– Хантер не доверяет мне, – резко сказала Элисса.

Пенни изумленно посмотрела на нее, оторвавшись от фасоли, которую собиралась опустить в кипяток, – она готовила ужин. Они с Элиссой только что вымыли посуду после завтрака.

– С чего ты взяла? – спросила Пенни, нагнувшись к печи проверить, хорошо ли горит огонь.

– Вчера рано утром я ездила к Биллу, – начала Элисса.

– Что? – воскликнула Пенни. Потом быстро спросила:

– С ним все в порядке?

– Глаза красные, не брился несколько дней, но в остальном, похоже, нормально. Во всяком случае, насколько может нормально чувствовать человек, оказавшийся заложником на своей собственной ферме.

– В каком смысле? – вскинула брови Пенни.

– На него наехали Калпепперы.

– Боже мой, – прошептала женщина. – Так, наверное, вот почему он…

Пенни не договорила фразу.

– Что – вот почему он? – спросила Элисса. Подруга покачала головой и снова наклонилась к огню в печи.

– Так что ты хотела сказать?

Пенни со стуком закрыла дверцу и повернулась к Элиссе.

– Нечего удивляться, что Хантер не доверяет тебе.

Элисса перестала резать лук и повернулась к подруге.

– Ты что? Я ничего такого не делала, с чего ему не доверять мне?

– Так уж и нет? – надменно спросила Пенни.

– Нет.

– А может, ему не нравится, что ты бегаешь на свидания к Биллу?

Элисса ошарашенно уставилась на Пенни. Та отвечала таким же взглядом.

– Ради Бога, о чем ты?

– О, и не пытайся выкручиваться. Билл любил Глорию, и стоило ему один раз посмотреть на тебя после возвращения из Англии во всех этих атласах и шелках, с распущенными льняными волосами, как он снова увидел Глорию… В тебе.

– Пенни… – начала Элисса.

– И с тех пор, как ты вернулась, он ни разу не взглянул на меня, – грубо перебила ее Пенни. – Ни разу!

Бедняжка отвернулась, но не слишком быстро, и Элисса увидела, как слезы ручьем потекли по ее лицу.

Элисса замерла. Она стояла неподвижно, одеревенев. Но в голове на бешеной скорости мчались мысли. Она вспоминала слова Хантера о мужчинах и светлых женских волосах. Что-то вроде этого:

«Не все мужчины ослеплены солнечным блеском светлых волос».

И что на это сказала Пенни?

«Единственный, кто нужен, уже ослеплен. А только он имеет значение».

Итак, все ясно: для Пенни единственным был и все еще является Билл Морленд.

– Так это ты протоптала тропки в Би-Бар, – проговорила Элисса скорее утвердительно, чем вопросительно.

Пенни расправила плечи, выпрямила спину, но не поворачивалась к Элиссе.

Элисса подошла и обняла ее.

– Ты давно любишь Билла? – тихо и ласково спросила она.

Ей показалось. Пенни не ответит. Но вдруг женщина задрожала, как бы отпуская на волю всю свою боль, которую пыталась скрывать так долго.

– Да с тех пор, как мне едва исполнилось пятнадцать. Но он не замечал меня из-за Глории.

Элисса еще крепче обняла Пенни.

– А потом Глория умерла, – прошептала Пенни. – И он… его потянуло ко мне.

Элисса молча обнимала Пенни, гладила по спине, успокаивая, желая сделать псе, чтобы утишить ее боль.

– А потом вернулась ты. И Билл перестал на меня смотреть.

– Но между нами ничего нет, – ласково уверяла ее Элисса.

– Черта с два – нет! – вскинулась Пенни. – Он больше не появляется на Уинд-Гэп. Я прихожу туда и жду, и жду, и жду…

Голос Пенни дрогнул.

– Это не из-за меня, – сказала Элисса. – Наверное, он боится, что Калпепперы выследят его.

– Он теперь хочет только тебя. И потому больше не приходит ко мне.

