– НО Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ ВЗРОСЛОЙ! – прокричала я, свернувшись в позе эмбриона в углу кабинета. – Я просто пока еще к этому не готова!

Это был серьезный психологический срыв, которым бы мой психотерапевт, я уверена, будь она здесь, была бы довольна. Но вместо этого на меня уставились мой муж и наш бухгалтер – так, словно нечто подобное произошло во время нашей изначально посвященной финансовому планированию встречи впервые.

– Вообще-то, я не с ней, – пробормотал Виктор.

Он сказал это по привычке, но аргумент явно был слабый, так как он держал в руках папку с бумагами, подтверждавшими, что за семнадцать лет вместе мы купили огромную кучу всякой херни. Либо, возможно, это была папка с доказательствами, которые он собирал, чтобы упрятать меня за решетку. Если дело было в последнем, то скоро все должно было для меня закончиться.

– Тише-тише. Никто тут никого не осуждает, – сказал наш бухгалтер (Мори), опасливо подняв руки, как это делают перед людьми, готовящимися прыгнуть с обрыва или перед бешеной собакой в надежде, что она понимает по-английски.

Потом он сказал что-то по поводу того, что «он был там только для того, чтобы помочь людям привести их финансы в порядок», но я услышала:

Мы собрались здесь, чтобы обсудить, насколько ужасно у тебя получается быть ответственным, нормальным человеком. Тут повсюду скрытые камеры, и все это появится на YouTube, а я буду сказочно богат.

По правде говоря, я считаю себя довольно смышленой в финансовых вопросах, если не сравнивать меня с обычными людьми. Я зарабатываю заслуженные деньги, после чего сразу же раздаю значительную их часть, потому что нервничаю, когда они у меня есть. Я оплачиваю счета, когда их начинают присылать на розовой бумаге или сопровождать угрозами, и если мою дебетовую карту принимают, то я считаю это победой. В конце года я прихожу в налоговую и швыряю коробку с чеками, на которой написано «УЛИКИ», налоговой даме (у ее должности есть какое-то официальное название, но мне так и не довелось его узнать) и убегаю со всех ног, чтобы она не успела сказать мне, что больше не будет меня обслуживать. Обычно она кричит что-нибудь вроде: «В компьютер!», а я кричу ей в ответ: «Я правда начну заносить все туда сегодня. Честно-честно!», после чего я прячусь в кусты, прежде чем она поймет, что большинство чеков – на самом деле просто салфетки, на которых накарябано что-нибудь вроде «Мне нужно было купить костюм кенгуру для работы, но на блошином рынке не выдают чеков. Он стоил порядка пятнадцати баксов, но я бы заплатила за него и сотню. Подтвердить это я никак не могу, но блондин с блошиного рынка, не пользующийся дезодорантом, сказал, что в случае необходимости выступит свидетелем».

Понимаю, может показаться, что это ужасный способ вести документацию, но могу вас заверить, что это намного лучше, чем в тот год, когда я скрупулезно складывала все свои чеки в коробку под своим письменным столом до тех пор, пока мой кот не перепутал ее со своим лотком, либо в тот год, когда я хранила кучу чеков в прозрачной пластиковой папке, а когда достала их, то там оказались лишь пустые листочки. Оказывается, под воздействием солнечного света чернила с чеков исчезают, вместе с моим желанием собирать чеки. Мне пришлось самой заполнить ставшими чистыми листочки нужной, как мне казалось, информацией. Что-нибудь вроде: «Я купила мертвого горностая за сорок баксов, но затем я его приодела и сфотографировала для рождественской открытки или: «Кажется, это чек за одержимого пупса, о котором я писала и который потом выставила на продажу на «Ebay». Но «Ebay» закрыл мое объявление после моего уточнения, что, возможно, в кукле заточены души съеденных ею детей, и «Ebay» остановил аукцион, потому что, как мне сказали, продажа душ противоречит их правилам. Если вам нужны доказательства, все это есть у меня в блоге».

В свою защиту могу сказать, что, как мне кажется, мой налоговый бухгалтер получал удовольствие, заполняя мою налоговую декларацию. Я бы тоже с удовольствием этим занималась, не будь там столько математики, ведь просмотр всего этого позволяет вспомнить хорошо прожитую жизнь или жизнь, нуждающуюся в том, чтобы ее хорошенько привели в порядок.

