Густой утренний туман пробирал до самых костей, просачиваясь сквозь легкий спортивный костюм. Карина трусила по улице, с любопытством оглядываясь по сторонам. Ранее утро небодня оказалось неприветливым – деревья здесь уже сбросили листву, с непривычно-голых ветвей падали капли сконденсировавшейся влаги, по небу ползли низкие тяжелые тучи, предвещая очередной обложной дождь, который, похоже, по осеннему времени являлся для Крестоцина таким же привычным, как и зимний ливень для Масарии. Из-за выходного на улице не виднелось ни души, и девушка пожалела, что по привычке поднялась в пять утра. Могла и поспать немного подольше. Впрочем, глупости все это. Сбитый режим, особенно когда она только-только привыкла к сдвигу времени и новому климату, не принесет ничего, кроме тяжелой сонливости до конца дня.

Улица петляла по горным склонам между трех– и четырехэтажных кирпичных домов с покатыми крышами, окруженных голыми скелетами деревьев, вероятно красивых и пышных летом, но жалких и невзрачных при тусклом свете серого осеннего утра. В эту сторону она еще не ходила. Судя по заметному уклону под гору, улица шла куда-то к центру, возможно даже, к тому самому окружному полицейскому управлению, где она регистрировалась. В обратную сторону придется бежать в гору, но это и хорошо, дополнительная нагрузка…

Сквозь клубы тумана впереди проявились две человеческие фигуры – мужская, одетая в теплое длинное осеннее пальто, и женская, в легком плаще и туфельках. Обе фигуры несли в руках больших сумки с вещами. Странно – куда они идут с такими сумками утром в выходной? Подбежав ближе, Карина с трудом подавила искушение через сканер посмотреть на их содержимое. Невежливо, в конце концов, лезть в чужую жизнь и копаться в чужих вещах без спросу, пусть даже и незаметно для хозяев.

– Прости, госпожа, – окликнул ее мужчина. Он оказался довольно молодым, всего лет на пять-шесть старше Карины. – Ты не могла бы великодушно уделить нам минуту своего времени?

Карина остановилась. Конечно, сбивать дыхание на первой же версте плохо, но если им нужна помощь, то ничего с ней не случится.

– Да, блистательный господин? – спросила она.

– Благодарю тебя, великолепная госпожа, – слегка поклонился ей мужчина. Женщина последовала его примеру. Карина бросила на нее более внимательный взгляд и почувствовала острый приступ зависти. Спутница мужчины оказалась писаной красавицей. Правильное лицо северянки-фотомодели – золотые волосы, собранные на затылке в тугой узел, голубые глаза с пушистыми ресницами, полные четко очерченные алые губы, прямой классический нос, высокая, но идеально женственная фигура – и совершенно безмятежное выражение, на этом лице держащееся. Сумку она держала в руке, ни капельки не наклоняясь в сторону, чтобы компенсировать ее тяжесть. Или же сумка набита легкими тряпками? Ох, вряд ли – ее ручки ощутимо натянулись от тяжести…

– Не подскажешь ли, госпожа, – спросил мужчина, – где в этом районе можно снять комнату или небольшую квартиру? Мы приезжие, собирались на день-другой остановиться у старого друга, но он больше не живет по известному мне адресу, как выяснилось. Я никогда не был в Крестоцине раньше, так что даже не знаю, куда сунуться.

– Прости, господин, – развела руками Карина. – Я тоже приезжая, здесь совсем недавно поселилась. Могу посоветовать только гостиницу не так далеко отсюда. Она не очень дорогая, но и не очень дешевая.

– Спасибо, госпожа, но гостиница не подойдет, – покачал головой мужчина. – Нам она не по средствам, и… неважно. Благодарю тебя за уделенное нам время. Калайя, пойдем.

– Да, Биката, – кивнула женщина. – Я рядом.

– Погоди, господин… – Карина заколебалась. – В том доме, где я живу, есть свободные квартиры, и они недорогие. Но хозяйка сдает их только через агентство по недвижимости. Может, стоит поговорить с ней? Наверное, придется заплатить комиссию агенту, но ты сможешь нанять квартиру.

– Замечательно, госпожа! – просиял мужчина. – Я буду чрезвычайно признателен тебе за адрес.

– Тут недалеко, – сообщила девушка. – По улице вверх до первого перекрестка, примерно полверсты, потом направо саженей сто. По левой стороне увидишь узкий красный кирпичный дом в четыре этажа. Его легко отличить – он там единственный стоит в глубине дворика, а на крыше у него три черные острые башенки. Хозяйка живет на первом этаже в квартире номер два. Дверь закрыта на замок, но там есть домофон. Правда, сейчас еще рано, она, наверное, спит.

– Я благодарю тебя от всего сердца, госпожа! – поклонился ей мужчина. – Калайя, новый маршрут. Вверх по улице, на первом перекрестке направо, далее сто саженей плюс-минус погрешность, искать красный дом с башенками по левой стороне улицы.

– Да, Биката, – кивнула женщина. – Описание маршрута принято. Начать поиск?

– Да. Мы пойдем, госпожа. Если мы будем жить в одном доме, у меня еще появится возможность поблагодарить тебя как следует.

Мужчина кивнул и пошел вслед за женщиной, которая, казалось, перестала обращать на него всякое внимание, сосредоточенно шагая по тротуару.

– До встречи, господин, – пробормотала вслед ему озадаченная Карина. Какие-то они странные. Что за выражения такие – "описание маршрута принято", "начать поиск"? "Плюс-минус погрешность"? Девушка развернулась и снова затрусила под гору, все еще раздумывая над встречей.

Когда полчаса спустя она, запыхавшаяся и вспотевшая под спортивным костюмом, вернулась в свой дворик, странная парочка сидела на скамейке. Сумки стояли рядом, на посыпанной мелким песком дорожке.

– Хозяйки нет дома, господин? – спросила девушка, прохаживаясь взад и вперед по дворику, чтобы успокоить пульс и восстановить дыхание.

– Не знаю, – смущенно улыбнулся мужчина. – Честно говоря, я посмотрел на часы и действительно не рискнул звонить в такую рань. Друга я бы еще поднял спозаранку, но чужого человека не стану. Не волнуйся, госпожа, мы подождем еще полчасика, а потом я позвоню.

Карина поежилась. Тепло быстро уходило сквозь ткань, и ее постепенно начал пробирать озноб.

