Шелли с нескрываемой тревогой посмотрела на Кейна. Он же как ни в чем не бывало поднял свои чемоданы, ранее оставленные им в гостиной, и стал спускаться по лестнице. Шелли не отрываясь следила за ним, и в глазах ее читались недоумение и легкая грусть.
«Он что, именно это имел в виду, когда сказал мне на прощание в прошлый раз, что вернется и мы снова будем вместе? Он что, собирается вот так вот просто взять и переехать ко мне жить?»
В этот момент Кейн остановился и, обернувшись, посмотрел на Шелли. Выражение его лица было совершенно нейтральным — он словно вежливо и молча ждал, пока ему покажут, куда идти.
А Шелли просто смотрела на него, не зная, что и сказать.
Кейн увидел страх и непонимание, мелькнувшие в ее взгляде. Это только позабавило его. Если бы он не был таким уставшим и раздраженным, он бы просто громко рассмеялся.
Может быть.
А потом молча двинулся бы дальше.
Ремингтон снова повернулся и, так и не сказав ни слова снова стал спускаться по лестнице — быстро и бесшумно.
— Куда ты направляешься, могу я. узнать? — не выдержала наконец Шелли.
— В ванную. Хочу принять душ, — последовал спокойный ответ.
— Что, прямо сейчас? Здесь?
— Да, прямо сейчас и прямо здесь. — Кейн был совершенно невозмутим.
— Да, но…
— Ты что, разве не в курсе? — Он снова обернулся и посмотрел на Шелли, — Эти идиоты подрядчики разломали мне в доме всю сантехнику. Ни воды, ни…
— Да, это я велела им… — прервала его Шелли, но Кейн, казалось, и не слушал ее.
— Так что ни ванная, ни туалет не будут работать еще по меньшей мере неделю. А я, понимаешь ли, не могу столько времени ходить грязным.
Слишком поздно вспомнила Шелли его слова относительно предстоящего ремонта и переделки квартиры:
«Единственное, чего я прошу, — так это чтобы ремонт устраивали, пока меня не будет. И ни в коем случае не при мне…»
— О Господи! — вырвалось у нее. — Господи, ну конечно, это моя ошибка! Прости меня, ради Бога!
— Не стоит, не стоит. — На сей раз Кейна не так-то просто было вывести из себя. — Это ведь в конце концов не ты сантехнику разломала, а подрядчики…
Он бросил два огромных чемодана прямо посреди спальни: Не обращая никакого внимания на изумленную Шелли, Кейн начал обустраиваться. Он явно входил во вкус — ему это нравилось. Широко зевнув и потянувшись, он сбросил с себя огромные пыльные ботинки. За ними последовали носки. Еще до того как они приземлились на полу рядом с ботинками, Кейн быстрыми, проворными движениями рук уже вытаскивал из джинсов заправленную в них походную рубашку цвета хаки. Потомне торопясь стал расстегивать пуговицы на груди.
Нечаянно глянув на его могучую волосатую грудь, Шелли покраснела и опустила глаза.
Но хотя она теперь и смотрела в пол, перед глазами у нее все равно был Кейн. Она вспомнила, как шесть дней назад в бассейне слизнула капельку воды с его груди…
«О Господи!» — подумала она.
Шелли быстро подняла глаза, подумав, что так ей будет легче контролировать свои эмоции.
Но это не помогло. В этот момент Кейн как раз расстегивал широкий кожаный ремень джинсов. От изумления Шелли открыла рот.
Но так ничего и не произнесла. Она просто потеряла дар речи.
— Или все же это ты? — усмехаясь, спросил Кейн не переставая раздеваться.
— Я — что? — Шелли, казалось, и сама не слышит своих слов.
— Ты разломала мне сантехнику, а не идиоты-подрядчики? Может, ты сама и есть подрядчик, а? По совместительству, так сказать…
Задав вопрос, Кейн как ни в чем не бывало начал расстегивать «молнию» джинсов — послушная застежка разошлась с резким металлическим звуком.
