Камаль ненавидел признаваться даже самому себе, что он нервничал. У него был большой опыт с женщинами. Если не учитывать женщин на одну ночь просто для удовольствия, он также встречался с дочерями египетской элиты и даже пытался выстроить серьезные отношения. Во время учебы в институте, он флиртовал с американками, зная, что его отец никогда не позволит ему даже задумать о женитьбе на американке, но он, на самом деле, предпочитал именно таких женщин. Но он никогда не желал женщину, которая была настолько значимой и занимала такой пост, как Джессика Хэмптон.

Она была не просто самым могущественным президентом. По правде говоря, он скорее смаковал саму идею, заполучить всю эту власть к себе в постель. Образ, как он положит президента США на спину и заставит выкрикивать свое имя, несказанно заводил его еще больше. Но Джессика была не просто сильной, она была умной, красивой, интересной и изысканной. И она была цельной, самодостаточной, и своей политической карьерой она доказала, что ей не нужен мужчина. Камаль не знал, что с этим делать. Он точно знал, что за всю свою жизнь еще ни разу не встречался с женщиной, которая совсем не нуждалась в мужчине рядом с собой. Что, если она решит после сегодняшнего вечера, что он ей больше будет не нужен?

— Как долго вы там будете, господин посол? — спросил его водитель, как только они подъехали к частной парковке Белого дома.

— Не могу сказать, — ответил Камаль. Надеюсь, долго. — Не стесняйся, посмотри какой-нибудь фильм или вздремни. Я бы отправил тебя домой, но, когда придет время уйти, я хотел бы быстро уехать отсюда.

— Да, сэр. Без проблем. Прошу вас, дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.

Камаль вышел из машины, его тут же встретил агент из личной охраны президента, с аккуратно постриженными темно-русыми волосами и пистолетом в кобуре у бедра.

— Господин посол? — произнес агент. — Президент попросила меня сопроводить вас наверх.

Они вошли через боковую дверь, а не через ту, которая обычно предназначалась для официальных посетителей. Оказавшись внутри, они прошли через небольшую комнату к лестнице, которой, скорее всего, пользовался обслуживающий персонал, не к той, грандиозной лестнице, которой обычно пользовались гости в резиденции Белого дома.

Поднявшись на площадку, агент указал Камалю на небольшую гостиную с креслом и боковым столом.

— Президент будет с минуту на минуту, сэр. — Агент кинул на Камаля жесткий взгляд. — И я буду поблизости, если вам что-нибудь понадобится. — Сообщение было довольно-таки ясным — этот человек охранял своего президента, Камаль уважал его службу.

— Спасибо, — ответил он. Агент отошел в противоположный угол комнаты, а Камаль опустился в кресло и стал ждать.

Но только он успел сесть, как появилась сама президент, и он без сомнения понял одну вещь — нервничал он или нет, но с другой женщиной на такое он бы не пошел. Ни с одной. Только с ней. Она была той женщиной, о которой он мог только мечтать, и он больше всего хотел ей доказать, что он может воплотить любую ее мечту.

— Привет, — пробормотала она.

— Джессика. — Камаль поднес ее руку к своим губам, как он сделал в ее кабинете, на этот раз оставив сладкий поцелуй на ладони, на мгновение задержав ее у своей щеки. Он упивался ощущением ее мягкой, прохладной кожи.

— Ты голоден? — поинтересовалась она.

— Умираю от голода. — И он понимал, что в его глазах она увидела его истинный голод. Вежливый и терпеливый Камаль готов был вылететь в окно, а ему на замену пришел другой, готовый сожрать всю эту женщину, если она предоставила бы ему хотя бы половину шанса.

Джессика привела его в отдельную столовую с окнами вдоль одной стены. Стол уже был накрыт на двоих, блюда сверху прикрыты крышками, чтобы сохранить еду горячей.

— Я хотела приготовить тебе ужин, — сокрушенно произнесла она.

Камаль поднял одну бровь.

— Ты готовишь?

