Зал блистал великолепием.

Длинные столы, покрытые белоснежными скатертями, ломились от яств. Длинные блюда с целыми осетрами, украшенными зеленью; тарталетки с самой разнообразной начинкой – салатной, сырной, мясной, икорной, сладкой; исходящие паром стальные судки с сосисками, сардельками и говяжьими языками; корзины разнообразных фруктов – от крупных наливных яблок до очищенных и нарезанных дольками ананасов; пронзенные миниатюрными пластиковыми шпажками бутербродики с горками ветчин и копченых колбас; ряды подносов с пирожными; батареи винных бутылок и кувшинов с разноцветными соками… Роскошь. И толпа пузатых мужчин в деловых костюмах, а вместе с ними – раскормленные пожилые бабы, выставляющие напоказ жирную дряблую плоть в вырезах блистающих вечерних платьев. Все преисполнены сознания собственной важности – ведь их пригласили на открытие посольства! – и все жрут, жрут, жрут не останавливаясь, жадно запивая из бокалов марочным вином.

Юно стиснул зубы, стараясь не выдать свои чувства. Его тошнило от вида окружающих рож. К счастью, лица выходцев с Могерата кажутся ставрийцам невыразительными, и его эмоции оставались скрытыми от всех. Разумеется, кроме Нихокары-атары.

Атара прогуливалась вдоль ближайшего стола с толстым мужчиной, не перестававшим поглощать закуски с тарелки в руках. Она что-то тихо рассказывала ему, в ответ тот кивал и изредка фальшиво улыбался. Потом он что-то заговорил сам, и уже тут атара начала кивать и улыбаться. На нее упал блик от потолочной люстры, и Юно с внезапной тревогой вгляделся в ее лицо. Ему только кажется, или она опять выглядит больной и усталой? Но почему? Ведь паладары дали ей новое тело, способное принимать любой облик. Пусть ей на самом деле восемьсот лет – ей вовсе не обязательно выглядеть пожилой. Впрочем, она никогда ничего не делает просто так. Нужно спросить, и если можно, она ответит.

Закончив разговор, атара раскланялась с мужчиной и подошла к Юно.

– Скучаешь? – рассеянно спросила он. – Ох, как они меня достали! Уже тридцатый, наверное, кто просит пристроить родственницу к паладарам в Хёнкон. И почему они решили, что я – бюро по найму персонала для Университета?… Ох, не обращай внимания на болтовню старухи. Просто надо же кому-то пожаловаться. Ты поел?

– Да, Нихокара-атара, – кивнул Юно. – Немного.

– И зря! – сурово сказала атара. – Я имею в виду – немного. Их, что ли, – она мотнула головой в сторону зала, – объесть побоялся? Ладно, еще не конец. Юно, нам нужно серьезно поговорить. Пойдем-ка, здесь есть несколько приватных кабинетов. Заодно познакомлю тебя с послом.

Вслед за атарой Юно прошел по узкому коридору, устланному роскошными коврами, и оказался в небольшой комнате с несколькими мягкими глубокими креслами. Навстречу поднялся сухощавый высокий мужчина с седыми висками и длинными залысинами на темени. Его глаза смотрели остро и пронизывающе.

– А, Суоко! – нетерпеливо сказал он. – Куда вы запропастились?

– Политика, Меомар, политика, – вздохнула атара. – Даже здесь расслабиться толком не дадут. Познакомься – Юно Юнару, мой секретарь и настоящий друг.

– Приятно познакомиться, – кивнул мужчина. – Я Меомар Орхидея, новый посол Университета в Ставрии. Я нэоки… Суоко тебе рассказывала про нэоки?

– Да, господин Орхидея. Нэоки – человек с Текиры, умерший и прошедший через рекреационный сон. Большая честь для меня познакомиться с вами.

– Можно не так официально, – поморщился посол. – Просто Меомар. Ну, Суоко, я вас оставлю – поработаю с документами, пока вы разговариваете. Сегодня с министром природных ресурсов общаться, а у меня еще руки не дошли обзор аналитического отдела прочитать. Но минут через пятнадцать я должен выйти к гостям, иначе подозрительно выйдет.