Шелли закрыла глаза и попыталась привести в порядок обрывки мыслей.
— Нет, нет, конечно, я не подрядчик, — хриплым голосом ответила Шелли, про себя добавив: «Хотя и впрямь идиотка — это уж точно». А вслух сказала: — Какой из меня подрядчик? Я и картину-то не могу сама повесить. Криво получается…
— Говоришь, картину не можешь повесить? Ну а как насчет того, чтобы потереть мне спину? Это хоть ты умеешь?
— Кейн… — только и смогла произнести Шелли. В последовавшей за этим тишине было отчетливо слышно, как шуршат его джинсы, летящие на пол к ботинкам, носкам и рубашке. Кейн с видимым наслаждением отбросил кучу грязной одежды от себя подальше — даже не прикасаясь к ней, носком ноги.
— Так что, спину ты тоже тереть не умеешь? — непринужденно переспросил он, улыбаясь. — Ну ничего. Знаешь, я с детства был сторонником системы обучения, при которой человек учится чему-то уже в самом процессе, на работе, на производстве…
От изумления Шелли широко раскрыла глаза:
— Что?!
А руки Кейна уже потянулись к эластичной застежке на трусах…
В мгновение ока Шелли вылетела из спальни, захлопывая за собой дверь. Уже за дверью, на лестнице, она громко закричала:
— Кейн Ремингтон, какого черта? Что ты собираешься делать?
— Я же сказал — принимать душ, — последовал спокойный ответ. — Из-за твоих неумелых действий, плохой работы я остался без ванны. А я-то уж надеялся, что ты в качестве извинений мне хотя бы спину потрешь… А то мне ведь весь дом разворотили…
— Я… это… Черт! — Шелли была вне себя. — Я просто думала, что тебя не будет в Лос-Анджелесе еще по меньшей мере две недели. Вот и велела подрядчикам начинать работу…
— Видишь ли, о том, что они начали работу, я узнал, еще даже не заходя в квартиру. И знаешь как? В коридоре прямо перед квартирой меня поджидал — кто бы ты думала? Ни за что не догадаешься! Мой старый дружище унитаз…
— Ты сердишься на меня?
— Я не мылся уже три дня, — ответил Ремингтон. — И ничего не ел уже восемнадцать часов.
— Это что — намек? — прокричала Шелли, но оа ей уже не ответил.
Единственное, что она услышала, был звук льющейся воды — Кейн, видимо, пустил струю во всю мощь…
«Да, пожалуй, с ним пока лучше не связываться, — решила про себя Шелли. — Ладно уж, если не тру ему спину, то пойду хотя бы приготовлю чего-нибудь поесть в качестве извинения… В ноиие концов, что ему оставалось делать? Представляю себе, как бы я сама рассвирепела, если бы, вернувшись домой после долгого отсутствия, обнаружила там Содом и Томорру вместо обещанных райских кущ…»
Шелли пошла на кухню и сделала несколько больших сандвичей с ветчиной. Потом, отжав лимонный сок, приготовила кувшин лимонада и тихонько, стараясь не шуметь, вернулась на лестницу. В ванной по-прежнему шумела вода. Кейн, должно быть, вовсе не спешил уходить оттуда — он явно наслаждался хорошим горячим душем.
Одной рукой удерживая поднос, Шелли неслышно открыла дверь в спальню. Потом, придерживая дверь плечом, вошла в комнату.
Воду в ванной выключили. Наступила тишина. Почти полная, неестественная тишина.
— Кхм! — прокашлялась Шелли, давая понять Кейну, что он больше не один в спальне. — Твои завтрак будет на туалетном столике…
Дверь ванной отворилась, и на поросе появился Кейн Ремингтон собственной персоной. Гладко выбритый, чистый, он медленно вошел в спальню. Сейчас на нем не было ровным счетом ничего, кроме полотенца, обвязанного вокруг бедер. В волосах блестели капельки воды.
Шелли хотела снова уйти.
Но Кейн, едва бросив на нее беглый взгляд, казалось, больше и вовсе не замечал ее присутствия. Он порылся в чемодане и достал оттуда чистые джинсы.
