Сиэтл лежал под густыми облаками, луна, которая составляла компанию самолету от самых Гавайских островов, исчезла в серой мгле, было на двадцать градусов холоднее, чем в Гонконге. Пока они дошли от самолета до машины, ожидавшей их на стоянке аэропорта, Ханна так замерзла, что пожалела даже о парике, который швырнула в мусорный контейнер, едва Арчер протянул ей паспорт на ее собственное имя.

Однако, несмотря на холод, она была веселой. Темные улицы блестели от мелкой измороси, которую Арчер называл дождем, а в Бруме считали просто туманом. Погода напомнила Ханне раннее детство в Мэне, и лишь сейчас она поняла, как соскучилась по этому климату.

– Включи обогреватель, Эми, – сказал Арчер шоферу. – Мы везем тепличный цветок.

– Действительно, не слишком жарко, – ответила Ханна, садясь в черный лимузин. – Мне нравится эта бодрящая свежесть.

– Ага, – проворчал Арчер, – я уже заметил это по твоим стучащим зубам. Обогреватель, Эми.

– Да, сэр. – Женщина, сидящая за рулем, поставила регулятор тепла на максимум.

Выезжая со стоянки, она повернулась, чтобы посмотреть на дорогу, и ее короткие светлые волосы блеснули в свете огней аэропорта. Ханна отметила про себя небрежный шик ее модной прически и дорогой одежды: шелковая блузка персикового цвета, черный пиджак, такие же брюки и туфли на низком каблуке. Донованы не ставили ей никаких условий по поводу одежды, но Эми чувствовала, что определенное щегольство не помешает. Этого требовала ее работа. И здравый смысл тоже. Чтобы возить хитрого старого предпринимателя и его непредсказуемую жену, необходимо иметь холодную голову и стальные нервы. Эми Кроу ими обладала.

– Донован и Сьюзи дома? – спросил Арчер.

– Да. Ведь завтра праздник.

Он лихорадочно вспоминал поводы для торжества: день рождения? юбилей? годовщина? С таким большим семейством немудрено запутаться.

– Донован в порядке?

Эми посмотрела в зеркало на тепличный цветок с выгоревшими на солнце каштановыми волосами, темно-синими глазами и походкой, которой позавидовала бы любая топ-модель.

– Он уже веселится. До сих пор вы никогда не привозили домой женщину.

Арчер закрыл глаза, гадая, как отец воспримет появление вдовы его незаконнорожденного сына. Можно выдать ее за свою подругу и облегчить жизнь отцу, но добавить проблем себе.

– Эми, у нас личный разговор.

Стеклянная перегородка бесшумно поднялась, изолировав переднюю часть машины. Ханна молча смотрела на него. Он взял ее холодные руки в свои, поцеловал и начал согревать.

– Ты не против, если мы временно умолчим о происшедшем? Сначала я поговорю с отцом.

– Ты имеешь в виду смерть Лэна?

– Да, мне нужно выяснить, знает ли об этом Сыози. А потом… – Арчер пожал плечами. – Донован может бороться с прошлым. Его дети тоже смогут.

– Но не твоя мать?

– Два месяца назад ей сделали операцию, возникли осложнения. Правда, она уже выкарабкалась, хотя еще слаба и даже пока не занимается живописью. Я не хочу, чтобы она слегла из-за того, что произошло с отцом, когда ему было шестнадцать лет.

Ханна нежно погладила его руку.

– Я не буду говорить о прошлом.

– Можешь говорить обо всем, только не о родстве отца и Лэна.

– Каким образом мы познакомились?

– У тебя возникли проблемы, связанные с кражей жемчуга в Австралии, твой муж умер, а ты вспомнила, что в свое время он советовал обратиться ко мне, если с ним что-нибудь случится. И ты позвонила.

– А почему ты должен заботиться обо мне?

– Я работал с Лэном в чрезвычайно опасных местах, и подобная работа заставляет человека брать на себя кое-какие обязательства.

Ханна молча смотрела в окно на несущиеся вдоль пустынной дороги огни, но видела лишь темноту и чувствовала, как ее наполняет леденящий страх. Она почти забыла, что Лэн с Арчером очень похожи, только Арчер умеет скрывать жестокость.

– А если кто-нибудь захочет узнать подробности?

– Отправляй ко мне.

