Стоя сейчас в своем офисе в «Золотой лилии» и разговаривая с отцом Билли, Шелли могла думать только об одном: какое счастье, что Дейв Каммингс — не родной брат Кейна. У него были пепельные волосы, карие глаза и очень живая, быстрая улыбка.

Ведь если бы он хоть чем-то напомнил ей Кейна, она вряд ли могла бы быть с ним столь спокойной и хладнокровной. За те три недели, которые прошли с момента, когда Кейн, хлопнув дверью, ушел из ее жизни, Шелли поняла, что на свете есть вещи и пострашнее, чем оставаться одной в пустыне, и кричать в ночи, и слышать в ответ лишь странные, незнакомые звуки чужого языка…

Громкий плач и лишь тишина в ответ — вот что пришлось ей так хорошо узнать за это время. Душа ее разрывалась на части…

— Еще раз спасибо вам огромное за заботу о моем сыне, — сказал Дейв.

Шелли слабо улыбнулась ему в ответ:

— Что вы, для меня было настоящим удовольствием оставаться вдвоем с Билли. У вас просто замечательный сын…

И, сама того не замечая, она протянула руки мальчику. Они редко виделись с тех пор, как вернулся его отец, — по большому счету, теперь-то Шелли была ему не нужна. Но самой ей сильно не хватало присутствия Билли рядом — особенно теперь, когда она осталась совершенно одна. И она часто вспоминала его живую, веселую и искреннюю улыбку, легкий характер, подвижность и сообразительность.

Билли крепко обнял ее а его улыбка сказала Шелли лучше всяких слов, что он так же рад сейчас видеть ее, как и она его Потом он отошел на несколько шагов назад и, приглядываясь к Шелли, удивленно и по-детски непосредственно воскликнул.

— А что это ты такая бледная и замученная, Шелли? Ты случайно не заболела?

Дейв перевел взгляд со своего сына на эту хрупкую темноволосую женщину: она и впрямь была очень бледной, а огромные карие глаза ее казались еще больше из-за темных кругов под ними.

— Билли, не будь грубияном, — одернул он сына.

— Но я вовсе и не думал грубить! — Билли снова подошел поближе к Шелли и заботливо произнес — Тебе нужно больше бывать на пляже. А то ты страшно бледная.

— Билли! — предостерегающе повысил голос Дейв, хватая сына за руку.

— Все в порядке — Шелли ласково потрепала Билли по щеке — Просто в последнее время у меня слишком много работы…

— Ну, — не дал ей договорить Билли, — теперь-то, когда дядя Кейн вернулся, вы вполне можете…

Но Шелли уже не слышала остального. Если раньше она и была бледной, то теперь, должно быть, и вовсе побелела как снег.

«Кейн вернулся… И ни разу не позвонил мне… После всех этих мучительных, бесконечно долгих часов моего одиночества — он так меня и не понял. Не поверил в то, что я его люблю… Или, может быть, он решил в конце концов, что больше не любит меня?.. „Ребенок. Домоседка. Играй в свой дом, притворяйся…“

Дейв приблизился к ней и взял под локоть, поддерживая.

— Мисс Уайлд, в самом деле, все ли в порядке? — забеспокоился он. — Может, я чем-то могу помочь? Шелли глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться:

— Нет, правда, я чувствую себя замечательно. Просто слишком устала. Прошлую ночь я почти не спала — слишком много было работы…

Она действительно почти не спала прошлую ночь. И позапрошлую. И позапозапрошлую. И еще много-много ночей — начиная с того момента, как ушел от нее Кейн… Ушел, оставив ее одну, плачущую и проклинающую все на свете, запертую в скорлупку того самого дома, который она ему обустроила.

«Бродяга, путешественник, любящий только то, что скрыто за линией горизонта… Все эти бесконечные пейзажи его души, зовущие, манящие его. Весь огромный мир, ожидающий его… А я, неужели я и вравду прячусь за стенами собственного дома, защищаясь от всего остального?»

