Помощница ведьмы

Мэдди дождалась, пока Селин углубится в свой вступительный монолог, и начала пробираться через ряды капсульных кресел в сторону свободного пространства в задней части гостиной «Звездный мечтатель». Она уже практически справилась с задачей, когда пространные рассуждения Селин были прерваны голосом директора круиза, который по системе громкой связи напоминал пассажирам, что на корабле «объявляется двухчасовая готовность» к торжествам по поводу празднования Нового года.

– Воистину голос свыше! – саркастически заметила Селин, но Мэдди не ввело в заблуждение такое проявление ее хорошего настроения.

Селин весь день вела себя как ротвейлер, у которого ноют зубы: за кулисами отпускала язвительные замечания технику, пока тот устанавливал на ее инвалидную коляску передатчик микрофона, и жаловалась, что прожекторы светят неправильно и не дают нужного ореола вокруг ее прически.

– Знайте же, – продолжала Селин, когда объявление умолкло, – что когда вы вернетесь домой, отдохнувшие, загоревшие и, возможно, набравшие пару лишних килограмм… – она сделала паузу, подождав, пока затихнет прокатившийся по залу смешок, – вы уже не будете одни. Друзья мои, за долгие годы, помогая людям связаться с теми, кто уже ушел от нас, я уяснила две вещи, о которых могу заявить с уверенностью. Первое: смерти не существует. И второе: души тех, кто покинул физический мир, всегда находятся с нами…

Селин вернулась в свою привычную колею, и Мэдди позволила себе немного расслабиться. Прислонившись к колонне, она принялась массировать шею, безуспешно пытаясь унять головную боль, которая терзала ее с самого первого дня круиза. Вероятно, это было побочным эффектом лекарств против морской болезни, которые она принимала, однако яркая и красочная обстановка также не способствовала облегчению. Тот, кто разрабатывал декор судна, явно был неравнодушен к морю неоновых огней в стиле Лас-Вегаса и к обнаженным фигуркам ангелов – здесь буквально некуда было деться от увешанных лампочками пальм и голых херувимов, плотоядно взиравших вокруг. Как бы там ни было, но еще одна ночь, и она высвободится из этого плавучего притона. Первое, что Мэдди сделает, добравшись до своей квартиры, – это залезет в ванну и отскребет с кожи всю атмосферу этого корабля. Затем наберет в «Ююби» еды навынос – расколется на по-особому приготовленных крабов с прозрачной рисовой вермишелью и дополнительным чесночным соусом. Мэдди не боялась набрать лишних калорий: за прошлую неделю она точно потеряла здесь килограмма два с половиной.

– Привет, детка! – прозвучал над ухом громкий театральный шепот, и, обернувшись, она увидела Рэя, впившегося взглядом в ее декольте. Он сменил обычный комплект из шортов и темно-синей футболки на джинсы «Левайс» и тонкую светло-желтую рубашку, отчего стал похож на потрепанного жизнью ресторанного певца.

– Рэй, ты вроде должен стоять на входе и проверять билеты.

Сегодняшнее мероприятие было предназначено исключительно для так называемых «друзей Селин» – узкой группы избранных, заплативших бешеные деньги за то, чтобы отправиться в круиз с «экстрасенсом-медиумом номер один Америки», и Рэй не хуже Мэдди знал, что Селин устроит грандиозный скандал, если сюда попадет кто-то из незаплативших пассажиров.

Он пожал плечами.

– Ну да, да… Послушай, мы вчера останавливались на Косумеле, помнишь?

– Ну и что?

– А то, что я подговорил одного официанта пронести для меня на борт бутылку высококачественной текилы. Классная штука!

Одна из «друзей Селин», сидевшая в задних рядах, повернулась в кресле и шикнула на них. Мэдди с виноватым видом улыбнулась ей и строго посмотрела на Рэя, чтобы тот говорил потише.

– Ладно, все. Итак, после этого сборища у меня в каюте. Придешь?

В их сторону повернулись еще несколько лиц.

– Нет, Рэй, серьезно, а потише можешь?

– Подумай еще, – самодовольно ухмыльнулся он. – Пойду дерну холодненького пивка, пока наша леди-босс проделывает эти свои штуки.

Мэдди смотрела вслед Рэю, который вальяжной походкой направился в сторону бара, по пути высматривая официантку.

Вот козел!

По мере того как Селин приближалась к кульминации вечера, атмосфера в зале становилась все более напряженной. Облизнув губы, она коснулась рукой груди и сказала:

– Я чувствую… Кто такая Каролина? Нет, погодите… Кэтрин? Кто-то на букву «К». Нет… Это определенно Кэтрин. Может быть, даже Кэти.

На ноги вскочил Джейкоб, и Мэдди почувствовала угрызения совести. Это был один из пожилых «друзей», и она питала к нему слабость. Ее восхищало его чувство стиля (он одевался, как приглашенный на свадьбу геев) и то, что он не был таким развязно нахальным, как многие другие. Бо́льшую часть круиза Селин притворялась больной и практически не показывалась на вечерах знакомств и коктейлях, так что Мэдди приходилось восполнять ее отсутствие. Общаться с фанатами Селин было частью ее работы, но одно дело переписываться с одинокими и отчаявшимися в онлайне и совсем другое – бороться с их страстным желанием встретиться со своим кумиром лицом к лицу. У нее разрывалось сердце, когда она слушала, как «друзья» надеются, что Селин свяжется с их ушедшими любимыми или близкими, а иногда и с умершими домашними животными.

– Кэти – моя сестра! – воскликнул Джейкоб.

– Ее я и чувствую, – кивнула Селин. – Знайте, что в данный момент она находится здесь. Ой… Почему я улавливаю запах жареной индейки? – Она едва заметно усмехнулась. – И сладкого картофельного пирога. Вкусного пирога, нужно сказать.

Джейкоб вытер глаза, натужно хватая ртом воздух.

– Она исчезла в конце семидесятых, как раз на День благодарения. А она… почила с миром?

– Да. Вы должны знать это. Она покинула физический мир и переместилась в мир света. Она хочет, чтобы вы знали: всякий раз, когда вы о ней думаете, ее душа находится рядом.

Джейкоб ждал чего-то еще, но Селин лишь пресно улыбнулась ему. Поэтому он просто кивнул и сел.

Селин снова прикоснулась к груди.

– Я слышу… Становится труднее дышать. Здесь находится кто-то, кто… ушел из жизни преждевременно. Я говорю о самоубийстве. Да, так и есть.

Лейла Нельсон, худощавая женщина с довольно жидкими волосами, вдруг вскрикнула и вскочила с кресла.

– Господи! Мой муж покончил с собой два года назад!

– Я хочу, чтобы вы знали: сейчас он появился здесь, моя дорогая. А что с его дыханием? Думаю… Он что, задохнулся? Это вам о чем-то говорит? Я чувствую запах угарного газа.

– Господи! Именно так он и ушел! В гараже, в своем «шевроле»…

– В своем «шевроле»… – Селин сделала паузу, чтобы подчеркнуть значимость момента. – А при чем тут апрель?

– У него день рождения в апреле.

– Ага, значит, в апреле у него день рождения. Да, именно это я и принимаю от него. Высокий мужчина…

– Джон был ростом пять футов восемь дюймов, – сказала Лейла с сомнением.

– Его можно было бы считать высоким, дорогая, если бы вы были на моем месте, – усмехнулась Селин. – Я слышу… Джон был недоволен своей работой? Это вам о чем-то говорит?

– Да! Он потерял работу и после уже не нашел аналогичную.

– А что за проблемы с его обувью?

– Боже! Он всегда жутко переживал за свои туфли, постоянно их чистил – эта привычка осталась у него еще со службы на флоте.

– Именно такую информацию я и получаю. Такое ощущение, что он был очень щепетильным человеком. Знайте же: он говорит, что то, что случилось с ним, то, как он умер, не имеет к вам никакого отношения. Он хочет, чтобы вы спокойно жили дальше.

– А он не против того, что я снова собираюсь выйти замуж?

Блин! Об этом Лейла ничего не говорила во время коктейля для «друзей Селин» накануне вечером, но Селин не смутилась:

– Он, наоборот, доволен тем, что у вас все складывается хорошо.

– Знаете, он был таким ревнивым мужчиной. Мне нужно знать еще вот что…

– Дорогая моя, я вынуждена вас прервать, потому что появляется Арчи. – Селин прижала руку к горлу. – Я буквально чувствую его тяжесть. Он идет очень энергично и настойчиво.

Мэдди с трудом сдерживала дрожь. Выдумка это или нет, но только Арчи, первоначальный дух-наставник Селин, который предположительно был беспризорником, умершим в Лондоне в конце девятнадцатого века, всегда вызывал у нее мурашки по коже. В наши дни было уже мало медиумов, которые воспроизводили голоса своих наставников, и, честно говоря, Мэдди казалось, что, когда голос Арчи прорывался через Селин, звучала она как актер Дик Ван Дайк, полощущий горло каустической содой.

Для создания драматического эффекта Селин выдержала театральную паузу.

– Здесь есть малый, который хотел бы перекинуться парой слов с Джуни, – продребезжала Селин голосом Арчи.

Хуанита, женщина, которая шикала на Рэя, тут же вскочила на ноги.

– Это я! Джуни – это мое прозвище!

Селин перешла на свой нормальный голос:

– Джуни, не переживай по поводу того, что не положила инсулин в холодильник. Он знает, что ты не нарочно.

Руки Мэдди внезапно покрылись гусиной кожей. Хуанита вчера вечером ни словом не обмолвилась насчет инсулина. Селин была настоящим экспертом в области «холодного чтения», однако это было необычайно точной деталью. Обычно она ограничивалась какими-то общими положениями.

Лицо Хуаниты напряженно сморщилось.

– Джеффри? Это ты, Джеффри?

Царивший в гостиной полумрак прорезала полоска света, когда через двери в дальнем конце зала проскользнул какой-то мужчина. Он был на два десятка лет моложе основного контингента приверженцев Селин, на нем были кожаные брюки и ботинки, руки покрывали многочисленные татуировки. Рэй незваного гостя не заметил: в этот момент он сидел, развалившись на табурете у барной стойки спиной к входу.

– Селин Дель Рей! – прокричал парень, решительно двинувшись к сцене и направляя в сторону Селин фотокамеру своего телефона. – Селин Дель Рей!

Черт! Через неделю после того, как Селин зарегистрировалась на этом корабле в качестве приглашенной знаменитости, Мэдди через Твиттер узнала, что на борту может быть известный блогер, и похоже, что он наконец решил проявить себя.

– Кто это? – откликнулась Селин, щуря глаза и вглядываясь в зал.

– Ваши комментарии по поводу того, что Лилиан Смолл собирается подать на вас в суд.

Аудитория дружно охнула. Существовало слишком много препятствий к тому, чтобы Мэдди смогла сама добраться до этого парня, а ждать, пока вмешается персонал судна, было некогда. К счастью, Рэй уже сообразил, что произошло, и поспешно пробирался к незнакомцу.

– Вы ведь знаете эту историю, верно? – злорадно обратился мужчина к уставившимся на него «друзьям Селин». – Эта так называемая медиум, эта хищница забросала миссис Смолл сообщениями, что ее дочь и внук живы и находятся во Флориде, тогда как анализ ДНК показал… – Он запнулся. – Он показал, что… – Он прижал ладонь ко рту. – Ох, блин…

С этими словами мужчина резко развернулся, проскочил мимо Рэя и выбежал из зала. Автоматические двери с шипением закрылись.

Рэй бросил взгляд на Мэдди, и та жестом приказала следовать за ним.

Селин снова едва слышно засмеялась, но сейчас это прозвучало как-то натужно.

– Уф… Я объясню вам, что это было, дайте минутку.

Она сделала большой глоток воды «Эвиан» из бутылочки, которую взяла в кармане своей инвалидной коляски. В зале повисла напряженная тишина.

– Знаете, всегда найдутся сомневающиеся. Но я ведь могу только повторять то, что передают мне духи. А в этой ситуации, понимаете… Погодите, я слышу еще что-то. Знаете, иногда духи обращаются ко мне так настойчиво, что я могу чувствовать то, что чувствуют они, ощущать вкус, запахи… И сейчас я чувствую… Дым. Я чувствую запах дыма… Я слышу… Кто-то из присутствующих потерял в огне своих близких? Кому-нибудь это о чем-то говорит?

Никто не отозвался. Мэдди нервно сжалась.

– Это может быть… да… видите ли, еще я чувствую запах бензина, так что, думаю, это могла быть автомобильная авария. Я слышу… У кого-то есть ассоциации с шоссе I-90?

Отозвался один из «друзей», двоюродный брат которого много лет назад погиб при лобовом столкновении на этом хайвэе. Мэдди, затаившая дыхание, позволила себе снова задышать. В зал осторожно проскользнул Рэй и с порога подал ей знак, что все о’кей. Она взглянула на свой мобильный. До конца оставалось пять минут. Мэдди незаметно продвинулась в сторону Селин и подала ей знак, что пора заканчивать. Рэю следует лучше выполнять свою чертову работу и выпроводить всех как можно скорее. «Друзья» были записаны на праздничный ужин во вторую смену, так что нужно выдвигаться в ресторан немедленно – если, конечно, они не хотят, чтобы им достались только игрушечные резиновые лобстеры.

Селин пожелала всем счастливого Нового года и закончила дежурной фразой насчет посещения веб-сайта, где имелись ссылки для приобретения одиннадцати ее книг. Мэдди успела выскочить на сцену прежде, чем ее захлестнуло цунами доброжелателей. Инвалидная коляска не была для Селин так уж строго необходима (хотя при приближении слишком рьяного фаната она могла скрыться от него, демонстрируя навыки не хуже, чем у участников гонок на Паралимпиаде), но сегодня вечером Мэдди была рада этому обстоятельству. Вблизи хорошо был заметен возраст Селин: ее восковая кожа вызывала воспоминания о яблоке, слишком долго провалявшемся в холодильнике, а губы цветом напоминали мясо, перележавшее в витрине кулинарного магазина.

Мэдди отстегнула микрофон и сунула его технику, прежде чем Селин успела наброситься на него с претензиями по поводу работы системы громкой связи, заставившей ее понервничать.

– Вы в порядке, Селин? – пробормотала она.

– Быстрее увезите меня отсюда, черт побери!

– Селин!

Мэдди не успела перехватить Лейлу, которая подскочила к ним с экземпляром второй части автобиографии Селин «Посредник в разговоре со звездами и загробная жизнь».

– Я хотела попросить вас еще вчера, на коктейле, но вы так быстро исчезли… Не могли бы вы подписать это для меня?

На губах Селин появилась ледяная улыбка.

– С удовольствием, моя дорогая.

– Не могли бы вы написать: «Лейле, моей самой большой почитательнице»? У меня есть все ваши книги – бумажные, электронные и аудио.

Мэдди протянула им ручку, искоса взглянув на Лейлу: заметила ли она, как у Селин дрожат руки? К счастью, та была слишком занята тем, что восторженно пожирала глазами своего кумира.

– Вы мне так помогли, Селин. Вы и Арчи, разумеется. – Лейла прижала книгу к груди. – Вы действительно внесли покой в мою душу. Джон… с ним было нелегко… Не знаю, как вы это делаете.

– Это просто Божий дар, моя дорогая. Я хочу, чтобы вы знали: ваша вера и поддержка много для меня значат.

– А вы очень много значите для меня. Этот ужасный человек, который сюда ворвался, он совсем…

– Селин очень устала, – перебила ее Мэдди. – Связь с духами отнимает много сил. Я уверена, вы отнесетесь с пониманием…

– О да, конечно, конечно, – торопливо кланяясь, затараторила Лейла и бросилась к остальным «друзьям», которые уже толпились у выхода.

К ним подошел Рэй.

– Селин, мне очень жаль, что так получилось.

Селин прищурила глаза, неестественно припухшие после неудачной подтяжки в восьмидесятые годы.

– Что такое? Какого черта, Рэй? Я тебе за это деньги плачу?

– Откуда мне было знать, что этот тип явится сюда? Всех остальных я проверял.

– Ты должен был стоять на этих чертовых дверях, Рэй!

– Селин, я уже сказал, что облажался. Больше этого не повторится.

Селин фыркнула.

– Ясное дело, что не повторится. Ладно, как бы там ни было, но куда он пошел после этого?

– Побежал в туалет. И выглядел так, будто вот-вот блеванет.

У Мэдди тоскливо сжался желудок. Сдуру прочитав в «Хафф пост» насчет вирусов на судах, теперь она при первой же возможности мыла руки и самозабвенно накачивала себя пробиотиками. Тем не менее это объясняло, почему блогер не появился раньше. Должно быть, все это время он сидел в своей каюте и периодически пугал унитаз.

– Хотите, чтобы я проводил вас в каюту? – спросил Рэй.

– В мой люкс, – фыркнула Селин. – Нет, не хочу. Убирайся с глаз моих долой! А это может сделать Мадлен.