Некоторые из моих расходов на коммерческую деятельность:

• Чучело волка, которое я напялила на премьеру «Сумерек» в местном кинотеатре. Его зовут Волк Рейдер, и он умер естественной смертью (ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДЖЕЙКОБ!).

• Полноростовой костюм кенгуру, чтобы впечатлить шайку диких кенгуру и просочиться в нее во время писательской командировки в Австралию. См. главу «Коалы, полные хламидий».

• Прививка от столбняка, которую понадобилось сделать сразу же после поездки в Австралию.

• Почтовые расходы на доставку домой мозга, который мне подарили во время тура по презентации книги.

• Чучело Пегаса, чтобы на нем могли кататься мои коты.

• Коробка с кобрами.

• Аренда живого ленивца.

• Модные наряды для котов.

• Два восторженных чучела енотов для ночных родео с котами.

Потом мне позвонила налоговая дама и спросила:

– А что насчет оплаты сервера, канцелярских принадлежностей и прочих настоящих рабочих расходов?

Мне пришлось объяснять, что на самом деле я ничего про них не знаю, так как храню только самые интересные чеки. Затем она была вынуждена позвонить Виктору, чтобы заручиться его помощью, после чего он накричал на меня:

– Ты заигралась с налогами, потому что безответственно относишься к налоговым вычетам!

– Что ж, может быть, государству деньги нужнее, чем мне!

После такой беседы Виктор обычно задается вопросом, как он умудрился жениться на ком-то, кто не был республиканцем, а я задаюсь вопросом, как кому-то вообще могло в голову прийти изначально заниматься налогами.

Скорее всего, именно поэтому я заняла оборонительную позицию в офисе нашего бухгалтера. Это была наша первая встреча, и на ней прозвучало столько вопросов, что мне тут же стало некомфортно и сразу же захотелось заняться агрессивной самообороной.

Мори, наш бухгалтер, спросил, застрахована ли моя жизнь, и я заверила его, что нет, потому что я не хочу, чтобы Виктора арестовали. В нашей беседе повисла пауза.

– Она думает, что жизнь страхуют только тем, кого собираются убить, – стоически объяснил Виктор.

– Но это действительно так, – продолжила я. – Стоит кому-нибудь угодить в мясорубку, как власти тут же арестовывают того, кто получил страховку за его смерть.

Виктор закатил глаза.

– Я ПЫТАЮСЬ ПОМОЧЬ ТЕБЕ НЕ СЕСТЬ ЗА УБИЙСТВО! – вежливо проорала я.

Виктор немного разозлился, вероятно, из-за того, что я случайно сказала «мясорубка» вместо «садовый измельчитель мусора». Виктор ни за что бы не убил меня при помощи мясорубки. Дело в том, что он настолько боится микробов, что не переносит, даже когда я оставляю на своем письменном столе грязный платок, поэтому он ни за что не станет делать свои колбаски, зная, что я была пропущена через нашу мясорубку. Ну, правда ведь, кто знает, где я была?

В конце концов Виктор и Мори вернулись к обсуждению инвестиционной стратегии и всякой скучной математики, а я на какое-то время я отключилась, пока не заметила, что они оба пристально смотрят на меня. Мори повторил только что сказанное:

– У вас есть какие-то вопросы на данный момент, быть может, вы хотите что-то добавить?

У меня не было ни вопросов, ни замечаний, но мне хотелось внести в беседу свой вклад, поэтому я спросила:

– Зачем существует золотой стандарт?

Виктор и Мори удивленно посмотрели на меня, потому что мой вопрос, очевидно, не имел никакого отношения к тому, что они обсуждали только что, однако я решила, что это все равно хороший вопрос, и поэтому продолжила:

– Я просто не понимаю, зачем нужен золотой стандарт. Если США найдут планету, сделанную из золота, то мы сказочно разбогатеем или все золото просто обесценится? И если мы все-таки сказочно разбогатеем, то что помешает всем другим странам сказать: «Нам больше не нравится золото, потому что это нечестно. Теперь нам нравятся пауки. Платите нам пауками». Разве от этого наша экономика не рухнет? Можно ли обменять пауков на золото? И какой в таком случае будет обменный курс? Измеряться будет все в метрической системе или британской? Например, я и сейчас не помню, как переводить в метрическую систему, и боюсь себе даже представить, что будет, когда мне придется переводить в метрических пауков. Вот почему мне кажется, что нам не стоит вести добычу на других планетах, чтобы не нарваться на неприятности. Потому что мне не хочется носить в сумочке армию пауков».