Она кивнула. Хотя большую часть времени в самолете «Донован интернешнл» она спала, а потом занималась с Арчером любовью, усталость брала свое. Видимо, из-за перелета через несколько часовых поясов. Или в связи с калейдоскопом событий последних дней. Циклон. Убийство Лэна. Исчезновение «Черной троицы». Опасность для ее жизни. Саботаж в «Жемчужной бухте».

И Арчер, который не переставал ее изумлять. Она не предполагала, что в одном человеке может быть столько пыла и самообладания. Даже зная, что рискует забеременеть, она хотела снова оказаться с ним в постели, ощущать его жар и запах, спать рядом.

И если бы не было ни страсти, ни удовлетворения, она все равно пошла бы к нему. Появилась надежда, утраченная много лет назад. Мысль о ребенке заставила ее вздрогнуть. Полуобернувшись, Арчер смотрел в заднее стекло. Через десять минут он был твердо уверен, что за ними следят.

– Эми, кто-нибудь знал о времени нашего прибытия? – спросил он по внутренней связи.

– Только Донован, сэр.

– Благодарю.

Метод слежки явно федеральный. За ними держатся по крайней мере две машины, которые то опережали их, то отставали, стараясь не привлекать к себе внимания. Машины американские, что являлось таким же отличительным признаком, как белые полосы на автомобилях копов. Западное побережье Америки предпочитало импортные.

Арчер отвернулся и стал с удовольствием смотреть на Ханну. В свете проносящихся мимо фонарей ее лицо постоянно менялось.

Наконец Эми остановилась возле резиденции семьи Донованов в Сиэтле.

Арчер с улыбкой наблюдал, как она набирает код на пульте размером с сотовый телефон, гадая, впустит ли их очередное творение изобретательного Кайла. Через несколько секунд ворота медленно поползли вверх, пропуская машину, и он испустил облегченный вздох, когда тяжелая створка отгородила их от окружающего мира.

Жизнь научила его, что в мире нет безопасных мест, но резиденция Донованов была хотя бы наименее опасной. Ему нужен отдых от постоянного внутреннего напряжения, которое возникло после звонка Ханны и пропадет, только когда он найдет убийцу Лэна.

За тяжелой стальной решеткой ворот мелькнул свет фар, и Арчер холодно улыбнулся. Ночью в Сиэтле практически не бывает движения. Следившие за ним пытались остаться незамеченными, однако улицы для этого слишком пустынны.

Эми припарковала «мерседес» на стоянке возле ярко освещенного входа и еще не успела встать с места, а он уже протягивал руку Ханне, помогая ей выйти из машины, и с вожделением смотрел на нее, словно не испытывал усталости.

Ее шикарная одежда несколько измялась и потеряла свой лоск, зато ноги Ханны оставались такими же соблазнительными, и он вспомнил, как эти ноги обхватывали его бедра в самолете, когда Ханна безраздельно отдавалась ему.

Но Арчер понимал, что она слишком устала, чтобы провести с ним остаток ночи, да и он тоже должен подумать об отдыхе.

– Спасибо, Эми. Кто-нибудь в доме еще не спит?

– Не думаю, сэр. Джейк, Онор и Саммер приехали только после обеда. Фэйт на симпозиуме дизайнеров в Нью-Йорке, хотя скоро вернется. Может, Кайл пока не ложился, снова сидит над своим изобретением.

– Молитесь за нас, – вздохнул Арчер.

– Хорошо, сэр, – засмеялась Эми. – Спокойной ночи.

Только члены семьи знали код, открывающий двери гаража. Он набрал цифры на освещенной панели, раздался щелчок, дверь открылась. Ханна с любопытством наблюдала, как ему пришлось дважды повторить операцию, чтобы войти в лифт и выйти из него.

– Каждый раз другой код? – спросила она. – Не думала, что Сиэтл – настолько опасный город.

– Это Кайл слишком изобретательный.

– Мне понадобится местный проводник, иначе я не смогу здесь ходить. С числами у меня так же плохо, как с именами. Ты называешь мне код, а он тут же вылетает из головы.

– Онор уже пообещала отрезать Кайлу некую важную часть тела и скормить ее своей кошке, если он не переключит запирающее устройство на распознавание голоса, зрачков, отпечатков пальцев или чего-нибудь еще, что не потребует заучивания новых цифровых комбинаций.

– Я голосую за ее проект.