Рэй с несчастным видом кивнул и скрылся. Мэдди мало что знала о его личной жизни, но слышала, что ему приходится платить алименты на ребенка одной из своих бывших. Рэй, конечно, трепло и развратник, но ей даже стало жаль его: только при большой удаче он сможет сохранить эту работу за собой, когда они вернутся в Майами. Телохранители у Селин надолго не задерживались.

– Эти проклятые блогеры и переодетые журналисты… – проворчала Селин и взмахнула рукой, командуя ехать вперед. – Сорок лет уже этим занимаюсь. Это Божий дар…

Селин продолжала что-то бормотать себе под нос. Мэдди вывезла коляску через служебный выход и часто замигала, ослепленная неоновыми огнями, заливавшими светом прогулочную палубу. Пассажиры сплошным потоком следовали к лестнице в ресторан на вторую смену. Молодые люди из числа команды в облегающих белых шортах и футболках с надписью «Фоверос – Веселье! Веселье! Веселье!», приплясывая румбу под приглушенную музыку в стиле калипсо, торговали пластмассовыми ангельскими крыльями и дьявольскими рожками для праздничной новогодней вечеринки, проходившей под лозунгом «Небеса и Преисподняя». Мэдди не собиралась принимать участие ни в каких весельях и торжествах. Она планировала уложить Селин спать, заказать себе в номер сэндвич с поджаренным на гриле сыром (желудок ее сжимался при одной только мысли о массово приготовленной кормежке из столовой и буфетов), а потом подняться на палубу «Лидо» на дорожку для бега трусцой. Сегодня она пока еще не выбрала времени, чтобы пробежать ежедневные пять миль.

Троица толстых мужчин с флуоресцентными нимбами на бритых головах уступила им дорогу, и Мэдди аккуратно завезла Селин в лифт, где, как обычно, стоял легкий запах рвоты. Локтем нажав кнопку палубы «Веранда», она откатила коляску как можно дальше от влажного пятна на ковре. Они поднимались через атриум, и сквозь прозрачные стены лифта постепенно становилось видно фойе и расположенные ниже коктейль-бары, доносилась мелодия песни «Реабилитация» в обработке под регги.

– Господи, мне нужно выпить, – вдруг сказала Селин.

– Мы почти приехали.

Мэдди вытащила коляску из кабины лифта и направилась в сторону отдельных кают для VIP-персон. Парочка смешливых пожилых дам прижалась к стене, пропуская их. Мэдди широко улыбнулась, чтобы хоть как-то скрасить раздраженное «Что?», прозвучавшее от Селин в ответ на поздравления с Новым годом, и помахала рукой Алтее, стюардессе с их палубы, которая как раз выходила из соседней каюты со стопкой полотенец.

– Добрый вечер, миссис Дель Рей и Мэдди! – откликнулась та. – Помощь не нужна?

Селин проигнорировала вопрос, но улыбка все равно не исчезла с губ Алтеи. Мэдди всегда удивлялась, как ей удается оставаться неунывающей, убирая за старыми придурками вроде Селин. Утомительную жизнерадостность, явно фальшивую, излучала здесь бо́льшая часть персонала, однако Мэдди не сомневалась, что постоянно хорошее настроение Алтеи не было притворством.

Пришлось несколько раз провести картой магнитного ключа через щель терминала замка, пока наконец не загорелась зеленая лампочка, после чего Мэдди провезла коляску через узкую прихожую к балкону и коллекции выпивки Селин.

Та ткнула пальцем в сторону телевизора.

– Ради бога, переключи этот чертов канал! Сколько раз я просила эту несносную женщину ни к чему здесь не прикасаться!

На экране Дамьен, директор круиза, – австралиец с застывшим взглядом человека, страдающего опасной формой маниакально-депрессивного психоза, – в очередной раз проводил экскурсию по кораблю. Мэдди быстро переключила телевизор, проскочив шоу «Прямой эфир в субботу вечером» с пародией на провалившегося на выборах кандидата от республиканской партии Митча Рейнарда и коммерческий торговый канал, где две немолодые дамы по очереди восторгались каким-то двухсторонним жакетом, пока наконец не остановилась на сюжете, в котором будут показывать новогоднее опускание шара времени на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Без всяких подсказок она бросила в стакан с толстым дном несколько кусочков льда и налила Селин двойную порцию виски J&B.

Селин выхватила стакан у нее из рук и торопливо сделала большой глоток.

– Боже, так намного лучше! Ты хорошая девочка, Мадлен.

Мэдди закатила глаза.

– Что? Я не ослышалась?

– Арчи говорит, что ты подумываешь над тем, чтобы уволиться.

– Селин, я все время думаю о том, чтобы уволиться. Может, я бы не стала этого делать, если бы вы перестали называть меня бесполезной стервой.

– Ты же знаешь, что на самом деле я так не думаю. – Она снова ткнула пальцем в сторону телевизора. – Я не нуждаюсь в напоминании о том, что прошел еще один год. Поставь один из моих фильмов.

– Который?

– «Красотка».

Мэдди подключила жесткий диск и принялась листать меню, пока не дошла до папки Джулии Робертс. Она до сих пор не могла смириться со взглядами Селин на жизнь и ее приверженностью к романтическим комедиям девяностых. Мэдди давно потеряла счет скрипучим креслам в мотелях, в которых ей приходилось дожидаться, пока ее леди-босс заснет под предсказуемый финал какой-нибудь мелодрамы вроде «Французского поцелуя» или «Когда Гарри встретил Салли».

Селин затарахтела льдом в бокале, чтобы ей налили еще.

– Итак, что будем делать с Рэем?

– Вы начальник, вам и решать.

– Ты же знаешь, что он положил на тебя глаз, Мэдди.

– Он положил глаз на всех, у кого есть вагина. Он просто придурок.

Селин вздохнула.

– Я знаю. Симпатичные все такие. Он должен уйти. Однако это не решает твоих проблем, не так ли?

– А у меня есть проблемы?

– Тебе в жизни нужен мужчина, Мадлен. Пришло время оставить прошлое в покое.

– Только не нужно снова начинать! Какого черта я буду с ним делать?

Селин хмыкнула.

– Ну, если ты спрашиваешь об этом у меня…

– И что? Вы сможете сказать, как я смогу поддерживать какие-то отношения, разъезжая с вами по девять месяцев в году?

– Да, правильно, взывай к совести старухи! Ты можешь сегодня ночью пойти на вечеринку. Попробуй подцепить кого-нибудь из персонала в этих обтягивающих белых шортах. Сколько уже времени прошло? В смысле, с тех пор, как ты в последний раз…

– Не ваше дело.

– Это не ответ. Если хочешь, я спрошу Арчи, что он…

– Все, Селин, хватит, оставьте мою личную жизнь в покое!

– Я просто хочу сказать, что ты заслуживаешь большего.

– Можно воспользоваться вашей ванной комнатой?

Если она сможет спрятаться там и если ей повезет, Селин усядется смотреть свое кино, и тогда можно будет незаметно ускользнуть, не выслушивая все эти нравоучения.

– Валяй.

Мэдди зашла в ванную и заперла за собой дверь. По размерам эта комната раза в три превосходила аналогичную в ее каюте, здесь была джакузи и целая пирамида свернутых белоснежных полотенец. Она села на крышку унитаза и устало потерла виски. Благодаря этому нахальному парню Селин еще минимум неделю будет пребывать в депрессивном состоянии. И можно не сомневаться, что снятые им кадры уже выложены где-нибудь в YouTube. Селин подписалась на этот круиз как раз для того, чтобы уйти от жарких разборок после провала с Лилиан Смолл, но они обе с самого начала понимали, что это может привести к обратным последствиям.

После того как все пошло кувырком, Мэдди ни разу не сказала: «Я же вам говорила…» Она предупреждала Селин, чтобы та не ходила на шоу Эрика Кавано «Воспоминания о Черном четверге» – этот ведущий славился своими провокационными шутками в адрес медиумов, сайентологов и экстрасенсов. Плюс к тому Селин входила в пресловутый «Круг медиумов», которые объединились, чтобы, «совместно использовав свою энергию», выяснить таинственные причины четырех авиакатастроф, имевших место в 2012 году. Кавано в своем шоу в очередной раз радостно накинулся на медиумов после того, как был опубликован доклад Национального комитета по безопасности перевозок, NTSB, из которого следовало, что экстрасенсы потерпели здесь крах во всех отношениях. Справедливости ради нужно сказать, что Селин сдерживалась до последнего, пока речь не зашла о катастрофе во Флориде. Мэдди до сих пор не могла взять в толк, что заставляло ее леди-босс настоять на том, что Лори Смолл и ее сын Бобби, двое пассажиров, находившихся на борту авиасудна, упавшего на территории национального парка Эверглейдс, остались в живых. Даже после того, как ДНК Бобби и Лори была обнаружена в останках на месте катастрофы, Селин продолжала утверждать, что мать с сыном находятся где-то в другом месте, бродят по улицам Майами, полностью потеряв память. Трагедия заключалась в том, что Лилиан Смолл, мать Лори, потратила все свои сбережения на частных детективов, пытаясь ухватиться за эту сомнительную ниточку, и теперь какой-то предприимчивый адвокат взял это дело в свои руки и начал охоту на Селин.

Селин уже ошибалась и раньше, однако это был, без сомнения, самый громкий из ее провалов. C другой стороны, Мэдди была не вполне объективна в отношении Селин: скорее можно было бы сказать, что та время от времени случайно что-то угадывала и оказывалась права. Взять хотя бы сегодняшнее откровение с инсулином (хотя, возможно, это Рэй передал ей важную информацию – это Мэдди еще должна проверить). Она понимала, что статистически Селин обязана иногда угадывать какие-то факты, о которых не сообщала ни она сама, ни неудачник из бывших копов, которого ее леди-босс нанимала играть роль своего телохранителя, но все же на душе у Мэдди было тревожно. И ее начинали одолевать угрызения совести, которые обычно удавалось сдерживать. Они уже терзали ее. Было ошибкой знакомиться с «друзьями». Возможно, просто нужно положить конец всему этому. Но что дальше? Все, на что она могла надеяться со своим послужным списком, – это какая-нибудь дерьмовая работа с минимальной оплатой. Впрочем, она всегда могла, поджав хвост, уехать обратно в Великобританию. Ее сестре это понравилось бы: «Ну вот, Мэдди, я же всегда говорила, что это закончится слезами».

– Тебя там не смыло? – крикнула Селин.

– Уже иду! – отозвалась Мэдди.

Селин так и не отключилась.

Она уже приготовилась встать, когда пол вдруг накренился, заставив ее схватиться за держатель для рулона туалетной бумаги. Колени ее задрожали, под ногами чувствовалась сильная вибрация. Мигнул свет, послышался какой-то долгий механический лязг, а потом… тишина.

Чувствуя, как сердце лихорадочно стучит где-то в горле, Мэдди открыла дверь и поспешила в комнату.

– Селин? Мне кажется, с кораблем что-то не так.

Мэдди ожидала услышать в ответ какую-нибудь обычную фразу вроде «Да уж, черт побери, ты абсолютно права насчет того, что с нашим кораблем что-то не так, – это та еще дыра!». Но Селин сидела, опустив голову на грудь. Руки ее безвольно свесились с подлокотников кресла, а на ковре валялся стакан, видимо, выскользнувший из ее пальцев.

На экране Ричард Гир мчался по бульвару Голливуд. Затем телевизор погас.

– Селин? Селин, с вами все в порядке?

Ответа не последовало.

Мэдди прикоснулась к морщинистой коже на старческом запястье. Никакой реакции. Она обошла кресло и опустилась перед Селин на колени.

– Селин?

Не поднимая головы, Селин втянула воздух и издала жизнерадостный звук, напомнивший Мэдди голос Лиззи Бин – еще одного из духов-наставников Селин (хотя и не такого музыкального).

– Селин? – Мэдди вдруг стало тяжело глотать. – Эй! Очнитесь, Селин!

Внезапно Селин подняла голову и в глазах ее отразился такой неподдельный ужас, что Мэдди отшатнулась и опустилась на ковер.

– Господи!

Мэдди вскочила, намереваясь броситься к телефону, но в этот момент снова погас свет, корабль накренился влево и она споткнулась. Она старалась контролировать дыхание, и ей это даже почти удалось, когда в тишине каюты прозвучал кудахчущий голос Арчи:

– М-да, моя старушка. Вот это будет веселье!

 

Обреченный

Гари, дрожа всем телом от холодной воды, сбегающей по спине, прижался лбом к кафелю. Кожа на животе и внутренней поверхности бедер зудела в местах, которые он скреб щеточкой для ногтей Мэрилин, подушечки пальцев от долгого намокания затвердели и покрылись складками. Он стоял под душем больше часа, и насыщенный запах «Пантина» стал уже невыносимым: весь запас бесплатного геля для тела и шампунь Мэрилин он вылил на одежду, в которой был накануне вечером, а потом еще и топтался по ней, как невменяемый винодел из тех, что выдавливают виноградный сок ногами. Одежда теперь валялась комком в углу душевой кабинки – без отбеливателя не было никакой гарантии, что на ткани не останется следов ДНК девушки. Все это нужно было как можно скорее выбросить за борт.

Сконцентрируйся на воде. Думай о холоде.

Однако уговоры не действовали, и темные мысли неминуемо возвращались. Мэрилин приняла его оправдания насчет проблем с желудком, но он сильно сомневался, что она позволила бы ему пропустить праздничные торжества, если только он действительно не будет при смерти. Надеясь, что удастся громко вырвать, – так, чтобы она слышала, – он сунул два пальца в рот, но страх был таким сильным и всепоглощающим, что он понял: еще немного, и ему даже притворяться не придется.

Потому что к этому моменту тело девушки уже должны были обнаружить. Горничные здесь работали основательно, убирая в каютах по два раза в день, а прошло уже больше двенадцати часов, как она…

Пол под ногами задрожал, последовал толчок. Душ захлебнулся и чихнул, а когда Гари открыл глаза, вокруг было темно. На мгновение он решил, что ослеп, – вот она, Божья кара! – но затем, когда подошвы ощутили странную вибрацию, до него дошло, что что-то происходит с их кораблем. Он выключил воду, нащупал полотенце и прислушался. Жужжание кондиционера пропало, отчего голове почему-то стало легче, словно он наконец снова мог мыслить рационально. Он на ощупь нашел очки на умывальнике и осторожно вышел из ванной. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте, но как они могли привыкнуть, если здесь не было естественного источника света: он всегда заказывал места в самых дешевых внутренних каютах? Несколько раз прозвучал сигнал тревоги, а затем из громкоговорителя раздалось сообщение, неразборчивое от постоянного потрескивания статического электричества:

– Добрый день, дамы и господа, это Дамьен, директор вашего круиза. Хочу сообщить, что у нас возникли некоторые проблемы с электроснабжением. Причин для беспокойства нет. Ради безопасности прошу вас вернуться в каюты и ожидать дальнейших инструкций. Спасибо. Как я уже сказал, повода для тревоги нет. В ближайшее время мы объясним все более детально.

Гари добрел до дверей и приоткрыл их. Из-за угла появился парень с голым торсом и пластмассовыми дьявольскими рожками на голове, за ним семенила женщина в бикини и золотистых босоножках на высоких каблуках. По мере того как они подходили, свет от ламп аварийного освещения на полу придавал их коже зловещий зеленоватый оттенок. Пол дрогнул, и Гари отступил назад, позволив двери захлопнуться. Рот его заполнился слюной.

Шаркая ногами, он добрался до кровати и вздрогнул, когда свет, мигнув, вновь зажегся. Гораздо более тусклый, чем обычно, он залил каюту желтоватым сиянием. С волос на ноги Гари капала холодная вода, и паника стала почти ощутима физически, так что ему даже начало казаться, что он видит ее периферическим зрением. Снаружи хлопнули двери, взвизгнула женщина и кто-то крикнул Кевину:

– Блин, поторапливайся, чувак!

Это были просто какие технические проблемы – такое случалось постоянно, «Фоверос» этим славился. Даже если они ее и нашли, останавливать из-за этого судно все равно никто бы не стал. Исключено. Он снова позволил паранойе взять над собой верх. Сжав запястье, он нащупал слабый пульс и заставил себя мысленно считать от ста до одного. Потом еще раз. И еще. Хорошо. Дышать стало легче.

Щелкнул замок, дверь распахнулась, и в каюту влетела Мэрилин.

– Гари! Ты здесь!

Ответь ей!

– Где мне еще быть?

– Милый, я думаю, нам нужно выбираться отсюда! И идти на место сбора, как сказано в судовом расписании. Клянусь, я слышала запах дыма!

– Дамьен сказал, что мы должны оставаться в своих каютах.

– Ты что, не слышишь меня? Я почувствовала дым, Гари! – Мэрилин задыхалась, ее хмурое лицо блестело от пота. – Лифты остановились, в них, должно быть, застряли люди. Как ты думаешь, что произошло?

– Какая-нибудь механическая поломка. Ничего серьезного, вот увидишь.

Голос Гари звучал неуверенно и более напряженно, чем обычно, но она, похоже, этого не замечала. Мэрилин никогда не отличалась особой наблюдательностью – это была одна из причин, по которой он женился на ней.

Вдруг Мэрилин подозрительно прищурилась.