– Ты остановила нашу беседу, потому что слишком занята мыслями о том, как будешь за все расплачиваться пауками? – недоверчиво спросил Виктор.

– Полагаю, да, – сказала я. – Сумка, полная пауков, на самом деле пугает меньше, чем мысли о финансах. Ух ты. Я бы сказала, что это серьезный шаг вперед. – Я сделала глубокий вдох и посмотрела на Мори. – Мне определенно стоит ходить к тебе вместо своего обычного психотерапевта.

– Хах, – ответил Мори.

– Если я буду приходить к тебе по поводу своих психических проблем, то это будет облагаться налогом? – поинтересовалась я. – Кстати, у тебя есть лицензия, чтобы выписывать лекарства? Потому что это как бы очень важное условие.

Виктор покачал головой:

– Такое ощущение, что у тебя аллергия на здравый смысл.

Он выглядел немного раздраженным – скорее всего, из-за всей этой истории про пауков.

Я бы тоже была вне себя от злости, если бы потратила годы, пытаясь скопить денег, и внезапно оказалось, что новой валютой стали пауки, поэтому теперь я в полном дерьме.

Я решила успокоить Виктора, положив ему на плечо свою руку:

– Я понимаю, как тебе должно быть больно.

– Это не сеанс психотерапии! – рявкнул он. – Мы здесь с целью финансового планирования.

Он выглядел немного измотанным, и я вначале хотела подбросить ему в кофе немного своего «Ксанакса», но потом решила, что мой потенциальный новый психотерапевт решит, что я слегка бесцеремонно обращаюсь с лекарствами, поэтому я только сказала:

– Что ж, в каком-то смысле это и то, и другое.

Мори сменил тему разговора на планирование похорон и завещания, а я снова немного отключилась. Мне всегда была неприятна тема завещаний. Главным образом из-за того, что с этими вопросами было связано слишком много математики. Я ничего не имею против планирования похорон, трупов и всего подобного. На самом деле, недавно в магазине мне приглянулся гроб с надписью на боку, гласившей: «Привет, гроб. Выглядишь мило», и я подумала, что это был очень умный ход, так как это поможет расслабиться всем, кто будет меня оплакивать, поэтому я сказала Виктору, что он может купить мне его либо, если он окажется слишком дорогим, просто купить мне самый обычный гроб и с помощью трафарета сделать эту надпись. Но Виктор начал на меня ругаться из-за того, что я снова завела разговор про похороны, вероятно, потому, что он не обладает художественными и ремесленными навыками либо он просто знает, что после садового измельчителя мусора мои останки поместятся в шейкер для коктейлей. В каком-то смысле это будет даже приятно, потому что так мне наконец-то доведется посетить мероприятие, на котором я буду самой худенькой из всех присутствующих.

Через некоторое время я поняла, что Мори с Виктором пристально смотрят на меня, и ждут ответа на свой вопрос про завещание, но я не могла вспомнить, о чем именно они спросили, поэтому просто сказала:

– Когда я умру, мне хотелось бы, чтобы все мое имущество досталось моему коту. – Виктор почесал свой затылок, и я поспешила объяснить: – Но не на самом деле, потому что Феррис Мяулер ну никак меня не переживет, а Хантер С. Котсон слишком безответственный, чтобы распоряжаться таким количеством денег, однако в этом случае ты можешь просто сказать всем, что я явно сумасшедшая, раз собралась все оставить котам, и тогда ты сможешь сам заняться моим завещанием, а мне не придется заниматься бумажной волокитой. Все останутся в выигрыше. За исключением Хантера С. Котсона, полагаю. Лучше бы ему подыскать себе какую-нибудь старуху побогаче или что-нибудь в этом роде.

Виктор вздохнул, но, честно говоря, даже не знаю, чего он ждал. Моя задача была периодически зарабатывать деньги, его – следить за тем, чтобы я их не потеряла, когда исполняю кульбиты на парковке после закрытия баров. Наши обязанности были четко распределены.