– Слишком холодно, господин, – сказала она. – Вы можете подождать у меня в квартире. Там пусто и не слишком уютно, но, по крайней мере, тепло и есть стулья. Твоя уважаемая спутница, – она слегка поклонилась женщине, – одета слишком легко для такой погоды.

– Ей все равно… – рассеянно пробормотал мужчина, но тут же спохватился: – Спасибо за тревогу, госпожа, но мы не замерзнем. Я тепло одет, а Калайя не боится холода. Она… э-э-э, закаленная.

– Как хочешь, господин, – пожала плечами Карина. – Но если передумаешь, я живу на третьем этаже, квартира номер шесть. Домофон включен.

Когда она взялась за ручку входной двери, ее внезапно озарило. Она повернула голову и бросила на женщину быстрый взгляд через эффектор. Чоки?! Вот это да! Ну ничего себе! Ее же от человека не отличить, если бы не странные обороты в ее речи. Но такие чоки наверняка должны быть страшно дорогими! А ее владелец ищет квартиру подешевле, поскольку гостиница не по карману?

Заметив настороженный взгляд мужчины, Карина отвернулась, приложила к замку пластинку ключа и вошла в дом. Ну и что, что чоки дорогая? Может, он просто хорошую работу потерял. Или фанат, который в своего чоки каждый свободный маер вкладывает. Поднявшись на первый пролет лестницы, она прислушалась. Кажется, из-за двери хозяйки доносились какие-то звуки. Наверное, та уже встала. Девушка подошла к двери и осторожно постучала. Минуту спустя та распахнулась, и на пороге появилась встрепанная и заспанная госпожа Докусинна в мятом халате.

– А, госпожа Карина! – зевнула она, деликатно прикрываясь ладошкой. – С утра пораньше уже на ногах?

– Доброе утро, госпожа хозяйка, – поклонилась девушка. – Я уже с пробежки вернулась. Там, во дворе, ждет человек, который хочет снять квартиру. Я подумала, что ты можешь ему помочь. Приношу свои извинения, если ошиблась.

– Не успела сама поселиться, а уже друзей сватаешь? – снова зевнула Докусинна. – Вообще-то я только через агента квартиры сдаю. Ладно, зови его. Может, и договоримся.

– Да, госпожа! – кивнула девушка и вернулась ко входной двери.

– Господин, – сказала она встрепенувшемуся мужчине. – Госпожа хозяйка уже проснулась. Ты можешь поговорить с ней.

– Благодарю тебя, госпожа! – мужчина вскочил со скамейки. – Калайя, за мной.

– Да, Биката, – согласилась чоки, поднимаясь на ноги изящным движением.

Карина придержала дверь, чтобы та не захлопнулась, указала мужчине на дверь хозяйки и через две ступеньки взбежала на третий этаж. Парс встретил ее приветственным мяуканьем, больше напоминающим боевой клич.

– Парс соскучился, – сообщил он, теребя передними лапами штанину спортивного костюма.

Карина почесала его за ухом, разулась, в очередной раз поразившись, как неудобно это делать без высокого пола, сунула грязные кроссовки в отведенный для них угол и, на ходу стягивая костюм, отправилась в душ.

Чоки! И какая естественная! Совершенно не отличить от человека. И, главное, такая красавица! Не то что сама Карина… Она включила в душе горячую воду и принялась с наслаждением смывать с себя пот. Теперь предстояло понять, на что следует потратить выходной.

В этот небодень она больше не видела своего нового знакомого, и уже к вечеру он совершенно вылетел у нее из головы. Следующее утро выдалось хлопотливым: госпожа Томара, похоже, всерьез вознамерилась доказать, что жизнь интерна-первогодка отнюдь не сахар. Однако после того, как Карина честно отработала смену в перевязочной и хвостом потаскалась за Томарой на обходах, стараясь делать как можно более задумчивое лицо, куратор сжалилась над ней.

– Я в университет, лекцию читать, – сообщила она, сбрасывая халат и натягивая пальто. – Вернусь часа через четыре. Твоя ближайшая задача – как следует ознакомиться с больницей. Вряд ли тебе придется много бывать за пределами хирургического отделения, но местность себе ты представлять обязана. Начни с нашего корпуса, потом пройдись по кардиологии и терапии – они здесь рядом. Загляни в ортопедию и в диагностический центр, потом сходи в морг – он за внутренним парком, такое небольшое здание. В общем, освойся, познакомься с народом, с кем сумеешь, и вообще чувствуй себя как дома.

После ее ухода Карина отправилась исследовать местность. Трехэтажный хирургический корпус стоял несколько на отшибе от остальных, вплотную примыкая к реанимационному отделению. От остальных зданий их отделял внутренний парк, по которому змеились тропинки для прогулок. Остальные корпуса располагались плотной группой саженях в ста. В целом больница оказалась не слишком большой, не более чем на двести пятьдесят-триста коек. Дома в Масарии студентов неоднократно водили на экскурсии и практические занятия в Госпиталь ветеранов, который занимал по крайней мере втрое большую территорию и мог принять раз в пять больше пациентов. Впрочем, Первая городская больница Крестоцина явно не была рассчитана на долговременное пребывание пациентов, так что в большом количестве коек не нуждалась. Видимо, плановая госпитализация людей, требующих долгого наблюдения и ухода, проводилась в других больницах, эта же специализировалась на обследованиях и экстренной помощи.

Особого внимания на облаченную в белый халат Карину никто не обращал. Изредка она подходила к дежурным медсестрам, задавала вопросы, на которые те отвечали, с любопытством поглядывая на нее. Она шапочно познакомилась с несколькими молодыми девицами своего возраста, но приближаться к сестрам постарше и врачам пока не рискнула. В конце концов, у всех свои дела, и путаться под ногами у незнакомых людей невежливо.

Корпуса она обходила по кругу, и в терапию попала в последнюю очередь. Здесь не оказалось ничего особенно интересного – трехэтажное приземистое здание со стандартным приемным покоем, раздевалкой для посетителей и унылой прямоугольной планировкой. Она бродила уже часа два, так что решила дать отдых ногам. Из окна пустого сейчас приемного покоя открывался неплохой обзор на бухту, сейчас залитую скупым светом проглянувшего сквозь тучи солнца, и она присела на подоконник, задумчиво вглядываясь в склоны, на которых располагался город. Да, пожалуй, здесь горы будут покруче, чем дома. Впрочем, это она уже поняла по первым пробежкам. Ну ничего, так даже полезнее.