– Хорошо, Меомар, мы уложимся. Толкну, когда закончим.

– Ага.

Посол уселся на диван, откинулся на спинку, закрыл глаза – и вдруг превратился в манекен. Юно вздрогнул. В последние годы он привык, что атара все время отключается, экономя энергию, но она одно дело, а посторонние – совсем другое. И потом, зачем посол оставил куклу, если не принимает участия в разговоре?

Атара изящным движением опустилась в кресло и указала Юно на другое рядом с собой:

– Садись.

Юно опустился на краешек мягкого сиденья и замер, напряженно выпрямившись. Вряд ли разговор предвещал хорошее.

– Юно, – атара посмотрела на него с печалью, – у меня к тебе серьезное дело. Настолько серьезное и ответственное, что я не рискнула обсуждать его за пределами посольства паладаров. Только здесь я уверена в отсутствии прослушки. Речь пойдет о моих ближайших перспективах – и твоих тоже. Понимаешь, малыш, мне пора умирать.

Юно вскинулся, но атара остановила его жестом.

– Не буквально умирать, разумеется. Не мне самой, а моей… роли, что ли. Мой формальный возраст – пятьдесят девять лет. Пора задумываться над сменой маски. Процесс небыстрый, займет он лет пять-семь, потому что нужно создать новую маску и ввести ее в игру, чтобы она могла перехватить на себя авторитет старой сразу после ее "смерти". Но пять лет и даже семь – срок не слишком большой, и мне заранее хотелось бы побеспокоиться о твоей судьбе.

– Не надо беспокоиться обо мне, атара, – решительно сказал Юно. – Вы спасли мне жизнь восемь лет назад. Вы единственная, кто позаботился о мальчишке – беженце из Хёнкона. Единственная, кто принял меня близко к сердцу и выходил. Я и без того в неоплатном долгу перед вами. Я не пропаду при любом раскладе.

– Юно, малыш, – Нихокара-атара склонилась и положила руку ему на колено. – Я уже много раз пыталась объяснить, что ты мой друг, а между друзьями нет и не может быть счетов. Ты не хочешь понимать из-за вынесенных с Могерата убеждений. Но ты давным-давно расплатился, ухаживая за мной, когда я медленно умирала в старом теле. Ты ничего мне не должен, и я всего лишь хочу позаботиться о твоей судьбе. Даже не как о друге позаботиться, а как о сыне. Мне небезразлично, что с тобой станет – а сейчас настало время перемен. И, возможно, пора изменить и твою жизнь. Скажи, ты очень скучаешь по дому?

Юно заледенел. Она что, хочет его отослать?

– Нет, Нихокара-атара, – с трудом заставляя себя разжимать зубы, ответил он. – Я привык к Ставрии.

– Привыкнуть – одно. Принять как новый дом – совсем другое. Юно, мне почти восемьсот лет по субъективной шкале, пусть даже не все из них паллийские. Я очень стара по человеческим меркам, но все равно помню, как лишилась дома сама. Я ведь рассказывала, как в один прекрасный момент Демиург Джао решил, что тайная организация, которую я возглавляла, больше опасна для общества, чем полезна. Он попросту выдернул нас с родной планеты, с Малии, и в одночасье я лишилась всего – совсем как ты после Удара. С тех пор я долго спала в рекреационном сне, потом много скиталась по Игровым мирам Демиургов – но так и не смогла забыть дом. Я до сих пор тоскую по нему. Насколько я тебя знаю – а я знаю тебя хорошо – ты тоже вряд ли забыл Хёнкон. Ведь так, Юно?

Юно помолчал. Затем он отвел взгляд и глухо спросил:

– Вы хотите, чтобы я уехал, атара?

– Нет.

Воцарилась долгая пауза. Когда Юно понял, что продолжения не намечается, он взглянул на собеседницу. Та сидела в кресле, задумчиво накручивая на палец локон коротко остриженных волос и глядя на него с материнской улыбкой.

– Не понимаю, атара, – признался Юно.

– Как я сказала, настало время перемен. Появились новые варианты, не предвиденные еще несколько декад назад. Юно, ты умный мальчик. Ты понимаешь, что я хочу сказать. Ты можешь вернуться в Хёнкон и можешь остаться в Ставрии. Я просто даю выбор.

