Дейв Коллинз сидел в выцветшем шезлонге на лодке Ника и потягивал из кружки черный кофе по-гречески. Он перегнулся через борт, чтобы увидеть, как О’Брайен идет по причалу, а за ним спешит Макс.

– Спасибо, что позаботился о Макс и отвел ее на «Юпитер» перед уходом, – сказал О’Брайен. – Ты починил протечку у дочери?

– После пары проб и ошибок. Пришлось заночевать в одежде прямо у нее на диване. Ты был прав. Ты сказал, следующей целью может стать отец Каллахан. Ник рассказал мне, что случилось. Мне очень жаль. Я и видел его всего один раз, у тебя на лодке, но он был тем редким человеком, которого, кажется, знаешь давным-давно.

– Шон, выпей кофе, – крикнул Ник с камбуза. – Я готовлю рыбу и яйца.

Макс гавкнула и помчалась к камбузу, на запах жареной рыбы, феты и маслин.

– С добрым утром, сосиска, – сказал Ник, кидая Макс кусочек рыбы.

О’Брайен взглянул на Дейва и покачал головой.

– Ни одной зацепки, по крайней мере сейчас.

– Как его убили?

– Застрелили.

Дейв сжал обеими руками кружку и вдохнул пар.

– Ты чувствовал, что все идет к этому.

– Но я не смог поспеть вовремя.

О’Брайен пересказал Дейву все, что мог вспомнить. Он описал место преступления и последний разговор с отцом Каллаханом.

Дейв молчал и размышлял. Он допил кофе и произнес:

– Послание, оставленное отцом Каллаханом… все в нем… где-то в нем. Интересно, почему он не попытался написать нечто более определенное. Имя убийцы, если он его знал, или описание. Чтобы спасти жизнь Чарли Уильямса, тебе нужно не взламывать шифр. Тебе нужны доказательства. Я так и вижу, как окружной прокурор интересуется: «И как же это связано с Чарли Уильямсом?»

– Еда готова, – крикнул Ник с камбуза.

Мужчины уселись за маленький столик и принялись завтракать жаренным в оливковом масле окунем и яичницей, приправленной луком и фетой. Ник разлил кофе в три чашки и сказал:

– Я прочитаю молитву за отца Каллахана. Господи, помоги нашему другу Шону О’Брайену найти человека, который так ужасно поступил с одним из твоих учителей… Аминь.

Он перекрестился и засунул в рот полную ложку яичницы.

– Здесь не помешала бы «Кровавая Мэри».

– У меня нет времени рассиживаться, – сказал О’Брайен, – но я не знаю, каким путем идти.

Дейв глотнул кофе и откинулся назад на деревянном табурете.

– Шон, я помню отца Каллахана как прекрасного искусствоведа и человека с безупречным лингвистическим слухом. Его последнее послание как-то связано с его познаниями.

– Что ты имеешь в виду? – спросил О’Брайен.

– По твоим словам, отец Каллахан написал «шесть-шесть-шесть», букву «омега», круг с чем-то вроде женского профиля и буквы «П-А-Т», причем, судя по смазанной «Т», тут он потерял сознание.

Ник, задумчиво жуя, заявил:

– Чудной набор. Три шестерки – из Библии, знак зверя. Омега, ну, в Греции это последняя буква, двадцать четвертая. Но это не просто буква. Как альфа, которая олицетворяет начало, омега означает конец чего-нибудь. Конец любви. Жизни. Конец времени, чего угодно. Бах, и все! Может, потому отец Каллахан и написал там омегу… конец его жизни.

– Это не объясняет всего остального, что он сумел нацарапать, – заметил Дейв. – Следует ли нам пытаться читать его послание слева направо, как предложение, или вся совокупность знаков и букв составляет картину, которая указывает тебе прямо на убийцу? Шон, можешь набросать это на салфетке, как можно ближе к оригинальному рисунку?

– Я могу сделать еще лучше. Я сфотографировал его послание на мобильник. Сейчас отправлю вам по электронной почте. Может, на большом компьютерном мониторе его будет легче прочитать.

О’Брайен потянулся к поясу за телефоном, и тут мобильник зазвонил.

– Он всегда звонит, когда ты его достаешь? – осведомился Дейв.

О’Брайен взглянул на экран. Незнакомый номер.

– Шон, это Дэн Грант. Медики подтверждают наши догадки о поддельном священнике. Спеллинга задушили. Наш убийца очень умен, проворен и исключительно опасен.