В момент испытания многомегатонной бомбы в атолле Эниветок, в нескольких сотнях километров от места испытаний, в самый момент взрыва у туземки Маршальских островов родилась девочка. Ее назвали Алисой, в честь Алисы Страусс — жены тогдашнего председателя Комиссии по атомной энергии, которая подарила молодой матери целое состояние из десяти свиней. Рано или поздно кто-нибудь будет называть эту девочку «Алисой в стране грома» *.

«Страна грома» — это большое пространство темно-синих и изумрудно-зеленых вод Тихого океана, занимающее площадь почти в миллион квадратных километров. Ее земные владения состоят из двух атоллов — Эниветок и Бикини — цепочки крохотных коралловых островков, окружающих огромные лагуны площадью в сотни квадратных километров. Когда приезжаешь туда, то попадаешь на остатки разбитых надежд созидателей Германской, а затем Японской империй. Например, на Энау — одном из островков атолла Эниветок — растет лес аккуратно посаженных кокосовых пальм. Все коралловое основание острова на несколько акров покрыто толстым слоем жирного чернозема. Тысячи тонн этого чернозема были перевезены до первой мировой войны из Шварцвальда для выполнения честолюбивого плана по превращению коралловых островков в богатые сельскохозяйственные колонии Германии.

Японцы, в свою очередь, превратили эти острова в опорные базы Микронезийской крепости, которая должна была служить одним из плацдармов для завоевания Тихоокеанского пространства. Сейчас Энау является местом отдыха американских обитателей «страны грома». Здесь есть клуб и бар с большим запасом напитков.

Я хорошо запомнил эти атоллы еще со своего первого посещения их во время операции «Перекресток» — первого атомного испытания па Бикини летом 1946 г. Главный остров атолла Бикини, под названием Бикини,

* По-английски созвучно названию популярной детской книги Льюиса Кэррола «Алиса в стране чудес».— Прим. перев.

был тогда настоящим маленьким раем. Покрытый высокими тенистыми пальмами и рощами кокосовых деревьев, остров со всех сторон омывался зелеными водами океана, в которых отражались кораллы.

Мое внимание тогда привлекла одна из рощ около пляжа. В свое время я предсказал, что ее сметет атомный взрыв, но ошибся. С тех пор роща получила название «роща Уильяма Л. Лоуренса». Роща сохранилась во всем своем великолепии. Но в остальном рай на острове напоминает библейский в двух отношениях: вход туда запрещен, так как на острове находятся совершенно секретные установки, а на пляже — крупная надпись: «Не ешьте плодов с деревьев, они отравлены». Почва, деревья и все их плоды стали опасно радиоактивными.

Аналогичные объявления висят на деревьях, которые растут в «перевезенном Шварцвальде». Они предупреждают о запретных плодах с древа знания атомного века.

День, намеченный для взрыва, получил условное название «День Д». Нам потребовалось целых четыре дня, чтобы завершить согласование перемещения кораблей, самолетов, материалов и людей, необходимых для проведения испытания. Эти четыре дня подготовки были известны как «Д минус 4», «Д минус 3», «Д минус 2» и «Д минус 1». После того как испытания пришлось несколько раз переносить на другой день из-за ветра, который от поверхности земли до высоты 30,5 тысячи метров дул в нежелательном направлении, уже нельзя было возвращаться к «Д минус 4», и мы застыли на «Д минус 2».

Так как окончательное решение о взрыве должно было быть принято в последнюю минуту, мы, ложась спать, не знали, что принесет ночь. Испытание должно было состояться за час до рассвета, поэтому мы каждый раз просили разбудить нас в четыре пятнадцать ночи. Моряк, на обязанности которого лежало будить нас, прибывал точно в положенное время и объявлял: «Четыре пятнадцать, сэр, вам вставать не надо». Даже утром в день «Д», назначенный для испытания, когда моряк сказал только: «Четыре пятнадцать», я не знал, не отменят ли испытание в последнюю минуту. Так уже происходило дважды.

Фотографам было запрещено делать снимки, пока не пройдет пятнадцать секунд после взрыва. Когда сотрудник безопасности отсчитывал четверть минуты, на небе появилось маленькое облачко, а к пятнадцатой секунде оно уже почти скрыло величественное зрелище огненного шара. Проклятия фотографов все еще звучат в моих ушах.

Я никогда не забуду заголовка к заметке одного корреспондента вечерней газеты. Хотя он являлся видным политическим репортером из Вашингтона, его знания ядерной терминологии были довольно элементарны. Заголовок выглядел так:

«Мегатонна, мегатонна, это чертовская бомба!»