– Тогда остаюсь. Я не брошу вас, Нихокара-атара. Никогда.

– Речь не о бросании, Юно, – женщина покачала головой. – Ты просто не осознал, что меня больше нет рядом. Мое тело, – она постучала себя пальцем по груди, – всего лишь дистанционно управляемая кукла, человекообразный дрон Демиургов. Мое сознание перенесено на носитель в двадцати стандартных световых минутах от Паллы. К кукле в Хёнконе я могу подключиться точно так же, как и в Асталане. Уедешь ты на Могерат или останешься здесь, так или иначе никуда ты от меня не денешься, как и я от тебя. Ты одинаково пригодишься мне и здесь, и там.

В дверь постучали.

– Простите, пожалуйста, вы не видели… Ой, прошу прощения! – в комнату заглянула симпатичная девица-шатенка лет двадцати. – Я ошиблась. Здравствуйте, Самира Павловна, извините за беспокойство.

Дверь захлопнулась и девица пропала. На секунду отвлекшийся Юно перевел взгляд на Нихокару-атару.

– Но что мне делать в Хёнконе? – сосредоточенно спросил он. – Чем я могу помочь там?

– Многим. Во-первых, как носитель языка ты идеально владеешь катару. Ты сможешь обучать ему людей со всего мира. Во-вторых, ты хладнокровен, у тебя превосходная выдержка – я помню еще со времен, когда учила тебя фехтовать. Службе кураторов потребуются подобные люди, способные разбирать конфликты между подростками и выносить справедливые решения. А в-третьих… Я объясню, если согласишься.

– Но ведь вам требуется секретарь! Откуда взять человека, которого можно полностью посвятить во все тайны?

– Не проблема. Ее решение ты только что видел. Девушка, заглянувшая в дверь – как, понравилась?

– Что? – не понял Юно.

– Девушка, заглянувшая в дверь, – терпеливо повторила атара. – Вадзима Наталья Константиновна, новая помощница секретаря городского мэра. Симпатичная?

– Ну… – промямлил Юно, захваченный врасплох. – Наверное, да…

– Юно, тебе следует обращать больше внимания на окружающих девиц, – назидательно произнесла наставница. – Ты здоровый молодой мужчина, для тебя неестественно жить монахом. Наташа – моя новая маска.

– Маска? Ваша маска?

– Да. Еще одна кукла паладаров, пока что управляемая координатором по заданным шаблонам. В течение ближайших нескольких лет мы исподволь введем ее в мое окружение, и когда я "умру", она легко и непринужденно займет мое место в паутине тайных связей и отношений. Если уедешь в Хёнкон, я просто "возьму" ее на твое место. Полвека назад с единственным телом такая процедура смены маски заняла бы лет десять, в течение которых я оставалась бы не у дел. Сегодня документы подделывать сложнее, но и тел у меня гораздо больше. Так что секретарь – не проблема. В любом случае тебе пора бросить работу старушечьей няньки и заняться полезным делом. Твоя жизнь так или иначе изменится, и весь вопрос в том, в Ставрии она продолжится или в Хёнконе. Выбор за тобой, но я хочу напомнить, что ты потерял.

Атара щелкнула пальцами в воздухе, и большой серый прямоугольник на стене, до того казавшийся куском обоев, вдруг ожил и засветился. С замиранием сердца Юно увидел с детства знакомые очертания побережья Колуна и пролива между материком и Поддой. Камера скользила вдоль береговой кромки, где кипела жизнь: суетились человеческие фигурки, двигались стрелы автокранов, на пирсы талями спускали какие-то мешки… Судя по точке зрения, наблюдение велось с вершины пика Подды.

– Хёнкон никогда не станет прежним, Юно. Сейчас паладары занимаются перестройкой порта, рушат ветхие здания и перепланируют материковую часть. Твой дом изменился, но все равно остался домом. Вернувшись, ты сможешь повлиять на конечный итог преобразований.

