Коммуникатор коротко звякнул. Оой-полковник Тарагор ткнул пальцем в клавишу приема:
– Слушаю.
– Прибыл, – коротко сообщил секретарь. – Поднимается.
– Понял, – оой-полковник сбросил вызов и поднялся из кресла. Поморщившись, он поправил на носу темные очки и включил верхний свет. Однажды он уже получил от генерала втык за темноту в помещении и больше нарываться не собирался. Проклятые глаза! Проклятые докторишки! Куча умных слов, куча лекарств – а глаза как резало ярким светом, так и режет. И чем дальше, тем хуже. Хотя… если подумать, то в последние пару дней резь чувствовалась не так сильно. Неужто все-таки помогают капли, переданные на прощание оой-генералом контрразведки?
Дверь распахнулась, и генерал Прой стремительно даже не вошел, а влетел в кабинет. Вопреки ожиданиям он оказался один, без привычной свиты. Дверь громко бухнула за его спиной.
– Господин генерал, – отрапортовал заведующий сектором, – оой-полковник Тара…
– Ты что, совсем охренел, оой-полковник? – генерал оборвал его на полуслове. – Ты что о себе думаешь? Ты решил, что самый умный у нас в Службе?
Оой-полковник почувствовал, что его челюсть отвисает на грудь.
– Ты что, думаешь, у тебя кружков на петлицах слишком много нашито, оой-полковник? Может, они тебе грудь жгут? Хочешь, я тебе пару-тройку срежу за твое самоуправство? – продолжал бушевать гость. – Кретин долбанутый, тебе кто позволил операцию самостоятельно проводить, без согласования, без санкции сверху? Кто позволил журналюг пускать? Да ладно бы проверенных журналюг, прикормленных, а то ведь самый желтый канал умудрился припахать, без царя в голове и без костей в языке! Ты хоть представляешь, какую кашу заварить умудрился? И, самое главное, какого хрена я узнаю о результатах проведенной операции из газет и телеящика, а не от своих собственных сотрудников? Ну, что молчишь, придурок, мозги совсем засохли?
Тарагор никогда не дослужился бы до своих кругов и не занял бы свое место, если бы не умел мгновенно приходить в себя. Похоже, здесь опять творилась какая-то мистика. Обдумать ее можно и потом, а пока следует прояснить ситуацию. Он вытянулся по стойке "смирно" и, уставившись прямо перед собой, отрапортовал:
– Блистательный господин генерал Прой Кисин, нижайше докладываю, что операция проводилась по согласованию с центральной дирекцией Министерства общественной безопасности и в соответствии с планом, разработанным Третьим отделом Министерства обороны. Санкцию на проведение операции выдали лично ты и главный директор Службы блистательный господин оой-генерал Васик Сиимора.
– Что?… – гость задохнулся. – Ты что несешь, Тарагор? Ты вообще в своем уме? Какая, нахрен, санкция? Какой, в жопу, главный директор? При чем здесь я? Ни хрена я не санкционировал, и если ты…
– Санкцию я получил получена в соответствии со стандартными протоколами взаимодействия подразделений, – ровным голосом перебил его Тарагор. – На ней имеются ваши с оой-генералом личные подписи. Она приложена к делу, в чем можно убедиться прямо сейчас – дело уже вызвано на мой терминал.
– Тарагор, – генерал приблизился вплотную и тяжело дохнул в лицо завсектором, – похоже, что один из нас сошел с ума. Я не давал никакой санкции. И главный директор – тоже, о чем он и сообщил мне не далее, чем вчера днем, в весьма крепких выражениях. Покажи, быстро.
Оой-полковник кивнул и вернулся на свое место. Пошевелив пальцами над сенсорной панелью, он пролистал дело до страницы с запросом в Центр и ткнул в неприметный штампик "Санкционировано". На экране раскрылась новая страница – с тремя подписями, его собственной и двумя – начальства. На секунду завсектором показалось, что он и в самом деле сошел с ума, и страница окажется пустой, но нет – система исправно продемонстрировала положенные строчки.