Смеясь, Арчер открыл дверь в апартаменты и жестом пригласил Ханну войти.

Стены коридора были отделаны мрамором, пол устилали ковры из Индии, Китая и не существующей уже Персии. Из панорамного окна в дальнем конце открывался чудесный вид на город, который все же не мог соперничать по красоте с пейзажами, висевшими на стенах.

Ханна подошла ближе, очарованная их магнетизмом. Даже если бы она провела всю жизнь среди таких гор, дюн и плато, эти картины все равно бы приковали ее внимание. Она протерла глаза, словно желая удостовериться, не сон ли это. Пейзажи остались на месте и по-прежнему гипнотизировали ее.

– Кто? – только и выдохнула она.

– Моя мать. Иди сюда, – поманил ее Арчер. Хотя комната имела прекрасную звукоизоляцию, он боялся разбудить семью и подвергнуть муке официальных представлений Ханну, которая и так едва держалась на ногах от усталости.

– Но…

– Картины подождут до утра. Тебе сейчас требуется сон.

У Ханны не было сил с ним спорить, и она позволила увести себя, продолжая оглядываться на картины. Если бы она имела хотя бы часть таланта, которым обладала мать Арчера…

Они прошли до конца коридора, увешанного старинными и новыми черно-белыми фотографиями прекраснейших мест на Земле. Рисунок ковра напоминал вид из космоса на незнакомые материки. За этим коридором был другой, с несколькими дверями, заканчивающийся круглой площадкой, куда выходило еще шесть дверей.

– Каждый имеет собственную комнату, – прошептал Арчер, улыбаясь. – Донованы любят простор, а кроме того, это сводит к минимуму семейные неурядицы.

Ханна сразу поняла, что, какими бы ни были эти споры, они вовсе не угрожают счастью семьи.

– Тут живут все? – тихо спросила она.

– Джейк и Онор живут на севере, около Анакортеса. Кайл тоже. Лоу с Джастином проводят здесь несколько недель в году. У Фэйт есть дом в Сан-Франциско, но она перебралась сюда после свадьбы Онор и Джейка. У папы и мамы есть дома в разных местах.

– А ты?

– Я как Лоу и Джастин.

– Любишь путешествовать?

– Раньше да.

– А теперь?

Арчер распахнул одну из дверей и подтолкнул Ханну внутрь.

– Для меня дом имеет смысл, если в нем живут хотя бы двое.

– Дело не в количестве, Арчер, – грустно улыбнулась она. – Должна быть любовь.

– Значит, я себя не люблю.

– Ты же понимаешь, что я имела в виду, – засмеялась Ханна.

– Да. – Он заключил ее в объятия и поцеловал. – Я понял, что ты имела в виду.

Не переставая улыбаться, она наслаждалась поцелуем со вкусом кофе и мятных конфет, забытых кем-то в самолете Донованов. Подумав об ответном поцелуе, Ханна решила, что он напомнит о бренди, которое она выпила в самолете вместо снотворного. Правда, это не имело особого значения, потому что скоро вкус поцелуев смешается.

– Ты засыпаешь на ходу, – сказал Арчер, оторвавшись от ее губ. – Ложись.

Ханна огляделась. Сначала ее взгляд упал на широкую кушетку, но затем она увидела в спальне кровать, достойную королевы и уже разобранную.

– Не смейся. Что подумают твои родители?

– Что мы взрослые дети с хорошим вкусом, которые провели счастливую ночь. – Он поцеловал ее нахмуренные брови. – Все в порядке, Ханна. Мама с папой никогда не занимаются чтением морали. Но если тебя это беспокоит, можно воспользоваться комнатой Лоу или Джастина. Они еще не скоро приедут.

Перспектива спать в одиночестве, не ощущая рядом мускулистого тела Арчера, совершенно не обрадовала ее. Не известно, сколько еще времени они пробудут вместе. После того, как они найдут «Черную троицу», их пути скорее всего разойдутся. Тогда ей придется сожалеть о каждой минуте, которую она могла бы провести, отдавшись неожиданной и безумной страсти.

– Я хочу остаться с тобой, – сказала Ханна. – Это уже привычка.

– Хорошая привычка. Несмотря на миф о безопасном сексе, для людей вроде нас он бывает только двух видов: опасный и еще более опасный.

– Ты о чем?