— Я люблю готовить. По крайней мере, любила. Прежде..., — она махнула рукой. — Пока не появилось всего этого. Но у меня весь день были встречи, а затем нужно было записать радио-шоу к юбилею станции национального радио, поэтому я была вынуждена попросить нашу кухню что-нибудь приготовить.

Он предложил ей стул, а затем сел сам.

— Меня это мало заботит, приготовлена ли еда первоклассным шеф-поваром или же легионом работников фаст-фуда. Я рад находится здесь с тобой.

Они принялись за еду, но разговор шел напряженно, и Джессика чувствовала себя все менее и менее комфортно.

Он отодвинул тарелку и заметил, что она почти ничего не ела, Камалю пришлось задать вопрос, которого он боялся больше всего:

— Ты передумала?

— Прости?

— Насчет этого вечера. Ты передумала? Я могу уйти, если тебе неудобно со мной здесь находится.

— Нет! — Ее голос поднялся на октаву. — Нет, совсем нет. Пожалуйста, не уходи.

Камалю достаточно было получить ее ответ, и он решил, что время для раздумий и самоанализа закончилось. Он долго ждал, он был терпелив, но он знал, что ей нужно. Он знал, что под ее долгом, обязанностями и всем, что не было сказано, скрывалась яркая, красивая женщина, пытающаяся вырваться на свободу. Она напоминала ему раненную птицу, дрейфующую по течению, она одна находилась в этом потрясающем, но совершенно другом мире, нежели реальный который она для себя планировала, и в течение всех этих лет она одна барахталась среди проблем, пытаясь найти свой путь назад к той, кем была когда-то. Но он находился здесь рядом с ней и собирался ей помочь. Показав ей, что она не погибла, а просто похоронила себя в обязательствах и рутине, показать, что она может вырваться на свободу и изменить все.

Он в один шаг подскочил к ней и поднял ее со стула.

— Ох! — Вздохнула она, когда он прижал ее в свои объятия. Но он проглотил ее звук своими губами, его обжигающая потребность, словно ошпарила их двоих. Он обхватил ее руками за талию, притягивая ближе к себе, дотронувшись до ее кожи.

Ее губы тут же открылись ему на встречу, заставив его кровь закипеть и предоставив ему более глубокой доступ к ее сладости, какой была вся Джессика Хэмптон. Его губы поглаживали и ласкали, грабили, язык дотрагивался до шелковистой мягкой кожи. Он стал покрывать поцелуями ее подбородок и шею, слыша ее небольшие вздохи, и застонал, обхватив ее за задницу, приподнимая.

Она обхватила его своими длинными в дизайнерских джинсах ногами за талию, продолжая целовать его. Он подошел к дверям столовой, оторвавшись от ее рта, спросил:

— В какую сторону?

Она указала, и он поцеловал ее снова, пройдя через огромный зал и еще пару широких двойных дверей. Внутри спальня была тускло освещена, огромная кровать стояла у дальней стены, французские двери были справа, а ванная комната слева.

Он посадил ее на кровать, отстранившись, чтобы оглядеться по сторонам.

— Я не думал, что могу оказаться в спальне президента, — задумчиво произнес он.

— Думаю, и я не думала, — ответила она, улыбаясь.

— Я никогда раньше не целовался с президентом, — пробормотал он, пробежав губами по ее тонкой шеи.

— Надеюсь... что не... — ахнула она в ответ, извиваясь под его натиском.

Он продолжал свою атаку, скользя рукой по блузке, которая была на ней, его грубые руки поглаживали атласную кожу ее живота, потом он добрался до дорогого шелка и французского кружева. И обнял ее сочные груди, все в нем просто плакало от желания. Ее мягкая грудь заполнила его ладони, она застонала, как только он стал мять ее соски между пальцами.

Он зарылся лицом в ее шею, покусывая, потом вылизывая, успокаивая, а его руки продолжали мять и массировать ее грудь, пока она не стала извиваться. Ее бедра прижимались к его эрекции, она урывками дышала, тихо мурлыча, пока он возбуждал ее с головы до ног.