– Пенни, – тихо сказала Элисса. – Это не то, что ты думаешь. Правда.

– Нет – то!

– Я дочь Билла.

Пенни застыла. И впервые посмотрела Элиссе прямо в глаза.

– Его дочь?

– Он рассказал это… – И Элисса внезапно передумала. Она не скажет о брате Хантера, о шпионе в лагере Калпепперов.

Кто-нибудь может подслушать.

– …мне, – закончила Элисса.

– Когда? – Пенни пристально посмотрела на Элиссу.

– Это имеет значение? – спокойно спросила та. – То, что я дочь Билла, а не любовница.

Пенни тяжело, со свистом, выдохнула и, все еще не веря, переспросила:

– Правда?

– Да.

Пенни судорожно всхлипнула и обняла Элиссу.

– Похоже, ты не слишком удивилась, что я дочь Билла? – чуть позже поинтересовалась Элисса.

– Не очень.

– Почему?

– За два года до твоего рождения до всех нас дошел слух, что твой отец, то есть Джон Саттон, умер, охотясь за золотом в Колорадо.

Элисса подумала о матери, молодой прелестной женщине, оставшейся одинокой и ожидавшей возвращения мужа. Ожидание становилось все тягостнее, ее мучили надежды и страхи, а потом – внезапное, как удар грома, известие о смерти Джона Саттона. Ну и не надо большого ума, чтобы догадаться о случившемся после.

– Билл еще год обхаживал Глорию и в конце концов завоевал ее.

Элисса закрыла глаза, не переставая гладить Пенни, чтобы унять дрожь, волнами сотрясающую бедную женщину.

– Потом в один прекрасный день твой отец, Джон, появился на ранчо. Целый и невредимый. Твоя мать валялась в истерике. Джон и Билл страшно, жестоко подрались. После этого Билл уехал отсюда и завел ферму в Би-Бар. Через девять месяцев родилась ты.

– Так может, я все-таки дочь Джона, а не Билла? – Элисса с надеждой поглядела на Пенни.

– Вряд ли.

– Почему?

– Мне кажется, Глория не могла забеременеть от Джона, – объяснила Пенни. – После твоего появления на свет он лет пять никуда не отлучался из дома, но больше детей не было.

– Но это еще не доказательство, что Билл способен иметь детей.

– А я тебе говорю, что способен.

– Почему это?

– Я беременна, – ответила Пенни. Элисса открыла рот от изумления.

– Ах вот почему у тебя такая слабость! – помолчав, воскликнула она. – Не из-за лихорадки!

Пенни тупо кивнула.

– А Билл знает?

– Нет, – прошептала женщина.

– Мы должны ему сказать…

– Нет! – горячо воскликнула Пенни. – Если бы это волновало его хоть капельку, он бы сам поинтересовался.

– Но ведь Калпепперы…

– Но они же не помешали ему поговорить с тобой, – перебила Пенни.

– Из-за меня Билла чуть не пристрелили, а я едва не попала в наложницы к Калпепперам. Ко всем сразу.

Глаза Пенни почти вылезли из орбит.

– Если бы Хантер меня не выследил, один Бог знает, что случилось бы.

– Боже мой! – Пенни всплеснула руками, а потом, поколебавшись, добавила:

– А если Билл не твой любовник, а ты не знала, что он тебе отец, зачем так рисковала, отправляясь к нему повидаться?

– Просто я устала смотреть, как воруют скот на Лэддер-Эс. Он уходит через Уинд-Гэп и больше не возвращается.

– Но Билл бы никогда… – с жаром начала Пенни.

– Я знаю, – перебила ее Элисса. – Но пьянство меняет человека, как справедливо заметил Хантер.

– Билл не стал бы красть скот на Лэддер-Эс.

– К несчастью, он не может удержать Калпепперов, – сказала Элисса. – Лэддер-Эс обворован почти подчистую.

Пенни со стоном закрыла глаза.