Юно жадно вглядывался в полузабытые картинки, и поверх реального изображения перед глазами стремительно всплывали воспоминания. Дом. Хёнкон. Лесистая вершина Подды, гранитные и бетонные набережные Колуна, холмы и обрывистые бухты Ланты, мелкие острова, между которыми десятками снуют юркие паромы, туманы, иногда декадами стоящие над страной, дожди зимой и парная баня летом… Одна мысль о них отдается в сердце застарелой щемящей болью. Вернуться? И заново пережить кошмар Удара? Паникующие толпы, штурмующие последние отходящие суда, брошенные полицейские и солдаты, не понимающие, в кого им стрелять, а кого защищать, вой тысяч голосов, словно на гигантских поминках – поминках по целой стране… Сможет ли он беззаботно наслаждаться теплом солнечных пляжей, вспоминая десятки валявшихся на них трупов?

Но атара права в одном: Ставрия так и не стала новым домом. Он знает, кому обязан жизнью, но атара и немногочисленные друзья – вот единственное, что удерживает его на Торвале. И если, уехав, он на самом деле не расстанется с атарой, привязок к Ставрии не остается вообще никаких.

– Атара, вы сказали "в-третьих"… – медленно произнес он, пытаясь разобраться в неожиданно нахлынувших чувствах.

– Да. Но сначала хочу услышать твое решение. Можешь подумать немного, если нужно.

– Я… не возражаю против возвращения.

– Понятно. Юно, прошу, пойми: я не пытаюсь на тебя давить. Я приму любой выбор. Но в-третьих… Юно, я хочу, чтобы ты присмотрел за Демиургами.

Юно показалось, что он ослышался.

– Простите, атара? – недоуменно переспросил он.

– Я не верю Старшим Демиургам. Младшие и нэоки вполне адекватны. Они все еще прекрасно помнят, что такое быть человеком – со всеми его проблемами, тревогами и метаниями. Карина Мураций, с которой в последнее время я много общаюсь, очень славная девочка, да и Сторас, Саматта, Масарик, Цукка и другие тоже хорошие люди. Но, видишь ли, Карина довольно наивна и идеалистична несмотря даже на свою тяжелую биографию. Она не умеет и не хочет видеть в окружающих плохое. Она не понимает, что Старшие Демиурги, включая ее приемного отца, воспринимают новое поколение исключительно как младенцев в песочнице. Старшие благожелательны и внимательны к Младшим, но относятся не как равные к равным, а как взрослые к детям. Умным, развитым, многообещающим – но детям. Сторас и Саматта гораздо более циничны, чем Карина, и лучше разбираются в жизни, но и они находятся под влиянием Джао и Камилла. Если оставить все как есть, Университет станет таким, каким хочется Старшим, а не Младшим.

– Но, атара, что я могу сделать с Демиургами? – осторожно осведомился Юно.

– Разумеется, силой – ничего. Однако я рассказывала тебе, что Демиурги редко применяют грубую силу, и уж точно никогда – друг против друга и своих друзей. За миллионы лет существования они привыкли к решению проблем дипломатией и переговорами, а сила слишком часто разрушает сам предмет соперничества. В Игре дела обстоят иначе, но и там они добровольно связывают себя жесткими ограничениями. А ты неплохой дипломат, пусть даже тебе не хватает опыта. В критической ситуации твой голос может оказаться решающим. Вот почему я хочу отправить тебя в Хёнкон…

Атара осеклась и прижала руки ко рту.

– Ну, проговорилась! – сказала она с досадой. – Как ни старалась, все равно ляпнула. Юно, еще раз повторяю: все зависит исключительно от твоего желания. Я не хочу на тебя давить, и если откажешься, найду тебе множество занятий и в Ставрии. Важных и нужных занятий, обрати внимание. Сейчас меня интересуют лишь твои подлинные чувства. Очень прошу, мальчик мой, подумай как следует и дай ответ, который больше нравится тебе, а не кому-то другому, пусть даже мне.

Юно открыл рот, но атара оборвала его движением руки.

– Нет. Не сразу. Ну-ка…

Она стремительно поднялась, склонилась к нему и ладонями толкнула в плечи так, что Юно потерял равновесие и откинулся на спинку кресла.