– Дорогой, а почему ты не одет?

– Я был в душе.

– Снова? Когда тут такое творится?!

Дыши глубоко, не теряй ритма!

– Я уже был в душе, когда это произошло.

– Ты действительно думаешь, что ничего серьезного?

– Да. Помнишь, такое же было на «Бьютифул Уандер»? И они мгновенно все починили.

– Ох… Знаешь, я все-таки думаю, что нам нужно идти. Паули и Селена сказали, что будут ждать нас на одиннадцатой палубе. Наше место сбора находится как раз там, помнишь, дорогой?

– Кто такие Паули и Селена, черт побери?

– Просто симпатичная пара. Мы разговорились за обедом. Я решила пойти не в «Дримскейпс», а в буфет на «Лидо», хотя за пастой там такие очереди! Так мы и познакомились, пока стояли в очереди. А когда все это случилось, мы вместе сидели на палубе «Безмятежность». И еще кое-что – никогда не угадаешь!

– А что такое?

Он изо всех сил старался изобразить заинтересованность и в голосе, и на лице. Даже щеки заболели от напряжения.

– У них уже Серебряный уровень на круизах «Фоверос» – как у нас с тобой. А в прошлом году они плавали на «Бьютифул Уиш» – круиз на Багамы – всего через неделю после того, как мы там побывали!

– Поразительно.

– Точно. Я так и сказала. Они по-настоящему встревожились, когда я рассказала, что тебе нездоровится.

В этом была вся Мэрилин: во время их ежегодных круизов она старалась познакомиться как можно с бо́льшим количеством людей, хотя контакты с новыми друзьями были очень короткими – Мэрилин была человеком непостоянным. У Гари на языке крутилось спросить, заметила ли она его отсутствие под утро. В этом не было ничего необычного, он разыгрывал бессонницу много лет, и до сих пор она спокойно воспринимала его оправдание, что единственный способ борьбы с этим – пойти прогуляться. Однако на этот раз все было по-другому. Если Мэрилин просыпалась ночью и видела, что его нет рядом, готова ли она обеспечить ему алиби? Уверенности в этом у Гари не было. Он представил, как она сидит в суде и, всхлипывая, причитает, что понятия не имела, что выходит замуж за монстра.

– Гари?

– Что?

– Я сказала, что, думаю, нам нужно идти. Ты собираешься одеваться?

– Иди. Я тебя догоню.

– Но что, если…

– Просто иди, Мэрилин.

– И нечего мне грубить.

Спокойно, не дави!

– Все будет хорошо, детка. Такие вещи в круизах случаются постоянно.

– Но ты мне нужен, Гари.

– Дорогая, я по-прежнему мерзко себя чувствую.

Гари использовал любимое словцо Мэрилин, и его передернуло, однако это сработало.

– Ох, Гари, прости, я даже не спросила, как твое самочувствие!

– Меня снова рвало, и пришлось воспользоваться твоим шампунем, чтобы отстирать одежду.

– Ладно, дорогой, не волнуйся.

Гари мысленно поощрительно похлопал себя по плечу.

– А теперь иди к друзьям и не переживайте из-за меня. Дамьен не стал бы советовать нам оставаться в каютах, если бы была реальная опасность.

– Ты уверен в этом?

– Уверен. Если передадут идти на место сбора, я сразу же приду и найду вас.

Мэрилин сделала движение, чтобы обнять его, но Гари уклонился.

– Лучше не надо. Это может быть заразно.

– Дорогой, какой ты у меня рассудительный! Ты ведь знаешь, куда идти, если что, да, детка?

– Уф… Да. И я буду чувствовать себя намного лучше, зная, что ты в безопасности.

Когда дверь за Мэрилин наконец закрылась, он едва не вскрикнул от облегчения.

Все. А теперь думай спокойно и хладнокровно. Прокрути все еще раз в памяти. И на этот раз ничего не упусти.

Остатки таблеток он швырнул в унитаз в мужском туалете возле гостиной «Песочный человек», так что оставались только одежда, перчатки и кепка. От этого можно легко отделаться во время вечеринки, пока все будут восторженно веселиться. Но что, если они отменят празднества? Это будет зависеть от того, удастся ли вовремя исправить поломку или что там у них произошло. Должны успеть. Насчет этого ему беспокоиться не следовало.

Дальше… Вспомнят ли его ее друзья? Внимания он к себе не привлекал, даже не заговаривал с девушкой в баре, и весьма гордился своим безликим и неприметным внешним видом. За долгие годы тщательного изучения людей он понял, что они склонны концентрироваться на каких-то очевидных приметах – усах, очках, яркой одежде, хромоте. С камерами видеонаблюдения и системой распознавания лиц проблем не будет: следуя за ней в каюту, он все время опускал голову, а его лысина была прикрыта кепкой. Когда он избавится от одежды, они уже никак не смогут его идентифицировать – в любом случае, его простая темно-синяя спортивная рубашка и шорты цвета хаки особой приметой не являются, их даже легко спутать с униформой низших чинов в команде корабля.

Все вроде бы неплохо.

Почему же тогда его не оставляет ощущение, что он что-то упустил?

Думай!

Внезапная догадка подействовала на него, как ушат ледяной воды: эта табличка «Не беспокоить, я отдыхаю»! У Гари возникло ощущение, что он уже снял хирургические перчатки, когда вешал ее на двери, и от этого тоскливо засосало под ложечкой. Господи, но тогда на ней остались его отпечатки пальцев и следы ДНК. Может быть, сказать, что он просто коснулся этой таблички, когда проходил мимо?

Да. Нет. Как он сможет объяснить, что делал на ее палубе? Ее каюта находилась всего на этаж выше, но располагалась на середине коридора, который вел в тупик.

Это ему наказание за то, что отклонился от своего первоначального плана. Все должно было произойти сегодня, в канун Нового года, когда все будут пьяны. Он обычно действовал очень осторожно. Просто мистер Всепредвидение. Он никогда не полагался на удачу. Никакой небрежности. У него была своя система. Но тут появилась она: сидит одна в баре и с тоской смотрит на подруг, которые танцуют и флиртуют с одинокими мужчинами из их компании. Это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить. Он поддался искушению, и теперь за это нужно было расплачиваться. Была серьезная причина, по которой он всегда делал это в последний день круиза: хаос, царивший на корабле, когда на следующее утро стадо пассажиров устремлялось на берег, значительно повышал шансы улизнуть безнаказанным. Большинство его девушек полностью вспоминали о том, что с ними случилось, намного позже, через несколько дней или даже недель. А к этому времени было уже слишком поздно. Плюс ко всему он на многих форумах читал, что экипаж судна убеждает жертв сексуальных посягательств на борту не выдвигать никаких обвинений. И «Фоверосу» такая отрицательная реклама также меньше всего нужна.

Однако если они уже обнаружили ее, то будут просто вынуждены провести расследование. У «Фовероса» и так плохая репутация относительно безопасности на борту, к тому же имели место обвинения насчет того, что компания не соблюдает требования гигиены. И было бы глупо с их стороны попытаться скрыть этот случай.

Да что на него нашло?!

Вероятно, его убаюкало ложное чувство защищенности, возникшее из-за того, что до сих пор все шло так хорошо. В первый день он всегда был подчеркнуто внимателен к Мэрилин, приезжал заранее и записывал ее на прием в спа-салон, чтобы она была занята, когда он будет делать предварительный просмотр контингента пассажиров. Новогодние круизы компании «Фоверос» всегда привлекали толпы одиноких женщин, а по поводу их возраста он не привередничал. Он предпочитал довольно крупных женщин, блондинок или рыженьких. Не слишком уверенных в себе; скорее ведомых, чем лидеров. За долгие годы он научился мастерски снимать на вечеринках «гадких утят», навязчивых поклонниц, потенциальных подружек невесты на девичниках перед свадьбой. Обычно на новогодних круизах оказывались сотни англичан, наслаждавшихся каютами эконом-класса и дешевыми коктейлями. Англичанки гуляли круче, чем американки, и, с его точки зрения, самооценка у них была ниже.

Эту девушку он заметил во время «счастливого часа» в гостиной «Песочный человек» и следил за ней краем глаза, пока Мэрилин накачивалась коктейлями «Май-Тай» за полцены. Его всегда поражало, каким образом он сразу же узнавал свою девушку, как будто они сами звали его. Эта была как раз в его вкусе: фунтов тридцать-сорок лишнего веса, сбившиеся в пряди светлые волосы, крутится на периферии большой компании тридцатилетних и старательно смеется над их шутками. На следующий день он видел ее в очереди за пиццей. Ее бедра и плечи были красными, обгоревшими на солнце, и стало еще более очевидно, что остальная группа оттесняет девушку на задний план (явная унылость ее взгляда очень его порадовала). Еще один фрагмент пазла встал на свое место, когда она извинилась и ушла. Он, соблюдая дистанцию, последовал за ней, когда она направилась в свою каюту, причем не воспользовалась лифтом, а поднялась по лестнице. Гари запомнил номер ее комнаты – M446 – и прошел мимо.

А прошлой ночью… ну, все было почти так, как и должно было быть. К моменту, когда они вернулись на корабль после дня, проведенного на острове Косумель, Мэрилин совершенно вымоталась. Он записал их на экскурсию по побережью, за которой последовал тур по каким-то угрюмым руинам времен древних майя (Мэрилин постоянно жаловалась на жару и москитов, как и большинство остальных их спутников). После таких непривычных физических нагрузок она свалилась спать практически сразу же, как только они поднялись на борт. Он незаметно выскользнул из каюты, намереваясь продолжить разведку, чтобы быть абсолютно убежденным в том, что девушка, которую он выбрал, Та Самая.

И оказалось, что она уже готова и ждет его.

Свои инструменты он всегда носил с собой – Мэрилин ничего не стоило натолкнуться на этот маленький пакетик леденцов. Было легко зайти в мужской туалет, чтобы снять очки и надеть кепку. Легко убедиться, что бармен и окружающие заняты каждый своим делом. Легко подбросить таблетку ей в коктейль. Легко сидеть и наблюдать, как взгляд ее начинает терять фокусировку. Легко дождаться, когда она, спотыкаясь, выйдет из зала. Легко проследить за тем, как она плетется к лифту, тогда как он поднялся к ней на палубу по лестнице. Легко проследовать за ней по коридору, чувствуя, как учащается пульс, и ожидая приятного возбуждения в паху. Легко предложить ей руку, когда она неловко теребит магнитную карту ключа. Легко войти, толкнув дверь плечом, и пробормотать, что он только хочет ей помочь. Легко…

Гари подскочил от неожиданности, когда из громкоговорителя раздались семь громких сигналов и знакомый голос сказал:

– Добрый день, дамы и господа, это снова Дамьен, директор вашего круиза. Мы просим вас без паники пройти к местам сбора пассажиров. Это не учебная тревога, но повода для беспокойства нет. Члены команды помогут вам найти места сбора, которые обозначены на схемах на внутренней стороне двери ваших кают и на ваших карточках «Веселье от Фоверос». Повторяю, нет никаких причин для беспокойства. Мы в первую очередь заботимся о вашей безопасности.

Из коридора послышались тревожные звуки: хлопанье дверей, топот бегущих ног, громкие возбужденные голоса. Гари не шевелился, он просто вслушивался, как этот хаос затихает.

Он снова принялся считать в обратном порядке от ста и дошел до пятидесяти, когда услышал, как кто-то – вероятно, стюард – стучит в двери кают. Пальцы сами собой начали до боли сжиматься в кулак и разжиматься. Кишечник свело спазмом. Может быть, спрятаться? Он может втиснуться в гардероб. Но что, если стюарду приказано обыскать каюту? Хорош он будет, если его найдут в шкафу!

Эта девушка, кажется, была у него четвертой. Его счастливое число.

Он помог ей пройти к кровати – она почти не говорила, только бормотала что-то вроде того, что ее тошнит. Потом она упала на спину и глаза ее остекленели. Когда лицо ее расслабилось и рот приоткрылся, он начал. Сначала он не позволял себе к ней прикасаться, только смотрел. Затем легко, мягко провел руками по ее бедрам, груди и талии. Шорты в обтяжку, топ на шлейках. Он задрал на ней блузку, открыв лифчик телесного цвета. Чтобы расстегнуть его, нужно было перевернуть девушку, и он уже приготовился это сделать, когда она закашлялась. В горле у нее забулькало, и он отскочил назад, потому что изо рта ее хлынула рвота. Она снова закашлялась, содрогаясь всем телом. Она задыхалась. Задыхалась. А он…

В его дверь постучали: тук-тук. Он сидел неподвижно, прикусив язык, без надежды надеясь, что тот, кто стоит в коридоре, постучит и уйдет. Щелкнул механизм замка, дверь открылась и в щель просунулась голова какого-то азиата. Это была не их обычная обслуга – хорошенькая филиппинская девушка, которую Мэрилин невзлюбила с первого взгляда.

– Вам нехорошо, сэр? – спросил стюард. – Вы не слышали, как я стучал?

– Нет. Со мной все хорошо. Я просто очень устал.

– Сэр, вам необходимо пройти на место сбора. Вы знаете, как туда попасть?

– Вы во все каюты заглядываете?

Стюард нахмурился.

Гари ушам своим не поверил: как он мог спросить такую глупость?

– В смысле, чтобы убедиться, что все в безопасности.

– О да, сэр. Ваша безопасность очень важна для нас.

– Мне нужно одеться.

– Пожалуйста, поторопитесь, сэр. Я еще вернусь.

Так вот оно как все обернулось! Если ее до сих пор никто не видел, если каким-то чудом подруги и стюард ее пока не обнаружили, то теперь уже нет шансов, что она останется ненайденной. Он натянул шорты и рубашку, стараясь не думать о мокрой одежде в углу душевой кабинки. Затем глубоко вдохнул и сунул ноги в сандалии.

Его единственный шанс заключался в том, чтобы выбросить все это за борт.

Он даже не проверил, жива ли она, но и так это знал. Всеми внутренностями чувствовал, что нет. Его девушка задохнулась. Пока Дамьен щебетал по телевизору, ее ладонь мерно била по матрасу – бух-бух-бух. «…Не забывайте подписываться на наши юмористические шоу в гостиной «Звездный мечтатель»… – Бух-бух… – …Часы Ксенус, причем очень ограниченное время, будут продаваться у нас с умопомрачительной скидкой в сорок процентов…» Через несколько бесконечно длившихся минут из ее горла вырвался странный звук… не предсмертный хрип, а какое-то шипение… Последний, сдающийся вздох… Не думая о последствиях того, что делает, он ногой столкнул ее в проем между двуспальной кроватью и стенкой и накрыл одеялом.

И в этом заключалась его самая большая ошибка! Теперь любому было понятно, что к случившемуся причастен кто-то еще. Если бы он просто оставил девушку на кровати, причиной смерти, вероятнее всего, признали бы алкогольное отравление.

Он выбрался в пустынный сейчас коридор и помахал рукой стюарду, который проверял уже последние каюты и вставлял в магнитные замки красные контрольные карточки.

– Спасибо, что подождали меня! – крикнул Гари. – И простите за доставленное беспокойство.

Хорошо получилось. Голос его звучал спокойно и уверенно.

Мужчина, которого я встретил, не выглядел виноватым или испуганным.

Он представил, что примерно такие слова скажет этот стюард начальнику службы безопасности – или, не дай Бог, представителю ФБР, Скотленд-Ярда или другого агентства, которое занимается расследованием смерти пассажиров из Британии.

– Никаких проблем, сэр. Поспешите, пожалуйста! Ваш спасательный жилет находится на месте сбора.

Шлепая сандалиями, Гари направился к лестнице. Здесь было угрюмо и безрадостно, но металлические перила еще хранили тепло бесчисленного количества хватавшихся за них рук. Он принюхался. Мэрилин была права: с нижних уровней тянуло дымом. Он ускорил шаг, но заколебался, дойдя до палубы, где жила та девушка.

Было бы так просто сейчас завернуть за угол и проскользнуть по коридору до ее каюты. Он сделал еще несколько шагов по пролету лестницы, а затем развернулся и побежал к входу на ее этаж. Внутренности вновь свела судорога – Гари поверить не мог, что делает это, но какая-то сила неумолимо толкала его вперед, так что он не мог остановиться.

В замках дверей торчали красные карточки, указывавшие, что эти каюты проверены. Коридор, словно в какой-то оптической иллюзии, тянулся бесконечно, и дальний его конец терялся в полумраке. Двигаясь по нему, Гари остановился как вкопанный, увидев красную карточку в замке комнаты девушки.

Кто-то проверил ее каюту. Если они обнаружили ее, то там он увидит службу безопасности – разве что руководство корабля решит скрыть этот инцидент.

А может, она вовсе не умерла, находится сейчас в медпункте, смущенная с похмелья, и пытается сложить фрагменты происшедшего прошлой ночью.

Снова развернувшись, он как можно быстрее двинулся назад, и только когда уже дошел до лестницы, его вдруг осенило: на этот раз он забыл спрятать лицо от камер видеонаблюдения.

