— Надеюсь, на этот раз ты хотя бы предохранялась?

Элис замерла. Должно быть, она выглядит сейчас просто ужасно — от слез и бессонницы раскалывалась голова, нос распух и покраснел, волосы нуждались в расческе. Фрэнк буквально втащил ее на себе в квартиру и усадил на диван.

— О чем ты?

Элис даже не сразу поняла, о чем он говорит, но, увидев угрожающее выражение на лице Фрэнка, слегка поежилась.

— Есть существенное различие между сексуальной свободой и сексуальной безответственностью, — назидательно начал Фрэнк. — Тебя поддерживает твоя семья, наконец, ты талантлива и у тебя есть стремление чего-то достичь, несмотря на все тяготы жизни матери-одиночки. Может быть, все дело в том, что ты просто не осознаешь последствий своих поступков, и поэтому так рискованно ведешь себя? Между прочим, неразборчивость в связях может стать для тебя смертным приговором. И не смотри на меня так, словно готова убить меня.

Вскочив с места, он принялся нервно мерить шагами комнату. Элис буквально оцепенела, когда до нее наконец дошло, что он имеет в виду и за что отчитывает ее.

— О чем ты, черт возьми, думаешь? С виду вроде бы неглупая женщина, а ведешь себя, как шестнадцатилетняя. Как ты могла лечь в постель с мужчиной, который больше года и не вспоминал о себе? Надеюсь, ты не веришь в любовь с первого взгляда? Я заметил, как этот негодяй ел тебя глазами. Поверь, влюбленный мужчина смотрит иначе.

— Все дело в том, что Виктор никогда не был влюблен в меня.

Элис начала постепенно оправляться от шока. Теперь она могла с чистой совестью обо всем рассказать.

— И зная это, ты позволила снова затащить себя в постель?

— Да нет же, нет! — воскликнула она, кипя от возмущения.

— Черта с два! Не делай из меня дурака! Этот волокита провел с тобой всю ночь, ведь так? — Фрэнк не стал дожидаться ответа и продолжил: — Что бы я ни сделал тебе плохого, все равно не заслужил подобного отношения. Он, конечно, лежал возле тебя, когда ты так трогательно звала меня через стенку? Наверное, вы оба просто умирали со смеху при мысли, как ловко довели меня до такого состояния, что я вынужден был напиться как свинья, чтобы утопить в рюмке свою боль. Представляю, как жалко я выглядел! — Лицо Фрэнка перекосилось от ненависти.

— Неправда! Я бы никогда не выставила тебя на посмешище, никогда! Виктор не спал со мной прошлой ночью. Он приходил не ко мне…

— Разумеется, — перебил Фрэнк. — Этот парень знает, на каких чувствах надо играть! Он прекрасно отдает себе отчет в том, что ради сына ты готова на все, вот и манипулирует тобой. Кстати, где он?

— Ты имеешь в виду Виктора?

Фрэнк буквально взвился от одного только упоминания имени.

— К черту Виктора! Где Ник?

Элис окинула взглядом опустевшую квартиру.

— Его нет, он уехал. — Она проглотила комок в горле.

— Уехал? Куда?

— Домой.

Элис сосредоточенно рассматривала свои ладони, чувствуя, что вот-вот разревется. Глупо, конечно, так переживать. Ведь она не потеряла мальчика навсегда, по-прежнему остается его тетей, притом единственной, и ему всегда найдется место в ее сердце. Кроме того, ей почему-то казалось, что грандиозные планы Стеллы и Виктора рано или поздно разобьются о прозу жизни, и тогда сестра снова появится здесь, умоляя взять малыша обратно.

— Элис!

Она упорно отворачивалась.

Опустившись рядом на диван, Фрэнк взял девушку за подбородок и повернул лицом к себе.

— Что ты имеешь в виду, говоря «уехал домой»? Неужели ты позволила этому негодяю забрать у тебя ребенка? Ты же мать.

— Но я не…

— Молчи! — Пальцы Фрэнка больно сжали ее подбородок. — Не смей ничего говорить! Ты выносила его в себе, вскормила грудью, заботилась о нем…

— Но я не делала ничего этого, — прошептала Элис. Она взяла его руку и прижала к сердцу. — Я имею в виду совсем другое. Конечно, я люблю Ника, но он не принадлежит мне и никогда не принадлежал. — Собравшись с духом, она еще крепче сжала пальцы Фрэнка в своих ладонях. — Ник мой племянник, а не сын.

Казалось, он спокойно воспринял эту сенсационную новость.