Внезапно она вспомнила, как неделю назад вместе с Томарой смотрела в этом же здании того молодого мужчину, Мири, с раком бронха. Что-то с ним сейчас? Наверное, он еще может ходить на работу и пока не догадывается, что с ним происходит. Но он уже обречен. Ну почему, почему она ничего не может сделать? Так несправедливо – умирать в таком возрасте от страшной неизлечимой болезни!…

– Привет! – раздался рядом жизнерадостный голос. Она повернула голову и увидела стоящего рядом с ней парня, одетого, несмотря на довольно прохладный день, в шорты и майку, туго обтягивающую его мускулистый торс. Поверх майки болтался небрежно накинутый белый халат. – Скучаешь в одиночестве, госпожа? Тоже врача дождаться не можешь?

– Здравствуй, господин, – кивнула ему девушка. – Я не скучаю. Я отдыхаю. С утра на ногах, надо же передышку сделать.

– Понятно, – хмыкнул парень, присаживаясь на противоположный конец подоконника. – Ты тоже здесь на обследовании? Гоняют по кабинетам, как козу по огороду, то туда сходи, то сюда…

– Нет, господин, – качнула головой Карина. – Я совсем наоборот. Я тут работаю.

– Работаешь? – приподнял бровь парень. – Ты медсестра?

– Хуже, – улыбнулась Карина. – Я интерн. Интерн – такой врач, который уже не студент, но еще толком и не врач. У меня здесь практика первого года.

– Врач? – поразился парень, с подозрением ее оглядывая. – Прости, госпожа, а ты не слишком… э-э-э, молода для врача? Тебе сколько – шестнадцать, семнадцать?

– Ну, я просто выгляжу молодо, – недовольно поморщилась Карина. – Мне двадцать.

– Все равно… – парень нахмурился, но тут же просиял. – Прости, госпожа, я не хотел показаться назойливым. Мне сказали терапевта пятнадцать минут подождать, а я уже минут тридцать скучаю, вот и пристал от нечего делать. Меня Маами зовут. Раз знакомству.

– Я Карина. Рада знакомству, прошу благосклонности.

– Пожалована. Слушай, давай без формальностей, а? – парень склонил голову на бок.

– Давай, – вздохнув, согласилась Карина. – А на предмет чего обследуешься?

– Да гастрит у меня какой-то, – Маами пожал плечами. – Чего только на анализ не брали – и кровь из пальца и вены, и мочу, и прочую гадость. Потом зазвали сюда, положили на стол и засунули в глотку какую-го склизкую гадость на веревочке, а она давай у меня по кишкам ползать. До сих пор тошнит…

Его передернуло.

– А, ничего, – понимающе сказала Карина. – У меня тоже хронический гастрит, правда, в легкой форме. Это не гадость, а автономный зонд кишечного тракта. Он сам перемещаться умеет, а тросик для страховки, чтобы в случае чего вытащить можно. Он у тебя анализы секретов брал и карту слизистой делал. Ты в первый раз, что ли, его глотал? Так ничего, привыкнешь.

– Только привыкать мне еще и не хватало… – пробормотал парень. – Слушай, вот ты мне скажи – зачем вообще глотать? Эти штуки, которые врачи на груди таскают, их разве мало?

– На груди носят диагност, – объяснила Карина. – Очень полезная штука, если пользоваться правильно, но он далеко не все может. Он умеет зондировать ткани ультразвуком и слабыми токами, измерять параметры нервной системы, давление, пульс, электрическое сопротивление кожи, снимать кардиограмму, немного анализирует химический состав пота, все такое. Но гастрит – воспаление слизистой оболочки желудка. Вчерне его диагност определяет по косвенным признакам, но чтобы лечить правильно, нужно полное обследование и анализ твоей биохимии. Тут уже без зонда не обойтись. Ты скажи спасибо, что легко отделался. Автономные зонды всего лет десять как применять начали, до того приходилось эндоскопию делать такой толстенной жесткой трубкой с лампочкой и телекамерой, которую в горло пихали. Меня пару раз такой смотрели, когда я маленькой была, да и в универе мы с такими практиковались. Ужас. Что с того конца зонда ужас, что с этого. А секреты на анализ брать – вообще пытка, а не процедура. Часами лежишь на боку с заглоченной резиновой трубкой и стараешься ее не вытошнить, пока из нее желчь наконец-то не пойдет.

– Да уж… – поежился Маами. – Уговорила, буду радоваться, что не двадцать лет назад живу. Слушай, а что у тебя выговор такой… необычный? Ты с юга?

– Ага. Из Масарии. Здесь до зимников, потом домой уеду. А что, так заметно, да? Я вообще-то ходила на занятия риторикой, пыталась избавиться от акцента…

– Да нет, не очень заметно, – беспечно пожал плечами парень. – Просто у меня тетка южанка, я эту манеру слоги на "ла" выговаривать знаю. Мне она даже нравится. А ты по какой специальности врач? Не терапевт случайно?

– Я хирург. Извини, диагноз тебе ставить я не буду, – рассмеялась Карина. – Придется тебе своего врача дожидаться. А ты в Крестоцине с детства живешь?…

Десять минут спустя она уже чувствовала себя с Маами как со старым знакомым. Он рассказал, что ему двадцать пять лет, работает он экспедитором в фирме, торгующей лекарствами, мотается по соседним городам, сопровождая грузы, и из-за постоянного питания на бегу гастрит и заработал. В ответ Карина изложила ему историю своего обучения в университете и рассказала о семье, тщательно, впрочем, опуская лишние подробности. Они оживленно болтали, когда появившаяся медсестра наконец-то вызвала Маами к врачу.

– Иду, госпожа, – кивнул ей парень, вставая с подоконника. – Ты код своего пелефона мне не оставишь? – обратился он к Карине.

– Оставлю, – кивнула та. – Слушай, а может, ты мне город как-нибудь покажешь? А то я сама хожу, но не понимаю много. Неделю уже здесь, а картинка города в голове не складывается.

– Покажу, – согласился Маами, принимая на пелефон ее код и сбрасывай ей свой. – Только через неделю-другую, ладно? У меня тут сразу несколько командировок на носу, раньше надолго вырваться не смогу. Ну ладно, созвонимся.

