Он послал ей цветы домой, а не в офис, чтобы не видел Дерек. Раньше он никогда никому не посылал цветы. Как правило, все ограничивалось его очарованием и несколькими коктейлями, но Рене была особенной, а это означало, что ему следовало сделать тоже что-то особенное.

Первый букет состоял из полевых цветов, он выбрал их исключительно из-за его запаха, полевые цветы напоминали ему о ней. Прошло два дня, но она хранила молчание, он послал тюльпаны. Ему казалось, что их запах напоминал полное дерьмо, но они были чертовски дорогими и флорист заверила его, что они выглядят уникально и утончено. С ее стороны ответа так и не последовало, тогда он прислал розы. Две дюжины белых роз. Прошло семьдесят два часа, она продолжала молчать, и его это взбесило.

Он решил отправиться к ней самолично… домой.

Входная дверь распахнулась, и он предстал перед тощей, но красивой женщиной, голова, которой была обмотана нежно-голубым шелковым шарфом, с таким же добрым и теплым взглядом, как у Рене.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила она, критически рассматривая его.

— Да, мэм. Не сможет ли Рене меня принять?

— Ах, вы, должно быть, именно тот, кто пытается превратить мой дом в цветочный магазин.

Он не мог не рассмеяться, почесывая затылок от создавшегося дискомфорта. Он специально пропустил свой перерыв на ланч, и был одет в свой обычный деловой костюм. Самым удивительным было то, что его совершенно не беспокоил его костюм и галстук, когда он оказывался перед камерой, но в данный момент они душили его.

— Да, мэм. Я Маркус Эмброуз. Рене работает на моего брата, Дерека.

— Хм, — ответила Анна, приподняв бровь. — В данный момент Рене нет дома, но, мне кажется, вам стоит войти.

Маркус торжественно кивнул и последовал за ней.

— Садитесь, мистер Эмброуз, — произнесла Анна, входя в гостиную. — Могу я вам предложить воды?

— Нет. Спасибо, со мной все в порядке, — он оглядел гостиную, которая всем своим видом напоминала ему о доме, в котором он вырос. Взгляд его упал на ряд фотографий на каминной полке, он задержался на черно-белых фотографиях Рене и Дэвида, играющих на пляже, когда они были еще детьми. Он непроизвольно улыбнулся, стоило ему взглянуть на эти фото и представить, как Рене, будучи еще подростком, гоняла своего младшего брата, контролируя его купание в океане и пытаясь остановить его от разрушения необычных замков, выстроенных ею из песка.

— Им было пять и десять, когда была сделаны эти фото, — пояснила Анна, взглянув через плечо. — Он следовал за Рене повсюду. Дело доходило до того, что я не разрешала ей плавать в океане, хотя она прекрасно плавала и ей очень нравилось, потому что Дэвид тут же лез за ней в воду, а он нужно сказать, не очень хорошо плавал. Она никогда не жаловалась, она всегда говорила: «Я позабочусь о нем, мама. Так должна поступать старшая сестра».

Он повернулся к ее матери и заметил мимолетную тоску, которая отразилась на ее лице.

Она жестом пригласила его садиться, опустившись в большое кресло, фактически полностью поглотившее ее такую маленькую и хрупкую.

Маркус опустился рядом на диван и наклонился вперед, поставив локти на колени.

— В данный момент она навещает Дэвида, — произнесла Анна. — Это хорошая возможность нам поговорить.

Маркус с трудом сглотнул и кивнул. Он на это не рассчитывал, не зная, что ждать. У него тут же возник вопрос — с какой стати он решил, что ему необходимо прийти к Рене домой?

— Ваш брат был очень добр к Рене. А также очень добр к нашей семье.

— Знаю, он очень высокого мнения о ней, — ответил Маркус. Его взгляд непроизвольно упал на журнал, лежащий на кофейном столике. «У вас рак, как нужно его лечить» прочитал он. У него что-то ухнуло внизу живота.

— Вы похоже, много о ней думаете, — улыбнулась она.

Маркус тут же почувствовал капли пота, появившиеся под воротником рубашки и ужасно пожалел, что он не в футболке и джинсах.

— Она особенная женщина. Я с удовольствием встречался с ней пару раз, но хотел бы узнать ее намного лучше.

Анна улыбнулась.

— Ты умный парень. Это хорошо. Рене не может терпеть тех, кто не так умен, как она. Я полагаю, что ты в курсе, что я больна?

Маркус мрачно кивнул.

— Я работаю учителем, вернее была учителем. Моя профессия позволила мне уйти. Они готовы принять меня назад на работу, как только я буду чувствовать себя хорошо, но сейчас, в данный момент, я безработная. Я получаю пенсию по инвалидности, но ее не хватает для нас троих. Тогда Рене решила устроиться на работу, на полный рабочий день, где бы была приличная медицинская страховка, чем та, которую я имею, в качестве безработной. Она все время заботилась обо мне и делала все, чтобы Дэвид вернулся в нормальное состояние, посещая его после трудового дня, работая на вашего брата шестьдесят часов в неделю.

Маркус покачал головой.

— Мне очень жаль, что такое случилось у вас в семье.