 

Служанка дьявола

Алтея надела улыбчивую маску, которую приберегала для самых трудных пассажиров, дожидаясь мужчину, который, прихрамывая, шел к ней по коридору. Мистер Лайнман, каюта V23. Он и его супруга были по-настоящему неприятной парой: вечно у них унитаз грязный и мокрые полотенца разбросаны по всему полу.

– Здравствуйте, мистер Лайнман! – окликнула она, добавив в голос уважительную интонацию. – Вам сейчас нужно быть на месте сбора пассажиров.

Он тяжело дышал, и щеки его раскраснелись от усилий, которые потребовались, чтобы пройти сотню метров от лестницы. В тусклом свете аварийного освещения были хорошо видны глубокие складки на обрюзгшем лице, а колени его предательски подгибались под тяжестью тела, которую им приходилось нести.

– Что, черт возьми, происходит на этом проклятом корабле?

– Извините, мистер Лайнман, но об этом я знаю не больше вашего.

Это было почти правдой – она дремала у себя в подсобке, когда прозвучал сигнал тревоги категории «Готовность», – но от Марии, супервайзера, она слышала, что людей с палубы «В» эвакуировали из-за задымления. Алтея не особенно испугалась. За четыре года ее работы на компанию «Фоверос» такое случалось уже несколько раз, к тому же Мария сказала, что пожар был незначительный.

– А почему мы не можем оставаться в своих каютах, черт побери?

– Это все делается для вашей безопасности, мистер Лайнман.

Его обвисшие щеки задрожали.

– Я считал, что никакая опасность нам не угрожает. Дамьен сказал, что опасности нет.

Сохраняя дежурную улыбку, Алтея ответила:

– Это правда, но такова стандартная процедура, когда в подобных ситуациях капитан собирает пассажиров. И я действительно должна просить вас быстрее отправиться к месту сбора.

– Я должен вернуться за лекарствами. Или вы хотите, чтобы я заболел?

Нет! Я хочу, чтобы ты загнулся медленной и мучительной смертью!

– Разумеется нет, мистер Лайнман. Член команды должен был проводить вас в вашу каюту. Может быть, хотите, чтобы я принесла вам лекарства?

– Я могу сам. – Он выдернул красную карточку, которую она вставила в прорезь замка на двери. – Какого черта? Это еще что такое?

– Это показывает, что ваша каюта проверена и там никого нет, мистер Лайнман.

– Хм…

Он швырнул карточку на пол, вставил в замок свой магнитный ключ и ввалился в каюту.

Ожидая, пока мистер Лайнман снова появится, Алтея прислонилась спиной к стене и напряглась, как кошка, готовящаяся к прыжку. Если она не закончит с этим быстро, явится с проверкой эта сучка Мария, а ей еще нужно проверить участок Трайнинг на кормовой палубе 5 – она должна была сделать это еще несколько часов назад. Эта ленивая шлюха нашла ее в обед и сказала, что ее рвет уже половину утренней смены, но Алтея подозревала, что накануне та просто в очередной раз напилась. Трайнинг уже имела предупреждение, это был ее третий больничный за месяц, и она пообещала Алтее пятьдесят долларов за то, чтобы та ее прикрыла. Лишние деньги, конечно, не помешают, но сегодня Алтее самой было тяжко. Руки и ноги казались тяжелыми до изнеможения – она плохо спала ночью. Она убеждала себя, что постоянно устает из-за того, что много работает и берет на себя слишком много чужих обязанностей.

О других объяснениях она себе думать запрещала.

Из динамика системы оповещения снова прогремел голос Дамьена, повторившего предыдущее сообщение. Этот человек был влюблен в собственный голос. Сама Алтея с ним никогда не разговаривала, но филиппинец Рожелио, единственный заместитель директора круиза, говорил ей, что он жуткий эгоист со злобным сердцем. Рожелио… Наконец появился кто-то, за кого ей следовало бы выйти замуж. Красивый, работящий и всегда такой обходительный. Полная противоположность Джошуа.

В каюте мистера Лайнмана зашумела вода сливного бачка, и через несколько секунд на пороге появился он сам, бережно держа объемистый пакет с логотипом сети аптек «Уолгрин». Алтея снова улыбнулась ему, но он протопал мимо, не сказав ни слова.

– Putang ina mo, – пробормотала она себе под нос.

Он приостановился и, блеснув поросячьими глазками, оглянулся на нее.

– Что это было?

Вот блин!

– Что, простите?

– Что вы только что сказали? На каком это было языке?

– Это был тагалог, мистер Лайнман.

– Тага… Как?

– Тагалог. Это филиппинское наречие.

Невежественная противная свинья!

– Я просто пожелала вам удачи, – солгала она.

– Почему было не выучиться говорить по-английски? – проворчал он.

Алтею так и подмывало ответить этому заносчивому тупице, что она бегло говорит по-английски, по-испански и по-тагальски, а послать может еще на пяти языках, в то время как он на своем родном едва изъясняется, но если он пожалуется, это снизит ее рейтинг и она потеряет свой бонус.

– Простите, мистер Лайнман, мне очень жаль. Я не хотела вас обидеть.

Похоже, он немного смягчился. На этот раз, когда он тащился по длинному коридору, она внимательно смотрела ему вслед. Теперь корабль накренился уже заметнее – вполне достаточно, чтобы потерять равновесие.

Вот и хорошо. Падай же, старый ублюдок, падай!

Она засунула красную карточку обратно в его замок, а затем проверила каюту двух пожилых дам, Элен и Элизы. Здесь все было безупречно – две одноместные кровати были точно в таком виде, в котором она оставила их, застелив сегодня ранее. От этой парочки она рассчитывала получить хорошие чаевые. Алтея достаточно поработала на больших судах, чтобы уметь отличить щедрых клиентов, и никогда среди них не было тех, кто каждый час требует дополнительную бутылку минералки, постоянно скулит по поводу температуры кондиционера или капризно требует, чтобы ему каждый вечер складывали полотенце в виде новой зверушки, черт бы его побрал!

Она двинулась в последнюю каюту, V27, где жила эта экстрасенс. Дьявольская работа, как сказала бы ее мама. Миссис Дель Рей определенно была сварливой старой стервой, но при этом щедрой: Алтея уже успела заработать на том, что закрывала глаза на бутылки со спиртным в ее люксе. В тот момент, когда она вставила в замок свою карточку, дверь вдруг распахнулась и навстречу ей рванулась Мэдди, тощая помощница миссис Дель Рей.

– Ох, Алтея! Я думала, что это доктор!

– Вам плохо?

– Не мне, Селин. Миссис Дель Рей.

Алтея прошла за ней в спальню, где в кресле-каталке с безучастным видом сидела миссис Дель Рей, уставившись в экран неработающего телевизора. В комнате отчетливо пахло алкоголем.

– Селин! Селин! Пришла Алтея, – нараспев сказала Мэдди, словно обращаясь к маленькому ребенку.

Миссис Дель Рей подняла глаза, голова ее запрокинулась назад, а взгляд потерял фокусировку. Она глупо хихикнула и вскинула руку в неопределенном приветственном жесте.

– Что с ней? – спросила Алтея, переводя взгляд с пустой бутылки из-под J&B на телевизор. Эта женщина слишком много пила – Алтея сама носила пустую посуду из этой каюты в утилизатор стеклотары, – возможно, поэтому ей и стало плохо.

– Не знаю. Она странно себя ведет. Я вызвала этого долбаного… ох, простите…

Алтея чопорно кивнула.

– Я вызвала доктора, как только корабль остановился, но до сих пор никто не пришел.

– А вы пробовали звонить ему еще?

– Да. Звоню непрерывно. Но сейчас вообще никто не отвечает.

Алтея отцепила от пояса рацию и вызвала своего супервайзера.

– Мария? Откликнитесь же, Мария!

В ответ слышалось только потрескивание разрядов статического электричества. Она попробовала еще раз, но с тем же результатом. Susmaryosep.

– Можно воспользоваться вашим телефоном, Мэдди?

– Давайте.

Алтея подняла трубку и набрала номер медицинского центра. Потом она попробовала позвонить в хозяйственную часть и Гостевой сервис, но и там было занято.

– Я схожу в медицинский центр и скажу им, чтобы прислали врача.

– Спасибо.

– Не за что, – автоматически отозвалась Алтея.

Против Мэдди она ничего не имела: помощница Селин всегда вела себя учтиво, без покровительственного тона или панибратства. Сейчас она явно была обеспокоена. Вероятно, у этой пожилой женщины действительно что-то серьезное.

Торопливо выйдя из люкса, Алтея снова попробовала включить свою рацию. Опять лишь треск разрядов. Только этого не хватало! Она заглянула в коридор по левому борту в поисках Электры, которая обслуживала каюты на этом участке, но ее нигде видно не было. Чтобы побыстрее добраться до медпункта на палубе 3, следовало воспользоваться лестницей для пассажиров, хотя обслуживающему персоналу и запрещалось появляться в этой зоне. Но большинство членов команды находятся сейчас на местах сбора, сопровождая гостей, или же занимаются техническими проблемами в генераторной, так что можно не переживать, что ее заметят. Алтея бегом бросилась вниз. Добежав до лестничной площадки на палубе 6, она затаила дыхание и пригнулась: здесь двое техников помогали выбраться из застрявших лифтов группе ворчавших пассажиров.

Подбежав к двери медпункта, она уловила запах дыма, пробивавшийся из-за шторы из рифленой пластиковой пленки, закрывавшей находящийся рядом вход в длинный магистральный коридор под названием I-95. Она нажала кнопку звонка рядом с дверью и замерла в нетерпении. Тишина. Алтея подергала за ручку и, когда та подалась, вошла. В узкой приемной, в аптечном отделе и за столом регистрации никого не было, но из-за двери в дальнем конце коридора слышались голоса, звучащие на повышенных тонах. Подойдя поближе, она приподнялась и заглянула через матированное стекло. Их новый доктор прикладывал кислородную маску бившемуся в истерике члену команды в испачканной синей спецовке. Рядом с ним санитар помогал парню в белой офицерской форме, который также дышал из баллона с кислородом. Однако внимание Алтеи привлек мужчина в кресле-каталке, который располагался ближе всех к ней. Он неподвижно лежал на боку, откинув руку в сторону, и с его предплечья, точно непристойное кружево, свешивались лоскуты кожи, оголяя желтовато-розовую, сочащуюся влагой плоть. Будто почувствовав ее взгляд, мужчина поднял голову и взглянул прямо Алтее в глаза. Она сочувственно посмотрела на него, но он никак не отреагировал, словно сжавшись внутри себя, чтобы справиться с болью. Она и раньше видела сильные ожоги, – ей приходилось навещать мать в больнице, когда пожар уничтожил соседнюю фабрику, расположенную в Бинондо, – но при виде происходящего желудок все равно скрутило. Доктор поспешно подошел к пострадавшему и осторожно положил руку ему на лоб.

Вздрогнув, Алтея вернулась в приемную. Крики из комнаты врача постепенно превратились в неразборчивое бормотание. Похоже, пожар был серьезнее, чем об этом говорили. К тому же здесь становилось заметно жарче, а кондиционеры по-прежнему не работали. Не зная, что делать, она нервно заходила по комнате.

Их последний доктор, кубинец с испорченными зубами, был уволен, как им сообщили, за то, что приставал к румынской официантке из их команды, а у того, кто его заменил, было доброе лицо. Алтея подумала, что, возможно, могла бы обратиться к нему, чтобы он помог в ее ситуации, но отбросила эту мысль. Ей нельзя о таком думать. Если она на самом деле беременна, срок слишком маленький, чтобы это было заметно. Два месяца максимум. Вероятно, Джошуа все-таки осуществил свою угрозу и специально перепутал ее таблетки. Ублюдок! В последний раз, когда она была дома, они подрались, когда она отказалась готовить для него и его братьев. Как он посмел думать, что она будет прислуживать ему, после того как столько времени гнула спину на разных кораблях, чтобы содержать их всех! Внутри у нее до сих пор кипело от ярости. Джошуа знал, что больше всего на свете Алтея боялась превратиться в свою сестру, измочаленную жизнью женщину с нездоровой сероватой кожей, которая прозябала в полной нищете в Кесоне, на Филиппинах, вместе с пятью детьми. А что, по его мнению, случится, если она забеременеет? Ее уволят – вот что произойдет! Деньги иссякнут, и тогда все они окажутся в шаге от тех же трущоб. И он сам, и вся его проклятая семейка.

А знаешь что, дорогой? Это время наступит гораздо раньше, чем ты думаешь.

Она сама виновата! Нужно было выходить замуж за американца с деньгами, а не за придурка филиппинца, достаточно тупого, чтобы позволить уволить себя с корабля. Так нет же, она, видите ли, влюбилась – ха-ха, какая там любовь! – в этого прибитого помощника официанта с родимым пятном под глазом, который обещал, что они вместе будут подниматься от должности к должности. Развестись с ним у нее не получится, – их семьи никогда этого не примут, – однако она могла просто уйти от него. Могла бы отложить какие-то сбережения и начать новую жизнь.

Это был уже план – и хороший план! – но если она беременна, то об этом можно забыть. Прошло всего два месяца из ее десятимесячного контракта, так что скрыть это никак не получится.

– Что ты здесь делаешь?

Обернувшись, Алтея увидела крупную женщину с волосами, выкрашенными в оранжевый цвет, в мятой униформе медсестры, которая только что торопливо вошла в помещение медпункта.

– Ты что, заболела?

Алтея рассказала ей о миссис Дель Рей.

Женщина устало улыбнулась.

– Понятно. Должно быть, она звонила раньше, еще до того, как у нас началась запарка.

– А эти люди, которые пострадали на пожаре… – сказала Алтея, указывая на дверь врача. – С ними все будет в порядке?

Женщина поджала губы.

– Так ты и там побывала? Туда можно только пациентам.

– Простите меня, – пробормотала Алтея, автоматически переходя на подчеркнуто почтительный тон. – Здесь никого не было, а я пыталась найти доктора…

– А-а, ну ладно.

Медсестра провела рукой по спутанным волосам. Под глазами у нее темнели круги, а кожа на носу и щеках была покрыта сеточкой лопнувших сосудов. Пьяница… Алтее были хорошо знакомы эти приметы.

– Моя супервайзер сказала, что пожар был небольшим, – забросила приманку Алтея.

– Со стороны все выглядит хуже, чем есть на самом деле, так что не волнуйся. Я сама туда схожу. Спасибо, что сообщила нам. Так V27, говоришь?

Алтея кивнула и, освободившись, нырнула под штору, после чего пошла через секцию I-95. Участок Трайнинг находился на кормовой палубе 5 – идти туда минут пять, не меньше. Она побежала по проходу и по мере приближения к находившемуся в кормовой части машинному отделению почувствовала, что воздух становится все удушливее, а запах дыма – все отчетливее. На бегу она обменялась приветствиями с группой официантов, спешивших навстречу с подносами, уставленными бутылками с водой, но они знали о ситуации не больше ее. Пробегая мимо хозяйственных подсобок, она услышала громкий рявкающий возглас Марии:

– Алтея!

Алтея замерла на месте и, обернувшись к ней лицом, потупила взгляд.

– Я все время пыталась связаться с тобой, Алтея.

– Простите. – Она похлопала по висящей на поясе рации. – Эта штука опять не работает.

– Ты на своем участке проверила, чтобы никто не остался в каюте? Ты следовала установленной процедуре?

– Да, Мария. Но одной из моих гостий стало плохо, ей нужен доктор. Они звонили в медицинский центр, но им не отвечали.

Мария сердито нахмурилась, как будто считала, что Алтея несет личную ответственность за поддержание здоровья пассажирки. Когда-то Алтея пообещала себе, что в один прекрасный день поставит эту puta, потаскуху, на колени. Она еще будет пресмыкаться перед ней и есть землю.

– Я загляну туда. Какая это каюта?

– V27. Это та прикомандированная, миссис Дель Рей. Я уже сбегала в медицинский центр и все им рассказала. Пожалуйста, можно я уже пойду?

Служба безопасности, должно быть, уже начала проверять, на месте ли все красные карточки, и Трайнинг потом будет обижаться, что она не успела просмотреть ее участок.

– Почему ты не сообщила мне, что Трайнинг заболела? – спросила Мария подозрительно мягким тоном, в котором чувствовалась опасность.

Вот зараза эта Трайнинг!

Алтея мысленно послала все к черту и решила на этот раз не покрывать ее.

– Я думала, что Трайнинг сама сразу же доложит вам.

– А она сказала, что ты согласилась на сегодня взять на себя ее участок.

Алтея взглянула на нее с самым невинным выражением на лице.

– Она вам так сказала?

Мария удивленно приподняла нарисованные карандашом брови. Они никогда не соответствовали друг другу – одна всегда была подведена выше другой; к тому же они совершенно не гармонировали с ее почти белыми волосами.

Учись пользоваться зеркалом, puta!

– Нам еще повезло, что не было жалоб. Она говорит, что еще даже не начинала вечернюю уборку.

– Мне очень жаль, Мария. Тут, наверное, какое-то недоразумение.

– Пауло уже проверил каюты на участке Трайнинг, но я хочу, чтобы ты убедилась, что он сделал это тщательно.