Шелли попыталась отогнать эти не слишком веселые мысли, но не могла. Точно так же, как не могла и забыть об отсутствии Кейна.

«Неужели же он прав? Господи, неужели я так и осталась маленькой девочкой, нисколько не повзрослев с того времени?..»

Внезапно она осознала, что Дейв все еще стоит рядом с ней и поддерживает за локоть, обеспокоенный ее состоянием и совершенно усталым, измученным видом. Она, сделав усилие, заставила себя молча сосчитать до десяти. Это чуть успокоило ее, и она задышала ровнее. На щеках ее даже появился легкий румянец.

— Ну а как дела у Сквиззи? — обратилась она к Билли, стараясь отвлечься от собственных мыслей. Правда, голос ее прозвучал не слишком уверенно.

— Сквиззи? — переспросил Билли. — Ничего. Тебе от него привет. Кстати, спасибо огромное за тот большой стеклянный аквариум, который ты мне подарила.

— Да, он ему вполне подходит, — согласилась Шелли. — И Сквиззи смотрится в нем гораздо лучше, чем раньше смотрелись мои рыбки. — Она помолчала немного и добавила: — Смотри, если снова будут с ним какие-то проблемы — давай его мне…

Билли усмехнулся.

— Сейчас уже все в порядке, — радостно объявил он Шелли. — Женевьева очень хорошо к нему относится… Дейв ласково потрепал сына по волосам.

— Это все потому, — вмешался он, — что ты научил ее, как разговаривать со змеями.

Билли, смеясь, быстро высунул язык и поводил им несколько раз, убирая и высовывая снова, пытаясь подражать змеям. Однако сам он, по-видимому, не очень-то был доволен скоростью, с которой это делал. Мальчик нахмурился.

— Да, лучше, чем у тебя, у меня никогда не получится. — обратился он к Шелли.

Улыбка снова исчезла с ее лица — она вспомнила, как смеялся Кейн, увидев в первый раз ее «змеиные разговоры» со Сквиззи. Но когда она быстрым кончиком языка провела по телу Кейна, то смех его быстро превратился в самую настоящую страсть.

— Ну, мы будем ждать тебя на папиной свадьбе, — услышала Шелли голос Билли.

Она не знала, что ему ответить Раньше она приняла это приглашение зная, что Кейна там не будет — он ведь в Атакаме…

Но сейчас все изменилось.

Кейн вернулся в Лос-Анджелес.

— Ну-у пожалуйста, — заканючил Билли — Шелли, ты ведь обещала…

— Билли! — одернул его Дейв. — Неужели ты не понимаешь, что мисс Уайлд — очень занятая женщина.

— Но она же обещала! — не сдавался мальчик Шелли посмотрела на Дейва. Глаза его были удивительно живыми и понимающими. «Интересно, что успел Кейн рассказать ему о наших отношениях?» — подумала она.

— Ну все, Билли, нам пора. Прощайся с мисс Уайлд и жди меня в машине. Я выйду через несколько минут.

Билли хотел что-то возразить, но, взглянув на отца, понял, что это совершенно бесполезно. Он вздохнул и сказал:

— Пока, Шелли. И еще раз спасибо тебе за все.

— Не забывай меня, заходи иногда, — ответила она.

— Хорошо…

И уже на пороге офиса, закрывая за собой дверь, Билли еще раз обернулся и крикнул через плечо, обращаясь к Шелли:

— До скорого, Шелли! Увидимся на свадьбе!.. Дверь за ним захлопнулась.

Дейв покачал головой:

— Вы уж простите его, Шелли, то есть мисс Уайлд.

— Можно просто Шелли, — улыбнулась она. — Так будет даже лучше… А за Билли совершенно не стоит извиняться. Честно говоря, я вам даже завидую. Билли — просто замечательный мальчишка.