— Спасибо. Моя точка зрения — моя двадцати двухлетняя дочь заслуживает чего-то очень хорошего в своей жизни. Я надеюсь, что вы являетесь именно этим хорошем.

Маркус сглотнул, молча рассматривая женщину в возрасте. Наконец, он кивнул. Он принял вызов, который она ему бросила. Он не испытывал страха перед выбором.

— Я хотел бы быть для нее чем-то большим. Если только она мне позволит.

Анна снова улыбнулась, хотя ее глаза выглядели усталыми.

— Не сдавайтесь. Я знаю, что ей тяжело сейчас. На нее столько навалилось, это на самом деле тяжело нести такой груз на плечах, но я вам обещаю если вы будете упорно трудиться в этом направлении, она поверит и станет для вас чем-то особенным.

Маркус не сомневался, что Рене представляет настоящую ценность, даже ее самый маленький вздох. И он поклялся в этот момент, что он также будет достоин ее.

Цветы были прекрасными, она расставляла их по дому, а сама убегала на работу. Мама начала поддразнивать ее по поводу цветов, Дэвид был уже дома, он просто качал головой каждый раз, когда раздавался звонок в дверь и появлялся очередной десяток цветов. Всего было пять букетов за последние три дня, и восемь — за две недели. Она поставила букет с ромашками и жестом пригласила Элис присесть на табурет.

— Почему он посылает их каждый день? — спросила ее подруга, ухмыляясь и глядя на вазы, заполненные букетами, которые украшали кухню.

— Не каждый день…, но большинство дней, — она вздохнула. Когда он не посылал ей очередной букет, она чувствовала разочарование, которое терзало ей душу. Она уверяла себя, что не должна испытывать разочарования, по крайней мере, по отношению к нему. Она начала привыкать к проявлению внимания Маркуса. А ей не следовало этого делать. Рене не могла позволить себе лишиться работы, и у нее не было времени, чтобы как-то успокоить свое сердце. Просто не было времени.

Элис взглянула на нее, приподняв одну бровь.

— Все дни… почти. Похоже, у него это не плохо получается.

Рене отрицательно покачала головой, стараясь себя убедить, что ей все же необходимо напомнить своей подруге, чтобы она оставалась на ее стороне.

— Нет. Он славится этим. О нем ходит легенда, что он оставил шлейф из журналисток. Он любит охотиться на женщин. Преследование — это, конечно, хорошая история, но преследование непреступной женщины — совсем другая история. Он скоро устанет и двинется дальше, я уверена.

Элис фыркнула в ответ.

— Ну, конечно.

— Что?

— Ты серьезно!? Таким образом, ты себя успокаиваешь? Я не тупая, и наслышана о репутации Маркуса Эмброуза. Черт, целая колонка в Capital City Chatter была посвящена ему, как только он устроился на WNN. Но я слышала также и другое — несколько недель назад кое-что случилось в баре, и это близко не было связано с охотой.

Сердце Рене забилось быстрее, и ей пришлось дышать медленнее, чтобы не показать своего волнения.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — усмехнулась она.

— Если ты этого до сих не признаешь, я прихожу к вывожу, что ты ужасно упряма. Этот великолепный образчик мужчины настолько сильно проявляет к тебе свои чувства, что только слепой способен их не увидеть. Хочешь ты того или нет, но ты поймала на крючок Маркуса Эмброуза, и, если бы я была на твоем месте, я бы наслаждалась каждой минутой, пока есть такая возможность.

Рене насторожилась на фразе «пока есть такая возможность». Поскольку именно в этом и крылась сама проблема. Даже если бы Рене думала, что Маркус относится к ней серьезно, она не могла себе представить, что в ее мире он может к ней испытывать серьезные чувства. Он был для нее таким далеким, он находился где-то за пределами ее досягаемости, она даже захихикала, думая об этом. Рабочий день Маркуса Эмброуза намного отличался от рабочего дня Рене, настолько отличался, как настоящий Санта Клаус.

Она покачала головой из стороны в сторону, прогоняя мысли — надежды и свои фантазии.

— Мужчины такие, как Маркус, не остепеняются. Я имею в виду, посмотри на его брата. Он может получить любую светскую львицу, которую захочет. Пару раз он встречается с ней, затем покупает ей бриллиантовое колье и переходит к следующей. Он может себе это позволить. И тоже самое может себе позволить и Маркус. Нет ни одной причины, из-за которой бы он захотел бы вдруг «подсесть на крючок» и продолжать осаду недоучки, имеющую у себя за спиной больную мать и брата, чуть ли не преступника.

Элис закатила глаза и поднялась.

— Хорошо, мадам-страдалица. Можешь успокаивать себя этим. Я обещаю, что мы пройдемся с Дэвидом по магазинам, чтобы приобрести ему новые шмотки перед тем, как он вернется в январе в школу.

— У меня нет денег, чтобы покупать ему новую одежду, — ответила Рене, крепко поджав губы. — И он знает об этом.

— Да, знает, но это своего рода мой подарок ему, в связи с возвращением домой, поэтому он не будет напрягать тебя.

Элис направилась в сторону спальни, окликая Дэвида, и Рене улыбнулась, взяв свою сумочку, при этом подумав, возможно, было не столь уж важно, что большинство друзей ее покинули. Элис стоила их пятерых.