– Что же мы будем делать? – проговорила она.

– Хантер что-нибудь придумает, – ответила Элисса. Он должен придумать. Но эту мысль она оставила при себе.

– Ты сейчас лучше себя чувствуешь? – спросила Элисса. – Может, тебе пойти полежать?

– Нет. Работа отвлекает от мыслей.

Элисса печально улыбнулась.

– А ты счастлива, что у тебя будет ребенок? – мягко спросила она.

– О да, – Пенни впервые улыбнулась. – Сколько себя помню, я всегда хотела ребенка.

– Очень хорошо, мы разберемся с Калпепперами. а потом станем готовиться к тому, чтобы растить ребенка на Лэддер-Эс.

– А ты не думаешь обо мне плохо, что я позволила Биллу… Ну то, что я стала его женщиной? Ведь мы не женаты…

Элисса подумала о жаркой страсти к Хантеру, о его объятиях. Если бы он захотел сделать ее беременной, она бы помогала ему, как могла, и не думала о последствиях. Пока не стало бы слишком поздно.

Беременная.

Незамужняя.

Совершенно одинокая.

– Нет, – сказала Элисса. – Я думаю, очень трудно не отдаться мужчине, которого любишь. Если он хочет тебя тоже.

Пенни снова улыбнулась, а слезы, сверкая, катились по щекам.

– А я боялась, что ты меня выгонишь с фермы, – призналась Пенни.

– О Господи, да как ты могла подумать такое?

– Многие женщины так бы поступили. И многие мужчины.

– Но не я.

Голос Элиссы звучал так уверенно. Впервые после того, как Пенни обнаружила, что носит ребенка, она вздохнула с облегчением и распрямила спину.

– Спасибо, – сказала Пенни.

– Да не глупи, ты и твой малыш – все, что у меня есть в этом мире, кроме… – Элисса замялась.

– Хантера? – спросила Пенни.

– Да я про Билла думала. Хантер избегает меня, он не хочет, чтобы я ему просто нравилась. Какая уж там любовь?

– Но он следит за тобой таким же взглядом, как Билл за Глорией.

В сердце Элиссы внезапно зажглась надежда.

– Правда? – спросила она, едва дыша. Пенни кивнула.

– И ты на него так же смотришь, – добавила она.

– Я ничего не могу сделать с собой. Я люблю его.

В загоне громко заржала испуганная лошадь, а следом раздался злой крик.

Не колеблясь ни секунды, Элисса схватила дробовик, который в последние дни был у нее всегда под рукой, и побежала к задней двери.

Только что объезженная дикая лошадь сбросила Микки в пыль. Он встал, схватил уздечку и принялся бить животное арапником.

Испуганный мустанг снова завизжал, пытаясь уклониться от плетки. Микки повис на узде и продолжал колотить лошадь.

С дробовиком в руках Элисса кинулась к загону.

Но Хантер оказался проворней. Он выскочил из сарая, увидел, что происходит, и крикнул Микки:

– Прекратить!

Но парень не обращал внимания и хлестал животное, белый от ярости.

Секунда – и Хантер двинул Микки кулаком с такой силой, что тот отлетел от мустанга и так ударился о загородку, что задрожали перекладины. Пятясь назад, он мотал головой, а увидев Хантера, совершил еще одну ужасную ошибку: кинулся на него, точно разъяренный бык.

Хантер отошел, подставил ногу, и Микки рухнул – огромный пастух полетел кувырком и неуклюже шлепнулся в пыль.

Через несколько секунд Микки совершил третью ошибку: схватился за оружие.

Хантер так ударил Микки по руке, что оружие выскочило и описало в воздухе дугу, прежде чем упасть.

Парень замотал головой, встал на четвереньки, а потом на ноги. Левой рукой он поддерживал правую и раскачивал ее, как люльку. Он был зол, настолько зол, что готов убить Хантера, но не стал хвататься за револьвер на поясе.

Хантер удовлетворенно кивнул.