Дейв обвел глазами офис Шелли и снова посмотрел на нее с нескрываемым беспокойством и тревогой.

— Это ведь вы занимались квартирой Кейна? Она кивнула, будучи не в силах вымолвить ни слова.

— Я так и подумал. — Дейв отвел взгляд в сторону. — Честно говоря, еще никогда до этого я не видел г дома, который бы настолько полно отражал личность его хозяина. Но вместе с тем и личность того человека, который этот дом создавал.

— Спасибо, — прошептала Шелли.

— Во всем этом, — продолжал Дейв, — я увидел гораздо больше, чем просто мастерство. За каждым штрихом, за каждой мелочью там прочитывается любовь. Настоящая любовь.

Веки Шелли чуть дрогнули — она уже едва могла выносить сильнейшую душевную боль.

— Скажите… — Дейв понизил голос. — Это, конечно, не мое дело, но все же… Почему вы бросили моего брата?

Несколько мгновений Шелли молчала, точно оглушенная его последним вопросом. Она не знала, стоит ли ему отвечать, но в конце концов желание хоть с кем-то поделиться и тем самым облегчить себе душу оказалось сильнее.

«Может, Дейв знает что-то, чего не знаю я? — предположила она. — Может, именно он сумеет объяснить мне, почему Кейн ушел от меня?»

И она ответила Дейву вопросом на вопрос:

— Скажите, это Кейн сказал вам, что я его бросила?

— Нет, — честно ответил Дейв. — Кейн мне вообще не сказал о вас ни единого слова. Я узнал о вас только от Билли.

Шелли вздрогнула и тут же отвела глаза, чтобы Дейв не заметил мелькнувшего в них выражения тоски и отчаяния.

— Но вы мне так и не ответили. Почему же, Шелли?

— Спросите об этом самого Кейна, — тихо ответила она.

Дейв усмехнулся:

— Ну, знаете ли, я бы все же хотел дожить до собственной свадьбы…

— То есть? — не поняла она его.

— Видите ли, — объяснил он ей, — мы вдвоем, и я, и Кейн, работаем сейчас в очень трудных условиях. Это ведь именно он научил меня разбираться в людях, обращать внимание на те детали поведения, которых человек обычно не замечает. Это благодаря ему я умею теперь разбираться и в поведении животных тоже и фактически угадывать опасность еще до ее непосредственного возникновения. Опять же по мельчайшим, едва уловимым сигналам. Это все его…

— Интуиция, — шепотом закончила за него фразу Шелли.

— Да, — подтвердил Дейв. — У Кейна ее вполне на несколько человек хватит…

Шелли захотелось возразить Дейву, но в глубине души она почувствовала, что сказать-то ей и нечего. Дейв был прав.

— С другой стороны, — продолжал Дейв, — внутри Кейна бушует настоящий ураган страстей, с которым надо уметь обходиться очень осторожно. Не повезет тому, кто разъярит его… Сочувствую я тому. Поэтому и спрашиваю именно вас, а не его: что случилось?

— Он ушел от меня, — просто ответила Шелли.

— Он?! — изумился Дейв.

— Вы же слышали: он. Именно он.

— Да, я, конечно, слышал… Но поверить этому, простите, не могу.

— И все же это именно так.

— Шелли, но ведь мой брат любит вас! — воскликнул Дейв.

— По-видимому, не настолько, чтобы остаться со мной, — отрезала она.

— Оставаться с вами? Все время? Но ведь у него же работа… Послушайте, я не слишком представляю себе характер вашей собственной работы. Скажите, она не позволяла бы вам время от времени уезжать из Лос-Анджелеса вместе с ним?

Шелли ничего ему не ответила. Как и Кейн, она была полной хозяйкой самой себе в том, что касалось ее работы. И вполне могла позволить себе путешествовать сколько захочет или оставаться все время в Лос-Анджелесе, если сочтет нужным.