Он махнул рукой и отправился вслед за неодобрительно поджавшей губы медсестрой. Девушка посмотрела ему вслед и улыбнулась. А он ничего. И улыбка у него славная…

Спохватившись, она бросила взгляд на часы и спрыгнула с подоконника. Пора возвращаться в отделение. Наверняка девчонкам нужно чем-то помочь… И, кстати, надо не забыть, что сегодня вечером она все-таки должна зайти в полицейское управление. Вопрос с тренировками нужно решать чем быстрее, тем лучше.

В семь вечера Карина прошла в раздвинувшиеся перед ней двери окружного полицейского управления и нерешительно остановилась посреди холла. Она сообразила, что в прошлый раз не спросила ни как пройти в спортзал, ни как связаться с капитаном Дентором. Может, ей вообще не стоило приходить? Возможно, следует просто развернуться и уйти, не злоупотребляя гостеприимством хозяев. Но маленькая комната ее квартиры категорически не устраивает ее в качестве места для тренировок, на улице холодно и, главное, слякотно, и она явно выходит за рамки запланированного бюджета. Возможно, в следующем периоде она все же сумеет сэкономить и выкроить деньги на платный зал. Пятьсот маеров за занятие, минимум три занятия в неделю – четыре с половиной тысячи за период? Ой, вряд ли… И как она, дура, не подумала об этом при планировании? И нечего валить все на незнакомую северную погоду – в конце осени и зимой даже дома на улице заниматься некомфортно.

Она вздохнула и подошла к сидящему в углу охраннику, внимательно наблюдающему за ней.

– Прости, господин, – робко спросила она, – ты не подскажешь, как пройти в спортзал?

– Новенькая? – приподнял бровь полицейский. – Что-то я тебя не помню.

– Я не новенькая, – мотнула головой девушка. – Просто господин капитан Дентор… ну, он пригласил меня приходить заниматься.

– "Пригласил приходить заниматься"? – изумленно переспросил охранник. – Это что-то оригинальное. Ну, пригласил так пригласил. Вспомогательные помещения, госпожа, не здесь. Нужно выйти из дверей, обогнуть здание слева и немного пройти по парку. Там разные постройки, но спортзал ты не пропустишь.

– Спасибо, господин, – поклонилась ему Карина. – Ты очень помог.

Она повернулась и вышла в дверь. Охранник, проводив ее взглядом, извлек рацию и произнес в нее несколько тихих фраз. Выслушав ответ, он хмыкнул и вернулся к созерцанию почти пустого холла.

В парке и в самом деле оказалось много построек. Точнее, его и парком-то назвать сложно. Открытая стоянка полицейских автомобилей соседствовала с длинным приземистым зданием с узкими окнами, у входа в который красовалась вывеска "Дежурная смена". Рядами тянулись какие-то пакгаузы, скудно освещенные редкими фонарями. Спортзал обнаружился, к счастью, не так далеко – саженях в двадцати от основного здания, но пройти к нему Карина не успела.

– Тут закрытая территория, – возвышавшиеся над ней двое полицейских в черной форме, казалось, могли достать макушками до неба. Один из них поигрывал длинной резиновой дубинкой. – Куда направляется молодая госпожа?

– Мне нужен спортзал, господин, – сообщила девушка. – Это он, да?

– Это – он, – с легкой насмешкой согласился полицейский с дубинкой. – Но это спортзал окружного полицейского управления. Посторонним сюда вход запрещен. Пойдем, госпожа, мы проводим тебя до…

– Меня пригласил господин капитан Дентор! – внезапно разозлилась Карина. Наверное, стоило бы откланяться и больше никогда сюда не приходить, но взыгравшее упрямство такой вариант исключало. Она пройдет в спортзал, хотя бы для того, чтобы посмотреть на шутника-капитана. Или остолопа – как он мог не подумать, что ее просто не пустит охрана? – Нижайше прошу отвести меня к нему!

– Вот как? – ухмылка сползла с лица охранника. – Это меняет дело, госпожа. Сегодня он как раз дежурит. Я отведу тебя.

Он кивнул своему напарнику, и тот, кивнув в ответ, отошел в тень здания и застыл в ожидании.

– Пойдем, госпожа, – сказал полицейский, вкладывая дубинку в петлю на поясе и кивая в сторону здания с вывеской "Отряд специального назначения". – Нам туда.

Внутри дом оказался похожим на большую казарму. Прямо от входа начиналась длинная и широкая комната, уставленная шкафчиками для одежды. В дальнем конце за закрытой на замок решеткой располагалась оружейная стойка, в которой ровными рядами стояли штурмовые карабины и еще какое-то зловещего вида оружие, которое Карина не опознала. Вдоль стен стояли жесткие кресла, в которых сидели и лениво переговаривались пять или шесть мужчин-людей и трое троллей в черно-желтой форме полицейского спецотряда. При появлении Карины с сопровождающим они прекратили разговор и внимательно уставились на девушку. Капитан Дентор сидел за столом рядом со входом и что-то быстро вводил в терминал.

– Господин капитан, – вытянувшись, обратился к нему полицейский. – Эта девушка утверждает, что знает тебя.

Капитан повернул голову и несколько секунд отсутствующе рассматривал Карину. Потом тень узнавания тронула его глаза, и он кивнул:

– Да, знаю. Госпожа Карина, верно? Спасибо, Ванита, можешь быть свободен.

Полицейский щелкнул каблуками, повернулся и вышел, разве что не печатая шаг.

– Здравствуй, молодая госпожа, – устало сказал капитан. – Присядь, пожалуйста, на минуту, мне нужно абзац закончить. Представь, сегодня какой-то сопляк вознамерился ограбить банк с помощью дедушкина пистолета с заклиненным бойком. Из этого металлолома лет тридцать не стреляли. От большого ума еще и заложников брать вздумал, когда сирены у входа завыли. Чуть не пристрелили придурка. Хорошо, у него хватило ума пушку бросить и на пол лечь, как приказали. Полчаса езды туда, полчаса оттуда, пять минут на месте – и два часа писанины.

Он покачал головой и снова отвернулся к дисплею.

Оторвался от своего занятия он действительно менее чем через минуту. Вывернув сложенные в замок руки и со вкусом потянувшись (Карина снова поразилась его необъятным габаритам), он сладко зевнул.