— Я ухаживала за ним вместо матери, — поспешно добавила Элис. — После родов моя сестра сильно болела и находилась в состоянии депрессии, замкнулась, и мы все очень волновались за нее. Она упрашивала меня взять Ника, и я не смогла отказать. Так малыш и оказался здесь. Но вчера сестра неожиданно приехала и заявила, что скучает по сыну и хочет забрать его. Между прочим, ты видел ее и принял за няню. Она показалась тебе странной. Но сестра вовсе не странная, просто волновалась перед встречей с отцом Ника. Они уехали в Нельсон, чтобы Виктор познакомился с нашими родителями, потом какое-то время проведут в Голден-Бее. Мне тоже очень хотелось поехать с ними… Но сестра сказала, что я должна остаться здесь… Прости, что я обманывала тебя, — с отчаянием в голосе прошептала Элис. — Мне казалось, что невинная ложь облегчит мое положение.

— Невинная ложь, говоришь? — До Фрэнка наконец дошло, что его, как мальчишку, долго и успешно водили за нос. Он едва сдерживал готовый вырваться наружу гнев. — Скажи на милость! Значит, и то, что ты кормящая мать, тоже невинная ложь?

Элис вспыхнула, ее дрожащие руки беспокойно задвигались на коленях.

— Я… Я не знаю, почему так сказала. Тебе самому пришло это в голову, а я не стала спорить… Дело в том, что Ник искусственник, ведь сестра долго болела и не могла кормить его грудью. Мы очень волновались за ее здоровье, но в семье не было другого человека, кто бы мог помочь ей, кроме меня. Маме до сих пор нельзя поднимать тяжести, а Ник — довольно крупный мальчик. Словом, я вынуждена была забрать ребенка и приехать с ним сюда. Он спокойный, веселый малыш и был мне абсолютно не в тягость… Но я и не предполагала, что все так запутается.

— А Виктор? Этот-то герой-любовник при чем здесь? — угрожающим тоном спросил Фрэнк.

— Ко мне, по крайней мере, он не имеет ни малейшего отношения. До вчерашнего вечера Виктор даже и не подозревал, что у него есть сын. Сестра волновалась, что он может негативно отнестись к этому известию, и попросила меня выступить посредником. Именно поэтому я и оказалась на причале.

— Но почему, черт тебя возьми, ты не объяснила мне все вчера вечером? — в сердцах заорал Фрэнк.

— Потому что это не моя тайна.

— И как долго ты намеревалась держать меня в неведении? Недели, месяцы? Может, вообще не собиралась довериться мне, ведь я ничего не значу для тебя, так зачем утруждать себя признаниями?! — Он гневно сжал кулаки. — И как у тебя хватило наглости дурачить меня?!

— Фрэнк, поверь, я не хотела тебя обманывать, прости, — лепетала Элис.

— Может быть, и не хотела, но факт остается фактом. — Он нервно провел ладонью по волосам и горько усмехнулся. — О Боже, ты хоть представляешь, что я из-за тебя пережил?

— Еще как представляю, — виновато улыбнулась она, вспомнив собственные переживания и угрызения совести.

На мгновение их взгляды встретились, и Элис смущенно улыбнулась. Ни слова не говоря, Фрэнк сгреб ее в свои объятия и рывком поднял с дивана.

— Считай, что тебе чертовски повезло, поскольку я от природы довольно отходчив. Так, значит, у тебя нет сына? — Он слегка встряхнул ее за плечи. — И нет француза-любовника? — Элис отрицательно замотала головой, стараясь понять, к чему он клонит. — И мужа тоже нет?

— Нет.

— А дочери?

— Нет! — Она попыталась улыбнуться.

— Понимаешь, имея дело с авантюристкой, лучше уж выяснить все сразу. Итак, у тебя нет больше тайн, которые могут всплыть в один прекрасный день?

Элис попыталась высвободиться, уловив в голосе Фрэнка опасные нотки.

— Нет, черт побери! Перестань меня запугивать и немедленно отпусти. — Дрожь охватила девушку, еще мгновение — и уже не будет сил, чтобы противостоять греховному искушению. — Я же сказала, отпусти меня!

— С какой это стати? — игриво осведомился Фрэнк, глядя в ее рассерженное лицо. — Теперь тебя никто не ждет, и мы, наконец, остались наедине.

С этими словами он рванул ее блузку с такой силой, что вырванные с мясом пуговицы зацокали по полу.

— Да как ты смеешь?! — Элис растерялась от неожиданного натиска.

— Твое негодование вряд ли поможет, дорогая. Конечно, ты могла бы сказать, что настало время кормления, но это не так. Тебе некого кормить грудью, разве что меня.

