Лошадь Алэна пронесла меня между солдатами у трибун, скачками, словно по гигантской лестнице, домчала до трона графа Ренара и перескочила через него.

Если бы граф не покинул свое место несколькими мгновениями раньше, то все могло бы закончиться уже тогда.

— Убери его! — приказал Корион доверенному телохранителю.

Другой избранный тоже направился ко мне, но тут лошадь подо мной начала паниковать, не находя привычной опоры для копыт. Управлять ею стало невозможно, кроме того, я вовсе не горел желанием оказаться под ее копытами и поэтому выпрыгнул из седла. Хотя это был не совсем прыжок — человек в тяжелых доспехах может только выбрать место падения. Я доверял своей броне и рухнул прямо на телохранителя Ренара.

Он смягчил мое приземление и поплатился за это сломанными ребрами. Я слышал, как они хрустнули, словно ветки. Я стал карабкаться вверх, за спиной слышалось беспокойное ржание, копыта били куда попало, лошадь кидалась из стороны в сторону и вставала на дыбы, в любой момент она могла свалиться.

Я бросил топор сэра Джеймса Ренару в спину, но для точного броска эта штуковина оказалась слишком тяжелой и плохо сбалансированной. Я попал второму телохранителю между лопаток и сбил его с ног. Ренару удалось добраться до солдат у трибун. Они окружили его, чтобы проводить в замок.

Сжав меч в руках, я собрался за ними.

— Нет. — Путь преградил Корион: воздел руку, грозя пальцем.

Ощущение было такое, словно меня пригвоздили к месту. Казалось, теперь мир вращается вокруг, совершая неспешные обороты в такт моего сердца. Руки сами собой опустились, безвольные, онемевшие, не способные удерживать рукоять меча.

— Йорг. — Я не мог взглянуть ему в глаза. — Как ты мог подумать, что сможешь победить меня?

— А как ты мог подумать, что не смогу? — Мой голос звучал издалека, будто говорил кто-то другой. Мне удалось нащупать кинжал у бедра.

— Перестань.

Мои руки лишились последних сил.

Корион приблизился. Я пытался следить за ним взглядом, хотя мир по-прежнему вращался вокруг. Сзади слышал приглушенные, далекие звуки молотящей копытами лошади.

— Ты всего лишь ребенок, — заявил он. — Ставишь на кон все сразу, и так в каждой партии, ничего не приберегаешь на непредвиденный случай, отсекая возможность отступления. Такая стратегия всегда ведет к поражению.

Он достал из складок мантии небольшой кинжал — три сверкающих дюйма разящей без жалости стали.

— Однако Геллет! Это стало неожиданностью для нас. Там ты превзошел все наши ожидания. Сэйджес даже предпочел оставить твоего отца, чтобы избежать встречи с тобой лицом к лицу. Теперь он, естественно, вернулся.

Корион приставил лезвие к моей шее, засунув его в зазор между шлемом и латным воротником. Его лицо оставалось бесстрастным, а глаза, словно бездонные колодцы, казалось, вот-вот затянут внутрь.

— Сэйджес поступил правильно, что сбежал, — произнес я. Голос донесся из глубин мироздания.

Никакого плана у меня, как всегда, не было, но я уже пережил страх перед схваткой с сэром Джеймсом и не собирался демонстрировать его Кориону.

Я собрал остатки силы, которой наделило меня сердце некроманта. Внутренним взором окинул обитель духов, и холодная дрожь пробежала по телу.

— Некромантия не спасет тебя, Йорг. — Я почувствовал, как острие кольнуло шею. — Даже Челла не настолько доверяла своей смертельной магии, чтобы бросить мне вызов. Там, под горой, тебе досталась всего лишь тень ее могущества.

Все упирается в силу воли. В конце концов, все всегда сводится к ней. Корион удерживал меня внутри вероломного тела, потому что хотел этого, и его желание было сильнее моего.

Горячая кровь тонкой струйкой стекала по шее, капала под доспехи.