– Ну что, – спросил он, – значит, решилась-таки появиться? Молодец, одобряю. Пойдем, отведу тебя в зал. Нараси! Я через несколько минут вернусь, посиди за меня на связи.

Он воздвигся из за стола и приглашающе мотнул головой.

– Я на дежурстве, так что в зале я не останусь. Там только те ребята, что от дежурства свободны. Их человек пятнадцать, но ты не пугайся, – говорил капитан, размашисто шагая по улице. Карина едва успевала за ним. – С глупыми вопросами лезть не будут. Но если что, там сейчас оой-капитан Панас, Панас Тадий, он мой заместитель. С любыми проблемами – к нему, он поможет. Сейчас… – он бросил взгляд на часы. – Сейчас двадцать минут восьмого. Ночной сторож закрывает зал в девять, постарайся уложиться. Приходить можешь хоть каждый день, охрану я предупрежу. Извини, что забыл это сделать сразу. Проходи, – он толкнул дверь спортзала, пропуская девушку вперед.

Зал оказался довольно просторным, даже большим, чем он выглядел снаружи. На традиционном месте, в левом углу от входа, располагались раздевалка и душевые рожки. По периметру помещение располагались устрашающе выглядящие металлические конструкции. В некоторых Карина с трудом опознала тренажеры. Она только однажды заглядывала в зал для накачки мускулов, а потому в соответствующей машинерии не разбиралась. По центру зала лежали маты. В помещении и в самом деле находилось десятка полтора человек и троллей в набедренных повязках. Большинство с глубокомысленным видом занималось на тренажерах, а две пары работали на матах. Одна пара отрабатывала броски через бедро. Рядом человек, мало уступающий габаритами капитану Дентору, с хэканьем поочередно бил голенями в мягкие щитки, надетые на предплечья партнера.

Капитан вложил в рот два пальца и резко свистнул.

– Народ! – громко сказал он, когда все головы повернулись к ним. – Представляю госпожу Карину Дзинтон. Она с сегодняшнего дня она занимается вместе с нами. Я о ней предупреждал. Надеюсь, все об этих предупреждениях помнят, – в его голосе проскользнули угрожающие нотки. – Панас! – Один из троллей поднялся с тренажера и кивнул девушке. – Ты лично ее опекаешь. А вы все, остолопы, смотрите да учитесь, поняли? Если что, я в дежурке.

Ободряюще хлопнув Карину по плечу – та аж присела под тяжестью его руки – он повернулся и вышел.

В зале стояла напряженная тишина. Карина нервно оглянулась вокруг. Вот так неожиданно привлечь всеобщее внимание казалось до крайности невежливым. Впрочем, даже если так, ее вины здесь нет.

– Меня зовут Карина, блистательные господа, – она поклонилась присутствующим. – Рада познакомиться. Прошу благосклонности.

Формула приветствия волшебным образом разрядила обстановку. Полицейские отвернулись, задвигались и снова занялись своими делами. Тролль подошел к ней и поклонился. От него исходил характерный тонкий запах мускуса.

– Я Панас Тадий, – сообщил он, – заместитель Дентора. От лица всех ребят сообщаю, что радость взаимна. Чувствуй себя как дома, госпожа Карина. Тебе не станут мешать, я лично прослежу. Скажи, госпожа, а у тебя действительно коричневая лента?

– Э-э-э… да, – смутилась Карина. – Но это не так много.

– Больше, чем у любого из моих бойцов, – хмыкнул тролль. – У нас в отряде искусство Пути почти не практикуется. Предполагается, что тёкусо в наших условиях более адекватно. Ладно. Если что, не стесняйся обращаться.

Он повернулся, подошел к своему агрегату и снова впрягся в него. Заходили вверх-вниз даже на глаз неподъемно выглядящие противовесы.

Карина вздохнула. Разумеется, мешать ей не станут. А вот пялиться станут так, что дырки взглядами провертят. Интересно, капитан Дентор сказал им только об ее ленте? Или еще и о том, что она девиант? Она прошла к раздевалке, сбросила одежду и белье, нацепила набедренную и нагрудную повязки и надела поверх дзюбу. В зале оказалось неожиданно прохладно, и, кажется, впервые в жизни плотная куртка оказалась кстати. По крайней мере, на первых минутах.

Выйдя на маты, она почувствовала странную скованность. Разумеется, все полицейские в зале наблюдали за ней. Большинство старалось делать это аккуратно, но некоторые пялились совершенно открыто. Ну и что? Подумаешь! Она давно не та замордованная девчонка, прятавшаяся под кровать от одного взгляда чужака. В конце концов, на межшкольных турнирах на нее пялились никак не меньше!… Скованность, однако, не уходила. Но не бросать же все из-за какого-то смущения?

Она начала разминку. Наклоны, растяжки, "колесо" и кувырки взад-вперед слились в одну длинную серию движений, растянувшуюся минут на пятнадцать. Под конец она втянулась в привычный ритм и уже почти совсем перестала обращать внимание на окружающих мужчин. Те уже даже перестали претендовать на то, что занимаются своими делами, и завороженно следили за ней. Завершив разминку отжиманием по двадцать раз на каждой руке и пятьдесят раз качнув пресс в положении лежа, она встала и медленно пошла вокруг матов, тяжело дыша и чувствуя, как струйки пота ползут по спине.

– Вот так акробатика… – уважительно пробормотал кто-то из мужчин.

Внезапно Карине стало весело. Значит, ребята, вам любопытно? Ну, будут вам показательные выступления! Она села на пятки и несколько секунд восстанавливала дыхание. Дождавшись, пока полицейские не начнут отворачиваться, возвращаясь к своим тренажерам, она внезапным броском вбок-вперед перекатилась по матам, мгновенно оказавшись на ногах, и начала отработку второго набора техник.

Удар ножом сбоку – уйти в сторону, развернуться на пятках, удар локтем в затылок, помогая упором другой ладони в кулак… Удар палкой сверху – коснуться предплечья нападающего, скользящим движением отжать вниз, позволив инерции сделать основную работу, подшаг в сторону, рука скользит по шее, та упирается в сгиб локтя, резким разворотом корпуса вокруг опорной ноги уронить тело врага хребтом вперед на подставленное колено и добить ударом в переносицу… Режущий удар палкой по горизонтали – кувыркнуться вперед и вбок, огибая противника с другого бока, оказаться на ногах, прежде чем тот успеет развернуться, скользнуть за спину противника, нежно нажать на отходящее вбок предплечье, второй рукой надавливая на шею и завершая комбинацию мощным поворотом всего корпуса, роняя нападающего на землю и в развороте нанося скользящий удар пяткой в висок…

Постепенно она забыла, где находится. Бой с тенью увлек ее, поглотил и растворил в себе, и когда она наконец остановилась, то с удивлением отметила, что часы на стене показывают девятый час.