И она решила остаться.

«Весь мир за стенами твоего дома», — вспомнились ей слова Кейна. Неужели ты и правда прячешься, Шелли Уайлд?..

В это время дверь в «Золотую лилию» с шумом распахнулась, и на пороге показался взволнованный Билли:

— Шелли, пожар! Совсем рядом с твоим домом! По радио только что передали…

В одно мгновение Шелли выбежала на улицу. Первое, что она заметила, — сильнейший ветер, порывы которого буквально сбивали ее с ног. Она отвернулась, чтобы в глаза не попала взметенная пыль.

Не нужно было иметь слишком хорошее зрение, чтобы заметить густые клубы дыма, вырывающиеся из-за горных холмов как раз в той стороне, где находился ее дом. Казалось, что раздуваемый порывами ветра огонь становится все сильнее буквально на глазах.

— Но это же… — пробормотал Дейв.

— Да, вы правы, — стараясь казаться спокойной, ответила ему Шелли.

И, не говоря больше ни слова, Шелли бросилась в офис. Потом, схватив оставленную на столе сумочку, снова выбежала на улицу и со всех ног устремилась к своей машине.

Дейв и Билли успели подбежать еще до того, как она включила двигатель.

— Что я могу сделать для вас? — задыхаясь на ходу, проговорил Дейв.

— Боюсь, что уже ничего. — Шелли вздохнула. — Кроме того, не забывайте, что, если пожар уже разгорелся достаточно сильно, полиция не будет пускать туда никого, кроме тех, кто там живет. Хотя спасибо…

И она тронулась с места так стремительно, что только заскрипели тормоза… Через несколько минут Шелли уже выезжала на автостраду. Отсюда было видно гораздо лучше: огонь от ее дома отделяли по меньшей мере два горных хребта, и сильной опасности пока не было.

И все же…

«Слабое утешение, но хотькакое-то», — с грустью подумала Шелли.

Сейчас было не позднее половины десятого субботнего утра. Шелли знала, что в это время года ветры обычно дуют весь день, утихая уже только к закату. Значит, остается только молиться, чтобы они не поменяли направление и не раздули огонь в непосредственной близости от ее дома. Иначе…

Чем ближе Шелли подъезжала к дому, тем громче завывали сирены пожарных грузовиков. Казалось, что сюда съехались пожарные со всей страны — тем не менее к холмам вело всего несколько дорог. «Поэтому им придется выстраиваться в очередь», — подумала Шелли.

Тем временем машин на дороге все прибавлялось, и вот уже образовалась первая пробка: автомобилисты пропускали вперед пожарные грузовики. А вокруг собирались люди, смотрели на горящие холмы, показывали на них руками, что-то друг другу говорили. Внимание их всех было приковано к той точке, куда и ехала сейчас взволнованная Шелли.

Ей часто приходилось останавливаться из-за постоянных пробок на дороге, но как ни медленно, а Шелли все же приближалась к цели. И вот уже настало время сворачивать с автострады на узкую дорогу, ведущую непосредственно к ее дому. Первое, что она там увидела, была полицейская машина, блокирующая движение по ее дороге. Шелли затормозила рядом с ней и приоткрыла окно, чтобы поговорить с полицейским.

В свою очередь, полицейский нагнулся к ней, придерживая свою форменную кепку рукой, чтобы ее не сдул сильнейший ветер.

— Я очень сожалею, мэм, — обратился он к ней, — но проезд по этой дороге временно закрыт. К тому же она кончается тупиком… Поэтому мы вынуждены временно ограничить движение — на случай, если огонь доберется сюда и придется вызывать пожарные машины или же эвакуировать жителей.

— Я здесь живу, — ответила ему Шелли. И протянула водительские права. Полицейский прочитал адрес, сравнил фотографию с бледным, изможденным лицом Шелли и, удостоверившись в конце концов в том, что она действительно живет здесь, вернул ей права.