Если он стремится меня унизить, подумала Элис, то я не собираюсь поддаваться, но если он хочет близости по любви, то и не надо прилагать никаких усилий. Я и так полна ответного желания и готова отдаться.

— Фрэнк… пожалуйста…

— Это именно то, что ты говорила в прошлый раз. И я пошел тебе навстречу, ведь так? — Фрэнк распахнул ее блузку, скрывающую полупрозрачный бюстгальтер, и, склонившись, утонул лицом в ложбинке между грудей. — Теперь твоя очередь пойти мне навстречу.

Элис уже не сопротивлялась, когда его рука уверенно расстегнула бюстгальтер. Оголив ее груди, Фрэнк издал полный жадного удовлетворения стон и прильнул к соску, лаская его языком, потом принялся за другой, доводя Элис до полного исступления. Тело ее пронзили тысячи тонких иголочек желания. Фрэнк уложил ее на мягких подушках дивана, и через некоторое время Элис с удивлением обнаружила, что в результате его искусных манипуляций оказалась полностью обнаженной. Купаясь лицом в ее роскошных волосах, Фрэнк продолжал свои возбуждающие ласки.

Элис вздрогнула, когда его рука достигла самого сокровенного места, и попыталась высвободиться.

— Нет, любимая, не сопротивляйся, — остановил ее Фрэнк.

Он увлекал ее все дальше и дальше в неизведанную страну чувств и желаний, к тайному источнику наслаждений. Элис уже была не в состоянии выносить его ласки, ей хотелось большего. Казалось, и Фрэнк не мог продолжать любовную игру. Дрожащими от нетерпения руками он скинул с себя одежду и на мгновение замешкался с крохотным пакетиком, в то время как Элис с трепетом смотрела на мужскую плоть.

Дальнейшее она видела как в тумане. Фрэнк словно пронзил ее, издав приглушенный, чувственный стон. К радости Элис, она не ощутила никакой боли. Фрэнк замер, приподнявшись на локтях.

— Господи, да у тебя еще не было мужчины! Ведь так?

— Какое это теперь имеет значение!

Издав нечленораздельный, полный нетерпения возглас, она притянула Фрэнка к себе.

— Так я первый в твоей жизни, Элис, да или нет?

— Да! Да! Хотя если бы я знала, как мне будет хорошо с тобой, не отказывала бы себе в этом удовольствии так долго.

Она провела пальцем по его груди и дальше вниз, к тому месту, которое соединяло их в единое целое.

В состоянии приятного изнеможения Элис лежала на спине, глядя, как лучи полуденного солнца затейливыми узорами раскрасили белый потолок спальни.

— Так вот, значит, что это такое, — промурлыкала она, обращаясь к лежащему рядом Фрэнку.

— Ты, как я вижу, осталась довольна?! — Опершись на локоть, он ласково улыбался, рассматривая женское тело.

— О-о-о, — сладострастно протянула Элис, — вполне. — И вдруг смутилась.

— Ты страстная женщина, дорогая, и не надо этого стыдиться.

— Разве я в чем-то оправдываюсь?

Застеснявшись своей наготы, она потянулась за простыней, но Фрэнк не дал ей прикрыться. Элис никогда не видела его таким нежным и расслабленным, довольным собою и жизнью. И все же даже в кульминационный момент их близости у него не нашлось слов, чтобы сказать о своей любви. Видимо, они предназначены для кого-то другого, скорее всего, для некоей Джейн, мрачно подумала она. Той самой женщины, которая не нравится Айрин, но которую Фрэнк любит.

— Ты всегда такой после секса? — осторожно поинтересовалась Элис. Если он не произносит слов любви, то и она не сделает этого.

Фрэнк удивленно поднял брови.

— Все зависит от того, понравилось мне или нет.

Услышав ответ, Элис тряхнула головой, и прядь ее длинных волос мягко скользнула по его груди. Видимо, это произвело на Фрэнка впечатление, потому что он вздрогнул и шумно втянул в себя воздух.

— Напомни мне, чтобы я когда-нибудь попросил тебя повторить это, — неожиданно севшим голосом пробормотал Фрэнк.

— Что повторить?

— Как ты ласкаешь меня своими волосами.

— Хорошо, а отвечать на мой вопрос ты не собираешься?

Фрэнк окинул ее внимательным взглядом.

— Нет, по-моему, это вторжение в запретный уголок моей жизни.

Элис почувствовала себя так, словно забралась в чужую супружескую постель, и обиженно отвернулась. Фрэнк примирительно положил ей руку на плечо.