Кто-то захлопал в ладоши, и остальные тут же дружно подхватили. Шквал аплодисментов заставил Карину растерянно оглядеться и вспыхнуть до корней волос. В направленных на нее взглядах она ясно читала уважение, и это заставило ее смутиться еще сильнее.

– Великолепно, госпожа Карина, – тролль Панас подошел к ней. – Просто нет слов. Когда я только увидел тебя, я, честно говоря, разочаровался. Вижу, что оказался неправ.

– Спасибо, господин Панас, – Карина поклонилась в ответ. – Но я всего лишь ученица.

– Неважно. Техника у тебя все равно впечатляющая. Возможно, кое-кому, – он многозначительно посмотрел на одного из людей – того, кто отрабатывал удары ногами, – придется поверить, что искусство Пути – не такое уже и бесполезное умение.

– В качестве гимнастики – весьма полезное, – пожал тот плечами. – С этим я и не спорил. Физическую форму для женщины поддерживать – самое то, лучше не найдешь. Но в реальном бою… Извини, госпожа Карина, но в настоящей драке тебе просто вломят прямым в череп до того, как ты сумеешь изобразить одно из своих па. Вломят в череп, а потом, упавшую, забьют ногами. Или пулю всадят с расстояния в пару саженей. Танцы танцами, а в настоящей жизни лучше драться по-настоящему.

– Но это и есть настоящая драка! – несогласно тряхнула головой девушка. – Прости, господин, но ты не видел в деле моего мастера. Однажды вечером на него напали пятеро, местная банда. У них были стальные прутья, цепи и ножи. Через десять секунд двое умерли, а трое стали калеками. Один больше никогда не сможет ходить без костыля – мастер Караби сломал ему колено, а двое других отделались переломами обеих рук.

– Караби? Тролль, судя по имени, – хмыкнул мужчина. – А нападали люди, верно? Да даже если бы он вообще драться не умел, все равно бы их заломал. Как раз тот самый случай: прямым в череп, и в лежку. Какие еще ножи против тролличьей шкуры? Потыкай вон Панаса пальцем, если непонятно. Извини, госпожа, но придется привести пример поубедительнее. Вот ты, например, сможешь отбиться от пятерых?

– Нет, разумеется, господин. Я всего лишь ученица. При помощи искусства Пути я смогу отбиться от одного, от двоих максимум, и то если они будут не слишком умелыми бойцами. Но… – Она заколебалась. Показать им фокус? Боязно. Она еще не демонстрировала такое умение никому, кроме папы и мастера Караби. Ну и что? Представление так представление, верно? Все равно никто не догадается, как она это делает. – Но если речь именно про меня, я могу так…

Она сошла с матов и подошла к цилиндрическому боксерскому мешку в полторы сажени высотой, за растяжки прицепленному к полу и потолку. Так. Явно рассчитан на силу и массу троллей, на глаз весит килограмм двести пятьдесят – триста. Силовые манипуляторы эффектора скручены в тугой комок – распустить один свободной волной – распластать ее по бедру, колену, голени, нацелив векторы воздействия перпендикулярно телу – удар бедром в мешок, совмещенный с хлещущим ударом манипулятора…

Результат превзошел все ее ожидания. Она рассчитывала, что мешок всего лишь отскочит на пол-локтя и, вернувшись на место, протяжно завибрирует. Вместо того верхняя растяжка с резким щелчком лопнула, и обитый мягким пластиком цилиндр с тяжким глухим ударом рухнул на пол, едва не зацепив вовремя отпрыгнувшего Панаса. Обшивка лопнула, и в воздух взлетело облако древесных опилок, ровным слоем покрывая пол, тренажеры и полицейских в радиусе трех саженей. Вот, оказывается, что у них внутри, мелькнула и пропала глупая мысль. Опилки…

Несколько секунд в зале стояла глубокая тишина.

– Ни хрена ж себе ударчик… – ошеломленно сказал кто-то позади Карины, и только тут девушка опомнилась.

– Прошу прощения, господин Панас! – обернувшись к вайс-капитану, пролепетала она, снова краснея до корней волос. – Приношу свои глубочайшие извинения! Я не хотела, честно! Я возмещу ущерб!…

Вот и все. Теперь ее вышвырнут отсюда, и будут глубоко правы. Потому что так не рассчитать силу воздействия манипулятора простительно лишь восьмилетней соплячке, только-только осознавшей свой эффектор. Ей же за такое следует просто оборвать руки, голову и прочие части тела. Устроила представление, называется! И сколько же ей придется заплатить? Сэкономила на платном зале, ага…

– Браво, госпожа! – раздался позади ироничный мужской голос. – Просто восхитительная демонстрация. Прими мои поздравления.

Открывший было рот тролль дернулся и быстро встал по стойке смирно.

– Господин директор Теодар! – отрапортовал он. – Группа занимается тренировкой в обычном режиме. Происшествий… э-э-э… – Он запнулся. – …почти не случилось.

Карина обернулась.

Со стороны дальнего и самого темного угла зала к ним неторопливо приближался высокий представительный мужчина с пепельно-белыми от седины висками. Его официальный серый костюм с черным шейным шнурком казался в спортзале столь же уместным, сколь и спасательный жилет на рыбе. Мужчина шел слегка враскачку, как бывший моряк, а на его лице держалась кривая ухмылочка.

– Вольно, Панас! – сказал он все тем же ироничным тоном. – Насчет происшествий можно не докладывать, сам вижу. Я предполагаю, что имею дело с той самой великолепной госпожой Кариной Мураций, о которой мне рассказывал Дентор? – обратился он к девушке.

– Да, блистательный господин, – прошептала та, опуская голову. – Рада знакомству. Прошу благосклонности.

