграничных укреплениях, в Хайларе, Хутоу и других районах. Остальные войска противника в беспорядке откатывались в глубь Маньчжурии и Кореи.

Убедившись в бесполезности сопротивления и потеряв управление войсками, генерал Ямада отдал приказ о прекращении боевых действий. Японские войска начали сдаваться в плен. Однако на многих участках продолжались бои с войсками, которые или не знали о начавшейся капитуляции, или умышленно ее затягивали.

Основные силы советских наземных войск продолжали наступление, разоружая капитулирующие войска и ломая сопротивление отдельных гарнизонов, отказывавшихся сложить оружие. 20 августа передовые отряды 6-й гвардейской танковой армии заняли Мукден и подошли к Чанчуню, а 24 августа по железной дороге часть сил этой армии прибыла в Порт-Артур и Дайрен.

Войска 25-й армии освободили территорию Северной Кореи, освободили от японцев Южный Сахалин и Курильские острова. Это произошло 28 августа — 1 сентября 1945 года.

За боевые подвиги в ходе Дальневосточной кампании орденами и медалями было награждено более 308 тыс. человек. Звания Героя Советского Союза были удостоены 94 человека. Второй медалью «Золотая Звезда» были награждены 8 человек. 220 соединений получили почетные наименования «Хинганских», «Амурских», «Уссурийских», «Харбинских, «Мукденских, «Порт-Артурских», «Сахалинских», «Курильских» и других. Более 300 соединений и частей армии и флота получили боевые награды.

30 сентября 1945 года в Советском Союзе была учреждена медаль «За победу над Японией». Цена ее исключительно высока. Многие военные разведчики были награждены этой медалью.

Генерал Ямада и начальник штаба Квантунской армии генерал Хата были взяты в плен…