Уже смеркалось, когда О’Брайен въехал на парковку «Понс Марина». Над устьем поднимался туман, накатываясь на лодки. Он превращал старые ртутные фонари в шары рассеянного света, похожие на хэллоуинские тыквы, сияющие над причалами.

Макс услышала приближение О’Брайена раньше, чем увидела его. Она запрыгнула на портативный холодильник, стоявший в кокпите лодки Ника Кронуса, и дважды гавкнула.

– Сосиска, ты с кем разговариваешь? – спросил Ник, выбираясь из каюты.

О’Брайен присел на корме и потрепал Макс по голове. Отсюда ему был виден телевизор, стоящий в каюте.

– Спасибо, что присмотрел.

– Я собираюсь взять ее с собой на рыбалку. Когда рыбина сядет на крючок, я скажу ей: «Сосиска, взять!» Она прыгнет в воду и принесет рыбу ко мне.

– Макс может стать или самым маленьким в мире лабрадором, или наживкой для акулы.

– Хочешь пива? Ты ел?

– Да и нет. Хочу пива и еще не ел. Но сейчас у меня нет времени ни на то, ни на другое. Мне нужно тихонько посидеть на «Юпитере» и подумать. Я что-то упускаю во всех этих событиях, связанных с…

– Шон, оно все идет по телику. «Фокс ньюс» только что показывало интервью с этим адвокатом из Майами.

– А где Дейв?

– Сказал, собирается сходить в магазин за вином и приправами для спагетти.

О’Брайен поднял Макс и поставил ее на причал. Она тут же метнулась за сверчком.

– Спасибо, Ник. Макс, пойдем.

Макс заторопилась вперед. О’Брайен взял ее на руки, чтобы поднять на транец.

– Нет места лучше дома, верно, Макс?

Макс смотрела на него яркими глазами и виляла хвостом.

– Нам нужно вернуться в наш дом на реке. Старому причалу нужны новые доски. Вдобавок мне тебя не хватало, а может, не хватало нашего привычного уклада.

Макс гавкнула и практически кивнула головой. О’Брайен открыл дверь каюты и вошел, Макс вбежала следом. Он насыпал ей в миску сухого корма, открыл иллюминаторы, поставил ноутбук и разложил на столике документы из дела Коул. Он просматривал даты ареста, предъявления обвинения, даты слушаний. Разбирательств. Отсрочек и переносов.

Зазвонил мобильник. Рон Гамильтон.

– Шон, я говорил с Тодом Джеффрисом из УБН. Он сказал, что Майк Чемберс играл главную роль в расследовании и аресте Руссо, но агент Кристиан Манеру много и чертовски здорово работал по этому делу.

– Интересно, не было ли у Манеру каких-то предположений относительно истории с героином?

– Не знаю, Шон. Зато я отлично знаю тебя… и если ты говоришь таким тоном, значит, ты очень близко к чему-то подобрался.

– Готовлюсь к грандиозной облаве.

– Что?

– Одна фразочка Манеру. Смог бы ты спустя десять лет вспомнить диалог одного из своих допросов?

– Смотря какого. По прошествии времени все это дерьмо сваливается в одну кучу.

– Знаю.

– Шон, с чем ты там развлекаешься? У тебя есть что-то на Манеру?

– Давай поговорим попозже. Мне надо сделать одну домашнюю работу.

О’Брайен отключился и на секунду прикрыл воспаленные глаза. Что-то не сходится. Но что? Он вспомнил, как Джуди говорила ему о словах Александрии, сказанных накануне ее смерти. «Иногда по ошибке можно довериться дурным людям… а они встречаются даже среди тех, кому платят за то, чтобы они тебя защищали».

О’Брайен откинулся на спинку стула. Взгляд не отрывался от материалов дела, а перед глазами застыло лицо Кристиана Манеру.

– Ах ты, сукин сын…