Он отодвинулся и внимательно посмотрел ей в глаза. Ее щеки пылали, губы приоткрылись от возбуждения.

— Ты такая красивая, — прошептал он, поглаживая ее пышные волосы рукой. Затем он потянулся и разорвал крошечные пуговицы на блузки, от чего ее горячую кожу обдало прохладным воздухом и его взору предстали ее удивительные груди, которые он тут же накрыл своими ладонями.

— О! — закричала она. — Я думаю, эта блузка войдет в историю.

— Я куплю тебе новые, — прорычал он, поглаживая ей спину, пока она не упала на кровать. Но он не стал раздевать ее. Он поднялся и стал снимать пиджак, затем расстегнул манжеты на рубашке, специально медленно.

— Снимай все, — приказал он.

Она моргнула, глядя на него, и опустила порванную блузку на пол.

Он стал расстегивать пуговицы на рубашке, ни на секунду, не отводя от нее взгляда.

— Все, — снова приказал он, его голос звучал хрипло от желания.

Его рубашка упала на пол, она стала расстегивать свои джинсы. Она сняла туфли, потом спустила джинсы, перешагнув через них. Медленно он стал расстегивать ремень на поясе брюк, она стояла перед ним фактически голой, только в бюстгальтере и трусиках из белого шелка, отделанные черным кружевом.

Теперь ее щеки были ярко-розовыми, волосы спутались от его пальцев. Она практически светилась в приглушенном освещении комнаты. Он смотрел на нее и задавался вопросом, догадывается ли она, что ей необходимо в данную минуту. Но это не имело значения, он мог ей гарантировать, что она получит все, что захочет. Он понятия не имел, чем может закончиться эта ночь, но он был убежден в одном, что, когда он покинет ее кровать, президент Соединенных Штатов будет свободна, по крайней мере, от части своего бремени.

Он осторожно положил ремень на кровать, затем спустил брюки, которые заскользили на пол вместе с его боксерками.

— Сейчас, наступило для тебя время делать то, что тебе говорят, госпожа президент. 

Джессика стояла почти голой, не в состоянии отвести взгляд от самого удивительного образца мужчины, которого она никогда не видела. Он был высокий и широкий в плечах, его загорелая кожа напоминала натянутый шелк на мощной груди и прессе. Его бицепсы бугрились мышцами, как только он делал движение рукой. Ее взгляд спустился на его грудь, покрытую темными волосами, вниз к мягкой дорожке волос, ведущей к эрекции, способной испугать даже порнозвезд. Член был длинным, толстым и стоял как мачта, указывая на север и выглядел так, словно мог удовлетворить целый легион женщин.

Боже, кто же мог предположить, что за этими сшитыми на заказ костюмчиками скрывалось такое? Сердце Джессики два раза ухнуло, и у нее даже возникла секундная паника. Его темный взгляд обещал нечто непристойное и опасное, она не была уверена, была ли она, на самом деле, готова к этому.

— Джессика. — Он поднял пальцем ее подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Ты меня слышишь? Сними все.

Она судорожно сглотнула, потом кивнула, и трясущимися руками сняла бюстгальтер и трусики, наконец, представ перед ним полностью обнаженной без защиты и барьеров.

Он с благоговением смотрел на нее, дотронувшись до ее плеч.

— Ты поразительно прекрасна. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в плечо. — Тебе нужно поклоняться. — Его губы прошлись по ключице. — Тебе должны доставлять удовольствие, — прошептал он ей на ухо.

Она застонала и откинула голову назад, дыхание сбилось. Его рука обвилась вокруг ее горла, и он прошептал:

— Ложись на кровать, руки на изголовье.

Глаза Джессики открылись, и ее сердце ушло в пятки, возвращая ее в сознание. На самом деле, если ей что-то не понравится, то всего лишь ей нужно будет громко закричать, и в мгновение ока здесь будет полно агентов из службы безопасности с оружием наготове, но вовлекать свою личную охрану, когда она будет голой с иностранным послом, не казалось ее хорошей идеей. Но, с другой стороны, никогда в спальне у нее не было босса. С Джоном они больше играли, так как были лучшими друзьями по жизни, конечно, которые любили заниматься сексом, но... Она не знала, как ей отреагировать на требования Камаля.