Только тогда он обратился к Шелли:
— Что, мне рассчитывать на то, что ты снова убежишь, если я начну, прости, надевать штаны?
— Рассчитывай! — Шелли была абсолютно серьезна.
— Ласка… — нежно произнес Кейн, тем самым как бы закрепляя за ней однажды выбранное прозвище. — Нежная, дикая ласка. И очень-очень робкая… Трусишка. Не убегай, ласка, прошу тебя!
Кейн ушел в ванную, закрыв за собой дверь. Шелли неподвижно стояла, готовая в любой момент снова убежать на лестницу. Но через несколько мгновений Кейн уже вышел из ванной. На нем были узкие старенькие джинсы, подчеркивающие его стройную, сильную фигуру.
«Господи, как же он красив? — подумала Шелли. — Ни один мужчина на свете не выглядел бы так в этих старых джинсах! Нет, он чертовски красив! Это даже нечестно, мужчины не должны быть такими красивыми…»
Ремень джинсов чуть-чуть не доходил ему до пояса, оставляя обнаженным пупок. Густые темные вьющиеся волосы курчавились на груди, тонким треугольником темнели на светлой коже живота. Чуть ниже пупка темный треугольник снова расширялся, по-видимому, переходя в густую растительность еще ниже; и по всему телу Кейна сверкали крохотные капельки водяной пыли, стекая и искрясь с каждым его вздохом, каждым движением грудной клетки. Словно великолепная скульптура гениального мастера, тело его одновременно пленяло мысли Шелли и будило ее чувства.
— Скажи на милость, а почему это ты дала подрядчикам двухнедельный срок? — спокойно спросил ее Кейн. — Я же, кажется, ясно сказал, что буду отсутствовать неделю, может, даже чуть меньше…
— Да, но… — И Шелли осеклась, не зная, что ему ответить. Она беспомощно пожала плечами, так и не отводя глаз от его прекрасного полуобнаженного влажного тела.
— Но что? — настаивал Кейн.
— Я… я просто подумала, что, хоть ты и сказал, что тебя не будет неделю, на самом деле это означало гораздо больший срок — по меньшей мере полмесяца, а то и целый месяц…
Кейн подождал, пока она наконец оторвется от созерцания его тела и посмотрит ему в глаза. Потом спокойно спросил:
— Он что, всегда так поступал?
— Кто — он? — непонимающе заморгала Шелли.
— Да твой бывший муж. — непринужденно пояснил Кейн. — Вот так говорил, что уезжает на день, а потом исчезал на неделю?
— Да, случалось, — призналась Шелли. Кейн приблизился к ней на несколько шагов.
— Нет, правда, в самом деле, прости меня, ладно? — Шелли снова разволновалась и говорила быстрее, чем обычно. — Пожалуйста, прости! У меня и в мыслях не было, что…
— Ну когда же ты наконец поймешь, — прервал ее излияния Кейн, подойдя к ней вплотную, — когда же ты наконец поймешь, что я совсем не такой, как твой бывший муж?
Он приблизил к ней лицо, и Шелли в который раз подумала, что у него самый красивый на свете рот. Резко очерченный и вместе с тем очень чувственный. Этот одновременно изящный и мужественный изгиб губ…
Кейн тихонько коснулся ее губ своими. Он даже и не пытался скрыть чувственное влечение к Шелли, которое за время их разлуки только усилилось.
Глядя в его серые глаза, Шелли вспомнила, как страстно он целовал ее — губы, шею, плечи, трепетные соски грудей. Ей захотелось испытать все это заново, пережить еще раз.
— О чем ты сейчас думаешь? — тихо спросил ее Кейн.
— О том, что умру, если ты не поцелуешь меня, — чуть слышно произнесла Шелли.
Услышав это признание, Кейн издал какой-то хриплый стон и поцеловал ее в губы.