– Иди-ка и спусти пар – рой ямы для столбов, – сказал он.

– Блохастый дикарь! – орал Микки. – Надо было прикончить его!

– Он правильно сделал, что сбросил тебя.

Лицо Микки покраснело от злости.

– Ни один мужчина не достоин называться мужчиной, если он бьет лошадь за то, что она его сбросила, – объяснил Хантер. – Иди копай ямы или совсем убирайся отсюда.

Микки мрачно взял шапку и пошел за оружием, валявшимся в пыли. Наклонился.

Хантер немного отошел – на случай, если Микки захочет совершить четвертую ошибку – стрелять, он будет готов первый.

Даже не поинтересовавшись, испачкалось ли оружие, Микки сунул его в чехол и отправился к сараю.

Хантер смотрел парню вслед. Угрюмый пастух ни разу не оглянулся. Хорошо бы просто уволить Микки и никогда больше не видеть его на Лэддер-Эс. Но, к несчастью, на ранчо мало мужчин, мало работников, и он никого не может выгнать. Разве что за пьянство или хладнокровное убийство.

Кроме того, Микки может оказаться шпионом Калпепперов, а если так, пускай лучше копает ямы под столбы.

Щелчок курка испугал Хантера, и он повернулся на звук.

Поворачиваясь, он нацелил и свой револьвер.

Элисса прерывисто дышала.

– Что? Хочешь на мне попробовать?

– Могу задать тебе тот же самый вопрос.

Хантер плавно спустил курок: и вернул оружие на место.

– Рад видеть, что твой курок не взведен, – сказал Хантер. – Кажется, ты готова застрелить меня, а не Микки.

– Об этом я как раз и думала.

– О ком конкретно?

– Да я хорошо помню тот случаи, как Микки больно схватил меня за руки и обращался, как с проституткой, и все, что ты ему сделал, – не велел тратить зря времени и отправляться работать.

Хантер выжидал, глядя во взбешенные глаза Элиссы и на ее руки, снова готовые взвести курок.

И застрелить его.

– Но когда Микки жестоко обошелся с дикой лошадью, – сказала Элисса, – ты всыпал ему по первое число.

– Лошадь не сделала ничего плохого.

– А я, я сделала? – спросила она.

Темные глаза Хантера оглядели Элиссу. Как всегда, в шелках и атласе. Такая одежда притянет взгляд каждого мужчины, малейший вздох – и ткань обтягивает грудь.

– Да, – сказал он резко. – Ты сделала.

– Что?

– Все мужчины пялятся на тебя, стоит тебе пройти мимо. И ты это прекрасно знаешь. И продолжаешь. И дразнишь.

– И что же мне делать? Сидеть дома взаперти, не появляться за дверью? А может, закутаться от головы до пят?

– Да.

Элисса выпучила глаза.

– Ты серьезно? – не веря проговорила она.

– Черт побери, совершенно серьезно.

Элисса разозлилась.

– Я не собираюсь сидеть взаперти только потому, что родилась женщиной, а не мужчиной.

– Вот этих-то слов я и ждал. Некоторые женщины просто не понимают, что они из плоти и крови, пока какой-нибудь мужик не начнет их тискать.

Абсолютно откровенное презрение в голосе Хантера подействовало на Элиссу, как пощечина.

– Я не такая, – процедила Элисса.

– Все вы так говорите.

– Черт побери! Я не такая, какой была твоя жена!

– Ну давай погромче. Уверен, ребята ловят каждое слово. – И, больше ничего не добавив, Хантер повернулся к ней спиной и направился к сараю.

– Хантер!

Он упрямо шел и шел дальше.

Элисса готова была снова закричать, но заметила Лефти и Джимпа. Два старых рабочих стояли возле сарая и слушали с откровенным любопытством.

Негодующая и смущенная, Элисса развернулась на каблуках и пошла на кухню.