Он смотрел на нее, наблюдая и выжидая, что она будет делать. А она раздумывала, ее сердце мчалось вскачь, она испытывала странное сочетание страха и возбуждения, если быть с собой честной.

— Ты мне доверяешь? — наконец спросил он.

Она как раз думала об этом.

— Не знаю, доверяю ли я полностью кому-нибудь. Это не часть моего мира. — Потом она качнула головой, придя к решению. — Но ты никогда не давал мне повода не доверять тебе. Ты даже спас мне жизнь. Полагаю, если бы я кому-то стала доверять, то это был бы ты. Но это... трудно.

Он провел руками по ее бедрам, потом обнял ее за талию. Его руки были теплыми и успокаивали ее, поэтому ее беспокойство немного отступило.

— Ты управляешь целым народом, Джессика, — сказал он. — Тебе поручено принимать решения за всех нас. Ты несешь на своих плечах всю тяжесть мира. — Он усмехнулся. — На таких красивых плечах вся тяжесть мира.

Она не могла не улыбнуться ему в ответ. Он снова заставлял ее почувствовать себя молодой. Он был очаровательным, галантным и ему было трудно сопротивляться.

— Позволь мне взять эту ношу на себя, — прошептал он, поднимая руки с талии к ее груди, мягко поглаживая пальцами. — Все, что тебе нужно сделать, это расслабиться и наслаждаться. Обещаю, это будет стоить твоего затраченного времени.

И он поцеловал ее, его язык поглаживал, и он глотал ее стоны, она почувствовала пульсацию у себя между ног, покалывание в груди, потребность и желание, которое она испытывала к этому мужчине уже в течение нескольких недель.

— На кровать. Руки на изголовье, — прошептал он опять, и Джессика подчинилась, легла на спину и вытянула руки над головой.

Он, возвышаясь над ней, двигался по ее телу, целуя и облизывая, касаясь тех местечек, до которых за последние годы не дотронулся ни один мужчины, только она сама. Это оказалось намного больше, чем она могла выдержать, и когда он достиг ее лица, она дрожала всем телом от эмоций и ощущений, что даже не смогла открыть глаза. Она только почувствовала, как он что-то завязывает на планке большого дубового изголовья кровати, а затем поняла, что гладкая, прохладная полоска, обернутая вокруг ее запястий, была его кожаным ремнем. Он крепко закрепил ее запястья, но ей не было больно, она оказалась в ловушке. Под сильным мужчиной, который мог раздавить ее одной своей рукой.

— Можешь на меня посмотреть? — нежно попросил он.

Она открыла глаза, и то что увидела там, это ее испугало. Его глаза светились адским желанием, потребностью и, как ни странно, нежностью. Его пятичасовая щетина придала выражению его лица, от которого она была готова скатиться с кровати, а упавший на глаза локон был мягким и блестящим. Ей хотелось протянуть руку и коснуться его.

— Я никогда не причиню тебе боль, Джессика, — сказал он. — Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь. Доверься мне, и я сниму с тебя эту ношу. Поверь мне, я буду только поклоняться тебе так, как ты того заслуживаешь. Доверься мне, и я дам тебе все, что пожелаешь.

Единственное, на что она была способна, это просто кивнуть, несмотря на то, что она была напугана, она очень сильно хотела его, и она хотела получить все то, что он обещал, ей это было просто необходимо, наверное, больше чем что-либо в ее жизни.

Он опустил голову и накрыл своими полными губами ее набухший сосок, всасывая его в рот, кружа языком. Руки его постоянно скользили по ней, поглаживая, сжимая ее бедра, массируя грудь, но их движения были такими умиротворенными и спокойными, словно они хотели найти свое идеальное место на ее теле и остановится. Джессика выгнула спину, застонав от экстаза, подталкивая свою грудь поглубже в его рот, послышался рокот, донесшийся откуда из глубин его горла, который прямиком вызвал вспышку боли у нее между ног.