Шелли всем телом подалась ему навстречу, словно зовя его к себе — еще глубже, еще дальше, обещая нежность и страсть. Его язык дрожал у нее во рту, чуть касаясь острых кончиков зубов. Тонкими пальцами Шелли гладила его волосы, а ладони Кейна, лаская ее тело, опускались все ниже, уже касаясь тонкого изгиба бедер…
И вот она уже вся в его объятиях! Ремингтон сжимал ее все крепче и крепче, задыхаясь от желания и наслаждения. Шелли хрипло застонала, и в этом приглушенном звуке Кейн услышал невероятное удовольствие и желание большего.
Медленными движениями языка он ласкал каждый уголок ее рта — мягкую, трепетную влажность под языком, скользящую сладковатую кожицу языка. Постанывая от наслаждения, Кейн устремлялся в нее все глубже, словно желая стать ее частичкой, раствориться в ней навсегда. С каждой минутой Шелли хотела его все больше и больше.
Вся она словно растеклась по его сильному мускулистому телу — как будто хотела повторить своими движениями все его формы, каждый изгиб, даря его телу тоже наслаждение, какое получали их губы, встречаясь в страстном поцелуе. Руки Кейна непрестанно ласкали ее бедра, и он прижимал ее все ближе, сжимал все крепче, даря восторг и еще большее желание. Ремингтон словно доказывал ей каждым мигом своей ласки, что он совсем не такой, как ее бывший муж.
Кейн хотел ее. Хотел до безумия, до неприличия, до умопомрачающего головокружения. И Шелли поняла это, почувствовала в каждом движении его бедер, тихом их покачивании, в ласкающем танце его пальцев на своем теле…
Наконец они оторвались друг от друга. Шелли едва могла стоять на ногах. Ею овладела странная слабость, словно она больше и не чувствовала своего тела. Шелли снова прильнула к Кейну, на этот раз просто боясь упасть. Она не на щутку испугалась, чувствуя, что он нужен ей, безумно нужен — такого с ней еще никогда не было.
— Кейн! — Ее хрипловатый голос был едва слышным. — Кейн, у меня… у меня кружится голова…
Услышав смятение и страх в ее голосе, Кейн был изумлен. Только через несколько мгновений он понял, что, несмотря на то что это был уже не первый их поцелуй, несмотря на сильнейшее желание, несмотря на то что, в конце концов, она побывала замужем, Шелли Уайлд так и не знала, что может делать страсть с телом женщины.
— Все в порядке, так надо, ты только не бойся, — прошептал он ей.
И тихонько погладил, стараясь успокоить ее возбужденное тело. Потом он негромко рассмеялся и стал покачивать ее на руках, словно ребенка.
— Не просто в порядке, — добавил он. — Это просто невероятно… Я так счастлив, что не могу этому поверить.
Шелли молча посмотрела ему прямо в глаза, и в ее взгляде Кейн прочитал вопрос, который она не решалась произнести вслух.
— Так всегда происходит с женщиной, если она по-настоящему хочет мужчину. Только тронь — и ты Уже горишь… Настоящий огонь — чистый, страстный и испепеляющий. К тебе прикоснуться — все равно что поджечь сухой куст чапарали…
— А… а у тебя разве не так? Что ты чувствуешь когда я прикасаюсь к тебе?
— А ты прикоснись — и узнаешь!
Кейн взял ее пальцы, тихонько ласкавшие его грудь, и осторожно опустил их ниже… И вот они уже касаются упругого бугорка — средоточия его желания.
— Не бойся, ласка, смелее же, смелее… Поласкай меня чуть-чуть… Зажги меня своим огнем…
Она погладила его — так тихо и нежно, что даже чувствительные кончики ее пальцев едва ощутили эти прикосновения.
Но возбужденная, голодная плоть Кейна оказалась гораздо более восприимчивой, чем пальцы Шелли. Осторожные ласки Шелли воспламенили его, каждый мускул тела напрягся в сладостном упоении. И когда Шелли еще раз нежно провела кончиками пальцев по его телу, Кейн закрыл глаза и задрожал всем телом от удовольствия.