– А секьюрити не станут этого делать?

– Ты меня допрашиваешь?

– Нет, Мария.

– Сделав это, ты пойдешь на место сбора и будешь ждать дальнейших инструкций.

– Да, Мария. Спасибо, Мария.

Алтея ненавидела пресмыкаться, но ей нужны хорошие отзывы на случай, если появится возможность продвижения на место супервайзера. Хотя на этом корабле особых надежд на это не было. Здесь будет работать система поддержки соотечественников: Мария будет давать ход только румынам. Такова уж корабельная действительность. Иногда это срабатывает в твою пользу, иногда – нет. И тут уже не имело значения, что английский для нее родной язык. Национальность играла против нее. Кто-то же должен выполнять грязную работу. У нее ушло два года на то, чтобы выбиться из стюардесс в каютах команды – эти балбесы могли быть просто омерзительны, но все равно это было ничто по сравнению с некоторыми офицерами! – и получить столь желанный участок на палубе кают для VIP-персон.

Она толкнула дверь служебного входа, который вел на нижние палубы, и снова почувствовала запах дыма. Она ненавидела эту часть лестницы: в каждом пролете здесь было по тринадцать ступенек, и она считала их вслух, чтобы не ругаться. Она понимала, что это просто нелепость, но не могла полностью преодолеть свои детские суеверия – она до сих пор переворачивала свою тарелку, если кто-то оставлял беспорядок на столе.

Она открыла дверь на участок Трайнинг и в дальнем конце полутемного коридора заметила какое-то движение. Кто-то бежал ей навстречу – невысокая фигурка. Тут освещение было намного хуже, чем на ее этаже, но, похоже, это был ребенок – мальчик. Как такое могло быть? Она ездила в круизы с невоспитанными детьми американцев, которые гоняли по всему кораблю, как будто он был их собственностью, а их родители только покрикивали на персонал, когда кто-нибудь из этих вредных сопляков терялся или ушибался, однако в новогодние круизы брали только тех, кому уже исполнилось восемнадцать. Аварийные огни мигнули, на мгновение оставив ее в полной темноте, и с шипением зажглись вновь. Мальчишка, белолицый, темноволосый и босой, теперь находился в каких-то двадцати метрах от того места, где она стояла.

– Эй! – крикнула она, вздрогнув, когда огни погасли снова. В темноте ее подмывало броситься обратно в служебный коридор.

Лампы опять загорелись – на этот раз даже ярче, чем прежде, – но ребенок… ребенок пропал.

Она машинально перекрестилась и снова вздрогнула, когда из-за угла в дальнем конце коридора вышла еще какая-то фигура. Ей задышалось немного свободнее, когда она разглядела белую рубашку и черные брюки – форму службы безопасности. Может, ребенок ей привиделся и это воображение проделывает с ней такие фокусы? Сегодня ночью она спала меньше четырех часов, так что все возможно.

Охранник шагал прямо к ней. Лицо жесткое, угловатое – явно один из этой индийской мафии. Он остановился, возвышаясь над ней.

– Вы не видели здесь кого-нибудь из гостей? – спросила она, сама удивляясь тому, как спокойно прозвучал ее голос.

Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом.

– Нет. – И указал на красные карточки, вставленные в щели замков. – Вы уже закончили?

– Это не мой участок.

– Тогда почему вы здесь находитесь? – Рука его потянулась к висевшей на поясе рации. – Вся команда уже должна докладывать, что находится на местах сбора.

– Я знаю. Супервайзер попросила меня убедиться, что здесь все в порядке.

– Ну и как, в порядке?

– Я в этом не уверена.

Алтее не хотелось говорить, что она здесь видела, – на случай, если это было плодом ее воображения. Но ребенок – если это действительно был ребенок – должен был исчезнуть в одной из соседних кают, хотя она была убеждена, что не слышала звука открывающейся или закрывающейся двери.

– Вы не возражаете, если я все-таки перепроверю некоторые из этих кают? Стюард, которого послали сделать это, из новеньких.

Ложь, конечно, но звучит разумно. Она ждала, что охранник возразит, но он продолжал пялиться на нее – возможно, пытался что-то прочесть на ее лице, – а потом махнул рукой в смысле «давай».

Таких кают, куда вероятнее всего мог проскользнуть мальчишка, когда выключился свет, было три. Открыв первую, она заглянула в ванную, затем оглядела главную комнату и открыла шкаф, чтобы убедиться, что ребенок не спрятался там. Здесь не было никаких его следов, но в помещении царил беспорядок, простыни были скатаны в комок, корзина для мусора заполнена пустыми банками из-под пива «Куэрс». Было очевидно, что сегодня утром Трайнинг не удосужилась заняться уборкой, а Пауло, вероятно, не проверял каюты, как положено, а просто стучал в двери и вставлял в замки карточки, когда ему не отвечали. Но, должно быть, на стороне Трайнинг был сам Господь Бог вместе со всеми своими ангелами: просто чудо, что на нее так никто и не пожаловался.

Входя в следующую комнату, Алтея бросила взгляд на охранника, который возился со своей рацией. Как только она открыла замок, в нос ударил сильный запах рвоты. Поколебавшись секунду, она толкнула дверь и зашла. Ванная была пуста, в остальной части каюты, похоже, тоже никого не было. Она начала искать источник зловония и почувствовала, что теперь к нему присоединился еще один неприятный запах. Моча. Запах был еле слышен, но спутать его было невозможно.

Она обошла кровать со смятой постелью. Между стеной и кроватью валялось одеяло, из-под которого выглядывала пара ног с посеревшими ступнями. Вскрикнув, Алтея отшатнулась, налетев на тумбу умывальника, отчего на пол упала женская косметичка.

Через мгновение в каюте, морща нос от вони, появился охранник.

– Что там такое?

– Идите сюда, – прошептала она. – Смотрите.

Пока он осматривал место происшествия, она внимательно следила за его лицом. Но вот охранник в ужасе отшатнулся и схватился за рацию.

– Центральная, ответьте. Центральная!

В ответ слышалось только шипение и потрескивание. Он стукнул по рации кулаком.

Алтея не могла оторвать взгляд от этих ног. Они принадлежали женщине, и она поймала себя на том, что вспоминает, как бабушка в детстве говорила, что с мертвого человека нужно как можно скорее снять обувь, чтобы ее вес не мешал ему в путешествии на небеса. Плохо соображая, что делает, она протянула руку, чтобы стянуть одеяло, но охранник положил ладонь ей на плечо. Рука у него была такая горячая, что жгла кожу.

– Погоди.

Он залез на кровать, перегнулся и аккуратно приподнял край одеяла с головы женщины, открыв россыпь волос соломенного цвета. Наклонившись, он проверил пульс у нее на шее, а потом осторожно опустил одеяло на место.

– Она мертва? – шепотом спросила Алтея.

– Да.

Несколько секунд они стояли в тягостном молчании. Затем охранник откашлялся.

– Я должен выйти и попробовать поймать сигнал. – Голос его смягчился. – Сможешь побыть тут некоторое время сама?

Она кивнула.

– Ни к чему не прикасайся.

Он заторопился к выходу, оставив Алтею наедине с трупом. Волосы у нее на затылке зашевелились от страха. Она закрыла глаза, снова перекрестилась, а потом впервые за много месяцев начала молиться.

 

Сестры по самоубийству

Элен решила, что в том, что на борту не так много тех, «кому за шестьдесят», есть свои преимущества: им с Элизой уступили шезлонги, тогда как все остальные в их месте сбора должны были как-то устраиваться на полу. Ей было достаточно удобно, но при этом она не могла обойтись без общества. Рядом с местом, где сидели Элен и Элиза, расположилась группа мужчин и женщин, агрессивно флиртовавших друг с другом, борясь за центр внимания. Самый шумный из всей компании, тридцатилетний парень с комплекцией регбиста и двумя ангельскими крылышками, прилаженными к волосатой спине, все сокрушался, что в такой момент не работают бары.

– За этим ведь люди и ездят в эти хреновы круизы, или не так? – бубнил он. – Чтобы побухать и повеселиться. И если наша посудина собирается повторить судьбу «Титаника», я хочу надраться по полной.

Еще одна супружеская пара, американцы, напоминавшие двух гигантских сварливых жаб, громко жаловались всем, кто готов был их слушать, и твердили, что в жизни больше не поплывут на кораблях «Фоверос». Элен видела их несколько раз в столовой, где они заказывали все, что было в меню, и при этом ни разу не поблагодарили официанток.

А еще с ними был Джако – человек-оркестр, исполнявший маримбу/рок/регги (по обстоятельствам), – который как раз фальшиво заканчивал свою акустическую интерпретацию хита «Бони Эм» «На реках вавилонских». Он прибыл сюда минут двадцать назад, вероятно, посланный Дамьеном, чтобы отвлечь пассажиров от идеи бунта, пока они будут дожидаться освобождения из места сбора. Похоже, Джако нисколько не угнетало, что никто не обращал на него ни малейшего внимания. На самом деле, насколько поняла Элен, привычка к всеобщему игнорированию стала частью его профессии. Она встречала его на корабле всюду – то он был ведущим на вечере памяти Майкла Джексона, то околачивался в задних рядах на караоке… Она перехватила взгляд Элизы, и они дружно похлопали. А он, словно в наказание за их великодушие, затянул свою убогую версию «Тюремного рока» Элвиса Пресли.

– Какая досада, что в наши дни не требуется, чтобы в случае крушения музыканты тонули вместе с кораблем, – едко заметила Элен, и Элиза рассмеялась.

Члены команды, приписанные к этому месту сбора, – полная австралийка с суровым взглядом и филиппинец со скулами, туго обтянутыми кожей, как у супермодели, – уже замучились просить пассажиров не снимать происходящее на мобильные телефоны и теперь просто болтали друг с другом, периодически отвечая ничего не значащими фразами тем, кто приставал к ним насчет какой-нибудь информации. Можно было не сомневаться, что люди, размахивавшие iPhones, надеялись продать отснятые кадры какому-то из новостных каналов, если корабль и в самом деле пойдет по стопам «Титаника». Элен была уверена, что если бы «Бьютифул Дример» должен был затонуть, то к этому моменту он бы это уже сделал. Когда корабль, содрогнувшись, остановился и свет погас, они с Элизой находились в ресторане и как раз выбирали холодные закуски. На несколько напряженных секунд в зале повисла тишина, затем раздался чей-то пронзительный крик, после чего послышался звон падающих на пол приборов, громкие возбужденные голоса, и все посетители в зале – практически как один – ринулись к выходу. Они с Элизой остались сидеть на местах и спокойно допили свои несуразно дорогие коктейли с шампанским, в то время как другие пассажиры сплошным потоком мчались мимо их столика, грубо расталкивая таких же сбитых с толку официанток. Некоторые из них последовали призывам директора круиза разойтись по своим каютам, но большинство бросились на палубу «Лидо», где стояли спасательные шлюпки. Теперь, через несколько часов после команды проследовать на места сбора пассажиров, первоначальная паника сменилась скукой и раздражением.

– Который час? – спросила Элиза.

– Десять минут двенадцатого.

– Так поздно?

Они дружно вздохнули.

– Теперь, когда корабль остановился, мы не можем это сделать, – произнесла Элен очевидную, в общем-то, вещь. – Они просто выловят нас.

– Думаешь, они станут себя этим утруждать?

– Если кто-то нас увидит, это вполне вероятно.

Они в первый же день круиза разведали, где можно осуществить задуманное – на палубе «Безмятежность», с кормы судна. Основное празднество должно было происходить на палубе «Лидо», и они пришли к выводу, что никто не заметит, как две пожилые дамы в полночь скользнут через перила. Однако теперь получалось, что никакого праздника, похоже, вообще не будет.

– В нашем распоряжении всегда остаются таблетки снотворного, – сказала Элиза.

– Это слишком рискованно.

Но дело было не только в этом. Элен уже настроила свое сердце на то, чтобы сделать все так, как они спланировали. Морская могила… Она провела определенное исследование и уже знала, что утопление – процесс далеко не безболезненный, но тут должны были помочь снотворные таблетки. И ни у кого не должно было остаться неприятных воспоминаний, связанных с тем, что он натолкнулся на их тела. Если они все сделают правильно, то просто исчезнут без следа.

– Ну, в конце концов все закончится, – возразила Элиза.

Элен закрыла глаза и попыталась отрешиться от фонового шума. Теперь, когда планы расстроились, необходимо было их пересмотреть. Она полагала, что постепенно большинство из задуманного ими все же встанет на свои места и снова станет осуществимо. Этого не произошло. Она прекрасно сознавала, что ее позиция относительно ухода из жизни была ненормальной с точки зрения психиатрии, тем не менее по-прежнему ощущала возбуждение – не радость, но близко к тому, – которым заразилась пять месяцев назад, когда приняла это решение.

Идея осуществить это во время морского круиза принадлежала Элизе. Элен никогда в подобные туры не ездила, и ее сразу захватила мысль провести последние дни на шикарном корабле с постелями из мягкого египетского хлопка и роскошным питанием. Это был ее вариант Бланш Дюбуа из «Трамвая “Желание”», которая мечтала умереть, съев отравленный виноград и держа за руку красивого корабельного врача. Элиза взяла им билеты на круиз «Фоверос» – у нее остались счастливые воспоминания о плавании с этой компанией в восьмидесятые годы, – причем для такого неопытного пользователя Интернета, как Элиза, многочисленные плохие отзывы (одна «звездочка» по пятибалльной системе) на сервисе CandidCruisers.com каким-то образом оказались незамеченными. Читая их, Элен была в шоке: один из пассажиров обнаружил, что у него из крана в ванной сочится моча. Но потом она подумала: а какая, собственно, разница? Ну насколько плохо там может быть?

Плохо, но не ужасно. Честно говоря, первые три дня круиза были даже менее отвратительными, чем ожидалось, хотя ей и пришлось пережить несколько тяжелых часов, когда они на второй день бросили якорь у собственного острова компании «Фоверос».

– Разве здесь не прекрасно? – постоянно ахала одна супружеская пара, когда их на посыльных катерах везли к пристани, но Элен видела только кричащую безвкусицу и некогда действительно прекрасный остров, покрытый метастазами убогих магазинов, торгующих всевозможным ширпотребом.

Рядом с «Бьютифул Дример» стояли еще два лайнера «Фоверос», и Элен была поражена количеством людей, высыпавших из их внутренностей и сплошным потоком хлынувших в эту резервацию торговли дьюти-фри. Они с Элизой нашли тенистое местечко рядом с баром в пиратском стиле на пляже, и хотя она храбрилась, целый день ее не оставляла какая-то апатия. Когда они снова вернулись на борт, ей, как никогда ранее, бросались в глаза люди, жадно набивавшие рот посредственной едой, без устали глотавшие разноцветные коктейли и оставлявшие за собой на столах многочисленные объедки, чтобы кто-то другой убирал все это после них.

А потом на помосте сцены, установленной на палубе «Лидо», она увидела женщину, которая в одиночестве, ни на кого не обращая внимания, танцевала под какую-то поп-мелодию. Приятель принес ей тарелку с едой, и она продолжала танцевать, время от времени запихивая в рот кусочки картошки фри и не пропуская ни одного движения. Элен перехватила взгляд Элизы, и они вместе расхохотались. Она до сих пор толком не могла понять, каким образом эта сцена выхватила ее из экзистенциального кризиса или что там это было, но внезапно отчаяние перестало переполнять ее. В этом было какое-то противоречие: она собиралась умереть – она уже приняла решение! – но при этом не хотела уходить с этим чувством. Она не хотела быть просто еще одной унылой старухой, отправившейся в уцененный круиз, чтобы свести счеты с жизнью.

Да, это был первый раз, когда она могла честно сказать себе, что подавлена. Она тщательно старалась насладиться вчерашней поездкой на остров Косумель. В определенно жуликоватом пункте проката машин они арендовали джип и проехали по всему острову, останавливаясь на пустынных пляжах, чтобы побултыхаться в волнах. Пропустив по паре «Маргарит» в ресторане «Жирный вторник», они, хихикая, по дороге к кораблю прошли через обязательный пассаж дьюти-фри, подбадривая друг друга в попытках найти самый жуткий сувенир. После обеда они развлекались в галерее, позируя для фотографов. Там можно было сняться с танцором, с целой грудой фруктов на голове или перед концертным роялем. Их приятно забавляло, что эти нелепые фотографии будут последним свидетельством прожитой ими жизни, доказательством того, что они были счастливы, счастливы до самого конца…

Неожиданно громко заработала система оповещения, и Элен, вздрогнув, вышла из состояния задумчивости.

– Добрый день, дамы и господа, это Дамьен, директор вашего круиза. Мы хотим поблагодарить вас за терпение. В то время как вы, вероятно, уже находитесь в местах сбора, мы продолжаем работать с возникшими техническими проблемами, которые будут устранены в ближайшее время. Капитан принял решение возобновить работу баров, поскольку мы рассчитываем…

Голос Дамьена утонул в шквале восторженных возгласов, и место сбора опустело, потому что все направились в бар.

– Хочешь чего-нибудь? – спросила Элиза.