Когда он начал двигаться вниз, оставляя короткие поцелуи на ее теле, к ее ногам, она не вытерпела и воскликнула:

— О! Боже, пожалуйста, Камаль.

Он посмотрел на нее, приложив палец к ее губам.

— Тише, дорогая. Мы же не хотим, чтобы твоя охрана прервала нас. Ты должна быть более терпеливой. Ты получишь все, что хочешь.

Она изгибалась и елозила под ним, тихо постанывая и мурлыча, прикусывая губу, чтобы не закричать так, как ей хотелось.

Когда он, наконец, остановился у ее бедер, разведя своими широкими плечами ее ноги, она открыла глаза и посмотрела вниз, он смотрел на нее, его глаза стали настолько темными и наполненными желанием, что она даже не могла вздохнуть. И когда его пальцы раскрыли ее складки, и он наклонил голову и деликатно коснулся кончиком языка ее клитора, она почувствовала слезы, выступившие на глазах. А потом он был везде, губы, язык, пальцы. Двигаясь, поглаживая, всасывая, чуть-чуть надавливая. Джессика была настолько потрясена, что готова была от удовольствия выпрыгнуть из кожи, но ее останавливали связанные запястья, и она чувствовала, как полоски ремня впиваются в ее нежную кожу. Именно это удерживало ее, помогая навести некоторый порядок в хаосе ощущений, которые накатывали один за другим.

— Такая вкусная, — прошептал Камаль, посасывая ее складки, пока его пальцы скользили внутри в определенном ритме.

— О-о, — вздохнула она. — Я уже близко…

Он щелкнул по клитору языком, массируя магическую точку внутри нее, она выгнулась, все ее тело напряглось, и она попала на гребень волны экстаза, а потом стала кончать жестко и долго. Камаль продолжал ее лизать и массировать пальцами до последнего момента, наконец, он накрыл ее своим телом, запустив пальцы в ее густые волосы, обхватив голову и заглянув в ее голубые глаза.

— Боже, — прошептала она.

— Нет, здесь только мы, — ответил он, ухмыляясь.

Она улыбнулась ему, чувствуя зарождающееся очередное желание, как только его жесткий член прижался к ее лобковой кости. Она поелозила под ним своими бедрами, и он застонал, на мгновение прикрыв глаза.

— Я хочу прикоснуться к тебе, — прошептала она. — Пожалуйста.

Он молча протянул руку и расстегнул ремень, который удерживал ее руки у изголовья. Устроившись между ее раскрытых бедер, он возвышался над ней на руках, согнутых в локтях, и наблюдал, выжидая, что она будет делать. Она двигалась под ним, наслаждаясь ощущением его горячей, гладкой кожи.

— Твои костюмы не оправдывают тебя, — проговорила она, проводя по мышцам его спины и рук. — Ты должен красоваться на билборде, рекламируя нижнее мужское белье.

Он дотронулся до кончика ее носа.

— Я рад, что ты одобряешь. Это стоит тех ударов, которые мне приходится отражать, чтобы выглядеть таким образом, раз тебе нравится.

Она отодвинулась и приподняла одну бровь.

— Ударов?

— Ммм. Я занимаюсь боксом в Spar. Это отличный тренажерный зал, куда приходят политики и дипломаты. Дерек Эмброуз — мой постоянный напарник.

— Ты дружишь с ним, не так ли?

— Да. Но я определенно не хочу говорить о нем, находясь в постели с красивой женщиной. — Он усмехнулся.

— О чем ты хочешь поговорить? — Кокетливо спросила она, пройдясь руками по его телу и остановившись на его кубиках пресса.

— Поговорить о... чеееерт, — выругался он, обхватив рукой свою огромную эрекцию и немного сжав.

— Что это значит? — поддразнила она его, начиная двигать рукой вверх-вниз по его члену, испытывая настоящую гордость, когда его бедра качнулись ей навстречу.