Шелли пристально смотрела на Ремингтона, пытаясь понять, доставляют ли ему подобные интимные прикосновения такую же радость, как и ей самой. Лицо Кейна было сейчас чуть искажено — в другое время Шелли посчитала бы эту гримасу выражением боли. Но в данный момент он явно испытывал удовольствие, его сжатые губы превратились в тончайшую линию. Привстав на цыпочки, Шелли осторожно провела кончиком языка по его лицу. В то же время пальцы ее не переставали ласкать его тело.
Улыбаясь, чуть прищурившись от удовольствия, Шелли наблюдала за Кейном, видела, как он распаляется.
— Ну что, теперь ведь ты от меня уже не убежишь? — хрипловатым голосом спросил ее Кейн.
— Убегу? — Шелли рассмеялась. — Да я едва на ногах держусь…
— Это матушка-природа подсказывает тебе, что настало время ложиться в постель…
— Ты тоже ослабел? — удивилась Шелли. Несмотря на сильнейшее возбуждение, Кейн поцеловал ее в губы очень нежно и бережно. Потом поднял Шелли на руки и медленно понес к кровати.
— Ну, видишь ли, у мужчин все немножко не так. Какое-то время я еще буду сильным, — произнес он, опуская ее на кровать и устраиваясь рядом. — Но могу признаться тебе: каждый раз, когда ты меня целуешь, по всему моему телу проходит огненная дрожь. С головы до пят…
— Знаешь, по-моему, мы сейчас оба слишком слабы, чтобы заниматься любовью, — полушутя-полусерьезно сказала Шелли.
Нежная улыбка на лице Кейна стала вдруг подчеркнуто мужской.
— Ну, я-то так не думаю, — пробормотал он, расстегивая ее блузку.
— Правда? Ты уверен?.. — начала было Шелли и осеклась, хрипло застонав от наслаждения, когда его пальцы коснулись ее талии.
— Вполне. — Кейн вытащил из ее джинсов блузку. — Видишь ли, как только мы ляжем, то снова почувствуем себя сильными. Очень, очень сильными. И ловкими.
— Ну, тогда надежда только на тебя, — засмеялась Шелли. — Я чувствую себя настолько слабой, что едва могу пошевелить рукой.
И она вздрогнула от страха и наслаждения, когда вслед за блузкой Кейн снял с нее тоненький, ажурный лифчик. Когда пальцы Кейна коснулись ее тела, у Шелли перехватило дыхание.
„Господи, прошу тебя, дай мне сил не вскочить и не, убежать от него, когда он коснется моей груди.»
Шелли ужасно не хотела, чтобы печальный опыт, прошлого и неприятные воспоминания, отравили, цх наслаждение. Она не хотела, чтобы Кейн отвернулся от нее с гневом и болью. Она снова и снова мечтала почувствовать в себе тот необыкновенный, огонь, который зажег в ней Кейн тогда, на пляже, лаская ее груди кончиком языка. В эту минуту она страстно хотела забыть обо всех унижениях тех лет, которые провела вместе со своим бывшим мужем. Сейчас она жаждала пылать в горячих объятиях любовника, полностью отдаваясь ему.
И все же в ту минуту, когда пальцы Кейна коснулись кончиков ее грудей, она вздрогнула и, напрягаясь, затаила дыхание. Уже в следующее мгновение она овладела собой и заставила себя расслабиться и глубоко вздохнуть, но Кейн почувствовал ее состояние. Он так и замер.
— Пожалуйста, ради Бога, только не сердись! — горячо взмолилась Шелли. Из глаз ее потекли слезы, она едва могла говорить. — Это все я, Господи, это все из-за меня, я же говорила тебе, что у меня не очень хорошо с…
Кейн не дал ей договорить, прикоснувшись губами к ее губам. Он целовал ее долго и нежно. При этом его пальцы не переставая ласкали ее соски, и вот уже они напряглись, чуть отвердели, становясь рубиново-алыми.