Мори прочистил горло:

– Мы можем вернуться к завещаниям позже. Как насчет пенсионных планов?

Следующие несколько минут Виктор говорил различные слова и буквы, которые, я уверена, означали: «У меня есть пенсионный план, причем довольно неплохой».

Виктор смотрел в ожидании на меня.

– У меня есть ящик, в который я складываю мелочь.

Виктор обхватил голову руками.

– Но не четвертаки. На них я покупаю жвачку.

Потом Виктор и Мори обсуждали дивиденды, стипендии и прочее, а через час Виктор разбудил меня, чтобы я подписала документ, выглядевший слишком важным для того, чтобы давать мне его на подпись. Я согласилась подписать при условии, что он отвезет меня пообедать куда-нибудь, где я смогу немного выпить, и Мори порекомендовал нам хорошее местечко в том же самом здании, что было весьма кстати, так как я была настолько перегружена информацией, что, наверное, не справилась бы с дальней поездкой. Когда мы спустились по лестнице в кафе, официант поинтересовался, что я буду пить, и я ответила: «Мне нравится спиртное, но пока его во мне нет, я не способна что-либо еще сегодня решать, поэтому просто выберите что-нибудь за меня сами, хорошо?» Он выбрал, и это было что-то очень крепкое, так что у меня даже невольно закрались подозрения, что Мори посылает сюда всех своих утомленных клиентов, и это, вероятно, коктейль «Мори Спешл». Я опустила голову на стол, а Виктор задумался о том, как бы я вообще выжила, не будь его рядом.

– Ну, моя жизнь в таком случае была бы намного проще, – объяснила я ему совершенно откровенно. – Я не знаю, как работают наши восемь пультов, так что перестала бы вовсе смотреть телевизор, не стала бы менять перегоревшие лампочки, если бы не смогла дотянуться до них, стоя на стуле, в случае, если бы сломались компьютеры, я бы выкинула их в помойку, а когда перестала бы работать моя машина, я, наверное, просто купила бы себе осла, чтобы ездить в город и закупаться провизией на заправке. Полагаю, за год я бы непреднамеренно стала одним из амишей. На самом деле, готова поспорить, что амиши – это всего лишь целая группа людей, которым на протяжении нескольких поколений некому было включить телевизор, и они в конце концов сказали: «Да пошло оно все. Просто будем жить так и дальше».

– Уверен, что ты даже отдаленно не права, – ответил Виктор.

– Что ж, наверное, по всем этим вопросам я навела бы справки в интернете, однако сегодня утром я попыталась обновить iTunes, и мой телефон завис, так что теперь, думаю, буду использовать его как пресс-папье.

Виктор недоуменно уставился на меня.

– Это была шутка, – объяснила я. – Правда, я действительно умудрилась каким-то образом удалить половину своих иконок, так что было бы здорово, если бы ты помог мне с этим разобраться. Можешь не торопиться. Знаю, у тебя выдалось тяжелое утро.

– Ты даже представить себе не можешь, насколько, – сказал Виктор.

– На самом деле могу. В смысле, я понимаю, что я до нелепого бестолковая, когда дело касается… ну, знаешь… всяких мудреных штук. Например, денег, планирования, замысловатых телевизоров. Однако ты забываешь, что я потрясающе лажу с людьми. Разумеется, когда не прячусь от них. Поэтому я стараюсь, чтобы в моем присутствии все прошло мило и хорошо, чтобы все вокруг были довольны. Все, за исключением, может быть, Мори. Он выглядел немного взволнованным.

– Да, такое в последнее время часто можно заметить», – ответил Виктор. Но он сказал это так, что мне показалось, либо со мной согласен, либо просто не знает, как лучше прокомментировать мою фразу. – Просто постарайся быть немного более ответственной в финансовом плане, и с нами все будет в полном порядке.

Я кивнула в знак согласия, поцеловала его в щеку и удалилась припудрить свой носик, но по дороге в туалет в коридоре увидела ЭТО.

Огромный предсказывающий будущее автомат «Золтар» из фильма «Большой».

Точно такой же автомат превратил Тома Хэнкса в успешного взрослого. Я сразу же решила, что мне нужно узнать свое будущее, и побежала к Виктору, чтобы сказать, что мне нужны четвертаки, чтобы узнать наше с ним будущее.