— Хватит болтать, — выдохнул он, глубоко и долго целуя ее. Когда он, наконец, отстранился, Джессика уже кипела от желания, положив одну ногу ему на спину, оставляя горячие поцелуи у него на ключицы, а затем аккуратно взяла мочку с его серьгой в рот и стала сосать.

Она двигалась под ним, скользя по его члену своими мокрыми складками, чем вызывала у него дрожь и стоны. Когда она направила его головку в свое отверстие, его глаза открылись.

— Разве ты не хочешь, чтобы я надел презерватив? — спросил он.

Она мгновение смотрела на него, обдумывая его слова и решая должна ли сказать ему правду или нет. Ее сердце сжалось, а потом и живот.

— Я не была ни с кем с тех пор, как мой муж…, — призналась она, решив, что частично может сообшить ему правду. — И я защищена контрацепцией.

Он посмотрел на нее так, как будто пытался разгадать то, что она ему не договаривала. Наконец, он кивнул, нежно целуя ее в уголок рта.

— Мои связи всегда были с презервативом, — ответил он. — Я бы никогда не подверг тебя риску.

— Ты сказал, что я могу доверять тебе.

— Да. Я очень хочу, чтобы ты доверяла мне.

— Тогда, трахните меня, господин посол. Пожалуйста.

Камаль выполнил свой долг, двинувшись вперед, захваченный ее объятиями.

Шесть лет был чертовски долгий срок обходиться без секса, и Джессика решила, что идея убежденной «девственницы» не совсем прелестная и фантастическая. Так долго не занимаясь сексом, сейчас она чувствовала себя не совсем комфортно. Она задержала дыхание на мгновение, стиснув зубы, желая, чтобы ее тело расслабилось и получало удовольствие, она уже знала, что будет потрясающе приятно… в конце концов.

Камаль нежно поцеловал ее в щеки, в подбородок, в веки.

— Тише, дорогая. Расслабься. Позволь мне доставить тебе удовольствие, чтобы ты почувствовала себя снова хорошо.

Но она должна была отдать должное этому мужчине, который совершенно неподвижно возвышался над ней, давая ей возможность успокоиться и привыкнуть к ощущениям, которые появились от него внутри нее. И какие это были ощущения! Покалывание, жжение и боль. И толчки. При очередном своем толчке, он сказал, что ей нужно двигать бедрами ему навстречу, чтобы он мог глубже в нее войти, двигаться как на волне.

— Вот так, — прошептал он, начиная опять двигаться, постепенно входя все глубже. Каждый раз двигаясь ему навстречу, она отчаянно стараясь приблизиться, чтобы взять его еще больше. — Боже мой, так хорошо находится в тебе, — простонал он.

— Еще, Камаль. Еще.

С трудом сохраняя свой контроль, он совершал жесткие толчки, выходя и снова погружаясь раз за разом, снова и снова, его огромное сильное тело нависало над ней, и от концентрации он хмурил брови.

Она цеплялась за его плечи, обернув свои длинные ноги вокруг его бедер. Она запрокинула голову, и стоны вырывались из самой глубины ее души.

Он ускорил свой темп, и она почувствовала свое собственное освобождение, которое уже было так близко, но еще вне досягаемости.

— Потрогай себя, — прорычал он, опуская голову и прикусив ее кожу на сгибе шеи.

Она просунула руку и потерла клитор. Раз, два, а потом она раскололась, ее оглушил слепящий свет, все засверкало и засияло, как миллионы крошечных алмазов. Кровь гулко стучала в ушах, звезды плясали у нее перед глазами, Камаль кончил, выкрикнув ее имя, потом рухнул на нее, с трудом дыша и даже фыркая, его шелковистые волосы щекотали ей щеку.

Он тут же перекатился на спину, потянув ее за собой, уложив ее голову к себе на грудь, она слышала стук его сильного сердца, бьющегося в одном с ней ритме. И что-то внутри нее встало на свое место. Что-то, что так долго не находило своего места, вдруг нашло свою нишу, и вот так весь мир Джессики изменился. 