"Подписано: главный директор оой-генерал Васик Сиимора".
"Подписано: заместитель главного директора генерал Прой Кисин".
"Подписано: заведующий сектором общего контроля по Масарийскому округу оой-полковник Тарагор Шифт".
– Бездонная п…да Назины!! – выругался генерал, наблюдавший за экраном через плечо завсектором. – Ну ни х… же!
Он, словно потухнув, отошел, тяжело ступая по ковру, и опустился в гостевое кресло, потирая лоб. Пару минут он молчал, потом поднял голову:
– Тарагор, я летел сюда через полстраны для того, чтобы оторвать тебе башку и засунуть ее тебе в жопу. Клянусь всеми богами, пять минут назад я намеревался так и поступить. Но сейчас… Забудь, что я тебе наговорил. Похоже, мы в полной заднице, и я решительно не понимаю, как мы в ней оказались.
– Я… – начал Тарагор, но генерал не обратил на него внимания. Казалось, он говорит сам с собой.
– Цифровая подпись, как утверждается нашими умниками, не может быть подделана. В принципе не может. Мне насчет нее много красивых слов говорили, но я одно запомнил: ее можно сломать только полным перебором ключей, для чего при существующей технике хрен знает сколько миллиардов лет нужно. Ее нельзя подделать, даже нельзя перехватить при передаче, чтобы потом воспроизвести в нужном месте. Не говоря уже, что наши каналы связи не взламываются и не перехватываются. Я не разбираюсь в математической галиматье, но своим аналитикам верю. И никто, никто не в состоянии воспроизвести чужую цифровую подпись. Это просто невозможно… или я верил до сегодняшнего дня, что невозможно.
Он сжал пальцы, впившись в подлокотники так, что чуть не прорвал обивку.
– И вот теперь я смотрю на свою подпись на документе, который я никогда в жизни не подписывал. Который я даже в глаза не видел, тройной хер Тинурила! И что дальше? Поверить, что цифровая подпись может быть подделана – и тогда вся наша система контроля доступа к информации летит нахрен? Б…дь, да не только наша – вообще весь контроль прав доступа в мировом масштабе! Или, может, мы на пару с Васиком внезапно заболели выборочной амнезией? Скажи мне, оой-полковник, а что ты сам думаешь?
Вот сейчас, кажется, он действительно спрашивал. Тарагор слегка расслабился. Отрывать ему голову на месте замглавдиректора, похоже, больше не намеревался. Что я думаю? А я что-то думаю?
– Не знаю, господин Прой, – осторожно ответил он. – Я просто не знаю, что и сказать. Разве что вояки что-то сделали. Теоретически на них работают мозги ничуть не хуже наших…
– Военные? – генерал, прищурившись, взглянул на него. – Ну-ка, давай по порядку. Ты упомянул Третий отдел. Какое отношение они имеют к делу?
– План операции предоставила военная контрразведка. Я вообще-то ничего не разрабатывал самостоятельно. Моей задачей являлось проведение операции в точном соответствии с планом, ну и доработать его в мелочах в соответствии с оперативной обстановкой, если потребуется.
– Так. И с каких пор ты подчиняешься приказам Генштаба?
– Я подчинялся приказам работающего под прикрытием оой-генерала Минобороны, чьи полномочия также подтверждены вашими с директором подписями. Полномочия переданы по каналу "два нуля", и мне даже в голову не пришло…
– Понятно. И я верю, что ты даже можешь это доказать, оой-полковник. Забавно – видимо, случаи множественного склероза в дирекции Службы отнюдь не единичны. Что за оой-генерал? Что за прикрытие?
– Пару недель назад один из моих следователей случайно вышел на человека, живущего в заброшенно отеле и приютившего у себя двух сбежавших из Института человека девиантов. Какое-то время по нему работали обычным образом, но потом он внезапно появился у меня в кабинете, и…
– Досье сохранилось?