– Нет, благодарю. – Элен зевнула. – Оп-па! Я что-то совсем сонная. Меньше всего ожидала от себя такого сегодня ночью.

Элен снова сверилась с часами. Одиннадцать тридцать. Она была уверена, что в районе палубы «Безмятежность» по-прежнему околачивается слишком много народу, чтобы можно было рискнуть. В любом случае, они все равно не могут сделать этого, пока не примут снотворное и не выждут полчаса, пока таблетки начнут действовать. Зопиклон остался в их каюте – Элиза забыла сунуть флакон с лекарством в сумочку, когда они получили инструкции отправляться к месту сбора пассажиров.

«Ангел» с волосатой спиной вернулся к своей компании, триумфально притащив три упаковки пива, за ним следовала женщина в красной тунике, которая принесла поднос со стопками, наполненными какой-то пурпурной жидкостью. Волосатая Спина бодро опрокинул две рюмки, схватил женщину в красном и, обняв, принялся слюняво облизывать. Она хихикала и прижималась к нему. Он зажал ей рот губами и сунул руку под платье, оголив ее обгорелое бедро и размытую татуировку – похоже, фигурку Элмера Фадда.

– Мне подобное поведение на публике даже в страшном сне привидеться не могло, а тебе? – недовольно бросила Элиза.

Друзья подбадривали Волосатую Спину, и от вида его языка, рывками проникавшего в рот женщины, Элен начало слегка подташнивать.

– Давай вернемся в каюту и решим, что делать дальше.

– Они ведь еще не сказали, что мы можем идти, – возразила Элиза.

– С какой стати мы должны следовать их правилам?

Элиза рассмеялась.

– Ты права, черт побери! Пойдем. По крайней мере мы можем там выпить. Не говоря уже о том, что я прямо сейчас хотела бы воспользоваться туалетом.

Элен поднялась с шезлонга и поморщилась от покалывающей боли в ногах. Плохая циркуляция крови. Она много лет страдала от этого – к счастью, терпеть оставалось уже недолго. Она протянула руку и помогла встать Элизе.

– Спасибо, – пропыхтела та.

Ее излишний вес был единственной причиной, по которой они склонялись к юбкам в одежде, и главное беспокойство Элен насчет осуществления их плана было связано с технической проблемой: она не была уверена, что Элиза сможет перевалиться через перила, когда придет время.

– Глянь! – подтолкнула ее локтем Элиза.

Через толпу к членам команды пробиралась стройная темноволосая женщина.

– Это не ее мы видели с экстрасенсом, Селин как-то там?

– Селин Дель Рей.

Самое фальшивое имя, которое Элен когда-либо слышала. Они по всему кораблю видели плакаты с отретушированными фотографиями этой женщины, приглашавшие на мероприятия, предназначенные «исключительно для друзей Селин». А сама эта Селин была с ними грубой, даже чертовски грубой, когда они как-то встретились в коридоре по дороге в столовую.

Элен попыталась слушать, но слова темноволосой женщины потонули в воплях людей, которые напивались все сильнее и сильнее. Филиппинец из команды отстегнул от пояса рацию и что-то сказал в микрофон. Потом нахмурился, постучал по передатчику, после чего с извиняющимся видом покачал головой. После энергичной перепалки женщина всплеснула руками, принялась растерянно оглядывать толпу и в конце концов остановила взгляд на Элен.

– Ух ты… – пробормотала Элен. – Похоже, она направляется к нам.

И действительно, женщина уже пробиралась сквозь толпу кутил в их сторону. Подойдя, она натянуто улыбнулась и поздоровалась.

– Простите за беспокойство, но мы с вами, похоже, раньше встречались. Вы живете на палубе моей леди-босс.

В голосе ее улавливался тонкий региональный акцент – вероятно, центральные районы Англии, – искаженный гласными, произносимыми на американский манер.

– О да, – сказала Элиза. – Она экстрасенс.

– Собственно говоря, она медиум.

– А есть какая-то разница?

– Разумеется, – вступила в разговор Элен. – Медиумы разговаривают с умершими, а экстрасенсы предсказывают будущее.

Женщина снова напряженно улыбнулась.

– Да.

Она сдула прядь волос, упавшую ей на лоб. Элен была хорошо видна каждая жилка на ее руках – она была очень худенькая, на грани истощения, и при этом переполнена нервной энергией, которая разве что не искрила.

– Послушайте… Я знаю, что Селин повела себя с вами очень грубо, и я извиняюсь за нее. На нее иногда находит. Только… сейчас она очень больна.

– Печально слышать это, дорогуша, – сказала Элиза.

– Я подумала… Понимаете, мне нужно найти доктора и привести к Селин, чтобы он на нее посмотрел. Они прислали медсестру, но она пробыла у нас минут пять, а я по-прежнему очень волнуюсь. Не могли бы вы посидеть с ней, пока я сбегаю за врачом?

– Да что с ней такое? – спросила Элен.

– Я точно не знаю. Она не в себе и иногда говорит по-настоящему странные вещи. Это продолжается уже больше трех часов. Вдруг с ней случится удар или еще что-то в этом роде… Мне бы не хотелось оставлять ее одну.

– Я могу привести доктора, – предложила Элен.

– Будет лучше, если с ним буду говорить я. Я недолго, обещаю вам.

Элен встретилась глазами с Элизой.

– Мы ведь в данный момент ничем не заняты, верно?

– Прямо сейчас – ничем, – ответила та.

Лицо женщины немного расслабилось, напряженные складки на лбу разгладились.

– Огромное вам спасибо! Кстати, меня зовут Мэдди.

– Я Элен, а это Элиза.

Они проследовали за Мэдди по палубе, спустились по рампе до уровня «Веранды» и прошли через стеклянные двери, которые вели к лестнице и дверям лифтов.

– Ты уверена, что хочешь это сделать? – пробормотала запыхавшаяся Элиза.

Элен взяла ее под руку.

– Возможно, мы сможем расспросить Селин о своем будущем.

Элиза хихикнула, и Мэдди, шедшая впереди, обернулась.

– Не обращайте на нас внимания, дорогуша, – сказала Элиза.

Мэдди торопливо прошла по VIP-коридору и отперла дверь люкса через пару дверей от их каюты. Воняло здесь, как на пивоварне, но в остальном это была точная копия их номера – вплоть до плана эвакуации в бирюзовых тонах и стандартных акварелей с изображением ангелов. Селин сидела в кресле-каталке перед телевизором, голова ее была откинута назад, рот слегка приоткрыт. Но от Элен не укрылось, что глаза ее под напухшими веками внимательно следили за их перемещениями по комнате.

Мэдди коснулась ее руки.

– Селин. Это Элен, а это Элиза. Они побудут с вами, пока я приведу доктора, о’кей?

Селин что-то прохрипела. Элен подумала, что она, скорее, похожа не на экстрасенса, а на престарелого косметолога. Шапка отбеленных волос, кроваво-красный маникюр и кожа со следами воздействия всякой химии и десятков подтяжек.

– А вы знаете, куда идти? – спросила Элиза у Мэдди.

– Да. У меня есть план палубы. Я действительно очень ценю вашу помощь. – Бросив последний благодарный взгляд в их сторону, Мэдди бросилась к выходу. – Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Элиза села на кровать и беззвучно, одними губами спросила:

– И что теперь?

Элен подошла к каталке Селин.

– Привет, Селин. Как вы себя чувствуете?

Взгляд Селин скользнул в сторону, а челюсть задвигалась, как будто она что-то пережевывала.

– Думаешь, ее вправду мог хватить удар? – спросила Элен у Элизы.

Элиза пожала плечами, а потом жестами изобразила, как наливает из бутылки в стакан и выпивает.

Элен взяла Селин за запястье и пощупала пульс, который был четким и ровным. Вблизи она смогла разглядеть толстый слой макияжа, нанесенный на морщины на старческих щеках, складки обвисшей кожи под подбородком, руки и шею, которые всегда выдают истинный возраст человека. В голове всплыли строчки стихотворения Франсес Корнфорд, которое она всегда ненавидела: «О толстая седая женщина, которую никто не любит…»

Селин подняла голову, облизала губы и посмотрела прямо ей в глаза.

– Селин? Вы меня слышите?

Элен была уверена, что в бледно-голубых глазах мелькнула какая-то тень.

– Как думаешь, Элен, будет нормально, если я воспользуюсь туалетом? – спросила Элиза.

– Конечно.

Элен улыбнулась. Элиза относилась к типу людей, которые всегда громко объявляют, что собираются идти в туалет. Но Элен подобное не раздражало – она находила это даже милым.

– Элен? – сказала Элиза, в нерешительности остановившись перед дверью в ванную комнату. – Слышишь, Элен? Мне кажется, там кто-то есть.

– Этого не может быть.

Элиза постучала в дверь.

– Эй! – Она прижалась ухом к двери и жестом подозвала Элен. – Послушай.

Элиза была права: изнутри доносились тихие звуки – женский голос, напевавший джазовую мелодию. Эл Джолсон или что-то похожее. Элен тут же погасила вспыхнувшую искру печали, пока та не успела разгореться: Грэхем сразу бы узнал этот мотив…

Она тоже постучала в дверь.

– Эй, тут есть кто-нибудь? – Пение резко оборвалось. – Возможно, это из соседней каюты.

– Ты так думаешь?

– А что еще это может быть? Подергай за ручку.

– Ага, – протянула Элиза, – сама подергай.

Элен мгновение колебалась, потом открыла дверь. В нос ударил запах лаванды, но в ванной было пусто.

Элиза передернула плечами.

– Уф, я вся дрожу.

Она скрылась внутри, а Элен вернулась к Селин. Воздух в каюте был спертым, и она, подойдя к балкону, распахнула дверь. И затаила дыхание, краем глаза уловив какое-то движение. У нее за спиной кто-то стоял – мужчина! – и она видела его отражение в стекле балконной двери. Высокий, широкоплечий, но лицо его было расплывчатым. Медленно, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, она обернулась.

В комнате было пусто.

Она едва не вскрикнула, когда из ванной раздался звук смываемой воды. Оттуда вышла Элиза, на ходу отряхивая руки, чтобы их просушить.

– Элен? С тобой все в порядке?

Элен выжала из себя улыбку.

– Все нормально.

– Надеюсь, Мэдди уже спешит назад. Пожалуй, я организую что-нибудь выпить.

Пока Элиза наливала им по двойной порции виски, Элен снова бросила взгляд на дверь. Стресс – вот что это было. И усталость. Просто воображение разыгралось.

– Твое здоровье, – подмигнула ей Элиза, протягивая стакан.

Элен не особенно любила виски, но на этот раз с благодарностью залпом выпила. Горячая волна, прокатившаяся по горлу, привела ее в себя. Они присели на кровать.

С палубы «Лидо» у них над головами доносился шум веселья, и Элиза чокнулась своим стаканом со стаканом Элен.

– С Новым годом, дорогая!

– С Новым годом!

– Счастливого Нового года, Селин!

Селин медленно подняла голову и улыбнулась им какой-то знающей улыбкой; Элен еще подумала, что уж очень она похожа на злобную ухмылку.

– Да уж, он будет счастливым, – тихо сказала она. – Вот увидите.

 

Ангел милосердия

Джесе до сих пор не смел вдохнуть через нос. Он, конечно, видел кое-что и похуже – ведь интернатуру он все-таки проходил, блин, в госпитале Макиуейн! – однако запах разложения и желудочного сока в этом ограниченном пространстве уже достал его. Это была первая смерть на борту, причем как раз тогда, когда у него и без того столько работы.

Рэм, один из двух ожидающих у дверей охранников – тот, что постарше, – осторожно откашлялся.

– Сколько вы еще здесь пробудете, доктор?

– Я уже почти закончил.

Джесе неприятно было это признавать, но персонал службы безопасности на этом корабле до смерти пугал его, в особенности этот Рэм, который был у них своего рода легендой. По словам Марты, неиссякаемого источника всех корабельных сплетен, Рэм был бывшим гуркхом, ветераном Афганистана, человеком, с которым никому не хотелось бы поссориться. Деви, второй охранник, стоявший сейчас рядом с ним, был вообще личностью таинственной. Почти на голову выше своего начальника, он, в отличие от остального персонала службы безопасности, был гладко выбрит – другие предпочитали носить одинаковые усы. Джесе раньше никогда с ним не говорил, хотя пару раз видел его в баре для команды.

– Вы можете назвать время смерти?

Это произнес Деви, и его начальник бросил на Джесе быстрый взгляд.

– Я же не патологоанатом, – вздохнул тот.

Он измерил внутреннюю температуру тела девушки и исходил из того, что кондиционер до самой остановки судна работал на полную мощность. На бедрах и животе ясно были видны фиолетово-красные трупные пятна, до сих пор присутствовало окоченение, но у него не было никакого оборудования, чтобы сделать что-то еще. Судя по трупу, смерть наступила по меньшей мере часов двенадцать назад; а вероятнее – восемнадцать или даже двадцать. С такими заявлениями нужно быть осторожным: нельзя допустить, чтобы потом ему это аукнулось.

– Ссылаться на мои слова нельзя, но я бы сказал, что это случилось от двенадцати до двадцати часов назад, плюс-минус.

– Выходит, она умерла под утро? – спросил Рэм.

Джесе пожал плечами.

– Да, я бы так сказал. Но опять-таки – я не уверен.

– Труп могли передвигать?

– Сомнительно. Все указывает на то, что он лежит тут уже некоторое время. А почему стюард не обнаружил ее несколько часов назад? – Пауло, стюард Джесе, убирал в его каюте дважды в день.

– С этим мы разберемся, – сказал Рэм. – Мы поговорим со стюардом этой девушки и остальными из ее группы.

– Группы?

– Она входила в группу одиночек на борту, – сказал Деви. – Нам также понадобится…

– А это одеяло, которое было на ней… – перебил его Рэм. – Могла она натянуть его на себя, когда скатилась с кровати?

– Нет, сэр, – вмешался Деви, прежде чем Джесе успел что-то ответить. – После того как я проверил ее состояние, я сфотографировал место происшествия. Было очевидно, что кто-то хотел ее спрятать.

– Мы не можем с уверенностью это утверждать, – заявил Рэм.

Джесе заметил, как Деви обидчиво поджал губы, но перечить начальству не стал.

– Кто ее нашел? – спросил Джесе.

Деви вопросительно взглянул на Рэма, прежде чем ответить.

– Мы со стюардессой обнаружили тело, когда проверяли каюты. Чтобы в них не оставалось людей.

– На ней есть следы борьбы? – спросил Рэм.

– В смысле, сексуального насилия?

– Да.

– Блузка задрана, но остальная одежда осталась нетронутой. Следов явных травм нет. Точнее мы ничего не скажем до вскрытия. – Которое, слава Богу, будет уже не его проблемой! – Ее нужно отправить в морг. Нельзя оставлять тело на такой жаре.

Он прокрутил в памяти стандартную процедуру, мысленно похвалив себя за то, что хорошо изучил инструкции своего агентства. О ситуации необходимо оповестить капитана, а он даст команду технической службе включить холодильник морга – если, конечно, это возможно при отсутствии энергоснабжения. Господи! Служба безопасности свяжется с властями в Майами и на Багамах, где зарегистрирован корабль, но на него ляжет задача проинформировать страховую компанию, главный офис, агентство и родственников погибшего пассажира, хотя как он сможет все это сделать, когда система спутниковой и радиосвязи не работает, оставалось загадкой. Джесе почувствовал, что его накрывает новая волна неприятностей после безуспешных ночных попыток связаться с наземной службой обеспечения, чтобы сообщить им о жертвах пожара на борту.

Он вытер лицо. Страх накатывал волнами. Еще никогда в жизни он не был так подавлен – даже когда находился на волосок от увольнения. В состоянии стресса он чувствовал себя ужасно, потому что слишком хорошо знал, к чему это может привести.

– А вы не могли бы сделать предположение насчет причины смерти? – спросил Деви.

– Предположить я могу все, что угодно, – отрезал Джесе, заработав хмурый взгляд от Рэма. Нервозность сделала его невежливым. – Рвотные массы могли перекрыть дыхательные пути. Возможно, это ее и убило.

– Вы не думаете, что здесь могли присутствовать наркотики?

– Без анализа крови я ничего сказать не могу.

– Может, ее хотел спрятать кто-то из друзей, – сказал Рэм, глядя на него неподвижным, пугающим взглядом. – Может быть, они выпивали вместе, потом девушке стало плохо и они испугались, что из-за нее у них будут неприятности. Такое возможно?

– Я же не детектив.

– Но может быть такое, что она выпила слишком много спиртного и, возможно, употребляла наркотики?

– Такое возможно. Но это не объясняет, каким образом на ней оказалось одеяло…

– Спасибо, доктор, – оборвал его Рэм.

– Я прослежу, чтобы тело отправили в морг.

– Да. И лучше сделать это до того, как пассажирам разрешат вернуться в каюты. Мы будем охранять место происшествия.

– От меня еще что-то требуется?

– Нет, пока это все.

– Мне следует проинформировать капитана?

– Это уже сделано.

– Хорошо. Тогда… тогда я пошел.