Камаль пропускал волосы Джессики сквозь пальцы, наслаждаясь ее нежным телом, лежащем на нем, ее шелковистой кожей и совершенной, мягкой грудью, распластавшейся на его груди. Его член уже был полу-жесткий, потому что ее бедра прижимались к нему, и его взгляд был настолько ярким, словно кто-то осветил его светом звезд.

— Ты в порядке? — с нежностью спросил он.

— Ммм.

Он усмехнулся, прежде чем перевернуть ее и взглянуть ей в глаза.

— Это самый лучший деловой день, который у меня когда-либо был.

Она засмеялась.

— Да? Тебе не повезло на первом свидании? У вас довольно милые производящие неизгладимое впечатление действия, господин посол.

— Джессика, — серьезно произнес он, хотя он понял, что рискует испугать ее, возможно слишком рано и слишком открыто. — Я никогда не был так счастлив, как сейчас. Первое свидание, десятое свидание, ничто, по сравнению с этим. Сейчас я действительно самый счастливый человек на планете.

Она замерла, ее глаза выискивали что-то у него на лице, он точно не мог сказать, что именно.

— Из-за меня? — спросила она тоненьким голосом.

— Да, из-за тебя… из-за Джессики, — утвердительно ответил он. — А не из-за того, что ты президент.

Она резко выдохнула и прикусила губу, чтобы остановить дрожь. Потом прочистила горло и ответила:

— Прошло очень много времени с тех пор, как кто-то еще, кроме Фионы, стал заботится о Джессике.

Он погладил ее волосы, и у него в сердце расцвела нежность, которую он никогда не испытывал раньше.

— Я же говорил тебе, я здесь ради Джессики. У президента более чем достаточно людей, готовых присмотреть за ней. Позволь мне позаботиться о Джессике.

Она едва уловимо ему кивнула, и ее красивые голубые глаза засветились.

— Я хочу увидеть тебя снова, — произнес он, и глядя на ее реакцию, он почувствовал ком в горле, поэтому пару раз кхекнул.

— Да, — сказала она без колебаний. — Но это будет непросто. Мы не можем никому ничего рассказать. Ты же не будешь никому рассказывать?

— Конечно, нет. — Он поцеловал ее в губы. — Я не хочу подвергать тебя риску.

— Агент, который тебя встретил, единственный в курсе. Охранникам у ворот просто дается список номеров автомобилей, которые следует пропустить. Они не знают деталей. Но чтобы попасть в здание, нам всегда придется придерживаться этой схемы, как сегодня.

Он сел, проводя рукой по своим взъерошенным волосам.

— Я понимаю, — добавила она. — Что тебе, наверное, не совсем понравится, когда с тобой обращаются как с грязным маленьким секретом. Если я могла бы придумать способ сделать это как-то по-другому, не навлекая на себя гнева половины страны…

— Все нормально.

И он именно это и имел в виду. Единственное, что он ненавидел, что она должна была скрываться, контролировать свою жизнь многими вещами и людьми, которые в действительности мало заботились о ней, за исключением того, что она связана с ними клятвой президента. Америка любила образ Джессики Хэмптон, а не настоящую женщину, и это заставляло его сердиться на них. Он повернулся и взял ее лицо в ладони.

— Конечно, нельзя встречаться с кем-то публично, особенно с иностранным послом. Я не против. Если бы я был против, то не пришел бы сюда сегодня вечером.

— Если ты уверен…

— Я однозначно уверен. — Он улыбнулся, очарованный ее беспокойством.

— Хорошо, тогда. — Она покраснела, и его сердце опять перевернулось. Он находился в большой беде, и он знал это, но ему было наплевать. Она заставила его душу летать, а прошло очень много времени с тех пор, когда он чувствовал такую легкость во всем теле, что мог взлететь.

— Это значит, — сказал он, обхватив ее попку руками и сжав, заставив ее восхищенно захихикать. — Думаю, нам понадобится немного больше времени, Джессика, прежде чем мне придется уйти в эту холодную ночь.

И посол медленно и сладко стал любить президента, пока Америка спала, уверенная, что их любимая дочь была заперта в своем замке, защищенном от иностранного вторжения.