– Досье безвозвратно уничтожено по его личному приказу. Я полагал, что…
– Как он выглядит? – генерал наклонился вперед. Его щека задергалась от нервного тика. – Опиши.
– Человек, мужчина. Невысокий, черноволосый, тип лица третий, узкий разрез глаз, высокие скулы, желтоватая кожа, уши прижаты к черепу, волосы коротко стрижены – сейчас я найду фотографию, ее я сохранил. На первый взгляд ему лет двадцать, но если приглядеться, то похоже, что не менее сорока. Произношение правильное…
Оой-полковник осекся. Лицо гостя налилось кровью и побагровело, глаза вылезли из орбит, зрачки сжались до размеров булавочной головки.
– Имя! – прохрипел он. – Как он назвался?!
– Дзинтон Мураций, господин… господин генерал, что с тобой? Вызвать врача?
Оой-полковник вскочил из-за стола. Гость как-то странно перекосился в кресле, едва не вывалившись из него на пол. Его лицо исказил ужас, изо рта потекла тонкая струйка слюны.
– Господин генерал!
Заместитель главного директора Службы общественной безопасности откинулся на спинку кресла и часто задышал. Его глаза снова приобрели осмысленное выражение.
– Все в порядке, оой-полковник, – севшим голосом произнес он. – Со мной все в порядке. Погоди только, дай в себя прийти. Ох, ну почему я сразу не подумал?
Завсектором опустился в свое кресло, не отводя от генерала взгляда. Отдышавшись, тот сел прямо и обтер лицо рукавом кителя.
– Да, теперь все сходится, – сквозь зубы пробормотал он. – Клятый хрен, все сходится. Они опять поимели нас по самые гланды, а нам даже не удалось толком получить удовольствия…
Он тяжело поднялся из кресла и подошел к столу. Коротко глянув на выведенную на монитор фотографию, он вздохнул и, ни слова не говоря, побрел к двери. Оой-полковник непонимающе глядел на него.
Уже возле самой двери генерал обернулся и посмотрел на завсектором.
– Досье "Камигами". Раз уж тебя втянуло в эту мясорубку, ты хотя бы имеешь право знать, что именно тебя перемелет. Я дам доступ, когда вернусь в столицу.
Он как-то сгорбился скрипнул зубами.
– А еще я дам тебе совет, оой-полковник. Очень хороший совет, и лучше, если ты накрепко его запомнишь. Забудь о существовании этого человека раз и навсегда. Просто забудь. Или нет, не так. Разошли всем своим людям ориентировку с его данными и приказом полностью игнорировать любую активность, к которой он имеет отношение. Немедленно снимать наблюдение за кем угодно, если выявится контакт с ним. Сразу закрывать любые дела, в которых фигурирует он сам или кто-то из его непосредственного окружения. А если ему взбредет в голову приказать тебе еще что-то, выполняй не задумываясь. Все такое. Понял?
– Так точно, господин генерал, – кивнул завсектором. – Но… почему? Кто он такой? Что он за человек?
– Он не человек, оой-полковник. Не человек, не тролль, не орк и вообще не живое существо. Это – одна из масок чего-то, способного раскатать наш мир в тонкий блин и даже не вспотеть, – голос генерала перехватило. – И у меня нет ни малейшего желания выяснять, что именно под ней скрывается. И тебе не советую. Иначе… ты не знаешь, Тарагор, каково, когда за тобой средь бела дня приходят твои самые страшные ночные кошмары. И молись всем богам, если в них веришь, чтобы никогда не узнать.
Генерал толкнул дверь и вышел из кабинета. Оой-полковник смотрел ему вслед и чувствовал, как снова отвисает нижняя челюсть. Да он вообще в себе?
Впрочем, сейчас куда интереснее другой вопрос: означает ли данная сцена, что обещанное ему повышение в звании накрылось медным тазом?