Джесе протиснулся мимо охранников. Выскочив через служебный вход, он выждал паузу и с силой ударил себя кулаками по бедрам.

Дыши! Ты сможешь справиться с этим!

Нельзя забывать, что он не один. Бин и Марта ждут, что он вернется. Они предупреждали его, что новогодние круизы могут быть трудными, но не ожидали чего-то более серьезного, чем проблемы, связанные с алкогольным отравлением или обычный наплыв случаев пищевой аллергии, – он быстро сообразил, что наиболее ценным для него оборудованием на борту является шприц с дозой антиаллергена.

Шагая по ступенькам к зоне I-95, он чувствовал, что чем ниже спускается, тем воздух становится все более зловонным. Днем и ночью служебный коридор, протянувшийся по всей длине корабля, бурлил активностью; однако сегодня здесь было пустынно, если не считать пары изможденных официантов, пыхтевших вапорайзерами в нише возле подсобки стюарда. Тусклый свет аварийного освещения скрывал убогое уныние потертых полов. Пол под его ногами, казалось, покачивался, хотя трудно было сказать, связано это с неработавшими стабилизаторами курса судна (он слабо разбирался в технической конструкции корабля) или просто с усталостью. А шансы на какую-то передышку в ближайшее время были мизерными: Бин принес ему тарелку овощного карри, но оно так и остыло у него на рабочем столе. Пальцы его зудели.

Не допускай этого, не поддавайся!

Потому что он хорошо знал, как это бывает:

Эй, Джесе, да брось, приятель. Всего один разок. Никто и не узнает. Смягчись, расслабься, ты этого заслуживаешь.

Нет.

Они ничего не заметят. И никогда ничего не узнают.

Нет!

Он заставил себя думать о пострадавших во время пожара. Состояние помощника стюарда и механика, отравившихся дымом, было стабильным, но его по-прежнему беспокоил Альфонсо, инженер с ожогами второй степени. Он обработал ему раны с помощью противоожоговых повязок, но мужчина был апатичным, словно находился в шоковом состоянии, и это удивляло Джесе. Он плохо знал этого Альфонсо, тот больше дружил с другими итальянскими офицерами, но две недели назад он лечил его от серьезной ушной инфекции, и тогда Альфонсо переносил все это стойко, вел себя мужественно и шутил. Было еще два случая рвоты и диареи – у одного пассажира и одного стюарда. Он молился, чтобы они не начали искать тут начало вирусного заражения. Такие вспышки на круизных лайнерах всегда попадают в свежие новости, а в сочетании с пожаром это могло окончательно уничтожить и без того неважную репутацию «Фовероса».

Он толкнул дверь медпункта плечом и встретился с двумя одинаково измученными улыбками Бина и Марты, которые устало развалились на диване. Он уронил свою сумку на стол, и Бин сразу встал, чтобы стерилизовать инструмент.

– Как они? – спросил Джесе Марту, кивая в сторону манипуляционной.

– Спят. Я подумала, что будет лучше оставить их здесь до утра.

– И обгоревший тоже?

– Да. Я дала ему успокоительное, он мгновенно отключился и уснул.

– Хорошо.

Уже хоть что-то, по крайней мере.

– А что та девушка? – спросила Марта.

– Мертва. И, похоже, уже некоторое время.

– Да ты что?! И как долго?

– Часов двенадцать-восемнадцать.

Марта выругалась, и даже обычно невозмутимый Бин бросил свое занятие и, шумно втянув воздух, спросил:

– Она была в своей каюте?

– Да. Ее нашли рядом с кроватью.

– Странно. Стюард должен был обнаружить ее еще несколько часов назад.

– Я знаю. Полный облом. Похоже, это может быть убийство.

Марта опять выругалась.

– Так что там случилось?

– Точно не знаю. Может быть, неудачная попытка сексуального домогательства.

– Она была изнасилована?

– Не знаю. Нужно дождаться результатов вскрытия.

– Бедняжка!

Марта рассказывала ему, что за долгие годы службы на кораблях имела дело с несколькими случаями предполагаемого изнасилования на борту, – в расходных материалах медпунктов были наборы для взятия биологических проб для анализов, подтверждающих половой акт, – но, насколько ей известно, ни разу это не привело к тому, чтобы кто-то был осужден.

– Господи… Надеюсь, я все сделал правильно. Рэму, похоже, ужасно хотелось, чтобы я сказал, что это была смерть в результате несчастного случая.

– Им лишь бы не было плохой рекламы! – негодующе заметила Марта.

– Я не уверен, что сделал все, что должен был сделать. Я ведь не патологоанатом и не судмедэксперт.

– Перестань корить себя. – Марта похлопала его по руке. – Ты все делаешь классно. А назавтра мы уже вернемся в порт.

– Ты так думаешь? Я должен доложить… Wi-Fi еще не включили?

– Нет.

Господи!

– Что, вообще ничего? А как насчет радио?

– Дохлое дело.

– А что говорит наш компьютерщик?

– Все в замешательстве, – ответил Бин.

В замешательстве… Типичное выражение Бина.

– Выходит, мы отрезаны от цивилизации?

– Пока что. Но не волнуйся, – не слишком уверенно сказала Марта, – они все исправят, вот увидишь.

– Будем надеяться. А девушка… Мы должны перенести ее в морг.

– При неработающих лифтах это еще то развлечение, – вздохнула Марта. – Мы с Бином сможем сделать это. Нас этому учили.

Джесе с благодарностью улыбнулся ей.

– Есть еще что-то такое, о чем мне следовало бы знать? Как те двое пассажиров, которые жаловались на рвоту?

– Все так же, – сказал Бин. – Еще я ходил на вызов по предполагаемому удару…

– Что? Почему я об этом не знаю?

Бин вздрогнул, и Джесе тут же примирительно поднял руку:

– Прости, Бин.

– Бина винить нечего. Это моя вина, – сказала Марта. – А тебе я не сказала, потому что у тебя и так дел по горло. Это та медиум.

– Кто-кто?

– Приглашенная. Из группы специальных гостей на борту.

– И что там? – спросил он у Бина.

– Все, что я видел, так это признаки интоксикации.

– А как насчет теста FAST?

– Я знаю, на что обращать внимание, Джесе, – сказал Бин без каких-либо оправдательных интонаций. – Никаких следов пареза на лице или потери чувствительности. Зрачки нормальные. От нее сильно пахло алкоголем. Я дал ей две таблетки аспирина.

– Что поможет при похмелье, – вздохнула Марта.

Джесе устало вытер рукой лицо.

– Проклятая ночка…

– Расслабься, Джесе. Ты был молодцом, честно.

– Правда?

– Правда.

– Спасибо.

Он не знал, что бы делал без Марты. Она поддерживала его с первых секунд появления на борту, терпеливо вводила в курс дела, знакомила со сленгом, с разными рациональными ухищрениями, с корабельной культурой. Бин тоже был добр к нему, но предпочитал держаться несколько отстраненно, и Джесе находил рабочую этику этого человека немного пугающей. Он знал, что обоих санитаров мучило любопытство, почему доктор с процветающей частной практикой вдруг выбрал работу в «Фоверосе», находящемся на самом дне круизной индустрии, и пару раз бывали моменты, когда он едва не признался Марте. Чуть не выдал ей эту печальную сагу. Она сама любила выпить, и он сомневался, что она его осудит. Ведь все допускают ошибки, разве не так? Такое могло случиться с каждым. В конце концов он поймал себя на мысли, что фантазирует на тему того, чтобы жениться на ком-то вроде нее: серьезная, надежная, душевная, забавная, не осуждающая. Но у нее был муж в Ирландии и двое взрослых сыновей; да и вообще это был не его тип женщины (если в принципе можно было говорить о каком-то типе, приемлемом для него). Она постоянно подстрекала его подцепить одну из британских танцовщиц или ту статную даму из отдела кадров, которая занималась Восточной Европой. У него сложилось впечатление, что за эти годы у нее тоже раза три бывали срывы – в конце концов, случайные половые связи являются одной из привилегий корабельной жизни.

Но сейчас он думал о сексе меньше всего. Главное было проявлять осторожность и держаться от греха подальше.

Тише едешь – дальше будешь.

– Займусь-ка я бумажной работой.

Дверь вдруг открылась, и ворвалась худощавая женщина с копной темных волос. Она сразу ткнула пальцем в его сторону.

– Вы доктор? – Прежде чем Джесе успел что-то ответить, она продолжила: – Почему вы ни в грош не ставите пассажиров, черт возьми? Я уже два часа жду, когда же вы явитесь к нам!

Растерявшись на мгновение, он сделал шаг назад.

– Я…

– Подозрение на удар, док, – пояснил Бин.

– Успокойтесь, – сказала Марта, вставая между Джесе и взбудораженной женщиной. – Доктор придет, когда будет готов.

– А когда он будет готов? Вы что, издеваетесь?

Если Бин ошибся насчет интоксикации пациента алкоголем, они будут в дерьме по самые уши. Они не готовы к лечению серьезных мозговых проблем, в таких случая обычно подавался сигнал SOS для получения помощи с берега, однако он не собирался ни с кем делиться этой информацией.

– Не волнуйтесь, я пойду прямо сейчас.

– Что ж, хорошо, – сказала женщина, убирая волосы со лба. Скорее необычная, чем хорошенькая, и чем-то похожа на Фаруку.

Не ходи туда.

Он обернулся к Марте и Бину.

– С остальными делами вы сами справитесь?

Бин кивнул.

– Продиктуйте мне данные о пациенте, мисс…

– Просто Мэдди. Меня зовут Мэдди. – Она блеснула глазами в сторону Бина. – Вся информация у этого человека.

Марта беззвучно одними губами прошептала ему «прости», после чего он схватил свою сумку и последовал за Мэдди к выходу из медицинского центра. Она быстро шла вперед, широкими шагами поднимаясь по лестнице, так что ему пришлось подбежать, чтобы догнать ее. Он планировал на корабле ходить в тренажерный зал, но так ни разу и не собрался. Теперь, отойдя от своей петидиновой диеты, он начал толстеть. Он чувствовал, как пояс этих нелепых белых брюк впивается ему в живот.

Видела бы меня сейчас Фарука. Пулей вернулась бы обратно!

Интересно, что она делает сегодня ночью. Наверное, веселится в Калк-Бее. На вечеринке с друзьями. Ее друзьями. Которые когда-то были их друзьями.

По кораблю приглушенным эхом разносились радостные крики.

– Счастливого Нового года, – пробормотал он.

Мэдди остановилась наверху третьего пролета лестницы и обернулась к нему через плечо.

– Счастливого?

Она подождала, пока он, запыхавшись, поднимется.

– Да… какое уж тут счастье… Адская ночка. Сколько лет пациентке?

– Селин всем говорит, что ей шестьдесят пять, хотя по паспорту она на десять лет старше.

Она мимолетно улыбнулась ему.

– А что насчет истории болезни? Инсульты, инфаркты, что-нибудь в этом роде?

– Нет. У нее слабые бедра, поэтому она предпочитает передвигаться в кресле-каталке. Но она может ходить, только недалеко.

– Пьет, курит?

– Она любит выпить.

Мэдди в несколько скачков преодолела следующий пролет лестницы, и он последовал за ней по коридору к одному из люксов для VIP-персон. Она отперла дверь и нетерпеливым жестом позвала его.

Внутри он поздоровался с двумя пожилыми дамами, одной тощей, другой полной (Тетушка Спайкер и Тетушка Спондж, подумал он без всякого снисхождения), которые сидели на краю кровати с пустыми стаканами для виски в руках. Еще одна женщина, – которая, должно быть, и была его пациенткой, – сидела, закрыв глаза, в инвалидном кресле перед телевизором.

– С ней все в порядке? – с тревогой в голосе спросила Мэдди у женщин.

– Похоже, да, – ответила Тетушка Спайкер с четким британским акцентом. Кожа ее потемнела от долгого пребывания на открытом воздухе, он дал бы ей лет семьдесят. – Как только вы ушли, она была апатичной, но сейчас разговаривает.

– Господи, да еще как разговаривает! – вмешалась вторая женщина, американка примерно того же возраста. – Она говорит какие-то по-настоящему странные вещи.

– Например?

– Во-первых, она сказала, что не уверена, что оно заработает.

– Что заработает?

– Оно. Она так сказала.

– Селин? – позвала ее Мэдди. – Доктор пришел.

– Привет, Селин, – сказал Джесе. – Я собираюсь вас осмотреть, чтобы убедиться, что все в полном порядке.

Селин издала какой-то хриплый звук – что-то среднее между ворчанием и смехом. Он вынул мини-фонарик и осмотрел радужную оболочку. Оба глаза были нормальными. Затем он достал тонометр и надел манжету ей на руку.

– Сейчас я собираюсь измерить ваше давление, Селин.

– Док, не нужно говорить со мной, как с умственно отсталой.

– Селин! Вы говорите?! – выдохнула Мэдди.

Селин ухмыльнулась.

– А с чего бы мне не говорить?

– Ну, вы… были не в себе некоторое время. И я беспокоилась за вас.

– Беспокоиться не нужно. – Она взмахнула пальцами в сторону двух пожилых женщин. – Я оставалась тут с моими новыми подругами, верно ведь? Мы с девочками как раз познакомились.

– Головные боли, слабость, онемение конечностей, Селин? – спросил Джесе.

– Ничего такого. Все в полном порядке, док.

Он накачал манжету тонометра.

– Я задам вам несколько вопросов, хорошо? Начнем с самого простого. Ваше полное имя?

Она широко улыбнулась ему, обнажив зубы.

– Селин Дель Рей, медиум, общающийся со звездами. А вас как зовут?

– Доктор Зимри.

– Зимри. Необычная фамилия. Король Израиля, я не ошиблась? А имя ваше как, док?

– Джесе.

– Как у знаменитого преступника?

– Да. Мой отец был помешан на вестернах.

– Вот оно что.

Она определенно говорила вполне связно.

– Можете сказать мне, Селин, какое сегодня число?

– Это зависит от часового пояса, в котором находишься, док.

– А кто сейчас президент Соединенных Штатов?

– Что означают все эти вопросы? – Вдруг Селин прижала пальцы ко лбу. – Погодите… Я вижу… Кто-то выходит вперед с той стороны. Эта молодая женщина, которая умерла. Кем она является в вашей жизни? Я чувствую в вас печаль по ней. Какое-то предательство. И еще боль. Физическую боль.

Джесе часто заморгал и почувствовал на затылке чье-то щекочущее ледяное дыхание.

– Я не очень понимаю, о чем…

– Она медиум, – пояснила Мэдди.

– Я вижу людей из мира мертвых, – театрально подмигнув ему, сказала Селин. – Только я всегда говорю, что смерти не существует. Верно, Мэдди?

Джесе нервно откашлялся.

– Вы не чувствуете боли в голове или шее, Селин?

Она хмыкнула в ответ.

– Ни боли, ни корысти. Знаете, док, я всегда мечтала умереть, держа за руку красивого корабельного доктора, после того как съем отравленный виноград.

Англичанка тихо охнула.

– Это вам о чем-то говорит? – спросил у нее Джесе.

– Да. Это цитата. Слова Бланш Дюбуа. Из «Трамвая “Желание”».

– А Элен узнала свои грешки, верно? – прогудела Селин голосом Дяди Тома. От неожиданности все вздрогнули. – Ох уж эта дамочка! Узнала, еще как!

– Селин! – Мэдди с извиняющимся видом взглянула на Джесе.

– Думаю, нам пора идти, – сказала Тетушка Спайкер, Элен, и обе женщины поднялись.

Мэдди, которая по-прежнему смотрела на Селин со смесью раздражения и облегчения, встала, чтобы их проводить.

– Спасибо вам за все.

– Не за что, Мэдди, – сухо ответила Элен. – Спокойной ночи, Селин.

Когда женщины уходили, Джесе услышал, как Селин что-то бормочет себе под нос. Ему послышалось, что это было нечто вроде «Спите крепко, не давайте этим лесбиянкам кусаться». Она вдруг снова подмигнула ему.

– Ну что, док, прошла я вашу медкомиссию?

– Пока что да. Я завтра приду и осмотрю вас еще раз.

– Очаровательно. Жду не дождусь. – Селин жестом позвала Мэдди. – Можешь принести из ванной мою расческу, Мадлен?

– Конечно.

Джесе положил тонометр в сумку.

– Думаю, пока все. Дайте мне знать, если…

Внезапно Селин резким движением схватила его за запястье и с неожиданной силой притянула к себе.

– А вы были плохим мальчиком, правда? Пора расхлебывать кашу. Вы снова должны будете пройти тест, док. Вы все должны будете пройти тест. Вопрос только в том, пройдете ли.

 

Хранитель секретов

Девушка продолжала рыдать, и слезы оставляли на ее щеках грязные следы от расплывшегося макияжа. Она потянулась руками к волосам, пытаясь отцепить дьявольские рожки, прикрепленные к ее голове под углом.

– Как это случилось? Несчастный случай, да? Она, наверное, упала, когда корабль остановился, или еще что-нибудь?

– Это не было несчастным случаем, мисс Уильямс, – сказал Деви и взглянул на Рэма, чтобы понять, правильно ли он все делает. Начальник дал ему четкие инструкции раскрывать как можно меньше подробностей относительно смерти девушки.