– Ты хочешь выбросить наши деньги на автомат с предсказаниями? Ты хоть что-нибудь полезное сегодня усвоила?

– Что ж, я узнала, что ты довольно скупой на четвертаки. Ты же прекрасно знаешь, что все свои я потратила на жвачку. Кроме того, мы можем узнать наше будущее всего за пятьдесят центов. Возможно, мы разбогатеем. Разве не ради этого мы сегодня собирались?

Он вздохнул и протянул мне горсть четвертаков.

Первое предсказание было для меня, и оно было настолько точным, что я мигом побежала показать его Виктору:

Жизнь твоя будет очень блестящей. Я вижу в ней золота полный ящик. Ты можешь тратить его и не стесняться, богатства твои будут лишь прибавляться.

По сути, Золтар сказал мне, что с финансами у меня все в полном порядке, и я целый день потратила впустую, разбираясь со своим пенсионным планом, хотя, оказывается, я могла тратить столько, сколько захочу из своего бездонного ящика с золотом. Виктор со мной не согласился.

Тогда я пошла получить его предсказание, чтобы доказать, насколько они точные. Вот что было предсказано Виктору:

Как же приятно смотреть твое будущее. Тебе припасено столько счастья, что даже самые яркие звезды померкнут по сравнению с твоей лучезарной жизнью. И это все отнюдь не станет результатом чистого везения. Нет-нет-нет, мой друг. Твои упорство, смекалка в решении бытовых проблем и искренность перед окружающими освещают тебе путь к награде.

– Видишь! – воскликнула я. – Если верить Золтару, тебя ждет море счастья в будущем, и все это благодаря твоему упорству и смекалке в решении бытовых проблем.

– Думаю, моя единственная бытовая проблема – это, наверное, ты.

– Что ж, как бы то ни было, все будет лучше некуда, так ведь?

После этого Виктор не смог сдержать смеха. Вот в такие моменты понимаешь, что ты по-настоящему богат.

Потому что ни за какие деньги нельзя купить счастье в виде хорошего и понимающего супруга.

Зато на них можно купить новый телефон, когда ты случайно утопишь его в туалете, выпив слишком много «Мори Спешл».

P.S.: После обеда официант принес нам печенья с предсказаниями, и я воскликнула: «ЧЕТЫРЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ ЗА ДЕНЬ! ВОТ ТАК ПОВЕЗЛО!» Виктор сказал, что это совсем не настоящие предсказания, но мне кажется, что Виктор просто недооценивает печенье. Однако когда мы их открыли, то решили поверить Золтару, потому что в моем было написано «Ни одна снежинка не чувствует своей ответственности за лавину», мне показалось это выражение каким-то оскорбительным, кроме того, оно также подразумевало, что я за что-то «ответственна», что только доказывает тот факт, что мне попалось чье-то чужое печенье. Затем Виктор открыл свое и прочитал: «Никогда не нужно спорить с глупцом».

– Что? – воскликнула я. – Да весь наш брак с тобой на этом построен!

Виктор пожал плечами.

– Это печенье советует мне не разговаривать с тобой.

Я скрестила руки на груди.

– Что ж, от этого печенья у меня чувство вины, и я даже не знаю, за что именно.

– Ну, печенье дело говорит.

– Ты не можешь нам говорить, что делать, печенье! Ты нас даже не знаешь! – проорала я, глядя на печенье.

Тогда-то мы и решили больше никогда не принимать на свой счет советы от печенья, кроме того, Виктор также попытался заставить меня не прислушиваться к советам от роботов-предсказателей, расположенных по обыкновению возле туалета, но таким образом он рискует вместе с водой выплеснуть и ребенка, и это весьма плохой финансовый совет для любого. Если, конечно, вам не приходится слишком много на него тратить. Тем не менее мне кажется, было бы разумным оставить его, сколько бы времени и денег он ни отнимал, потому что радость, которую он приносит в вашу жизнь, определенно того стоит.

Виктор улыбнулся, взял меня за руку и согласился.

Не думаю, что мы говорили об одном и том же, но было приятно увидеть улыбку на его лице, поэтому я улыбнулась ему в ответ, когда мы вышли из ресторана навстречу своему будущему…

…неизвестному,

неопределенному,

до безобразия курьезному

и безумно, безумно счастливому.