Я собрал все свои чувства и бросил их против него. Всю свою гордость, весь свой гнев, океан гнева, ярость, боль. Вернулся в прошлое. Пересчитал свои потери. Раздвинул терновник и прикоснулся к обескровленному ребенку. Сотворил из всего этого молот.

Ничего не добился! Просто склонил голову, чтобы больше не видеть его лица. Он рассмеялся. Я почувствовал это, потому что нож задрожал. Он хотел, чтобы я умирал медленно.

Я видел свои руки, закованные в металл, кинжал в слабеющих пальцах. Жизнь еще пульсировала в руках, подгоняемая ударами сердца, смешанная с темной магией, которая не дала мне умереть от руки короля. Вновь увидел лицо отца в момент удара: борода, плотно сжатые губы. Увидел лицо Катрин: ее сияющие глаза, когда она ухаживала за мной. И потянулся ко всему этому: горечи и сладости, просто чтобы пошевелить руками, которые не подчинялись мне. Вложил всего себя в этот призыв.

Ничего не добился, кроме того, что кое-как сумел направить острие кинжала в сторону Кориона.

— Они умирают, Йорг, — заявил он. — Можешь взглянуть моими глазами.

И вот я ощутил себя ястребом — я оставался истекать кровью на трибуне, как забитая свинья, и в то же время взмыл в небеса, где, дикий и свободный, парил над турнирным полем.

Я увидел Элбана, защищавшего спину Райка в центре толпы простолюдинов, солдат Ренара, приближающихся к ним со всех сторон, как охотничьи псы, они продирались сквозь высокую траву. Копье пронзило ему живот. На лице мелькнуло выражение удивления. Он внезапно стал похож на немощного старика. Я видел, как он закричал, сплевывая кровь через беззубые десны. Но услышать его мне было не дано. Краткий миг, в котором промелькнул Элбан и тот, кто проткнул его копьем, затем мы двинулись дальше.

Лжец, возвышающийся на краю турнирного поля, тощий, словно жердь, вооруженный луком, земля у ног утыкана стрелами. Он убивал тех, кто бежал к трибунам для знати. Ловкий, но неторопливый: каждая стрела достигает цели, улыбка тронула плотно сжатые губы. Они подобрались к нему сзади. Солдат, который подскочил первым, вогнал Лжецу копье в спину.

Теперь мы у ворот. Телега лудильщика. Мешковина сверху отодвигается, спрыгивает Горгот, приземляясь на руки и одно колено, несется по направлению к Логову. Местный люд разбегается в разные стороны с воплями. Даже солдаты стараются избежать столкновения, словно внезапно припоминая о каких-то обязанностях на турнирном поле. Но вот два смельчака отважились преградить ему путь, вскинув копья. Горгот не замедлил бега. Ухватил оба копья и, переломив их о колено, вогнал сломанными концами в шеи их же владельцев. Пронесся мимо, не дожидаясь, пока тела рухнут. Три стрелы полетели вдогонку, когда он пропал из виду.

Корион посмотрел назад. На телеге снова зашевелилась мешковина. Из-под нее стремительно выскочило покрытое полосами тело. Гог. Детеныш левкротов бросился туда, где недавно скрылся Горгот.

Наш сдвоенный взгляд метнулся обратно к турнирному полю, где два десятка солдат сомкнули ряды у трибуны для знати. Там сражался Барлоу. Одинокий воин между копейщиками Ренара и молодым принцем Анкрата, вашим покорным слугой. Как он туда попал — не представляю. Или зачем. Но ему некуда было отступать. При любом раскладе он был слишком грузен, чтобы вырваться на свободу.

Ударом топора Барлоу снес одному голову с плеч. На обратном взмахе топор вонзился другому нападающему между глаз. Теперь они все навалились на него. Одинокая стрела появилась неведомо откуда и впилась в шею одного из солдат Ренара.

Наш взгляд вернулся в исходную точку. Я увидел самого себя, стоящего на трибуне, лицом к лицу с Корионом, истекающего кровью. Лошадь Алэна все еще металась, будто прошла пара мгновений, а не целая жизнь с тех пор, как я сюда прискакал.