– Не существует презерватива, который можно надеть на душу. – Арчер снова поцеловал ее нахмуренные брови. – Ложись в постель, дорогая.

– А ты?

– Ты принимала душ в самолете, а я нет.

– Но…

Она замолчала. Судя по его глазам, лицу, осанке, Арчер очень устал, хотя старался этого не показывать. Постоянное умственное напряжение и осторожность покинули его.

– Но? – повторил он.

– Спросишь меня утром, – ответила Ханна, целуя его. Когда Арчер понял, его тело вновь налилось силой в течение нескольких сердцебиений. Он прижал Ханну к себе и поцеловал в губы жадно, с удовольствием и страстью, вдыхая аромат бренди, мятных конфет, и еще чего-то горячего, более древнего. Опасного.

– Ты устал.

– Мертвецки. Валюсь с ног, возьми меня к себе в постель.

– По-моему, не стоит.

– Хочешь, чтобы я спал стоя?

– Ты же все понял.

– Нет. – Его язык раздвинул ей губы. – Что ты имела в виду?

– Что это может подождать до утра.

– Это?

– Секс, – пробормотала Ханна. Они с Лэном никогда не говорили об этом. Просто делали и все.

– Секс может ждать, пока ад не покроется льдом, а вот занятие любовью вряд ли, – с веселой самоуверенностью заявил он, и Ханна вспыхнула от смущения. – С этим нельзя ждать ни минуты.

Ее улыбка исчезла под его настойчивом поцелуем, а когда он завершился, она уже лежала на кровати обнаженная. Язык Арчера скользил по ее телу, задерживаясь в наиболее чувствительных интимных местах, где аромат и тайна сливались в огне желания.

Мощная волна наслаждения дугой изогнула ее тело, дыхание остановилось, сердце бешено стучало.

Подняв голову, Арчер увидел затуманенные темно-синие глаза, потерся щекой о знойную плоть, вкус которой еще чувствовал на языке, и очередная судорога, пробежавшая по телу Ханны, лишила его остатков самообладания.

Он брал ее и отдавал себя медленно, чтобы продлить удовольствие, сдерживая желание ускорить ритм до тех пор, пока не растворился в пульсации света-темноты, пока у него не осталось больше ничего, что он мог бы отдать ей. Не было воздуха для дыхания. Не было тела для ощущений. Только женские руки, которые напоминали ему, что он еще жив.

Прошло много времени, прежде чем он перевернулся на спину, но даже тогда не оставил ее, прижимая к своей груди.

– Кажется, ты валился с ног от усталости?

– Конечно, валился. В следующий раз тебе придется все делать самой.

– Тебе придется давать подробные инструкции.

Арчер тихо засмеялся. Ему никогда еще не было так хорошо с женщиной, и это открытие показалось самым важным из того, что происходило в его жизни. Он нежно укусил ее за ухо.

– Если мы будем продолжать в том же духе, ты можешь сегодня забеременеть.

Она уже почти спала и, тесно прижавшись к нему, ответила первое, что пришло на ум.

– Очень на это надеюсь.

Облегчение и что-то очень радостное мелькнуло в его душе. Он крепче прижал ее к себе, гадая, многие ли из людей испытали счастье от сознания, что держат в объятиях весь мир.

– Прекрасно. Завтра же начну готовиться. Мы поженимся, как только…

– Поженимся? – Ханна резко села и посмотрела на него так, словно впервые увидела. – Здесь кто-нибудь говорил о свадьбе?

– Мы, – растерялся Дрчер. – Ты же сказала, что хочешь ребенка.

– Нет. – Она спустила ногат с кровати. – Я не имела в виду женитьбу.

– Но если ты беременна…

– Я продам свою часть «Жемчужной бухты», куплю дом, буду зарабатывать подбором жемчуга. Это хорошая, стабильная работа, которая не занимает много времени, и я смогу посвятить его воспитанию моего ребенка.

– Твоего ребенка? – холодно произнес Арчер. – А как же я?

Ханна разозлилась и испугалась. Она совсем не была готова к такому разговору, ей хотелось, чтобы все оставалось как есть, чтобы они утоляли страсть, не думая о завтрашнем дне, тем более что никакого общего завтра у них не было.

– Черт возьми, Арчер. Что тебя не устраивает? Секс, не отягощенный никакими обязательствами? Любой мужчина прыгал бы от счастья на твоем месте.