Шелли почувствовала, как волны огня пробегают по всему ее телу, возбуждая каждую его клеточку — от головы до кончиков пальцев. Выгибаясь от страсти, она желала еще большей близости. И прильнула к Кейну, наслаждаясь ласкающим танцем его пальцев.
— Твой бывший муж просто не хотел, чтобы ты горела, — сказал Кейн, и голос его звучал почти грубо. — Этот мерзавец прекрасно понимал, что ему не справиться с таким пламенем. Я и сам-то не знаю, смогу ли, но, Господи, клянусь, что готов попробовать сию же минуту!
И с этими словами Кейн осторожно коснулся ее прохладных ягодиц, Шелли еще больше выгнулась, а Кейн покрывал поцелуями все ее тело.
— Как мне нравится, что ты загораешься в моих рукак! — признался он.
Шелли почувствовала, как он легонько сжал зубами рубиновый сосок, затем стал целовать его и ласкать языком.
Мир закружился перед ее глазами с удивительной скоростью и куда-то отдалился. В эти минуты она забыла обо всем на свете: о своем неудачном замужестве о бывшем муже, которого она никогда не могла сексуально возбудить так, как Кейна, обо всех своих сомнениях и страхах, о неуверенности в себе как в женщине. Она забыла все и не чувствовала больше ничего, кроме ласки Кейна, нежных движений его горячего языка и губ на ее обнаженной груди.
По всему ее телу прокатились горячие волны — она дрожала от страсти и вожделения. Шелли откинула голову, и взгляд ее стал рассеянным. Она отдалась этой всепоглощающей страсти с естественной для женщины пылкостью, и эта ее молчаливая честность возбуждала Кейна гораздо больше, чем любое признание в любви.
Шелли не помнила, как долго ласкал ее Кейн, — она совершенно утратила чувство времени. Она знала только, что еще никогда не была столь желанной для мужчины и никогда не испытывала такого желания сама.
Но скоро она почувствовала, что даже этого осознания ей уже недостаточно.
Она хотела от Кейна еще большего и жаждала дать ему несравненно больше, мечтая, чтобы он загорелся так же страстно, как пылала и она сама. Шелли взъерошила его влажные после душа волосы, почувствовав под своими разгоряченными ладонями их текучую, шелковистую прохладу.
Кончиками пальцев Шелли нежно провела по его сильным, мускулистым плечам, затем стала ласкать ладонями все его тело, гладить загорелую грудь, живот, бедра…
Но даже этого Шелли показалось мало. Она ощутила неодолимое желание снова почувствовать прикосновение его языка к своим губам, попробовать на вкус даар его тела, поглотить его и раствориться в нем, стать его частью. Однако она не могла высказать вслух все эти желания. Для слов вообще больше не осталось места в этом мире, и, прильнув к Кейну, лаская его и в ответ получая нежные ласки, Шелли могла только повторять его имя — долго, долго, до бесконечности…
Кейн, похоже, и сам догадался обо всех ее желаниях. Оторвавшись от ее груди, он приблизил лицо к ее губам и нежно поцеловал. Сила и страсть его поцелуя заставили Шелли откинуться назад, уступая мужской силе и настойчивости.
Шелли была приятна тяжесть его тела. Она упивалась близостью Кейна, его объятиями и поцелуями. Она обняла его, прижалась к нему еще сильнее. Кейн не переставал ласкать ее, извиваясь и дрожа, желая снова и снова ощутить ее манящую нежность, словно спрашивая, хочет ли она его так же страстно. Шелли инстинктивно сжала его бедрами, как бы говоря о своем желании.
— Шелли? — позвал ее Кейн.
— Да, — задыхаясь от страсти, ответила она. — Да, да, да…
Одним движением сорвал он с нее оставшуюся одежду, потом, протянув руку к валявшимся рядом с кроватью джинсам, достал из кармана пакетик, обернутый в серебристую фольгу.