— Все в порядке, мэм, можете ехать. Единственная настоятельная просьба — слушайте команды полицейской машины, в случае, если…

— Если что? — перебила его Шелли.

— Если будет необходимо объявить эвакуацию. Пока этого, конечно, не требуется, однако мы все же рекомендовали бы вам сейчас собрать все необходимое и уехать отсюда.

Она вздрогнула.

— Но ведь огонь еще далеко…

— Да, вы, конечно, правы. — Негромкий голос полицейского немного успокоил ее. — Сейчас идет эвакуация жителей домов, расположенных к северо-востоку отсюда… Кроме того, уже вовсю работают пожарные, а специальные бульдозеры вскапывают землю, чтобы огонь не смог переправиться через эти полосы?

Шелли глубоко и с облегчением вздохнула:

— Слава Богу…

— Однако все же внимательно слушайте нас и, уж если мы объявим эвакуацию, немедленно выезжайте. А до этого отключите в доме газ и электричество и соберите на всякий случай все необходимые вещи. Все, что вы хотели бы забрать с собой в случае опасности. Береженого, как говорится, и Бог бережет…

Шелли кивнула в ответ, хотя в глубине души почему-то была абсолютно уверена, что ни до какой эвакуации дело не дойдет.

«Эвакуация? Да это просто невозможно, — сказала зона самой себе. — Конечно, попахивает дымом, и пепелом. В воздухе начинает появляться, но ведь огонь еще так далеко.. И я вовсе не собираюсь хватать все подряд и бежать прочь, чтобы только успокоить некоторых там господ в городской мэрии…»

Однако, разумеется, вслух она произносить всего этого не стала. Иначе, кто знает, может, полицейский и вовсе не пропустил ее. А если сейчас хоть один крохотный раскаленный уголек упадет на крышу ее дома — все, это конец, дома у нее больше не будет…

А ведь дом — это единственное, что у нее еще оставалось…

Полицейский, отогнав машину, уступил дорогу Шелли, и она проехала дальше.

Здесь, на этой узкой дороге, ведущей к ее дому, не было видно никаких пожарных грузовиков. По-видимому, все пожарные были сейчас заняты эвакуацией жителей других районов и боролись с огнем именно там. Значит, пока все складывалось не так уж и плохо для Шелли… Единственное, что нагнетало тревогу, — слишком уж горячий, жаркий ветер. И еще клочья пепла, летавшие в воздухе…

Сейчас навстречу Шелли двигались только редкие легковушки ее послушных соседей, торопившихся исполнить приказания полицейских. Еще больше машин стояло рядом с домами. В машины загружали тюки с одеждой, клетки с домашними животными и птицами, картины и книги, чтобы в случае необходимости их можно было успеть вывезти. Люди торопились спасти все то, что имело для них хоть какую-то ценность.

Шелли помнила, что в прошлом некоторые из ее соседей часто, едва где-то поблизости раздавался запах дыма, собирали все вещи в машины и ждали, пока не раздастся приказ об эвакуации. Разумеется, спустя несколько часов все вещи снова разбирали и водворяли на прежние места. И сейчас — Шелли была в этом просто уверена — повторится та же история.

«Все это ложная тревога, — подумала Шелли. — И эти их сборы снова окажутся совершенно бесполезными…»

Доехав до собственного дома, Шелли первым делом поспешила отключить газ и электричество.

Навстречу ей выбежала Толкуша. Кошка явно волновалась, словно предчувствуя что-то недоброе. Хвост поджат, уши торчком, она принюхивалась к запаху дыма в воздухе.

— Ладно, ладно, Толкуша, — Шелли потрепала ее по спине, — не волнуйся. Хотя ты права — пахнет просто как в аду. В прямом смысле…

И, быстро схватив Толкушу за шкирку, она посадила ее в специальную переносную клетку и отнесла к машине.