– Теперь просто поразмышляй несколько минут. Раньше я тебя даже слушать не стану.

Юно вздохнул и полуприкрыл глаза. Что тут размышлять, если известно желание атары? Она – человек из другого мира. Старая, опытная и мудрая, веками исподволь направлявшая развитие страны. Матриарх. Старейшая. Женщина, заменившая мать. Даже если забыть, чем он ей обязан, атара гораздо умнее и прозорливее. Кто он такой, чтобы подвергать сомнению ее слова? А если учесть, что они вовсе не расстаются, то думать и вовсе не о чем.

Однако же… Из-под опущенных век он следил за по-прежнему плывущими на экране пейзажами. Камера уже описала полный круг, пройдясь по внешним пляжам Подды, брошенным жилым районам и остаткам затонувших когда-то плавучих ресторанов, и теперь снова скользила по проливу между островом и материком. Невольно он напрягся, пытаясь разглядеть свой старый дом. Где-то там в западной части города… Нет, бесполезно. В тех местах то и дело взлетали фонтаны пыли, отмечая разрушаемые здания. Наверное, их старое жилище пошло под слом одним из первых: оно и в день Удара не отличалось новизной, а за восемь с лишним лет без присмотра если и не развалилось, то сгнило почти полностью. И все равно сердце защемило старой полузабытой болью. Много лет назад он смирился, что родина мертва окончательно и бесповоротно. Что никогда больше он не вернется туда, умерев на чужбине. И вот старые чувства начали оживать. Внезапно ему страшно захотелось увидеть укромный уголок в парке на южном склоне Подды, где лет десять назад он вырезал на одинокой скамейке свои инициалы, переплетающиеся с инициалами подружки. Как же ее звали? Тин Лю Бао? Дзэн Цзяо Ма? Или те были ее подругами? Имя выветрилось из памяти, но зато сохранились таинственный полумрак, шепчущиеся кусты и деревья, обнаженное девичье плечо, прижавшееся к его собственному, и острое возбуждение, такое сладкое и стыдное…

Он раскрыл глаза, перевел взгляд на атару и выпрямился, оттолкнувшись лопатками от спинки кресла.

– Я поеду в Хёнкон, Нихокара-атара, – спокойно сказал он, чувствуя разливающееся внутри спокойствие твердого решения. – Я хочу вернуться домой. Что я должен делать?

Атара медленно покивала.

– Да, теперь ты действительно хочешь, – согласилась она. – Все годы, что ты находился рядом, я видела твое подавленное смятение. Ты так и не смог принять Ставрию как новую родину, несмотря на все мои усилия. Видимо, ты из людей, накрепко врастающих корнями в родную почву, не умея от нее оторваться. Я рада, что могу помочь тебе. Но прямо сейчас делать ничего не нужно. Заканчивается формирование состава посольства, и для тебя зарезервировано место секретаря. Роль тебе хорошо знакома, подготовка требуется минимальная. Ну, а потом, когда начнется учебный процесс, тебя переведут в педагогический корпус. Но до отбытия приготовься еще раз съездить в Эйград. Я хочу, чтобы ты помог своим товарищам. Таня Каварова и Павел Штиль – надеюсь, еще не забыл совместный ужин в ресторане? По моим сведениям, их намерены пропустить через стандартную обработку, и им потребуется поддержка. Я объясню, что нужно сделать, но попозже. Сейчас пора возвращаться к гостям, чтобы у кого-нибудь не возникло вопросов, о чем же я столько времени болтаю с господином послом. Сейчас, пну Меомара…

Неподвижный посол зашевелился и приоткрыл один глаз.

– Уже? – недовольно осведомился он. – Ух, минуты не хватило раздел дочитать. Шустрая ты, Суоко, даром что песок сыплется.

– Дочитывай, – разрешила атара. – Не каждому же юноше живую прыть демонстрировать. Мы подождем.

Посол неопределенно хмыкнул и снов закрыл глаз. Атара откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок, задумчиво теребя локон. Юно снова перевел взгляд на экран.

Хёнкон. Родной дом. Не думал он, что когда-нибудь вернется…

Но неужели атара полагает, что человек сможет всерьез тягаться с Демиургами?