— Элис, мы оба взрослые люди, с разными характерами и образом жизни. Я не люблю стесняющих обстоятельств, да и ты тоже. — Его голос звучал так, словно Фрэнк читал лекцию. — Если мы будем любовниками, нам следует установить определенные границы поведения, чтобы ни один из нас не требовал от другого чего-то невозможного. История с Ником показала, что в твоей жизни может быть нечто сугубо личное, неприкосновенное. В свою очередь, ты тоже должна уважать мое право на определенную степень свободы и неприкосновенности. Необходимо взаимопонимание, умение прощать. А тот факт, что мы любовники, вовсе не означает, что мы должны выворачиваться друг перед другом наизнанку.

— А мне казалось, что как раз этим мы только что занимались. — Она снова обрела чувство юмора.

«Любовники», вот кто они такие. Нечто среднее между партнерами по сексу и друзьями. Ну что ж, пусть будет так. Некоторые люди остаются любовниками годами, иногда до самой смерти.

— Возможно, ты и права? — улыбнулся Фрэнк. — Так, значит, договорились? Никакого насилия над личностью, никаких вспышек раздражения, никаких скандалов.

— По-моему, не я была инициатором скандала, — заметила Элис.

— Наш договор не предусматривает наличия других любовников, не говоря о том, чтобы демонстрировать их перед самым моим носом. До такой степени всепрощения я не дойду никогда.

Резко вскочив с кровати, Фрэнк принялся собирать свою одежду.

— Значит, и мне позволено ревновать? — с вызовом спросила Элис.

Несмотря на разглагольствования о взаимных правах, правила, как выяснилось, устанавливал Фрэнк. Что ж, по крайней мере, он не запрещает ей влюбиться всерьез хотя бы в него, тем более что все равно она нарушила бы этот запрет.

— И я могу выгонять любых блондинок, которые будут провожать тебя до самой квартиры?

Его рот скривился в усмешке, а следующее откровение смутило ее.

— Вне всякого сомнения. Мне нравится, что ты настроена так решительно, особенно когда лежишь со мной в постели. Ты не возражаешь, если я приму у тебя душ перед уходом?

И, не дожидаясь ответа, Фрэнк с самодовольным видом вышел из комнаты.

Его не было так долго, что Элис уже начала думать, что возлюбленный ушел, не удосужившись даже попрощаться, и что все произошедшее между ними было не чем иным, как галлюцинацией. Поспешно надев домашнее платье, она выскочила из спальни и замерла на месте. С влажными после душа волосами Фрэнк сидел за журнальным столиком и читал рукопись Стеллы. Когда Элис вошла, он поднял голову и уставился на висящую, на стене картину.

— Видишь ли, Айрин настояла на том, чтобы я приняла эту картину в качестве подарка, — по-своему истолковала его взгляд Элис.

— А где остальное? — спросил он, потрясая рукописью.

Элис совсем запуталась.

— Что ты имеешь в виду?

— Здесь только три главы.

— Ах, это…

— Вот именно. Насколько я понимаю, это то, что было прислано на конкурс. Выходит с тех пор, как ты здесь, в рукописи не прибавилось ни строчки? — Он небрежно швырнул странички на стол. — Значит, чтобы закончить роман в срок, тебе придется засучить рукава.

— Мне?! — срывающимся голосом воскликнула Элис.

— По-моему, в комнате больше никого нет, — пожал плечами Фрэнк.

— О чем ты?

— Судя по этим главам, у тебя, бесспорно, есть талант, но когда же ты научишься разумно пользоваться им? Подумай хотя бы о тех людях, которые поверили в тебя. Ты просто обязана закончить книгу. И уж чего я точно не потерплю, так это чтобы Арнольд Маркхэм обвинил меня в том, что я помешал состояться как писателю одной из самых талантливых протеже.

— Ты… ты знаком с Маркхэмом? — удивленно вскричала Элис.

Украдкой вытирая о платье неожиданно вспотевшие ладони, она ломала голову над тем, почему Фрэнк до сих пор не понял, что стипендиаткой Фонда Маркхэма является Стелла. Элис казалось, что хоть и путано, но ей все же удалось объяснить главное. Теперь, с трудом восстанавливая в памяти разговор, Элис усомнилась, что вообще упомянула имя сестры. А когда Фрэнк спросил, нет ли у нее еще каких-нибудь сюрпризов, она с готовностью дала отрицательный ответ.

— Арнольд — близкий друг моей матери, — словно издалека услышала Элис слова Фрэнка. — Кроме того, он был моим тестем.

Эта новость произвела эффект разорвавшейся бомбы.