— Я просто не хочу, чтобы ты в панике носилась по дому, если вдруг почуешь дым. Ну скажи на милость, как мне тогда с тобой быть? Прости, коша, у меня еще слишком много дел…

Увидев, что хозяйка удаляется, Толкуша громко замяукала, явно протестуя против такой несправедливости. Однако Шелли уже и впрямь было не до нее.

Она быстро достала из гаража лестницу и приставила ее к стене дома. Потом вытащила разбрызгиватель — дождевальную установку, которую обычно использовала для полива садика, — и начала втаскивать ее на крышу. Надо было успеть смочить черепицу на всех трех уровнях — и тогда уже ее дому будут не страшны никакие раскаленные уголья или летающий в воздухе пепел.

Подсоединив к разбрызгивателю три шланга, Шелли принялась за работу. Хотя, по-видимому, разбор воды в городе был сейчас огромным, ее пока было вполне достаточно для того, чтобы увлажнить черепицу.

В это время в воздухе послышался шум пожарных самолетов — как и прежде, они ныряли в самое пекло, рискуя жизнью.

Между тем в воздухе появлялось все больше хлопьев пепла — ветер дул в ее сторону.

«Нет! — взмолилась про себя Шелли. — Господи, только не это, Господи… Если бы только у меня была сейчас волшебная палочка…»

Сейчас Шелли оставалось только одно — молиться. Молиться — и работать, непрерывно, перебираясь с одного уровня крыши на другой, думая только о том, как бы успеть смочить всю поверхность крыши, эти небольшие яркие квадратики черепицы…

И все же буквально на глазах солнце высушивало их — от черепицы поднимался водяной пар. И она снова становилась сухой. А значит, доступной для языков пламени…

Шелли услышала, как медленно поехала вверх по улице дежурная полицейская машина. Из громкоговорителя раздавался чуть искаженный, но все же очень спокойный и размеренный голос. Однако ветер относил слова в другую сторону, и Шелли прослушала самое начало сообщения.

Впрочем, она и так знала, что там говорят. Полицейские убеждали людей сохранять полное спокойствие, не волноваться, собрать все необходимое и потихоньку выезжать, двигаясь вниз по холму.

— Нет же, нет! — пробормотала Шелли сквозь зубы. — Огонь ведь еще не так близко… Я всегда успею…

В это время полицейская машина проехала рядом с ее домом. Слова, вылетающие из громкоговорителя, донеслись до крыши, на которой стояла Шелли.

— …ветер дует с востока, и огонь может прорваться за противопожарные линии. — Голос был абсолютно ровным и спокойным. — Но причины для паники нет. У вас еще масса времени, чтобы успеть эвакуироваться.

Просто берите самое необходимое, садитесь в машины и поезжайте вниз…

Лицо Шелли было мокрым и грязным от капель воды из дождевальной установки-распылителя и пепла, приносимого ветром. Замерев, она стояла на нижнем уровне крыши и как завороженная слушала эти спокойные слова, долетавшие с улицы. Потом она медленно огляделась по сторонам.

Только небольшая часть ее крыши была влажной. Все остальное уже успело высушить солнце.

— Нет, я еще не могу уходить, — громко сказала Шелли, обращаясь к себе самой. — Крыша ведь почти сухая. И потом, еще по меньшей мере один горный хребет отделяет огонь от моего дома. Да и ветер вполне может перемениться, пока огонь до меня доберется. Я ведь знаю, ветры в это время года часто меняют направление.

Доехав до тупика и развернувшись, полицейская машина ехала теперь в обратном направлении, вниз по улице. Из громкоговорителя по-прежнему доносились слова, убеждавшие жителей улицы начать эвакуацию. Слова, звучащие между такими незащищенными, открытыми всем ветрам маленькими домами… За полицейской машиной понемногу начали пристраиваться автомобили соседей Шелли по улице — люди, взяв с собой самое необходимое, бросали дома и бежали. Бежали от огня.