— В следующий раз ты сама мне с этим поможешь, — прошептал он Шелли, распечатывая пакетик. — Но сейчас мне не до шуток. Я больше всего на oсвете хочу оказаться в тебе. В тебе, там, внутри…
Уже в следующее мгновение пальцы его снова ласкали все ее тело от лодыжек до лба. В какой-то миг он Я хотел остановиться, чтобы лучше почувствовать ее жар, ее желание, но уже не мог. С каждым биением сердца, с каждым вздохом ему все тяжелее удавалось контролировать себя. Сжигавший его огонь страсти был для Кейна чем-то совершенно новым — такого он не испытывал еще никогда.
Когда пальцы Кейна коснулись горячего, мягкого средоточия ее женственности, он застонал, ощутив, насколько сильно хочет его сама Шелли. Он склонился к ее лицу и стал страстно целовать, возбуждая ее прикосновениями языка так же, как движениями всего тела.
От этой неожиданной вспышки страсти Шелли, подалась назад, но уже в следующее мгновение она стонала от наслаждения, ритмично извиваясь в такт движениям Кейна. В упоении она снова и снова повторяла его имя. Руки Шелли заскользили вниз no его телу — к животу и ниже, и она оценила всю силу желания Кейна.
Кейн издал громкий звук, похожий на стон. Он скользил между ее мягких ладоней, удовольствие его непрерывно нарастало. Но потом он поймал ее ладони в свои и стал жадно целовать их. Он ощущал неистовую радость обладания любимым человеком и нежность к нему.
— Господи, если бы ты только знала, как я тебя хочу, — проговорил он сквозь зубы.
Но Шелли уже не могла ему ничего ответить. Единственное, на что она еще была способна, — так это взывать к нему в молчаливой мольбе.
Пальцы Кейна соскользнули вниз по ее пылающему телу и погрузились в ее мягкие бархатные глубины, лаская Шелли, и она таяла под его ласками. Сжав зубы, Кейн тяжело дышал. Закрыв глаза, он стал ласкать ее с еще большей страстью, наслаждаясь ее мягкой ответной реакцией. Вдруг, вздрогнув, Кейн быстро отстранился от нее и, повернувшись, лег на спину. Теперь он даже не касался Шелли!
Она удивленно открыла глаза и, увидев его рядом, протянула к нему руки, страстно желая его.
Но потом она увидела его лицо и замерла. Черты его оказались неожиданно строгими и сильно напряженными, Казалось, еще одно мгновение — и он не выдержит больше этого напряжения.
— Что-нибудь не так? — испуганно прошептала Шелли.
— Я, .. я хочу тебя, Шелли. Я слишком сильно тебя хочу, — искренне ответил он.
— Так что же? Не понимаю. — Она нежно провела пальцами по его лицу, почувствовав, как сильно он вздрогнул даже от этого совершенно невинного прикосновения. Теперь у Шелли не оставалось никаких сомнений в том, что он и вправду безумно хочет ее — так сильно, как до этого ни один мужчина на свете. И когда она поняла это, то почувствовала, как возбуждается еще больше, словно по всему телу ее струился теперь огонь, а не кровь… Волны огня пробегали по ней, пробуждая какую-то дикую силу. Шелли никогда не думала, что способна так кого-то хотеть, но Кейн по-прежнему неподвижно лежал на спине, хотя и было видно, что это дается ему непросто. Он тяжело, неровно дышал, полузакрыв глаза и стараясь не смотреть на Шелли.
— Что-то не так, Кейн? — спросила Шелли. — Я, ничего не понимаю. Иди же ко мне… Я хочу тебя!
— Я знаю, — ответил он.
Нежно, тихонько его пальцы дотронулись до горячей, влажной плоти у нее между ног. Он вздрогнул, ощутив жар ее тела.
— Я знаю, что ты тоже хочешь меня, — ответил он ей почти грубым от напряжения голосом и добавил: — Такая страстная, такая горячая…
В свою очередь, Шелли легонько коснулась его руки.
— Но ведь и ты тоже хочешь меня, Кейн?