– Радость взаимна, госпожа, благосклонность пожалована. Я – Теодар Маракус, директор бедлама на колесах, который почему-то называют окружным полицейским управлением, – мужчина прошелся вдоль валяющегося мешка, присел возле дальнего конца и внимательно осмотрел его. – Как я и думал, – фыркнув, констатировал он, выпрямляясь. – Поздравляю тебя, госпожа, ты только что спасла от весьма неприятной смерти человека. А может, и не одного. Если бы эта хреновина упала на голову одного из моих людей во время обычной тренировки, я бы отвернул интенданту башку и засунул ее в… неважно куда. А так он отделается лишь вычетом из жалования.

Неожиданно директор слегка подмигнул Карине.

– Расслабься, госпожа, – сказал он нормальным тоном. – Ты не виновата. Верхнее проволочное кольцо, к которому сходились цепи, не выдержало и лопнуло. Да и сами цепи растянуты просто неприлично. Дентор жаловался мне еще два периода назад, что заметил проблемы с крепежом во время профилактического осмотра, но интендант упорно отказывался выделять деньги на новый мешок. Мол, столько лет держался, и еще столько же продержится. Растяжка могла лопнуть в любой момент, и то, что это совпало с твоим ударом, лишь случайность. К тебе нет претензий. Панас!

Он повернулся к троллю.

– Завтра еще раз внимательно осмотреть весь инвентарь. Мне на стол отчет о замеченных проблемах. Мусор, – он кивнул на слой опилок, – пока не трогать, завтра ткну интенданта носом. Итак, госпожа Карина, я думаю, что дискуссию о преимуществах искусства Пути перед тёкусо можно свернуть ввиду твоей безоговорочной победы. Не хотел бы я оказаться среди тех, кто попробует тебя остановить в темном переулке.

Он неожиданно тепло улыбнулся.

– Ты ничего себе не повредила? – осведомился он. – Отдача, или что там?

– Нет, господин директор, – пробормотала постепенно оживающая Карина. Значит, ее не прогонят? – Я не ногой била. Тебе ведь Дентор сказал, что я девиант, да? А манипулятор не передает усилие в обратную сторону. Воздействие односторонне.

– Вот как? – остро глянул на нее директор. – А как же быть с законами физики? Действие равно противодействию, все такое?

– Я не знаю точно, – Карина наморщила лоб. – Я не физик, здесь Цукку надо спрашивать. Она понимает. Цукка – моя опекунша, – пояснила она торопливо, – она физический факультет закончила. Я только знаю, что у эффектора есть опорная точка пространства, ее еще называют базой, относительно которой откладываются генерируемые манипулятором импульсы. При воздействии классическая физика не действует, там иные законы.

– Интересно, – директор машинальным жестом потер верхнюю губу. – А повредить с помощью… манипулятора что-то в своем теле ты не рискуешь?

– Нет, господин директор. Это невозможно. Силовой эффектор никогда и ни при каких условиях не воздействует на тело носителя. Я не могу ударить себя саму даже намеренно. Вектор воздействия просто обнуляется на границе кожи. Как максимум я могу порвать себе одежду.

Теодар задумчиво посмотрел на нее, что-то прикидывая.

– Прости мое невежество, госпожа Карина, – наконец произнес он. – Мы мало что знаем об особых способностях, помимо того, что они существуют. У нас есть лишь материалы многолетней давности, полученные в Институте человека…

Карину инстинктивно передернуло при упоминании названия.

– …в изуверских опытах с несовершеннолетними детьми, не умеющими толком контролировать свой эффектор, – невозмутимо закончил директор. – Их явно недостаточно, чтобы понимать взрослых людей с развитыми способностями. А мы, между тем, отчаянно нуждаемся в понимании. Поэтому у меня просьба. Не могла бы ты рассказать подробнее о своих способностях на… э-э-э, совещании?

– На совещании, господин? – недоуменно взглянула на него девушка.

– Да. Мы устроим его в любое удобное для тебя время. Вот, возьми, – он протянул ей старомодную визитку – белый пластиковый прямоугольник с фамилией и кодом пелефона. – Свяжись со мной, если решишься. Гонорар стандартный – три тысячи в час, как независимому эксперту-консультанту. Да, и, разумеется, независимо от твоего решения я подтверждаю твое разрешение на тренировки в нашем зале. А сейчас, госпожа, позволь откланяться – у меня еще дел как минимум до полуночи.

Он коротко кивнул и направился к выходу. Карина, сжимающая в руке визитную карточку, смотрела ему вслед с полуоткрытым от изумления ртом.

– Впервые вижу шефа таким галантным, – пробормотал рядом Панас. – И когда он только успел здесь нарисоваться? Госпожа Карина, так ты еще и… э-э, обладаешь особыми способностями?

– Да, господин Панас, – машинально кивнула Карина, но тут же спохватилась. – А разве господин Дентор не сказал?

– Господин Дентор сказал только про твою ленту, – фыркнул сквозь полусжатые ноздри тролль. – А сверх того – что оборвет нам… Ох, прости, госпожа. Для меня это как-то неожиданно. Я никак не ожидал, что обычный человек, да еще и молодая девушка вроде тебя, может оказаться сильным девиантом. Я думал, что они…

– Эмоционально нестабильны, истерики и шизофреники. Хилые уродцы, не способные ходить самостоятельно. Косноязычные идиоты, не способные связать двух слов. Умственно неполноценные, нуждающиеся в плотной опеке. – Карина вздохнула. – Да, господин, я в курсе этих высказываний. "Нормальные" такие вещи рассказывать особенно любят. Прости, что разочаровала.

Она бросила взгляд на настенные часы. Половина девятого. Похоже, остаток тренировки сегодня пропал. Вымыться, перекусить в уличном ресторанчике, добраться до дома – часа полтора, как раз к полуночи. А завтра к семи на планерку. Пора закругляться.

– Еще раз приношу свои глубочайшие извинения за случившееся, – она бросила виноватый взгляд на учиненный разгром. – На сегодня я должна закончить.

Она поклонилась сначала оой-капитану, потом всем остальным и прошла к раздевалке. Мужчины, до того словно неподвижно затаившиеся, задвигались и заговорили. Стоя под прохладными струями воды, она ловила на себе изумленные взгляды, который заставляли ее краснеть и упрямо наклонять голову. В ее способностях нет ничего предосудительного! Почему они пялятся? Ладно бы еще как на женщину – так ведь нет, как на диковинного зверька в зоопарке! Зачем она вообще сюда пришла? Устроила, называется, представление…

Панас догнал ее, когда она вышла из зала на улицу. Он успел переодеться в черно-желтую форму спецотряда.