И все же на этой узкой улочке пока не раздавались сирены пожарных грузовиков, несмотря на то что в любую минуту могли объявить эвакуацию, некоторые соседние территории были пока в большей близости, а значит, и опасности, от все разгорающегося пожара.

— В общем-то, — снова обратилась сама к себе Шелли, — я могу пока и не уезжать никуда. Ведь это мой дом. И если я сейчас убегу, а на крышу случайно упадет хоть один раскаленный уголек, никого не окажется рядом, чтобы скинуть его, и весь дом загорится…

Она с тревогой огляделась вокруг. На юго-западе, через овраг от ее дома, небо из ясно-голубого сделалось зловеще-серым. Да и над ней небо темнело с каждой минутой — воздух постепенно насыщался дымом, и становилось вес труднее дышать. Кругом летали серые хлопья пепла. Порой порывы ветра доносили и раскаленные угольки.

— Я смогу с чистой совестью уехать только тогда, когда смочу всю крышу водой, чтобы она не загорелась, если уголек-другой упадет на нее. — Шелли вздохнула. — А раньше — ни за что… Ни за что на свете.

Какая-то часть ее личности была сейчас уверена в том, что это решение правильное.

Другая же часть была напугана до смерти.

Ветер сейчас дул с востока, и временами Шелли едва могла удержаться на ногах — такими сильными были его порывы.

Однако она бесстрашно взобралась на следующий, более высокий уровень крыши. Черепица была скользкой в тех местах, где на нее упали капельки воды, и абсолютно сухой, потрескивающей от сухости и жары там, куда струйки разбрызгивателя еще не успели долететь. Шелли переставила разбрызгиватель в другое место. Прохладная, свежая вода заструилась по горячей крыше.

Ветер снова изменил направление — теперь он дул на север.

— Слава тебе Господи! — с облегчением вздохнула Шелли. — Теперь у меня больше времени. А может быть, я и вовсе отсюда не буду никуда уезжать…

В течение следующих двадцати минут ветер был не таким сильным. Все это время Шелли беспрестанно сновала с одного уровня крыши на другой, пытаясь смочить водой как можно большую площадь, покрытую черепицей. Как только какая-то часть крыши смачивалась достаточно, Шелли тут же перетаскивала разбрызгиватель и начинала возиться с другой ее частью.

Она не слышала больше шума пожарных самолетов, скользящих над клубами дыма. И не замечала хлопьев пепла, падавших на нее с неба, — теперь они были больше чем с ладонь величиной. Хотя они были и не раскаленными — пока ветер доносил их до крыши с высоты примерно в тысячу футов, — они все же успевали хоть чуточку охладиться. Шелли сейчас обращала внимание только на то, что должна была сделать, видела лишь огромное море работы перед собой — три уровня крыши, три водяных шланга, которые она постоянно перетягивала с места на место.

Прошло примерно сорок минут. Шелли стояла теперь на среднем уровне крыши, крытой чуть влажной черепицей, и смотрела на юго-запад. Ситуация резко изменилась: небо почернело, стало точь-в-точь цвета, грифельных школьных досок.

С упавшим сердцем Шелли перелезла на ту часть крыши, с которой была лучше всего видна улица: языки пламени ползли там с севера и востока. Каждый раз, когда Шелли перелезала с одного уровня на другой, она, мысленно обещала себе, что вот этот раз — последний и, закончив именно этот круг, она непременно спустится и начнет готовиться к эвакуации.

«Я ведь вовсе ничем пока не рискую. У меня еще масса времени, чтобы уехать. Это я всегда ycпею.»

