Санд Вик, Оркнейские острова, на следующий день...

На галечном берегу стояли трое, наблюдая, как их воины грузились на корабли. Совсем недавно они опустили Мартина в обложенную камнями могилу, копьё положили ему на грудь. Лишь они были свидетелями этого, да ещё священник Адальберт, который пробормотал необходимые слова, а после начал расспрашивать Воронью Кость насчёт копья. Орм задумался, насколько долго эта могила останется нетронутой.

— А как же топор? — спросил Финн, и Воронья Кость ухмыльнулся.

— Этот топор, конечно же, погубит Хакона-ярла, — сказал он, и двое вопросительно уставились на него. Тогда Воронья Кость на пальцах объяснил им, в чём дело.

— Арнфинн со своими братьями уже начали борьбу за топор, ещё до того, как с пола вытерли кровь Гудрёда, — сказал он. — Когда топор уничтожит их всех, придёт Хакон-ярл и заберёт его, а может, и Оркнеи тоже, ведь он способен на многое.

— Почему люди так хотят обладать этим топором, если он приводит их к гибели? — подумал Орм вслух и Воронья Кость снисходительно улыбнулся.

— Потому что Дочь Одина приносит победу. Но лишь достойному.

Они оба посмотрели на Олафа, было ясно, что он считал себя героем из рода Инглингов.

— Я вырву её из руки Хакона вместе с троном Норвегии, — спокойно продолжал Воронья Кость. — Он недостоин женитьбы на Дочери Одина, но я докажу своё право на неё, силой взяв высокое кресло Хакона и добуду себе славу. Лишь тогда Дочь Одина будет достойна меня, также, как и я буду достоин её. И вместе мы построим на севере империю.

Орм грустно улыбнулся ему в ответ.

— Постарайся сделать это прежде, чем Кровавая секира вернётся обратно к той богине. Мне кажется, ты не переживёшь ещё одну встречу с саамами.

— И особенно с их новой богиней, — прорычал Финн и замолк, покачав головой.

— Ты избрал дурной способ избавиться от той вендской женщины, — добавил он.

Воронья Кость холодно взглянул на него.

— Я думаю, у вас с ней всё равно не вышло бы ничего хорошего, — упрямо продолжал Финн, он прищурился и поскреб жесткую бороду. — Кажется, она испытывала к тебе какие-то чувства, и не по своей воле смирилась с участью — стать новой богиней горы.

— Страх и любовь — они как лис и пёс, — сказал Воронья Кость, и звук его голоса вызвал мурашки на их шеях. — Они никогда не будут гулять вместе, поэтому лучше всего выбрать или одно, или другое. А для принцев и королей безопаснее всего, чтобы их больше боялись, нежели любили.

Затем он вздохнул и пожал плечами.

— И всё же, мне жаль, — добавил он, а мгновением позже сочувствие улетучилось из его голоса. — Я так и не смог заставить жёлтую собаку покинуть её. Мне будет не хватать этой псины, но, я слышал, что из Энглиска, из набегов, привозят хороших псов.

Они наблюдали, как он, ничуть не заботясь о сапогах, беспечно шагал по обледенелой гальке и мелководью, затем взобрался на борт корабля, на котором развевался его флаг с нахохлившимся ястребом. Гребцы загрохотали вёслами, и драккар скользнул прочь сквозь ледяную кашицу, воины закричали и подняли кроваво-красный парус. В своё время, как сказал им Воронья Кость, он обязательно покрасит корабль в чёрный цвет и назовёт его "Тень".

Это выглядело жалким отголоском Обетного Братства и их "Сохатого", но это зрелище принесло Орму скорее разочарование, чем радость.

— Пусть боги хранят нас, когда он станет королём Норвегии, — проворчал Финн и почесал бороду.

— В Ирландию, не так ли? — спросил он, и Орм мрачно улыбнулся. Ирландия и Торгунна.

— Вызволять строптивую жену из лап христианских священников в Ирландии, — прорычал Финн, покачивая головой, и отправился вместе с Ормом на свои корабли.

— Должно быть, это не так опасно, чем отправиться вместе с кровожадным Вороньей Костью.