«Так больше не может продолжаться, я должна заставить Хантера понять. Может, если бы я поговорила с ним наедине…»

Чем больше Элисса думала об этом, тем сильнее идея нравилась ей. Им нужно остаться вдвоем и как следует поговорить. Обсудить личные дела прямо и открыто, потому что больше так продолжаться не может. Элисса по крайней мере больше не могла.

Очевидно, воспоминание о неверной жене – незаживающая рана Хантера, и он не хочет снова рисковать своим сердцем. Обжегшись ни молоке, ни воду дуют.

Элисса должна дать ему понять, убедить – он может доверить ей свое сердце. Она станет ценить этот дар любви и ответит своей любовью.

Если бы только она могла заставить Хантера понять!

"Сегодня ночью, после того как Пенни уснет, я пойду к нему и поговорю.

Я заставлю его понять".

* * *

Дверь спальни Элиссы слегка скрипнула, когда она толкнула ее. Она застыла на месте, прислушиваясь. Ничего. Ни звука ни внизу, ни в соседней комнате.

Выдохнув, Элисса закрыла за собой дверь. Дрожащими руками плотнее стянула на груди пеньюар. Скрестив пальцы на удачу, Элисса прошла по коридору, отделявшему дверь ее спальни от спальни Хантера. Пол холодил ноги в тонких тряпичных тапочках, но руки казались еще холоднее. Они просто заледенели. Сердце билось гулко и часто – получится ли разговор с Хантером? Сумеет ли она поставить все на свои места? Дверь Хантера была плотно закрыта. Она постояла, потом – с бешено бьющимся сердцем – потянулась к ручке. Боясь, что мужество оставит ее, приоткрыла дверь на несколько дюймов.

– Хантер! – прошептала Элисса. Щелчок курка револьвера прозвучал громко, как крик в тишине.

– Что, черт побери, все это значит? – с тихой яростью прошипел Хантер.

Элисса подпрыгнула. Вопрос раздался в шести дюймах от нее, слева.

– Нам надо поговорить, – прошептала она.

– Можно подождать до утра.

Дверь стала закрываться прямо перед носом Элиссы, но она сунула ногу между ней и косяком и обеими руками надавила на ручку.

– Нет, – замотала она головой. – Сейчас, когда никто не слышит.

– Говори тише, – требовательным шепотом приказал Хантер.

– Тогда впусти меня.

Хантер поколебался, пытаясь охладить разгорячившуюся кровь, которая просто кипела при мысли: за его дверью в столь поздний ночной час – Элисса.

Он быстро вдохнул запах Элиссы – аромат специй, растущих в саду, розмарина и незабываемой лунной ночи.

Жар удвоился.

– Ты не слишком здорово придумала, Сэсси.

– Нет, здорово.

– Нет.

– Да, – зашипела она. – Я знаю, что делаю, Хантер.

Он не сомневался.

От этой мысли ему стало еще жарче.

"А почему бы нет? – спросил он себя. – Один Бог знает, как мы оба хотим этого. Похоже, она не девственница в конце-то концов. Микки вполне ясно дал это понять, хвастаясь в Дагаут-салуне.

И Сэсси подтвердила, рассказывая, как она шокировала родственников в Англии своим поведением".

Без всякого предупреждения он распахнул дверь, и Элисса буквально упала в его объятия. Хантер вытянул руку – поддержать, и жар ее тела опалил его огнем – ткань пеньюара, не могла служить преградой.

Единственная мысль Хантера в этот момент была совершенно определенной – раздеть Элиссу и овладеть ею со всей страстью, которую она в нем возбудила. Но он заставил себя отстраниться. Поддаться кокетке – да никогда! У него что, мозгов нет?

Вместо того чтобы привлечь Элиссу к своей груди, стиснуть ее, такую желанную, в объятиях, он потянулся мимо нее и закрыл дверь. От легкого стука щеколды Элисса негромко вскрикнула.

– Ну что ж, хорошо, – тихим хриплым голосом проговорил Хантер. – Что же такое безотлагательное не могло подождать до утра?