Он хрипло засмеялся:
— Я? О да… Господи, как я тебя хочу…
— Но тогда почему…
— Ты так давно не была с мужчиной, что теперь там, внутри, у тебя все сжато, как у девочки. — Даже говоря это, Кейн не переставал ласкать ее — медленно, нежно. Затаив дыхание Шелли снова потянулась к нему, вся превращаясь в горячий шелк.
— Кейн! — взмолилась она. — Ну пожалуйста… Было видно, как борется он с непреодолимым желанием зарыться в ее тело, стать частичкой ее тепла, забывая обо всем на свете. Но он сдерживал себя.
— Я ужасно голоден, ласка, я слишком хочу тебя. Шелли в недоумении уставилась на него широко раскрытыми глазами:
— Так что же, Кейн?
Отчаянно выругавшись, Кейн показал ей рукой на свою туго обтянутую резиной плоть.
— Ты стала внутри слишком маленькой, — признался он наконец. — Я просто боюсь причинить тебе сильную боль.
Пытаясь овладеть собой, Кейн отдернул от нее руки, избегая даже прикосновений.
Шелли почувствовала себя опустошенной и немножко обманутой. Медленно придвигаясь к Кейну, она поцеловала его в щеку. Потом, опускаясь ниже, поласкала кончиком языка шею, мускулистую грудь, живот, тонкий треугольник темных волос, опускающийся к пупку…
— Нет, не бойся, мне не будет больно, — прошептала Шелли, не переставая покрывать поцелуями все его напряженное тело.
Кейн больше не мог говорить. Кровь быстро потекла по его жилам, легкое прикосновение ее губ — словно взмах крыльев бабочки — нечеловечески напрягло каждый мускул его тела.
И вот уже она медленно провела языком по твердой напряженной плоти…
— Шелли!
— Иди ко мне, Кейн, иди же, иди ко мне!.. Нет, больше сдерживать себя он не мог. Быстро повернувшись, он приблизился к Шелли, обнял и, опрокинув на спину, одним сильным движением вошел в нее. Она вскрикнула, почувствовав, как он стал частью ее тела, но это был крик наслаждения, а не боли. По мягкой влажной пульсации между ног Шелли Кейн понял, что она испытывает огромное удовольствие. Так же, как и он.
Кейи погружался в нее все глубже и глубже, двигаясь в ней, наслаждаясь каждым мгновением близости, и она громко кричала от страсти и удовольствия, истекая любовной влагой, загораясь все сильнее. Плотно входя в ее тело, Кейн лишь стонал от счастья.
При каждом движении его бедер Шелли издавала сладострастные стоны; ее пальцы пробегали по всему телу Кейна, а ногти казались язычками пламени. Вдруг все тело ее напряглось. Она широко раскрыла глаза от изумления и восторга, содрогаясь во всепоглощающей вспышке любовного экстаза.
Кейн видел радостное удивление, мелькнувшее в этот момент в ее глазах. И в следующий миг он почувствовал, как огненная влага струится внутри ее тела, посылая расслабляющий импульс каждой ее клеточке, каждому участку кожи… Сжав зубы, он заставил себя больше не двигаться. В эту минуту он хотел только одного — чтобы мгновение это длилось вечно, повторялось снова и снова… И ничего больше не надо — только лежать вот так вместе с Шелли, слившись с ней воедино, наслаждаясь этой удивительной минутой горячего напряжения, когда она впервые познала любовный экстаз.
Еще одна горячая волна прошла по телу Шелли. И жар ее снова заструился в жилах Кейна, страстно взывая к нему, к его мужской силе. Он пытался задержать себя еще хотя бы на одну секунду, желая продлить нечеловеческий восторг Шелли, но уже не мог, было слишком поздно, он больше не в силах был сдерживать и контролировать себя. Кейн почувствовал то же горячее напряжение, что и она, и, хрипло и громко застонав, выгнулся, заходя в нее так глубоко, как только мог. И отпустил себя, расслабляясь, становясь частицей ее плоти, ее тела, всего ее существа…
Какое-то бесконечное мгновение они неподвижно лежали, упиваясь друг другом, наслаждаясь близостью, счастьем, которого ни один из них еще никогда не испытывал.