Наконец мы разъединились. Я снова видел собственными глазами. Нож в руке, поднятый, но бесполезный, переломанные доски настила под ногами. Хрип умирающего Барлоу. Ржание лошади. Я подумал о Гоге, побежавшем за Горготом к воротам, беззубом крике Элбана, Макине, который сражался и умирал где-то там.

Уже ничто не имело значения. Все равно я не мог пошевелиться.

— Игра окончена, Йорг. Прощай.

Маг приготовился нанести последний смертельный удар.

Думаю, вряд ли кто-то назовет удар копытом своей удачей.

Обезумевшее животное лягнуло меня в спину. Возможно, я пролетел бы ярдов десять, если б не врезался в Кориона. А так мы пролетели около пяти. Приземлились на траву, сбоку от трибуны для знати, словно парочка любовников, сжимающих друг друга в объятиях. Глаза, которые лишали меня сил, теперь крепко сомкнулись от боли. Я снова попытался вскинуть кинжал.

Не вышло. Но разницу я ощутил: почувствовал, как напряглись мышцы на руке. Захрипел и оттолкнул мага от себя. Рукоять моего кинжала дрожала между его ребер. Все, что не могли сделать моя воля, гнев и боль, сумела совершить одна напуганная лошадь.

Я крепче сжал рукоять кинжала, погружая его все глубже. Маг испустил последний вздох. Глаза распахнулись, остекленевшие, без признаков жизни.

Рядом валялся телохранитель графа с торчащим из спины топором. Я высвободил топор. Острая сталь покинула плоть с неприятным звуком. Двумя ударами я отсек голову Кориона от туловища, чтобы не было сомнений в его смерти.

Солдаты, расправившись с Барлоу, стали собираться перед трибуной. Я выставил голову Кориона им напоказ.

Отделенная от тела, она тревожила своей неестественной тяжестью. Я держал ее за седые волосы. В горле я ощутил горечь.

— Вы знаете, кто это? — прокричал я.

Трое приблизившихся солдат остановились — может, испугались или решили подождать, пока подтянутся остальные, чтобы затем уже атаковать.

— Я Онорос Йорг Анкрат! В моих венах течет кровь Империи. У меня дело к графу Ренару.

Из-за угла трибуны подоспели и другие солдаты. Пять, семь, двенадцать. Но не больше. Барлоу дорого отдал свою жизнь.

— Это тот, кому вы служили. — Я приблизился к ним на шаг, голова Кориона болталась передо мной. — Много лет тому назад он превратил графа Ренара в свою марионетку. Вы все знаете, что это правда.

Двинулся вперед. Без колебаний. Уверенный в том, что они расступятся. И не ошибся.

Они не смотрели на меня. Взгляды всех были прикованы к голове. Ужас, который маг внушил им при жизни, был так велик, что они ожидали, когда мертвые глаза оживут и утянут их с собой в бездну.

Солдаты расступились, и я направился через турнирное поле к Логову.

Но тут появились другие, с левой стороны поля, где прежде сражались Райк и Элбан. Они задумали перехватить меня. Две группы по пять человек. Но, не сумев приблизиться ко мне и на пятьдесят ярдов, они попадали. Лесной Дозор спешил по Дороге Вязов. Я видел, как лучники выстроились в линию вдоль горной цепи, с которой я впервые увидел Логово.

Я выпустил голову Кориона. Просто разжал ладонь, и волосы скользнули между пальцев. Голова падала целую вечность, будто прорывалась сквозь паутину или сновидения. Она должна была звонко удариться оземь, будто молотом по гонгу, но никакого звука не последовало. Безмолвная или орущая, не важно, но все равно я услышал ее, ощутил. Тяжесть покинула меня. Большая, чем я представлял, большая, чем я мог вынести.

Я видел впереди проем ворот. Величественная арка над входом в Логово. Металлические решетки приподняты. А под ними одинокая фигура, удерживающая их невероятную тяжесть, гору из дерева и железа. Горгот!

Я рванул вперед.