– Господи… Нет! Она же не сделала это сама, правда? Убить себя?

– А что вас навело на такую мысль, мисс Уильямс?

– Эмма. Меня зовут Эмма. Нет… Боже! А что, так оно и было?

– Нет.

– Что же тогда? Выходит… Господи… ее убили?! Что за фигня?

– Никто не говорил об убийстве, мисс Уильямс, – вмешался Рэм. – Это больше похоже на смерть в результате несчастного стечения обстоятельств.

– Что это значит?

– Возможно, она слишком много выпила.

– Что? Вы думаете, что она могла умереть от отравления алкоголем?

– Без дополнительного расследования ничего определенного сказать нельзя.

– Господи, Келли… Бедняжка Келли! Она была такая… Из людей, которых я знала, раньше никто еще не умирал. Кроме моей бабушки, но она была очень старенькая. Так что… Когда мы приедем в Майами, мне придется беседовать с полицией? С ФБР или как?

Рэм вздохнул.

– Сейчас мы ничего не можем вам сказать.

Она поправила шлейки на тоненьком красном платье и облизала губы – слезы были уже забыты. Теперь Деви видел в ее глазах только возбуждение, и, судя по недовольному выражению на лице Рэма, тот тоже это заметил. Деви мысленно вздохнул. Было очевидно, что эта девушка ничего не знает. После того как было выяснено, что она больше других общалась с погибшей пассажиркой, Рэм послал Деви разыскать ее. В конце концов он обнаружил ее на палубе «Безмятежность», где она сидела на бортике одной из ванн-джакузи в обнимку с голым до пояса мужчиной, причем оба периодически прикладывались к бутылке из-под сока «Уолгринс» – излюбленный способ проносить на борт контрабандный алкоголь.

Деви незаметно потянулся, выгнув спину, и потер глаза, которые горели от недосыпания. Он был на дежурстве уже более двадцати часов и за это время успел только раз во время ленча перехватить сэндвич с кока-колой. Рэм, как обычно, не проявлял ни малейших признаков усталости, несмотря на то что была в разгаре его вторая смена подряд. Они уже побеседовали с Трайнинг Аквидо, стюардессой этой палубы, которая должна была обслуживать каюту девушки, но та мало что могла добавить. Она сказала, что заболела посреди утренней смены, и это объясняло, почему тело было обнаружено с таким опозданием. Аквидо также настаивала, что Алтея Тразона, стюардесса, которая, собственно, и нашла труп, пообещала взять на себя выполнение ее обязанностей, однако, по словам их супервайзера, сама Алтея все это отрицала. Как бы там ни было, Деви считал, что Тразона что-то скрывает. Он был уверен, что потрясение, написанное на ее лице, когда она нашла мертвое тело, было неподдельным, так что вряд ли она кого-то покрывала, но слишком странным для простого совпадения было то, что из всех кают на палубе она выбрала для проверки именно эту. Поэтому он решил держать эти соображения при себе, пока не представится случай переговорить с ней еще раз.

В дверь постучали, и в комнату просунул голову Ашгар, охранник, обязанный следить за камерами видеонаблюдения. Он подал знак Рэму.

– Могу я поговорить с вами, саиб?

Через полуоткрытую дверь Деви заметил Рожелио, который стоял в коридоре, прислонившись к стене, и взгляды их на мгновение встретились. Как заместитель Дамьена, Рожелио помогал работать с большинством неорганизованных групп гостей, и Рэм, должно быть, вызвал его для беседы, пока Деви искал по всему кораблю подругу погибшей девушки.

Рэм встал и махнул Деви рукой, чтобы тот продолжал допрос.

– Когда вы в последний раз видели Келли Льюис, мисс Уильямс? – спросил Деви, немного расслабившись, когда Рэм покинул комнату.

– Ну… прошлой ночью. В смысле, позапрошлой.

– Почему вы раньше не заявили об ее исчезновении?

Она скрестила руки на груди, приняв оборонительную позу.

– Просто не заметила этого, вот и все.

– Но почему? Вы ведь подруги, вместе путешествуете…

– Ну да. Но мы с ней не лучшие подруги. И вообще… Она поехала со мной только потому, что Зоя в последний момент отказалась. Келли работает – работала! – в нашем салоне на ресепшен, и когда Зоя неожиданно выпала, она сказала, что займет ее место.

– Вы обе входили в группу одиноких?

Она хмыкнула и вытерла нос тыльной стороной ладони.

– Да.

– Где вы ее видели в последний раз?

– В гостиной «Песочный человек». Наши решили пойти туда, после того как мы вернулись с Консумеля. Келли сначала не хотела, но потом все-таки потащилась со всеми.

– Она пила?

– Так мы все там пили. Но не слишком много. По нескольку коктейлей и все.

– У нее не было соседки по комнате?

– Нет. Она захотела отдельную каюту, хотя с Зоей мы изначально планировали жить вдвоем. Но Келли заплатила дополнительно и все такое… Я делю каюту с другой девушкой из нашей группы – с Донной, она американка.

– Келли нравился этот круиз?

– Да. Я так думаю… Не знаю… Она очень хотела поехать, была такая возбужденная, она никогда раньше не была в Штатах. Но вскоре после того, как мы попали на корабль, пыл ее поутих. Пару раз она говорила, что ее укачивает. Она не всегда присоединялась к нам. Я тут подумала… А ее мама уже знает? Она все время говорила про свою маму.

Деви заколебался.

– Ее близкие будут проинформированы в ближайшее время. – Не стоило распространяться насчет того, что спутниковая связь не работает.

– Господи… Они жутко расстроятся. Думаете, они будут обвинять во всем меня? Потому что… потому что она поехала сюда только из-за меня.

– А в ходе круиза никто не проявлял к ней особого внимания?

– К кому, к Келли? Нет. Был один парень, который ей почти что понравился во время вечера экспресс-знакомств, но она так ни с кем и не зацепилась. – Девушка подняла на него глаза и снова хмыкнула. – Погодите-ка… а почему вы меня об этом спрашиваете? Вы ведь, по-моему, сказали, что она умерла из-за того, что слишком много выпила?

Деви сохранил на лице безучастное выражение.

– Я просто хочу больше узнать о ней.

– А-а… А что происходит с кораблем? Они его ремонтируют или как? Потому что, знаете, мне завтра улетать. Мы успеем вернуться к этому времени?

– Техники работают над возникшими проблемами, – автоматически ответил Деви, хотя знал только то, что пожар повредил кабели, которые идут от двигателя к генераторам.

«Бьютифул Дример» был одним из самых старых кораблей – но этого все равно не должно было произойти, если бы работала дублирующая система. Но его соседом по комнате был Мадан из пожарной команды, так что позже у него будет больше информации.

– А где она сейчас? – спросила девушка.

– Кого вы имеете в виду?

– Келли. Где она?

Появившийся Рэм спас его от необходимости отвечать.

– Деви, выйди, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить.

Девушка откинулась на спинку стула, а Деви вышел в коридор. Рожелио ушел, и ему было трудно определить, что он сейчас благодаря этому испытывал в большей степени – чувство облегчения или разочарования.

– Да, сэр?

– Капитан собирает срочное совещание начальников всех служб. Могу я довериться тебе в такой ситуации? Мы должны показать, что во всем соблюдаем установленную процедуру.

– Да, сэр. Следует ли мне прямо сейчас переговорить с остальными членами группы одиночек, сэр?

– Мы можем сделать это завтра, если понадобится.

В словах Рэма слышался скрытый подтекст. В восемь утра корабль должен был быть в доке, и до этого момента оставалось шесть часов. Как бы ни развивались события дальше, они все равно опоздают – а это означало недовольство пассажиров и дополнительную нагрузку на службу безопасности. В обычной ситуации их роль сводилась бы к охране места происшествия и снятии показаний возможных свидетелей, все остальное было делом наземных служб.

– А спутниковая связь уже заработала, сэр?

Рэм потер глаза, впервые проявив признаки усталости.

– Нет. По-прежнему нет ни доступа в Интернет, ни радиосвязи.

– Как такое может быть?

Рэм пожал плечами.

– Они уже послали сигнал бедствия, так что к утру мы должны получить помощь от береговых служб, если она понадобится. А пока что я прошу тебя контролировать ситуацию.

– Сэр, я считаю, что лучше будет, если я просмотрю записи с камер наблюдения за сегодняшнее утро. Возможно, удастся определить, кто был в ее каюте.

– Деви, ты сейчас работаешь не в бригаде криминальной полиции, – мягко сказал Рэм.

Деви с трудом удалось сохранить бесстрастное выражение на лице. Он частенько задумывался над тем, насколько хорошо Рэм знаком с его прошлым. Его босс никогда не спрашивал, почему помощник инспектора с хорошими перспективами служебной карьеры вдруг предпочел уйти служить на корабль, и Деви сам толком не знал, что бы ответил, если бы у него об этом спросили. В конце концов, уровень его квалификации был выше, чем того требовала его нынешняя должность. Все другие охранники, без исключения, специально учились, чтобы работать в службе безопасности. Ашгар, например, до этого работал в туристических отелях, а остальные, чтобы попасть сюда, использовали свои связи и рекомендации.

– Мы должны показать, что сделали все, что могли, – продолжал Рэм. – Но я был бы очень недоволен, если бы по кораблю поползли слухи, что на борту находится убийца. Поэтому рассчитываю, что ты будешь вести себя осмотрительно. – Рэм сделал паузу и посмотрел Деви в глаза. – Из всех наших людей ты в этом единственный специалист.

Деви облизал губы, но во рту пересохло.

– Все понятно, сэр.

– Вот и хорошо. Проводи, пожалуйста, нашу гостью в ее каюту.

Рэм зашагал прочь, а у Деви появилась минутка, чтобы перевести дыхание.

Из всех наших людей ты в этом единственный специалист.

Имел ли Рэм в виду, что это будет проверкой, может ли Деви, бывший полицейский из управления полиции штата Махараштра, печально знаменитого своей продажностью, хранить собственные секреты? Это было единственным объяснением, ведь он принял все меры предосторожности. Даже Мадан не знал о его опрометчивых связях с Рожелио.

Деви вернулся в кабинет службы безопасности и сообщил девушке, что она свободна и может возвращаться в свою каюту. Пока они шли по служебным коридорам и выходили на главную палубу пятого уровня, никто из них не проронил ни слова. При неработающей системе кондиционирования воздух был тяжелым, но удушливая атмосфера не беспокоила Деви – он презрительно относился к искусственному холоду, подававшемуся по воздуховодам. Это было одной из причин, почему он в дни, когда они стояли в порту, не возражал против того, чтобы работать у выхода на берег. Работа эта была нудной до умопомрачения, но доступ к свежему воздуху того стоил.

Как только дверь в каюту открылась, к ней сразу же подскочила соседка девушки по комнате.

– Что происходит?

– Келли… – всхлипнула Эмма. – Она умерла.

На этом Деви их оставил. Было бы бессмысленно просить не разглашать эту печальную новость.

Он двинулся назад, свернул в служебный коридор и вместо того, чтобы отправиться в свою каюту, пошел в офис, где располагалась служба видеонаблюдения. Рэм конкретно не говорил, чтобы он не просматривал записи с камер, а поскольку мониторы и камеры с датчиками движения были подключены к аварийной системе питания, то должны были до сих пор работать.

В комнате службы безопасности пахло по́том и еще чем-то кислым. Ашгар дремал, уронив голову на грудь. На экранах пассажиры по-прежнему толпились вокруг палубы «Лидо» – одна группа сидела рядом со сценой, другие окунали ноги в бассейн. Какая-то парочка сидела в джакузи на палубе «Безмятежность», которая должна была быть закрыта еще час назад. Нужно было потребовать, чтобы они очистили эту территорию, но это могло и подождать. Деви придвинул стул и сел рядом с Ашгаром. Его недавняя усталость исчезла, он чувствовал странный прилив энергии – как раньше, когда его мозги еще не заржавели от ежедневной рутинной работы на борту. Во время коротких круизов редко происходило что-то интересное: в основном пьяные драки либо мелкие инциденты, связанные с контрабандой алкоголя или наркотиков, главным образом марихуаны.

Доктор сказал, что девушка умерла от двенадцати до восемнадцати часов назад. Это означало, что ему нужно просмотреть записи с двух и – для верности – где-то до шести. К счастью, камеры на пассажирских палубах были снабжены датчиками движения, что избавит его от ускоренной перемотки пустых записей.

3:01 утра. По коридору, спотыкаясь и смеясь, бредет пара афроамериканцев. Женщина шутливо шлепает мужчину, который прижимает ее к стене. Они страстно целуются, после чего отправляются в ближайшую каюту.

3:32 утра. Официант по обслуживанию номеров выскальзывает через служебный вход, ведущий к лифтам для персонала, ловко удерживая равновесие, чтобы не уронить поднос, который уставлен блюдами, закрытыми пластиковой пленкой. Он стучит в дверь посредине коридора, которую открывает белый мужчина, подпоясанный полотенцем, и скрывается внутри. Через две минуты официант появляется снова, показывает неприличный жест в сторону каюты, из которой вышел, и скрывается в служебных лифтах.

4:17 утра. Из-за угла со стороны лестницы показывается женщина, фигурой и цветом волос напоминающая Келли Льюис. Через тридцать секунд позади нее появляется мужчина в бейсбольной кепке. Женщина движется неуверенной, пошатывающейся походкой, для устойчивости опираясь рукой о стену.

Чувствуя, как кожу на голове начинает пощипывать от выступившего вдруг пота, Деви поставил запись на паузу и увеличил изображение. Это определенно та самая жертва! Она роняет карточку ключа на пол, и мужчина торопится помочь ей. Он толкает открывшуюся дверь и входит за девушкой в каюту.

4:38 утра. Мужчина появляется снова, вешает на ручку двери табличку «Не беспокоить» и поспешно направляется в сторону лестницы.

Теперь Деви точно знал, что за женщиной следили, и сделал себе пометку проверить запись с камеры в гостиной «Песочный человек», потому что этот мужчина, без сомнения, нашел свою добычу именно там. Деви еще раз прогнал запись, надеясь, что программа распознавания лиц поможет идентифицировать напавшего на Келли. Но в изображении не хватило характерных точек, чтобы компьютер уловил сходство. Нужно будет проверить, кто из мужчин в группе одиночек подходит под это описание: белый, коренастый, рост примерно шесть футов. Рожелио должен знать, кто бы это мог быть.

А как насчет таблички «Не беспокоить»? Он что-то не помнил, чтобы видел ее на двери. Возможно, ее снял стюард, которого послали проверить каюты.

Ты сейчас работаешь не в бригаде криминальной полиции.

Рэм прав, это можно оставить представителям властей США, но…

Но! Может быть, для него это возможность как-то поправить дело. Внести изменения в то, что он сделал. Или не сделал. Перед его глазами до сих пор стояла та девушка – едва двигается, глаза пустые, по возрасту чуть старше его двоюродной сестры Миши. Женщина, которая привела ее в участок, билась в истерике: она не могла понять, почему у ее подопечной кровотечение. Он мог бы побороться за ту девушку. Он должен был побороться за нее! Но он поставил авторитет семьи выше справедливости.

Трус!

Но он не сможет никому помочь, если позволит сознанию выборочно хвататься за прошлое, словно стервятник, расклевывавший труп.

На корабле, где он работал до этого, было два случая сексуального насилия, и оба связаны с командой. Официантка обвинила одного из помощников техника в нападении на погрузочной палубе, и еще один член команды был задержан за то, что, последовав за несовершеннолетней в лифт, сделал ей непристойное предложение. Того парня высадили в следующем же порту, и он улетел в Индию – стандартная практика, чтобы избежать вмешательства американских властей и попадания грязной истории в прессу. Семья несовершеннолетней получила компенсацию, на том дело и закончилось. Но тут все было иначе. Человек, преследовавший Келли, четко знал, что делает.

И если его не остановить, это повторится.

Он еще раз прогнал запись, потом вбил приблизительное время, когда они с Алтеей Тразона обнаружили тело. Стюардесса очень нервничала, когда он встретил ее в коридоре. Следовало бы допросить ее более детально, но это можно сделать и завтра.

На мониторе появилось изображение Тразона, выходящей из служебного входа за несколько минут до того, как Деви ее встретил. Она вдруг остановилась, прижала руку к горлу, затем двинулась вперед. Губы ее зашевелились – она что-то сказала. На лице ее отразилось сначала замешательство, потом страх. Свет в коридоре погас, и камера переключилась на инфракрасный диапазон, в котором глаза девушки выглядели пугающими черными дырами. Затем последовали разряды электричества, экран замигал то черным, то серым, а потом…

Деви вскрикнул и подскочил на стуле, потревожив Ашгара, который, вздрогнув, пробормотал: «Что?» – и тут же снова уснул.

Трясущимися руками Деви включил обратную перемотку и заставил себя включить воспроизведение. То, что он видел, – или думал, что видит! – было просто немыслимо.

Но оно повторилось: в кадре появилась ладонь, которая закрывала объектив камеры.