Когда я был ребенком, отец читал мне на ночь и изображал голоса разных персонажей: жуткий старого слепого Пью, рычащий — Билли Бонса. Он заставлял книги оживать, что вызывало у меня то радость, то испуг. Я вспоминаю ночные кошмары с пиратами и контрабандистами. Я видел, как «Эспаньола» входит в реку, текущую за нашим старым домом, за две тысячи миль от любого океана, с целью ограбить мою личную жестяную копилку, сделанную в виде картофелины. В какой-то из тех детских историй, услышанных от отца, или в примечаниях к какой-то из подобных историй я впервые встретил упоминания о людях, которые грабят выброшенные на пустынное побережье суда. И много лет спустя, когда я решил написать книгу, напоминающую мне мои детские впечатления, именно об этих людях я и вспомнил.

Мои отец вдохновил меня на написание этой книги, он же помогал в исследованиях, которые я не мог выполнить сам, проживая на отдаленном северном островке. Он увлек мою бедную мать за собой, проехав половину Корнуолла, ища следы мародеров. Он исследовал старые книги и коробками посылал мне информацию. Он поделился своими детскими воспоминаниями о том, как он вошел внутрь кромлеха и увидел его свечение в темноте. Наконец, он читал мою книгу в различных вариантах, указывая на ошибки.

Мой агент, Джейн Джордан Браун, провела с моими мародерами годы, постоянно подбадривая меня краткими замечаниями вроде: «Не сдавайся!», «У нас еще все получится!» Ее помощник, Кэти Холмгрен, оказала неоценимую помощь при пересмотре концепции, когда книга стала все больше и больше напоминать те, которыми я вдохновлялся с детства.

Я благодарен также редактору Лори Хорник, которая вела меня по оставшемуся отрезку пути, через переписывание и редактирование, помогала вдумчивыми советами.

Этим людям я благодарен за то, что мне нравится в моей книге, принимая на себя ответственность за остающиеся недочеты.

Мне также помогали другие, включая моего брата Дональда, Катлин Ларкин и других исследователей из Библиотеки Принца Руперта и, может быть, больше всех — Кристи Миллер, которая проживает со мною в слишком малом доме. Она сделала возможным для меня оставаться в доме и писать. Без конца слушала она классическую музыку, которую я включаю слишком громко, когда работаю, и если она иногда вставляла затычки в уши перед пробным прослушиванием свеженаписанных глав, то она все же редко жаловалась, даже если целыми днями едва меня видела.