– Госпожа Карина, – остановил он ее. – Можно сказать тебе еще несколько слов, прежде чем мы расстанемся?

– Да, господин Панас? – она остановилась, выжидательно глядя на него и поеживаясь от забирающегося под куртку и во влажные волосы промозглого ветерка. Тусклый фонарь над входом бросал на лицо тролля причудливые тени, странным образом искажая его выражение. На всякий случай Карина даже посмотрела на него через сканер, чтобы удостовериться, что это действительно Панас, а не какой-то другой тролль.

– Пойдем, – он успокаивающе положил руку ей на плечо. – Как минимум сотню саженей нам по пути. Другой человеческой девушке твоего размера я бы предложил проводить ее до дома, но тебе даже не рискую.

– Почему? – с любопытством осведомилась Карина, глядя на него снизу вверх. Ее макушка едва достигала оой-капитану до середины живота.

– Потому что на смех поднимешь! – тролль оскалил в веселой усмешке двойной ряд зубов и зашагал в сторону улицы. Карина пошла рядом.

– Не подниму, господин Панас, – серьезно сказала она. – Если ко мне пристанут хулиганы, мне придется с ними драться. Такие неприятности я не ищу. Рядом же с полицейским мало кто осмелится напасть.

– Ты мудра не по годам, – одобрил тролль. – Многие в твоем возрасте и… с твоими умениями задрали бы нос и вообразили себя неуязвимыми. Так проводить?

– Спасибо, господин Панас, но не стоит. Мне удалось снять квартиру неподалеку от Рыночной площади, здесь полчаса идти. И почти все время по людным освещенным улицам. Риска нет.

– Хорошо. Но мне пока что в ту сторону, так что не возражаешь, если пойдем вместе? – Он махнул рукой пристроившимся под фонарем давешним патрульным. Те махнули в ответ. На всякий случай Карина тоже помахала.

– Не возражаю, господин Панас, – согласилась она. – Скажи, а я… очень глупо сегодня выглядела?

– Что? – тролль аж запнулся, изумленно взглянув на нее с высоты своего роста. – Госпожа Карина, ты сегодня выглядела как угодно, только не глупо. Ты великолепно владеешь своим телом, и, насколько я разбираюсь в искусстве Пути, носишь свою ленту вполне заслуженно. Если же ты имеешь в виду оборвавшийся снаряд… Госпожа, ты, похоже, не понимаешь, как такие вещи воспринимают другие, у кого нет твои способностей. Для тебя это, наверное, привычно, но я могу заверить, что по крайней мере треть моих ребят перепугалась до полного паралича, треть попыталась нашарить на поясе пистолеты, а остальные просто оказались слишком тупы и не сразу поняли, что происходит. Они сейчас тебя настолько зауважали, что и заговорить-то первыми побоятся.

Он фыркнул.

– Мы никогда не видели людей с настолько развитыми способностями. Я слышал, у нас в городе в других округах живут четверо или пятеро людей и один орк с первой категорией, но я даже и со второй-то видел лишь издалека. Не сочти за невежливость, госпожа, – поспешно добавил он. – Я вовсе не хотел сказать, что ты для нас какой-то экспонат. Просто… все вышло очень неожиданно.

Они обогнули здание полицейского управления и вышли на улицу. Карина ссутулилась. Ей показалось, что на плечи навалилась невыносимая тяжесть.

– Что с тобой, госпожа? – встревоженно осведомился тролль. – Ты нехорошо себя чувствуешь?

Девушка помотала головой.

– Все в порядке, господин полицейский, – тихо сказала она. – Но быть ходячим чудом природы не так-то легко. – Она вздохнула. – В университете никто не знал, что я девиант. В школах знали только директора. А здесь вдруг сразу столько народу!

– Быть уникальным всегда нелегко, госпожа, – согласился тролль. – Особенно когда о твоей уникальности знают завистливые идиоты. Они не упустят шанса унизить тебя, чтобы возвыситься хотя бы в собственных глазах. Но не волнуйся. Мои ребята очень неразговорчивы с посторонними, это профессиональное. А что они о тебе знают – так у полицейских работа такая, знать неизвестное другим. Не расстраивайся. Свою уникальность нужно нести с высоко поднятой головой. Ее не нужно стыдиться.

– Вот и папа так же говорит, – снова вздохнула девушка. – Ему-то хорошо, он…

Она резко осеклась. Дура! – обругала она себя. Еще бы ты ляпнула почти незнакомому троллю, что у тебя папа – Демиург!

– Твои родители, наверное, тебя очень любят, – задумчиво сказал тролль. – Хотел бы я знать, каково, когда есть настоящие, только твои собственные отец и мать.

– А у Народа разве не так? – удивилась девушка.

– У Народа дети, выжившие после Испытания воли, передаются опытным педагогам. Наша натура требует очень жесткого волевого контроля, поэтому мы не можем себе позволить неумелое воспитание. А воспитатель – совсем не то, что родители.

– Понятно… А много детей погибает на Испытании?

– Проще сказать, сколько выживает – не более одного из трех. В неудачные сезоны – не более одного из пяти. Но прошу извинить меня, госпожа, у Народа не принято обсуждать эту тему с посторонними.

– Прости за невежливость, господин Панас.

– Не за что прощать. Незнание – не оскорбление. Но мне в ту сторону, госпожа, – тролль кивнул на уходящий вбок переулок.

– Мне прямо. Спасибо за компанию, господин Панас. До встречи.

– До встречи, госпожа Карина. Я с нетерпением жду, когда снова смогу увидеть тебя на тренировке.

Махнув ей рукой, он спорым шагом свернул в переулок и через несколько секунд пропал из вида в ночной темноте, лишь сгущаемой редкими уличными фонарями. Девушка посмотрела ему вслед и вздохнула. Все-таки какой дурой она себя сегодня выставила! Спасибо Панасу за деликатность, но она-то знает, что он думает на самом деле. Ну, если не он сам, то остальные. Словно соглашаясь, желудок громко пробурчал. Голод прорезался внезапно, как край солнца показывается из-за горизонта. А ведь она совсем забыла, что ей еще нужно поужинать.

Она оглянулась по сторонам. Ага. Вот, кажется, симпатичное вечернее кафе…