В самом деле, даже если огонь уже продвинулся вперед и сейчас яростно пожирал сухую растительность на ближайшем к ней горном хребте, он будет ползти вниз по склону очень медленно — огонь ведь обычно поднимается вверх, а не наоборот… И кроме того, пожарные ведь должны были успеть вырыть там глубокие рвы, ямы, через которые огню будет не так-то просто перебраться…

— Я еще вполне успею обрызгать все три уровня крыши хотя бы один раз, — успокаивала сама себя Шелли, тяжело дыша от дыма и копоти. И все же, хотя она и убеждала себя в том, что времени у нее еще много, на часы она смотреть избегала…

А когда взгляд ее все же нечаянно упал на крошечный циферблат, она почувствовала, как мурашки пробежали у нее по коже: за последние двадцать минут ветер беспрестанно дул с востока, в ее сторону, ни разу не изменив направления. Огонь шел теперь прямо на нее.

Кашляя, задыхаясь от дыма, она взобралась на самый верх крыши. И посмотрела оттуда вниз — в первый раз за все это время.

У нее замерло сердце.

Повсюду, со всех сторон, на нее надвигались теперь жгучие, адские языки пламени. Огонь был везде: вихрь его извивался и кружился по земле в каком-то диком, кошмарном танце.

Даже сухой и горячий воздух потрескивал — казалось, что и само небо начинает гореть.

Не в силах пошевельнуться, едва дыша, Шелли слышала зловещий треск, долетающий от горящей чапарали до крохотных, беззащитных домов. Домов, на одной из крыт которых она сейчас стояла.

Стояла с трудом, так как порывы сильного ветра теперь буквально валили ее с ног.

И на каждое это ураганное дуновение огонь отвечал с еще большей яростью, все выше взмывая к небесам. Огонь сметал на своем пути все — съедая сухие темно-коричневые заросли, сам воздух и землю.

И еще до того как на нее начали падать первые горящие угольки, Шелли поняла, какую глупость она совершила, не уехав раньше. Огонь вовсе не остановился перед свежевскопанными рвами, которые, по мнению пожарных, должны были укротить его, — нет, он сбегал с вершины горного холма с устрашающей быстротой, река его поглощала все на своем пути. И никакие струйки воды из разбрызгивателя, показавшегося вдруг Шелли до смешного маленьким, никакие молитвы помочь ей теперь не могли. Отдельные горящие участки вокруг теперь соединялись один с другим, образуя огромное море огня, поглощая крохотные и без того немногочисленные кусочки пока уцелевшей земли. Шелли поняла, что огонь перерезал ей путь к спасению — бежать было некуда. Со всех сторон бушевал огонь.

Вдруг со стороны дороги послышался резкий шум — как будто кто-то внезапно со всей силы разорвал парусиновый холст. Внизу точно пронеслась быстрая скользящая черная молния. И Шелли поняла, что это мотоцикл — он мчался сюда, к ней, увеличивая скорость и приближаясь с каждой минутой.

И тогда она почувствовала, как все ее оцепенение проходит, перерастая в настоящий, неподдельный ужас. Нет, ужас не за себя: она поняла, что на помощь к ней спешит Кейн. Спешит, рискуя быть спаленным заживо…

— Нет!!! Нет, Кейн! — закричала она изо всех сил. — Вернись, ради Бога, прошу тебя, вернись, ты же погибнешь, Кейн!..

Голос ее сорвался, да и кричать-то было совершенно бесполезно. Ветер уносил все ее крики в другую сторону. Тем не менее она продолжала кричать, пусть голос ее и охрип:

— Кейн, умоляю, прошу тебя, Кейн, вернись, пока ты еще можешь вернуться…

Но упрямый мотоциклист неумолимо двигался вперед, и вот уже он оказывается в плену у огня, только и жаждущего его поглотить…

И крохотный черный силуэт исчезает в пламени…

Время замерло, остановилось для Шелли. Единственное, что она видела сейчас, были зловещие языки пламени, танцующие вокруг.

И тогда она закричала — изо всех сил, как только могла. Крик этот, яростный, хриплый крик, исходил из самых глубин ее существа…