Секс без обязательств!

Арчер закрыл глаза. Женщина, которую он мог бы полюбить всей душой и на всю жизнь, испытывает к нему лишь плотское влечение.

– Я не любой мужчина.

– Знаю. Поэтому и не могу выйти за тебя.

Вслед за болью в нем стала закипать ярость, но если боли он позволил завладеть собой, то с яростью боролся изо всех сил, потому что, дав ей волю, будет потом сожалеть об этом до конца своих дней. Причем даже больше, чем о том, что десять лет назад оставил Ханну на милость Лэна.

– Почему ты не можешь выйти за меня? Объясни.

Увидев его искаженное лицо, Ханна вздрогнула. Казалось, что он положил ладонь на раскаленные угли и старается не показать, что ему больно. Нечто ужасное, похожее на его боль, родилось и в ее душе.

Когда Арчер открыл глаза, они были цвета холодной стали. Глаза человека, который не знает сострадания и не умеет прощать.

– Взгляни на себя в зеркало, – прошептала она, – и ты это поймешь.

– Скажи мне.

– Ты как Лэн. Черт тебя возьми, такой же! Ослепительная улыбка, сильное, красивое тело, а внутри самый безжалостный ублюдок из тех, кто когда-либо ходил по земле. Эта безжалостность делает невозможной не только любовь, но и самую элементарную привязанность. – Голос у нее срывался, на глазах выступили слезы, однако это не имело никакого значения, единственное, что она могла сейчас видеть, было ее прошлое. – Однажды я уже носила ребенка. Когда случился выкидыш, я хотела умереть, и мое желание чуть не исполнилось. Позднее, стоя на коленях, я благодарила Господа, что у меня нет ребенка, которому пришлось бы расти в холодной тени Лэна. Я никогда не позволю своему ребенку узнать подобную безжалостность. Никогда.

Много лет назад Арчер уже испытал такую боль, которая не давала возможности дышать, двигаться, хотя бы моргнуть. То же самое он испытывал и сейчас.

– Я никогда не причинял и не причиню боли ребенку, тем более собственному.

Ханна покачала головой.

– Ты не понимаешь. Не способен понять, как не мог понять и Лэн. Он ведь не просыпался каждое утро с мыслью быть таким, каким был… Он просто… был.

– Давай разберемся, понимаю я или нет, – властно произнес Арчер. – Женитьба не состоится, потому что ты не доверяешь мне, я тебя не устраиваю, хотя со мной приятно заниматься сексом.

Ханна горько засмеялась и вытерла глаза.

– Я доверяю тебе. Иначе бы не позвонила. Я знаю, что ты не убил бы меня.

– Ты доверяешь мне свое тело, а не свою душу, не свое будущее, не своего ребенка,

– Я этого не хотела, но ты мне нравишься. И секс прекрасный. – Она задрожала. – Потрясающий. Неужели этого недостаточно?

Было бы достаточно для прошлого Арчера, с другой женщиной. А сейчас уже нет.

– Секс и защита. Это все, что тебе нужно от меня? – спросил он.

Резкие слова покоробили ее, но она постаралась не поддаваться эмоциям.

– Да, – мрачно ответила Ханна; – Это все.

Арчер смотрел на ее заплаканные, глаза, трясущиеся губы и вспомнил девушку, стоявшую на перекрестке в Рио-де-Жа-неиро оез гроша в кармане, но с упрямой решимостью выжить. Он полюбил ее уже тогда. За мужество и страх, за отчаяние и надежду, придающие ей красоту, которой не имела в его глазах ни одна женщина.

Ничто не изменилось за десять лет.

И не изменится.

У него никогда не будет женщины, которую он любил. Арчер встал с кровати и начал одеваться.

– Если ты забеременеешь, я не оставлю без помощи тебя и своего ребенка.

– Но я…

– Ребенок должен знать кузенов, дядей и тетей, бабушку и дедушку, – продолжал он непреклонно, застегивая молнию. – Но лучше всех он будет знать меня. Если мои слова тебя расстраивают, извини, но это не подлежит обсуждению. Если ты хотела ребенка без осложнений, тебе следовало обратиться в банк спермы.

– Но я…

– Видишь этот интерком? – снова перебил Арчер, указывая на светящуюся панель у кровати. Ханна кивнула. – Если тебе потребуется защита или секс, нажми цифру шесть.